Страница:
Не лучше чем в земельном вопросе было положение и в остальных областях жизни. Украинский историк Д. Дорошенко по этому вопросу пишет: “Вообще – некуда правду деть – .украинский хаос должен быть поразить каждого свежего человека. Чем меньше встречали немцы на своем пути порядка, тем больше росла у них мысль о необходимости, по возможности, самим брать все в свои руки, чтобы обеспечить себе транспорт, снабжение и собственную безопасность”. (стр. 388, “История Украины”).
Отношение немцев к Центральной Раде
Антисоциалистические силы
Приказ Айхгорна
Подготовка переворота
Разоружение синежупанников
Конец Центральной Рады
Хлеборобами Конгресс и выборы Гетмана
ГЕТМАН СКОРОПАДСКИЙ
Гетманское Правительство
Гетман Скоропадский
Отношение немцев к Центральной Раде
Соприкасаясь с более культурными слоями “населения и с евреями, владевшими немецким языком, немцы ничего хорошего о Центральной Раде и Правительстве не слышали. Все были настроены против них, как за их социальную так и национальную политику, а евреи кроме того остро ненавидели еще и за открытый антисемитизм. Городские рабочие и беднейшее крестьянство также были против Рады, отдавши свои симпатии большевикам. Сторонниками Рады были только немногочисленные партийные украинские эсеры и эсдеки, почти исключительно зеленая молодежь и полуинтеллигенты, успевшие за время Центральной Рады сделать головокружительные карьеры, о которых они не смели и мечтать.
Не удивительно поэтому, что немецкие и австрийские агенты доносили своим правительствам о хаосе на Украине, об отсутствии авторитетного правительства и его непопулярности у населения. Дорошенко, по данным австрийских архивов, пишет, что эти донесения сообщали: “что никакой Украинской Республики в действительности нет, что это один фантом, что существует кучка молодых политиков весьма радикального направления, которой удалось каким то образом очутиться в роли правительства”. (стр. 339 “История Украины”).
Немцы поняли, что при наличии этого правительства получить то продовольствие, ради которого они шли на Украину, никакой надежды нет.
Личный контакт немцев с самоуверенными и малокультурными “диячами” (деятелями) производил на них удручающее впечатление. Фельдмаршал Айхгорн, командующий немецкими войсками на Украине органически не выносил недалекого, назойливо-самоуверенного 27-летнего премьера Голубовича и перестал его вообще принимать.
Представитель Германии в Киеве, барон Мум, делал многочисленные попытки как-то договориться с Украинским Правительством, но все разбивалось в полную неподготовленность представителей Украины к какой либо конструктивной деятельности. Все это были или студенты, или молодые люди, редко достигшие 30-летнего возраста, или полуинтеллигенты и, к тому же, все ярые социалисты, которые по своей идеологии были гораздо ближе к большевикам, чем к, ведущему с ними переговоры, барону Муму. И Мум, а также представитель немецкого военного командования, генерал Гренер, все больше склонялись к мнению своего австрийского коллеги, графа Форгача, считавшего необходимым отказаться от мысли о каком-либо сотрудничестве с группой социалистов, выступивших от имени Украины.
В своем донесении в Вену Форгач писал, что он тщательно ищет среди нынешнего возглавления Украины людей, если не широко образованных, то хоть просто разумных, но не находит их. “Все они”, – говорит он, – “находятся в опьянении своими социалистическими фантазиями, а потому считать их людьми трезвого ума и здравой памяти, с которыми бы было можно говорить о сериозных делах, не приходится. Население относится к ним даже не враждебно, а иронически-презрительно”…
Донесения с мест говорили о постоянных конфликтах представителей немецких и австрийской императорских армий с представителями Украинского социалистического правительства, которые, окрыленные распоряжениями Центральной Рады, рьяно проводили социализацию земли. Все чаще зажиточные слои населения по собственной инициативе начали обращаться к немцам с просьбой защитить их от действий социалистов, представителей Центральной Рады, которые они считали грабежом и самоуправством.
В результате, уже к середине апреля, немцы стояли перед дилеммой: или сменить Правительство Украины иди попросту всю власть взять в свои руки, провозгласив оккупацию Украины.
Не удивительно поэтому, что немецкие и австрийские агенты доносили своим правительствам о хаосе на Украине, об отсутствии авторитетного правительства и его непопулярности у населения. Дорошенко, по данным австрийских архивов, пишет, что эти донесения сообщали: “что никакой Украинской Республики в действительности нет, что это один фантом, что существует кучка молодых политиков весьма радикального направления, которой удалось каким то образом очутиться в роли правительства”. (стр. 339 “История Украины”).
Немцы поняли, что при наличии этого правительства получить то продовольствие, ради которого они шли на Украину, никакой надежды нет.
Личный контакт немцев с самоуверенными и малокультурными “диячами” (деятелями) производил на них удручающее впечатление. Фельдмаршал Айхгорн, командующий немецкими войсками на Украине органически не выносил недалекого, назойливо-самоуверенного 27-летнего премьера Голубовича и перестал его вообще принимать.
Представитель Германии в Киеве, барон Мум, делал многочисленные попытки как-то договориться с Украинским Правительством, но все разбивалось в полную неподготовленность представителей Украины к какой либо конструктивной деятельности. Все это были или студенты, или молодые люди, редко достигшие 30-летнего возраста, или полуинтеллигенты и, к тому же, все ярые социалисты, которые по своей идеологии были гораздо ближе к большевикам, чем к, ведущему с ними переговоры, барону Муму. И Мум, а также представитель немецкого военного командования, генерал Гренер, все больше склонялись к мнению своего австрийского коллеги, графа Форгача, считавшего необходимым отказаться от мысли о каком-либо сотрудничестве с группой социалистов, выступивших от имени Украины.
В своем донесении в Вену Форгач писал, что он тщательно ищет среди нынешнего возглавления Украины людей, если не широко образованных, то хоть просто разумных, но не находит их. “Все они”, – говорит он, – “находятся в опьянении своими социалистическими фантазиями, а потому считать их людьми трезвого ума и здравой памяти, с которыми бы было можно говорить о сериозных делах, не приходится. Население относится к ним даже не враждебно, а иронически-презрительно”…
Донесения с мест говорили о постоянных конфликтах представителей немецких и австрийской императорских армий с представителями Украинского социалистического правительства, которые, окрыленные распоряжениями Центральной Рады, рьяно проводили социализацию земли. Все чаще зажиточные слои населения по собственной инициативе начали обращаться к немцам с просьбой защитить их от действий социалистов, представителей Центральной Рады, которые они считали грабежом и самоуправством.
В результате, уже к середине апреля, немцы стояли перед дилеммой: или сменить Правительство Украины иди попросту всю власть взять в свои руки, провозгласив оккупацию Украины.
Антисоциалистические силы
Они остановились на первом варианте и вступили в связь с местными силами, враждебными Центральной Раде и ее социалистической политике. Силы эти начали с приходом немцев группироваться вокруг “Украинской Народной Громады”, состоявшей из антисоциалистических элементов, украинцев по происхождению, но без того шовинизма, которым отличались деятели Центральной Рады.
Второй антисоциалистической силой, объединявшей бескомпромиссных противников Рады, был “Союз Земельных Собственников”, основанный еще летом 1917 года, замерший при Раде и большевиках и оживший с приходом немцев.
Третьей силой была “Украинская Демократическая Хлеборобская Партия”, которая была противником Рады и ее политики, но все же допускала с ней сотрудничество и компромисс в то время как две первые организации попросту игнорировали Центральную Раду, считая что она не имеет никаких, ни формальных, ни моральных прав выступать от имени Украины.
Если “Украинская Народная Громада” имела характер содружества немногочисленных единомышленников-заговорщиков, имевших тесный контакт с немцами, и пытавшихся этот контакт использовать для свержения власти социалистов, то вторая сила – “Союз Земельных Собственников” была организацией массовой и весьма агрессивной. Зажиточное крестьянство было главным элементом в этой организации, в которой, конечно, были и помещики. Все они люто ненавидели всяких социалистов, были агрессивны и искали случая с ними расправиться и прекратить их эксперименты, которые они считали “грабежом среди бела дня”.
Их местные организации тесно сотрудничали с немецкими комендантами и давали им богатый фактический материал о социалистической деятельности органов Центральной Рады, парализовавшей всякую хозяйственную жизнь.
Второй антисоциалистической силой, объединявшей бескомпромиссных противников Рады, был “Союз Земельных Собственников”, основанный еще летом 1917 года, замерший при Раде и большевиках и оживший с приходом немцев.
Третьей силой была “Украинская Демократическая Хлеборобская Партия”, которая была противником Рады и ее политики, но все же допускала с ней сотрудничество и компромисс в то время как две первые организации попросту игнорировали Центральную Раду, считая что она не имеет никаких, ни формальных, ни моральных прав выступать от имени Украины.
Если “Украинская Народная Громада” имела характер содружества немногочисленных единомышленников-заговорщиков, имевших тесный контакт с немцами, и пытавшихся этот контакт использовать для свержения власти социалистов, то вторая сила – “Союз Земельных Собственников” была организацией массовой и весьма агрессивной. Зажиточное крестьянство было главным элементом в этой организации, в которой, конечно, были и помещики. Все они люто ненавидели всяких социалистов, были агрессивны и искали случая с ними расправиться и прекратить их эксперименты, которые они считали “грабежом среди бела дня”.
Их местные организации тесно сотрудничали с немецкими комендантами и давали им богатый фактический материал о социалистической деятельности органов Центральной Рады, парализовавшей всякую хозяйственную жизнь.
Приказ Айхгорна
В связи с этой Деятельностью, 6-го апреля, фельдмаршал фон Айхгорн, командующий немецкими войсками на Украине, издал приказ, сильно ограничивающий деятельность “Земельных Комитетов” и регулирующий земельные отношения в целях получения возможно большего урожая.
Этот приказ вовсе не восстанавливал помещиков в их правах, как это, извращая факты, утверждают многие социалисты-сепаратисты, а вводил только правила для возможно более рационального использования земли. Главные пункты этого приказа были следующие:
1. Урожай принадлежит тому кто, засеял. За него он получит наличными по установленной цене.
2. Захват большего количества земли чем то, которое он может засеять – запрещается и карается.
3. Там где крестьяне не могут засеять всей захваченной земли, или где земля еще не захвачена и сохранились помещики, последние обязаны произвести посев, а “Земельные Комитеты” обязаны для этого посева предоставить инвентарь и семена, если они были разграблены.
Приказ Айхгорна вызвал бурю негодования в Центральной Раде и она издала приказ о его невыполнении, а премьеру поручила протестовать в Берлине.
Немецкие коменданты на местах неукоснительно проводили в жизнь этот приказ, не считаясь с протестами “Земельных Комитетов”, с которыми они обращались без всякой почтительности. Так, например, в Конотопе немецкий комендант капитан Блейман пригрозил что выпорет весь комитет, если он своими действиями будет саботировать посев. На заявление присутствовавшего на заседании члена Центральной Рады Тихона Осадчего, что он “лицо неприкосновенное”, как член Центральной Рады, капитан Блейман ему сказал, что “если он не перестанет говорить глупости, то будет выпорот немедленно, тут, же, в заседании Комитета”. Осадчий замолчал. А несколько недель спустя ему пришлось таки быть выпоротым, но не немцами, а своими же односельчанами – зажиточными казаками села Гирявки, у которых по его приказанию была “социализирована” земля. Таких и подобных случаев на Украине было множество – немцы не стеснялись с теми, кто, по их мнению, саботировал восстановление хозяйства.
Этот приказ вовсе не восстанавливал помещиков в их правах, как это, извращая факты, утверждают многие социалисты-сепаратисты, а вводил только правила для возможно более рационального использования земли. Главные пункты этого приказа были следующие:
1. Урожай принадлежит тому кто, засеял. За него он получит наличными по установленной цене.
2. Захват большего количества земли чем то, которое он может засеять – запрещается и карается.
3. Там где крестьяне не могут засеять всей захваченной земли, или где земля еще не захвачена и сохранились помещики, последние обязаны произвести посев, а “Земельные Комитеты” обязаны для этого посева предоставить инвентарь и семена, если они были разграблены.
Приказ Айхгорна вызвал бурю негодования в Центральной Раде и она издала приказ о его невыполнении, а премьеру поручила протестовать в Берлине.
Немецкие коменданты на местах неукоснительно проводили в жизнь этот приказ, не считаясь с протестами “Земельных Комитетов”, с которыми они обращались без всякой почтительности. Так, например, в Конотопе немецкий комендант капитан Блейман пригрозил что выпорет весь комитет, если он своими действиями будет саботировать посев. На заявление присутствовавшего на заседании члена Центральной Рады Тихона Осадчего, что он “лицо неприкосновенное”, как член Центральной Рады, капитан Блейман ему сказал, что “если он не перестанет говорить глупости, то будет выпорот немедленно, тут, же, в заседании Комитета”. Осадчий замолчал. А несколько недель спустя ему пришлось таки быть выпоротым, но не немцами, а своими же односельчанами – зажиточными казаками села Гирявки, у которых по его приказанию была “социализирована” земля. Таких и подобных случаев на Украине было множество – немцы не стеснялись с теми, кто, по их мнению, саботировал восстановление хозяйства.
Подготовка переворота
Между тем, “Украинская Народная Громада”, по соглашению с немцами и с “Союзом Земельных Собственников”, подготовляла свержение Центральной Рады, которая усиленно занималась подготовкой к созыву Украинского Учредительного Собрания, наметив его на 12 мая.
Члены Правительства чувствовали, что над их головой собираются тучи и приписывали это деятельности “контрреволюционеров”, которые интригуют и настраивают против них и Рады немцев. Для того, чтобы парализовать эту деятельность, как передает в своих воспоминаниях тогдашний министр П. Христюк (“Украинская Революция” том 2, стр. 166), было решено арестовать этих “контрреволюционеров”.
Но почему-то арестовали не всех, а только одного – киевского банкира, еврея Доброго – и то каким то необычным способом, его украли и увезли в Харьков, придав этому похищению характер деятельности какой то “частной организации”. Шум около этого похищения поднялся не малый, а Правительство на все запросы и родственников, и немцев отговаривалось незнанием и обещанием дело расследовать.
Тогда немцы взялись за дело сани, нашли Доброго и установил виновников. Одновременно с поисками Доброго, немцы, видя всю безнадежность наладить сотрудничество с Центральной Радой, приняли ряд подготовительных мер на случай ее принудительной ликвидации.
25 апреля фельдмаршал Айхгорн издал следующий приказ:
“Безответственные личности и союзы пытаются терроризировать население. Против всякого закона и права они производят аресты, чтобы запугать тех, кто, в интересах родного края и новосозданного государства, готовы работать совместно с Германией. Где пребывают немецкие войска, там я не допущу никаких беззаконных действий. Поэтому я приказываю принять особые меры для охраны города Киева и немедленно отдавать под суд всех тех, кто совершает противозаконные действия. Я приказываю:
1. – Все проступки против общественного порядка, все уголовные преступления против немецких и союзных войск, как и против всех лиц, которые к ним принадлежат, подлежат исключительно чрезвычайному немецкому военному суду.
2. – Всякое нарушение общественного покоя, особенно уличные сборища – запрещаются.
3. – Запрещается также всякая попытка нарушить спокойствие или общественную безопасность устной агитацией, в печати или каким другим способом. Газеты, виновные в таких проступках, будут немедленно закрыты.
4. – Украинские судебные установления продолжают свою деятельность, поскольку уголовные проступки не подлежат наказанию по статье 1-ой.
Этот приказ вступает в силу немедленно по его опубликовании. Опубликование производить путем расклейки этого приказа”.
Члены Правительства чувствовали, что над их головой собираются тучи и приписывали это деятельности “контрреволюционеров”, которые интригуют и настраивают против них и Рады немцев. Для того, чтобы парализовать эту деятельность, как передает в своих воспоминаниях тогдашний министр П. Христюк (“Украинская Революция” том 2, стр. 166), было решено арестовать этих “контрреволюционеров”.
Но почему-то арестовали не всех, а только одного – киевского банкира, еврея Доброго – и то каким то необычным способом, его украли и увезли в Харьков, придав этому похищению характер деятельности какой то “частной организации”. Шум около этого похищения поднялся не малый, а Правительство на все запросы и родственников, и немцев отговаривалось незнанием и обещанием дело расследовать.
Тогда немцы взялись за дело сани, нашли Доброго и установил виновников. Одновременно с поисками Доброго, немцы, видя всю безнадежность наладить сотрудничество с Центральной Радой, приняли ряд подготовительных мер на случай ее принудительной ликвидации.
25 апреля фельдмаршал Айхгорн издал следующий приказ:
“Безответственные личности и союзы пытаются терроризировать население. Против всякого закона и права они производят аресты, чтобы запугать тех, кто, в интересах родного края и новосозданного государства, готовы работать совместно с Германией. Где пребывают немецкие войска, там я не допущу никаких беззаконных действий. Поэтому я приказываю принять особые меры для охраны города Киева и немедленно отдавать под суд всех тех, кто совершает противозаконные действия. Я приказываю:
1. – Все проступки против общественного порядка, все уголовные преступления против немецких и союзных войск, как и против всех лиц, которые к ним принадлежат, подлежат исключительно чрезвычайному немецкому военному суду.
2. – Всякое нарушение общественного покоя, особенно уличные сборища – запрещаются.
3. – Запрещается также всякая попытка нарушить спокойствие или общественную безопасность устной агитацией, в печати или каким другим способом. Газеты, виновные в таких проступках, будут немедленно закрыты.
4. – Украинские судебные установления продолжают свою деятельность, поскольку уголовные проступки не подлежат наказанию по статье 1-ой.
Этот приказ вступает в силу немедленно по его опубликовании. Опубликование производить путем расклейки этого приказа”.
Разоружение синежупанников
А на следующий день, 26 апреля, немцы разоружили дивизию “синежупанников”, составленную в Германии из военнопленных и окончательно разложившуюся по прибытии в Киев, под влиянием как социалистической пропаганды Рады, так и, еще больше, в результате деятельности большевистских агитаторов. То же самое было сделано с, находившейся в Ковеле, дивизией “серожупанников”. По заявлению тогдашнего военного министра Жуковского, это было сделано с его ведома и согласия.
27 апреля собралась для очередного законодательства “Малая Рада” и занялась вопросом конституции Украины, после чего премьер Голубович сделал доклад о приказе Айхгорна и о разоружении украинских частей. Дебаты по докладу были перенесены на следующий день.
28 апреля все лидеры Центральной Рады выступили с резкими осуждениями действий немцев на Украине. В самый разгар дебатов в зал заседания вошел немецкий лейтенант с несколькими солдатами и громко крикнул по-русски: “именем немецкого правительства приказываю вам всем поднять руки вверх”. При гробовом молчании, без слов протеста, все “вожди” встали и подняли руки. Один только Грушевский продолжал сидеть, а лейтенант, видя это неисполнение своего приказа, ничего не предпринял. Впоследствии это поведение Грушевского киевляне объясняли тем, что он был заранее осведомлен немцами, а лейтенант имел соответствующие инструкции. Конечно, документально доказать это невозможно, но, с другой стороны совершенно непонятно, как мог немецкий лейтенант допустить демонстративное неисполнение своего приказания, отданного при исполнении служебных обязанностей. Сепаратисты этот щекотливый вопрос обходят молчанием.
27 апреля собралась для очередного законодательства “Малая Рада” и занялась вопросом конституции Украины, после чего премьер Голубович сделал доклад о приказе Айхгорна и о разоружении украинских частей. Дебаты по докладу были перенесены на следующий день.
28 апреля все лидеры Центральной Рады выступили с резкими осуждениями действий немцев на Украине. В самый разгар дебатов в зал заседания вошел немецкий лейтенант с несколькими солдатами и громко крикнул по-русски: “именем немецкого правительства приказываю вам всем поднять руки вверх”. При гробовом молчании, без слов протеста, все “вожди” встали и подняли руки. Один только Грушевский продолжал сидеть, а лейтенант, видя это неисполнение своего приказа, ничего не предпринял. Впоследствии это поведение Грушевского киевляне объясняли тем, что он был заранее осведомлен немцами, а лейтенант имел соответствующие инструкции. Конечно, документально доказать это невозможно, но, с другой стороны совершенно непонятно, как мог немецкий лейтенант допустить демонстративное неисполнение своего приказания, отданного при исполнении служебных обязанностей. Сепаратисты этот щекотливый вопрос обходят молчанием.
Конец Центральной Рады
Лейтенант потребовал чтобы ему указали министров: внутренних дел – Ткаченка, военного – Жуковского, иностранных дел – Любинского, земледелия – Ковалевского и высшего чиновника, министерства внутренних дел – Гаевского. В зале оказались только Любинский и Гаевский, которые были немедленно арестованы и уведены.
Затем участники заседания были проверены, обысканы и им было разрешено опустить руки. Немцы удалились. Удалились и “вожди”, не продолжая заседания.
Собрались они на следующий день. Молча, без дебатов, выслушали они сообщение Грушевского о том, что он заявил немецкому командованию протест и потребовал возвращения отобранных бумаг, часть которых уже была возвращена, но он не уверен что все.
Затем занялись законодательством: в этот день Рада приняла проект основного закона (Конституции) Украинской Народной Республики, единогласно изменила “земельный закон” – вместо социализации земли признала частную на нее собственность, – причем до 30 десятин не подлежало отчуждению, – наконец, выбрала Грушевского Президентом Украинской Народной Республики. На этом заседании министры: земледелия, военный и внутренних дел не присутствовали, так как скрывались от ареста немцами, которого случайно избежали накануне. Впоследствии Жуковский и Ковалевский были арестованы, а Ткаченко где то скрывался до конца года.
Много лет спустя один из свидетелей заседаний Рады 28 и 29 апреля 1918 года говорил: “стыдно было за свой народ при виде того как его “вожди”, все эти самоуверенные юноши и полуграмотные “диячи”, с поднятыми руками стояли перед немецким лейтенантом, соцстрахом ожидая, что будет дальше… Как провинившиеся дети перед строгим учителем. Еще стыднее было на следующий день, когда они единогласно принимали земельный закон с отказом от социализации земли, в спасительности которой они уверяли весь народ. Когда же они лгали? Раньше или сегодня? Где их идейность, их принципиальность? Все улетучилось от окрика лейтенанта… 28 апреля я убедился в их: трусости, 29 апреля – в их беспринципности”.
Затем участники заседания были проверены, обысканы и им было разрешено опустить руки. Немцы удалились. Удалились и “вожди”, не продолжая заседания.
Собрались они на следующий день. Молча, без дебатов, выслушали они сообщение Грушевского о том, что он заявил немецкому командованию протест и потребовал возвращения отобранных бумаг, часть которых уже была возвращена, но он не уверен что все.
Затем занялись законодательством: в этот день Рада приняла проект основного закона (Конституции) Украинской Народной Республики, единогласно изменила “земельный закон” – вместо социализации земли признала частную на нее собственность, – причем до 30 десятин не подлежало отчуждению, – наконец, выбрала Грушевского Президентом Украинской Народной Республики. На этом заседании министры: земледелия, военный и внутренних дел не присутствовали, так как скрывались от ареста немцами, которого случайно избежали накануне. Впоследствии Жуковский и Ковалевский были арестованы, а Ткаченко где то скрывался до конца года.
Много лет спустя один из свидетелей заседаний Рады 28 и 29 апреля 1918 года говорил: “стыдно было за свой народ при виде того как его “вожди”, все эти самоуверенные юноши и полуграмотные “диячи”, с поднятыми руками стояли перед немецким лейтенантом, соцстрахом ожидая, что будет дальше… Как провинившиеся дети перед строгим учителем. Еще стыднее было на следующий день, когда они единогласно принимали земельный закон с отказом от социализации земли, в спасительности которой они уверяли весь народ. Когда же они лгали? Раньше или сегодня? Где их идейность, их принципиальность? Все улетучилось от окрика лейтенанта… 28 апреля я убедился в их: трусости, 29 апреля – в их беспринципности”.
Хлеборобами Конгресс и выборы Гетмана
Пока Рада принимала новые законы и выбирала Президента Украины, в тот самый день, собрался в Киеве “Хлеборобский Конгресс”, организованный “Украинской Народной Громадой” и “Союзом Земельных Собственников”.
На Конгресс прибыло 6.432 полномочных представителя со всей Украины. Это были почти исключительно зажиточные крестьяне – люди физического труда. Все они в той или иной мере пострадали материально от социалистических опытов Центральной Рады и деятельности “Земельных Комитетов” и были ярыми антисоциалистами. На Конгресс ехали с твердым намерением “завести порядок” и обеспечить свое имущество от покушений социалистов. Среди делегатов было много молодежи – сыновей хлеборобов, которые были настроены не только непримиримо, но и агрессивно. Процент крупных землевладельцев был незначителен и они терялись в общей массе хлеборобов, большинство которых было в национальных костюмах. Кое-где виднелись “вольные казаки” в живописных старинных казацких жупанах с кривыми саблями на боку.
Конгресс состоялся в самом большом помещении в Киеве – в цирке на Николаевской улице, в котором не могли разместиться все участники, так что многие стояли в проходах и на улице.
После ряда докладов и речей, с резкой критикой Центральной Рады и требованием положить конец анархии, было предложено выбрать Гетмана. Предложение было восторженно принято всеми присутствовавшими и Гетманом были провозглашен генерал Павел Скоропадский, который обратился к Конгрессу со следующими словами: “Господа! Я благодарю вас за то, что вы мне доверили власть. Не для собственной корысти я беру на себя бремя временной власти. Вы сами знаете, что везде ширится анархия и что только твердая власть может завести порядок. На вас, хлеборобы, и на зажиточные круги населения я буду опираться и молю Бога, чтобы Он дал нам силы и твердости спасти Украину”.
В 3 часа дня Конгресс закончился, а в 4 часа все его участники собрались на Софийской площади на молебен. Перед молебном на площади, в Софийском соборе, епископ Никодим благословил и миропомазал Гетмана, а затем начался молебен.
Во время молебна на той же Владимирской улице в своем здании заседала Центральная Рада и принимала новые законы.
Еще до окончания Конгресса, хорошо организованные генералом Дашкевичем-Горбацким, отряды “гетьманцев” с молниеносной быстротой приступили к занятию правительственных зданий и учреждений. Нигде никто не оказал никакого сопротивления. Конный отряд охраны Центральной Рады под командой полковника Аркаса в полном составе перешел на сторону Гетмана. Только галичане – “сечевые стрельцы” сделали попытку защищать Центральную Раду и при этом убили трех “гетьманцев”, но их сопротивление было легко сломлено, и вечером их командир – Коновалец явился к Гетману и предложил ему свои услуги. Но “сечевые стрельцы” под влиянием социалистической пропаганды колебались и поэтому были немедленно разоружены и распущены. Распущена была и Центральная Рада без всяких указов и церемоний: просто, небольшой отряд “гетьманцев” без всяких физических насилий выгнал их из здания и отпустил всех членов на все четыре стороны, чем члены Рады были удивлены и обрадованы, ибо пускались слухи что “гетьманцы” собираются с ними расправиться и всех поголовно перепороть. Незадачливые “вожди” рассеялись в разных направлениях. 30 апреля открылась новая страница истории Украины – Гетманство Павла Скоропадского.
Переворот прошел без какого либо участия немцев, но, конечно, с их ведома и согласия. Вся подготовительная к перевороту работа, которую проводила “Украинская Народная Громада” не была тайной для немцев, но они предпочли сами активно не выступать, ибо были уверены в успехе переворота и знали о полном отсутствии у Центральной Рады каких либо реальных сил, на которые она может опереться.
И они не ошиблись. Никто не пожелал выступать на ее защиту, даже ее собственная охрана. Наоборот, весть о ликвидации Рады вызвала в Киеве всеобщую радость. Радовались не только “правые” и зажиточные, но и “левые”, пробольшевистские элементы, которые со злорадством приняли известие о падении тех, кто не имея поддержки в народе, обратился за помощью к немцам.
На Конгресс прибыло 6.432 полномочных представителя со всей Украины. Это были почти исключительно зажиточные крестьяне – люди физического труда. Все они в той или иной мере пострадали материально от социалистических опытов Центральной Рады и деятельности “Земельных Комитетов” и были ярыми антисоциалистами. На Конгресс ехали с твердым намерением “завести порядок” и обеспечить свое имущество от покушений социалистов. Среди делегатов было много молодежи – сыновей хлеборобов, которые были настроены не только непримиримо, но и агрессивно. Процент крупных землевладельцев был незначителен и они терялись в общей массе хлеборобов, большинство которых было в национальных костюмах. Кое-где виднелись “вольные казаки” в живописных старинных казацких жупанах с кривыми саблями на боку.
Конгресс состоялся в самом большом помещении в Киеве – в цирке на Николаевской улице, в котором не могли разместиться все участники, так что многие стояли в проходах и на улице.
После ряда докладов и речей, с резкой критикой Центральной Рады и требованием положить конец анархии, было предложено выбрать Гетмана. Предложение было восторженно принято всеми присутствовавшими и Гетманом были провозглашен генерал Павел Скоропадский, который обратился к Конгрессу со следующими словами: “Господа! Я благодарю вас за то, что вы мне доверили власть. Не для собственной корысти я беру на себя бремя временной власти. Вы сами знаете, что везде ширится анархия и что только твердая власть может завести порядок. На вас, хлеборобы, и на зажиточные круги населения я буду опираться и молю Бога, чтобы Он дал нам силы и твердости спасти Украину”.
В 3 часа дня Конгресс закончился, а в 4 часа все его участники собрались на Софийской площади на молебен. Перед молебном на площади, в Софийском соборе, епископ Никодим благословил и миропомазал Гетмана, а затем начался молебен.
Во время молебна на той же Владимирской улице в своем здании заседала Центральная Рада и принимала новые законы.
Еще до окончания Конгресса, хорошо организованные генералом Дашкевичем-Горбацким, отряды “гетьманцев” с молниеносной быстротой приступили к занятию правительственных зданий и учреждений. Нигде никто не оказал никакого сопротивления. Конный отряд охраны Центральной Рады под командой полковника Аркаса в полном составе перешел на сторону Гетмана. Только галичане – “сечевые стрельцы” сделали попытку защищать Центральную Раду и при этом убили трех “гетьманцев”, но их сопротивление было легко сломлено, и вечером их командир – Коновалец явился к Гетману и предложил ему свои услуги. Но “сечевые стрельцы” под влиянием социалистической пропаганды колебались и поэтому были немедленно разоружены и распущены. Распущена была и Центральная Рада без всяких указов и церемоний: просто, небольшой отряд “гетьманцев” без всяких физических насилий выгнал их из здания и отпустил всех членов на все четыре стороны, чем члены Рады были удивлены и обрадованы, ибо пускались слухи что “гетьманцы” собираются с ними расправиться и всех поголовно перепороть. Незадачливые “вожди” рассеялись в разных направлениях. 30 апреля открылась новая страница истории Украины – Гетманство Павла Скоропадского.
Переворот прошел без какого либо участия немцев, но, конечно, с их ведома и согласия. Вся подготовительная к перевороту работа, которую проводила “Украинская Народная Громада” не была тайной для немцев, но они предпочли сами активно не выступать, ибо были уверены в успехе переворота и знали о полном отсутствии у Центральной Рады каких либо реальных сил, на которые она может опереться.
И они не ошиблись. Никто не пожелал выступать на ее защиту, даже ее собственная охрана. Наоборот, весть о ликвидации Рады вызвала в Киеве всеобщую радость. Радовались не только “правые” и зажиточные, но и “левые”, пробольшевистские элементы, которые со злорадством приняли известие о падении тех, кто не имея поддержки в народе, обратился за помощью к немцам.
ГЕТМАН СКОРОПАДСКИЙ
(29 апреля – 13 декабря 1918 г.)
Гетманское Правительство
После успешного переворота перед Гетманом встал вопрос о сформировании Правительства. Его состав был намечен еще до переворота, но не окончательно. Временным премьером был назначен Н. Сахно-Устимович, который и повел переговоры с разными лицами и группами. Совпавший с “Хлеборобским Конгрессом” “Съезд Хлеборобов-Демократов” – третьей антисоциалистической группы: на Украине – к перевороту отнесся положительно, но желал, чтобы было налажено сотрудничество с партиями и группами Центральной Рады, вынеся в то же время постановление е требованием: роспуска “земельных комитетов”, возвращения собственникам “разграбленного имущества”, перевыборов земств, признания недействительными выборов в Украинское Учредительное Собрание.
Кроме того этот Съезд подчеркнул свое желание, чтобы новое правительство в своей деятельности опиралось прежде всего на “национально сознательных” украинцев, которые в своей прежней деятельности показали “верность украинской национально-государственной идее”. Это последнее пожелание носило платонический характер, ибо, и действительности, тогда таких людей не было. Вынесено оно но предложению небольшой группы интеллигентов – членом съезда, которые, надо полагать, именно себя считали обладателями этих качеств.
В то время как основная масса членов партии и Съезда Хлеборобов-Демократов были настроены агрессивно-антисоциалистически (многие из них принимали участие в выборе Гетмана) и выносила выше приведенные антисоциалистические резолюции, в которых социализированная земля называется “разграбленным имуществом”, некоторая часть ее лидеров не могла еще решиться стать на отчетливо антисоциалистические позиции и решительно порвать с деятелями Центральной Рады. Это и послужило препятствием к тому, чтобы партия приняла участие в Гетманском Правительстве, разогнавшем Раду.
Социалисты – федералисты (эсеры), к которым обратился Устимович с предложением вступить в правительство, заняли неопределенную позицию и попросили “подождать”. А тем временем собрали совместное совещание с эсерами, эсдеками и социалистами самостийниками на котором, вместо ответа Гетману, решили обратиться к немцам с рядом предложений, по их мнению, “конструктивных” и “реальных”, поставивши ряд своих “условий”, сводившихся по существу к продолжению политики Центральной Рады, как в социальном, так и в национальном вопросе, правда, в смягченной или замаскированной форме.
Генерал Гренер категорически отверг план и «условия» объединенных социалистов, “сказавши, что уже “поздно”, надо было думать об этом раньше. Гетмана признала Германия – и он останется. Это не значит, однако, что немцы отвергают возможность сотрудничества с социалистами. Оно даже желательно – сказал Гренер – но при одном непременном условии: чтобы они были “благоразумны”. Социалисты ушли, совещались два дня и подали генералу Гренеру новый проект, но генерал и его не признал “благоразумным”. На этой попытке сотрудничество с социалистами закончилось.
“Не без едкости генерал Гренер спросил нас во время этого свидания, почему же не нашлось никого, кто бы выступил в защиту Рады? Ведь вы знаете, что в конфликте между социалистической Радой и несоциалистическими украинцами мы были нейтральны”, – сказал генерал. “Не можете ли вы мне объяснить почему вас никто не поддержал, ни в феврале, когда вы обратились к нам за помощью, ни во время гетманского переворота?” – продолжал Гренер.
Мы молчали…” (Так рассказывал член делегации к немцам А. Андриевский). А украинский историк Д. Дорошенко об этой просьбе социалистов к немцам вмешаться во внутренние дела Украины пишет: “сами выбравши представителя немецкой военной власти арбитром во внутренних украинских делах, уверяют его все время, что только они являются представителями украинской общественности и даже всей украинской народности. Говоря все время, как об “украинцах”, только о социалистах и противопоставляя им, как “неукраинцев” всех других украинцев не-социалистов, они тем самым убеждали немцев, что “украинство” есть не больше, как партия, как секта. В то время как тысячи хлеборобов, промышленников, торговцев выступали на съездах как украинцы, во имя интересов Украины, кучка социалистической интеллигенции только себе самой присваивала монополию представлять украинскую общественность и весь украинский народ” (“История Украины” том 2, стр. 59).
Немецкие газеты писали о “просьбе социалистов, чтобы немцы помогли им принять участие в правительстве”… и о том, что “практически их сотрудничество не имеет значения, ибо они составляют очень маленькую партию” (“Берихт” от 18-го мая 1918 года).
Потеряв всякую надежду сговориться с украинскими политическими партиями, Гетман сам составил (4-го мая) правительство во главе с Ф. А. Лизогубом, Председателем Полтавского земства. Состав правительства был определенно антисоциалистический, но далеко не “антиукраинский”, как утверждали оставшиеся за бортом социалисты. Наличие в числе министров известных украинских деятелей Василенка и Дорошенка, равно как и тот факт, что все министры (кроме одного) были уроженцы Украины, широко известные своей общественной, культурной или промышленной деятельностью, опровергает это утверждение социалистов.
Кроме того этот Съезд подчеркнул свое желание, чтобы новое правительство в своей деятельности опиралось прежде всего на “национально сознательных” украинцев, которые в своей прежней деятельности показали “верность украинской национально-государственной идее”. Это последнее пожелание носило платонический характер, ибо, и действительности, тогда таких людей не было. Вынесено оно но предложению небольшой группы интеллигентов – членом съезда, которые, надо полагать, именно себя считали обладателями этих качеств.
В то время как основная масса членов партии и Съезда Хлеборобов-Демократов были настроены агрессивно-антисоциалистически (многие из них принимали участие в выборе Гетмана) и выносила выше приведенные антисоциалистические резолюции, в которых социализированная земля называется “разграбленным имуществом”, некоторая часть ее лидеров не могла еще решиться стать на отчетливо антисоциалистические позиции и решительно порвать с деятелями Центральной Рады. Это и послужило препятствием к тому, чтобы партия приняла участие в Гетманском Правительстве, разогнавшем Раду.
Социалисты – федералисты (эсеры), к которым обратился Устимович с предложением вступить в правительство, заняли неопределенную позицию и попросили “подождать”. А тем временем собрали совместное совещание с эсерами, эсдеками и социалистами самостийниками на котором, вместо ответа Гетману, решили обратиться к немцам с рядом предложений, по их мнению, “конструктивных” и “реальных”, поставивши ряд своих “условий”, сводившихся по существу к продолжению политики Центральной Рады, как в социальном, так и в национальном вопросе, правда, в смягченной или замаскированной форме.
Генерал Гренер категорически отверг план и «условия» объединенных социалистов, “сказавши, что уже “поздно”, надо было думать об этом раньше. Гетмана признала Германия – и он останется. Это не значит, однако, что немцы отвергают возможность сотрудничества с социалистами. Оно даже желательно – сказал Гренер – но при одном непременном условии: чтобы они были “благоразумны”. Социалисты ушли, совещались два дня и подали генералу Гренеру новый проект, но генерал и его не признал “благоразумным”. На этой попытке сотрудничество с социалистами закончилось.
“Не без едкости генерал Гренер спросил нас во время этого свидания, почему же не нашлось никого, кто бы выступил в защиту Рады? Ведь вы знаете, что в конфликте между социалистической Радой и несоциалистическими украинцами мы были нейтральны”, – сказал генерал. “Не можете ли вы мне объяснить почему вас никто не поддержал, ни в феврале, когда вы обратились к нам за помощью, ни во время гетманского переворота?” – продолжал Гренер.
Мы молчали…” (Так рассказывал член делегации к немцам А. Андриевский). А украинский историк Д. Дорошенко об этой просьбе социалистов к немцам вмешаться во внутренние дела Украины пишет: “сами выбравши представителя немецкой военной власти арбитром во внутренних украинских делах, уверяют его все время, что только они являются представителями украинской общественности и даже всей украинской народности. Говоря все время, как об “украинцах”, только о социалистах и противопоставляя им, как “неукраинцев” всех других украинцев не-социалистов, они тем самым убеждали немцев, что “украинство” есть не больше, как партия, как секта. В то время как тысячи хлеборобов, промышленников, торговцев выступали на съездах как украинцы, во имя интересов Украины, кучка социалистической интеллигенции только себе самой присваивала монополию представлять украинскую общественность и весь украинский народ” (“История Украины” том 2, стр. 59).
Немецкие газеты писали о “просьбе социалистов, чтобы немцы помогли им принять участие в правительстве”… и о том, что “практически их сотрудничество не имеет значения, ибо они составляют очень маленькую партию” (“Берихт” от 18-го мая 1918 года).
Потеряв всякую надежду сговориться с украинскими политическими партиями, Гетман сам составил (4-го мая) правительство во главе с Ф. А. Лизогубом, Председателем Полтавского земства. Состав правительства был определенно антисоциалистический, но далеко не “антиукраинский”, как утверждали оставшиеся за бортом социалисты. Наличие в числе министров известных украинских деятелей Василенка и Дорошенка, равно как и тот факт, что все министры (кроме одного) были уроженцы Украины, широко известные своей общественной, культурной или промышленной деятельностью, опровергает это утверждение социалистов.
Гетман Скоропадский
Сам Гетман Скоропадский был потомком брата Гетмана Ивана Скоропадского, сменившего в 1708 году Мазепу. Богатый помещик, воспитанный в Петербурге, женатый на дочери крупного русского сановника – Дурново, генерал царской свиты и командир аристократического гвардейского полка, он, конечно, не был “украинцем” в социалистическом понимании этого слова. Но он был украинцем по рождению, происхождению и своим украинским симпатиям. Среди украинских помещиков, потомков казацкой старшины, было не мало воспринявших общероссийскую культуру, но не забывавших и своей Украины, ее истории, языка, культуры. Они гармонически совмещали в себе патриотизм свой, украинский, с патриотизмом общероссийским. Одним из таких был Павел Петрович Скоропадский. С началом революции, когда был поставлен во всей его широте “украинский вопрос”, Скоропадский начинает выступать как украинец: украинизирует свой 34-ый корпус, которым он командовал, борется всемерно с разложением армии; позднее возглавляет “Вольное Казачество” в надежде, что оно сдержит надвигающуюся анархию. Когда же волна большевизма захлестнула всю Украину, ему ничего не оставалось делать, как скрываться, как от большевиков, так и от украинских социалистов, подозревавших его в намерении захватить власть. Только приход немцев дал ему возможность выступить открыто. Большинство его министров были люди не партийные, а просто специалисты в своей области, с большими знаниями и стажем. Весь кабинет можно охарактеризовать как умеренно-консервативный в вопросах социальных; высоко культурный по своему составу; несомненно “украинофильский” по своим национальным устремлениям, а вовсе не “русский-черносотенный-антиукраинский” как утверждали и утверждают сторонники Центральной Рады.