Страница:
Воспоминание о той своей боли сделало для него совершенно понятной и боль людей, сидевших перед ним. Их боль была вызвана не возможными личными потерями и не мыслью о гибели своего мира. Она была связана с чем-то гораздо более мучительным, с осознанием того, что все, чем они жили, все, что казалось им незыблемым на все грядущие времена, сейчас рушилось, чтобы никогда больше не возродиться вновь.
Вся гордость и мечты Дорсая должны были кануть в Лету, как когда-то мечты рыцарей «Круглого стола», и присутствующим в зале предстояло стать свидетелями этого краха.
– В таком случае продолжим, – донесся до Хэла сухой и бесстрастный голос Рурка. Он перелистал бумаги, лежащие перед ним на столе. – На протяжении трехсот лет жизнь на Дорсае определялась исключительно контрактами, – отрывисто произнес он. – Мы даже готовы отдать свою жизнь, если это предусмотрено правильно составленным контрактом. Я полагаю, ты уже прочитал копию контракта, который подготовила для тебя Аманда Морган?
– Да, – кивнул Хэл. – Для начала я хотел бы…
Рурк жестом остановил его.
– Мы приступим к обсуждению самого контракта через минуту, – сказал Рурк. – Необходимо заметить, что в нем используются некоторые не совсем привычные для нас понятия, впрочем, и сам документ во многих отношениях не похож на то, с чем до сих пор нам приходилось иметь дело. Поэтому, с твоего позволения, мы сначала зададим тебе несколько вопросов, и, если ответы покажутся нам удовлетворительными, мы перейдем непосредственно к обсуждению самого контракта.
– Ради Бога, – отозвался Хэл.
– В контракте содержатся положения, – начал Рурк, – предусматривающие определенные выплаты лицам, непосредственно занятым в работах по контракту, на содержание их самих и их иждивенцев в случае их гибели или увечья, а также выплаты всем жителям этой планеты, связанным с выполнением контракта. Но по большому счету разве можно оплатить услуги, о которых здесь идет речь. Я полагаю, в этом ты согласен со мной?
– Да, – кивнул Хэл. – Это правда.
– Тогда, – Рурк пристально посмотрел на него, – позволь от имени всех нас задать тебе по-солдатски прямой вопрос. При данных обстоятельствах почему мы должны рисковать всем, что у нас есть, сражаться и умирать за тех, кто неспособен или не хочет сражаться сам за себя?
– Я не думаю, что вы найдете какие-либо свидетельства того, что они не хотят сражаться, – медленно произнес Хэл. – Они неизбежно присоединятся к вам, некоторые с самого начала, большинство же с течением времени. Честно говоря, я бы очень удивился, если 6 вы не учли этого в своих раскладках.
– Естественно, мы это учли, – сказал Рурк. – И все же я хотел бы получить ответ на свой вопрос.
– Я попробую ответить на него… – Хэл мысленно отступил назад, как бы уступая свое место Доналу, которому было гораздо проще ответить на этот вопрос точно так же, как совершенно непроизвольно это произошло во время предыдущей встречи с Серыми Капитанами, и чувствуя, как вперед выходит его более раннее «я».
– Ведь этот вопрос уже не нов, не так ли? – услышал он собственный голос. – И ясного, окончательного ответа на него так никогда и не было получено. Древние греки, принимавшие яд, римляне, бросавшиеся на меч, имели на то свои причины. Еще более подходящий пример: когда слепой король Богемии Иоанн девятьсот лет назад в возрасте пятидесяти четырех лет отправился на помощь французскому королю Филиппу, сражавшемуся с англичанами при Креси[9], у него тоже были для этого свои причины; даже несмотря на то что в тот памятный день двадцать шестого августа 1346 года он позволил своим оруженосцам увлечь себя в самую гущу сражения, где, как он знал, наверняка найдет свою смерть.
Он сделал паузу, вглядываясь в лица своих слушателей, но не заметил на них ни тени озадаченности или неуверенности, только внимательное ожидание.
– Что касается меня лично, – продолжал он, – то я прекрасно знаю, почему я готов отдать все, что у меня есть – не только жизнь, но и все надежды на будущее, – ради той цели, во имя которой мы все здесь собрались. Я мог бы рассказать вам о причинах, почему я так поступаю. Я мог бы также объяснить поступки древних греков, о которых я говорил, или римлян, или слепого короля Богемии. Но в конечном итоге, какими бы ни были эти причины, все они сводятся к тому, что человек, совершивший тот или иной поступок, сделал это потому, что именно таков он есть. Я поступаю сейчас так, а не иначе, потому что таков я есть. И вы, все вы, сделаете то, что сами выберете для себя, потому что как личности и как общество вы именно такие и всегда были такими с тех самых пор, как возник ваш мир.
Он замолчал.
– Это мой ответ на ваш вопрос, – добавил он.
– Хорошо, – спокойным тоном произнес Рурк. – Еще один вопрос – где ты хочешь, чтобы мы сражались?
Хэл посмотрел ему прямо в глаза:
– Вы должны понимать, что на этот вопрос я не могу ответить. Во-первых, выбор места будет зависеть от того, что произойдет между сегодняшним днем и моментом, когда мы все решим перейти к активным действиям. Во-вторых, хотя я и доверяю вашей системе безопасности, в данном случае, когда дело касается будущего народов различных миров, эту информацию, пока не придет время, я не доверю никому. Когда потребуется ваше участие, я вам сообщу; и только тогда, если у вас возникнет такое желание, вы будете решать, соглашаться вам или нет, поскольку в любом случае я не смогу вас заставить принять мой план, если вы этого не захотите.
В конференц-зале стояла тишина. Рурк держал в руке электронный карандаш и делал пометки на экране, вмонтированном в стол перед ним. Хэла охватило странное чувство, что он уже видел все это раньше, но оно тут же было вытеснено еще более странным ощущением. Внезапно ему показалось, что он чувствует движение этой маленькой планеты вокруг своего далекого солнца, движение самого Фомальгаута среди соседних звезд, а также движение всех остальных обитаемых миров вместе со своими светилами; более того, ему показалось, что он ощущает даже гигантское движение всей звездной галактики, неумолимо несущее всех к тому, что ждет их во времени и в пространстве.
– Я включил это условие в контракт. – Рурк вновь поднял глаза на Хэла. – И на этом пока заканчиваются наши вопросы к тебе. У тебя есть к нам вопросы?
– Нет, – сказал Хэл. – Хотя, простите, есть. Вы составили этот контракт между всеми вами и лично мной, за спиной которого стоит лишь одна Абсолютная Энциклопедия. Вы должны понимать, что я никоим образом не могу гарантировать выполнение в полном объеме всех своих обязательств перед вами, возложенных на меня этим контрактом. Даже Энциклопедия не располагает достаточными ресурсами для того, чтобы гарантировать вам в определенных ситуациях получение всего того, что может вам причитаться по контракту. Например, восстановление жизненного потенциала вашей планеты в случае причинения ущерба или уничтожения какой-либо ее части вследствие вражеских действий в порядке компенсации за вашу деятельность, связанную с выполнением контракта. Это за пределами возможностей и средств даже нескольких миров, не говоря уже об Энциклопедии. Я уже не говорю о личных ресурсах частных лиц вроде меня.
– Мы это понимаем, – кивнул Рурк. – Этот контракт составлен главным образом для истории, но тем не менее он носит характер правового документа. В данном случае мы оказываем услугу всему человечеству, но не существует правового механизма, который мог бы связать обязательствами всю человеческую расу. И поскольку в договорах, подобных этому, обязательно должна присутствовать противная сторона, мы решили для обеспечения выполнения условий данного контракта связать моральными обязательствами тебя и Абсолютную Энциклопедию в объеме тех ресурсов, которыми вы располагаете.
– Понятно, – кивнул головой Хэл. – В таком случае возражений нет. Мы оба, Там Олин от Энциклопедии и я сам, охотно примем ваши условия.
– Тогда, – сказал Рурк, – нашему собранию остается только пройтись по всему контракту, пункт за пунктом, для того чтобы удостовериться, что мы одинаково понимаем то, что в нем записано.
Так они и поступили. Это заняло у них более трех часов по местному времени, и, когда Хэл наконец сошел с трибуны, он почувствовал, что ноги и голова у него немного гудят. Аманда вытащила его из толпы Серых Капитанов, обступивших его, чтобы пожать руку:
– Я хочу кое-кого представить тебе.
Обходя поднимающихся с кресел и направляющихся к выходу людей, многие из которых тем не менее старались подойти и пожать Хэлу руку, они взобрались на самый верх амфитеатра. По мере того как они поднимались, толпа все больше и больше редела, и наконец он увидел человека. Тот стоял возле одного из выходов. На вид ему было немногим больше тридцати; его глаза смотрели со сдержанным любопытством. На какое-то мгновение Хэлу показалось, что он видит перед собой одного из оживших близнецов Гримов, какими они запечатлелись в памяти Донала.
Но когда они подошли ближе, он увидел разницу. Ожидающий их человек безусловно принадлежал к Гримам – у него были прямые жесткие черные волосы, такой же мощный торс и темные глаза, но он был ниже ростом, чем Ян и Кейси, и выглядел чуть более грузным, менее подвижным, чем они. Он производил впечатление скорее мощи и непоколебимости, нежели легкости и живости, присущих близнецам, но при всем том этот представитель последнего поколения Гримов держался с той уверенностью и раскованностью, которые свидетельствовали о многолетней тренировке.
– Хэл, – сказала Аманда, – я хочу представить тебе человека, который будет пилотом твоего корабля. Это нынешний глава семейства Гримов, о котором я уже тебе говорила – Саймон Хан Грим. Он только что вернулся с Новой Земли.
Саймон и Хэл обменялись рукопожатиями.
– Я у вас в долгу за ваше любезное разрешение остановиться у вас в Форали, – произнес Хэл.
Саймон улыбнулся. У него была скупая, но удивительно теплая улыбка.
– Ты оказал честь старому дому.
– Нет, – возразил Хэл, – Форали сам по себе слишком значителен, чтобы ему мог оказать честь своим посещением кто бы то ни было.
Саймон чуть крепче сжал руку Хэла, прежде чем выпустить ее.
– Я благодарю тебя за эти слова, – сказал он. – И к моим словам с удовольствием присоединились бы остальные члены семьи.
– Может быть, придет время, когда я смогу встретиться с ними всеми, – улыбнулся Хэл. – А вы, должно быть, правнук Яна?
Это был неосторожный вопрос, поскольку исходил от человека, чья внешность бесспорно указывала на фамильное сходство с Гримами. Хэл заметил, как в глазах Саймона мелькнула догадка, тут же переросшая в уверенность.
– Да, – ответил Саймон, но его невысказанный вопрос: «А кем ты приходишься Яну?» – так и остался висеть в воздухе между ними.
– Если хочешь, я готов лететь немедленно, – сообщил Саймон. – Дома меня практически ничего больше не задерживает.
– Теперь, когда все вопросы здесь решены, мне нужно как можно скорее вылететь на Мару, – сказал Хэл. – Что касается расходов, связанных с вашими услугами и наймом корабля…
– Нет, Хэл, – прервала его Аманда, – эти расходы являются частью обязательств Дорсая, вытекающих из условий контракта. Саймон доставит тебя, куда тебе потребуется и останется с тобой и дальше. Все затраты, связанные с ним или кораблем, должны пересылаться назад в нашу Центральную бухгалтерию.
– В таком случае почему бы нам втроем вместе не пообедать? – предложил Хэл. – А после этого, пока ты, Саймон, будешь заниматься предполетной проверкой корабля, мы немного поговорим с Амандой.
– Но ты сам сказал, что нам нужно вылететь как можно скорее, – напомнил Саймон.
– Боюсь, что так и есть.
– Тогда, я думаю, мне лучше сразу же заняться кораблем, – сказал Саймон. – Я все равно сегодня завтракал поздно, а поговорить с тобой, Хэл Мэйн, у нас еще будет время в пути. Вы, я полагаю, не будете против того, чтобы перекусить вдвоем?
Хэл улыбнулся:
– Конечно нет. Спасибо.
– Не за что, – ответил Саймон. – Тогда встретимся на корабле. Извиняйте.
Повернувшись, он быстро исчез. Хэл взял Аманду за руку:
– Он очень внимателен и догадался, что мы хотим еще побыть немного наедине друг с другом.
– Я тоже так думаю, – кивнула Аманда. – А теперь пошли. Я знаю, где мы сможем поесть.
Место, куда она его привела, как оказалось, находилось в самом здании космовокзала; но если не принимать во внимание эпизодический приглушенный шум, производимый взлетающими и садящимися кораблями, да открывающийся из занимающего всю стену окна вид на взлетно-посадочную площадку, этот небольшой зал наводил на мысль о космических полетах не больше, чем любой другой ресторан в Омалу. В нем было всего четыре столика, но то ли благодаря усилиям Аманды, то ли чисто случайно все они оказались незанятыми.
Аманда указала на небольшой серебристый корабль в самом центре площадки: именно его предоставили в распоряжение Хэла.
– Меня нашли примерно на таком же корабле, – тихо, как бы про себя, произнес Хэл, – конечно, на гораздо более старом.
Он оторвал взгляд от поля космодрома и посмотрел на Аманду; она сидела, съежившись, будто озябла.
– Как ты думаешь, тебе придется пройти через это еще раз? – спросила она.
Ее голос был больше похож на шепот. Она смотрела куда-то в пространство мимо него; казалось, ее взгляд обращен в бесконечность.
– Нет, – ответил он. – Не думаю. На этот раз я останусь Хэлом Мэйном до смерти.
Глаза ее по-прежнему были устремлены в какую-то отдаленную невидимую точку. Он потянулся через стол и взял в свою руку ее ладонь, неподвижно лежащую на столе.
Ее пальцы сжали его ладонь и Аманда снова посмотрела на него; ее взгляд был полон такой невыразимой тоски, какую можно видеть в глазах человека, наблюдающего за отплытием корабля, увозящего на борту возлюбленного или возлюбленную.
– Со мной будет все в порядке, – сказал Хэл. – Но даже если и не так, то для нас это не будет иметь никакого значения.
Ее пальцы стиснули его ладонь еще сильнее. Они держались за руки, как накануне ночью, ничего не видя и не слыша вокруг, словно время снова замедлило свой бег.
Глава 58
Вся гордость и мечты Дорсая должны были кануть в Лету, как когда-то мечты рыцарей «Круглого стола», и присутствующим в зале предстояло стать свидетелями этого краха.
– В таком случае продолжим, – донесся до Хэла сухой и бесстрастный голос Рурка. Он перелистал бумаги, лежащие перед ним на столе. – На протяжении трехсот лет жизнь на Дорсае определялась исключительно контрактами, – отрывисто произнес он. – Мы даже готовы отдать свою жизнь, если это предусмотрено правильно составленным контрактом. Я полагаю, ты уже прочитал копию контракта, который подготовила для тебя Аманда Морган?
– Да, – кивнул Хэл. – Для начала я хотел бы…
Рурк жестом остановил его.
– Мы приступим к обсуждению самого контракта через минуту, – сказал Рурк. – Необходимо заметить, что в нем используются некоторые не совсем привычные для нас понятия, впрочем, и сам документ во многих отношениях не похож на то, с чем до сих пор нам приходилось иметь дело. Поэтому, с твоего позволения, мы сначала зададим тебе несколько вопросов, и, если ответы покажутся нам удовлетворительными, мы перейдем непосредственно к обсуждению самого контракта.
– Ради Бога, – отозвался Хэл.
– В контракте содержатся положения, – начал Рурк, – предусматривающие определенные выплаты лицам, непосредственно занятым в работах по контракту, на содержание их самих и их иждивенцев в случае их гибели или увечья, а также выплаты всем жителям этой планеты, связанным с выполнением контракта. Но по большому счету разве можно оплатить услуги, о которых здесь идет речь. Я полагаю, в этом ты согласен со мной?
– Да, – кивнул Хэл. – Это правда.
– Тогда, – Рурк пристально посмотрел на него, – позволь от имени всех нас задать тебе по-солдатски прямой вопрос. При данных обстоятельствах почему мы должны рисковать всем, что у нас есть, сражаться и умирать за тех, кто неспособен или не хочет сражаться сам за себя?
– Я не думаю, что вы найдете какие-либо свидетельства того, что они не хотят сражаться, – медленно произнес Хэл. – Они неизбежно присоединятся к вам, некоторые с самого начала, большинство же с течением времени. Честно говоря, я бы очень удивился, если 6 вы не учли этого в своих раскладках.
– Естественно, мы это учли, – сказал Рурк. – И все же я хотел бы получить ответ на свой вопрос.
– Я попробую ответить на него… – Хэл мысленно отступил назад, как бы уступая свое место Доналу, которому было гораздо проще ответить на этот вопрос точно так же, как совершенно непроизвольно это произошло во время предыдущей встречи с Серыми Капитанами, и чувствуя, как вперед выходит его более раннее «я».
– Ведь этот вопрос уже не нов, не так ли? – услышал он собственный голос. – И ясного, окончательного ответа на него так никогда и не было получено. Древние греки, принимавшие яд, римляне, бросавшиеся на меч, имели на то свои причины. Еще более подходящий пример: когда слепой король Богемии Иоанн девятьсот лет назад в возрасте пятидесяти четырех лет отправился на помощь французскому королю Филиппу, сражавшемуся с англичанами при Креси[9], у него тоже были для этого свои причины; даже несмотря на то что в тот памятный день двадцать шестого августа 1346 года он позволил своим оруженосцам увлечь себя в самую гущу сражения, где, как он знал, наверняка найдет свою смерть.
Он сделал паузу, вглядываясь в лица своих слушателей, но не заметил на них ни тени озадаченности или неуверенности, только внимательное ожидание.
– Что касается меня лично, – продолжал он, – то я прекрасно знаю, почему я готов отдать все, что у меня есть – не только жизнь, но и все надежды на будущее, – ради той цели, во имя которой мы все здесь собрались. Я мог бы рассказать вам о причинах, почему я так поступаю. Я мог бы также объяснить поступки древних греков, о которых я говорил, или римлян, или слепого короля Богемии. Но в конечном итоге, какими бы ни были эти причины, все они сводятся к тому, что человек, совершивший тот или иной поступок, сделал это потому, что именно таков он есть. Я поступаю сейчас так, а не иначе, потому что таков я есть. И вы, все вы, сделаете то, что сами выберете для себя, потому что как личности и как общество вы именно такие и всегда были такими с тех самых пор, как возник ваш мир.
Он замолчал.
– Это мой ответ на ваш вопрос, – добавил он.
– Хорошо, – спокойным тоном произнес Рурк. – Еще один вопрос – где ты хочешь, чтобы мы сражались?
Хэл посмотрел ему прямо в глаза:
– Вы должны понимать, что на этот вопрос я не могу ответить. Во-первых, выбор места будет зависеть от того, что произойдет между сегодняшним днем и моментом, когда мы все решим перейти к активным действиям. Во-вторых, хотя я и доверяю вашей системе безопасности, в данном случае, когда дело касается будущего народов различных миров, эту информацию, пока не придет время, я не доверю никому. Когда потребуется ваше участие, я вам сообщу; и только тогда, если у вас возникнет такое желание, вы будете решать, соглашаться вам или нет, поскольку в любом случае я не смогу вас заставить принять мой план, если вы этого не захотите.
В конференц-зале стояла тишина. Рурк держал в руке электронный карандаш и делал пометки на экране, вмонтированном в стол перед ним. Хэла охватило странное чувство, что он уже видел все это раньше, но оно тут же было вытеснено еще более странным ощущением. Внезапно ему показалось, что он чувствует движение этой маленькой планеты вокруг своего далекого солнца, движение самого Фомальгаута среди соседних звезд, а также движение всех остальных обитаемых миров вместе со своими светилами; более того, ему показалось, что он ощущает даже гигантское движение всей звездной галактики, неумолимо несущее всех к тому, что ждет их во времени и в пространстве.
– Я включил это условие в контракт. – Рурк вновь поднял глаза на Хэла. – И на этом пока заканчиваются наши вопросы к тебе. У тебя есть к нам вопросы?
– Нет, – сказал Хэл. – Хотя, простите, есть. Вы составили этот контракт между всеми вами и лично мной, за спиной которого стоит лишь одна Абсолютная Энциклопедия. Вы должны понимать, что я никоим образом не могу гарантировать выполнение в полном объеме всех своих обязательств перед вами, возложенных на меня этим контрактом. Даже Энциклопедия не располагает достаточными ресурсами для того, чтобы гарантировать вам в определенных ситуациях получение всего того, что может вам причитаться по контракту. Например, восстановление жизненного потенциала вашей планеты в случае причинения ущерба или уничтожения какой-либо ее части вследствие вражеских действий в порядке компенсации за вашу деятельность, связанную с выполнением контракта. Это за пределами возможностей и средств даже нескольких миров, не говоря уже об Энциклопедии. Я уже не говорю о личных ресурсах частных лиц вроде меня.
– Мы это понимаем, – кивнул Рурк. – Этот контракт составлен главным образом для истории, но тем не менее он носит характер правового документа. В данном случае мы оказываем услугу всему человечеству, но не существует правового механизма, который мог бы связать обязательствами всю человеческую расу. И поскольку в договорах, подобных этому, обязательно должна присутствовать противная сторона, мы решили для обеспечения выполнения условий данного контракта связать моральными обязательствами тебя и Абсолютную Энциклопедию в объеме тех ресурсов, которыми вы располагаете.
– Понятно, – кивнул головой Хэл. – В таком случае возражений нет. Мы оба, Там Олин от Энциклопедии и я сам, охотно примем ваши условия.
– Тогда, – сказал Рурк, – нашему собранию остается только пройтись по всему контракту, пункт за пунктом, для того чтобы удостовериться, что мы одинаково понимаем то, что в нем записано.
Так они и поступили. Это заняло у них более трех часов по местному времени, и, когда Хэл наконец сошел с трибуны, он почувствовал, что ноги и голова у него немного гудят. Аманда вытащила его из толпы Серых Капитанов, обступивших его, чтобы пожать руку:
– Я хочу кое-кого представить тебе.
Обходя поднимающихся с кресел и направляющихся к выходу людей, многие из которых тем не менее старались подойти и пожать Хэлу руку, они взобрались на самый верх амфитеатра. По мере того как они поднимались, толпа все больше и больше редела, и наконец он увидел человека. Тот стоял возле одного из выходов. На вид ему было немногим больше тридцати; его глаза смотрели со сдержанным любопытством. На какое-то мгновение Хэлу показалось, что он видит перед собой одного из оживших близнецов Гримов, какими они запечатлелись в памяти Донала.
Но когда они подошли ближе, он увидел разницу. Ожидающий их человек безусловно принадлежал к Гримам – у него были прямые жесткие черные волосы, такой же мощный торс и темные глаза, но он был ниже ростом, чем Ян и Кейси, и выглядел чуть более грузным, менее подвижным, чем они. Он производил впечатление скорее мощи и непоколебимости, нежели легкости и живости, присущих близнецам, но при всем том этот представитель последнего поколения Гримов держался с той уверенностью и раскованностью, которые свидетельствовали о многолетней тренировке.
– Хэл, – сказала Аманда, – я хочу представить тебе человека, который будет пилотом твоего корабля. Это нынешний глава семейства Гримов, о котором я уже тебе говорила – Саймон Хан Грим. Он только что вернулся с Новой Земли.
Саймон и Хэл обменялись рукопожатиями.
– Я у вас в долгу за ваше любезное разрешение остановиться у вас в Форали, – произнес Хэл.
Саймон улыбнулся. У него была скупая, но удивительно теплая улыбка.
– Ты оказал честь старому дому.
– Нет, – возразил Хэл, – Форали сам по себе слишком значителен, чтобы ему мог оказать честь своим посещением кто бы то ни было.
Саймон чуть крепче сжал руку Хэла, прежде чем выпустить ее.
– Я благодарю тебя за эти слова, – сказал он. – И к моим словам с удовольствием присоединились бы остальные члены семьи.
– Может быть, придет время, когда я смогу встретиться с ними всеми, – улыбнулся Хэл. – А вы, должно быть, правнук Яна?
Это был неосторожный вопрос, поскольку исходил от человека, чья внешность бесспорно указывала на фамильное сходство с Гримами. Хэл заметил, как в глазах Саймона мелькнула догадка, тут же переросшая в уверенность.
– Да, – ответил Саймон, но его невысказанный вопрос: «А кем ты приходишься Яну?» – так и остался висеть в воздухе между ними.
– Если хочешь, я готов лететь немедленно, – сообщил Саймон. – Дома меня практически ничего больше не задерживает.
– Теперь, когда все вопросы здесь решены, мне нужно как можно скорее вылететь на Мару, – сказал Хэл. – Что касается расходов, связанных с вашими услугами и наймом корабля…
– Нет, Хэл, – прервала его Аманда, – эти расходы являются частью обязательств Дорсая, вытекающих из условий контракта. Саймон доставит тебя, куда тебе потребуется и останется с тобой и дальше. Все затраты, связанные с ним или кораблем, должны пересылаться назад в нашу Центральную бухгалтерию.
– В таком случае почему бы нам втроем вместе не пообедать? – предложил Хэл. – А после этого, пока ты, Саймон, будешь заниматься предполетной проверкой корабля, мы немного поговорим с Амандой.
– Но ты сам сказал, что нам нужно вылететь как можно скорее, – напомнил Саймон.
– Боюсь, что так и есть.
– Тогда, я думаю, мне лучше сразу же заняться кораблем, – сказал Саймон. – Я все равно сегодня завтракал поздно, а поговорить с тобой, Хэл Мэйн, у нас еще будет время в пути. Вы, я полагаю, не будете против того, чтобы перекусить вдвоем?
Хэл улыбнулся:
– Конечно нет. Спасибо.
– Не за что, – ответил Саймон. – Тогда встретимся на корабле. Извиняйте.
Повернувшись, он быстро исчез. Хэл взял Аманду за руку:
– Он очень внимателен и догадался, что мы хотим еще побыть немного наедине друг с другом.
– Я тоже так думаю, – кивнула Аманда. – А теперь пошли. Я знаю, где мы сможем поесть.
Место, куда она его привела, как оказалось, находилось в самом здании космовокзала; но если не принимать во внимание эпизодический приглушенный шум, производимый взлетающими и садящимися кораблями, да открывающийся из занимающего всю стену окна вид на взлетно-посадочную площадку, этот небольшой зал наводил на мысль о космических полетах не больше, чем любой другой ресторан в Омалу. В нем было всего четыре столика, но то ли благодаря усилиям Аманды, то ли чисто случайно все они оказались незанятыми.
Аманда указала на небольшой серебристый корабль в самом центре площадки: именно его предоставили в распоряжение Хэла.
– Меня нашли примерно на таком же корабле, – тихо, как бы про себя, произнес Хэл, – конечно, на гораздо более старом.
Он оторвал взгляд от поля космодрома и посмотрел на Аманду; она сидела, съежившись, будто озябла.
– Как ты думаешь, тебе придется пройти через это еще раз? – спросила она.
Ее голос был больше похож на шепот. Она смотрела куда-то в пространство мимо него; казалось, ее взгляд обращен в бесконечность.
– Нет, – ответил он. – Не думаю. На этот раз я останусь Хэлом Мэйном до смерти.
Глаза ее по-прежнему были устремлены в какую-то отдаленную невидимую точку. Он потянулся через стол и взял в свою руку ее ладонь, неподвижно лежащую на столе.
Ее пальцы сжали его ладонь и Аманда снова посмотрела на него; ее взгляд был полон такой невыразимой тоски, какую можно видеть в глазах человека, наблюдающего за отплытием корабля, увозящего на борту возлюбленного или возлюбленную.
– Со мной будет все в порядке, – сказал Хэл. – Но даже если и не так, то для нас это не будет иметь никакого значения.
Ее пальцы стиснули его ладонь еще сильнее. Они держались за руки, как накануне ночью, ничего не видя и не слыша вокруг, словно время снова замедлило свой бег.
Глава 58
За бортом курьерского корабля освещенная лучами Проциона проплывала Мара, похожая на голубой шар в обрамлении клубящихся белых облаков. Она удивительно напоминала Землю, и мысль о Земле всколыхнула в Хэле чувство одиночества и грусти с тайным горьким привкусом вины. Если бы не отсутствие луны, Мару вполне можно было бы принять за Землю; обе планеты удивительно походили друг на друга, только Мара была чуть больше по размеру. Даже зная, что перед ним не Земля, Хэлу все равно казалось, будто он смотрит на мир, в котором вырос, и впервые в жизни он понял, насколько прочны духовные узы, связывающие его с материнской планетой.
Они уже минут двадцать висели на стационарной орбите. Наконец громкоговоритель бортовой связи ожил, и они услышали голос диспетчера поста управления наземным движением:
– Дорсайский корабль, класс Джей-Эн, бортовой номер 549371, вам разрешен самостоятельный спуск в отведенный сектор на площадку для частных кораблей. Пожалуйста, сообщите ваши координаты.
Саймон Хан Грим нажал белую кнопку доступа к бортовому навигационному оборудованию, чтобы ввести координаты корабля в сеть поста управления, и послушный его умелым рукам корабль начал снижение.
Поверхность Мары становилась все ближе. В следующий момент они увидели прямо под собой голубую гладь океана и плавно заскользили в направлении линии побережья. Оказавшись над сушей, корабль резко, почти отвесно пошел вниз, и вдруг совершенно неожиданно для себя они заметили замелькавшие в воздухе снежинки. Теперь внизу, насколько мог видеть глаз, простирались бесконечные леса, укутанные снежным покровом, и только прямо под ними находилась небольшая площадка. Спустя некоторое время корабль опустился на бетонное покрытие, рядом со скованной льдом речушкой неподалеку от живописной группы строений, выкрашенных в пастельные тона и соединенных друг с другом крытыми переходами. Хэл и вслед за ним Саймон вышли из корабля и увидели встречающего их Амида.
– Амид, познакомься, это Саймон Хан Грим. – Хэл отступил в сторону, чтобы пропустить вперед Саймона. – Он – пилот корабля, любезно предоставленного в мое распоряжение Дорсаем.
– Рад познакомиться с вами, Саймон Хан Грим, – кивнул Амид.
– Взаимно, – ответил Саймон. Амид по экзотскому обыкновению не стал протягивать для пожатия руку, но Саймон, похоже, и не ждал этого. Хэл совсем забыл, какого маленького роста этот старый экзот, и, увидев его сейчас рядом с Саймоном, он испытал нечто вроде эмоционального шока, пораженный тем, насколько контрастно они выглядят вместе. Казалось, что с момента их последней встречи Амид еще больше постарел и сжался. Они стояли на бетонной площадке словно под незримым куполом, внутри которого был сухой теплый воздух, а на дома, лес и реку мягкими хлопьями продолжал тихо падать снег.
Это выглядело немного странно. Хэл как-то уже успел привыкнуть к тому, что в обоих экзотских мирах царит вечное лето – небо всегда голубое, а поля зеленые.
Вместе с Саймоном они проследовали за Амидом в дом – если это удивительное хитросплетение различных строений можно было назвать домом, а затем, оставив Саймона в отведенных ему апартаментах, Амид вместе с Хэлом отправился на поиски Рух.
Вскоре они обнаружили ее возле прихотливо изогнутого бассейна, окруженного высокими зелеными растениями. Они раскинули длинные перистые листья над шезлонгом, в котором Рух лежала, закутавшись в нечто, походившее на старинное пестрое стеганое одеяло.
Как только Рух увидела их, она откинула одеяло и села; шезлонг тут же послушно принял форму, удобную для сидения. Длинный бело-бордовый экзотский хитон скрывал ее неестественную худобу, а смуглая кожа имела несколько желтоватый оттенок. И все же ее осунувшееся лицо казалось еще более привлекательным, чем прежде. Они подошли, и Хэл наклонился, чтобы поцеловать ее. Он почувствовал в своих объятиях ее молодое тело, но оно было таким худым, таким худым…
Он отпустил ее лишь после того, как Амид придвинул к шезлонгу два кресла. Они сели.
– Спасибо, Хэл, – поблагодарила она.
– За что? – удивился он.
– За то, что ты стал орудием моего освобождения в руках Господа.
– У меня были для этого свои причины. – Его голос в тишине бассейна прозвучал несколько резко, но за резкостью ему удалось спрятать холодную ярость, которая охватила в тот миг, когда он увидел, в каком она состоянии. – У меня есть к тебе дело. Ты мне нужна.
– Не только тебе. – Рух пристально разглядывала его. – А ты сейчас выглядишь гораздо взрослее.
– Да. – Трезвый рассудок наконец взял верх над проснувшимися было эмоциями. – Мне кажется, я должен объяснить тебе, почему тогда в окрестностях Арумы, когда нас по пятам преследовала милиция, я поступил не так, как сказал тебе.
– Тебе не надо ничего объяснять. – Она улыбнулась. – Ты выбрал единственно возможный путь, который выводил всех нас из-под удара и позволял, избежав милицейских пикетов, благополучно доставить взрывчатку в Аруму. Как только я поняла это, мы сразу же рассредоточились и стали вообще недосягаемы для милиции. Мы собрались снова, только когда пришло время уничтожить Кор Тэп. Но ты уже оказался в лапах милиции.
Рух положила на его руку свою узкую ладонь.
– Но по сравнению с тем, что они сделали с тобой, – с горечью заметил Хэл, – они доставили меня в тюрьму на серебряном блюде.
– Я была под защитой Господа, – мягко, но с укором произнесла она. – Не то что ты. Что бы они со мной ни делали, я была для них недосягаема точно так же, как много позже там, во дворе Центра для тебя оказался недосягаемым Эмит Барбедж.
При этих словах, вызвавших в памяти сцену, о которой она говорила, он, сам не зная отчего, почувствовал неловкость. Но Рух снова улыбнулась, мягко и терпеливо, как мать, втолковывающая что-то своему непонятливому ребенку, и чувство неловкости прошло.
– Ты сказал, у тебя были свои причины для того, чтобы сделать то, что ты сделал? – Ее карие глаза внимательно смотрели на него. – И что же это за причины?
– Мои причины остаются теми же самыми и сейчас, – ответил он. – Рух, есть место, где ты нужна больше, чем на Гармонии.
Хэл сделал паузу, ожидая ее протестов, но она продолжала молча терпеливо смотреть на него.
– Продолжай, – кивнула она.
– Я говорю о Земле, – сказал он. – До сих пор Иные воздерживались от широкомасштабных попыток подчинить себе ее население, поскольку чувствовали там сильное сопротивление своим харизматическим талантам. Тебе это известно. Поэтому прежде чем предпринять что-либо, Блейз и другие до сих пор пока выжидали в надежде со временем решить эту проблему. Но сейчас время начинает их поджимать, как, впрочем, и нас. В любой момент они могут начать свои действия.
– На Гармонии нам говорили, что на Земле существует некая тайная группа влиятельных людей, которые очень опасаются Иных и ведут пропаганду с целью настроить большинство населения Земли против Иных. – Рух пристально посмотрела на Хэла. – Или это все лишь блейзовская уловка из разряда «разделяй и властвуй»?
Хэл кивнул.
– Но тогда, если им все равно не удастся переманить на свою сторону сколько-либо значительную часть населения, зачем вообще носиться с этой идеей? Даже если они, как ты выражаешься, «начнут свои действия», это вряд ли им что-нибудь даст.
– Я скажу тебе зачем. – Хэл откинулся на спинку кресла. – Когда я сидел в милицейской камере, у меня случился жесточайший приступ лихорадки и какое-то время я балансировал между жизнью и смертью. Это состояние вызвало у меня своего рода психическую перегрузку, и она помогла мне понять многое из того, чего раньше я не понимал.
Рух сочувственно положила свою ладонь на его руку.
– Не надо меня жалеть, – покачал головой Хэл.
– Похоже, сражение, которое ты ведешь, гораздо тяжелее любого из наших сражений, – едва слышно произнесла она. – Но я это понимаю.
– Я думаю, некоторые из нас тоже это понимают, – пробормотал Амид. Хэл сжал ее ладонь.
– Тогда я понял, – продолжал он, – что харизматический талант – отнюдь не какой-то особый дар или генетическая случайность, свойственные исключительно Иным, только более развитая форма некоей способности, характерной для представителей обоих ваших миров, Гармонии и Ассоциации. Умение обращать людей в свою веру была ими лишь чуть усовершенствована, поднята на более высокий уровень. Но среди Иных этим даром в полной мере наделены лишь Блейз Аренс и еще несколько человек, генетически хотя бы отчасти связанных с Квакерскими мирами.
– Квакерскими мирами? Но в источниках указано, что он родился от брака представителей экзотов и дорсайцев, – вклинился Амид.
– У меня нет достоверных сведений, опровергающих этот факт, – ответил Хэл. – Но я встречался с ним лично и думаю, что в некотором смысле знаю его лучше, чем кто-либо другой. В нем течет кровь всех трех Осколочных Культур…
Не договорив фразу до конца, он вдруг замолчал. Он чуть было не сказал «как и во мне», но вовремя остановился. Как-то так получилось, что после ночного разговора с Амандой он не только сделался более открытым миру, но и стал менее осмотрительным в отношении самого себя. Но ни Рух, ни Амид, казалось, не придали значения его внезапному молчанию.
– Дело в том, – вновь продолжил он, – что ваша культура так же, как и культуры экзотов и дорсайцев, уходит корнями в культуры Земли; в истории и прежде бывали периоды, когда хранителям веры удавалось полностью подавить все проявления культурной жизни вокруг себя. Возьмите расцвет ислама на Ближнем Востоке в седьмом веке или Крестовый поход детей[10] в тринадцатом. Иным нет особой нужды в том, чтобы напрямую управлять экзотами, равно как и дорсайцами, раз им и так уже подчинены все остальные обитаемые миры. Но Земля представляет совершенно отдельную проблему: это не Экзотские миры и не Дорсай. Иные относятся к ней скорее как к Квакерским мирам – они готовы даже мириться с наличием там инакомыслящих, лишь бы не было организованной оппозиции. Но на Земле, в отличие от Гармонии и Ассоциации, они не могут позволить себе развязать гражданскую войну. Миролюбивая Земля по-прежнему нужна им как экономический стержень, вокруг которого вращается вся межпланетная торговля, а торговлю предполагается сохранить и впредь. И если им удастся предотвратить превращение Земли в своего потенциального врага, то, урезав существенно ее экономическое значение, Иные получат неограниченный контроль над межпланетной торговлей и соответственно над всеобщей межпланетной кредитной системой.
Он перевел взгляд на Амида.
– Ведь экзоты всегда знали об этом, не так ли, Амид?
Они уже минут двадцать висели на стационарной орбите. Наконец громкоговоритель бортовой связи ожил, и они услышали голос диспетчера поста управления наземным движением:
– Дорсайский корабль, класс Джей-Эн, бортовой номер 549371, вам разрешен самостоятельный спуск в отведенный сектор на площадку для частных кораблей. Пожалуйста, сообщите ваши координаты.
Саймон Хан Грим нажал белую кнопку доступа к бортовому навигационному оборудованию, чтобы ввести координаты корабля в сеть поста управления, и послушный его умелым рукам корабль начал снижение.
Поверхность Мары становилась все ближе. В следующий момент они увидели прямо под собой голубую гладь океана и плавно заскользили в направлении линии побережья. Оказавшись над сушей, корабль резко, почти отвесно пошел вниз, и вдруг совершенно неожиданно для себя они заметили замелькавшие в воздухе снежинки. Теперь внизу, насколько мог видеть глаз, простирались бесконечные леса, укутанные снежным покровом, и только прямо под ними находилась небольшая площадка. Спустя некоторое время корабль опустился на бетонное покрытие, рядом со скованной льдом речушкой неподалеку от живописной группы строений, выкрашенных в пастельные тона и соединенных друг с другом крытыми переходами. Хэл и вслед за ним Саймон вышли из корабля и увидели встречающего их Амида.
– Амид, познакомься, это Саймон Хан Грим. – Хэл отступил в сторону, чтобы пропустить вперед Саймона. – Он – пилот корабля, любезно предоставленного в мое распоряжение Дорсаем.
– Рад познакомиться с вами, Саймон Хан Грим, – кивнул Амид.
– Взаимно, – ответил Саймон. Амид по экзотскому обыкновению не стал протягивать для пожатия руку, но Саймон, похоже, и не ждал этого. Хэл совсем забыл, какого маленького роста этот старый экзот, и, увидев его сейчас рядом с Саймоном, он испытал нечто вроде эмоционального шока, пораженный тем, насколько контрастно они выглядят вместе. Казалось, что с момента их последней встречи Амид еще больше постарел и сжался. Они стояли на бетонной площадке словно под незримым куполом, внутри которого был сухой теплый воздух, а на дома, лес и реку мягкими хлопьями продолжал тихо падать снег.
Это выглядело немного странно. Хэл как-то уже успел привыкнуть к тому, что в обоих экзотских мирах царит вечное лето – небо всегда голубое, а поля зеленые.
Вместе с Саймоном они проследовали за Амидом в дом – если это удивительное хитросплетение различных строений можно было назвать домом, а затем, оставив Саймона в отведенных ему апартаментах, Амид вместе с Хэлом отправился на поиски Рух.
Вскоре они обнаружили ее возле прихотливо изогнутого бассейна, окруженного высокими зелеными растениями. Они раскинули длинные перистые листья над шезлонгом, в котором Рух лежала, закутавшись в нечто, походившее на старинное пестрое стеганое одеяло.
Как только Рух увидела их, она откинула одеяло и села; шезлонг тут же послушно принял форму, удобную для сидения. Длинный бело-бордовый экзотский хитон скрывал ее неестественную худобу, а смуглая кожа имела несколько желтоватый оттенок. И все же ее осунувшееся лицо казалось еще более привлекательным, чем прежде. Они подошли, и Хэл наклонился, чтобы поцеловать ее. Он почувствовал в своих объятиях ее молодое тело, но оно было таким худым, таким худым…
Он отпустил ее лишь после того, как Амид придвинул к шезлонгу два кресла. Они сели.
– Спасибо, Хэл, – поблагодарила она.
– За что? – удивился он.
– За то, что ты стал орудием моего освобождения в руках Господа.
– У меня были для этого свои причины. – Его голос в тишине бассейна прозвучал несколько резко, но за резкостью ему удалось спрятать холодную ярость, которая охватила в тот миг, когда он увидел, в каком она состоянии. – У меня есть к тебе дело. Ты мне нужна.
– Не только тебе. – Рух пристально разглядывала его. – А ты сейчас выглядишь гораздо взрослее.
– Да. – Трезвый рассудок наконец взял верх над проснувшимися было эмоциями. – Мне кажется, я должен объяснить тебе, почему тогда в окрестностях Арумы, когда нас по пятам преследовала милиция, я поступил не так, как сказал тебе.
– Тебе не надо ничего объяснять. – Она улыбнулась. – Ты выбрал единственно возможный путь, который выводил всех нас из-под удара и позволял, избежав милицейских пикетов, благополучно доставить взрывчатку в Аруму. Как только я поняла это, мы сразу же рассредоточились и стали вообще недосягаемы для милиции. Мы собрались снова, только когда пришло время уничтожить Кор Тэп. Но ты уже оказался в лапах милиции.
Рух положила на его руку свою узкую ладонь.
– Но по сравнению с тем, что они сделали с тобой, – с горечью заметил Хэл, – они доставили меня в тюрьму на серебряном блюде.
– Я была под защитой Господа, – мягко, но с укором произнесла она. – Не то что ты. Что бы они со мной ни делали, я была для них недосягаема точно так же, как много позже там, во дворе Центра для тебя оказался недосягаемым Эмит Барбедж.
При этих словах, вызвавших в памяти сцену, о которой она говорила, он, сам не зная отчего, почувствовал неловкость. Но Рух снова улыбнулась, мягко и терпеливо, как мать, втолковывающая что-то своему непонятливому ребенку, и чувство неловкости прошло.
– Ты сказал, у тебя были свои причины для того, чтобы сделать то, что ты сделал? – Ее карие глаза внимательно смотрели на него. – И что же это за причины?
– Мои причины остаются теми же самыми и сейчас, – ответил он. – Рух, есть место, где ты нужна больше, чем на Гармонии.
Хэл сделал паузу, ожидая ее протестов, но она продолжала молча терпеливо смотреть на него.
– Продолжай, – кивнула она.
– Я говорю о Земле, – сказал он. – До сих пор Иные воздерживались от широкомасштабных попыток подчинить себе ее население, поскольку чувствовали там сильное сопротивление своим харизматическим талантам. Тебе это известно. Поэтому прежде чем предпринять что-либо, Блейз и другие до сих пор пока выжидали в надежде со временем решить эту проблему. Но сейчас время начинает их поджимать, как, впрочем, и нас. В любой момент они могут начать свои действия.
– На Гармонии нам говорили, что на Земле существует некая тайная группа влиятельных людей, которые очень опасаются Иных и ведут пропаганду с целью настроить большинство населения Земли против Иных. – Рух пристально посмотрела на Хэла. – Или это все лишь блейзовская уловка из разряда «разделяй и властвуй»?
Хэл кивнул.
– Но тогда, если им все равно не удастся переманить на свою сторону сколько-либо значительную часть населения, зачем вообще носиться с этой идеей? Даже если они, как ты выражаешься, «начнут свои действия», это вряд ли им что-нибудь даст.
– Я скажу тебе зачем. – Хэл откинулся на спинку кресла. – Когда я сидел в милицейской камере, у меня случился жесточайший приступ лихорадки и какое-то время я балансировал между жизнью и смертью. Это состояние вызвало у меня своего рода психическую перегрузку, и она помогла мне понять многое из того, чего раньше я не понимал.
Рух сочувственно положила свою ладонь на его руку.
– Не надо меня жалеть, – покачал головой Хэл.
– Похоже, сражение, которое ты ведешь, гораздо тяжелее любого из наших сражений, – едва слышно произнесла она. – Но я это понимаю.
– Я думаю, некоторые из нас тоже это понимают, – пробормотал Амид. Хэл сжал ее ладонь.
– Тогда я понял, – продолжал он, – что харизматический талант – отнюдь не какой-то особый дар или генетическая случайность, свойственные исключительно Иным, только более развитая форма некоей способности, характерной для представителей обоих ваших миров, Гармонии и Ассоциации. Умение обращать людей в свою веру была ими лишь чуть усовершенствована, поднята на более высокий уровень. Но среди Иных этим даром в полной мере наделены лишь Блейз Аренс и еще несколько человек, генетически хотя бы отчасти связанных с Квакерскими мирами.
– Квакерскими мирами? Но в источниках указано, что он родился от брака представителей экзотов и дорсайцев, – вклинился Амид.
– У меня нет достоверных сведений, опровергающих этот факт, – ответил Хэл. – Но я встречался с ним лично и думаю, что в некотором смысле знаю его лучше, чем кто-либо другой. В нем течет кровь всех трех Осколочных Культур…
Не договорив фразу до конца, он вдруг замолчал. Он чуть было не сказал «как и во мне», но вовремя остановился. Как-то так получилось, что после ночного разговора с Амандой он не только сделался более открытым миру, но и стал менее осмотрительным в отношении самого себя. Но ни Рух, ни Амид, казалось, не придали значения его внезапному молчанию.
– Дело в том, – вновь продолжил он, – что ваша культура так же, как и культуры экзотов и дорсайцев, уходит корнями в культуры Земли; в истории и прежде бывали периоды, когда хранителям веры удавалось полностью подавить все проявления культурной жизни вокруг себя. Возьмите расцвет ислама на Ближнем Востоке в седьмом веке или Крестовый поход детей[10] в тринадцатом. Иным нет особой нужды в том, чтобы напрямую управлять экзотами, равно как и дорсайцами, раз им и так уже подчинены все остальные обитаемые миры. Но Земля представляет совершенно отдельную проблему: это не Экзотские миры и не Дорсай. Иные относятся к ней скорее как к Квакерским мирам – они готовы даже мириться с наличием там инакомыслящих, лишь бы не было организованной оппозиции. Но на Земле, в отличие от Гармонии и Ассоциации, они не могут позволить себе развязать гражданскую войну. Миролюбивая Земля по-прежнему нужна им как экономический стержень, вокруг которого вращается вся межпланетная торговля, а торговлю предполагается сохранить и впредь. И если им удастся предотвратить превращение Земли в своего потенциального врага, то, урезав существенно ее экономическое значение, Иные получат неограниченный контроль над межпланетной торговлей и соответственно над всеобщей межпланетной кредитной системой.
Он перевел взгляд на Амида.
– Ведь экзоты всегда знали об этом, не так ли, Амид?