Диксон Гордон. Дракон на войне (Дракон и Джордж IV)

   Доски были связаны между собой, а не сбиты, и Джим увидел сквозь щель, что рулевое весло закреплено в таком положении, чтобы корабль следовал точно по ровному попутному ветру.
   В укрытии хватало места, чтобы там встал Дэффид, повесив перед собой на гвоздь колчан со стрелами. Он мог стрелять оттуда как вперед, так и по сторонам через восемь длинных щелей от пяти до восьми дюймов шириной. Сейчас Дэффид стоял, держа в руках лук с наложенной стрелой, но в приближающегося неприятеля пока не стрелял.
   Четыре моряка повернулись, когда Джим, Брайен и Жиль выбрались к ним; Эдуард удивленно уставился на Джима и застыл, разглядев герб на висящем на его левом плече щите. Команда, как и он, повернувшаяся на звук, увидя такую реакцию своего шкипера, тоже посмотрела на Джима и тоже застыла, переводя взгляд с лица на щит и обратно, наполовину озадаченно, наполовину со страхом. Джим открыл было рот, чтобы заговорить со шкипером, но тот его опередил.
   - Милорд! - воскликнул он. - Я не знал.., милорд и в самом деле Рыцарь-Дракон?
   - Да, - сказал Джим, - только я не ожидал, что ты узнаешь меня.
   - Я более англичанин, чем француз, милорд, - ответил Эдуард, - но даже если бы я был обыкновенным французом, не мог бы не слышать о Рыцаре-Драконе, молва о деяниях которого достигла по крайней мере этой части Франции. Этот герб хорошо известен здесь, так же как и в Англии. Если я не ошибаюсь, милорд и раньше бывал на французской земле?
   - Да, - сказал Джим, - и эти рыцари вместе со мной. О них ты тоже слышал?
   Эдуард посмотрел на щиты Брайена и Жиля, потом перевел удивленный взгляд на Дэффида, который, не обращая на него внимания, сосредоточился глядя прямо перед собой, в щель защитного сооружения. Эдуард снова взглянул на Джима. На его лице появилось странное выражение.
   - Маг - сказал он, - для меня честь хоть раз в жизни встретиться со всеми вами, пусть даже в такой момент. Но особая честь встретить волшебника такого ранга и такой репутации.
   - Не следует обращаться ко мне как к магу, - устало проговорил Джим. Сколько раз и скольким уже людям он пытался это объяснить? - Как у волшебника у меня очень низкий ранг. Обращение "маг" относится к тем кто достиг самого высокого ранга. Ты можешь обращаться как к магу к Каролинусу, моему учителю, и будешь прав; ты мог бы так обращаться к Мерлину, если бы жил в его время. Обращайся ко мне просто "милорд", как и раньше.
   - Как милорд пожелает, - ответил Эдуард. - И все равно я счастлив находиться среди таких легендарных рыцарей. Это дает мне надежду, что мы все же победим.
   - Не стоит ожидать слишком многого, - сказал Джим, - в конце концов, мы всего лишь люди и не в силах сделать невозможное. Возможно, этот Кровавые Сапоги осилит нас, точно так же, как это сделали бы латники, если бы Секох не превратился обратно в дракона.
   - Вот тогда-то я и заподозрил, что милорд не простой смертный, - сказал Эдуард. - А разве драконы могут превращаться в людей и обратно, как оборотни? Я этого не знал.
   - Нет без посторонней помощи они этого не могут - сказал Джим. - Но раз уж разговор коснулся Секоха, то ты видел, как он только что улетел; я послал его посмотреть, не найдет ли он помощи от другие драконов. Я не знаю, на что мы можем рассчитывать без этой помощи.
   - Сначала у меня вообще не было надежды... - начал Эдуард, но его прервал глухой стук, который, казалось, раздался прямо у него за спиной.
   - У них, похоже, есть лишние стрелы для арбалетов, - прокомментировал Дэффид, не отрывая взгляда от щели перед собой. - У меня стрел менее тридцати, и каждая должна убрать их человека, потому что, когда они кончатся, я буду уже не лучником, а просто еще одним человеком с ножом.
   - Почему же ты тогда не стреляешь? - спросил Эдуард.
   Не проронив ни слова, Дэффид указал на доску, которая покрывала его убежище. Острый металлический наконечник стрелы дюйма на полтора высовывался из доски. Эдуард тихо выругался.
   - И это через двойную толщину! - сказал он. - С близкого расстояния они пробьют доску насквозь. Но почему ты не стреляешь в ответ, лучник?
   - Ты не заметил, что стрела ударила сверху вниз? Она взлетела настолько высоко, насколько ее сумел пустить арбалетчик, и все равно не упала точно. Она так глубоко вошла в дерево больше из-за силы падения, чем из-за своей первоначальной силы. Но то, что падает сверху, когда-нибудь прилетит и снизу, и это правда, что с близкого расстояния она не только пробьет доску, но и пролетит насквозь. Это мощное оружие, арбалет, хотя медленное и неуклюжее. А почему я не стреляю, посмотри сам, шкипер. - Дэффид немного подался назад, а Эдуард сделал шаг вперед и заглянул в бойницу.
   - Клянусь всеми святыми! - воскликнул шкипер. - Он все еще на том же расстоянии от нас.
   - Вот именно, - сказал Дэффид. - Сейчас отсюда, с моим луком и умением, я могу попасть в любого на том корабле, но не уверен, что убью того, в кого целился. А раз у меня, как я уже сказал, менее тридцати стрел, я попридержу их, пока каждая не сможет выполнить свою задачу. Займись своим кораблем, мастер шкипер, а работу лучника оставь мне.
   Эдуард отступил:
   - Конечно, прости меня за мое нетерпение, мастер лучник.
   - Извинения приняты, - сказал Дэффид, опять уставившись в бойницу. - Я начну стрелять, как только буду к этому готов.
   Эдуард повернулся к остальным:
   - Нам всем лучше укрыться, пока они не подойдут поближе. При таком легком бризе мой корабль не может двигаться быстрее, а даже если бы и мог, Кровавые Сапоги все равно плывет еще быстрей. Его корабль больше нашего, его паруса больше наших, и его корпус быстрее движется по воде.
   Смысл этих слов был настолько ясен, что никто ничего не сказал в ответ. Джим, Брайен и Жиль, так же как и Эдуард с тремя членами своей команды, вернулись к носовой рубке, спустились на нижнюю палубу и сели, прислонившись спиной к трехфутовой стене рубки и сделавшись таким образом невидимыми для арбалетчиков.
   Брайен снял шлем. Джим и Жиль последовали его примеру. Забрала у них были все время подняты, но без шлема намного удобнее, чем в шлеме с поднятым забралом.
   - Ну, мастер шкипер, - сказал Брайен, - настало время рассказать, сколько, по-твоему, человек находится на напавшем на нас корабле, какое оружие и доспехи у них имеются и как они собираются попасть к нам на борт, если мы не переберемся к ним сами.
   Глава 25
   Эдуард с минуту внимательно смотрел на него.
   - На мгновение, сэр рыцарь, я забыл, кто вы такие, - сказал он. - Конечно же, только паладин может говорить о высадке на борт корабля с таким многочисленным противником, как этот.
   - Ну ладно! - довольно резко проговорил Брайен. - Ты собирался высказать нам свои предположения о численности этого противника и о других вещах, о которых я спросил.
   - Я уже высказал свои предположения раньше, - сказал Эдуард, - но раз так, повторю. Я подозреваю, что у него на борту человек двадцать - тридцать, в основном шотландцы, как и он сам. Он единственный рыцарь на борту, остальные одеты и вооружены как попало, от кинжалов до копий. Сам он, говорят, носит тяжелый, длинный двуручный меч, который называется каким-то странным шотландским словом, клай.., клид...
   - Клаехиа мор, - хрипло проговорил Брайен, - обычными словами его можно назвать "великий меч".
   - Точно, - сказал Эдуард. - Он просто гигант в сравнении с остальными, и говорят, когда он сражается с этим мечом, никому не устоять против него.
   - Ха! - сказал Брайен. - Есть способы со щитом и палашом противостоять такому оружию. Может быть, я покажу сегодня некоторые из них вам и ему.
   Их разговор был прерван несколькими глухими ударами воткнувшихся в укрытие вокруг Дэффида арбалетных стрел. Джим, который теперь прислушивался, тоже три раза слышал звуки на носу. Жиль развернулся там, где сидел, прислонясь спиной к стенке рубки, и приподнял голову, чтобы взглянуть в сторону носа.
   - Дэффида задело, - сказал он.
   Все взглянули в ту сторону. Последняя стрела, попавшая в доску, вошла в нее на половину своей длины, если не больше. Одна из стрел прошла достаточно далеко, чтобы порезать бедро Дэффида. Он навалился на торчащую стрелу, чтобы сломать ее. Движения его говорили, что рана несерьезна, но левая штанина вся потемнела от крови, - очевидно, рана сильно кровоточила.
   Брайен выругался.
   - Не годится, - сказал он, - рыцарям прятаться за спиной голого человека с одним только луком.
   Эдуард рискнул встать и взглянуть из-под ладони на приближающийся пиратский корабль, но быстро сел обратно, когда мимо просвистела вдоль всего корабля арбалетная стрела и улетела в море.
   - Они уже близко, - сказал Эдуард.
   - Сколько у нас осталось времени? - резко спросил Брайен.
   - Немного, - ответил Эдуард. - Успеем прочитать молитву и покаяться в грехах, но не слишком затягивая.
   К удивлению Джима, хотя он в тот же момент напомнил себе, что должен был это знать, все, кроме него, приступили именно к тому, о чем и сказал Эдуард, перекрестились, сложили руки, закрыли глаза и начали тихо бормотать.
   После некоторого колебания Джим решил присоединиться к остальным. От него, как от мага, возможно, этого и не ожидали. С другой стороны, солидарность всегда подбадривает. Он сложил руки, закрыл глаза и склонил голову. Он не смог заставить себя притвориться, что молится, - для него это было неестественно, и он чувствовал, что фальшь в такой момент может завести слишком далеко. Во всяком случае он заставил себя подождать, пока другие закончат.
   Один за другим они прекратили молиться. Жиль и Брайен первыми опустили руки и подняли голову. За ними прекратил молиться Эдуард, потом двое из его команды. Самый молодой моряк молился на удивление долго и пылко. Джим впервые задумался над тем, каково быть молодым в такой ситуации, когда смерть воспринималась как неизбежность и шкипером, и товарищами по команде. Джим удивился, что сам не очень-то боится. Противник казался неодолимым. К тому же можно только надеяться, что драконы прибудут вовремя, и даже если они появятся, неизвестно, поможет ли это спасению их жизней.
   Джим заметил, что он до странности спокоен, и, мысленно вернувшись к прошлому, понял, что за исключением моментов, когда он по-настоящему сражался, - у Презренной Башни, против полых людей на шотландской границе или в напряженные моменты своего первого визита во Францию, - он никогда не испытывал сильного страха, разве что в первые моменты, когда ввязывался в сражение. А уж когда шел настоящий бой, он, очевидно, был слишком занят, чтобы думать об опасности.
   Может быть, осознание того, что он волшебник, дает ему ложное чувство безопасности? Или причины этого лежат еще глубже. Может быть, этот мир для него не так реален, как его настоящий мир в двадцатом столетии, и, соответственно, ему кажется, что он не может здесь умереть по-настоящему, в привычном смысле этого слова. Он ущипнул себя за левое запястье. И чуть не подпрыгнул от боли, пронзившей его руку. Он совсем забыл, что на нем латные перчатки. Этот мир достаточно реален. Но времени поразмыслить об этом основательней сейчас не было.
   Арбалетные стрелы непрерывно сыпались вокруг укрытия Дэффида, другие свистели в воздухе над палубой, готовые поразить любого, кто поднимется. Некоторые ударялись о борт.
   - Бедняга истекает кровью, - сказал Жиль. Он опять повернулся и взглянул на Дэффида.
   Все тоже повернулись и посмотрели туда. То, что сказал Жиль, было сущей правдой. Множество стрел глубоко вонзились в доски укрытия вокруг Дэффида, некоторые теперь пролетали насквозь и падали на палубу, потеряв силу. И хотя Дэффид не получил серьезных ранений в грудь или в руку, стрелы глубоко порезали его тело в нескольких местах, и казалось, вся его одежда под кольчугой пропитана кровью. В колчане перед ним осталось всего две или три стрелы.
   Теперь он опирался коленом на одну из торчащих из доски укрытия стрел. Очевидно, в раненную с самого начала ногу попали еще раз, и Дэффиду или было больно опираться на нее всем весом, или при этом он чувствовал себя неустойчиво. Пока соратники наблюдали за ним, он достал из колчана очередную стрелу, наложил на лук, поднял его и выстрелил через боковую бойницу, к которой сейчас было приковано все его внимание.
   Теперь стрел противника стало меньше, но они методично били в укрытие.
   - Я снял всех арбалетчиков, кроме последнего, - сказал Дэффид через плечо. Его голос был слаб, но спокоен. - Другие заряжают и натягивают для него арбалеты, поэтому стрелы летят непрерывно. И они заслонили его, чтобы помешать мне в него попасть. Но я доберусь до него. - Лицо валлийца было бледно. Он опять переключил все свое внимание на бойницу.
   - Я боюсь, он потеряет сознание, - сказал Жиль.
   - Хватит! - взревел Брайен, вскочив с места. Он был бы теперь полностью открыт неприятелю, если бы не укрытие, сооруженное для Дэффида. - Клянусь святым Эдмонтом, святым Ричардом и святым Освальдом, шкипер! Подойди к борту их корабля или поплатишься жизнью! - Он выхватил свой меч и поднял щит.
   - Сэр рыцарь, - отозвался Эдуард, пригибаясь, чтобы укрыться за носовой рубкой, - будь благоразумен, молю тебя! Рулевое весло закреплено, и его требуется отвязать. Но если я или кто-нибудь из команды попробует добраться до весла, арбалетчик убьет нас, нам не пройти и фута, если у него в руках заряженный арбалет. Сядь, прошу тебя, и подожди. Они сами вот-вот подплывут к нам.
   - Привязано! - вскричал Брайен. - Тогда я сам отвяжу его и направлю корабль на врага.
   Он повернулся и побежал в нос корабля. Буквально через секунду Жиль последовал за ним. Стрела из арбалета ударила в Брайена, но он бежал, прикрывая правый бок щитом, и стрела упала, отраженная щитом. Когда Брайен добрался до рулевого весла и повернул его, повернулся и щит. Жиль, тоже с поднятым щитом, подбежал к Брайену и встал между ним и вражеским кораблем.
   За спиной Жиля блеснуло на солнце лезвие меча Брайена, затем послышались удары, напоминающие стук топора, рубящего дерево. Через мгновение корабль начал поворачиваться, и, когда Жиль с Брайеном отошли от рулевого весла, стало видно, что Брайен наполовину перерубил, наполовину сломал его, - корабль потерял управление.
   - Я так и знал! - вскричал Эдуард.
   Он подбежал к носу, согнувшись, чтобы по возможности укрыться за бортами. Но, как ни странно, ни одна стрела не полетела в него. Джим бросился было за шкипером, но сообразил, что мало чем может ему помочь, и повернулся взглянуть на Дэффида.
   Дэффид лежал в своем укрытии. Джим вспрыгнул на верхнюю палубу, как раз когда корабль начал разворачиваться к врагу, идущему прямо на них. Не обращая на это внимания, Джим подбежал к Дэффиду, который взглянул на него с бледной улыбкой.
   - Я одолел его, последнего, - прошептал Дэффид. - Все, кто мог стрелять из арбалета, убиты. Извини меня, Джеймс. Я помог бы тебе сейчас, но... - Его глаза закрылись.
   Не обращая внимания на происходящее вокруг, Джим упал на закрытые броней колени рядом с лучником и начал быстро рвать на полосы его одежду, чтобы наложить повязки и жгуты на раны, из которых на палубу вытекала жизнь Дэффида.
   Он в отчаянии бросил взгляд на небо над берегом впереди, надеясь увидеть приближающихся драконов. Он не сомневался, что если Секох никого не сумеет уговорить, то он вернется на помощь сам, но опасность таилась в том, что Секоху потребуется слишком много времени на споры с драконами, чтобы поспеть вовремя.
   Джиму показалось, что он заметил в небе точки, но он не был уверен. Используя драконье зрение, он мог бы убедиться в этом, но времени на магию сейчас не было. Он обмотал последний лоскут вокруг левой ноги Дэффида, пораженной в нескольких местах, вскочил с места, выхватил меч и бросился помогать остальным.
   Он немного опоздал к тому моменту, когда корабли соприкоснулись бортами. Удар от этого соприкосновения сбил с ног его и остальных и, возможно, проделал то же самое с людьми на вражеском корабле. К тому времени, когда Джим поднялся на ноги, Брайен вел Жиля, Эдуарда и трех членов его команды вдоль бортов, которые теперь были соединены абордажными крючьями и канатами, брошенными с вражеского корабля.
   Эдуард и его команда вооружились топорами на длинных ручках, с металлическим шипом на тупой стороне лезвия. Такое оружие при ударе с размаху способно сокрушить любую рыцарскую броню. Возможно, вдохновленные примером Брайена, моряки махали топорами, как сумасшедшие.
   Что касается Брайена, то он, казалось, совершенно обезумел в жажде битвы; Жиль, похоже, загорелся вместе с ним. Они прорубали себе путь среди появившихся перед ними людей, при этом Брайен орал во всю глотку. Сначала Джим не мог понять, что он кричит, так много голосов одновременно вопило вокруг. Но тембр голоса Брайена и знание выкрикиваемых им обычно фраз позволили Джиму разобрать слова.
   - Ко мне, сэр Кровавые Сапоги! - орал Брайен. - Ко мне!
   Жиль и Брайен буквально врубались в легко вооруженную и слабо защищенную толпу, и, к своему удивлению, Джим обнаружил, что действует точно так же. Он вдруг понял, что в полном вооружении и снаряжении, демонстрируя свое рыцарство гербами на щитах, они трое - опасные противники для любого, кроме разве что шкипера пиратского корабля, который охотно ввязался в битву.
   У Джима был достаточный опыт участия в таких свалках; разворот каждые три шага, всякий раз в разных направлениях - так он сумел дважды захватить врасплох противников, которые подбирались к нему сбоку с длинными кинжалами в поисках щели в доспехах, куда можно было бы вонзить кинжал. Но в основном он расчищал себе путь среди пиратов и бил главным образом тех, у кого хватало смелости противостоять ему.
   Внезапно ситуацию изменил новый фактор. Раздался голос, напоминающий бычий рев, этот голос перекрывал даже грохот сражения.
   - С дороги, черт вас всех побери! - ревел он. - С дороги, дайте мне добраться до него!
   Это был голос Кровавых Сапог. Впервые Джиму удалось взглянуть на него. Он не казался великаном в сравнении с огром у Презренной Башни, рост того Джим определил тогда как двенадцать футов. Еще больше он проигрывал в сравнении с морским дьяволом Рррнлфом. Но Кровавые Сапоги был намного выше шести футов и крепкого телосложения. Когда они сошлись с Брайеном, это напоминало поединок взрослого мужчины с подростком - Брайену, как бы он ни тянулся, больше пяти футов семи дюймов было не набрать.
   Всех вокруг них смело - и не клинком Брайена, Кровавые Сапоги не стеснялся использовать свое оружие против собственной команды, чтобы расчистить место для сражения: главный поединок битвы должен проходить на глазах членов команд обоих кораблей.
   Кровавые Сапоги крутанул над головой своим огромным мечом и со свистом опустил его. Казалось, ничто не остановит этот острый кусок железа, готовый разрубить Брайена пополам. Но, ударив о щит Брайена, меч, вместо того чтобы рассечь его надвое, соскользнул с него, сохранив всю силу удара, глубоко вонзился в доски палубы и застрял там.
   Брайен продемонстрировал один из своих излюбленных приемов, которые он использовал мастерски и которым старался обучить Джима: искусство подставить свой щит так, чтобы удар соскользнул по нему, как только что случилось с мечом Кровавых Сапог. Гигант выругался и изо всех сил дернул рукоять клинка, чтобы освободить его.
   Ему это удалось, но Брайен получил возможность нанести ответный удар. И не будь предводитель пиратов закован в броню выше колен, так же как Брайен в железную кольчугу - рубаху, сплетенную из металлических колец и усиленную металлическими пластинами и бронированными накладками на руках и ногах, битва на этом могла бы и закончиться.
   Конечно, он постарался, чтобы его меч попал не в защищенное броней место, а по ногам гиганта, чуть выше мокрых и грязных кожаных сапог, доходивших до колен, и ниже начинающейся над ними кольчуги.
   Но Кровавые Сапоги был, очевидно, так же искусен в защите неприкрытых участков своего тела, как и Брайен в отражении ударов наклоном щита. Его щит уже опустился, чтобы принять на себя удар Брайена, хотя он еще ругался, вытаскивая из дощатой палубы свой меч. В результате клинок Брайена лишь сделал вмятину в щите, который сильно ударил пирата по коленям, но особого вреда не нанес. А тем временем Кровавые Сапоги высвободил свой меч. Он взмахнул им и возобновил атаку.
   Глава 26
   Мало-помалу все остальные образовали круг зрителей, следовавший за Брайеном и предводителем пиратов взад-вперед по палубе большого неприятельского корабля, наблюдая, как те пытаются нанести удар и в то же время защититься от удара противника.
   Преимущество Бранена сказывалось не только в искусстве выбрать нужный наклон щита, но и в умении быстро направить удар, нацеленный, как казалось, на незащищенные ноги. К тому же Брайен был намного подвижнее верзилы-пирата и буквально выпрыгивал из-под ударов меча Кровавых Сапог, начиная атаку на противника сбоку до того, как тот успевал развернуть свой щит и повернуться сам.
   С другой стороны, преимущество Кровавым Сапогам давало тяжелое, длинное оружие, которым он махал. Сначала он взмахивал им, как тоненькой деревянной палочкой. Однако усилия, которые он затрачивал после неудачных ударов, приходившихся в палубу или в мачту, но только не в защищенное доспехами тело Брайена, делались все более заметными. Теперь Джим увидел пот, выступивший на открытых участках лица пирата, - тот даже в пылу битвы не опускал забрала. Джим заметил, что Жиль стоит рядом, и тихонько прошептал ему:
   - Если Брайен заставит его так потрудиться немного подольше, он может его вымотать. Как бы пират ни был крепок, он не в состоянии вечно махать таким большим мечом.
   - И я того же мнения, - пробормотал Жиль.
   Они продолжали наблюдать за поединком.
   Джиму стало ясно, и он не сомневался, что это ясно и Жилю, если не вообще всем вокруг, что Брайен, отскакивая в разные стороны, заставляет противника следовать за ним, а значит, тому приходится таскать вес своих доспехов и тяжелый меч; пират же вряд ли рассчитывал на такое в поединке. Насколько Джим мог судить. Кровавые Сапоги был из тех, кто любит встать, широко расставив ноги, и просто расчищать пространство вокруг себя, без остановки махая мечом.
   Похоже, эта мысль пришла в голову и Кровавым Сапогам, потому что он проревел Брайену:
   - Стой спокойно, сэр блоха! Ты рыцарь или балаганный плясун? Встань и сражайся, если у тебя в сердце есть хоть капля отваги.
   Брайен ничего не ответил и не изменил тактики. К этому времени бой проходил на большей части широкой верхней палубы, которая являлась крышей рубки большого корабля. К тому же на большом пиратском корабле верхняя палуба поднималась футов на пять, а не три, как на судне Эдуарда. Для человека в полных доспехах это слишком большая высота, чтобы прыгать.
   Кроме всего прочего, при прыжке скажется давление сорока - шестидесяти фунтов металла, который надет на рыцаре и который он несет с собой, и еще надо учесть тот факт, что человек в броне очень неуклюж и почти наверняка потеряет равновесие и упадет при приземлении. В этом случае тот, кто замедлит с подъемом, окажется в полной зависимости от милости противника.
   По этой причине ни один из сражавшихся не отважился бы покинуть верхнюю палубу, даже если бы круг зрителей расступился, чтобы пропустить его.
   Со своей стороны, Кровавые Сапоги старался либо оттеснить Брайена к краю площадки, либо прижать его к мачте, возвышавшейся прямо напротив бака. Оттеснив Брайена в любую из этих сторон, противник ограничит ему возможность передвижения. Затем громадный меч, возможно, сумеет преодолеть эффект наклонного щита, особенно теперь, когда на щите появились вмятины и выбоины, за которые мог зацепиться клинок.
   До сих пор Брайен умудрялся не позволять прижать себя либо к ограждению, либо к мачте. Но теперь выпад прихрамывающего верзилы, который пока ограничивался только широкими взмахами, чтобы загнать противника в угол, заставил Брайена нырнуть к носовому краю верхней палубы.
   Когда Кровавые Сапоги повернулся, чтобы последовать за Брайеном, он едва переводил дух, но и Брайен тяжело дышал внутри своего шлема, и в установившейся тишине это хорошо слышали зрители. Если Кровавые Сапоги начал проявлять медлительность при взмахах своего тяжелого меча, то и Брайен, похоже, больше стремился увернуться от удара, чем хитро поймать его на свой щит и отвести в сторону.
   - Хороший верзила против хорошего недомерка, - сказал кто-то в толпе неподалеку от Джима. - И кто тут усомнится в исходе битвы?
   Гул голосов прокатился в толпе - гул одобрения, который Джим с Жилем восприняли со стойким молчанием.
   Но теперь не было никакого сомнения, что Брайена теснят к краю верхней палубы. Если он соскочит вниз первым, то его противник может спрыгнуть более осторожно, чтобы приземлиться на ноги. Брайен начал уворачиваться, двигаясь вдоль края палубы, и через несколько шагов оказался прижатым к мачте.
   - Ха! Вот так! - задыхаясь, проревел басом верзила и вскинул меч, чтобы нанести удар, который зажмет Брайена между острым лезвием и мачтой.
   И тут Брайен переместился так стремительно, что все признаки медлительности, которые он выказывал уже некоторое время, сразу показались обманным маневром. Он вскинул щит вверх, к лицу Кровавых Сапог, бросил меч, который держал правой рукой в латной перчатке, и схватился за длинный кинжал, висящий у него на поясе с другой стороны. Выхватив кинжал, Брайен одним движением вонзил его в тело противника как раз в тот момент, когда рука пирата поднялась, открыв незащищенное место под мышкой. Лезвие вошло в не прикрытое броней тело и пронзило легкие.