Румлы, стоявшие на постах, салютовали своему Ведущему, когда он проходил мимо них. Звездолет был полностью укомплектован экипажем: на каждом посту стояли три матроса, а следовательно, вахту в настоящий момент несла треть команды. Джейсон осмотрел Спортивный Зал, грузовой отсек, находившийся в трюме, Конструкторскую Секцию, где хранились запасные части двигателей и инструменты. Затем он очутился в жилых помещениях звездолета и пошел по коридору, открывая каждую четвертую или пятую дверь. Когда Ведущий открывал дверь в чью бы то ни было каюту, это не являлось посягательством на свободу или нарушением прав личности. В первых шести каютах, куда заглянул Джейсон, никого не было, — почти все свободные от вахты румлы находились в Спортивном Зале, — но за седьмой дверью, удобно устроившись на низком диване, лежал и читал книгу один из матросов.
Увидев Джейсона, он мгновенно вскочил и отдал салют. Джейсон с изумлением посмотрел на него.
— Белла! — воскликнул он, узнав в молодом румле своего Двоюродного брата.
— Я был дублером одного из кандидатов, — пояснил Белла. Они глядели друг другу в глаза, и Джейсона переполнило чувство гордости за того, кто являлся членом его Семьи. Впрочем, разница в положении и Правила Полета не позволяли Ведущему проявлять радость по поводу назначения простого матроса.
— Поздравляю тебя, — сказал Джейсон и вышел из каюты, самым тщательным образом заперев за собой дверь. Ему вовсе не хотелось, чтобы Беллу Двоюродного Брата постигла участь бедного Атона Дядюшки по Матери.
Затем Джейсон вернулся в свою каюту, где на небольшом столике стояли прозрачный кубик с червячком и модель артефакта. Положив рядом с ними Ключи, молодой румл присел на корточки. Он почти физически ощущал, как Фактор Случайности озаряет его внутренний мир ослепительным светом, заставляет посвятить всего себя без остатка тому делу, которому служили Белла, покойный Атон, Семья Брутогази, все румлы. Погрузившись в мечты, Джейсон сидел на полу на корточках, ничего не видя и не слыша вокруг.
В течение следующих нескольких дней корабль преодолел одним гиперпрыжком три световых года и очутился в районе, где по подсчетам должна была находиться планета Завернутых. На экранах возникли две звездные системы, удивительно похожие одна на другую: вокруг каждого из небольших солнц вращались от шести до восьми планет.
Только одна планета ближайшей к Экспедиции системы могла оказаться пригодной для колонизации, и, по приказанию Ведущего, она была обследована и признана не только необитаемой, но и непригодной для заселения, так как на ней практически не было воды. Планету занесли в каталог — на тот случай, если когда-нибудь румлы найдут способ ее освоения, — и корабль тут же отправился ко второй звездной системе.
Гиперпрыжок еще не закончился, когда капитан подал короткий сигнал тревоги. Джейсон, находившийся в это время в своей каюте, бросился к экрану.
— Два матроса подрались, — коротко сообщил ему капитан.
— Иду немедленно, — ответят Джейсон. — Собери экипаж в Спортивном Зале.
Когда он вошел в Спортивный Зал, команда была построена в две шеренги, а между ними, лицом к капитану, стояли два нарушителя. Капитан сидел за небольшим столиком, на котором лежали протоколы допросов наскоро проведенного расследования.
Джейсон посмотрел на драчунов и почувствовал, как у него холодеет внутри. Одним из них был Белла.
— Протоколы? — коротко бросил он и, когда капитан протянул ему листки, быстро пробежал их глазами. — Двумя нарушителями, — читал Джейсон,
— являлись Белла и Антонити. Оба рассказывали о происшедшем, ничего не скрывая, показания их совпадали. Антонити решил, что Белла хочет свести на нет ту работу, которую он, Антонити, выполнял самым тщательным образом. Соответственно, он напал на Белу, предварительно не послав ему вызова. Белла защищался.
Джейсон почувствовал облегчение. Совершенно очевидно, у Белы не было иного выхода. Честь не могла позволить ему уклониться от драки. Следовательно, необходимо было осудить Антонити и признать Белу невиновным.
И внезапно в голову Джейсону пришла мысль настолько неожиданная, что возникнуть она могла только под влиянием Фактора Случайности, благодаря которому (в чем не оставалось сомнений) именно Белла стал одним из участников драки. Само собой, в столь длительном путешествии, с пятьюдесятью восемью членами экипажа на борту, без драк было не обойтись, но то, что в первой из них оказался замешанным двоюродный брат Ведущего, не могло оказаться случайностью. Джейсон поднял глаза и обвел взглядом две шеренги матросов.
— Антонити, — медленно произнес он, — признал себя зачинщиком драки и по закону должен один понести наказание за свой поступок. Однако, я считаю необходимым напомнить вам, что в самом начале Экспедиции я призвал всех ее участников вести себя безупречно ради достижения общей цели. Осуждение одного только Антонити означает, что в нашей среде остается тот, кто забыл об этом, ответив ударом на удар. Таким образом, хоть я признаю Белу Двоюродного Брата Брутогази невиновным в данном инциденте и приказываю сделать с судовом журнале запись, что он вел себя благородно и ничем не запятнал своей Чести, тем не менее во имя того великого дела, которому я поклялся посвятить всего себя целиком, — я также выношу ему обвинительный приговор.
Он посмотрел на обоих осужденных, Белла не отвел взгляда.
— Мое решение, как Ведущего, окончательное, — сказал Джейсон.
Он сделал шаг назад и отвернулся, слыша, как с громким рычанием матросы накинулись на двух приговоренных, чтобы разорвать им горло. Медленным шагом Джейсон шел по длинным коридорам, возвращаясь в свою каюту, и только заперев за собой дверь, дал волю тем чувствам, которые бушевали у него в груди. Ноги его подкосились, он присел на корточки у стола, где все также неподвижно стоял прозрачный кубик с червячком. Рыдания душили Джейсона, тело трясло, как в лихорадке. Сначала погиб Атон Дядюшка по Матери. Теперь Белла. Кого еще потребует в жертву Фактор Случайности? Быть может, главу Семьи, великого Брутогази?
Дверь заговорила, объявив, что капитан просит разрешения войти. Джейсон взял себя в руки, встал, впустил пожилого румла в каюту. Капитан отсалютовал.
— Слушаю тебя, — сказал Джейсон.
— Уважаемый, — с глубочайшим почтением произнес капитан, — я хочу высказать тебе свои соболезнования по поводу того, что смерть твоего родственника оказалась неизбежной.
— Благодарю, — коротко ответил Джейсон.
— Уважаемый… — капитан замялся. — По поручению членов экипажа я высказываю тебе также их соболезнования.
— Благодарю, — повторят Джейсон.
Капитан нерешительно переступил с ноги на ногу.
— Что-нибудь еще? — спросил Джейсон.
— Да, уважаемый. — На лице капитана отражались обуревавшие его чувства. — Я хочу сказать, что теперь команда пойдет за тобой в огонь и в воду. Если помнишь, в начале Экспедиции я говорил, что командовать звездолетом может как старший по званию, так и Основатель Царства. Уважаемый, служить под началом Ведущего, который является Основателем Царства, великая Честь для меня.
Он отсалютовал и вышел из каюты.
Джейсон запер за ним дверь и вновь присел на корточки перед столом, где стояли кубик с червячком и модель артефакта. Два сильных противоречивых чувства — глубокая печаль и неуемная радость — разрывали молодого румла на части. Как это удивительно, думал он, идти тем путем, который указует тебе Фактор Случайности. Но какое одиночество ждет путника!
Печалясь и радуясь, чувствуя себя в безопасности за запертой дверью, одинокий Ведущий погрузился в сон.
Увидев Джейсона, он мгновенно вскочил и отдал салют. Джейсон с изумлением посмотрел на него.
— Белла! — воскликнул он, узнав в молодом румле своего Двоюродного брата.
— Я был дублером одного из кандидатов, — пояснил Белла. Они глядели друг другу в глаза, и Джейсона переполнило чувство гордости за того, кто являлся членом его Семьи. Впрочем, разница в положении и Правила Полета не позволяли Ведущему проявлять радость по поводу назначения простого матроса.
— Поздравляю тебя, — сказал Джейсон и вышел из каюты, самым тщательным образом заперев за собой дверь. Ему вовсе не хотелось, чтобы Беллу Двоюродного Брата постигла участь бедного Атона Дядюшки по Матери.
Затем Джейсон вернулся в свою каюту, где на небольшом столике стояли прозрачный кубик с червячком и модель артефакта. Положив рядом с ними Ключи, молодой румл присел на корточки. Он почти физически ощущал, как Фактор Случайности озаряет его внутренний мир ослепительным светом, заставляет посвятить всего себя без остатка тому делу, которому служили Белла, покойный Атон, Семья Брутогази, все румлы. Погрузившись в мечты, Джейсон сидел на полу на корточках, ничего не видя и не слыша вокруг.
В течение следующих нескольких дней корабль преодолел одним гиперпрыжком три световых года и очутился в районе, где по подсчетам должна была находиться планета Завернутых. На экранах возникли две звездные системы, удивительно похожие одна на другую: вокруг каждого из небольших солнц вращались от шести до восьми планет.
Только одна планета ближайшей к Экспедиции системы могла оказаться пригодной для колонизации, и, по приказанию Ведущего, она была обследована и признана не только необитаемой, но и непригодной для заселения, так как на ней практически не было воды. Планету занесли в каталог — на тот случай, если когда-нибудь румлы найдут способ ее освоения, — и корабль тут же отправился ко второй звездной системе.
Гиперпрыжок еще не закончился, когда капитан подал короткий сигнал тревоги. Джейсон, находившийся в это время в своей каюте, бросился к экрану.
— Два матроса подрались, — коротко сообщил ему капитан.
— Иду немедленно, — ответят Джейсон. — Собери экипаж в Спортивном Зале.
Когда он вошел в Спортивный Зал, команда была построена в две шеренги, а между ними, лицом к капитану, стояли два нарушителя. Капитан сидел за небольшим столиком, на котором лежали протоколы допросов наскоро проведенного расследования.
Джейсон посмотрел на драчунов и почувствовал, как у него холодеет внутри. Одним из них был Белла.
— Протоколы? — коротко бросил он и, когда капитан протянул ему листки, быстро пробежал их глазами. — Двумя нарушителями, — читал Джейсон,
— являлись Белла и Антонити. Оба рассказывали о происшедшем, ничего не скрывая, показания их совпадали. Антонити решил, что Белла хочет свести на нет ту работу, которую он, Антонити, выполнял самым тщательным образом. Соответственно, он напал на Белу, предварительно не послав ему вызова. Белла защищался.
Джейсон почувствовал облегчение. Совершенно очевидно, у Белы не было иного выхода. Честь не могла позволить ему уклониться от драки. Следовательно, необходимо было осудить Антонити и признать Белу невиновным.
И внезапно в голову Джейсону пришла мысль настолько неожиданная, что возникнуть она могла только под влиянием Фактора Случайности, благодаря которому (в чем не оставалось сомнений) именно Белла стал одним из участников драки. Само собой, в столь длительном путешествии, с пятьюдесятью восемью членами экипажа на борту, без драк было не обойтись, но то, что в первой из них оказался замешанным двоюродный брат Ведущего, не могло оказаться случайностью. Джейсон поднял глаза и обвел взглядом две шеренги матросов.
— Антонити, — медленно произнес он, — признал себя зачинщиком драки и по закону должен один понести наказание за свой поступок. Однако, я считаю необходимым напомнить вам, что в самом начале Экспедиции я призвал всех ее участников вести себя безупречно ради достижения общей цели. Осуждение одного только Антонити означает, что в нашей среде остается тот, кто забыл об этом, ответив ударом на удар. Таким образом, хоть я признаю Белу Двоюродного Брата Брутогази невиновным в данном инциденте и приказываю сделать с судовом журнале запись, что он вел себя благородно и ничем не запятнал своей Чести, тем не менее во имя того великого дела, которому я поклялся посвятить всего себя целиком, — я также выношу ему обвинительный приговор.
Он посмотрел на обоих осужденных, Белла не отвел взгляда.
— Мое решение, как Ведущего, окончательное, — сказал Джейсон.
Он сделал шаг назад и отвернулся, слыша, как с громким рычанием матросы накинулись на двух приговоренных, чтобы разорвать им горло. Медленным шагом Джейсон шел по длинным коридорам, возвращаясь в свою каюту, и только заперев за собой дверь, дал волю тем чувствам, которые бушевали у него в груди. Ноги его подкосились, он присел на корточки у стола, где все также неподвижно стоял прозрачный кубик с червячком. Рыдания душили Джейсона, тело трясло, как в лихорадке. Сначала погиб Атон Дядюшка по Матери. Теперь Белла. Кого еще потребует в жертву Фактор Случайности? Быть может, главу Семьи, великого Брутогази?
Дверь заговорила, объявив, что капитан просит разрешения войти. Джейсон взял себя в руки, встал, впустил пожилого румла в каюту. Капитан отсалютовал.
— Слушаю тебя, — сказал Джейсон.
— Уважаемый, — с глубочайшим почтением произнес капитан, — я хочу высказать тебе свои соболезнования по поводу того, что смерть твоего родственника оказалась неизбежной.
— Благодарю, — коротко ответил Джейсон.
— Уважаемый… — капитан замялся. — По поручению членов экипажа я высказываю тебе также их соболезнования.
— Благодарю, — повторят Джейсон.
Капитан нерешительно переступил с ноги на ногу.
— Что-нибудь еще? — спросил Джейсон.
— Да, уважаемый. — На лице капитана отражались обуревавшие его чувства. — Я хочу сказать, что теперь команда пойдет за тобой в огонь и в воду. Если помнишь, в начале Экспедиции я говорил, что командовать звездолетом может как старший по званию, так и Основатель Царства. Уважаемый, служить под началом Ведущего, который является Основателем Царства, великая Честь для меня.
Он отсалютовал и вышел из каюты.
Джейсон запер за ним дверь и вновь присел на корточки перед столом, где стояли кубик с червячком и модель артефакта. Два сильных противоречивых чувства — глубокая печаль и неуемная радость — разрывали молодого румла на части. Как это удивительно, думал он, идти тем путем, который указует тебе Фактор Случайности. Но какое одиночество ждет путника!
Печалясь и радуясь, чувствуя себя в безопасности за запертой дверью, одинокий Ведущий погрузился в сон.
14
— …Говорю вам, — раздраженно произнес Свенсон, — мы точно знаем, что они совершили посадку на обратной стороне Луны. Почему вы не сказали нам об этом?
Джейсона покачивало от усталости. Он с облегчением уселся на кожаный стул с высокой спинкой, чуть отодвинутый от стола, где когда-то проходили заседания Ученого Совета. Теперь за этим столом сидели Билл Готт и представитель Организации Объединенных Наций. Меле и ученые отсутствовали. Их место заняли ничем не примечательные личности в штатском, молча кушавшие словесную перепалку между Джейсоном с одной стороны и Свенсоном и Готтом с другой.
— Разве я не сказал? — Джейсон рассеянно потер рукой подбородок. Неплохо было бы побриться. Алан Грил тоже куда-то исчез, его сменил доктор с толстой короткой шеей, говоривший с едва заметным французским акцентом.
— Последнее время я не вылезал из библиотечных архивов… — Джейсон нахмурился, пытаясь отсеять воспоминания Катора от своих собственных. — Наверное, забыл.
— А вы не забывайте, — резко бросил Готт. — Если вы не будете говорить нам всего, какой от вас толк?
Джейсон с трудом повернул голову к моложавому генералу.
— Не надо мне угрожать. Я слишком устал, чтобы реагировать на угрозы. Предпочитаю сохранить свои силы для более важных дел.
— Да, — сказал Свенсон. — Возможно, нам следует проявить снисходительность, Билл. Джейс выглядит, мягко говоря, не лучшим образом. Но послушайте, Джейс, вы измотали себя только потому, что дни и ночи проводите в архиве. Почему бы вам не отдохнуть?
— Это наш единственный шанс, — пробормотал Джейсон, откидывая голову на спинку стула и закрывая глаза. Слова Свенсона перестал иметь значение, монотонный голос убаюкивал. Джейсон встрепенулся и явно расслышал последнюю фразу:
— Вам хоть удалось что-нибудь узнать?
— Да. Многое.
— Нельзя ли поподробнее?
— Образно говоря, я сейчас раскапываю тот источник, который питает инстинктивные реакции румлов. Мы должны понять не то, что они делают, а почему они это делают.
— Да будьте же благоразумны! — Готт повысил голос. — Румлы совершили посадку на обратной стороне Луны, скрыли свой звездолет в лунном гроте. В любую секунду они могут свалиться на нас, как снег на голову. Разве время сейчас заниматься научными изысканиями и прочей ерундой?
— Ерундой! — Джейсон резко выпрямился. — Если б вы и вам подобные не считали ерундой то, чем занимаются ученые, мы никогда не очутились бы в таком отчаянном положении. Вы, рассуждающие о том, что Токио находится слишком далеко от Нью-Йорка, подставили шею человечества под удар топора, вытянув ее на шестьсот световых лет в космос. Вы… — Джейсон умолк. Он уже не раз срывался, разговаривая с военными, и это не приводило ни к чему хорошему, слишком уж крепко засела им в головы мысль, что румлы — помесь поросших мехом иностранцев с чудовищами из научно-фантастических телефильмов.
— Что вам от меня нужно? — устало спросил Джейсон.
— Нам известно, что они совершили посадку на обратной стороне Луны, — сказал Свенсон. — Но мы не знаем, где именно, и ждем от вас ответа на этот вопрос.
— Зачем? Чтобы сбросить на них ядерную бомбу?
— Конечно, нет! Если это возможно, мы постараемся взять их в плен.
— Это невозможно. Как бы то ни было, вам придется оставить их в покое. — Он вновь закрыл глаза, борясь с искушением заснуть и провалиться в благодатное небытие. — Я ничего вам не скажу.
— Не скажете! — вскричал Готт с такой силой, что Джейсону сразу расхотелось спать. — НЕ СКАЖЕТЕ?!
— Нет. Сейчас у румлов нет оснований считать, что нам известно об их существовании, но как только у них возникнут малейшие опасения на этот счет, они мгновенно пошлют сигнал на свои семь планет, вызовут боевые звездолеты, и тогда наша песенка спета. А до тех пор, пока они занимаются разведкой, у меня есть время разобраться, что движет такими личностями, как Катор, делает их благородными…
— Благородными? — переспросил Готт. — Этот ваш Катор Двоюродный Брат, с которым вы так неразрывно связаны, убил спящего товарища, солгал о том, как это произошло, украл у своих собственных властей червячка из артефакта, нечестным образом победил соперника на дуэли и только для того, чтобы вызвать восхищение у команды, приговорил к смерти родственника, которого любил. — Готт тяжело дышал, на его скулах выступили красные пятна. — Значит вы утверждаете, что ваши научные изыскания убедили вас в благородстве румлов, как расы, и Катора, как ее представителя?
— Да. — Джейсон обвел взглядом всех присутствующих. — Найдется ли среди вас хоть один человек, который согласится непредвзято отнестись к румлам, попытается понять, что их стандарты отличаются от человеческих?
— Конечно, — не задумываясь, ответил Свенсон. — Только сначала объясните нам, в чем заключается отличие?
— Но ведь именно над этим я и ломаю себе голову! — яростно вскричал Джейсон. — Я не прошу вас выслушать лекцию на тему об отношении к жизни румлов и людей, а затем сделать вывод, что они непохожи друг на друга. Я прошу принять за постулат, что румлы — другие, и исходя из этого попытаться понять, почему они мыслят, веруют, действуют не так, как мы.
— А дальше что? — спросил Готт. — Если мы их поймем, Катор откажется от своих замыслов? Румлы не пошлют боевые звездолеты на Землю?
— Нет, конечно. Но если мы их поймем, нам, быть может, удастся объяснить, что им нет смысла убивать нас. Неужели поведение людей обусловлено нормами их жизни. Но у нас появился шанс — благо я нахожусь в контакте с Катером — посмотреть на мир иными глазами, научиться чему-то новому. Значит, именно мы, а не румлы должны найти решение существующей проблемы.
Один из присутствующих — вояка в штатском — громко фыркнул.
— Не валяйте дурака! — Джейсон брезгливо поморщился. — Я такой же человек, как вы. И мною не управляет иной разум.
Вояка, не обращая на Джейсона ни малейшего внимания, вытащил сигарету, повертел се, сунул в рот, закурил.
— Продолжайте, — терпеливо сказал Свенсон. — Объясните нам, что к чему.
— В шестидесятых годах, — Джейсон чуть наклонился вперед, — Дж.П.Скотт опубликовал в журнале «Наука» статью о критических периодах в поведении животных во время их развития. Так вот, приспособляемость живых организмов к различным условиям практически не имеет пределов. У собак и у людей критические периоды…
— Что это за периоды? — перебил Свенсон.
— У певчей ласточки, например, отмечено шесть периодов развития. У собак — щенков — четыре. Первый — выкармливание, второй — переходный, когда щенок начинает понемногу лакать, принимать твердую пищу и самостоятельно двигаться. Третий период — ознакомительный, во время которого щенок учится играть со своими сверстниками и устанавливает с ними определенные контакты. И, наконец, четвертый период — обретение независимости.
Джейсон умолк, сглотнул слюну. У него пересохло в горле.
— Ну и что с того? — спросил Готт.
— Подумайте о том, насколько собака отличается от человека, — сказал Джейсон, — насколько схожи периоды их развития. Но только один из четырех периодов более или менее соответствует периоду в развитии румлов.
— Нельзя ли поподробнее? — Свенсон снял очки и тщательно протер стекла тряпочкой.
— Разве вы не читали мои первые отчеты? Сознание Катора пробудилось, когда — по земным стандартам — ему исполнилось девять лет. Мать носила его три года, а родив, поместила в сумку, где он провел шесть лет, питаясь и дыша инстинктивно, практически не развиваясь. Затем, внезапно, он начал расти. Через неделю он выбрался из сумки, а еще через час или два начал ходить и мог сам о себе позаботиться: один словом, обрел независимость. Его привели к главе Семьи, дали ему имя, поселили в отдельную комнату. В течение двух последующих лет он занял свое место в обществе румлов.
Джейсон откашлялся, прочищая пересохшее горло, и вновь окинул взглядом присутствующих. Он увидел скучающие лица, глаза, в которых не было и тени мысли.
— Как вы не понимаете? — он чуть ли не умоляюще посмотрел на Свенсона. — То, что земной ребенок узнает за десять лет общения со своими родителями и сверстниками, остается неизвестным ребенку румлов. Ему неведомы материнская любовь, игры, общение с другими детьми. Он лишен возможности учиться на примерах. Ему приходится руководствоваться инстинктами, а о том, как происходит его приспособляемость к различным условиям жизни, нам остается только гадать. Именно поэтому мы не приемлем действий Катора, а он видит в каждом своем поступке глубокий смысл. И пока мы не поймем, в чем заключается этот смысл, нам не удастся помешать румлам напасть на Землю!
Джейсон умолк, окончательно обессилев. После непродолжительного молчания, Свенсон сказал:
— Простите меня, Джейс, но я мало что понял из ваших объяснений. Вы не убедили меня в том, что ваши научные исследования приведут к решению проблемы. Я — реалист, и считаю: в данный момент разумнее не философствовать, а действовать. Надеюсь, вы все-таки скажете нам, где именно румлы совершили посадку?
— Нет. — Джейсон встал, покачнулся, схватился за спинку стула. — Я этого не скажу, и вам придется оставить румлов в покое, потому что если вы начнете искать их, не зная точного места посадки, вас засекут. А если вас засекут, сквозь коллапсированный космос помчится сигнал тревоги, и боевые звездолеты румлов вылетят на Землю.
Он пожал плечами и пошел к выходу, но на пороге остановился и вновь повернулся к Свенсону.
— Сейчас румлы начнут посылать на Землю небольшие устройства, которые будут передавать им изображения нашего мира и людей, его населяющих. Я согласен информировать вас о месте приземления каждого из этих устройств, чтобы вы смогли уничтожить его, если решите, что румлы не должны чего-то знать. — Он вновь покачнулся. — Тем временем я продолжу жизненно важную — с моей точки зрения — работу, а вы не будете мне мешать, потому что я — ваш единственный лазутчик в стане врага, и вы не можете меня заставить делать то, чего я не хочу. — Он рассмеялся, вернее попытался рассмеяться. Из его горла вырвались какие-то хриплые звуки. — Самое смешное, что я, так же, как вы готов отдать жизнь за свой мир. Но в отличие от вас я знаю, что делаю.
Он вышел из библиотеки, закрыл за собой дверь. Ноги у него подкосились, он прислонился к стене, чтобы не упасть. Из библиотеки до него донесся громкий голос одного из вояк в штатском:
— Упрям, как бык. Наверное, этому ублюдку никогда не приходилось зарабатывать себе на жизнь.
Джейсона покачивало от усталости. Он с облегчением уселся на кожаный стул с высокой спинкой, чуть отодвинутый от стола, где когда-то проходили заседания Ученого Совета. Теперь за этим столом сидели Билл Готт и представитель Организации Объединенных Наций. Меле и ученые отсутствовали. Их место заняли ничем не примечательные личности в штатском, молча кушавшие словесную перепалку между Джейсоном с одной стороны и Свенсоном и Готтом с другой.
— Разве я не сказал? — Джейсон рассеянно потер рукой подбородок. Неплохо было бы побриться. Алан Грил тоже куда-то исчез, его сменил доктор с толстой короткой шеей, говоривший с едва заметным французским акцентом.
— Последнее время я не вылезал из библиотечных архивов… — Джейсон нахмурился, пытаясь отсеять воспоминания Катора от своих собственных. — Наверное, забыл.
— А вы не забывайте, — резко бросил Готт. — Если вы не будете говорить нам всего, какой от вас толк?
Джейсон с трудом повернул голову к моложавому генералу.
— Не надо мне угрожать. Я слишком устал, чтобы реагировать на угрозы. Предпочитаю сохранить свои силы для более важных дел.
— Да, — сказал Свенсон. — Возможно, нам следует проявить снисходительность, Билл. Джейс выглядит, мягко говоря, не лучшим образом. Но послушайте, Джейс, вы измотали себя только потому, что дни и ночи проводите в архиве. Почему бы вам не отдохнуть?
— Это наш единственный шанс, — пробормотал Джейсон, откидывая голову на спинку стула и закрывая глаза. Слова Свенсона перестал иметь значение, монотонный голос убаюкивал. Джейсон встрепенулся и явно расслышал последнюю фразу:
— Вам хоть удалось что-нибудь узнать?
— Да. Многое.
— Нельзя ли поподробнее?
— Образно говоря, я сейчас раскапываю тот источник, который питает инстинктивные реакции румлов. Мы должны понять не то, что они делают, а почему они это делают.
— Да будьте же благоразумны! — Готт повысил голос. — Румлы совершили посадку на обратной стороне Луны, скрыли свой звездолет в лунном гроте. В любую секунду они могут свалиться на нас, как снег на голову. Разве время сейчас заниматься научными изысканиями и прочей ерундой?
— Ерундой! — Джейсон резко выпрямился. — Если б вы и вам подобные не считали ерундой то, чем занимаются ученые, мы никогда не очутились бы в таком отчаянном положении. Вы, рассуждающие о том, что Токио находится слишком далеко от Нью-Йорка, подставили шею человечества под удар топора, вытянув ее на шестьсот световых лет в космос. Вы… — Джейсон умолк. Он уже не раз срывался, разговаривая с военными, и это не приводило ни к чему хорошему, слишком уж крепко засела им в головы мысль, что румлы — помесь поросших мехом иностранцев с чудовищами из научно-фантастических телефильмов.
— Что вам от меня нужно? — устало спросил Джейсон.
— Нам известно, что они совершили посадку на обратной стороне Луны, — сказал Свенсон. — Но мы не знаем, где именно, и ждем от вас ответа на этот вопрос.
— Зачем? Чтобы сбросить на них ядерную бомбу?
— Конечно, нет! Если это возможно, мы постараемся взять их в плен.
— Это невозможно. Как бы то ни было, вам придется оставить их в покое. — Он вновь закрыл глаза, борясь с искушением заснуть и провалиться в благодатное небытие. — Я ничего вам не скажу.
— Не скажете! — вскричал Готт с такой силой, что Джейсону сразу расхотелось спать. — НЕ СКАЖЕТЕ?!
— Нет. Сейчас у румлов нет оснований считать, что нам известно об их существовании, но как только у них возникнут малейшие опасения на этот счет, они мгновенно пошлют сигнал на свои семь планет, вызовут боевые звездолеты, и тогда наша песенка спета. А до тех пор, пока они занимаются разведкой, у меня есть время разобраться, что движет такими личностями, как Катор, делает их благородными…
— Благородными? — переспросил Готт. — Этот ваш Катор Двоюродный Брат, с которым вы так неразрывно связаны, убил спящего товарища, солгал о том, как это произошло, украл у своих собственных властей червячка из артефакта, нечестным образом победил соперника на дуэли и только для того, чтобы вызвать восхищение у команды, приговорил к смерти родственника, которого любил. — Готт тяжело дышал, на его скулах выступили красные пятна. — Значит вы утверждаете, что ваши научные изыскания убедили вас в благородстве румлов, как расы, и Катора, как ее представителя?
— Да. — Джейсон обвел взглядом всех присутствующих. — Найдется ли среди вас хоть один человек, который согласится непредвзято отнестись к румлам, попытается понять, что их стандарты отличаются от человеческих?
— Конечно, — не задумываясь, ответил Свенсон. — Только сначала объясните нам, в чем заключается отличие?
— Но ведь именно над этим я и ломаю себе голову! — яростно вскричал Джейсон. — Я не прошу вас выслушать лекцию на тему об отношении к жизни румлов и людей, а затем сделать вывод, что они непохожи друг на друга. Я прошу принять за постулат, что румлы — другие, и исходя из этого попытаться понять, почему они мыслят, веруют, действуют не так, как мы.
— А дальше что? — спросил Готт. — Если мы их поймем, Катор откажется от своих замыслов? Румлы не пошлют боевые звездолеты на Землю?
— Нет, конечно. Но если мы их поймем, нам, быть может, удастся объяснить, что им нет смысла убивать нас. Неужели поведение людей обусловлено нормами их жизни. Но у нас появился шанс — благо я нахожусь в контакте с Катером — посмотреть на мир иными глазами, научиться чему-то новому. Значит, именно мы, а не румлы должны найти решение существующей проблемы.
Один из присутствующих — вояка в штатском — громко фыркнул.
— Не валяйте дурака! — Джейсон брезгливо поморщился. — Я такой же человек, как вы. И мною не управляет иной разум.
Вояка, не обращая на Джейсона ни малейшего внимания, вытащил сигарету, повертел се, сунул в рот, закурил.
— Продолжайте, — терпеливо сказал Свенсон. — Объясните нам, что к чему.
— В шестидесятых годах, — Джейсон чуть наклонился вперед, — Дж.П.Скотт опубликовал в журнале «Наука» статью о критических периодах в поведении животных во время их развития. Так вот, приспособляемость живых организмов к различным условиям практически не имеет пределов. У собак и у людей критические периоды…
— Что это за периоды? — перебил Свенсон.
— У певчей ласточки, например, отмечено шесть периодов развития. У собак — щенков — четыре. Первый — выкармливание, второй — переходный, когда щенок начинает понемногу лакать, принимать твердую пищу и самостоятельно двигаться. Третий период — ознакомительный, во время которого щенок учится играть со своими сверстниками и устанавливает с ними определенные контакты. И, наконец, четвертый период — обретение независимости.
Джейсон умолк, сглотнул слюну. У него пересохло в горле.
— Ну и что с того? — спросил Готт.
— Подумайте о том, насколько собака отличается от человека, — сказал Джейсон, — насколько схожи периоды их развития. Но только один из четырех периодов более или менее соответствует периоду в развитии румлов.
— Нельзя ли поподробнее? — Свенсон снял очки и тщательно протер стекла тряпочкой.
— Разве вы не читали мои первые отчеты? Сознание Катора пробудилось, когда — по земным стандартам — ему исполнилось девять лет. Мать носила его три года, а родив, поместила в сумку, где он провел шесть лет, питаясь и дыша инстинктивно, практически не развиваясь. Затем, внезапно, он начал расти. Через неделю он выбрался из сумки, а еще через час или два начал ходить и мог сам о себе позаботиться: один словом, обрел независимость. Его привели к главе Семьи, дали ему имя, поселили в отдельную комнату. В течение двух последующих лет он занял свое место в обществе румлов.
Джейсон откашлялся, прочищая пересохшее горло, и вновь окинул взглядом присутствующих. Он увидел скучающие лица, глаза, в которых не было и тени мысли.
— Как вы не понимаете? — он чуть ли не умоляюще посмотрел на Свенсона. — То, что земной ребенок узнает за десять лет общения со своими родителями и сверстниками, остается неизвестным ребенку румлов. Ему неведомы материнская любовь, игры, общение с другими детьми. Он лишен возможности учиться на примерах. Ему приходится руководствоваться инстинктами, а о том, как происходит его приспособляемость к различным условиям жизни, нам остается только гадать. Именно поэтому мы не приемлем действий Катора, а он видит в каждом своем поступке глубокий смысл. И пока мы не поймем, в чем заключается этот смысл, нам не удастся помешать румлам напасть на Землю!
Джейсон умолк, окончательно обессилев. После непродолжительного молчания, Свенсон сказал:
— Простите меня, Джейс, но я мало что понял из ваших объяснений. Вы не убедили меня в том, что ваши научные исследования приведут к решению проблемы. Я — реалист, и считаю: в данный момент разумнее не философствовать, а действовать. Надеюсь, вы все-таки скажете нам, где именно румлы совершили посадку?
— Нет. — Джейсон встал, покачнулся, схватился за спинку стула. — Я этого не скажу, и вам придется оставить румлов в покое, потому что если вы начнете искать их, не зная точного места посадки, вас засекут. А если вас засекут, сквозь коллапсированный космос помчится сигнал тревоги, и боевые звездолеты румлов вылетят на Землю.
Он пожал плечами и пошел к выходу, но на пороге остановился и вновь повернулся к Свенсону.
— Сейчас румлы начнут посылать на Землю небольшие устройства, которые будут передавать им изображения нашего мира и людей, его населяющих. Я согласен информировать вас о месте приземления каждого из этих устройств, чтобы вы смогли уничтожить его, если решите, что румлы не должны чего-то знать. — Он вновь покачнулся. — Тем временем я продолжу жизненно важную — с моей точки зрения — работу, а вы не будете мне мешать, потому что я — ваш единственный лазутчик в стане врага, и вы не можете меня заставить делать то, чего я не хочу. — Он рассмеялся, вернее попытался рассмеяться. Из его горла вырвались какие-то хриплые звуки. — Самое смешное, что я, так же, как вы готов отдать жизнь за свой мир. Но в отличие от вас я знаю, что делаю.
Он вышел из библиотеки, закрыл за собой дверь. Ноги у него подкосились, он прислонился к стене, чтобы не упасть. Из библиотеки до него донесся громкий голос одного из вояк в штатском:
— Упрям, как бык. Наверное, этому ублюдку никогда не приходилось зарабатывать себе на жизнь.
15
Корабль Экспедиции находился в полной безопасности — в сорока футах под скалистой поверхностью Луны. Джейсон был доволен. Команда потрудилась на славу, и теперь Завернутым — в том случае, если у них возникли подозрения, — пришлось бы изрядно попотеть, чтобы обнаружить место посадки звездолета.
Джейсон прошел в Конструкторскую Секцию, где все члены Экипажа — за исключением капитана — круглосуточно работали над созданием телепередатчиков в форме предметов и живых существ, часто встречающихся на исследуемой планете. Существовало три типа «Сборщиков Информации» или попросту «сборщиков». Несколько тысяч устройств первого типа (снабженных небольшими двигателями и самоликвидаторами на случай обнаружения) были посланы на разведку и вернулись обратно. Потери составили всего двадцать процентов, и, согласно обработанным данным, туземцы приняли «сборщиков» за обычные камни. Не прошло и пяти недель, как румлы стали обладателями подробнейшей карты планеты Завернутых, где были обозначены не только улицы крупных городов, но и рельеф морских глубин.
Первая стадия исследования была завершена. Отметив это в личном журнале Ведущего, Джейсон записал: «Исполнено безупречно».
Пришла пора посылать на разведку второй тип устройств, на сей раз в виде больших камней, снабженных грузовым отсеком. В течение четырех недель ксенобиологи изучали фауну планеты и в конце концов предложили воспользоваться тремя форматами жизни для изготовления последнего типа сборщиков. Посоветовавшись с капитаном, Джейсон согласился. Вторая стадия исследований была завершена, и вновь Ведущий сделал запись в своем журнале: «Исполнено безупречно».
Тремя формами жизни, принятыми за основу при изготовлении сборщиков, были: кровососущее двукрылое насекомое — комар; шестиногое псевдонасекомое
— паук; остроносый грызун с длинным хвостом, питающейся отбросами — крыса. Само собой, «сборщики» мало на них походили — сделать точные копии не позволяли условия, — но это не имело большого значения, потому что при малейшей попытке к ним приблизиться, взрывались самоликвидаторы.
Джейсон стоял у экрана, как очарованный, и смотрел видеофильм, присланный «сборщиком» из больницы Завернутых. В небольшой комнате стояли два помоста для отдыха на четырех высоких ножках каждый.
Туземцы были удивительны и непостижимы. Вне всякого сомнения они пользовались ключами и замками. Но те из них, кто больше всего походили на Ведущих, как правило, работали по ночам и в таких местах, где почти не было народа. Создавалось впечатление, что Завернутые ценили собственность больше, чем жизнь, а следовательно их концепция Чести резко отличалась от принятой у румлов. Женщины не носили детей с сумках — они рождались маленькими и беспомощными; много лет подряд матери возились с ними, заботились об их здоровье.
Все это внушало некоторое отвращение. Но, напомнил себе Джейсон, для Завернутых такая жизнь являлась нормой. Перед отлетом ксенобиологи предупреждали всех участников Экспедиции, что нельзя быть хорошими наблюдателями и составить беспристрастный отчет, если относиться к иным существам предвзято. «…Вы должны принять за основу, что они не такие, как мы», — говорили ксенобиологи и приводили в пример те формы жизни, с которыми румлам приходилось сталкиваться при освоении предыдущих шести планет.
Ученые, конечно, не могли ошибаться. И все же, думал Джейсон, одно дело, когда сталкиваешься с животными, не способными на душевные переживания, другое — когда видишь разумное существо, подобное тебе. От иного разума поневоле ждешь чистоплотного поведения, стандартного отношения к проблемам морали, нравственности и этики.
Какое счастье, продолжал думать он, отворачиваясь от экрана, что румлы обнаружили планету Завернутых после того, как высадились на других шести мирах. Высокоцивилизованная раса, непривычная к иным формам жизни, уничтожила бы всех Завернутых, не испытывая к ним ничего, кроме отвращения, а подобный поступок никак нельзя было бы назвать достойным или благородным.
Заглядывая вперед, Джейсон видел себя властелином голубой планеты. Он дал себе слово, что не позволит убивать туземцев после того, как число их сократится до требуемого. Преступным, если не бесчестным, следовало считать полное уничтожение полуразумных существ на мирах, уже завоеванных румлами.
Более того, строил дальнейшие планы Джейсон, быть может, Завернутых вообще не надо будет убивать. Они обладают высоким разумом, создали удивительную технологию, и к тому же миролюбивы и дружелюбны, так как не ищут уединения и пренебрегают собственной безопасностью.
Судя по миллионам сцен, отснятых «сборщиками». Завернутые практически не дрались между собой. Только один раз промелькнуло на экране нечто похожее на дуэль, да и то без оружия. Ведь нельзя было, в конце концов считать оружием одетые на руки изделия из толстой кожи, которые скорее предохраняли дуэлянтов от увечий, чем причиняли им вред. К тому же дуэль происходила при большом скоплении народа, а следовательно, являлась редкостью.
Возможно даже, туземцев — если от них не будет дурно пахнуть — удастся подучить, сделать помощниками румлов. И тогда…
— Уважаемый! — голос капитана прервал размышления Джейсона.
— Слушаю тебя. — Джейсон повернулся.
— Я хотел поговорить с тобой. Ведущий. — Капитан отвел его в сторонку, чтобы их никто не мог слышать. — Это просто поразительно, Ведущий, я не верю собственным глазам. За исключением нескольких воздушных и наземных объектов, у Завернутых совсем нет боевой техники. Они пользуются индивидуальным оружием, когда охотятся, но…
— Поразительно, — согласился Джейсон. — Впрочем, не надо так нервничать. Никто не сомневался, что они окажутся не такими, как мы.
— Это невероятно! Разумные, цивилизованные существа! Передовая технология!
— О, я уверен, что они обладают военным потенциалом. Нет ли у них подземных сооружений или установок?
— Мы не проводили интенсивного поиска.
— В таком случае проведите его. Отправьте на разведку пятнадцать процентов «сборщиков». Убежден, что боевая техника у них есть. Никогда не поверю, что разумные существа вообще не имеют представления о Чести.
— Да, уважаемый. — Капитан поклонился. — Я немедленно выполню твой приказ.
Джейсон остался один. Несмотря на уверенность, с которой он говорил, ему было страшно при мысли о том, что Завернутые начисто лишены воинственных инстинктов.
Это было неестественно. Как они могли, не имея благородных инстинктов, добиться господствующего положения на планете? Каким образом им удалось не только выжить, но и создать цивилизацию, если на основе этих инстинктов они не разработали концепций Чести? Страшное подозрение закралось Джейсону в душу, подозрение, которое он никому не мог высказать: а вдруг Завернутые начисто лишены Чести и достоинства? Невообразимо, но если так, если они рождались и умирали бесцельно, как звери, не могло быть и речи о том, чтобы оставить их в живых. Потому что в этом случае они были хуже зверей, которые не ведали, что творили. Омерзительны существа, наделенные разумом, но лишенные Чести — им нет места во вселенной. Уничтожив их, румлы выполнят свой долг.
Джейсон прошел в Конструкторскую Секцию, где все члены Экипажа — за исключением капитана — круглосуточно работали над созданием телепередатчиков в форме предметов и живых существ, часто встречающихся на исследуемой планете. Существовало три типа «Сборщиков Информации» или попросту «сборщиков». Несколько тысяч устройств первого типа (снабженных небольшими двигателями и самоликвидаторами на случай обнаружения) были посланы на разведку и вернулись обратно. Потери составили всего двадцать процентов, и, согласно обработанным данным, туземцы приняли «сборщиков» за обычные камни. Не прошло и пяти недель, как румлы стали обладателями подробнейшей карты планеты Завернутых, где были обозначены не только улицы крупных городов, но и рельеф морских глубин.
Первая стадия исследования была завершена. Отметив это в личном журнале Ведущего, Джейсон записал: «Исполнено безупречно».
Пришла пора посылать на разведку второй тип устройств, на сей раз в виде больших камней, снабженных грузовым отсеком. В течение четырех недель ксенобиологи изучали фауну планеты и в конце концов предложили воспользоваться тремя форматами жизни для изготовления последнего типа сборщиков. Посоветовавшись с капитаном, Джейсон согласился. Вторая стадия исследований была завершена, и вновь Ведущий сделал запись в своем журнале: «Исполнено безупречно».
Тремя формами жизни, принятыми за основу при изготовлении сборщиков, были: кровососущее двукрылое насекомое — комар; шестиногое псевдонасекомое
— паук; остроносый грызун с длинным хвостом, питающейся отбросами — крыса. Само собой, «сборщики» мало на них походили — сделать точные копии не позволяли условия, — но это не имело большого значения, потому что при малейшей попытке к ним приблизиться, взрывались самоликвидаторы.
Джейсон стоял у экрана, как очарованный, и смотрел видеофильм, присланный «сборщиком» из больницы Завернутых. В небольшой комнате стояли два помоста для отдыха на четырех высоких ножках каждый.
Туземцы были удивительны и непостижимы. Вне всякого сомнения они пользовались ключами и замками. Но те из них, кто больше всего походили на Ведущих, как правило, работали по ночам и в таких местах, где почти не было народа. Создавалось впечатление, что Завернутые ценили собственность больше, чем жизнь, а следовательно их концепция Чести резко отличалась от принятой у румлов. Женщины не носили детей с сумках — они рождались маленькими и беспомощными; много лет подряд матери возились с ними, заботились об их здоровье.
Все это внушало некоторое отвращение. Но, напомнил себе Джейсон, для Завернутых такая жизнь являлась нормой. Перед отлетом ксенобиологи предупреждали всех участников Экспедиции, что нельзя быть хорошими наблюдателями и составить беспристрастный отчет, если относиться к иным существам предвзято. «…Вы должны принять за основу, что они не такие, как мы», — говорили ксенобиологи и приводили в пример те формы жизни, с которыми румлам приходилось сталкиваться при освоении предыдущих шести планет.
Ученые, конечно, не могли ошибаться. И все же, думал Джейсон, одно дело, когда сталкиваешься с животными, не способными на душевные переживания, другое — когда видишь разумное существо, подобное тебе. От иного разума поневоле ждешь чистоплотного поведения, стандартного отношения к проблемам морали, нравственности и этики.
Какое счастье, продолжал думать он, отворачиваясь от экрана, что румлы обнаружили планету Завернутых после того, как высадились на других шести мирах. Высокоцивилизованная раса, непривычная к иным формам жизни, уничтожила бы всех Завернутых, не испытывая к ним ничего, кроме отвращения, а подобный поступок никак нельзя было бы назвать достойным или благородным.
Заглядывая вперед, Джейсон видел себя властелином голубой планеты. Он дал себе слово, что не позволит убивать туземцев после того, как число их сократится до требуемого. Преступным, если не бесчестным, следовало считать полное уничтожение полуразумных существ на мирах, уже завоеванных румлами.
Более того, строил дальнейшие планы Джейсон, быть может, Завернутых вообще не надо будет убивать. Они обладают высоким разумом, создали удивительную технологию, и к тому же миролюбивы и дружелюбны, так как не ищут уединения и пренебрегают собственной безопасностью.
Судя по миллионам сцен, отснятых «сборщиками». Завернутые практически не дрались между собой. Только один раз промелькнуло на экране нечто похожее на дуэль, да и то без оружия. Ведь нельзя было, в конце концов считать оружием одетые на руки изделия из толстой кожи, которые скорее предохраняли дуэлянтов от увечий, чем причиняли им вред. К тому же дуэль происходила при большом скоплении народа, а следовательно, являлась редкостью.
Возможно даже, туземцев — если от них не будет дурно пахнуть — удастся подучить, сделать помощниками румлов. И тогда…
— Уважаемый! — голос капитана прервал размышления Джейсона.
— Слушаю тебя. — Джейсон повернулся.
— Я хотел поговорить с тобой. Ведущий. — Капитан отвел его в сторонку, чтобы их никто не мог слышать. — Это просто поразительно, Ведущий, я не верю собственным глазам. За исключением нескольких воздушных и наземных объектов, у Завернутых совсем нет боевой техники. Они пользуются индивидуальным оружием, когда охотятся, но…
— Поразительно, — согласился Джейсон. — Впрочем, не надо так нервничать. Никто не сомневался, что они окажутся не такими, как мы.
— Это невероятно! Разумные, цивилизованные существа! Передовая технология!
— О, я уверен, что они обладают военным потенциалом. Нет ли у них подземных сооружений или установок?
— Мы не проводили интенсивного поиска.
— В таком случае проведите его. Отправьте на разведку пятнадцать процентов «сборщиков». Убежден, что боевая техника у них есть. Никогда не поверю, что разумные существа вообще не имеют представления о Чести.
— Да, уважаемый. — Капитан поклонился. — Я немедленно выполню твой приказ.
Джейсон остался один. Несмотря на уверенность, с которой он говорил, ему было страшно при мысли о том, что Завернутые начисто лишены воинственных инстинктов.
Это было неестественно. Как они могли, не имея благородных инстинктов, добиться господствующего положения на планете? Каким образом им удалось не только выжить, но и создать цивилизацию, если на основе этих инстинктов они не разработали концепций Чести? Страшное подозрение закралось Джейсону в душу, подозрение, которое он никому не мог высказать: а вдруг Завернутые начисто лишены Чести и достоинства? Невообразимо, но если так, если они рождались и умирали бесцельно, как звери, не могло быть и речи о том, чтобы оставить их в живых. Потому что в этом случае они были хуже зверей, которые не ведали, что творили. Омерзительны существа, наделенные разумом, но лишенные Чести — им нет места во вселенной. Уничтожив их, румлы выполнят свой долг.