— Прости, Саша, но он — босс. Я должна была подчиниться.
Саша напряглась, пытаясь вырваться, раз пять нажала на кнопку расстегивания и откинулась на подушку. Гнев сменился беспокойством.
— Что ты будешь делать?
— Найду твою мать, спрошу ее, что она хранит в моей голове, и решу, что с этим делать.
Ребенок в изумлении покачал головой.
— Ты псих. Абсолютный псих. Ты понимаешь это?
Я согласно кивнул.
— Так мне говорят, хотя большинство людей не столь милосердны и называют меня тупым.
Саша посмотрела на меня одним из тех взглядов, от которых я становлюсь сентиментальным внутри.
— Береги себя.
— Непременно, — пообещал я и вышел из каюты.
В коридоре толпился народ. Большая часть направлялась к шлюзу Палубы В. Так и хотелось влиться в поток и плыть вместе с ним, но я был не настолько туп. Предполагая, что «зеленые» все еще собирались схватить меня — в этом сомнений не было, — я понимал, что для похищения не было удобнее места, чем шлюз. Нет, лучше спуститься на следующий уровень и пройти через шлюз экипажа.
Я боролся с течением, как давно вымерший лосось, пробивающийся к верховьям реки. Только я пробивался к служебным лифтам. Ну а поскольку пассажирам нечего было делать в каютах экипажа, исключая редкие любовные свидания, никто не мог мне помешать, и вот я уже стоял в лифте с парой стюардов. Он сделали вид, что меня там нет, — неслабая, доложу я вам, задачка, но мне на руку.
Дверь открылась на Палубе D. Стюарды вышли, и я за ними. Сила тяжести Европы была намного меньше земной, которая поддерживалась на корабле во время полета. Поэтому я двигался осторожно, тем скользящим шагом, которому научился на Марсе.
Деревянные панели исчезли. По обеим сторонам коридора шли стальные переборки, заклеенные призывами по безопасности, моральными лозунгами и прочей корпоративной пропагандой. Весь персонал, встречающийся мне — и люди и андроиды, — обладал одинаковой способностью смотреть сквозь меня. Я нашел шлюз и присоединился к партии груза.
Корпы схватили меня, когда я вышел с корабля. Их было четверо, хорошо вооруженных, и они явно меня поджидали. Всякое сопротивление казалось бессмысленным, и мысль о драке пришлось оставить. Оружие мое они нашли за считанные секунды, Джой выпрыгнула из кармана, но один из мужчин поймал ее на полпути к полу. Она стала вырываться, но это было бесполезно. Их главный — костлявая женщина с ежиком розовых волос — взглянула на наручный терм и кивнула.
— Отлично, это он. И как раз вовремя. Наденьте на него цапы и пошли. Док сегодня зла, как черт.
Даже я мог понять, кто эта док. Но страха не почувствовал: его заглушил стыд. Стыд от того, что меня так легко взяли. Это сознание своей тупости было хуже всего, что бы ни ждало впереди, и ударило по тому крохотному кусочку самолюбия, что у меня еще оставался.
Цапы — толстые браслеты, склизкие на ощупь, — обернулись вокруг моих запястий. Женщина с ежиком поднесла мне к глазам пульт. Я кивнул, что понял. Желтая кнопка «царапнула» бы мою нервную систему, янтарная вызвала бы временный паралич, а красная остановила бы сердце. Интересно, дошло бы до этого? Нет, вряд ли. Наверняка Ежик получила приказ воздерживаться от этих мер: из поджаренных мозгов черта лысого получишь, а не информацию. И значит, у меня было кое-какое преимущество, правда, очень слабое.
Ежик подтолкнула меня вперед, и я пошел. Конвой разбился на пары: двое впереди, двое сзади. Сначала мы шли по техническим переходам, грузовым трубам и блестящим вспомогательным коридорам. Конечно, зачем вести заключенного через общественные места, если есть другие пути. Но им все же пришлось провести меня по огромной наблюдательной палубе с куполом из тройной толщины дюрапласта. На палубе толпился как раз народ с «Королевы». Открыв рот, они глазели на висящий над головой огромный Юпитер. Он был прекрасен, и со всех сторон неслись восхищенные ахи и охи.
Я просматривал глазами толпу, ища знакомых, и столкнулся взглядом с Беем. Я уж собрался сказать ему что-нибудь, когда Ежик ткнула мне в спину что-то твердое. Лицо Бея стало одновременно удивленным, встревоженным и взволнованным. Оттолкнув с дороги пожилую женщину, он нырнул в толпу. Двери с надписью «Только для полномочного персонала» распахнулись, чтобы впустить нас, и открытая площадка осталась позади.
Первым признаком приближения к цели стали лаборатория, заполненная хитроумным оборудованием, и специалисты в белых халатах. Увидев ее мельком, я понял, что мы вошли из внешнего мира в частные владения доктора Касад, место, населенное фактами и цифрами.
Мы миновали комнату, где были настолько сильные лампы, что свет просачивался сквозь пластиковолокнистые стены; услышали ритмичные глухие удары и учуяли что-то настолько гадкое, что Ежик даже выругалась вслух. Затем прошли через запасной шлюз и оказались в административной секции, о чем кричал каждый дюйм покрытого коврами пола, увешанные картинами стены и мебель под дерево. Приемная была большая, прямоугольная, идеально чистая, а столики и кресла стояли точно в таком же строгом порядке, каким любуется штабной сержант в прикроватной тумбочке. Должность секретаря исполнял четырехрукий андроид, вмонтированный в середину высокого — высотой по грудь — стола. Вид у робота был очень деловой.
— Доктор Касад ждет. Введите его.
Мое сердце забилось быстрее, когда меня провели через двойные двери в кабинет человека, укравшего мою жизнь. Марша Касад была ниже ростом, чем я ожидал, а сходство между ней и Сашей стало еще очевиднее оттого, что они стояли рядом. Я должен был удивиться, но не удивился. Чему удивляться, раз все пошло наперекосяк.
Старшая Касад была красивее, чем женщина, обитавшая в моих снах. У нее были такие же карие глаза, хорошенькое лицо и стройная фигура, как у дочери. Мое примитивное мужское начало заметило это, несмотря на ситуацию, и отреагировало — несомненное доказательство, что мне не хватает как минимум трех пуль до полного магазина. Но мать была жестче дочери: суше телом и с глазами, как лазеры. Власть окружала ее, словно плащ, и настолько срослась с ней, что считалась само собой разумеющейся.
Женщины стояли спиной к обрамленному сталью Юпитеру. Гигантские бури медленно, как во сне, неслись по его поверхности. Саша заговорила первой.
— Мне очень жаль, Макс, — извиняющимся тоном сказала она. — Но ты забыл вывести из строя аварийную связь.
Я тихо выругался. Конечно! Аварийная связь включалась голосом. Ничего не стоило вызвать стюарда, освободиться и связаться с матерью. Проклятие! Столько усилий, и все зря. Я пожал плечами.
— Не беспокойся, малышка. Ты сделала, что должна была.
Саша кивнула, но ее подбородок задрожал, и по щеке скатилась слезинка. А ее мать, напротив, была оживленной и даже веселой. Ее глаза сверкали, как у робозмеи, стерегущей квартиру Вомбы. В них не было ни понимания, ни жалости, только ее железная воля. И голос прозвучал холодно и сухо.
— Тебе не дано понять важность этого, Максон, но благодаря информации, хранимой в твоей голове, начнется новая эра.
Я увидел в ее глазах самомнение, гордость тем, что она совершила, и воспользовался этим.
— Новая эра? Что это значит?
Старшая Касад улыбнулась.
— Это значит — свобода! Свобода путешествовать за пределы нашей Солнечной системы!
Саша поняла это первой. Ее удивление подтвердило, что девочка не знала о причинах своего задания, и укрепило мою привязанность к ней.
— За пределы Солнечной системы? Звездный двигатель?
Ее мать кивнула.
— Да. Он будет известен как двигатель Касад и понесет миллионы, даже биллионы человеческих существ к далеким звездам. Вообразите себе, — добавила она, окунаясь на минуту в блеск своей будущей славы, — новое начало! Прорыв настолько важный, настолько освобождающий, что он изменит ход истории! И это сделала я!
Пафос, прозвучавший в ее словах, требовал аплодисментов, и по выражению ее лица мне показалось, она действительно слышит, как они гремят через тысячу лет бессмертия. Но остальные молчали. Саша хмурилась. Охранники переминались с ноги на ногу. Металл звенел в ответ на температурные колебания. Наконец, через несколько секунд, показавшихся минутами, глаза ученой вошли в фокус, и она вернулась из страны фантазии.
— Отведите его в лабораторию 16. Скажите Санчес подключать его. Я приду минут через пятнадцать.
Саша хотела подойти ко мне, но мать схватила ее за руку. Ежик подтолкнула меня к двери. Сопротивление бесполезно. С цапами на запястьях и четырьмя здоровыми охранниками не могло быть и речи о бегстве.
А раз так, я попытался найти хотя бы беззаботный ответ, но и это не вышло. Четырехрукий андроид даже головы не поднял, когда меня выводили в коридор. Я услышал те же глухие удары, снова увидел сочащийся сквозь пластиковолокнистые стены свет, а затем мы свернули в боковой коридор. Запахло озоном. Мимо прожужжала нагруженная оборудованием автотележка. Я подумал, что это ведь последнее, что я вижу и чувствую. Последние запахи, последние звуки. Все стало преувеличенно реальным, как бывает всегда, когда адреналин гонится в кровь и смерть подступает вплотную.
Меня подвели к двери с надписью «Лаборатория 16». Почувствовав мое присутствие, дверь открылась. Специалист с озабоченным видом поспешила навстречу. У нее было строгое лицо, никаких драгоценностей и халат безукоризненной белизны. На карточке, висевшей на нагрудном кармане, значилось «Карла Санчес». Смерив меня оценивающим взглядом, как мясник оценивает говяжий бок, она указала за плечо.
— Положите его на стол и привяжите.
Стол был как в хорошо оснащенных операционных. В придачу имелись стена мониторов и компьютерное оборудование. Над столом присел автохирург. Он зажужжал руками, проверяя готовность сервомеханизма.
Я вспомнил сны, которые не были снами, и рванулся назад. Цапы сжались на запястьях, и меня пронзила боль. Я закричал и продолжал кричать, когда охранники подняли меня на стол, закрепили ремни и сняли цапы. Боль ушла, оставив меня сотрясаться в рыданиях.
Между мной и потолком появилась Санчес, махнула сканером перед моими глазами и сощурилась, читая показания. От нее пахло мылом. Когда она исчезла, аромат остался. Глупо, но он мне понравился, и я удивился, что мужская часть меня так и не сдается. Я заскулил жалобно, но никто не подошел.
Дальше все осложнилось. Пришли еще люди, воткнули иглы мне в вены, прицепили провода к моему телу. Люди разговаривали так, будто меня нет. Казалось, голоса плывут по океану вызванного наркотиками счастья.
— Так это он?
— Он, он.
— Вот дьявол.
— Да.
— А что дальше?
— Придет док, мы выкачаем его досуха и прервемся на ленч.
— Проще некуда.
— Есть идея получше?
— Нет.
— Тогда заткнись и проверь там. Один сбой, одна ошибка — и поплатятся все.
Разговор шел дальше, но мне стало неинтересно, и я уплыл в свой океан счастья. И был там, когда услышал чей-то крик, равномерное «бум, бум, бум» автоматического дротикового пистолета и почувствовал, что что-то тяжелое свалилось мне на грудь. Оно пахло мылом.
Затем меня кто-то позвал. Я захотел ответить, но не смог. Раздалось еще одно глухое «бум», когда кто-то выстрелил в ответ. Мужской голос закричал:
— Нажми выключатель! Начинай перенос! — и данные поднялись вокруг меня удушающим приливом. Слова, образы и цифры забили мне горло и рот, нос и уши. А затем, когда я уже решил, что утону в этом потоке информации, что-то мощное начало высасывать данные, затягивая меня вместе с ними. Какое-то время я боролся, отчаянно желая спасти то, что осталось от моей личности, но напрасно. Всасывание было слишком мощным. Перестав сопротивляться, я вышел из своего тела.
19
Кто-то щелкнул выключателем, и я возник. Я открыл глаза. Ничего. Я шевельнул рукой. Ничего. Я попробовал говорить. Ничего. Откуда-то издалека пришли слова и медленным эхом прокатились по моему мозгу.
— Привет-т-т-т, босс-с-с-с! Прикажи-и-и-и компьютеру-у-у-у дать-ть-ть интерфейсы-ы-ы-ы.
Голос был нейтральный и мог принадлежать кому угодно, если бы не то, что единственным существом во всей Солнечной системе, которое называло меня «босс», была Джой. Я составил в мозгу слова и собирался произнести их через несуществующий рот, как компьютер подчинился. Появилась расплывчатая картинка прямоугольной формы. Я подумал слово «фокус», и картинка приобрела кристальную ясность. Я смотрел вниз из угла большой комнаты. Я увидел автохирурга, операционный стол и мое тело. Мое тело! Или то, что было моим телом, пока спецы не выкачали его досуха. Провода уходили в тело и вились вокруг него, как кормящиеся на трупе черви.
Я закричал. Компьютер принял мысль и превратил ее в пронзительный визг. Все в комнате, человек пятнадцать, вздрогнули и заткнули уши.
Тепло и счастье разлилось вокруг меня. Из ниоткуда пришло хихиканье и зажурчало через мой ум.
— Джой?
Теперь ее голос казался ближе, и эхо исчезло.
— Привет, босс. Прости… потребовалась целая минута, чтобы найти тебя. У этого компьютера слишком большая память. Тебя спрятали в файл «Проект Свобода».
Я почувствовал одновременно счастье, растерянность и беспокойство.
— Я в компьютерном файле? А где тогда ты?
Джой хихикнула.
— Панорамируй вправо и увидишь мое тело. Я оставила свою операционную систему там… но большая часть моей личностной программы здесь, с тобой.
Я подумал «панорама вправо», и картинка двинулась. Камера! Я смотрел через одну из многих камер безопасности, установленных по всему обиталищу. Появилась Джой. Казалось, будто она очень далеко. Камера резко пошла вверх. Я приказал ей остановиться и увидел, что Джой снова голая. На руках и ногах обрывки липкой ленты. Прежде чем сунуть палец в гнездо интерфейса, миниатюрный робот принял трагическую позу.
— Вижу тебя… рисуешься, как обычно. Спасибо, что пришла на помощь. Но почему компьютер «Протек» подчиняется моим командам?
Джой засмеялась. Звук обладал удивительной пузырчатостью, и мне захотелось улыбнуться.
— Потому что я ему велела… вот почему.
Я все еще дивился подарку Вомбы, когда из неимоверной дали, как будто из-за тысяч миль, пришел голос.
— Макс-с-с-с? Ты-ы-ы-ы меня-я-я-я слы-шишь-шь-шь-шь?
Я пожелал, чтобы эхо исчезло, и спросил себя, есть ли другие камеры, кроме той, через которую я смотрел? Мысль еще только рождалась, когда мое зрение перепрыгнуло по трем дополнительным камерам в лаборатории, вынеслось в коридор, а затем в места, которых я еще не видел. Я приказал компьютеру вернуться в лабораторию. Потребовалось усилие, чтобы игнорировать мое собственное бедственное состояние и сфокусироваться на внешнем мире.
Ежик и два ее подручных валялись на полу. Санчес лежала поперек моего тела, а Линда — как всегда, безупречная, — стояла с пистолетом в руке. Пистолет был цвета золота и подходил к ее серьгам.
Еще в комнате был Траск, а с ним Бей и женщина, которую я никогда раньше не встречал. Надетая на ней спецодежда «Протек» намекала, что женщина — какой-нибудь тайный агент. Все трое держали оружие нацеленным на кучку застывших от ужаса специалистов. Да, надо было отдать должное «зеленым». Увидев меня на наблюдательной палубе, Бей зря время не терял, быстро нашел подкрепление и выследил меня. Я понял, что далекий голос принадлежал Линде и подумал ответ. Он прогремел через оповещательную систему.
— Да, я слышу тебя.
Линда нахмурилась и оглядела комнату. Я чуть-чуть панорамировал. Мотор зажужжал, и она посмотрела в нужную камеру. Судя по ее лицу, она либо беспокоилась обо мне, либо была чертовски хорошей актрисой. А может, и то и другое.
— Ты видишь, что представляет собой доктор Касад. Она хочет уничтожить тебя. Джой может тебя вернуть. Прикажи ей сделать это.
Я засмеялся. Электроника с маниакальностью воспроизвела мой смех.
— Серьезно, Линда. Вы пытались убить меня. Почему я должен отдавать себя в ваши руки?
— Потому что мы — меньшее из двух зол, — спокойно сказала Линда. — Потому что я даю слово, что мы защитим тебя.
Только я задумался над предложением Линды, как дверь распахнулась. Вошел ассистент, за ним — доктор Касад и Саша. Быстро оглядевшись, ученая поняла ситуацию и толкнула ассистента к Линде. Не удержавшись на ногах, он упал на Линду и дернулся, когда она пустила два дротика ему в живот. Касад тем временем быстренько повернулась, но не сделала и двух шагов, как увидела направленный на себя пистолет дочери.
— Саша! — в ярости воскликнула она. — Что ты делаешь!
Сашино лицо было бледным и искаженным.
— Ты не сделаешь этого. Это неправильно.
Я переключился на другую камеру и смотрел, как ученая собирает свою громадную волю и фокусирует ее на дочери. В глазах Марши Касад вспыхнула молния, а ее руки сжались в кулаки.
— Как ты смеешь мешать мне! Ты не понимаешь? Жизнь нелегка. Приходится идти на жертвы. Я работала ради этого. Знание принадлежит мне! Теперь убери пистолет или, еще лучше, стреляй в «зеленых».
Людям, о которых шла речь, эта идея не понравилась, и они направили свое оружие на Сашу. Но девочка даже не взглянула в их сторону. По ее щекам бежали слезы.
— Нет! Решение принадлежит Максу. Знания хранятся в его мозгу и принадлежат ему!
Глаза ее матери расширились, полыхая гневом.
— Ты лишилась рассудка? Этот человек идиот! Ты летела с ним… ты знаешь, насколько ограничены его возможности. Я работала десять долгих лет, чтобы собрать и проанализировать информацию, хранящуюся в его голове. Данные мои. Подумай, Саша… «Проект Свобода» мог бы занять биллионы безработных людей. Он мог бы запустить тысячу кораблей к далеким звездным системам и спасти человеческую расу от медленного удушья!
Слова звучали отрепетированно, как будто говорились уже бессчетное число раз и давно свелись к катехизису. Я наблюдал, как Линда, приняв информацию, перерабатывает ее и находит ответ в стиле «зеленых».
— Она лжет. Звездный двигатель не решит проблемы человечества. Корабли построят андроиды, Землю лишат последних немногих ресурсов, и корпы оставят нас умирать.
Протянув руку, Марша Касад пошла к дочери. Ее голос звучал ровно и успокаивающе.
— Дай мне пистолет. Все будет хорошо. У «Протек» замечательные врачи. Они могут вживить тебе новый глаз. Как насчет одного из глаз Максона? Ткань подойдет. Знаешь почему? Потому что Максон — твой биологический отец. Мне был нужен воин, способный привести его назад, поэтому я использовала его сперму, чтобы сделать тебя. Вот почему это так симметрично, так совершенно, так правильно. Я спрятала знания в его голове, я создала тебя, чтобы вернуть их, я…
Я все еще усваивал новость относительно моей спермы, когда Саша пустила отравляющий дротик в горло матери. Старшая Касад взглянула удивленно, выдернула дротик из своей плоти и поднесла к свету. И так, с дротиком в руках, повалилась на пол. Запикал сигнализатор. Джой встревожилась.
— Ох-ох. Похоже, доктор носила биомонитор. Он известил службу безопасности в тот момент, когда ее жизненные показатели упали ниже нормы. Они сейчас пытаются вернуть управление компьютером.
Хотя не вовлеченный непосредственно в схватку, я почувствовал некую борьбу, когда могущественные силы пытались взять под свой контроль мою электронную вселенную, а Джой противостояла им. Я хотел помочь ей, но мое новое существование не прибавило мне ни капли ума. Саша поняла это и постаралась сконцентрировать мои мысли.
— Макс, времени немного. Служба безопасности в пути. Принимай свое решение.
Я увидел, как Траск двинулся к Саше и как Линда помотала головой. Траск нахмурился, но остановился. Я почувствовал странное спокойствие и обособленность. Саша была права. Решать мне. И решение пришло легче, чем я думал. Человеческая раса не готова к звездам. Совсем не готова. Знание должно быть уничтожено, пусть даже кто-то снова соберет его. Время — вот что важно. Может, человечество повзрослеет, чуточку поумнеет и будет вести себя намного лучше. Может, оно и заслужит звезды. Надеяться ведь не запретишь, не так ли?
Но это значило стирание мозга. Не частичное — данные стереть, а остальное оставить, — потому что еще никто не научился делать этого. Нет, полное стирание.
Вот почему я попросил Джой сохранить это повествование на ее жестком диске и переслать его в мой мозг через пару минут после того, как она сотрет файл с названием «Проект Свобода». Я надеялся, это даст мне будущему хоть какое-то представление о прошлом.
Примириться с чем-то равносильным смерти, только-только приобретя то, ради чего стоит жить, — приобретя дочь и, больше того, связь с прошлым и с будущим, — было трудно. Но невозможно было избежать того, что я должен сделать. И я приказал Джой стереть мой мозг. Упала темнота, и я перестал существовать.
ЭПИЛОГ
Саша напряглась, пытаясь вырваться, раз пять нажала на кнопку расстегивания и откинулась на подушку. Гнев сменился беспокойством.
— Что ты будешь делать?
— Найду твою мать, спрошу ее, что она хранит в моей голове, и решу, что с этим делать.
Ребенок в изумлении покачал головой.
— Ты псих. Абсолютный псих. Ты понимаешь это?
Я согласно кивнул.
— Так мне говорят, хотя большинство людей не столь милосердны и называют меня тупым.
Саша посмотрела на меня одним из тех взглядов, от которых я становлюсь сентиментальным внутри.
— Береги себя.
— Непременно, — пообещал я и вышел из каюты.
В коридоре толпился народ. Большая часть направлялась к шлюзу Палубы В. Так и хотелось влиться в поток и плыть вместе с ним, но я был не настолько туп. Предполагая, что «зеленые» все еще собирались схватить меня — в этом сомнений не было, — я понимал, что для похищения не было удобнее места, чем шлюз. Нет, лучше спуститься на следующий уровень и пройти через шлюз экипажа.
Я боролся с течением, как давно вымерший лосось, пробивающийся к верховьям реки. Только я пробивался к служебным лифтам. Ну а поскольку пассажирам нечего было делать в каютах экипажа, исключая редкие любовные свидания, никто не мог мне помешать, и вот я уже стоял в лифте с парой стюардов. Он сделали вид, что меня там нет, — неслабая, доложу я вам, задачка, но мне на руку.
Дверь открылась на Палубе D. Стюарды вышли, и я за ними. Сила тяжести Европы была намного меньше земной, которая поддерживалась на корабле во время полета. Поэтому я двигался осторожно, тем скользящим шагом, которому научился на Марсе.
Деревянные панели исчезли. По обеим сторонам коридора шли стальные переборки, заклеенные призывами по безопасности, моральными лозунгами и прочей корпоративной пропагандой. Весь персонал, встречающийся мне — и люди и андроиды, — обладал одинаковой способностью смотреть сквозь меня. Я нашел шлюз и присоединился к партии груза.
Корпы схватили меня, когда я вышел с корабля. Их было четверо, хорошо вооруженных, и они явно меня поджидали. Всякое сопротивление казалось бессмысленным, и мысль о драке пришлось оставить. Оружие мое они нашли за считанные секунды, Джой выпрыгнула из кармана, но один из мужчин поймал ее на полпути к полу. Она стала вырываться, но это было бесполезно. Их главный — костлявая женщина с ежиком розовых волос — взглянула на наручный терм и кивнула.
— Отлично, это он. И как раз вовремя. Наденьте на него цапы и пошли. Док сегодня зла, как черт.
Даже я мог понять, кто эта док. Но страха не почувствовал: его заглушил стыд. Стыд от того, что меня так легко взяли. Это сознание своей тупости было хуже всего, что бы ни ждало впереди, и ударило по тому крохотному кусочку самолюбия, что у меня еще оставался.
Цапы — толстые браслеты, склизкие на ощупь, — обернулись вокруг моих запястий. Женщина с ежиком поднесла мне к глазам пульт. Я кивнул, что понял. Желтая кнопка «царапнула» бы мою нервную систему, янтарная вызвала бы временный паралич, а красная остановила бы сердце. Интересно, дошло бы до этого? Нет, вряд ли. Наверняка Ежик получила приказ воздерживаться от этих мер: из поджаренных мозгов черта лысого получишь, а не информацию. И значит, у меня было кое-какое преимущество, правда, очень слабое.
Ежик подтолкнула меня вперед, и я пошел. Конвой разбился на пары: двое впереди, двое сзади. Сначала мы шли по техническим переходам, грузовым трубам и блестящим вспомогательным коридорам. Конечно, зачем вести заключенного через общественные места, если есть другие пути. Но им все же пришлось провести меня по огромной наблюдательной палубе с куполом из тройной толщины дюрапласта. На палубе толпился как раз народ с «Королевы». Открыв рот, они глазели на висящий над головой огромный Юпитер. Он был прекрасен, и со всех сторон неслись восхищенные ахи и охи.
Я просматривал глазами толпу, ища знакомых, и столкнулся взглядом с Беем. Я уж собрался сказать ему что-нибудь, когда Ежик ткнула мне в спину что-то твердое. Лицо Бея стало одновременно удивленным, встревоженным и взволнованным. Оттолкнув с дороги пожилую женщину, он нырнул в толпу. Двери с надписью «Только для полномочного персонала» распахнулись, чтобы впустить нас, и открытая площадка осталась позади.
Первым признаком приближения к цели стали лаборатория, заполненная хитроумным оборудованием, и специалисты в белых халатах. Увидев ее мельком, я понял, что мы вошли из внешнего мира в частные владения доктора Касад, место, населенное фактами и цифрами.
Мы миновали комнату, где были настолько сильные лампы, что свет просачивался сквозь пластиковолокнистые стены; услышали ритмичные глухие удары и учуяли что-то настолько гадкое, что Ежик даже выругалась вслух. Затем прошли через запасной шлюз и оказались в административной секции, о чем кричал каждый дюйм покрытого коврами пола, увешанные картинами стены и мебель под дерево. Приемная была большая, прямоугольная, идеально чистая, а столики и кресла стояли точно в таком же строгом порядке, каким любуется штабной сержант в прикроватной тумбочке. Должность секретаря исполнял четырехрукий андроид, вмонтированный в середину высокого — высотой по грудь — стола. Вид у робота был очень деловой.
— Доктор Касад ждет. Введите его.
Мое сердце забилось быстрее, когда меня провели через двойные двери в кабинет человека, укравшего мою жизнь. Марша Касад была ниже ростом, чем я ожидал, а сходство между ней и Сашей стало еще очевиднее оттого, что они стояли рядом. Я должен был удивиться, но не удивился. Чему удивляться, раз все пошло наперекосяк.
Старшая Касад была красивее, чем женщина, обитавшая в моих снах. У нее были такие же карие глаза, хорошенькое лицо и стройная фигура, как у дочери. Мое примитивное мужское начало заметило это, несмотря на ситуацию, и отреагировало — несомненное доказательство, что мне не хватает как минимум трех пуль до полного магазина. Но мать была жестче дочери: суше телом и с глазами, как лазеры. Власть окружала ее, словно плащ, и настолько срослась с ней, что считалась само собой разумеющейся.
Женщины стояли спиной к обрамленному сталью Юпитеру. Гигантские бури медленно, как во сне, неслись по его поверхности. Саша заговорила первой.
— Мне очень жаль, Макс, — извиняющимся тоном сказала она. — Но ты забыл вывести из строя аварийную связь.
Я тихо выругался. Конечно! Аварийная связь включалась голосом. Ничего не стоило вызвать стюарда, освободиться и связаться с матерью. Проклятие! Столько усилий, и все зря. Я пожал плечами.
— Не беспокойся, малышка. Ты сделала, что должна была.
Саша кивнула, но ее подбородок задрожал, и по щеке скатилась слезинка. А ее мать, напротив, была оживленной и даже веселой. Ее глаза сверкали, как у робозмеи, стерегущей квартиру Вомбы. В них не было ни понимания, ни жалости, только ее железная воля. И голос прозвучал холодно и сухо.
— Тебе не дано понять важность этого, Максон, но благодаря информации, хранимой в твоей голове, начнется новая эра.
Я увидел в ее глазах самомнение, гордость тем, что она совершила, и воспользовался этим.
— Новая эра? Что это значит?
Старшая Касад улыбнулась.
— Это значит — свобода! Свобода путешествовать за пределы нашей Солнечной системы!
Саша поняла это первой. Ее удивление подтвердило, что девочка не знала о причинах своего задания, и укрепило мою привязанность к ней.
— За пределы Солнечной системы? Звездный двигатель?
Ее мать кивнула.
— Да. Он будет известен как двигатель Касад и понесет миллионы, даже биллионы человеческих существ к далеким звездам. Вообразите себе, — добавила она, окунаясь на минуту в блеск своей будущей славы, — новое начало! Прорыв настолько важный, настолько освобождающий, что он изменит ход истории! И это сделала я!
Пафос, прозвучавший в ее словах, требовал аплодисментов, и по выражению ее лица мне показалось, она действительно слышит, как они гремят через тысячу лет бессмертия. Но остальные молчали. Саша хмурилась. Охранники переминались с ноги на ногу. Металл звенел в ответ на температурные колебания. Наконец, через несколько секунд, показавшихся минутами, глаза ученой вошли в фокус, и она вернулась из страны фантазии.
— Отведите его в лабораторию 16. Скажите Санчес подключать его. Я приду минут через пятнадцать.
Саша хотела подойти ко мне, но мать схватила ее за руку. Ежик подтолкнула меня к двери. Сопротивление бесполезно. С цапами на запястьях и четырьмя здоровыми охранниками не могло быть и речи о бегстве.
А раз так, я попытался найти хотя бы беззаботный ответ, но и это не вышло. Четырехрукий андроид даже головы не поднял, когда меня выводили в коридор. Я услышал те же глухие удары, снова увидел сочащийся сквозь пластиковолокнистые стены свет, а затем мы свернули в боковой коридор. Запахло озоном. Мимо прожужжала нагруженная оборудованием автотележка. Я подумал, что это ведь последнее, что я вижу и чувствую. Последние запахи, последние звуки. Все стало преувеличенно реальным, как бывает всегда, когда адреналин гонится в кровь и смерть подступает вплотную.
Меня подвели к двери с надписью «Лаборатория 16». Почувствовав мое присутствие, дверь открылась. Специалист с озабоченным видом поспешила навстречу. У нее было строгое лицо, никаких драгоценностей и халат безукоризненной белизны. На карточке, висевшей на нагрудном кармане, значилось «Карла Санчес». Смерив меня оценивающим взглядом, как мясник оценивает говяжий бок, она указала за плечо.
— Положите его на стол и привяжите.
Стол был как в хорошо оснащенных операционных. В придачу имелись стена мониторов и компьютерное оборудование. Над столом присел автохирург. Он зажужжал руками, проверяя готовность сервомеханизма.
Я вспомнил сны, которые не были снами, и рванулся назад. Цапы сжались на запястьях, и меня пронзила боль. Я закричал и продолжал кричать, когда охранники подняли меня на стол, закрепили ремни и сняли цапы. Боль ушла, оставив меня сотрясаться в рыданиях.
Между мной и потолком появилась Санчес, махнула сканером перед моими глазами и сощурилась, читая показания. От нее пахло мылом. Когда она исчезла, аромат остался. Глупо, но он мне понравился, и я удивился, что мужская часть меня так и не сдается. Я заскулил жалобно, но никто не подошел.
Дальше все осложнилось. Пришли еще люди, воткнули иглы мне в вены, прицепили провода к моему телу. Люди разговаривали так, будто меня нет. Казалось, голоса плывут по океану вызванного наркотиками счастья.
— Так это он?
— Он, он.
— Вот дьявол.
— Да.
— А что дальше?
— Придет док, мы выкачаем его досуха и прервемся на ленч.
— Проще некуда.
— Есть идея получше?
— Нет.
— Тогда заткнись и проверь там. Один сбой, одна ошибка — и поплатятся все.
Разговор шел дальше, но мне стало неинтересно, и я уплыл в свой океан счастья. И был там, когда услышал чей-то крик, равномерное «бум, бум, бум» автоматического дротикового пистолета и почувствовал, что что-то тяжелое свалилось мне на грудь. Оно пахло мылом.
Затем меня кто-то позвал. Я захотел ответить, но не смог. Раздалось еще одно глухое «бум», когда кто-то выстрелил в ответ. Мужской голос закричал:
— Нажми выключатель! Начинай перенос! — и данные поднялись вокруг меня удушающим приливом. Слова, образы и цифры забили мне горло и рот, нос и уши. А затем, когда я уже решил, что утону в этом потоке информации, что-то мощное начало высасывать данные, затягивая меня вместе с ними. Какое-то время я боролся, отчаянно желая спасти то, что осталось от моей личности, но напрасно. Всасывание было слишком мощным. Перестав сопротивляться, я вышел из своего тела.
19
«Самопроизвольное использование данного оборудования может привести к необратимому повреждению мозга».
Предупреждающая наклейка на пульте в лаборатории 16.
Кто-то щелкнул выключателем, и я возник. Я открыл глаза. Ничего. Я шевельнул рукой. Ничего. Я попробовал говорить. Ничего. Откуда-то издалека пришли слова и медленным эхом прокатились по моему мозгу.
— Привет-т-т-т, босс-с-с-с! Прикажи-и-и-и компьютеру-у-у-у дать-ть-ть интерфейсы-ы-ы-ы.
Голос был нейтральный и мог принадлежать кому угодно, если бы не то, что единственным существом во всей Солнечной системе, которое называло меня «босс», была Джой. Я составил в мозгу слова и собирался произнести их через несуществующий рот, как компьютер подчинился. Появилась расплывчатая картинка прямоугольной формы. Я подумал слово «фокус», и картинка приобрела кристальную ясность. Я смотрел вниз из угла большой комнаты. Я увидел автохирурга, операционный стол и мое тело. Мое тело! Или то, что было моим телом, пока спецы не выкачали его досуха. Провода уходили в тело и вились вокруг него, как кормящиеся на трупе черви.
Я закричал. Компьютер принял мысль и превратил ее в пронзительный визг. Все в комнате, человек пятнадцать, вздрогнули и заткнули уши.
Тепло и счастье разлилось вокруг меня. Из ниоткуда пришло хихиканье и зажурчало через мой ум.
— Джой?
Теперь ее голос казался ближе, и эхо исчезло.
— Привет, босс. Прости… потребовалась целая минута, чтобы найти тебя. У этого компьютера слишком большая память. Тебя спрятали в файл «Проект Свобода».
Я почувствовал одновременно счастье, растерянность и беспокойство.
— Я в компьютерном файле? А где тогда ты?
Джой хихикнула.
— Панорамируй вправо и увидишь мое тело. Я оставила свою операционную систему там… но большая часть моей личностной программы здесь, с тобой.
Я подумал «панорама вправо», и картинка двинулась. Камера! Я смотрел через одну из многих камер безопасности, установленных по всему обиталищу. Появилась Джой. Казалось, будто она очень далеко. Камера резко пошла вверх. Я приказал ей остановиться и увидел, что Джой снова голая. На руках и ногах обрывки липкой ленты. Прежде чем сунуть палец в гнездо интерфейса, миниатюрный робот принял трагическую позу.
— Вижу тебя… рисуешься, как обычно. Спасибо, что пришла на помощь. Но почему компьютер «Протек» подчиняется моим командам?
Джой засмеялась. Звук обладал удивительной пузырчатостью, и мне захотелось улыбнуться.
— Потому что я ему велела… вот почему.
Я все еще дивился подарку Вомбы, когда из неимоверной дали, как будто из-за тысяч миль, пришел голос.
— Макс-с-с-с? Ты-ы-ы-ы меня-я-я-я слы-шишь-шь-шь-шь?
Я пожелал, чтобы эхо исчезло, и спросил себя, есть ли другие камеры, кроме той, через которую я смотрел? Мысль еще только рождалась, когда мое зрение перепрыгнуло по трем дополнительным камерам в лаборатории, вынеслось в коридор, а затем в места, которых я еще не видел. Я приказал компьютеру вернуться в лабораторию. Потребовалось усилие, чтобы игнорировать мое собственное бедственное состояние и сфокусироваться на внешнем мире.
Ежик и два ее подручных валялись на полу. Санчес лежала поперек моего тела, а Линда — как всегда, безупречная, — стояла с пистолетом в руке. Пистолет был цвета золота и подходил к ее серьгам.
Еще в комнате был Траск, а с ним Бей и женщина, которую я никогда раньше не встречал. Надетая на ней спецодежда «Протек» намекала, что женщина — какой-нибудь тайный агент. Все трое держали оружие нацеленным на кучку застывших от ужаса специалистов. Да, надо было отдать должное «зеленым». Увидев меня на наблюдательной палубе, Бей зря время не терял, быстро нашел подкрепление и выследил меня. Я понял, что далекий голос принадлежал Линде и подумал ответ. Он прогремел через оповещательную систему.
— Да, я слышу тебя.
Линда нахмурилась и оглядела комнату. Я чуть-чуть панорамировал. Мотор зажужжал, и она посмотрела в нужную камеру. Судя по ее лицу, она либо беспокоилась обо мне, либо была чертовски хорошей актрисой. А может, и то и другое.
— Ты видишь, что представляет собой доктор Касад. Она хочет уничтожить тебя. Джой может тебя вернуть. Прикажи ей сделать это.
Я засмеялся. Электроника с маниакальностью воспроизвела мой смех.
— Серьезно, Линда. Вы пытались убить меня. Почему я должен отдавать себя в ваши руки?
— Потому что мы — меньшее из двух зол, — спокойно сказала Линда. — Потому что я даю слово, что мы защитим тебя.
Только я задумался над предложением Линды, как дверь распахнулась. Вошел ассистент, за ним — доктор Касад и Саша. Быстро оглядевшись, ученая поняла ситуацию и толкнула ассистента к Линде. Не удержавшись на ногах, он упал на Линду и дернулся, когда она пустила два дротика ему в живот. Касад тем временем быстренько повернулась, но не сделала и двух шагов, как увидела направленный на себя пистолет дочери.
— Саша! — в ярости воскликнула она. — Что ты делаешь!
Сашино лицо было бледным и искаженным.
— Ты не сделаешь этого. Это неправильно.
Я переключился на другую камеру и смотрел, как ученая собирает свою громадную волю и фокусирует ее на дочери. В глазах Марши Касад вспыхнула молния, а ее руки сжались в кулаки.
— Как ты смеешь мешать мне! Ты не понимаешь? Жизнь нелегка. Приходится идти на жертвы. Я работала ради этого. Знание принадлежит мне! Теперь убери пистолет или, еще лучше, стреляй в «зеленых».
Людям, о которых шла речь, эта идея не понравилась, и они направили свое оружие на Сашу. Но девочка даже не взглянула в их сторону. По ее щекам бежали слезы.
— Нет! Решение принадлежит Максу. Знания хранятся в его мозгу и принадлежат ему!
Глаза ее матери расширились, полыхая гневом.
— Ты лишилась рассудка? Этот человек идиот! Ты летела с ним… ты знаешь, насколько ограничены его возможности. Я работала десять долгих лет, чтобы собрать и проанализировать информацию, хранящуюся в его голове. Данные мои. Подумай, Саша… «Проект Свобода» мог бы занять биллионы безработных людей. Он мог бы запустить тысячу кораблей к далеким звездным системам и спасти человеческую расу от медленного удушья!
Слова звучали отрепетированно, как будто говорились уже бессчетное число раз и давно свелись к катехизису. Я наблюдал, как Линда, приняв информацию, перерабатывает ее и находит ответ в стиле «зеленых».
— Она лжет. Звездный двигатель не решит проблемы человечества. Корабли построят андроиды, Землю лишат последних немногих ресурсов, и корпы оставят нас умирать.
Протянув руку, Марша Касад пошла к дочери. Ее голос звучал ровно и успокаивающе.
— Дай мне пистолет. Все будет хорошо. У «Протек» замечательные врачи. Они могут вживить тебе новый глаз. Как насчет одного из глаз Максона? Ткань подойдет. Знаешь почему? Потому что Максон — твой биологический отец. Мне был нужен воин, способный привести его назад, поэтому я использовала его сперму, чтобы сделать тебя. Вот почему это так симметрично, так совершенно, так правильно. Я спрятала знания в его голове, я создала тебя, чтобы вернуть их, я…
Я все еще усваивал новость относительно моей спермы, когда Саша пустила отравляющий дротик в горло матери. Старшая Касад взглянула удивленно, выдернула дротик из своей плоти и поднесла к свету. И так, с дротиком в руках, повалилась на пол. Запикал сигнализатор. Джой встревожилась.
— Ох-ох. Похоже, доктор носила биомонитор. Он известил службу безопасности в тот момент, когда ее жизненные показатели упали ниже нормы. Они сейчас пытаются вернуть управление компьютером.
Хотя не вовлеченный непосредственно в схватку, я почувствовал некую борьбу, когда могущественные силы пытались взять под свой контроль мою электронную вселенную, а Джой противостояла им. Я хотел помочь ей, но мое новое существование не прибавило мне ни капли ума. Саша поняла это и постаралась сконцентрировать мои мысли.
— Макс, времени немного. Служба безопасности в пути. Принимай свое решение.
Я увидел, как Траск двинулся к Саше и как Линда помотала головой. Траск нахмурился, но остановился. Я почувствовал странное спокойствие и обособленность. Саша была права. Решать мне. И решение пришло легче, чем я думал. Человеческая раса не готова к звездам. Совсем не готова. Знание должно быть уничтожено, пусть даже кто-то снова соберет его. Время — вот что важно. Может, человечество повзрослеет, чуточку поумнеет и будет вести себя намного лучше. Может, оно и заслужит звезды. Надеяться ведь не запретишь, не так ли?
Но это значило стирание мозга. Не частичное — данные стереть, а остальное оставить, — потому что еще никто не научился делать этого. Нет, полное стирание.
Вот почему я попросил Джой сохранить это повествование на ее жестком диске и переслать его в мой мозг через пару минут после того, как она сотрет файл с названием «Проект Свобода». Я надеялся, это даст мне будущему хоть какое-то представление о прошлом.
Примириться с чем-то равносильным смерти, только-только приобретя то, ради чего стоит жить, — приобретя дочь и, больше того, связь с прошлым и с будущим, — было трудно. Но невозможно было избежать того, что я должен сделать. И я приказал Джой стереть мой мозг. Упала темнота, и я перестал существовать.
ЭПИЛОГ
Прошло больше пяти лет, но я не устаю слушать, как Саша и Джой объединились с «зелеными», как Линда приказала Траску и Бею нести мое тело со стертым разумом к специально нанятому грузовому кораблю, а Джой заставила компьютер «Протек» обеспечить нас необходимыми пропусками.
Новый я — что-то вроде легенды среди «зеленых», о чем совсем не жалею. Ведь доктор Касад очень даже жива и готова заплатить кругленькую сумму в сто тысяч кредитов за мою голову с хромированной пластиной. Не за то, что в ней, заметьте, а только за удовольствие видеть меня мертвым.
Так что я помогаю «зеленым», чем могу, включая интервью, подобные этому, и работаю над узнаванием всего того, что должен знать пятилетний. Благодаря специальной терапии и технике быстрого обучения я далеко обогнал свой опытный возраст, но еще остаюсь где-то на уровне подростка. Что еще? Искусно сделанный белокурый парик и хорошо выполненное биоваяние достаточно изменили мой облик, и я вполне схожу за славного Джо. Было бы неправильно рассказывать, где мы с Сашей и Джой живем, достаточно того, что мы держим маленькое кафе и смотрим на постоянных клиентов как на свою семью.
Ну а будущее — кто знает? Возможно, мы притормозили их немного, но одно несомненно: они работают.
Новый я — что-то вроде легенды среди «зеленых», о чем совсем не жалею. Ведь доктор Касад очень даже жива и готова заплатить кругленькую сумму в сто тысяч кредитов за мою голову с хромированной пластиной. Не за то, что в ней, заметьте, а только за удовольствие видеть меня мертвым.
Так что я помогаю «зеленым», чем могу, включая интервью, подобные этому, и работаю над узнаванием всего того, что должен знать пятилетний. Благодаря специальной терапии и технике быстрого обучения я далеко обогнал свой опытный возраст, но еще остаюсь где-то на уровне подростка. Что еще? Искусно сделанный белокурый парик и хорошо выполненное биоваяние достаточно изменили мой облик, и я вполне схожу за славного Джо. Было бы неправильно рассказывать, где мы с Сашей и Джой живем, достаточно того, что мы держим маленькое кафе и смотрим на постоянных клиентов как на свою семью.
Ну а будущее — кто знает? Возможно, мы притормозили их немного, но одно несомненно: они работают.