Дивер Джеффри. Грань

   – Теперь это уже не имеет значения. Ты в городе? Мне нужна твоя помощь.
   – Ты хочешь знать, уехала ли я в выходные на природу? Нет, не вышло. Планы изменились. Встретимся в конторе? – спросила она с чуть заметным недовольством.
   Я попытался вообразить, как Клэр сидит сейчас за завтраком при свете мягкого сентябрьского солнца, льющегося сквозь окна кухни ее дома в тишайшем районе Арлингтона в Виргинии. На ней спортивный костюм или мягкий облегающий халатик. Но представить себе ее в таком виде оказалось трудновато. А еще она вполне могла сидеть по другую сторону стола от покрытого модной трехдневной щетиной молодого человека, который с любопытством вскинул на нее сейчас взгляд поверх развернутой «Вашингтон пост». Но и эта картина тоже не складывалась.
   – Он сейчас охотится на нашего клиента в Фэрфаксе. Подробности мне пока неизвестны. Все развивается очень стремительно.
   – Хорошо. Мне только нужно быстро кое-что сделать. – Я отчетливо услышал щелчки пальцев по клавиатуре – она могла бы поставить мировой рекорд по скорости набора текста. При этом Клэр бормотала себе под нос: – Мистер Глоцки, сосед… Так, потом вода… Отлично! Я буду на месте через двадцать минут. До скорого.
   Как я давно подозревал, Дюбойс временами страдала утратой концентрации внимания. Но чаще всего мне это шло только на пользу.
   – Нет, я сам уже буду в пути вместе с клиентом, а тебе позвоню с поручениями.
   Мы закончили разговор. Потом я выписал сам себе через транспортный отдел «ниссан-армаду» и забрал машину из гаража, располагавшегося в подвале нашего здания. Выехав на Кинг-стрит, я добрался по ней до причудливого лабиринта узких улочек старых кварталов Александрии. Они протянулись вдоль берега Потомака со стороны штата Виргиния, лишь рекой отделенные от Вашингтона.
   Внедорожник я специально выбрал не зловеще-черный и броский, а серый, запыленный и чуть помятый. Автомобили играли большую роль в нашем деле, а потому, как и все остальные наши машины, этот «ниссан» был по спецзаказу оборудован пуленепробиваемыми стеклами, бронированными дверями, самоподкачивающимися шинами и наполненным специальной пеной бензобаком. Билли – наш эксперт-автомеханик, кроме того, опустил центр тяжести машины, чтобы можно было закладывать самые крутые виражи, а перед радиатором установил толстую стальную плиту, обезопасив от пуль двигатель.
   Припарковавшись во втором ряду, я опрометью кинулся в свой сложенный из коричневого кирпича дом, все еще пахнувший кофе, который я сварил на портативной кофеварке всего час назад. В спешке я побросал вещи в спортивную сумку. Здесь в отличие от моего служебного кабинета все было увешано памятными приметами моего прошлого: дипломами, многочисленными свидетельствами об успешном окончании разного рода курсов повышения квалификации, благодарственными письмами от оставшихся довольными клиентов и почетными грамотами от работодателей, среди которых были, между прочим, государственный департамент США, ЦРУ, ФБР и АТФ^[8]. И даже британская Эм-Ай-5. Ну и несколько моих фотографий разных лет, сделанных в Виргинии, Огайо и Техасе.
   Даже не знаю, зачем мне понадобилось украшать стены всей этой мишурой. Сам я разглядывал ее крайне редко, а гостей в дом не приглашал. Просто, как сейчас помню, несколько лет назад мне показалось уместным сделать именно это при переезде в свой первый собственный просторный дом.
   Потом я переоделся в джинсы, черную рубашку поло и темно-синюю ветровку. Запер дом, активировал две системы сигнализации и вернулся к машине. Направившись в сторону скоростной автострады, я набрал номер и только потом пристроил к уху блютуз.
   Через полчаса я уже был рядом с домом своих новых подопечных.
   Фэрфакс в Виргинии – приятный городок с жильем всех типов от небольших бунгало на две спальни и стоящих сплошными рядами таун-хаусов до претенциозных особняков с участками в пять гектаров при каждом, «демилитаризованные зоны» между ними обозначены посадками деревьев и живыми изгородями. Дом Кесслеров оказался чем-то средним между двумя крайностями. Он стоял на ровной площадке размером с полгектара, наполовину голой, наполовину поросшей деревьями, листва которых только что начала терять летнюю свежесть, готовясь сменить цвет на осенний. Я сразу отметил, что эти насаждения могли бы стать превосходным укрытием для снайпера, вздумай Лавинг нанять его.
   Я развернулся, припарковал машину на подъездной дорожке и выбрался наружу. С агентами ФБР, дежурившими на противоположной стороне улицы, я не был знаком лично, но узнал их по фотографиям, присланным мне помощником Фредди. Я сразу направился к их машине, не сомневаясь, что им тоже передали мои приметы. На всякий случай я держал руки по швам, чтобы они успели как следует разглядеть меня. Мы показали друг другу свои удостоверения личности.
   – За все время, что мы здесь, никто у дома не задержался ни на секунду, – сказал один из них.
   – А номера из других штатов не попадались? – спросил я, пряча свое удостоверение.
   – Ни одного не заметили.
   Я бы предпочел более четкий ответ – «нет».
   Один из агентов указал на проходившую немного в стороне широкую улицу на четыре полосы для движения:
   – Мне бросилась в глаза пара джипов, и довольно больших, проезжавших там. Водители слегка притормаживали, смотрели в нашу сторону, а потом двигались дальше.
   – Они ехали в северном направлении? – спросил я.
   – Точно.
   – В двух кварталах отсюда расположена школа. Там сегодня футбольный матч. Поскольку учебный год только начался, думаю, то были родители, которые пока не знают, где футбольное поле. Потому и гадали, куда им ехать дальше.
   Оба агента поразились, что мне известны такие подробности. Между тем это Клэр Дюбойс сообщила их мне по дороге. Я запросил у нее всю информацию о событиях, происходивших в прилегающем районе.
   – Но непременно дайте мне знать, если кто-то из них появится здесь снова.
   Глядя вдоль улицы, я видел домовладельцев, последний раз в этом году постригавших траву своих лужаек или сгребавших рано опавшую листву. День выдался теплый, но в воздухе уже ощущалась свежесть первой прохлады. Я внимательно осмотрел всю округу дважды. Меня не раз называли параноиком. Быть может, это правда. Но ведь и противником моим был Генри Лавинг – большой дока по части превращения в невидимку до того, разумеется, последнего момента, когда он вдруг становился более чем видимым. Мне опять вспомнился тот случай в Род-Айленде два года назад, когда Лавинг внезапно материализовался с оружием в руках, выскочив из машины, в которой его попросту не могло быть.
   Но он тем не менее был в ней.
   Закинув свою сумку повыше через плечо, я вернулся к «ниссану» и бросил взгляд на свое отражение в одном из стекол. Поскольку Райан Кесслер служит в полиции, решил я, его доверие будет проще завоевать, если больше походить на переодетого в штатское копа, нежели на пресного федерального агента, на которого, как правило, смахиваю я. Но сейчас, в полуспортивной одежде, с коротко постриженной, уже чуть редеющей русой шевелюрой и гладко выбритой физиономией я, вероятно, более всего напоминал одного из тех сорокалетних папаш-бизнесменов, что до хрипоты подбадривали своих детишек, игравших в футбол чуть дальше по улице.
   Я сделал звонок с одного из своих неопределяемых мобильников.
   – Это ты? – спросил Фредди.
   – Да, звоню от дома Кесслеров.
   – Ты встретил моих парней?
   – Да. Парни хорошие, но слишком бросаются в глаза.
   – А что прикажешь им делать? Маскироваться под садовых гномов? Это слишком маленький городишко, сынок.
   – Я это им не в укор. Наоборот, если Лавинг выслал сюда своего наблюдателя, для нас даже лучше, чтобы он знал – тут его поджидают.
   – Думаешь, там уже кто-то есть?
   – Вполне возможно. Но никто ничего не предпримет, пока не появится сам Лавинг. Есть новости о его местонахождении или предполагаемом времени прибытия сюда?
   – Нет.
   Где же Лавинг сейчас? Я размышлял об этом, представляя себе маршрут шоссе, ведущего в эти края из Западной Виргинии. У нас есть надежный явочный дом в Люрее. Весьма вероятно, что он проезжает где-то рядом.
   – Погоди-ка, мне что-то пытаются передать, – сказал Фредди. – Как раз к тому, о чем ты спрашивал. Парни из группы, работающей в мотеле, выяснили некоторые подробности. Значит, так, у него светлого цвета седан. Но ни года выпуска, ни марки, ни модели никто не запомнил.
   Очень похоже на Генри Лавинга. Он словно заражает всех окружающих амнезией. Хотя, если уж на то пошло, в основном люди просто не наблюдательны.
   Фредди продолжал:
   – По моим прикидкам, ему ехать еще часа три. А потом понадобится какое-то время на разведку, прежде чем он приблизится к дому Кесслеров.
   – Нет ли у тебя близких друзей среди начальства полиции штата?
   – Нет. Но при моем обаянии они сделают все, о чем бы я ни попросил.
   Меня всегда раздражало легкомыслие Фредди. Однако в такой день приходилось с этим мириться.
   – Можешь передать его фотографию местным полицейским? Попроси их снабдить ею каждую патрульную машину отсюда и до Западной Виргинии. Код – оранжевый.
   В таком случае дежурные офицеры получат изображение на свои компьютеры и смогут отслеживать светлые машины с водителями, напоминающими фото Лавинга. Цветовой код даст им понять, насколько он опасен.
   – Я, конечно, сделаю это, но ты ведь, по-моему, в ладах с математикой, а, Корт?
   – Положим, и что с того?
   – Раздели миллион автомобилей на сорок патрульных. Что получится?
   – Все, Фредди, спасибо и пока.
   Мы разъединились, и я набрал номер Райана Кесслера.
   – Алло!
   Я представился и сообщил о своем прибытии. Сказал, что буду у его двери через минуту-другую. Посоветовал связаться с Фредди и уточнить мои приметы. Это само по себе было разумной мерой безопасности, но я преследовал и другую цель – мне хотелось, чтобы тревога Кесслера усилилась. Зная, что он полицейский, да еще побывавший в переделках патрульный, я предвидел, каким трудным клиентом он окажется. Во что бы то ни стало ему нужно продемонстрировать, насколько реальна угрожающая ему опасность.
   Ответом мне стало продолжительное молчание.
   – Вы слушаете, детектив Кесслер?
   – Да, сэр, слушаю. Но только я уже сказал агенту Фредериксу и тем ребятам, что сидят снаружи… Кстати, я и вас сейчас хорошо вижу, агент Корт. Короче, я им всем сказал, что в этом нет никакой необходимости.
   – И все-таки мне нужно побеседовать с вами, если не возражаете.
   Он даже не пытался скрыть раздражение.
   – Вы попусту тратите свое и мое время.
   – Я понимаю ваши чувства, – сказал я наиприятнейшим тоном. Мне вообще свойственна чрезмерная вежливость. Кое-кого она доводит до белого каления, как я слышал. Но спокойный и взвешенный подход скорее помогает найти взаимопонимание с людьми, чем взрыв эмоций и крикливый напор: и то и другое не мое амплуа.
   – Хорошо, уговорили. Я свяжусь с агентом Фредериксом.
   Я поинтересовался, вооружен ли он.
   – Да, а это что, проблема? – спросил он, откровенно проверяя мою реакцию.
   – Нет, – ответил я. – Ни в коем случае.
   По мне, так лучше бы оружия у него не было, но офицеру полиции полагалось его иметь, а просить копа сдать свой пистолет… Лучше и не пытаться.
   Я дал ему время поговорить с Фредди, а сам разглядывал дом.
   Почти все жилье, рассчитанное на одну семью, оборонять от нападения совершенно невозможно. Эти домики хорошо просматриваются, у них тонкие внешние стены – укрыться от пуль практически негде. А уж для термических сканеров в них открыто все насквозь. Возможности отхода крайне ограниченны. Любая тактика в таких условиях смехотворна. Электричество вырубается одним метким выстрелом. Гордая реклама компаний, обслуживающих системы сигнализации и обещающих быть на месте уже через пять минут, означает лишь то, что «дознаватель» отлично знает, сколько у него времени на неспешное похищение нужного ему человека. Не говоря уже о том, что общедоступная с недавних пор информация о домовладельцах, хозяевах автомобилей и даже их финансовой отчетности в кратчайшие сроки приведет преступника к порогу дома любого из наших сограждан, в какой бы глуши он ни поселился.
   Клиенты, конечно же, в большинстве своем верят в поговорку, что их дом – это их крепость, но только я стараюсь вывезти этих людей из обжитых ими гнездышек как можно быстрее.
   Вот и оглядев дом Райана Кесслера, я преисполнился решимости уговорить его и членов семьи, не медля ни минуты, покинуть эту двухэтажную ловушку, построенную в колониальном стиле.
   Подходя к двери дома, я не спускал глаз с окон. Райан открыл мне. Я знал, как он выглядит, из его личного дела и других источников. Увидев, что позади него на первом этаже никто не маячит, я убрал руку с запасного пистолета за брючным ремнем у меня на спине.
   Он тоже перестал держаться за кобуру, болтавшуюся на бедре.
   Я еще раз представился. Мы обменялись рукопожатиями. Я дал ему взглянуть на свое удостоверение, где есть мое фото, имя и эмблема федеральной принадлежности организации с орлом, похожим на того, что украшает герб министерства юстиции, но только птичка у нас немного другой породы. Что мы за организация, окончательно понять невозможно. Я же расплывчато именуюсь «офицером федеральной охраны США».
   Он бегло осмотрел удостоверение, не задав ни одного вопроса, которые задал бы на его месте я.
   – Вы связались с агентом Фредериксом, чтобы проверить мои полномочия?
   – Нет. – Вероятно, в таких вопросах он полностью доверял своей интуиции полицейского. Или вид у меня был не слишком угрожающий.
   Райан Кесслер, темноволосый, крепкий, широкоплечий мужчина, выглядел старше своих лет. Когда он склонил голову, а ему пришлось сделать это, потому что я был ниже ростом и стоял у подножия лестницы, вперед выкатился двойной подбородок. Я заметил также округлый животик и жировые складки на пояснице. Но черные глаза смотрели проницательно. Такой должен уметь вести допросы, подумалось мне.
   – Что ж, агент Корт…
   – Можно просто Корт.
   – Просто? Звучит, словно вы рок-звезда какая-нибудь.
   В моем удостоверении значатся два инициала, но я никогда не использую имени – предпочитаю только фамилию. Как и многим другим, Райану, видимо, это показалось претенциозным. Я не стал объяснять ему, что такова лишь часть нашей общей стратегии. В деле, которым мы занимаемся, чем меньше информации о себе ты даешь людям (и не важно – хорошим, плохим или совершенно посторонним), тем лучше. Когда о тебе известно слишком многим, труднее соблюдать секретность, а это неизбежно сказывается на эффективности операций по защите клиентов.
   – Агент Фредерикс уже на пути сюда, – сообщил я.
   В ответ лишь вздох.
   – Это все какая-то неразбериха. По-моему, кто-то ошибся адресом. Нет никого, кто хотел бы причинить мне вред. Я ведь даже против «Джей-Эйтс» не работаю.
   Он упомянул самую опасную банду латиноамериканцев а Фэрфаксе.
   – Мне все же хотелось бы войти, если не возражаете.
   – Вы, стало быть, что-то вроде телохранителя?
   – Да, что-то вроде.
   Он внимательно оглядел меня. Роста мне чуть не хватает до ста восьмидесяти при весе в 75 килограммов, который слегка колеблется в ту или другую сторону в зависимости от характера задания и вида сандвичей, составляющих основу моей диеты в текущем месяце. Я не служил в армии и не проходил курса подготовки офицеров ФБР в Куантико. Мне знакомы основные приемы самообороны, но я никогда не изучал ни одного из знаменитых восточных единоборств. На моем теле вы не обнаружите ни единой татуировки. Верно лишь то, что я стараюсь чаще бывать на свежем воздухе, бегаю трусцой и совершаю пешие походы, но марафона мне не пробежать и в передаче «Железный человек» делать нечего. Дома я отжимаюсь от пола и делаю приседания, потому что, как говорят, это улучшает работу системы кровообращения и, кроме того, позволяет мне заказывать лишнюю порцию сыра на свои бутерброды без угрызений совести. Я неплохо стреляю, и сейчас при мне «Глок-23» сорокового калибра в удобной кобуре, укрытой под брюками. Впрочем, хорошо, что Райан Кесслер не знал об этом, потому что как средство защиты ему мой пистолет показался бы сугубо недостаточным.
   – Даже они. – Он кивком указал на агентов ФБР в машине через дорогу. – Эти ребята только и смогли, что напугать мою жену и дочь, вот и все. Они как-то слишком мозолят глаза, вам не кажется?
   Мне понравилось, что мы оба пришли к одному и тому же выводу.
   – Верно подмечено. Но ведь они и находятся здесь лишь в роли сдерживающего фактора.
   – Что ж, тогда, наверное, мне следует извиниться, что столько людей понапрасну тратят время. Я уже обсудил это со своим шефом.
   – Вы о старшем инспекторе Льюисе? Я с ним тоже побеседовал по дороге сюда.
   Рональд Льюис руководил всеми детективами в полицейском управлении округа Колумбия. Коренастый, широколицый, темнокожий. И очень откровенный. Я не был знаком с ним лично, но частенько видел в теленовостях и знал, что он привел в порядок один из самых опасных районов одного из самых опасных городов в стране. Льюис сделал блестящую карьеру, начав службу простым патрульным, и, подобно Райану Кесслеру, тоже мог считаться героем.
   Райан ненадолго задумался, явно оценив тщательность моей подготовки.
   – Тогда он должен был уведомить вас, что тоже понятия не имеет, кому понадобилось наезжать на меня. А теперь я вынужден просить вас удалиться. Еще раз простите, что потеряли из-за меня столько времени.
   – Мистер Кесслер, – сказал я, – сделайте мне, пожалуйста, личное одолжение. Позвольте мне войти и кое-что рассказать вам. Мне нужно десять минут, не больше.
   Я говорил все тем же дружеским тоном без намека на раздражение. И не пытался пока ничего объяснять – споры на пороге дома чаще всего кончаются ничем. Хозяину достаточно сделать шаг назад и захлопнуть перед вами дверь. Я лишь смотрел на него снизу вверх, дожидаясь ответа, но при этом ни на секунду не отводил глаз.
   Он снова вздохнул. На этот раз еще громче.
   – Ладно. Заходите. Дам вам пять минут ровно. – Кесслер повернулся и, прихрамывая, повел меня через опрятный дом, где пахло лимонной полиролью для мебели и свежим кофе. Первые впечатления дали мне не слишком много информации о нем самом или его семье, но одна вещь сразу бросилась в глаза – на стене в гостиной висела вставленная в рамку пожелтевшая полоса «Вашингтон пост» с заголовком: «Герой-полицейский спасает жизни двоим во время ограбления».
   Ниже красовалось фото более молодого и стройного Райана Кесслера.
   Пока я ехал сюда, Клэр Дюбойс, точная, как хорошие часы, снабдила меня всей необходимой информаций о Райане. И конечно, детальным описанием его подвига. Некий подонок решил ограбить кассу продуктового магазина в центральном районе округа, но запаниковал и открыл стрельбу. Райан же в это время направлялся на встречу с информатором и проезжал по улице позади магазина. Услышав выстрелы, он достал свой пистолет и поспешил проникнуть внутрь через служебный вход на заднем дворе. Спасти мужа и жену – хозяев заведения – он уже не успел, но зато выручил двоих покупателей, причем грабитель всадил ему пулю в ногу, прежде чем сбежать.
   У этой истории оказалась примечательная развязка. Одна из спасенных покупательниц навестила его в больнице. Они стали встречаться. И теперь она была его женой, которую звали Джоанн. Райан воспитывал дочь от первого брака. Его прежняя жена умерла от рака яичников, когда девочке едва исполнилось шесть.
   Сообщив мне эти подробности, Дюбойс заметила по телефону:
   – Правда, очень романтично, что он спас ей жизнь? Просто явился, как рыцарь в сияющих доспехах.
   Вообще-то я не любитель чтения, но мне нравятся книги по истории, особенно средневековой. А потому я мог бы сообщить ей, что рыцарские доспехи считались наихудшим боевым снаряжением, когда-либо созданным человечеством. Они только выглядели внушительно, но облаченный в них воин был куда уязвимее, чем тот, чье снаряжение состояло из обычного щита, шлема и кольчуги, или даже не имевший ничего этого.
   А еще мне подумалось, что получить пулю – это отнюдь не самый романтичный способ найти себе спутницу жизни.
   – Ну вот, в такой-то чудесный субботний день! Вам и самому лучше было бы провести его с женой и детишками, – сказал Райан, сопроводив меня в тесно заставленную мебелью гостиную.
   – Я живу один. И детей у меня нет.
   Райан ненадолго замолчал: вполне предсказуемая реакция. Обычно добрые отцы семейств определенного возраста не сразу соображали, как вести себя с сорокалетним бездетным холостяком вроде меня.
   – Пройдемте сюда.
   Я последовал за ним в кухню, где к прежним запахам примешались новые ароматы – так пахнет обильный завтрак выходного дня, каких у меня никогда не бывает. В отличие от остального дома здесь царил беспорядок. Немытые тарелки громоздились в раковине. Пиджаки и спортивные куртки свешивались со спинок стульев, окружавших обеденный стол светлого дерева. У стены пустые пакеты из «Сэйфуэя» валялись рядом с такими же, но с эмблемой «Хоул фудз»^[9], превосходя их числом в соотношении четыре к одному. Повсюду лежали школьные учебники, компакт-диски, пришедшие по почте рекламные буклеты и журналы.
   – Кофе будете? – спросил Райан только потому, что хотел его сам. Он не был груб со мной, но явно не желал, чтобы я засиживался.
   – Нет, спасибо.
   Пока он наливал себе кофе, я подошел к окну и осмотрел задний двор дома, похожий на десятки тысяч таких же дворов по соседству. Изучил окна и двери.
   Заметив мой интерес, Райан, который с видимым удовольствием прихлебывал из чашки, сказал с ухмылкой:
   – Неужели вы считаете, агент Корт, что мне нужен часовой в кухне?
   – На самом деле мне необходимо переправить вас вместе с семьей в безопасное место, пока мы не доберемся до людей, которые за всем этим стоят.
   – Переправить отсюда? – Он уже не скрывал насмешки.
   – На несколько дней – максимум.
   До меня доносились сверху какие-то звуки, но на первом этаже пока никто не появился. Клэр Дюбойс снабдила меня информацией и о семье Райана. Джоанн Кесслер, тридцать девять лет, прежде работала статистиком, но, встретив вдовца и став его женой, ушла со службы и посвятила себя воспитанию приемной дочери, которой на тот момент исполнилось десять.
   Дочь Аманда – теперь старшеклассница местной средней школы.
   – Учится хорошо – почти отличница. Уже выбрала три основных предмета для дальнейшего изучения – историю, английский и французский. Ее фото поместили в школьном ежегоднике. Часто вызывается быть добровольной помощницей.
   Наверняка много помогает в больницах или поликлиниках, подумал я, ведь у нее так рано умерла мать.
   – Кроме того, она играет в баскетбол, – продолжала Дюбойс. – Я тоже обожала этот вид спорта. А, глядя на меня, не скажешь, верно? Но рост не играет решающей роли, правда! Надо просто любить эту игру и уметь хорошо расталкивать соперниц.
   Между тем Райан говорил:
   – Послушайте, я ведь самый обыкновенный коп и занимаюсь рутинными делами, не связанными с насилием. Никаких террористов, мафии, заговорщиков. – Он отпил еще глоток кофе, украдкой бросил взгляд на дверь и добавил еще два кусочка сахара, поспешно размешав их в чашке. – Агент Фредерикс сказал, что тому типу нужно добыть некую информацию самое позднее к вечеру в понедельник, так? А у меня сейчас нет ни одного расследования, которое я собираюсь закончить к этому времени. У меня вообще сейчас спад в работе. За последнюю неделю или даже больше только и перебираю бумажки. Административные отчеты, бюджет и все такое. Ничего больше. Если бы я мог хоть что-то предположить, тут же рассказал бы вам. Но ничего нет. Это явная ошибка, – повторил Райан.
   – А теперь послушайте вы. – Райан не пригласил меня сесть, но я все равно расположился на одном из вращающихся стульев. Сам он стоял. – В прошлом году я охранял одного клиента. Пять дней играл в кошки-мышки с киллером – профессиональным убийцей, которого наняли, чтобы устранить моего подопечного. Потом выяснилось, что это была ошибка. Киллеру дали не ту фамилию. Но только он все равно убил бы моего клиента, не помешай я ему. В данном случае за вами охотится не убийца, а «дознаватель». Слышали о таких?
   – Что-то слышал. Профессионал из преступного мира по ведению допросов и добыче информации, так, кажется?
   Суть он знал, и я кивком подтвердил это.
   – А теперь поясню разницу. Киллер – совсем другое дело. Ошибка или нет, но жизнью рисковали бы только вы один. А вот «дознаватель»… Он сделает своей целью вашу семью, пойдет на все, чтобы нащупать ваше слабое место, но непременно найдет способ заставить вас выложить нужные ему сведения. К тому времени, когда он поймет, что ошибся, кто-то из близких вам людей может серьезно пострадать. Или хуже того…
   Обдумав мои слова, Кесслер спросил: