Дмитриев Сергеевич. Книга Half-life: Blue Shift

 

 

 
   Книга
 
   Half-Life Blue Shift
 

 
Џ Rapid
Blue Shift
Объект: Барни Калхун
Должность: Офицер Охраны
Место Работы: Исследовательский комплекс "Черная Месса"
Работодатель: Засекречен
Доступ: Сектор G , уровень 1-3
Обязанности: Обеспечение Безопасности Персонала; собственная безопасность – в последнюю очередь
Какой парадокс: человек живет в этом мире, живет и принимает его как должное, и даже не задумывается, кому он обязан за свое пребывание здесь, или почему он все еще здесь, или хотя бы, как прекрасен мир, в котором он живет. И он не думает обо всем этом лишь пока его не забросит куда-нибудь еще. Только там, где-то далеко, можно оценить все, чего ты лишился, все то, что ты имел от рождения, но никогда не ценил, не замечал.
Каждый раз, проезжая здесь, Барни почти не замечал всего вокруг. Бездонное голубое небо, которое можно увидеть если только высунешься из окна поезда до пояса. Молодой дежурный, картинно вставший на вытяжку перед поднимаемым американским флагом, чем очень смешит своих товарищей, курящих неподалеку. Одинокий коршун, на миг закрывший солнце, который так ничего и не найдет сегодня в этом палящем зное. Окна общежитий, сменяющиеся столиками кафешки, а затем и стенами темного туннеля. Все это плыло мимо окон без стекла.
Калхун уже целых десять минут ехал в монорельсовом поезде в сектор G, к месту его работы в исследовательском комплексе "Черная Месса". Ему, как и большинству его товарищей, совсем не нравилась манера поезда ехать медленно, (особенно в те дни, когда ты очень спешишь) и еще при этом читать лекции по безопасности. Как и всегда, когда Калхун зашел в поезд, он сел на сидения для инвалидов. Он делал так всегда, из принципа – ну не было в "Черной Мессе" инвалидов! Их бы просто сюда бы не наняли. Хотя нет, есть один. Барни не так часто его видел, но он вдруг вспомнил, как видел две недели назад мимоходом какого-то научного сотрудника на инвалидном кресле. Кажется, Ричард Келлер? Наверное, какой-нибудь немощный, но очень ценный профессор-консультант … Но за все годы работы здесь, Барни тогда в первый раз встретил в "Черной Мессе" инвалида. И, может, никогда уже больше не встретит. Так что Барни всегда присаживался на самые лучшие места, демонстративно поставив ноги на то место на полу, где было изображение человека в инвалидной коляске. В контрольно-пропускной это уже стало поводом для классических шуток в адрес Барни, но это его ничуть не смущало.
Возможно, сегодня он бы, как и всегда, не стал бы глазеть по сторонам во время поездки, а просто почитал бы газету, но сегодня он заметил, что творятся странные вещи. Он уже миновал два сектора, где видел научных сотрудников, которые ожесточенно, сердито и безрезультатно набирали коды на панелях открытия шлюзов. Калхуна этот факт заинтересовал – здесь еще ни разу не случалось никаких неполадок в аппаратуре. И он стал наблюдать, с тайной надеждой, что все-таки все в порядке. Ведь в этом месте все основано на электронике, и если она даст сбой, никто не сможет отвечать за последствия. Его надежды с каждой минутой рушились – везде, через окна поезда он наблюдал ту же картину…
Но вот уже впереди видна его платформа. Барни встал, потянулся и приготовился выходить. Лениво зевнув – он как всегда не выспался – он глянул на последнюю платформу, которую ему осталось проехать. И вдруг на ней показалась знакомая фигура. Калхун пригляделся и растерянно улыбнулся. Да это же был его хороший приятель – доктор Фриман! И хотя многие ученые здесь заносчиво избегали общения с простецкими охранниками, которые так и изрыгали все особенности аризонского диалекта, Гордон Фриман был всегда рад обществу Калхуна. Как же частенько они забывали обо всем и сидели за веселыми разговорами в буфете сектора "A", попивая холодное пиво…
Но теперь то, что Барни увидел здесь Гордона, могло означать только одно – Фриман сегодня припоздал – ведь никогда раньше они с Барни не пересекались по пути на работу. Догадку охранника подтверждало хмурое лицо Гордона, который нетерпеливо отбивал такт ногой. Калхун чуть высунулся в окно и ободряюще помахал рукой другу. Тот ответил вымученной улыбкой и вялым кивком. Да, видно, у него и впрямь проблемы.
Поезд Калхуна проехал чуть дальше и остановился на нужной платформе. Барни вышел – и поезд автоматически запустился снова и отправился дальше, к новым пассажирам, которые уже ждали его уровнем ниже.
Калхун опасался этого больше всего – дверь отказалась реагировать на его личный пароль. Барни набрал свой пароль на клавиатуре замка – ничего не произошло. Еще раз – тот же результат. Не хватало еще, чтобы он провел полдня здесь, в сыром и холодном туннеле. Калхун принялся молотить кулаком в дверь, и откликнулись на эти призывы довольно быстро:
 

   – Кто бы это ни был, если ты не прекратишь, я выйду и надеру тебе задницу!
   – Успокойся, Отис, это я, Калхун. Дверь, похоже, сломалась. Попробуй отпереть ее со своей стороны!
   Пока толстяк Отис пытался что-то сделать с дверью, поезд Фримана уже поравнялся с Барни. ^{note 1}
   – Привет еще раз, Гордон! – приветливо крикнул ученому Калхун. – Что такой кислый? Проблемы?
   – Не то слово! – поморщился Фриман и поправил очки, – У меня сегодня эксперимент всей моей жизни – а я опоздал на целый час! Даже чаю не допил – бросился сюда…
   – Ничего, друг, – сочувственно сказал ему Барни, – Я тебе могу предложить кое-что получше чая. Сегодня вечерком, как освободимся, приходи в кафешку в Зоне 7– угощу тебя самым отменным пивом.
   Гордон вяло улыбнулся и кивнул. Его поезд отъехал дальше и скрылся за поворотом. Барни усмехнулся и тут же сочувственно покачал головой: уж он-то знал, какое у Фримана начальство. Частенько, когда охранника по служебным делам заносило в сектор С, он натыкался на какого-нибудь профессора, который, брызгая слюной, осыпал Гордона проклятиями за малейшую промашку.
   Воспоминания недолго владели охранником: дверь все-таки открылась.
   – Фу, еле управился! – пропыхтел Отис, вытирая пот. – Сегодня все летит в тартарары: то система полетела, то это, а тут еще и автомат с пончиками сломался! Пора искать другую работу…
   – Полегче, Отис, – засмеялся Барни, пожимая руку другу, – Где еще ты найдешь такую зарплату и такие простые поручения? Ты ведь, кажется, говорил, что перед "Мессой" работал на кондитерском складе?
   – Ну еще бы! – горячо подтвердил Отис, – Знаешь, если бы не зарплата, я бы там хоть на всю жизнь остался. Человек с мозгами, такой как я, и на кондитерском складе сделает себе карьеру. Там по крайней мере на меня не ругались непонятными словами пожилые маразматики в халатах, как здесь. А ведь я просто-напросто хотел помочь открыть бутылку…
   Калхун едва удержался, чтобы не хихикнуть, когда вспомнил случай, на который так непрозрачно намекал Отис. Позавчера, когда у доктора Ньюэлла, заведующего сектором G, был день рождения, и старик никак не мог открыть бутылку с шампанским, Отис, полный самых бескорыстных стремлений, вызвался помочь. Еще никогда Барни так не смеялся, как тогда. Пробка выбила лампу освещения, повергнув всех во тьму, а поток шампанского окатил Ньюэлла с головы до ног. С этого дня у старика начал дергаться глаз.
   – Да забудь ты это! – поспешил подбодрить друга Калхун, – Не вечно же тебе теперь быть дежурным на КПП.
   – Ну конечно, не вечно! Наверняка Ньюэлл завтра пошлет меня к своим экспериментальным животным, в качестве куклы. Но ты не робей! – воскликнул Отис и наклонился поближе, – Я этому фрукту тоже сюрприз приготовил. Вот пусть только сегодня купит номер "Mesa Times", тогда я хотел бы быть рядом с ним, чтобы посмотреть на его лицо…
   – Ладно, друг, я пошел, а то и так уже припаздываю, – сказал Калхун, стараясь представить, что же такого Отис мог сделать с газетой.
   – Давай, служи! – попрощался Отис, и, насвистывая какую-то веселую мелодию, беззаботно развалился на лавочке у стены.
    ^{note 2}Калхун еще раз улыбнулся бесшабашности своего приятеля и направился в комнату видоенаболюдения – еще вчера он забыл там ключи от машины и теперь не хотел забыть про них снова. Здесь, в охранном блоке, по крайней мере, все работало нормально – двери послушно пропустили его в комнату с мониторами. Сюда по проводам неслись изображения с ближних блоков. На одном из мониторов Барни даже успел заметить Гордона, который очень быстрым шагом шел к лифту. "Надеюсь, успеет…"
   Калхун осмотрел столик – ключи лежали в том же месте, где он их и ставил. Опустив находку в карман, Калхун вдруг увидел на одном из мониторов еще одно интересное изображение. По плохо освещенному коридору молодая женщина в коричневом защитном скафандре катила перед собой странного вида тележку, в которой лежал какой-то огромный желтый кристалл. И даже не кристалл показался Калхуну необычным – он просто очень нечасто видел в "Черной Мессе" женщин. Но что-то было знакомое в этом приятном лице с изящно ниспадающим на глаза локоном… Точно! Калхун теперь вспомнил – он всего раз встречался с ней на испытаниях этого коричневого экспериментального скафандра. Как же ее зовут?.. Кажется, Джина Кросс. Да, точно, и там вроде как была еще одна, Колетт Грин, с которой он часто видел Гордона в его лабораториях…

 
Калхун решил больше не отвлекаться на посторонние мысли – ведь впереди был еще длинный рабочий день. Он быстро вышел из комнаты видеонаблюдения и, вежливо здороваясь со встречными научными сотрудниками, направился в персональные секции, где его ждали форменная одежда, бронежилет и каска, на наличии которой убедительно настаивает Администратор, говоря о безопасности во время работы. Но черт возьми, Барни никогда не понимал, что же такого тяжелого ему может свалиться на голову во время охраны лабораторий и склада.
^{note 3}Путь Калхуна проходил через главный зал службы безопасности, на гладком полу которого красовался огромный белый орел, словно сошедший с огромной долларовой монеты. Сидящий за стойкой офицер окликнул его:
 

   – Барни!
   Калхун взял немного правее и отдал честь. Офицер поморщился.
   – Не надо этого, ты же не президентском приеме. Как поспал?
   – Как убитый. А вы раньше что-то не интересовались моим сном, господин дежурный офицер, – прибавил Калхун нарочито отстраненным тоном.
   – Опять ты за свое? – покачал головой офицер, – Вот ведь пацан. Послушай, тут у нас с самого утра проблемы, так что день обещает быть нелегким. Системные крахи, неполадки сети безопасности… Удивляюсь, как это место еще не взлетело на воздух! Ну да ладно, не стоит волноваться, правда ведь?
   – Не могу знать, господин дежурный офицер, – казенным тоном сообщил Барни.
   – Да хватит тебе, Барни! – умоляюще произнес офицер, все так же не отрываясь от экрана, – Все никак не можешь простить мне мое повышение? Так ведь ты сам виноват…
   – Разрешите проследовать в персональные отделения, господин офицер? – перебил его Барни, сжав от злости зубы.
   – Тьфу, – офицер досадливо поморщился и покачал головой, – И когда ты это прекратишь?..
   Барни развернулся и направился в персональный блок, ругаясь вполголоса. Ну это надо же – прийти с таким неплохим настроением, и вот эта бестия тут же все обгадила! Никак этот парень не может понять, что после доноса на друга он перестает считаться таковым. Нет, он не даст этому негодяю испортить день… Барни решил быть повеселее, чтобы отогнать неприятные воспоминания. Он добавил в шаг легкости и, изобразив на лице улыбку, вошел в персональные секции.
   Этот корпус представлял собой лишь две комнаты с меланхоличными рядами железных шкафчиков для униформы, туалет, несколько душевых и рукомойники. Как видно, руководство комплекса "Черная Месса" решило сильно сэкономить на интерьере охранного персонала, но все же не поскупилось на атрибуты национальной (и не только) пропаганды. Полстены завешивал шелковый американский флаг, от гигантских звезд и полос которого у всех охранников уже давно рябило в глазах. То тут, то там висели плакаты, восхваляющие "Черную Мессу" и ее трудолюбивых работников: "Только успех!", "Мы – на вершине научного мира!", "Работаем, как команда!", и последний плакат, изображающий офицеров охраны во время учебных стрельб в оружейном тире, с надписью "Тренировка спасает жизни". Эти полные нестандартной пышности лозунги уже примелькались здесь, и к ним относились с должным юмором. Особенно бережно относились к плакату с охранниками ^{note 4}, который был всеобщей забавой, которая никогда не надоедала. Рисовал его художник явно с талантом, так что в лицах трех нарисованных охранников угадывались отчетливые черты сразу всех членов системы безопасности. Офицеры частенько вечерами собирались возле этого плаката и, потягивая в перерыве между хохотом пиво, шумно и весело спорили, кто же все-таки из них здесь изображен.
   Барни прошел мимо этого художественного шедевра во вторую комнату, где располагался его шкафчик. Там уже сидел его приятель, Брайан, который зашнуровывал ботинок и при этом умудрялся еще и чесать спину. ^{note 5}
   – А, привет, Брайан, – поприветствовал его Калхун, – Ну как, сводил вчера свою Дору в зоопарк?
   – О, да, – со значением протянул Брайан и поднялся с лавочки, – Это я надолго запомню. Сначала она все время сидела у меня на плечах и смеялась с каждого зверька, которыми там были, да так заразительно, что я и начинал хихикать. Ну, ты понимаешь, какое зрелище мы собой представляли.
   – Даже представить смешно, – Барни наконец-то улыбнулся искренне.

 
Нет, все-таки с друзьями ему больше везло, чем наоборот.
 

   – А под конец, когда я купил ей мороженое, Дора разломила его пополам и одну половину скормила медведю через прутья решетки, а другую отдала сторожу, стоящему рядом с клеткой. Все, кто был тогда рядом, разразились таким нездоровым хохотом, что даже прибежал коп, чтобы их разогнать. Да, вот это дочка! – прибавил он, счастливо улыбаясь, – Вся в отца.
   Барни как никто другой радовался дочке Брайана, так как был знаком с ним с семнадцати лет. Молоденькая девушка Брайана родила от него ребенка, а в тот вечер, когда Брайан, вздохнув, пошел делать ей предложение, он нашел в общежитии лишь спящую малышку и записку общего содержания "Прости-прощай". С тех пор он не работал на двух, а то и трех работах, чтобы прокормить свою маленькую семью. Родители, узнав, что дочь родилась от внебрачной связи с не-еврейкой, отказались давать какую-либо помощь. Но Брайан был слишком горд, чтобы валяться у них в ногах. Калхун первое время помогал другу и девочке чем только мог, и даже устроил Брайана на очень хорошо оплачиваемую должность офицера охраны в "Черной Мессе". Теперь, когда служба стала отнимать у Брайана почти все время, он то и дело бегал к начальству хлопотать об очередном отгуле.
   Калхун, натягивая бронежилет, завел с другом разговор об уровне "В" биодомных лабораторий. Среди охранного персонала ходили фантастические слухи о том, что там растят каких-то мутантов, или экспериментальных животных. И, хотя на самом деле в эти слухи уже никто по-настоящему не верил, обсуждать эту интересную тему никому ничего не мешало. Еще раз поняв, что здесь по-детски слишком много секретности, друзья оставили эту тему. Барни еще раз окинул взглядом то немногое, что лежало в его шкафчике: набор пластиковой посуды, комплект гражданской одежды и чистого белья да книжки "Правда о пришельцах" и "Правительственные заговоры". Именно за эти книги о Калхуне распространился веселый слух, как о поклоннике зеленых человечков. Получив на день рождения пару кружек или блюдец и рисунками зеленых уродцев, он, улыбнувшись, смирился. Но так и не убрал из шкафа свои любимые книги.
   Разговор с Брайаном уже было вернул Барни хорошее настроение, как затем, когда он выходил в главный зал, его снова окликнул ненавистный голос:
   – Эй, Барни, подойди, пожалуйста.

 
Калхун скрипнул зубами и развернулся к дежурному.
 

   – Офицер безопасности Барни Калхун по вашему приказанию явился.
   – Похоже, у нас снова проблемы с системой доступа, на этот раз – в главном лифте сектора G3. Почему бы тебе не пройтись туда и не посмотреть, что можно сделать?
   Калхун, отдал честь и понесся прочь. Сектор G3 – ничего себе! Да ведь это аж соседняя станция. "Нежели снова придется садиться в монорельсовик?.." – тоскливо подумал Барни и, прислушавшись, притормозил возле справочной службы.
    ^{note 6}Возле окошка справочного бюро витийствовал какой-то старик-ученый, сопровождая каждое последнее слово предложений ударом кулака о стойку.
   – Я не могу получить доступ к моим файлам! Я не могу ответить на мою почту! Я даже не могу попасть в свой офис!
   – Я знаю, сэр, я знаю, – беспомощно оправдывался офицер, видневшийся в окошке стойки, – Мы делаем все возможное, чтобы восстановить систему допуска. Нужно лишь немного времени, и…
   – Времени!? – снова взвился ученый, – У меня больше вообще нет времени. Если мой отчет не попадет к Администраторучерез минуту, мое рабочее место очень скоро освободится. И тогда я обязательно удостоверюсь, что это произошло не только со мной!
   Старик, бормоча проклятия, отошел, а бедный охранник показал Калхуну взглядом на ученого и испуганно покрутил пальцем у виска. Барни ободряюще кивнул ему и пошел вдоль по коридору. Ну надо же, и сегодня, и опять эти профессора придираются к охранникам, которые провинились лишь тем, что охраняют их жизни? Ничто не огорчало Калхуна так, как вещи, на которые он был не в силах повлиять…
   Калхун зашел по пути в оружейную и получил по удостоверению табельную "Беретту" и патроны. За неуставной внешний вид начальство карало строго, вплоть до выговора или лишения зарплаты, так что каждый КПП скрупулезно осматривал каждого охранника на предмет наличия униформы, бронежилета, каски и пистолета. Что и говорить, охрана здесь была поставлена на высший уровень, да и удивляться не приходилось – "Черная Месса" была секретным объектом армии США. Когда Барни, вступая на должность, давал подписку о неразглашении, он лишь саркастично ухмылялся. Но теперь, после двух лет службы, он давно понял, что все эти меры безопасности небезосновательны. Но Калхун не любил думать о том, чем же здесь на самом деле занимаются. Ему об этом никто напрямую не говорил, как и никому другому из охранников, но и он был не слепым и все прекрасно понимал. Но не любил думать об этом. И поэтому просто принимал эти опостылевшие каску и жилет, как сложности профессии.
   Пройдя через несколько секций, заполненных аппаратурой научного персонала, Барни совершенно потерял нужное направление. Дело в том, что он не был в секторе G3 больше года. Там находились лишь склады и какие-то анализаторские камеры. Барни остановился и вежливо поинтересовался у проходящего мимо профессора в халате, как пройти к платформе поезда на сектор G3. Ученый лишь сердито отмахнулся и грубо ответил, что у него нет времени на такую ерунду, когда наметился "такой знаменательный эксперимент". Калхун лишь посмотрел в спину удаляющемуся ученому, и в его мозгу автоматически вспомнились слова Гордона Фримана об "сегодняшнем эксперименте всей его жизни". "Да, похоже, Гордон стал большой шишкой…".
   Калхун решил полагаться на не слишком услужливую память. Он шел, с трудом узнавая коридоры, в которых так долго не бывал. Через пять минут скитаний он вышел в небольшой зал, примыкающий к коридору. Перед его глазами открылась интересная картина.
    ^{note 7}Под большой кнопочной панелью одного из приборов у стены на полу сидел член научной команды в белом халате и что-то старательно проворачивал рукой под крышкой панели. Вокруг него аккуратным веером были разложены инструменты, рядом на боку лежал стул. За всем этим великолепием с интересом наблюдал какой-то незнакомый Калхуну охранник и еще один ученый. Барни приветственно кивнул им и подошел поближе.
   – Ну что, док, – с интересом поинтересовался незнакомый охранник, – Нашли, как это исправить?
   – Конечно, вот, – ответил ему глухой голос из-под панели, – Думаю, это поможет.
   И он указал на лежащие рядом плоскогубцы. Охранник улыбнулся, подмигнул ученому и подал плоскогубцы "мастеру". Тот усердно запыхтел, было слышно, как он что-то откручивал. Затем раздался резкий лязг, и на пол рядом с ученым упала какая-то большая микросхема. Незнакомый охранник хихикнул.
   – Послушайте, а вы уверены, что ничего не путаете? – осторожно спросил стоящий рядом профессор.
   – Конечно уверен… – заверил его глухой голос, звучащий чуть растерянно.
   – Позвольте вам помочь? – предложил профессор и шагнул к панели.
   – Ну, попробуйте. Надеюсь, вы знаете, что вы делаете.
   – Ну конечно! Теоретически, – сказал профессор, приподнимая панель сверху и запуская туда руку.
   Калхун и охранник с интересом наблюдали. Профессор, покопавшись в панели с минуту, опустил ее и нажал на ней несколько кнопок. Из-под крышки тут же пошел тонкий серый дымок.
   – Вам не кажется, что пахнет горелым? – поинтересовался наконец охранник.

 
Ученый, сидевший под панелью, громко чихнул.
 

   – Подождите-ка… – пробормотал профессор и вновь запустил руку под крышку панели.
   Внезапно что-то щелкнуло, пол под панелью на миг осветило маленьким взрывом, который раздался где-то в глубине аппарата.
   – С вами все в порядке? – заволновался Барни и помог ученому вылезти из-под панели.
   – Господи, кажется да, – неуверенно ответил ученый, стирая с лица черную гарь.
   – Ну все, доигрались… – изрек охранник, и тут же замолчал – со стороны выхода к ним быстро подошел еще один старик в халате ученого.

 
Он окинул все критическим взглядам и довольно резко спросил:
 

   – Ну, и кто ответственный за этот хаос?
   – Думаю, что я, – тихо ответил охранник.
   Ученый, судя по его лицу, едва сдерживался, чтобы не закричать. Наконец он прогнусавил в сторону притихшего охранника:
   – А разве вы не должны в данный момент охранять все эти автоматы с пончиками или что там у вас еще?
   – Да, сэр, – Охранник, похоже, тоже боролся с собой, – Извините, сэр.
   – Убрать все! – бросил через плечо уходящий старик.
   В комнате, наполнившейся пеленой серого дыма, все заметно приуныли. Один из ученых грустно смотрел на дымящуюся аппаратуру, а другой уже тихо собирал с пола инструменты. Несчастный же охранник с сердцах пнул ногой стенку и проговорил, по видимому, обращаясь в Калхуну:
   – Как же меня он уже достал, лабораторная крыса! – при этих словах оба ученых подняли на него глаза, но все же ничего не сказали, – Представь только, он добился мне двух выговоров за плохо завернутый газовый кран, и теперь только и выискивает возможность для третьего. Теперь мне конец…
   – Ничего, приятель, я думаю, все обойдется, – умиротворяюще сказал Барни, – Скажи, а как отсюда пройти в этот несчастный сектор G3? Я уже здесь плутаю минут двадцать.
   – А, конечно, – охранник снова посмотрел бодрее, – Вон там, за правым поворотом будет станция монорельсовика, оттуда спокойно доедешь в этот сектор. Следующая остановка.

 
Барни пожал ему руку.
 

   – Спасибо, пойду, там тоже надо что-то починить…
   Калхун, как ему и сказали, вышел на платформу. Она уже пустовала – в это время обычно все уже были на своих рабочих местах. И лишь пожилой научный сотрудник одиноко сидел на лавочке под схемой станций, и читал газету. Барни, поздоровавшись (эти старики ужасно злились, когда какой-то там охранник их не замечает), подошел к краю платформы и сплюнул в черную бездну шахты. Кто знает, сколько еще ждать, пока этот поезд приедет…
    ^{note 8}Прошло около пяти минут, и вдруг ученый на лавочке начал тихо хихикать. Барни удивленно поднял на него взгляд. Тот что-то с увлечением читал в газете. Барни уже начал понимать, в чем дело. Наконец ученый, опустил газету и проговорил:
   – Да, это действительно забавно…
   – Что, сэр? – как бы не расслышал Барни и подошел поближе.
   – Тут в "Mesa Times" какой-то охранник, пожелавший остаться анонимным, написал просто забойный стих про нашего Ньюэлла! Вы только почитайте!
   По словам ученого Барни понял, что тот – и сам здесь далеко не маленький человек, если так открыто и от души смеется над Ньюэллом. Калхун принял из рук ученого газету и начал читать. По мере того, как перед его глазами проходили все новые строфы стиха, улыбка Калхуна становилась все шире. Это было нечто. Стих, написанный неожиданно талантливо, высмеивал Ньюэлла, являя его этаким карикатурным маразматиком, который то теряет свои очки, то пристает с ухаживаниями к уборщице. Один случай был описан аж в семи строфах особенно подробно: будто бы однажды Ньюэлл, придя в служебную столовую и, заказав там мяса, сел за стол, огляделся по сторонам и достал из кармана вставные челюсти. Затем он, деловито протерев их о рукав, сунул их в рот и начал трапезу. В конце коротко и очень ясно был логически выстроен вывод о том, что Ньюэлл является далеким потомком знаменитого румынского воеводы – графа Влада Цепеша.
   – Да, – смеясь сказал Калхун и возвращая газету, – Очень смешно сочиняет.
   – Скажу вам по секрету, – доверительно наклонился к нему старик, – Про случай с челюстями этот автор не так уж и сочиняет.
   Барни удивленно приподнял бровь, но тут же спохватившись, принял серьезный вид и снова отошел к краю платформы. Не так уж глупо, подумал он, что Отис остался анонимным. В "Черной Мессе" служат почти сотни охранников, и вычислить виновного Ньюэллу в жизни не удастся. Барни подумал, что эта идея Ньюэлла поставить Отиса на КПП – не так уж и плоха. Теперь все сотрудники, которые проходят через руки Отиса в самом начале рабочего дня, будут заряжаться его хорошим настроением.