Страница:
Дмитрий Ненадович
Про жизнь поломатую… (сборник)
Яйца
Чего только не увидишь в нашем столичном, вечно переполненном, особенно в часы пик, жестоком транспорте …. (Для тех кто не в курсе или в заблуждении пребывает: столица у нас одна – город-герой и героев Москва, для того, чтобы в этом убедиться, достаточно открыть наш основной закон – Конституцию РФ. Уверен, что такого обилия столиц, которое упоминается нашими малообразованными СМИ, а именно: культурная столица, южная столица, спортивная столица и т. д., вы там не найдёте. В главном нашем законе прописана только одна столица – город федерального значения Москва. Как бы кому и чего ни хотелось …. Ну, например, захотелось кому-то тоже в столице поселиться, а живёт этот «кто-то», положим, в Упырёвске или Безнадёжнинске…. Неважно, одним словом, где-то в средней полосе России проживает этот «кто-то». А там, допустим, очень хорошо пекут вкусные бублики из бразильской соевой муки, и пусть даже самой вкусной частью такого бублика является дырка – это неважно. Важно то, что в таком случае Упырёвск или Безнадёжнинск можно будет называть теперь столицей бразильских бубликов и возить туда туристов, а «кто-то» автоматически становится столичным жителем. Наверное, это неправильно. Столица должна быть одна. И право жить в ней надо ещё суметь завоевать. Многие так и поступают. А завоевав, тут же разочаровываются, быстро осознав, что жить здесь не представляется возможным. И они правы. Жить, в обычном смысле этого слова, здесь, конечно, невозможно, но зато в столице вполне сносно можно существовать в постоянной борьбе за место под подёрнутым вредными испарениями солнцем. Но вполне сносно существовать возможно только пока есть хоть какие-то силы, которые надо держать под постоянным контролем на тот случай, чтобы не упустить момента, когда их останется ровно столько, сколько необходимо, чтобы доползти до ближайшего кладбища. А когда этот скорбный момент настанет, каждый житель столицы просто обязан дошкадылять до погоста и при этом иметь с собой денежную сумму, достаточную для срочного погребения своего изнемождённого тела (справедливости ради надо отметить, что некоторые горожане умудряются захватить с собой сумму, достаточную даже для эксклюзивно-быстрого захоронения, но это, как говорится, дело вкуса). Вот такая вот незавидная судьба ждёт почти каждого столичного жителя (фамилии жителей столицы, возглавляющих список известного журнала Форбс, из этого скорбного перечня можно смело исключить по причине того, что у этих высокорейтинговых фамилий несколько другая судьба). И поэтому почти всех истинно столичных жителей можно причислить к лику подлинных национальных героев строительства капитализма в нашей стране. Исходя из этого, имеется большая просьба к всякой провинциальной шушере, приезжающей на заработки и ничего не понимающей в строгой столичной жизни: ни в коем случае не смейте примазываться к беззаветной славе героев-строителей новой жизни, дабы не порочить их светлых имён в умах грядущих поколений. Это именно те люди, которым когда-то говорили: «Понаехали тут!», а сейчас они сами говорят: «Понаоставались здесь!»
Ладно, достаточно отвлечений от основной темы для этого и без того короткого рассказика. Так что же всё-таки можно не увидеть в этом столичном транспорте, особенно в часы пик? Да много чего... Ни одной, например, христианской добродетели там не присутствует и в помине. Ни в самом транспорте, ни в теснящихся в нём людях. Вернее, людей в транспорте нет по определению... Ни самих людей нет, ни таких их условных градаций как мужчины и женщины. Никаких, как говорят учёные, гендерных различий там не наблюдается. Впрочем, так же, как и самых примитивных из половых признаков тоже не наблюдается. Да-да, потому как транспорт – это вам не общественная баня и первичные половые признаки там трудно у кого-либо обнаружить в явном виде. Этим надо заниматься специально, но некому. Как некому? Кто же тогда вечно толпится в этом, ети его, транспорте? А толпятся там, с позволения сказать, пассажиры. Кто это такие? Попробуем дать им научное определение: пассажиры – бесполые, всегда чем-то испуганные и озлобленные существа, из-за врождённой лености не желающие стаптывать свои нижние конечности для реализации перемещения (своих же) бренных тел по заведомо определённым траекториям (дом-работа-дом и т. д.), пронизывающим окружающее со всех сторон пространство.
Тьфу, как-то мудрёно всё получилось, но суть отражает верно. Вот если задуматься: почему бесполые? Да потому, что в транспорте никто из пассажиров не разбирает, кто из них относится к сильному полу, а кто к слабому: каждый из бесполых, одинаково энергично суча во все стороны локтями, стремится, во что бы то ни стало, первым ворваться в салон транспортного средства, как будто за его пределами пассажира подстерегает смертельная опасность, почему-то не смеющая пересечь некой незримой границы, проходящей аккурат по периметру салона. (То ли это доктор Крюгер буйствует на платформе, страшно рыча и поминутно свершая дикие выпады к телам пассажиров своими костлявыми и когтистыми пальцами, то ли по платформе безмолвно шествует каноническое изображение смерти с косой, сверлящее пустыми глазницами толпящихся на платформе граждан и тщательно подбирая очередную жертву …. До конца непонятно. Виден только итог). В стремлении немедленно покинуть опасную зону, каждый из пассажиров, свирепо вращая глазами, выпуклыми от только что пережитого ужаса, натужно сопя и разбрасывая направо и налево неприемлемую в здоровом быту похабно-матерную нецензурщину, всегда упрямо прёт напролом. При этом стремящиеся выйти на остановке пассажиры этими безумцами в расчёт не принимаются вовсе. Желающие выйти на остановке из салона транспортного средства граждане часто не в силах противостоять захватчикам, озверевшим от неописуемого ужаса, царящего на посадочных платформах. Бесполые граждане просто-таки сметают пытающихся выйти обратно внутрь салона и всячески стремятся размазать их по стенкам и сидениям. Те же, которые хотели выйти, тоже существа, что называется, не промах – это же тоже наши люди, но с более слабой мотивацией. Поэтому они не очень-то на подобные грубые действия обычно ведутся и всячески препятствуют этой ничем не прикрытой агрессии. Случаются иной раз даже факты ничем не завуалированного мордобоя. Некоторые граждане были замечены в такие неприглядные для их жизненной биографии моменты, когда они откровенно били друг друга по лицу и, при этом, безутешно сквернословили на личные темы. Но, в конце-концов, побеждают всегда входящие – ужас всё время удесятеряет их силы. И, в итоге, желавшим выйти гражданам ничего больше не остаётся, кроме как ехать до конечной остановки. Хорошо, хоть так чаще всего обходится. Без летальных исходов. А исковерканные гримасами и побоями морды лиц особо буйных пассажиров быстро теряют деформацию и зарастают за пределами транспорта в течение действия больничного листа. Теряют, зарастают и вновь приобретают обычные напряжённо-озабоченные выражения.
А о том, что пассажиры являются бесполыми существами, одновременно свидетельствуют целых два факта. Нет, наверное, их можно насчитать и больше, но в глаза бросаются только два. Но и два – это тоже много, поскольку они являются неоспоримыми. Первый факт состоит в том, что особь, в обычной жизни причисляющая себя к сильному полу, никогда не уступит сидячее место в транспорте особи слабого пола, а стало быть, не видит в ней никаких отличий относительно себя. Нет, в обычной жизни, которая протекает вне транспорта, особь, причисляющая себя к сильному полу, эти отличия сразу в сознании своём похотливым определяет и тут же начинает очень даже ими интересоваться. Вот, например, кто-нибудь возьмёт да заинтересуется бюстом и ходит потом вокруг своего интереса, как петух – с приседаниями. А сам всё языком цокает и на бюст глаз косит. А в транспорте – нет. Отличий не выявляет. Так, в сознании отмечает что-то походя. «Вот, думает, дура, штангу, наверное, тягает или стеарину для впалой груди не пожалела». А раз так думает, то особо и не интересуется. Что называется, скользит по поверхности, а так чтобы вглубь – нет. Не затащишь на аркане. Жестокий транспорт …. Правда, некоторые юмористы считают, что особи, в обычной, внетранспортной жизни причисляющие себя к сильному полу, не уступают сидячих мест особям слабого пола исключительно из гуманных целей: мол, мадам, я бы уступил Вам место, но если бы вы знали кто до этого на нём сидел …, такой грязный и вонючий бомжара …, нет, не могу допустить попадания в Ваш цветущий организм никаких заболеваний – всё принимаю на себя! Что ж, эта версия тоже имела бы право на существование, если не второй неоспоримый факт ….
Повсеместно наблюдаются ещё и случаи, когда особи, в обычной жизни причисляющие себя к сильному полу, оказываются проворней при входе в салон транспортного средства и быстренько погружают свои пятые точки на свободные места, а запоздавшие особи слабого (вне транспорта) пола, не глядя, плюхаются им на колени! И ничего …. Никто не возмущается и не обращает на это абсолютно никакого внимания. Так и едут. Одна особь на коленках у другой. И без всяких половых эмоций друг к другу. А в таком вот взаимном половом равнодушии как раз и состоит второй факт, подтверждающий абсолютную бесполость наших пассажиров. К примеру, молодой человек может оставаться плотно прижатым к молодой грудастой девице, что называется «во фрунт», достаточно долгое время, но никакого инстинкта к продолжению рода в нем даже не шевельнётся. Вот так …. Скажете, что он импотент? Навряд ли, хотя эта болезнь нынче распространена среди молодёжи. Так происходит только из-за того, что он – пассажир. Ведь в такой ситуации, возникшей вне транспорта, даже самый законченный импотент или же престарелый евнух уже начал бы обильно потеть и ёрзать различными частями тела. А этот стоит себе, как пень в лесу, или же и того круче – пытается всячески отдалиться от волнующей и волнующейся (в быту) женской плоти. Ну и что с него взять: пассажир – он и есть пассажир ….
Хотя в некоторых кругах на западе существует абсолютно противоположные мнения, связанные с поднятием «железного занавеса». Всё дело в том, что когда этот занавес зачем-то подняли, то к нам тут же стали наезжать простые иностранцы и ещё больше захламлять наш транспорт. В те времена, когда занавес был опущен, к нам ездили только дипломаты и шпионы, отличить которых друг от друга было невозможно. Но это были очень важные и хорошо одетые люди, от которых за версту разило дорогим коньяком и которые ездили исключительно на дорогих иномарках по нашим пустым, в те времена, с позволения сказать, дорогам. Ездили они себе, шаря по тайникам и оттягивались по конспиративным квартирам, никогда не перегружая наш работающий, как швейцарские часы, транспорт. А потом, из развёрстой пасти занавеса к нам хлынула всякая шелупонь и чуть было не довела наш столичный транспорт до коллапса. И именно эта шелупонь, вернувшись на родину, начала распространять слухи о гиперсексуальности нашего духовного народа. В этом разрезе показательным является интервью, взятое у какой-то американской студентки, транслированное по центральному телевидению в начале 90-х годов прошлого века. Только что выпавшая из вагона столичной подземки разгорячённая и растрёпанная американская девушка, томно закатывая глаза, с придыханием вещала в микрофон: «Это рюсский есть такой сексюальный пипл – им ошень понравиться прижаться и тереться друг друга даже в транспорт!» Этой доведенной в обычной столичной давке до оргазма американской сучке и в голову не могло прийти, что те, о кого она только что терлась во время поездки, были абсолютно стерильными гражданами и никакого возбуждения не испытывали. Как сказано у классиков – они были холодны и готовы к борьбе. И граждане-пассажиры будут оставаться таковыми, пока не покинут пределов вагона. Но этот факт недоступен для понимания иностранцами, а поэтому заграница полна нездоровых слухов об оригинальных привычках нашего непобедимого и высоконравственного народа.
Что-то тут речь всё больше ведётся про пассажиров и взаимоотношения полов, а почему же тогда рассказ так вызывающе называется? Причём здесь, позвольте спросить, яйца? Не волнуйтесь, как пелось в когда-то модном шлягере: «А где же эти яйца? Сейчас они появятся!» Появятся, главным образом потому, что далее предлагается рассмотреть очень интересную тему взаимоотношений между пассажирами и яйцами. Нет-нет, не подумайте ничего плохого и двусмысленного. Речь идёт именно о простых куриных яйцах, которые мы часто видим пылящимися на полках магазинов или обиженно взирающими на нас с рекламных транспарантов компании сотовой связи МТС. А зря они …. Так обиженно …. МТС-то с какой ведь целью их в свой логотип поместило: мол нам, профессионалам, очень сложно жить, обеспечивая доступное общение своим абонентам. Нам надо столько всякого разного оборудования закупить, вышек всюду натыкать и на них много чего повесить, да и потом ещё заставить всю эту технику совместно и слаженно работать! Ну а вы, абоненты отстойные, ничего этого не видите, от вас это всё за скорлупой внутри яйца спрятано. Образно выражаясь, вы, как потребители, видите только простое куриное яйцо и дрожите от предвкушения его съедения-общения. Или если ещё короче: мы вам удовольствия в виде разговоров, смс-ок и Интернета, а нам за это геморрой от процессов, текущих внутри яйца. Там же сложно всё – там жизнь зарождается! А вообще, если разобраться в этом досконально и с точки зрения справедливости – это праздная болтовня, конечно, и лукавство …. Можно даже сказать, что всё это откровенное враньё, но что поделаешь – так сейчас во всём мире принято. Каждый уважающий себя участник рыночных отношений стремится набить кейсы деньгами, изо всех сил изображая из себя альтруиста: мол, я тут в лепёшку за копейки разбиваюсь, лишь бы сделать вам что-то приятное, а вы ещё порой носы воротите. Брехня это всё чистой воды! При капитализме за копейки никто не работает – только за чистую прибыль, которая никогда, по определению, чистой не бывает. А российские нью-капиталисты вообще привыкли работать только за баснословную прибыль. Баснословная – это такая прибыль, которая не процентики какие-нибудь сверх затрат составляет, как на загнивающем западе, а разы. Российские нью-капиталисты очень не любят этого определения – «баснословный» (какие здесь могут быть басни? Пацаны чисто конкретно реальное бабло рубят! Или же варят лавэ …. Короче, делом они занимаются. И никаких басен Крылова. Особенно ни эта: «А вы друзья, как ни садитесь …»). В общем, не любят они, а поэтому всячески избегают употребления этого слова в своём скромном быту. Избегают, и это принуждает их повсеместно и стыдливо называть свои доходы сверхприбылью. Им кажется, что этот результат откровенного воровства так гораздо корректней звучит. Ну, что же, им, как говорится, виднее …. Или слышнее ….
Да, пора к яйцам возвращаться, а то придётся новый «Экономикс» для российской действительности писать. Так вот эти, казалось бы, простые и безобидные на вид яйца являются иногда источником наигрубейших конфликтов, возникающих в нашем и без того криминальном транспорте. Вот рассмотрим, к примеру, такой случай, произошедший в только что открывшемся бакинском метро в начале 70-ых годов прошлого века. (Для тех кто не в курсе: Баку – это столица солнечного Азербайджана. Только очень прошу, не надо говорить «Азиберджан», как вторили друг другу все наши партийные вожди, вплоть до Горбачёва включительно). Поскольку такой вид транспорта как метро был тогда в диковинку, вагоны на конечных станциях «Нефтчиляр» и «Баксовет» забивались до отказа не людьми, спешащими куда-либо по делу, а преимущественно любопытствующими гражданами, горячо желающими с ветерком прокатиться на новой «шайтан арбе» по недавно вырытым под «городом ветров» подземельям. И не важно, что виды из больших окон откровенно не радовали глаза людей, привыкших к колоритным краскам юга. Что и говорить, чёрные толстые пучки кабелей, бесконечными змеями бегущие по серым стенам тоннелей, с непривычки представляют собой удручающую картину. Но главным было то, что теперь пропадала необходимость по часу тащиться с окраин города в неуклюжих и прокуренных львовских автобусах куда-нибудь в центр или на знаменитую Бакинскую набережную. Да-да, тут нет опечатки: не знаю, как там сейчас, но в те далёкие времена в Баку у мужчин была привычка курить в наземном транспорте (женщины в Баку открыто тогда не курили, если бы женщина закурила где-нибудь на улице, её тут же бы приняли за бесплатную проститутку со всеми вытекающими отсюда последствиями, помноженными на известную похотливую горячность южного темперамента). Помня о своей привычке, бакинские мужчины никогда не опускались до того, чтобы курить на остановках общественного транспорта в ожидании оного, но когда этот транспорт, наконец, подъезжал, на мордах лиц мужчин появлялось очень строгое, не допускающее возражений выражение, свидетельствовавшее о желании во что бы то ни стало покурить. С этими надменными минами морд своих лиц мужчины всегда важно заходили в заднюю дверь автобусов и тут же принимались интенсивно дымить дешёвыми сигаретами и папиросами советско-болгарского производства. При этом они занимали всю заднюю площадку транспортного средства, не обращая никакого внимания на женщин, брезгливо морщивших свои горбатые южные носы на передней площадке транспортного средства и кашляющих там же детей). Поэтому метро, конечно, было чудом того застойного времени: одно дело целый час портить себе нервы и органы дыхания в душном и провонявшем никотином автобусе, а другое – за двадцать минут добраться до центра города, вдыхая прохладный и тщательно профильтрованный воздух метрополитена (попытки курения в сооружениях бакинского метрополитена были жёстко пресечены в самом зародыше). В те времена на фильтрах с вентиляторами не экономили, и на всех станциях метрополитена Советского Союза, будь то Москва или Тбилиси, было всегда прохладно и пахло специфическим, чуть резиновым «метровским» запахом.
Ну ладно, хватит исторических экскурсов, пора уже решительней приближаться к яйцам. А куда деваться, если рассказ так назван. Так вот, на одном из сооружений бакинского метрополитена, а конкретно на одной из конечных его станции «Нефтчиляр» (автор самолично наблюдал эту короткую историю и являлся косвенным её участником), стоял состав, который постепенно, но очень быстро заполнялся бегущими к нему с разных входов людьми. Время стоянки подходило к концу, и стенки вагонов к этому времени уже заметно округлились. Наконец в динамиках раздалось ставшее сейчас привычным: «Осторожно, двери закрываются, следующая станция …» и тут к последнему вагону поезда, спрыгнув где-то с пятой ступени эскалатора, очень быстрым бегом понёсся какой-то человек. Куда он так спешил? Тогда в столицах не было такой суеты и зверства в транспорте, как сейчас. Не было и ужасов, витающих над платформами. Может быть, гражданин подумал, что это последний на сегодня поезд? (Расписания движения поездов до сих пор ни в одном метрополитене ещё не повесили). Сейчас за давностью прошедших лет причин этой спешки уже не узнать. Можно только отметить, что в руках у человека была внушительных размеров советская продуктовая сетчато-матерчатая сумка, набитая …, да-да, теми самыми обычными куриными яйцами, о которых уже упоминалось в прологе. Торопливый гражданин ни за что не успел бы на этот поезд, если бы объявления о закрытии дверей и отправлении делались только на русском языке. Но они делались ещё и на азербайджанском, поэтому неуёмный гражданин, что называется, успел. Он умудрился втиснутся в последнюю дверь последнего вагона, держа сумку за спиной, и даже сподвигнулся выдавить место для своей драгоценной ноши (ну, так, чтобы случаем не защемило яйца безжалостными в своём автоматизме дверьми поезда). Совершив сей беспримерный на тот момент подвиг, гражданин расслабился, как-то раскис весь и удовлетворённо сощурил глаза в предвкушении быстрой и прохладной поездки.
Но тут, как в сказке, откуда ни возьмись, на перроне аккурат напротив последней двери последнего вагона нарисовалась бесформенная фигура какой-то бабищи (впоследствии никто не мог вспомнить, как это произошло: никто из пассажиров и работников станции не видел её сходящей с эскалатора или терпеливо ожидающей следующего поезда на платформе). Невзирая на свою полную бесформенность (невозможность сравнения ни с какой из известных в математике геометрических фигур), эта типично женская фигура обладала довольно внушительным весом (где-то килограмм сто тридцать – на ощупь). И ладно бы фигура эта просто так нарисовалась себе и осталась в состоянии полного статического покоя. Нет! Преодолев каким-то чудом мощные силы всемирного тяготения (в этот миг неожиданно оголившаяся кривизна линий гравитационного поля была видна невооружённым взглядом), она вдруг сорвалась с места и всей своей полной инерции массой устремилась внутрь вагона (через последнюю дверь последнего же вагона!) и сделала это! Ворвалась …!
Надо ли здесь писать о том, что раздался эшелонированный треск послойно лопающейся скорлупы, пол вагона тут же покрылся липкой биологической массой не вылупившихся птенцов куриного племени, а в сводах вагона заметались отборные матюги не в меру торопливого гражданина, с которого под тяжестью яичного содержимого начали медленно сползать штаны? Мне кажется, что ничего этого не надо. Всё это всем понятно и так. У каждого ведь собственное воображение имеется. Надо только привести фразу, которую надменным тоном выдавила из себя стотридцатикилограммовая фигура, когда в вагоне наступила относительная тишина, слегка нарушаемая шорохом разом потяжелевших штанов, сползающих со скользких ягодиц потерпевшего неудачу гражданина. В течение этой недолгой паузы между потоками матюгов, фигура успела принять просто немыслимую для своей бесформенности грандиозную позу и безапелляционно заявить низким, полным искреннего презрения внутриутробным голосом буквально следующее: «Между прочим, нормальные мужики яйца всегда спереди носят!» Выразив таким образом сожаление о случившемся, фигура тут же презрительно-спесиво отвернулась от потерпевшего. При этом надо отметить, на морде её многоэтажного лица не дрогнула ни одна из многочисленных складок. Вновь в эфире грянули матюги. Но на этот раз они продолжались не так долго, как это было сразу после потери гражданином сразу всех яиц одновременно. Осознав, наконец, весь комизм ситуации, пассажиры вагона грохнули громким и неудержимым подобием хохота, порой переходящим в истеричные по своему накалу овации. Грохнули и заглушили лишённую всяческой внутренней культуры грубую матершину, исходящую от потерпевшего. И такое вот возникшее на транспорте безобразие, вызванное всеобщим весельем (а это было, действительно, полным безобразием и, чтобы убедиться в этом самим, не поленитесь и прочитайте на досуге «Правила пользования метрополитеном», не пожалеете, получите большое удовольствие от этого, полного техногенных кошмаров бестселлера) продолжалось до самой конечной станции «Баксовет». Говорят, что там даже дежурила вызванная кем-то из вышедших раньше сердобольных пассажиров скорая помощь, а когда этот злополучный поезд достиг конечной точки своего маршрута, сразу нескольких пассажиров врачи были вынуждены в срочном порядке госпитализировать с нервными расстройствами различной степени тяжести, а одному особо смешливому гражданину даже пришлось в ещё более срочном порядке тут же заштопать живот. И вряд ли это был тот гражданин, которому разбили яйца. Тому было точно не до смеха. Но всё это только предположения. А могло случиться и так, что это был как раз тот гражданин с разбитыми яйцами, а травма живота у него образовалась совершенно по другой причине. Может эта травма была результатом столкновения гражданина со статридцатикилограммовым небесным телом. До конца не ясно. Ведь финала этой короткой истории автору увидеть так и не удалось – ему надо было обязательно выйти на предпоследней остановке.
А другая история, в которой были замешаны всё те же яйца, случилась в переполненном столичном автобусе. И автор тоже был её невольным свидетелем. Развивалась эта история по следующему сценарию. Нет, сценариев конечно никто заранее не писал, как-то само всё получилось. И получилось вот как.
Ехал себе этот большой столичный автобус по улицам столицы и ехал. Довольно спокойно так перемещался себе он по своему обычному маршруту и иногда останавливался там, где это было предусмотрено тем же маршрутом, утверждённым высочайшими лицами в столичном правительстве. Останавливался иногда автобус и автоматически открывал свои многочисленные двери одновременно, потому что не было ещё в те далёкие времена в наземном транспорте такого гениального в своей изощрённой антигуманности лужковского изобретения, как сочетание валидатора и турникета (слышите, какие гадкие на слух слова? Одно созвучно слову «ликвидатор», а втором есть что-то созвучное «кастету» или, ещё того хуже, «пистолету»). Так вот, открывал автобус одновременно свои двери и заранее морщился из-за врождённого чувства брезгливости к пассажирам. Морщился и запускал в свою терпеливую нутрь очередную порцию этих озверевших от ужаса окружающей действительности подонков, которые всегда тащили в салон чуждые и неприятные автобусу вещи. Кто затаскивал пожухлую листву на треснувших от времени подошвах своих импортных ботинок, кто захламлял салон предметами только, что купленной мебели, а отдельные беспредельщики даже умудрялись вламываться в салон с большими западными холодильниками наперевес. И всё это приводило к загрязнению и преждевременному износу автобусного салона. Конечно, кому такое может понравится? Но в тот раз всё было очень спокойно.
Ладно, достаточно отвлечений от основной темы для этого и без того короткого рассказика. Так что же всё-таки можно не увидеть в этом столичном транспорте, особенно в часы пик? Да много чего... Ни одной, например, христианской добродетели там не присутствует и в помине. Ни в самом транспорте, ни в теснящихся в нём людях. Вернее, людей в транспорте нет по определению... Ни самих людей нет, ни таких их условных градаций как мужчины и женщины. Никаких, как говорят учёные, гендерных различий там не наблюдается. Впрочем, так же, как и самых примитивных из половых признаков тоже не наблюдается. Да-да, потому как транспорт – это вам не общественная баня и первичные половые признаки там трудно у кого-либо обнаружить в явном виде. Этим надо заниматься специально, но некому. Как некому? Кто же тогда вечно толпится в этом, ети его, транспорте? А толпятся там, с позволения сказать, пассажиры. Кто это такие? Попробуем дать им научное определение: пассажиры – бесполые, всегда чем-то испуганные и озлобленные существа, из-за врождённой лености не желающие стаптывать свои нижние конечности для реализации перемещения (своих же) бренных тел по заведомо определённым траекториям (дом-работа-дом и т. д.), пронизывающим окружающее со всех сторон пространство.
Тьфу, как-то мудрёно всё получилось, но суть отражает верно. Вот если задуматься: почему бесполые? Да потому, что в транспорте никто из пассажиров не разбирает, кто из них относится к сильному полу, а кто к слабому: каждый из бесполых, одинаково энергично суча во все стороны локтями, стремится, во что бы то ни стало, первым ворваться в салон транспортного средства, как будто за его пределами пассажира подстерегает смертельная опасность, почему-то не смеющая пересечь некой незримой границы, проходящей аккурат по периметру салона. (То ли это доктор Крюгер буйствует на платформе, страшно рыча и поминутно свершая дикие выпады к телам пассажиров своими костлявыми и когтистыми пальцами, то ли по платформе безмолвно шествует каноническое изображение смерти с косой, сверлящее пустыми глазницами толпящихся на платформе граждан и тщательно подбирая очередную жертву …. До конца непонятно. Виден только итог). В стремлении немедленно покинуть опасную зону, каждый из пассажиров, свирепо вращая глазами, выпуклыми от только что пережитого ужаса, натужно сопя и разбрасывая направо и налево неприемлемую в здоровом быту похабно-матерную нецензурщину, всегда упрямо прёт напролом. При этом стремящиеся выйти на остановке пассажиры этими безумцами в расчёт не принимаются вовсе. Желающие выйти на остановке из салона транспортного средства граждане часто не в силах противостоять захватчикам, озверевшим от неописуемого ужаса, царящего на посадочных платформах. Бесполые граждане просто-таки сметают пытающихся выйти обратно внутрь салона и всячески стремятся размазать их по стенкам и сидениям. Те же, которые хотели выйти, тоже существа, что называется, не промах – это же тоже наши люди, но с более слабой мотивацией. Поэтому они не очень-то на подобные грубые действия обычно ведутся и всячески препятствуют этой ничем не прикрытой агрессии. Случаются иной раз даже факты ничем не завуалированного мордобоя. Некоторые граждане были замечены в такие неприглядные для их жизненной биографии моменты, когда они откровенно били друг друга по лицу и, при этом, безутешно сквернословили на личные темы. Но, в конце-концов, побеждают всегда входящие – ужас всё время удесятеряет их силы. И, в итоге, желавшим выйти гражданам ничего больше не остаётся, кроме как ехать до конечной остановки. Хорошо, хоть так чаще всего обходится. Без летальных исходов. А исковерканные гримасами и побоями морды лиц особо буйных пассажиров быстро теряют деформацию и зарастают за пределами транспорта в течение действия больничного листа. Теряют, зарастают и вновь приобретают обычные напряжённо-озабоченные выражения.
А о том, что пассажиры являются бесполыми существами, одновременно свидетельствуют целых два факта. Нет, наверное, их можно насчитать и больше, но в глаза бросаются только два. Но и два – это тоже много, поскольку они являются неоспоримыми. Первый факт состоит в том, что особь, в обычной жизни причисляющая себя к сильному полу, никогда не уступит сидячее место в транспорте особи слабого пола, а стало быть, не видит в ней никаких отличий относительно себя. Нет, в обычной жизни, которая протекает вне транспорта, особь, причисляющая себя к сильному полу, эти отличия сразу в сознании своём похотливым определяет и тут же начинает очень даже ими интересоваться. Вот, например, кто-нибудь возьмёт да заинтересуется бюстом и ходит потом вокруг своего интереса, как петух – с приседаниями. А сам всё языком цокает и на бюст глаз косит. А в транспорте – нет. Отличий не выявляет. Так, в сознании отмечает что-то походя. «Вот, думает, дура, штангу, наверное, тягает или стеарину для впалой груди не пожалела». А раз так думает, то особо и не интересуется. Что называется, скользит по поверхности, а так чтобы вглубь – нет. Не затащишь на аркане. Жестокий транспорт …. Правда, некоторые юмористы считают, что особи, в обычной, внетранспортной жизни причисляющие себя к сильному полу, не уступают сидячих мест особям слабого пола исключительно из гуманных целей: мол, мадам, я бы уступил Вам место, но если бы вы знали кто до этого на нём сидел …, такой грязный и вонючий бомжара …, нет, не могу допустить попадания в Ваш цветущий организм никаких заболеваний – всё принимаю на себя! Что ж, эта версия тоже имела бы право на существование, если не второй неоспоримый факт ….
Повсеместно наблюдаются ещё и случаи, когда особи, в обычной жизни причисляющие себя к сильному полу, оказываются проворней при входе в салон транспортного средства и быстренько погружают свои пятые точки на свободные места, а запоздавшие особи слабого (вне транспорта) пола, не глядя, плюхаются им на колени! И ничего …. Никто не возмущается и не обращает на это абсолютно никакого внимания. Так и едут. Одна особь на коленках у другой. И без всяких половых эмоций друг к другу. А в таком вот взаимном половом равнодушии как раз и состоит второй факт, подтверждающий абсолютную бесполость наших пассажиров. К примеру, молодой человек может оставаться плотно прижатым к молодой грудастой девице, что называется «во фрунт», достаточно долгое время, но никакого инстинкта к продолжению рода в нем даже не шевельнётся. Вот так …. Скажете, что он импотент? Навряд ли, хотя эта болезнь нынче распространена среди молодёжи. Так происходит только из-за того, что он – пассажир. Ведь в такой ситуации, возникшей вне транспорта, даже самый законченный импотент или же престарелый евнух уже начал бы обильно потеть и ёрзать различными частями тела. А этот стоит себе, как пень в лесу, или же и того круче – пытается всячески отдалиться от волнующей и волнующейся (в быту) женской плоти. Ну и что с него взять: пассажир – он и есть пассажир ….
Хотя в некоторых кругах на западе существует абсолютно противоположные мнения, связанные с поднятием «железного занавеса». Всё дело в том, что когда этот занавес зачем-то подняли, то к нам тут же стали наезжать простые иностранцы и ещё больше захламлять наш транспорт. В те времена, когда занавес был опущен, к нам ездили только дипломаты и шпионы, отличить которых друг от друга было невозможно. Но это были очень важные и хорошо одетые люди, от которых за версту разило дорогим коньяком и которые ездили исключительно на дорогих иномарках по нашим пустым, в те времена, с позволения сказать, дорогам. Ездили они себе, шаря по тайникам и оттягивались по конспиративным квартирам, никогда не перегружая наш работающий, как швейцарские часы, транспорт. А потом, из развёрстой пасти занавеса к нам хлынула всякая шелупонь и чуть было не довела наш столичный транспорт до коллапса. И именно эта шелупонь, вернувшись на родину, начала распространять слухи о гиперсексуальности нашего духовного народа. В этом разрезе показательным является интервью, взятое у какой-то американской студентки, транслированное по центральному телевидению в начале 90-х годов прошлого века. Только что выпавшая из вагона столичной подземки разгорячённая и растрёпанная американская девушка, томно закатывая глаза, с придыханием вещала в микрофон: «Это рюсский есть такой сексюальный пипл – им ошень понравиться прижаться и тереться друг друга даже в транспорт!» Этой доведенной в обычной столичной давке до оргазма американской сучке и в голову не могло прийти, что те, о кого она только что терлась во время поездки, были абсолютно стерильными гражданами и никакого возбуждения не испытывали. Как сказано у классиков – они были холодны и готовы к борьбе. И граждане-пассажиры будут оставаться таковыми, пока не покинут пределов вагона. Но этот факт недоступен для понимания иностранцами, а поэтому заграница полна нездоровых слухов об оригинальных привычках нашего непобедимого и высоконравственного народа.
Что-то тут речь всё больше ведётся про пассажиров и взаимоотношения полов, а почему же тогда рассказ так вызывающе называется? Причём здесь, позвольте спросить, яйца? Не волнуйтесь, как пелось в когда-то модном шлягере: «А где же эти яйца? Сейчас они появятся!» Появятся, главным образом потому, что далее предлагается рассмотреть очень интересную тему взаимоотношений между пассажирами и яйцами. Нет-нет, не подумайте ничего плохого и двусмысленного. Речь идёт именно о простых куриных яйцах, которые мы часто видим пылящимися на полках магазинов или обиженно взирающими на нас с рекламных транспарантов компании сотовой связи МТС. А зря они …. Так обиженно …. МТС-то с какой ведь целью их в свой логотип поместило: мол нам, профессионалам, очень сложно жить, обеспечивая доступное общение своим абонентам. Нам надо столько всякого разного оборудования закупить, вышек всюду натыкать и на них много чего повесить, да и потом ещё заставить всю эту технику совместно и слаженно работать! Ну а вы, абоненты отстойные, ничего этого не видите, от вас это всё за скорлупой внутри яйца спрятано. Образно выражаясь, вы, как потребители, видите только простое куриное яйцо и дрожите от предвкушения его съедения-общения. Или если ещё короче: мы вам удовольствия в виде разговоров, смс-ок и Интернета, а нам за это геморрой от процессов, текущих внутри яйца. Там же сложно всё – там жизнь зарождается! А вообще, если разобраться в этом досконально и с точки зрения справедливости – это праздная болтовня, конечно, и лукавство …. Можно даже сказать, что всё это откровенное враньё, но что поделаешь – так сейчас во всём мире принято. Каждый уважающий себя участник рыночных отношений стремится набить кейсы деньгами, изо всех сил изображая из себя альтруиста: мол, я тут в лепёшку за копейки разбиваюсь, лишь бы сделать вам что-то приятное, а вы ещё порой носы воротите. Брехня это всё чистой воды! При капитализме за копейки никто не работает – только за чистую прибыль, которая никогда, по определению, чистой не бывает. А российские нью-капиталисты вообще привыкли работать только за баснословную прибыль. Баснословная – это такая прибыль, которая не процентики какие-нибудь сверх затрат составляет, как на загнивающем западе, а разы. Российские нью-капиталисты очень не любят этого определения – «баснословный» (какие здесь могут быть басни? Пацаны чисто конкретно реальное бабло рубят! Или же варят лавэ …. Короче, делом они занимаются. И никаких басен Крылова. Особенно ни эта: «А вы друзья, как ни садитесь …»). В общем, не любят они, а поэтому всячески избегают употребления этого слова в своём скромном быту. Избегают, и это принуждает их повсеместно и стыдливо называть свои доходы сверхприбылью. Им кажется, что этот результат откровенного воровства так гораздо корректней звучит. Ну, что же, им, как говорится, виднее …. Или слышнее ….
Да, пора к яйцам возвращаться, а то придётся новый «Экономикс» для российской действительности писать. Так вот эти, казалось бы, простые и безобидные на вид яйца являются иногда источником наигрубейших конфликтов, возникающих в нашем и без того криминальном транспорте. Вот рассмотрим, к примеру, такой случай, произошедший в только что открывшемся бакинском метро в начале 70-ых годов прошлого века. (Для тех кто не в курсе: Баку – это столица солнечного Азербайджана. Только очень прошу, не надо говорить «Азиберджан», как вторили друг другу все наши партийные вожди, вплоть до Горбачёва включительно). Поскольку такой вид транспорта как метро был тогда в диковинку, вагоны на конечных станциях «Нефтчиляр» и «Баксовет» забивались до отказа не людьми, спешащими куда-либо по делу, а преимущественно любопытствующими гражданами, горячо желающими с ветерком прокатиться на новой «шайтан арбе» по недавно вырытым под «городом ветров» подземельям. И не важно, что виды из больших окон откровенно не радовали глаза людей, привыкших к колоритным краскам юга. Что и говорить, чёрные толстые пучки кабелей, бесконечными змеями бегущие по серым стенам тоннелей, с непривычки представляют собой удручающую картину. Но главным было то, что теперь пропадала необходимость по часу тащиться с окраин города в неуклюжих и прокуренных львовских автобусах куда-нибудь в центр или на знаменитую Бакинскую набережную. Да-да, тут нет опечатки: не знаю, как там сейчас, но в те далёкие времена в Баку у мужчин была привычка курить в наземном транспорте (женщины в Баку открыто тогда не курили, если бы женщина закурила где-нибудь на улице, её тут же бы приняли за бесплатную проститутку со всеми вытекающими отсюда последствиями, помноженными на известную похотливую горячность южного темперамента). Помня о своей привычке, бакинские мужчины никогда не опускались до того, чтобы курить на остановках общественного транспорта в ожидании оного, но когда этот транспорт, наконец, подъезжал, на мордах лиц мужчин появлялось очень строгое, не допускающее возражений выражение, свидетельствовавшее о желании во что бы то ни стало покурить. С этими надменными минами морд своих лиц мужчины всегда важно заходили в заднюю дверь автобусов и тут же принимались интенсивно дымить дешёвыми сигаретами и папиросами советско-болгарского производства. При этом они занимали всю заднюю площадку транспортного средства, не обращая никакого внимания на женщин, брезгливо морщивших свои горбатые южные носы на передней площадке транспортного средства и кашляющих там же детей). Поэтому метро, конечно, было чудом того застойного времени: одно дело целый час портить себе нервы и органы дыхания в душном и провонявшем никотином автобусе, а другое – за двадцать минут добраться до центра города, вдыхая прохладный и тщательно профильтрованный воздух метрополитена (попытки курения в сооружениях бакинского метрополитена были жёстко пресечены в самом зародыше). В те времена на фильтрах с вентиляторами не экономили, и на всех станциях метрополитена Советского Союза, будь то Москва или Тбилиси, было всегда прохладно и пахло специфическим, чуть резиновым «метровским» запахом.
Ну ладно, хватит исторических экскурсов, пора уже решительней приближаться к яйцам. А куда деваться, если рассказ так назван. Так вот, на одном из сооружений бакинского метрополитена, а конкретно на одной из конечных его станции «Нефтчиляр» (автор самолично наблюдал эту короткую историю и являлся косвенным её участником), стоял состав, который постепенно, но очень быстро заполнялся бегущими к нему с разных входов людьми. Время стоянки подходило к концу, и стенки вагонов к этому времени уже заметно округлились. Наконец в динамиках раздалось ставшее сейчас привычным: «Осторожно, двери закрываются, следующая станция …» и тут к последнему вагону поезда, спрыгнув где-то с пятой ступени эскалатора, очень быстрым бегом понёсся какой-то человек. Куда он так спешил? Тогда в столицах не было такой суеты и зверства в транспорте, как сейчас. Не было и ужасов, витающих над платформами. Может быть, гражданин подумал, что это последний на сегодня поезд? (Расписания движения поездов до сих пор ни в одном метрополитене ещё не повесили). Сейчас за давностью прошедших лет причин этой спешки уже не узнать. Можно только отметить, что в руках у человека была внушительных размеров советская продуктовая сетчато-матерчатая сумка, набитая …, да-да, теми самыми обычными куриными яйцами, о которых уже упоминалось в прологе. Торопливый гражданин ни за что не успел бы на этот поезд, если бы объявления о закрытии дверей и отправлении делались только на русском языке. Но они делались ещё и на азербайджанском, поэтому неуёмный гражданин, что называется, успел. Он умудрился втиснутся в последнюю дверь последнего вагона, держа сумку за спиной, и даже сподвигнулся выдавить место для своей драгоценной ноши (ну, так, чтобы случаем не защемило яйца безжалостными в своём автоматизме дверьми поезда). Совершив сей беспримерный на тот момент подвиг, гражданин расслабился, как-то раскис весь и удовлетворённо сощурил глаза в предвкушении быстрой и прохладной поездки.
Но тут, как в сказке, откуда ни возьмись, на перроне аккурат напротив последней двери последнего вагона нарисовалась бесформенная фигура какой-то бабищи (впоследствии никто не мог вспомнить, как это произошло: никто из пассажиров и работников станции не видел её сходящей с эскалатора или терпеливо ожидающей следующего поезда на платформе). Невзирая на свою полную бесформенность (невозможность сравнения ни с какой из известных в математике геометрических фигур), эта типично женская фигура обладала довольно внушительным весом (где-то килограмм сто тридцать – на ощупь). И ладно бы фигура эта просто так нарисовалась себе и осталась в состоянии полного статического покоя. Нет! Преодолев каким-то чудом мощные силы всемирного тяготения (в этот миг неожиданно оголившаяся кривизна линий гравитационного поля была видна невооружённым взглядом), она вдруг сорвалась с места и всей своей полной инерции массой устремилась внутрь вагона (через последнюю дверь последнего же вагона!) и сделала это! Ворвалась …!
Надо ли здесь писать о том, что раздался эшелонированный треск послойно лопающейся скорлупы, пол вагона тут же покрылся липкой биологической массой не вылупившихся птенцов куриного племени, а в сводах вагона заметались отборные матюги не в меру торопливого гражданина, с которого под тяжестью яичного содержимого начали медленно сползать штаны? Мне кажется, что ничего этого не надо. Всё это всем понятно и так. У каждого ведь собственное воображение имеется. Надо только привести фразу, которую надменным тоном выдавила из себя стотридцатикилограммовая фигура, когда в вагоне наступила относительная тишина, слегка нарушаемая шорохом разом потяжелевших штанов, сползающих со скользких ягодиц потерпевшего неудачу гражданина. В течение этой недолгой паузы между потоками матюгов, фигура успела принять просто немыслимую для своей бесформенности грандиозную позу и безапелляционно заявить низким, полным искреннего презрения внутриутробным голосом буквально следующее: «Между прочим, нормальные мужики яйца всегда спереди носят!» Выразив таким образом сожаление о случившемся, фигура тут же презрительно-спесиво отвернулась от потерпевшего. При этом надо отметить, на морде её многоэтажного лица не дрогнула ни одна из многочисленных складок. Вновь в эфире грянули матюги. Но на этот раз они продолжались не так долго, как это было сразу после потери гражданином сразу всех яиц одновременно. Осознав, наконец, весь комизм ситуации, пассажиры вагона грохнули громким и неудержимым подобием хохота, порой переходящим в истеричные по своему накалу овации. Грохнули и заглушили лишённую всяческой внутренней культуры грубую матершину, исходящую от потерпевшего. И такое вот возникшее на транспорте безобразие, вызванное всеобщим весельем (а это было, действительно, полным безобразием и, чтобы убедиться в этом самим, не поленитесь и прочитайте на досуге «Правила пользования метрополитеном», не пожалеете, получите большое удовольствие от этого, полного техногенных кошмаров бестселлера) продолжалось до самой конечной станции «Баксовет». Говорят, что там даже дежурила вызванная кем-то из вышедших раньше сердобольных пассажиров скорая помощь, а когда этот злополучный поезд достиг конечной точки своего маршрута, сразу нескольких пассажиров врачи были вынуждены в срочном порядке госпитализировать с нервными расстройствами различной степени тяжести, а одному особо смешливому гражданину даже пришлось в ещё более срочном порядке тут же заштопать живот. И вряд ли это был тот гражданин, которому разбили яйца. Тому было точно не до смеха. Но всё это только предположения. А могло случиться и так, что это был как раз тот гражданин с разбитыми яйцами, а травма живота у него образовалась совершенно по другой причине. Может эта травма была результатом столкновения гражданина со статридцатикилограммовым небесным телом. До конца не ясно. Ведь финала этой короткой истории автору увидеть так и не удалось – ему надо было обязательно выйти на предпоследней остановке.
А другая история, в которой были замешаны всё те же яйца, случилась в переполненном столичном автобусе. И автор тоже был её невольным свидетелем. Развивалась эта история по следующему сценарию. Нет, сценариев конечно никто заранее не писал, как-то само всё получилось. И получилось вот как.
Ехал себе этот большой столичный автобус по улицам столицы и ехал. Довольно спокойно так перемещался себе он по своему обычному маршруту и иногда останавливался там, где это было предусмотрено тем же маршрутом, утверждённым высочайшими лицами в столичном правительстве. Останавливался иногда автобус и автоматически открывал свои многочисленные двери одновременно, потому что не было ещё в те далёкие времена в наземном транспорте такого гениального в своей изощрённой антигуманности лужковского изобретения, как сочетание валидатора и турникета (слышите, какие гадкие на слух слова? Одно созвучно слову «ликвидатор», а втором есть что-то созвучное «кастету» или, ещё того хуже, «пистолету»). Так вот, открывал автобус одновременно свои двери и заранее морщился из-за врождённого чувства брезгливости к пассажирам. Морщился и запускал в свою терпеливую нутрь очередную порцию этих озверевших от ужаса окружающей действительности подонков, которые всегда тащили в салон чуждые и неприятные автобусу вещи. Кто затаскивал пожухлую листву на треснувших от времени подошвах своих импортных ботинок, кто захламлял салон предметами только, что купленной мебели, а отдельные беспредельщики даже умудрялись вламываться в салон с большими западными холодильниками наперевес. И всё это приводило к загрязнению и преждевременному износу автобусного салона. Конечно, кому такое может понравится? Но в тот раз всё было очень спокойно.