Авидроны переглянулись.
– Мы живы? Это странно, – усмехнулся Идал.
– Мы живы и свободны! – произнес ДозирЭ.
– Идите же! – поторопил Твеордан.
Авидроны двинулись к выходу. Зрители встали и восторженными возгласами, со слезами на глазах прощались с лучшими капроносами, которых когда-либо видели.
– Почему ты плачешь? – спросил Сейран Назрисуса. – Ведь авидроны – наши враги.
– Потому и плачу, что они наши враги, – отвечал Назрисус.
Авидроны мчались по улицам в окружении отряда телохранителей самого Твеордана. Иргамовским воинам было строго наказано вывести пленников за пределы города и отпустить.
У городских ворот кавалькаду встретили не меньше сотни вооруженных всадников. Их лица были скрыты за решетчатыми забралами шлемов, а принадлежность к какому-либо отряду определить было невозможно. Они были настроены самым решительным образом.
– Что вам нужно? – спросил айм из свиты Твеордана.
– Отдайте нам авидронов и возвращайтесь с миром. Скажете Твеордану, что отпустили пленников.
– Это невозможно, – отвечал сотник.
– Тогда вы умрете!..
Воины сошлись в схватке. Началось сражение, где нападавшие атаковали с неслыханной яростью, а защищавшиеся с ожесточением отбивались, нанося противнику немалый урон.
Телохранители Твеордана оттеснили авидронов назад, в глубь своего отряда, в безопасное место, и троим друзьям оставалось лишь с удивлением наблюдать за сражением между самими иргамами.
– Эй, авидроны, – позвали из-за угла.
ДозирЭ обернулся и увидел босоногого мальчишку в поношенной перевязи.
– Чего тебе? – спросил грономф.
– Я Софк и работаю точильщиком мечей в Ристалище. Меня послал Мемрик. Следуйте за мной.
– Почему мы должны доверять тебе? – спросил ДозирЭ.
– Потому что иначе вас просто убьют. Если у вас есть другой выход, можете воспользоваться им, – нагло отвечал не по годам умный Софк.
Авидроны оглянулись. Телохранители продолжали биться с неизвестным отрядом и не обращали на пленников никакого внимания.
– Что ж, веди нас, – сказал ДозирЭ.
Мальчишка с быстротой молнии бежал по узким каменным улочкам, сворачивая то направо, то налево. Лишь мелькали его грязные пятки. Авидроны подстегивали своих ленивых лошадей, едва поспевая за юным бегуном.
Неожиданно из-за поворота показался дворец Мемрика. Воины въехали в узкую калитку в высокой стене, спрятанную от глаз прохожих, и оказались на небольшом манеже, покрытом мелкой каменной крошкой, над которым завис огромный шар матри-пилоги, в безуспешной попытке оторвать от земли небольшую привязанную к нему корзину.
Монолитаи открыли рты.
– Я рад вас видеть живыми, – сказал Мемрик за спиной авидронов. – Этот воздушный шар предназначался для подарка наместнику города, теперь же я дарую его вам.
Воины спешились.
– Почему ты нам помогаешь? – спросил Идал.
– Потому что вы достойны быть свободными. Летите против солнца, прямо по ветру, который вам и нужен, а когда солнце погаснет, держитесь левее Хомеи. А сейчас эгоу, и пусть поможет вам Слепая Дева.
Авидроны поблагодарили распорядителя боев и поднялись в корзину. Не успели они осмотреться, как слуги обрубили канаты и корзина, дернувшись, взмыла в поднебесье. Ветер ударил в паруса матри-пилоги и с силой понес ее прочь.
ДозирЭ и Идал, пытаясь справиться со страхом высоты, принялись управлять парусами. Тафилус же лег на дно корзины, потому что был серьезно ранен. Внизу остался дворец Мемрика и жилища горожан. Вот показались и городские ворота, где продолжали сражаться конные воины. Завидев воздушный шар, циниты остановились и, как завороженные, долго провожали глазами полет небесного корабля.
На дороге, ведущей из города, стоял одинокий всадник. «Дэвастас!» – воскликнул ДозирЭ. Всадник заметил странную тень, бегущую по земле и поднял голову. ДозирЭ не удержался и помахал ему рукой. Дэвастас выхватил меч и погрозил воину.
– Помни, авидрон, мы еще встретимся! – закричал он.
– Надеюсь! – опять ответил ДозирЭ, но, похоже, его слова унес ветер.
Вскоре и иргамовский город, и одинокий всадник скрылись за горизонтом.
Глава 19. Авидрония должна быть наказана
– Мы живы? Это странно, – усмехнулся Идал.
– Мы живы и свободны! – произнес ДозирЭ.
– Идите же! – поторопил Твеордан.
Авидроны двинулись к выходу. Зрители встали и восторженными возгласами, со слезами на глазах прощались с лучшими капроносами, которых когда-либо видели.
– Почему ты плачешь? – спросил Сейран Назрисуса. – Ведь авидроны – наши враги.
– Потому и плачу, что они наши враги, – отвечал Назрисус.
Авидроны мчались по улицам в окружении отряда телохранителей самого Твеордана. Иргамовским воинам было строго наказано вывести пленников за пределы города и отпустить.
У городских ворот кавалькаду встретили не меньше сотни вооруженных всадников. Их лица были скрыты за решетчатыми забралами шлемов, а принадлежность к какому-либо отряду определить было невозможно. Они были настроены самым решительным образом.
– Что вам нужно? – спросил айм из свиты Твеордана.
– Отдайте нам авидронов и возвращайтесь с миром. Скажете Твеордану, что отпустили пленников.
– Это невозможно, – отвечал сотник.
– Тогда вы умрете!..
Воины сошлись в схватке. Началось сражение, где нападавшие атаковали с неслыханной яростью, а защищавшиеся с ожесточением отбивались, нанося противнику немалый урон.
Телохранители Твеордана оттеснили авидронов назад, в глубь своего отряда, в безопасное место, и троим друзьям оставалось лишь с удивлением наблюдать за сражением между самими иргамами.
– Эй, авидроны, – позвали из-за угла.
ДозирЭ обернулся и увидел босоногого мальчишку в поношенной перевязи.
– Чего тебе? – спросил грономф.
– Я Софк и работаю точильщиком мечей в Ристалище. Меня послал Мемрик. Следуйте за мной.
– Почему мы должны доверять тебе? – спросил ДозирЭ.
– Потому что иначе вас просто убьют. Если у вас есть другой выход, можете воспользоваться им, – нагло отвечал не по годам умный Софк.
Авидроны оглянулись. Телохранители продолжали биться с неизвестным отрядом и не обращали на пленников никакого внимания.
– Что ж, веди нас, – сказал ДозирЭ.
Мальчишка с быстротой молнии бежал по узким каменным улочкам, сворачивая то направо, то налево. Лишь мелькали его грязные пятки. Авидроны подстегивали своих ленивых лошадей, едва поспевая за юным бегуном.
Неожиданно из-за поворота показался дворец Мемрика. Воины въехали в узкую калитку в высокой стене, спрятанную от глаз прохожих, и оказались на небольшом манеже, покрытом мелкой каменной крошкой, над которым завис огромный шар матри-пилоги, в безуспешной попытке оторвать от земли небольшую привязанную к нему корзину.
Монолитаи открыли рты.
– Я рад вас видеть живыми, – сказал Мемрик за спиной авидронов. – Этот воздушный шар предназначался для подарка наместнику города, теперь же я дарую его вам.
Воины спешились.
– Почему ты нам помогаешь? – спросил Идал.
– Потому что вы достойны быть свободными. Летите против солнца, прямо по ветру, который вам и нужен, а когда солнце погаснет, держитесь левее Хомеи. А сейчас эгоу, и пусть поможет вам Слепая Дева.
Авидроны поблагодарили распорядителя боев и поднялись в корзину. Не успели они осмотреться, как слуги обрубили канаты и корзина, дернувшись, взмыла в поднебесье. Ветер ударил в паруса матри-пилоги и с силой понес ее прочь.
ДозирЭ и Идал, пытаясь справиться со страхом высоты, принялись управлять парусами. Тафилус же лег на дно корзины, потому что был серьезно ранен. Внизу остался дворец Мемрика и жилища горожан. Вот показались и городские ворота, где продолжали сражаться конные воины. Завидев воздушный шар, циниты остановились и, как завороженные, долго провожали глазами полет небесного корабля.
На дороге, ведущей из города, стоял одинокий всадник. «Дэвастас!» – воскликнул ДозирЭ. Всадник заметил странную тень, бегущую по земле и поднял голову. ДозирЭ не удержался и помахал ему рукой. Дэвастас выхватил меч и погрозил воину.
– Помни, авидрон, мы еще встретимся! – закричал он.
– Надеюсь! – опять ответил ДозирЭ, но, похоже, его слова унес ветер.
Вскоре и иргамовский город, и одинокий всадник скрылись за горизонтом.
Глава 19. Авидрония должна быть наказана
Когда по всему материку разгорались пожары раздоров, когда целые народы теряли свободу и независимость, когда бешеные орды дикарей стирали с лица земли города и страны, когда гибли цивилизации, поверженные более сильными цивилизациями, в то время не было места на материке тише и безопаснее, чем Берктоль.
Четырехсоттысячное союзническое войско и мощный флот оберегали покой Великих Юзофов и их благодарных подданных. Расположив часть сил вдоль границ, где тянулись линии сложных укреплений, армии готовы были в любой момент не только защитить пределы своей страны, но без промедления выступить и в дальний поход. В могучих приграничных крепостях, оседлавших дороги, укрепились крупные надежные гарнизоны, набранные из жителей Берктоля. Так что в белокаменных городах в глубине страны ворота вообще не запирались, а из-за отсутствия свободной земли горожане уже давно селились за городскими стенами, ничего не опасаясь.
Впрочем, в Берктоле был всего один по-настоящему большой город. Город, где проживало около полумиллиона человек всех известных народностей. Город, который утопал в роскоши дворцов и храмов и славился богатейшими лавками, торговыми форумами, купальнями, Ристалищами, Цирками, Театрами, Библиотеками и Тхелосаллами. Город еще совсем молодой, но быстро разросшийся и буйно расцветший. И назывался он Берктоль, в точности так же, как и вся эта территория.
Более ста лет назад пятнадцать великих империй объединились в могущественный союз, чтобы, прежде всего сообща, препятствовать нашествию на материк флатонов, населяющих остров Нозинги. В том числе и для этой цели союзники откупили у местных племенных вождей обширные земли в долине реки Бантики и основали общую страну – Берктоль, заложив одноименную столицу.
Считалось, что земли для страны и ее городов выбраны как нельзя лучше. Военачальники предполагали, что флатоны будут высаживаться на континент не у Алинойских гор, а со стороны Кошачьего моря, откуда беспрепятственно проникнут в центр континента и дойдут до самого Яриадского моря. Оттуда им откроется свободный путь и к Вантике с ее широчайшим раздольем и золотоносными отвалами, и к Бидунийскому морю с его прибрежными полисами, и к процветающей Авидронии. Берктоль, его укрепления и крепости, его большие сводные армии и должны были остановить флатонов на реке В антике и воспрепятствовать их дальнейшему продвижению.
Помимо угрозы флатонов, союзники имели еще много веских оснований для объединения своих усилий. Во-первых, это был страх перед другими внешними нашествиями, быть может не такими крупными, но тоже сулящими немало бед и забот. Так было уже не раз, когда на исконные земли, преодолев океан или перейдя Этарузкий перешеек, соединяющий континент с другим малоисследованным материком, высаживались ужасные полчища чужаков, многочисленных и невероятно жестоких. Во-вторых, Берктоль замышлялся и как средоточие коллективной власти, перекрестие торговых путей, религиозный и культурный центр континента.
Правители крупных территорий понимали, что в тяжелейшей обстановке бесконечных угроз им в одиночку не выжить. Удивительно, но в то страшное время великих потрясений: войн, эпидемий, религиозных столкновений и не поддающихся описанию стихийных бедствий, а еще всеобщего одичания, когда воинствующие примитивные племена заполонили континент и устроили вакханалию на обломках древнейших цивилизаций, общественная и политическая мысль внезапно расцвела как никогда. Передовые идеи мыслителей о едином военном, культурном и торговом пространстве, несомненно, опережающие время, услышали наиболее образованные правители, и ойкумена вдруг объединилась.
Дерзкий замысел удался. Берктоль предотвратил нашествие флатонов, воспрепятствовал двум внешним вторжениям, союзнические армии неоднократно оказывали поддержку дружественным странам, подвергшимся агрессии. Берктоль стал центром ремесла, торговли, искусства, знаний. Великие Юзофы Шераса создавали законы, по которым следовало жить людям, поселениям, городам и странам. Непослушные интолы и вожди преследовались и наказывались. И наконец, Берктоль защищал слабые, невоинственные народы, получая от них плату продуктами их труда – золотом, рудой, мрамором, хлебом, скотом, вином, маслом, мясом, тканями, онисом.
Через сто лет Берктоль стал богатейшим государством континента, а Берктольский союз объединял двести восемьдесят стран, свободных городов и племен. Все они платили ежегодный взнос, а их лучшие отряды входили в огромную союзническую армию, стоявшую укрепленными лагерями в семнадцати разных землях.
В городе Берктоле изначально разместили добровольных переселенцев из стран-союзников: авидронов, яриадцев, плазерийцев, сердесцев, иргамов, медиордессцев, штрихсвандцев. Впоследствии к ним присоединились представители местных народностей. Во времена запрета на рабовладение и работорговлю в Берктоле оказались тысячи беглых рабов. Многие воины успевали обзавестись семьями и по окончании службы оставались здесь насовсем.
Берктоль всегда был привлекательным местом для ищущих еду, кров и защиту, для тхелосов, художников, зодчих, для трудолюбивых мастеровых, для всевозможных корыстолюбцев: торговцев, менял и содержателей акелин. А еще сюда съезжались авантюристы со всего континента в поисках легкой наживы, а за ними – толпы мечтательных, а чаще чванливых и глупых юнцов из знатных семей: сыновей богатейших эжинов, вождей и даже интолов.
Вся эта разноликая, разноязыкая масса людей постепенно смешалась, породив новую свободолюбивую народность. А попутно образовался и новый язык – берктольский, соединив в себе в самых невероятных пропорциях все существующие наречия, так что тхелосам только и осталось, что его записать.
В сто третьем году Берктоль называли городом тысячи дворцов. Весь его центр и многие другие кварталы занимали великолепные дома богатейших горожан: берктольских росторов, торговцев, владельцев земельных угодий, военачальников. Но самые величественные дворцы принадлежали правителям – участникам Берктольского союза. Ведь согласно Священной книге Берктольского союза каждому Великому Юзофу полагалось жилище, достойное интола. Размер строения, количество золота, на него потраченного, богатство отделки, роскошь росписей и убранство покоев, имя зодчего, имена привлекавшихся художников и скульпторов – всё это говорило о значимости Юзофа, его весе в Совете, определяло силу и могущество правителя его страны. Дворец каждого представителя был не просто дворцом для жилья, услад или посольских пиршеств, он являлся прежде всего лицом государства, показателем его военной мощи, богатства, благополучия. Поэтому ничего странного нет в том, что интолы состязались в величии и красоте форм своих дворцов, растрачивая на достройки и переделки горы золота и других бесценных материалов.
Так, великолепный авидронский дворец изначально занимал два размера земли, имел четыреста помещений и был украшен одной тысячью скульптур и картин. По истечении ста лет он превратился в дворцовый комплекс, едва ли уступающий какому-либо зданию Берктоля. Он занимал уже двенадцать размеров земли, состоял из двух с половиной тысяч помещений, а работы скульпторов и художников, украшавшие его, не поддавались счету.
Поэтому можно было понять горечь Сафир Глазза, представителя бедного Эйпроса, когда он, даже став Главным Великим Юзофом Шераса, вынужден был жить в скромном дворце своего нищего правителя. Каждый день приходить в Совет, надевать золотую плаву с перевязью, управлять страной стран, вершить судьбы народов, распоряжаться тысячами золотых берктолей и, в конце концов, возвращаться в тесное убогое жилище, которое не могло сравниться даже с конюшнями авидронского дворца.
Сначала Сафир Глазз страдал, испытывал унижение, тайно завидовал, глухо ненавидел. Средств, которые выделялись его интолом на содержание представительства, хватало только на сотню слуг, небольшую свиту и два десятка лошадей. Но через год въедливый посланец Эйпроса обнаружил многочисленные бреши в Слезных заветах Священной книги и незамедлительно издал указ, по которому Главному Юзофу полагалось в год тысячу берктолей на различные нужды. После того как страсти улеглись, Сафир Глазз добился решения о строительстве нового здания Совета Шераса – великолепного дворца, украшенного во многих местах золотом, паладиумом и тектолитом, в котором значительная часть помещений отходила в пользование Главному Юзофу. Потом были еще празднества в его честь, памятники и стелы по всей стране, увековечивающие светлый лик, чеканный профиль на монете, почетное прозвище «Мудрейший» и многое другое. В конце концов, окончательно уверовав в собственное величие и убедившись в безнаказанности любого поступка, Сафир Глазз, сговорившись со многими и заполучив таким образом большинство, провел закон, по которому увеличил срок своего правления в Совете с пяти лет до двадцати пяти. Без права его смещения. Теперь он оказался на недосягаемой вершине, словно поднялся на матри-пилоге до самого поднебесья. Он и правда стал выше своего собственного интола, которому когда-то лобызал ноги. Он стал интолом всего Шераса. Он стал Богом! Главный Великий Юзоф всегда улыбался, когда вспоминал, как при этом трясло Великого Юзофа Авидронии и как плакал Великий Юзоф Медиордесс.
Сегодня Сафир Глазз находился в том привычном расположении духа, которое обычно сопутствует людям, незыблемо утвердившимся в желаемой роли. Он был умиротворен. Ничто теперь не могло поколебать его ровного благодушного настроения. Ни происки оставшихся врагов, достаточно приниженных, чтобы стоило на них обращать внимание. Ни величие авидронского и медиордесского дворцов, божественное великолепие которых значительно поблекло после строительства нового здания Совета. Ни проявляемое недовольство интола Эйпроса, который теперь ему и вовсе был не хозяин, а совсем как бы наоборот. Народ его любил, люди ему поклонялись. Всё вокруг теперь наполнилось отсветом его лучезарного сияния.
В Совете Шераса уже собрались все двести восемьдесят Юзофов. Они разместились на возвышающихся уступами каменных скамьях, вокруг тектолитовой площадки. Представители континентальных стран были, как и полагается, в золотых плавах и рубиновых венцах, а на руке у каждого висел кожаный мешочек с хоругвами – голосовательными палочками. У одних мешочек был худ, у других – спесиво раздувался.
Горели факельницы, слуги разносили охлажденный нектар с сушеной дыней и онисовые свитки для записей. Распорядители принесли Священную книгу, бережно положив ее в специальную нишу в стене. Подле этого места замерли два рослых меченосца в церемониальных доспехах Золотого отряда.
Сафир Глазз оглядел совещательную залу, удостоверившись, что всё происходящее соответствует ритуалам, описанным в Священной книге. В последнее время он стал ярым поборником соблюдения всех законов и самых ничтожных правил, особенно после того, как нанес оппозиции последний удар: переподчинил себе Золотой отряд – партикулу отборных воинов, предназначенную для охраны Совета Шераса и его представителей.
Слуги оправили перевязь на плече Главного Великого Юзофа, и он, с присущей ему благородной медлительностью, занял свое место недалеко от Священной книги.
Сафир Глазз не спешил, приглядываясь к присутствующим. Он с удовлетворением отметил, что большинство глаз, с которыми довелось столкнулся, приветствовали его появление, светились благодарным раболепием, готовностью к немедленному действию по его повелению. Несколько дружественных взоров откровенно выражали собачью преданность и одновременно о чем-то просили; видно, речь шла о каких-то обещанных благах в обмен на давно оказанные услуги. И только из нескольких «наидостойнейших» лож выглядывали сумрачные недовольные физиономии. То были бывшие столпы Берктольского союза: представители Авидронии, Медиордесс, Яриады Северной, Панайросов, едва ли способные сегодня как-то повлиять на принятие важных решений. Главный Великий Юзоф, чтобы его не заподозрили в предвзятости, начал с незначительных вопросов. Время от времени Великие Юзофы решали споры голосованием, вынимая из мешочков хоругвы и опуская их в красную либо синюю «чаши мудрости». Считальщики подводили итог и возвращали представителям палочки, каждому ровно столько, во сколько оценивалось его «достоинство», то есть его количество голосов. Например, Сафир Глазз как Главный Юзоф имел двадцать пять хоругв, авидронский представитель владел восемью, Юзоф Медиордесс – шестью. Многие хвастались тремя, двумя палочками, представители свободных городов, племен, маленьких или бедных стран имели, как правило, не больше одного хоругва. «Достоинство» каждого Юзофа исчислялось непросто: решающим в этом деле были размер вносимых ежегодных взносов и количество партикул в составе союзной армии. Так, имея восемь хоругв, Авидрония ежегодно доставляла в Берктоль двадцать пять тысяч берктолей золотом и содержала в составе объединенного войска целую эрголу (армию) общей численностью в шестьдесят одну тысячу человек.
Когда с малосущественными делами покончили, Сафир Глазз прочитал онис из Иргамы от подавленного горем интола Тхарихиба. В нем содержалась жалоба на его соседа – авидронского Инфекта, который вероломно вторгся в пределы страны, разрушил многие города, а население обратил в рабство. Особенно всех поразил пример с некой иргамовской деревней, в которую вошла тяжеловооруженная авидронская партикула. Несмотря на согласие совета рода пропустить отряды и предоставить всё необходимое, воины сожгли хижины и перебили население, включая стариков, женщин и детей.
Сафир Глазз читал послание с чувством, делая вид, что он глубоко потрясен. Когда он закончил, в залу ввели свидетеля – крепкого мужчину в грубой одежде из шкур, похожего на горца. Его лицо было обветрено, взгляд горел, губы презрительно кривились. Более всего он походил на мелкого племенного вождя, о чем говорила воинственная поза, независимое поведение и некоторые детали одежды. Мужчина встал посреди амфитеатра, широко расставив ноги, будто находился на нетвердой почве.
Главный Юзоф поднялся со своего места и подошел к свидетелю. Конечно, он поступил достаточно опрометчиво: и без того маленький, он рядом с горцем показался хилым тщедушным коротышкой.
– Ты понимаешь берктольский язык? – спросил Сафир Глазз, высоко задрав голову.
– Да, – кивнул человек в одежде из шкур.
– Хорошо. Как тебя зовут?
– Бредерой.
– Ты обещаешь говорить честно?
– В нашем племени за обман полагается изгнание, – оскорбился Бредерой.
– Ты помнишь, что произошло с твоей деревней?
– Да. Я был тому свидетель. Из леса пришли пешие и конные воины в тяжелых доспехах. Их было также много, как травы на склонах наших гор. Совет рода решил не оказывать сопротивления и вышел навстречу с дарами и добрыми словами. Но чужаки не послушали старцев, напали на деревню и перебили всех жителей до единого. Я чудом спасся…
В амфитеатре поднялся шум. Сафир Глазз жестом остановил разговоры.
– Ты помнишь, как напавшие воины были одеты, на каком языке говорили? Можешь ли ты сказать, кто они были? Может быть, ты прочитал, если умеешь читать, надписи на знаках отрядов?
– Это были авидроны. Кто их не знает?
– Ты уверен?
– Конечно. Они говорили по-авидронски, а на их знамени была надпись авидронскими буквами.
– Какая?
– «Неуязвимые».
– Благодарю тебя, храбрый селянин. Ты очень нам помог. Можешь идти.
Бредерой удалился, получив у выхода отобранный кинжал и с радостью вернув его обратно в ножны. В помещении еще долго стоял острый козлиный запах, смешанный с тончайшими ароматами, идущими от благородных мужей.
Сафир Глазз остался стоять в центре залы. Тут он воздел руки и с блеском произнес пламенную речь, которая сопровождалась гулом одобрения.
– Видите, о Великие Юзофы, что происходит? А ведь я вас предупреждал. Сначала мы допустили, чтоб Авидрония где мечом, где обманом подчинила себе гордые племена маллов. Потом мы в должной мере не отреагировали на многократное нарушение ею Третьего согласования границ государств – великого закона, приведшего к всеобщему миру на континенте. Но ведь не секрет, что только при правлении Алеклии – этого кровавого тирана, Авидрония увеличила свою территорию едва ли не на треть. Уничтожены десятки племен, согнаны с насиженных мест целые народы. Кругом появились авидронские поселения. Где ни ступишь, там авидронская застава, код, крепость. Мирные кочевники-скотоводы племя за племенем покидают облюбованные пастбища в страхе перед разорением, рабством, насильственной смертью. Население близлежащих стран: Дормы, Союза Четырех, Деги, многих свободных городов – живет в ожидании появления авидронских захватчиков. А вместе с ними, как и всегда, придет голод, насилие и позор пленения.
Но если вы думаете, что Алеклии этого достаточно, вы ошибаетесь. Авидронские партикулы оправляются в самые дальние походы и покоряют народы за сотни переходов от своих жилищ. Жалуются коловаты, стесоны, бедлумы, эйселлы. Только что мы узнали, что опасность грозит мирной Лидионезе. Лидионезе! А ведь до нее пешим движением не менее ста пятидесяти дней пути.
Во многих случаях, как и в этом, Алеклия посылает армии под предлогом защиты оскорбленных народов. Но давайте спросим себя, разве не Берктоль призван защищать население стран от посягательств агрессоров? Разве не для этого создан Берктольский союз?
Я знаю, что хочет сказать Великий Юзоф от Авидронии, которому я хотел бы напомнить, что, перебивая меня, он нарушает Слезные заветы Священной книги. Он хочет поведать о разнообразных соглашениях, касающихся военной защиты, которые были подписаны между его страной и многими континентальными правителями. Но разве не Берктольский союз, существуя на общее благо, должен получать доходы от покровительства малым народам? И разве мы не знаем, как авидроны заключают эти соглашения? Путем угроз, запугивания, самого грязного шантажа. Мстительный воинственный народ не гнушается никакими способами. Все помыслы только об одном – наполнить доверху золотом подвалы своего грономфского дворца.
Рабы, поставляемые Алеклией, заполонили все невольничьи рынки. Это не рожденные в рабстве люди, нет, это невольники, обращенные в рабство расчетливыми завоевателями. При этом сами авидронские народные собрания рабства не признают, оно запрещено во всех авидронских землях.
Даже флатоны с острова Нозинги жалуются на Алеклию и просят у нас помощи. Авидроны возвели огромную крепость в Алинойских горах – Дати Ассавар, из-за чего теперь нельзя, высадившись в заливе Обезьян, попасть в Междуречье…
Тут авидронский Юзоф опять не сдержался и выкрикнул:
– Что делать флатонам в Междуречье? Недостаточно ли опустошенного побережья?
– О сыны Шераса! – продолжал Сафир Глазз. – Теперь вы видите, что даже весь авторитет Берктольского союза Алеклии не указ. И оскорбительные выкрики авидронского представителя тому ярчайший пример…
Главный Великий Юзоф говорил еще долго. Когда он закончил, более половины участников Совета вскинули правые руки, соглашаясь с его речью. Даже на скамье молчальников, которым было запрещено говорить и выражать свои чувства, возникло запретное оживление, подогреваемое представителем Иргамы. Только Юзофы Медиордесс, Яриады Северной и Панайросов рассерженно затопали ногами. Но эти звуки потонули в одобрительном гуле.
Попросил слова авидрон, и некоторое время шли жаркие споры, можно ли выступать нарушителю заветов Священной книги. Наконец сам Сафир Глазз высказался за то, чтобы выслушать оправдания представителя Авидронии, тем самым немало озадачив своих верных сторонников.
Авидрон вышел на середину и гневным взором обвел трибуны, заставив немало глаз виновато потупиться. Многие при этом испытали гнетущее предчувствие беды, ибо слово «Авидрония» только Главный Великий Юзоф научился произносить без почтения и невольного трепета.
– Эгоу, Великие Юзофы. Многие из вас не помнят истории. А те, кто помнят, не извлекают из нее уроков. Возможно, они думают, что история – это выдумка бродячих сказителей или приукрашенные слова придворных летописцев. И они ошибаются.
Я должен напомнить вам, рэмы, как сто три года назад Авидрония, почувствовав великую опасность со стороны ужасных флатонов, объединила вокруг себя дружественные народы. Был создан Берктольский союз, был основан Берктоль, огромная союзная армия. Половину всего золота и треть всех воинов предоставила Авидрония. Берктоль спас континент от флатонов и от других захватчиков. Многие страны, города и самостоятельные поселения до сих пор существуют только благодаря этому, а их представители сидят сейчас передо мной лишь потому, что именно авидронское золото и авидронские циниты спасли их предков от рабства и смерти.
Но вот прошло столетие. Вместо пятнадцати Юзофов, двести восемьдесят представителей входят в Берктольский союз. Вы скажете: разве это плохо, что народы объединяются? И я отвечу: вовсе нет. Но почему вы напрочь забыли о заслугах Авидронии, страны, на деньги которой Берктоль был создан, страны, которая вложила за всё это время золота больше, чем вы, вместе взятые? Или вам больше не нужна Авидрония? Не нужны Медиордесс, Яриада Северная, Панайрос?.. Или вы решили, что ваши города защитит от злобных орд беднейший Эйпрос или город «Черных жрецов», который в состоянии содержать не более трех тысяч скверных воинов?
Авидрония в голосовании всегда обладала четвертью голосов Совета. И это было справедливо, потому что ее взносы и партикулы составляли не меньше четверти. Но сейчас только один представитель Эйпроса имеет двадцать пять хоругв. А ведь Эйпрос четыре года не присылал золота и войск, и Сафир Глазз, пусть даже он и Главный Великий Юзоф, должен сидеть на скамье молчальников.
Как можно было настолько извратить Слезные заветы Священной книги, которая, кстати, и писалась-то авидронскими тхелосами? Как могло случиться, что страны, основавшие Берктольский союз, поднявшие все эти города, крепости, укрепления, имеют голосов не более десятой части? А ведь каждый пятый берктолец – потомок авидрона! Каждый четвертый житель Берктоля имеет яриадские корни!
Юзоф сделал паузу, чтобы чуть успокоиться и вздохнуть. В амфитеатре повисло напряженное молчание. Слышно было, как за стеной смеются слуги. Кто-то уперся глазами в пол, кто-то боязливо посматривал на Сафир Глазза, который внешне казался спокойным и даже благодушным, но сжимал до боли переплетенные пальцы рук.
Четырехсоттысячное союзническое войско и мощный флот оберегали покой Великих Юзофов и их благодарных подданных. Расположив часть сил вдоль границ, где тянулись линии сложных укреплений, армии готовы были в любой момент не только защитить пределы своей страны, но без промедления выступить и в дальний поход. В могучих приграничных крепостях, оседлавших дороги, укрепились крупные надежные гарнизоны, набранные из жителей Берктоля. Так что в белокаменных городах в глубине страны ворота вообще не запирались, а из-за отсутствия свободной земли горожане уже давно селились за городскими стенами, ничего не опасаясь.
Впрочем, в Берктоле был всего один по-настоящему большой город. Город, где проживало около полумиллиона человек всех известных народностей. Город, который утопал в роскоши дворцов и храмов и славился богатейшими лавками, торговыми форумами, купальнями, Ристалищами, Цирками, Театрами, Библиотеками и Тхелосаллами. Город еще совсем молодой, но быстро разросшийся и буйно расцветший. И назывался он Берктоль, в точности так же, как и вся эта территория.
Более ста лет назад пятнадцать великих империй объединились в могущественный союз, чтобы, прежде всего сообща, препятствовать нашествию на материк флатонов, населяющих остров Нозинги. В том числе и для этой цели союзники откупили у местных племенных вождей обширные земли в долине реки Бантики и основали общую страну – Берктоль, заложив одноименную столицу.
Считалось, что земли для страны и ее городов выбраны как нельзя лучше. Военачальники предполагали, что флатоны будут высаживаться на континент не у Алинойских гор, а со стороны Кошачьего моря, откуда беспрепятственно проникнут в центр континента и дойдут до самого Яриадского моря. Оттуда им откроется свободный путь и к Вантике с ее широчайшим раздольем и золотоносными отвалами, и к Бидунийскому морю с его прибрежными полисами, и к процветающей Авидронии. Берктоль, его укрепления и крепости, его большие сводные армии и должны были остановить флатонов на реке В антике и воспрепятствовать их дальнейшему продвижению.
Помимо угрозы флатонов, союзники имели еще много веских оснований для объединения своих усилий. Во-первых, это был страх перед другими внешними нашествиями, быть может не такими крупными, но тоже сулящими немало бед и забот. Так было уже не раз, когда на исконные земли, преодолев океан или перейдя Этарузкий перешеек, соединяющий континент с другим малоисследованным материком, высаживались ужасные полчища чужаков, многочисленных и невероятно жестоких. Во-вторых, Берктоль замышлялся и как средоточие коллективной власти, перекрестие торговых путей, религиозный и культурный центр континента.
Правители крупных территорий понимали, что в тяжелейшей обстановке бесконечных угроз им в одиночку не выжить. Удивительно, но в то страшное время великих потрясений: войн, эпидемий, религиозных столкновений и не поддающихся описанию стихийных бедствий, а еще всеобщего одичания, когда воинствующие примитивные племена заполонили континент и устроили вакханалию на обломках древнейших цивилизаций, общественная и политическая мысль внезапно расцвела как никогда. Передовые идеи мыслителей о едином военном, культурном и торговом пространстве, несомненно, опережающие время, услышали наиболее образованные правители, и ойкумена вдруг объединилась.
Дерзкий замысел удался. Берктоль предотвратил нашествие флатонов, воспрепятствовал двум внешним вторжениям, союзнические армии неоднократно оказывали поддержку дружественным странам, подвергшимся агрессии. Берктоль стал центром ремесла, торговли, искусства, знаний. Великие Юзофы Шераса создавали законы, по которым следовало жить людям, поселениям, городам и странам. Непослушные интолы и вожди преследовались и наказывались. И наконец, Берктоль защищал слабые, невоинственные народы, получая от них плату продуктами их труда – золотом, рудой, мрамором, хлебом, скотом, вином, маслом, мясом, тканями, онисом.
Через сто лет Берктоль стал богатейшим государством континента, а Берктольский союз объединял двести восемьдесят стран, свободных городов и племен. Все они платили ежегодный взнос, а их лучшие отряды входили в огромную союзническую армию, стоявшую укрепленными лагерями в семнадцати разных землях.
В городе Берктоле изначально разместили добровольных переселенцев из стран-союзников: авидронов, яриадцев, плазерийцев, сердесцев, иргамов, медиордессцев, штрихсвандцев. Впоследствии к ним присоединились представители местных народностей. Во времена запрета на рабовладение и работорговлю в Берктоле оказались тысячи беглых рабов. Многие воины успевали обзавестись семьями и по окончании службы оставались здесь насовсем.
Берктоль всегда был привлекательным местом для ищущих еду, кров и защиту, для тхелосов, художников, зодчих, для трудолюбивых мастеровых, для всевозможных корыстолюбцев: торговцев, менял и содержателей акелин. А еще сюда съезжались авантюристы со всего континента в поисках легкой наживы, а за ними – толпы мечтательных, а чаще чванливых и глупых юнцов из знатных семей: сыновей богатейших эжинов, вождей и даже интолов.
Вся эта разноликая, разноязыкая масса людей постепенно смешалась, породив новую свободолюбивую народность. А попутно образовался и новый язык – берктольский, соединив в себе в самых невероятных пропорциях все существующие наречия, так что тхелосам только и осталось, что его записать.
В сто третьем году Берктоль называли городом тысячи дворцов. Весь его центр и многие другие кварталы занимали великолепные дома богатейших горожан: берктольских росторов, торговцев, владельцев земельных угодий, военачальников. Но самые величественные дворцы принадлежали правителям – участникам Берктольского союза. Ведь согласно Священной книге Берктольского союза каждому Великому Юзофу полагалось жилище, достойное интола. Размер строения, количество золота, на него потраченного, богатство отделки, роскошь росписей и убранство покоев, имя зодчего, имена привлекавшихся художников и скульпторов – всё это говорило о значимости Юзофа, его весе в Совете, определяло силу и могущество правителя его страны. Дворец каждого представителя был не просто дворцом для жилья, услад или посольских пиршеств, он являлся прежде всего лицом государства, показателем его военной мощи, богатства, благополучия. Поэтому ничего странного нет в том, что интолы состязались в величии и красоте форм своих дворцов, растрачивая на достройки и переделки горы золота и других бесценных материалов.
Так, великолепный авидронский дворец изначально занимал два размера земли, имел четыреста помещений и был украшен одной тысячью скульптур и картин. По истечении ста лет он превратился в дворцовый комплекс, едва ли уступающий какому-либо зданию Берктоля. Он занимал уже двенадцать размеров земли, состоял из двух с половиной тысяч помещений, а работы скульпторов и художников, украшавшие его, не поддавались счету.
Поэтому можно было понять горечь Сафир Глазза, представителя бедного Эйпроса, когда он, даже став Главным Великим Юзофом Шераса, вынужден был жить в скромном дворце своего нищего правителя. Каждый день приходить в Совет, надевать золотую плаву с перевязью, управлять страной стран, вершить судьбы народов, распоряжаться тысячами золотых берктолей и, в конце концов, возвращаться в тесное убогое жилище, которое не могло сравниться даже с конюшнями авидронского дворца.
Сначала Сафир Глазз страдал, испытывал унижение, тайно завидовал, глухо ненавидел. Средств, которые выделялись его интолом на содержание представительства, хватало только на сотню слуг, небольшую свиту и два десятка лошадей. Но через год въедливый посланец Эйпроса обнаружил многочисленные бреши в Слезных заветах Священной книги и незамедлительно издал указ, по которому Главному Юзофу полагалось в год тысячу берктолей на различные нужды. После того как страсти улеглись, Сафир Глазз добился решения о строительстве нового здания Совета Шераса – великолепного дворца, украшенного во многих местах золотом, паладиумом и тектолитом, в котором значительная часть помещений отходила в пользование Главному Юзофу. Потом были еще празднества в его честь, памятники и стелы по всей стране, увековечивающие светлый лик, чеканный профиль на монете, почетное прозвище «Мудрейший» и многое другое. В конце концов, окончательно уверовав в собственное величие и убедившись в безнаказанности любого поступка, Сафир Глазз, сговорившись со многими и заполучив таким образом большинство, провел закон, по которому увеличил срок своего правления в Совете с пяти лет до двадцати пяти. Без права его смещения. Теперь он оказался на недосягаемой вершине, словно поднялся на матри-пилоге до самого поднебесья. Он и правда стал выше своего собственного интола, которому когда-то лобызал ноги. Он стал интолом всего Шераса. Он стал Богом! Главный Великий Юзоф всегда улыбался, когда вспоминал, как при этом трясло Великого Юзофа Авидронии и как плакал Великий Юзоф Медиордесс.
Сегодня Сафир Глазз находился в том привычном расположении духа, которое обычно сопутствует людям, незыблемо утвердившимся в желаемой роли. Он был умиротворен. Ничто теперь не могло поколебать его ровного благодушного настроения. Ни происки оставшихся врагов, достаточно приниженных, чтобы стоило на них обращать внимание. Ни величие авидронского и медиордесского дворцов, божественное великолепие которых значительно поблекло после строительства нового здания Совета. Ни проявляемое недовольство интола Эйпроса, который теперь ему и вовсе был не хозяин, а совсем как бы наоборот. Народ его любил, люди ему поклонялись. Всё вокруг теперь наполнилось отсветом его лучезарного сияния.
В Совете Шераса уже собрались все двести восемьдесят Юзофов. Они разместились на возвышающихся уступами каменных скамьях, вокруг тектолитовой площадки. Представители континентальных стран были, как и полагается, в золотых плавах и рубиновых венцах, а на руке у каждого висел кожаный мешочек с хоругвами – голосовательными палочками. У одних мешочек был худ, у других – спесиво раздувался.
Горели факельницы, слуги разносили охлажденный нектар с сушеной дыней и онисовые свитки для записей. Распорядители принесли Священную книгу, бережно положив ее в специальную нишу в стене. Подле этого места замерли два рослых меченосца в церемониальных доспехах Золотого отряда.
Сафир Глазз оглядел совещательную залу, удостоверившись, что всё происходящее соответствует ритуалам, описанным в Священной книге. В последнее время он стал ярым поборником соблюдения всех законов и самых ничтожных правил, особенно после того, как нанес оппозиции последний удар: переподчинил себе Золотой отряд – партикулу отборных воинов, предназначенную для охраны Совета Шераса и его представителей.
Слуги оправили перевязь на плече Главного Великого Юзофа, и он, с присущей ему благородной медлительностью, занял свое место недалеко от Священной книги.
Сафир Глазз не спешил, приглядываясь к присутствующим. Он с удовлетворением отметил, что большинство глаз, с которыми довелось столкнулся, приветствовали его появление, светились благодарным раболепием, готовностью к немедленному действию по его повелению. Несколько дружественных взоров откровенно выражали собачью преданность и одновременно о чем-то просили; видно, речь шла о каких-то обещанных благах в обмен на давно оказанные услуги. И только из нескольких «наидостойнейших» лож выглядывали сумрачные недовольные физиономии. То были бывшие столпы Берктольского союза: представители Авидронии, Медиордесс, Яриады Северной, Панайросов, едва ли способные сегодня как-то повлиять на принятие важных решений. Главный Великий Юзоф, чтобы его не заподозрили в предвзятости, начал с незначительных вопросов. Время от времени Великие Юзофы решали споры голосованием, вынимая из мешочков хоругвы и опуская их в красную либо синюю «чаши мудрости». Считальщики подводили итог и возвращали представителям палочки, каждому ровно столько, во сколько оценивалось его «достоинство», то есть его количество голосов. Например, Сафир Глазз как Главный Юзоф имел двадцать пять хоругв, авидронский представитель владел восемью, Юзоф Медиордесс – шестью. Многие хвастались тремя, двумя палочками, представители свободных городов, племен, маленьких или бедных стран имели, как правило, не больше одного хоругва. «Достоинство» каждого Юзофа исчислялось непросто: решающим в этом деле были размер вносимых ежегодных взносов и количество партикул в составе союзной армии. Так, имея восемь хоругв, Авидрония ежегодно доставляла в Берктоль двадцать пять тысяч берктолей золотом и содержала в составе объединенного войска целую эрголу (армию) общей численностью в шестьдесят одну тысячу человек.
Когда с малосущественными делами покончили, Сафир Глазз прочитал онис из Иргамы от подавленного горем интола Тхарихиба. В нем содержалась жалоба на его соседа – авидронского Инфекта, который вероломно вторгся в пределы страны, разрушил многие города, а население обратил в рабство. Особенно всех поразил пример с некой иргамовской деревней, в которую вошла тяжеловооруженная авидронская партикула. Несмотря на согласие совета рода пропустить отряды и предоставить всё необходимое, воины сожгли хижины и перебили население, включая стариков, женщин и детей.
Сафир Глазз читал послание с чувством, делая вид, что он глубоко потрясен. Когда он закончил, в залу ввели свидетеля – крепкого мужчину в грубой одежде из шкур, похожего на горца. Его лицо было обветрено, взгляд горел, губы презрительно кривились. Более всего он походил на мелкого племенного вождя, о чем говорила воинственная поза, независимое поведение и некоторые детали одежды. Мужчина встал посреди амфитеатра, широко расставив ноги, будто находился на нетвердой почве.
Главный Юзоф поднялся со своего места и подошел к свидетелю. Конечно, он поступил достаточно опрометчиво: и без того маленький, он рядом с горцем показался хилым тщедушным коротышкой.
– Ты понимаешь берктольский язык? – спросил Сафир Глазз, высоко задрав голову.
– Да, – кивнул человек в одежде из шкур.
– Хорошо. Как тебя зовут?
– Бредерой.
– Ты обещаешь говорить честно?
– В нашем племени за обман полагается изгнание, – оскорбился Бредерой.
– Ты помнишь, что произошло с твоей деревней?
– Да. Я был тому свидетель. Из леса пришли пешие и конные воины в тяжелых доспехах. Их было также много, как травы на склонах наших гор. Совет рода решил не оказывать сопротивления и вышел навстречу с дарами и добрыми словами. Но чужаки не послушали старцев, напали на деревню и перебили всех жителей до единого. Я чудом спасся…
В амфитеатре поднялся шум. Сафир Глазз жестом остановил разговоры.
– Ты помнишь, как напавшие воины были одеты, на каком языке говорили? Можешь ли ты сказать, кто они были? Может быть, ты прочитал, если умеешь читать, надписи на знаках отрядов?
– Это были авидроны. Кто их не знает?
– Ты уверен?
– Конечно. Они говорили по-авидронски, а на их знамени была надпись авидронскими буквами.
– Какая?
– «Неуязвимые».
– Благодарю тебя, храбрый селянин. Ты очень нам помог. Можешь идти.
Бредерой удалился, получив у выхода отобранный кинжал и с радостью вернув его обратно в ножны. В помещении еще долго стоял острый козлиный запах, смешанный с тончайшими ароматами, идущими от благородных мужей.
Сафир Глазз остался стоять в центре залы. Тут он воздел руки и с блеском произнес пламенную речь, которая сопровождалась гулом одобрения.
– Видите, о Великие Юзофы, что происходит? А ведь я вас предупреждал. Сначала мы допустили, чтоб Авидрония где мечом, где обманом подчинила себе гордые племена маллов. Потом мы в должной мере не отреагировали на многократное нарушение ею Третьего согласования границ государств – великого закона, приведшего к всеобщему миру на континенте. Но ведь не секрет, что только при правлении Алеклии – этого кровавого тирана, Авидрония увеличила свою территорию едва ли не на треть. Уничтожены десятки племен, согнаны с насиженных мест целые народы. Кругом появились авидронские поселения. Где ни ступишь, там авидронская застава, код, крепость. Мирные кочевники-скотоводы племя за племенем покидают облюбованные пастбища в страхе перед разорением, рабством, насильственной смертью. Население близлежащих стран: Дормы, Союза Четырех, Деги, многих свободных городов – живет в ожидании появления авидронских захватчиков. А вместе с ними, как и всегда, придет голод, насилие и позор пленения.
Но если вы думаете, что Алеклии этого достаточно, вы ошибаетесь. Авидронские партикулы оправляются в самые дальние походы и покоряют народы за сотни переходов от своих жилищ. Жалуются коловаты, стесоны, бедлумы, эйселлы. Только что мы узнали, что опасность грозит мирной Лидионезе. Лидионезе! А ведь до нее пешим движением не менее ста пятидесяти дней пути.
Во многих случаях, как и в этом, Алеклия посылает армии под предлогом защиты оскорбленных народов. Но давайте спросим себя, разве не Берктоль призван защищать население стран от посягательств агрессоров? Разве не для этого создан Берктольский союз?
Я знаю, что хочет сказать Великий Юзоф от Авидронии, которому я хотел бы напомнить, что, перебивая меня, он нарушает Слезные заветы Священной книги. Он хочет поведать о разнообразных соглашениях, касающихся военной защиты, которые были подписаны между его страной и многими континентальными правителями. Но разве не Берктольский союз, существуя на общее благо, должен получать доходы от покровительства малым народам? И разве мы не знаем, как авидроны заключают эти соглашения? Путем угроз, запугивания, самого грязного шантажа. Мстительный воинственный народ не гнушается никакими способами. Все помыслы только об одном – наполнить доверху золотом подвалы своего грономфского дворца.
Рабы, поставляемые Алеклией, заполонили все невольничьи рынки. Это не рожденные в рабстве люди, нет, это невольники, обращенные в рабство расчетливыми завоевателями. При этом сами авидронские народные собрания рабства не признают, оно запрещено во всех авидронских землях.
Даже флатоны с острова Нозинги жалуются на Алеклию и просят у нас помощи. Авидроны возвели огромную крепость в Алинойских горах – Дати Ассавар, из-за чего теперь нельзя, высадившись в заливе Обезьян, попасть в Междуречье…
Тут авидронский Юзоф опять не сдержался и выкрикнул:
– Что делать флатонам в Междуречье? Недостаточно ли опустошенного побережья?
– О сыны Шераса! – продолжал Сафир Глазз. – Теперь вы видите, что даже весь авторитет Берктольского союза Алеклии не указ. И оскорбительные выкрики авидронского представителя тому ярчайший пример…
Главный Великий Юзоф говорил еще долго. Когда он закончил, более половины участников Совета вскинули правые руки, соглашаясь с его речью. Даже на скамье молчальников, которым было запрещено говорить и выражать свои чувства, возникло запретное оживление, подогреваемое представителем Иргамы. Только Юзофы Медиордесс, Яриады Северной и Панайросов рассерженно затопали ногами. Но эти звуки потонули в одобрительном гуле.
Попросил слова авидрон, и некоторое время шли жаркие споры, можно ли выступать нарушителю заветов Священной книги. Наконец сам Сафир Глазз высказался за то, чтобы выслушать оправдания представителя Авидронии, тем самым немало озадачив своих верных сторонников.
Авидрон вышел на середину и гневным взором обвел трибуны, заставив немало глаз виновато потупиться. Многие при этом испытали гнетущее предчувствие беды, ибо слово «Авидрония» только Главный Великий Юзоф научился произносить без почтения и невольного трепета.
– Эгоу, Великие Юзофы. Многие из вас не помнят истории. А те, кто помнят, не извлекают из нее уроков. Возможно, они думают, что история – это выдумка бродячих сказителей или приукрашенные слова придворных летописцев. И они ошибаются.
Я должен напомнить вам, рэмы, как сто три года назад Авидрония, почувствовав великую опасность со стороны ужасных флатонов, объединила вокруг себя дружественные народы. Был создан Берктольский союз, был основан Берктоль, огромная союзная армия. Половину всего золота и треть всех воинов предоставила Авидрония. Берктоль спас континент от флатонов и от других захватчиков. Многие страны, города и самостоятельные поселения до сих пор существуют только благодаря этому, а их представители сидят сейчас передо мной лишь потому, что именно авидронское золото и авидронские циниты спасли их предков от рабства и смерти.
Но вот прошло столетие. Вместо пятнадцати Юзофов, двести восемьдесят представителей входят в Берктольский союз. Вы скажете: разве это плохо, что народы объединяются? И я отвечу: вовсе нет. Но почему вы напрочь забыли о заслугах Авидронии, страны, на деньги которой Берктоль был создан, страны, которая вложила за всё это время золота больше, чем вы, вместе взятые? Или вам больше не нужна Авидрония? Не нужны Медиордесс, Яриада Северная, Панайрос?.. Или вы решили, что ваши города защитит от злобных орд беднейший Эйпрос или город «Черных жрецов», который в состоянии содержать не более трех тысяч скверных воинов?
Авидрония в голосовании всегда обладала четвертью голосов Совета. И это было справедливо, потому что ее взносы и партикулы составляли не меньше четверти. Но сейчас только один представитель Эйпроса имеет двадцать пять хоругв. А ведь Эйпрос четыре года не присылал золота и войск, и Сафир Глазз, пусть даже он и Главный Великий Юзоф, должен сидеть на скамье молчальников.
Как можно было настолько извратить Слезные заветы Священной книги, которая, кстати, и писалась-то авидронскими тхелосами? Как могло случиться, что страны, основавшие Берктольский союз, поднявшие все эти города, крепости, укрепления, имеют голосов не более десятой части? А ведь каждый пятый берктолец – потомок авидрона! Каждый четвертый житель Берктоля имеет яриадские корни!
Юзоф сделал паузу, чтобы чуть успокоиться и вздохнуть. В амфитеатре повисло напряженное молчание. Слышно было, как за стеной смеются слуги. Кто-то уперся глазами в пол, кто-то боязливо посматривал на Сафир Глазза, который внешне казался спокойным и даже благодушным, но сжимал до боли переплетенные пальцы рук.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента