Страница:
Норманн выбрал себе комнату, развесил и разложил вещи. Еще один нонсенс – в комнатах шкафы с полками, сундуки намного удобнее. Было еще одно наблюдение: в помещениях нет пыли и паутины, что говорило о недавнем отбытии предыдущих хозяев. Осмотрел кухню и посуду, нашел полный комплект для нормальной жизни. Пошел по сараям. В одном обнаружил целый арсенал оружия и боеприпасов. У стены сложены карабины, патроны, гранаты свалены в небрежную кучку, причем со вставленными запалами. Ящик для зерна заполнен хорошо выстиранной форменной одеждой. Об этом надо обязательно поговорить – все сделано по незнанию. Одежду нельзя держать вне дома, полевые мыши или ласки быстро облюбуют ее для своего жилья. Основная часть сарая заставлена картонными коробками, часть из них открыта. Заглянул, там лежали китайские мягкие игрушки: розовые зайчики, красные бегемоты и прочие тигры. Не смешно, для четырнадцатого века все это не менее чем языческие символы – костер обеспечен на раз.
Второй сарай оказался более интересным. На видном месте в ряд три лука с тремя колчанами стрел, три охотничьих ножа и три копья. Явно положили для «сменщиков». Далее в кучу свалены различные «ненужности», среди которых Норманн сразу увидел мотки бельевой веревки. Заинтересовавшись, принялся разгребать завалы. Похоже, что разграбили какой-то склад – всевозможный инструмент и метизы, но ничего полезного, кроме веревки. Из вискозы получится прекрасная тетива для лука. Как и в первом сарае, здесь на три четверти заставлено коробками. Открыл несколько – всякая пластмассовая мутотень, шариковые ручки, декоративные цепи и прочий ширпотреб. Для сегодняшней ситуации нет ничего, кроме бельевых веревок. Впрочем, этого добра свалено около тонны.
В конюшне стоял военный грузовик, название которого Норманн перевел как «Плохой Форд». В углу притаилась пушка и десяток зарядных ящиков. Откинул крышки: на вид нормальные боеприпасы, только вот маркировка ни о чем не говорила. Всякие разные полоски могли означать и бронебойные, и фугасные, и любые другие, о которых у него не было и малейшего представления. Среди снарядов небрежно валялись ящики с взрывателями – самоубийцы, да и только, но это подождет. Курятник заинтересовал своим содержимым. На этот раз вместо коробок аккуратные штабели фанерных ящиков с аляповатыми бумажными наклейками. В них лежали стеариновые свечи самых разных видов и размеров – от толстых витых, до простеньких для праздничного торта. Разглядывая ящики, заметил различие в наклейках и полез разбираться с содержимым. Похоже, в грузовике везли новогодние подарки или рождественские, что не существенно, главное – суть. А она показала стеклянные шары и пирамидки с елкой, Дедом Морозом и снегом. В другом ящике оловянные солдатики, машинки, куколки и прочие подарки. Из всего пригодятся только шары да всякие олени с белочками из цветного стекла. За куколку, которая закрывает глаза и говорит «мама», прямая дорога на костер.
Кузница порадовала нормальным обустройством, инструментом и солидным запасом древесного угля. По углам сложены обрубки арматуры, полос, даже шестигранник. Последнее важно, это уже сортовая сталь. В животе заурчало, пора обедать, да никто не зовет. Пошел к домам «старожилов», минут двадцать покружился под окнами и понял, еду просто так не дадут. Ему устроили экзамен на выживание или еще что. Норманн решил не выяснять, не маленький, способен сам себя прокормить. Но и проявленное «гостеприимство» он не забудет, найдется повод – сочтется. Вернулся в сарай, где проверил оставленные луки, «мягковаты» и сделаны не специалистами. Он сам тоже не специалист, но читал про луки в книжке. На рисунках лук без тетивы выворачивается в обратную сторону, становится как бы зеркальным. Оно и понятно – лук, по сути, обычная плоская пружина. В книгах написано, что арабы и турки первые полгода учили своих лучников натягивать тетиву, ибо ошибка приводила к деформации оружия. Тетиву натягивали двое: один садился, упирался ногами в середину и медленно выводил на себя, другой следил за равномерностью и в нужный момент вставлял тетиву в пазы. Тетива делалась из шелковых нитей, а в концы вплетались костяные шарики, узлы на тетиве не допускались.
Здесь же лежали примитивные луки, но явно со стальной пружиной внутри. Стальные вставки делали и в Казани, и в Москве, и арабы, и турки. О праще до сих пор как-то не задумывался, сегодня, увидев шлифованный камень, Норманн вынужден был согласиться, что это весьма серьезное оружие. Но для использования необходимы отработанные навыки, которых у него нет и не может быть. Арбалет получил распространение из-за простоты в обращении, сие оружие доступно и пацану, и женщине. Лук посложнее требует и силы, и умения. Здесь у него был теоретический задел, он видел, как надо правильно держать и стрелять. Ладно, теперь стрелы и снова явная ошибка неведомого изобретателя. Наконечники выкованы в форме липового листочка. Подобная стрела получает два оперения и в полете не устойчива. Наконечник должен быть не тяжелее десяти грамм, иметь форму пули или призмы, что значительно стабилизирует полет. Выбрав лук по руке, Норманн пристрелялся по стене сарая, затем взял нож, забросил в карман зажигалку и отправился на охоту. Куда идти? Да на все четыре стороны!
Дорога «на четыре стороны» вскоре оказалась тропинкой, которая привела к поросшей кустарником опушке леса. Менее чем в километре виднелась речка. «За одно и ушкуй посмотрю», – подумал Норманн. Теплое солнышко настраивало на мажорные мысли, а первая же отвлеченная мысль озадачила: «Какой сейчас месяц?» Он ехал по августовскому лету, а здесь явно поздняя весна. Слева что-то мелькнуло. Остановился и прикусил язык, удержав готовое вырваться ругательство. Стайка косуль мирно обгладывала ветки, вот они – протяни руку. В деревне их называли лесными козами, очень пугливые животные. Стараясь не делать резких движений, медленно снял с плеча лук, наложил стрелу. Вот и первая практика в навыках применения древнего оружия. Осторожно натянул так, что тетива коснулась брови. Теперь надо совместить появившуюся вертикальную линию с кончиком стрелы. Вертикальная наводка на уровне интуиции или координации положения рук. Скосил взгляд на стрелу, сделал глубокий вдох и выстрелил в ближайшую косулю. Козочка подпрыгнула и забилась в судорогах, а Норманн, сдерживая охотничий азарт, пошел искать удобный проход между кустами. Он так и не сменил своей одежды, а портить ее и рвать о ветки совсем не хотелось.
Охотничий трофей решил доставить к реке, где легко промыть мясо и требуху. Там же разжечь костер и поджарить шашлычок на затравку, остальное завернет в шкуру и приготовит в доме нормальный ужин. Руслан забыл взять с собой соль, не беда, но обед без соли не доставит удовольствия. Перевязал веревкой ноги косули, вставил палку и понес добычу чемоданом, по-другому нельзя, перепачкает свою одежду кровью. Вернувшись на тропинку, буквально сразу увидел маленький отряд, расположившийся на отдых у реки. На лужайке паслась шестерка лошадей, у костра сидело четверо человек. Норманн сразу вспомнил слова про итальянцев. Ну вот, обед можно совместить со знакомством. Группа «потерянцев» выглядела откровенно старорежимно – нелепые сапоги и шляпы, подобие полупальто из шинельного сукна темно-синего цвета. У всех четверых правая рука на эфесе шпаги. Парень бесцеремонно подошел к костру, бросил свою добычу под ноги двоим, которых определил как слуг.
– Готовьте обед, я зверски хочу кушать. – С этими словами кинул на косулю кухонный нож.
Один из итальянцев сделал шаг навстречу, поклонился и произнес:
– Antonio Ferarra, Maestro Generale Oper Fortificato o architetto, Genova[2].
Затем шагнул и представился второй:
– Achille Marozzo, Maestro Generale Oper Chiamata duello, Bolognese[3].
– Норманн, – немного замешкался и добавил: – Рус, – и совсем некстати закончил: – Шевалье[4].
Зачем добавил «шевалье»? Он и сам не мог объяснить, вероятнее всего встреча с иностранцами напомнила о Люси, которая всегда его называла «мой шевалье». В воздухе повисла некая неловкость, Норманн хлопнул по плечу обоих итальянцев, затем сказал:
– Брависсимо! – Развернулся и пошел смотреть ушкуй.
На фига ему эти оперные певцы? Сделать из фанерных ящиков балалайки и петь трио в деревнях «Уно, уно, уно, уно моменто»? Тогда уж они поют, а он как синьор Карабас с плетью. Вон какие мелкие, с трудом до груди достают, да и внешний вид не ахти. Он представил себя со стороны – два метра, косая сажень в плечах, элегантные высокие сапоги тонкой кожи шоколадного цвета с наколенниками и кисточками до земли. В тон бриджи с отливом и атласная рубашка, завершала гардероб купленная в Англии белоснежная куртка яхтсмена. На спине во всю ширь шитый «золотом» орел с венком в когтях и надпись «King's yacht club. London. 1858»[5]. А они? Тьфу, певцы – музыканты, непризнанные таланты.
Иностранцы о чем-то загалдели. Норманн вышел на берег, где увидел десятиметровый баркас и лодку. Подошел поближе: нет, такое сделать ему не по силам. Основу ушкуя составляла вырубленная из цельного бревна долбленка с бортом в ладонь толщиной. Выше шли пришитые на нагелях шпангоуты[6] не намного тоньше железнодорожной шпалы. Обшивка из досок семисантиметровой толщины. Танк, а не баркас, и вес не меньше тонны. Стоящая рядом лодка отличалась только меньшими размерами. Оба плавсредства густо покрыты черной смолой. Да, тяжела жизнь без досок! Огорченно вздохнул и посмотрел по сторонам. В четырех местах от берега на треть ширины реки уходили плетеные заборы. Ловушки, это хорошо. Простая снасть, а под рукой всегда в достатке свежая рыба. У него в сарае немереное количество вискозы, завтра сплетет десятиметровый бредень, и рыбу хоть на рынок выноси.
Пора обедать. От костра распространялся приятный запах барбекю. Слуги бесцеремонно «снимали пробу», а хозяева, активно жестикулируя, выясняли отношения. Норманн согнал одного из слуг с седла, которое тот использовал в качестве стула, и принялся за мясо. «Свежачок»! Сочные ломтики сами таяли во рту, жаль нет хлеба и овощей. К тому времени как итальянцы угомонились, он успел оприходовать с десяток шампуров. Наконец спорщики присоединились к трапезе. Немного пожевав ароматного мяса, прицепились к нему с непонятными вопросами. Норманн удивленно смотрел и никак не мог уловить смысла в бестолковых кривляниях. Иностранцы что-то верещали и постукивали друг друга по спине. Наконец устали и сели, понуро опустив головы, а он решил проверить слова Елизаветы Карловны.
Взяв прутик, показал на себя и написал на земле 2011, затем ткнул пальцем в Антонио, нарисовал вопросительный знак и передал пишущий инструмент. Итальянец некоторое время таращился на цифры, затем на Норманна, нерешительно встал, написал «Anno[7] 1858» и указал ему на спину. Руслан засмеялся, снял куртку, похлопал себя по груди и написал «Anno 1986». Иностранцы снова заспорили, активно размахивая руками, при этом часто повторяли «Mama mia»[8] или «Santa Madona»[9]. Слуги промывали в реке внутренности убитой косули и вели свою неторопливую беседу. Норманн наелся, а просто так сидеть и слушать непонятную речь совсем не хотелось. Решил посмотреть на иностранных лошадей. Он не был лошадником, как и все деревенские мальчишки немного умел ездить верхом, сопливым пацаном смотрел, как кузнец прибивает подковы. Историческое транспортное средство неторопливо щипало траву и объедало ветки прибрежного кустарника. «Наверное, начало мая, – лениво подумал парень, – до осени надо построить нормальное жилище». Жить рядом с непонятными хуторянами он не собирался.
Иностранцы наконец успокоились и мирно жевали мясо. Слуги собирали разбросанные вещи и крепили на ремнях вьюки. Антонио, увидев подошедшего Норманна, быстро написал «Anno 1556» и через черточку «1598», затем указал на Ахилла и добавил «Anno 1564», немного подумал, топнул ногой и дорисовал вопрос. «1334» в ответ написал юноша.
– Grazie, Signor[10], – уныло ответил Антонио.
Наконец собрались и сели на лошадей. Слуги уместились вдвоем на спине смирной кобылы, а Норманн на правах хозяина возглавил кавалькаду «потерянцев». Подъехав к дому, указал слугам на конюшню, гостеприимно открыл дверь перед гостями, но первым вошел сам. Он торопился переодеться в более удобную одежду и приступить к плетению сети. С охотой может и не повезти как в этот раз, а лосося в реке должно быть много. Итальянцы вошли в соседнюю спальню, где опять принялись громко браниться, – это их дело, он не собирался вмешиваться в чужие разборки.
Переодевшись, прихватил веревки и направился к конюшне, где присмотрел удобное место для плетения бредня. Работа не сложная и при достаточном старании можно закончить до вечера. Вскоре к нему присоединились слуги, тридцатилетние парни Савиолло и Рокко. Работа спорилась, итальянцы начали напевать какую-то свою песенку. Прикинув остаток работы, Норманн ушел в кузницу. Надо напилить чурбачков для поплавков, а пилы или ножовки он нигде не видел. Долго рылся по углам и вдоль стен, нашел спрятанные грузовые тали и горку калиброванной цепи. Находка выглядела красивой, да только к чему она, в существующем хозяйстве ее никуда не приспособить. Интересно, а почему все это спрятали? Явно не от нового пополнения, а от постоянных жителей хутора. Когда Норманн забрасывал всякими железяками цепь и тали, снаружи послышался звук пилы. Оказывается, у торца кузницы сделан навес, где оборудована столярная мастерская. Там же над длинным верстаком развешен всевозможный плотницкий инструмент.
Спрятанная цепь навела на некоторые подозрения. Парень отправился в первый сарай с китайскими игрушками. Предвзятый взгляд сразу указал на коробки у стены, их явно не раз перекладывали с места на место. Десять минут работы – и перед глазами открылся продовольственный склад. Добротные фанерные ящики заполнены рисом, пшеном, макаронными изделиями и прочими крупами в обычной магазинной упаковке. Осталось уточнить простой вопрос: знали старожилы о скрытых запасах или нет? Ответ объяснит причину пролета мимо обеда. Когда вышел из сарая, слуги уже закончили с поплавками и подвязывали снизу камни. Вместо бредня они сделали невод, впрочем, какая разница, с неводом можно славно порыбачить и на реке, и в Онеге. Объяснив идею ловчей сети, Норманн показал найденные продукты, после чего собрался проинспектировать второй сарай. Раздавшиеся из конюшни вопли заставили его изменить план.
Антонио и Ахилл стояли рядом с пушкой и громко выражали свои эмоции.
– Cannon! O simile a una Cannon! Fascino e non una Cannon![11] – увидев Норманна, еще громче заорал Антонио.
Парень в сердцах чуть было не плюнул, он-то думал, случилась беда. Пальцем показал на шильдик, где было написано Sheffield 1916[12], затем сунул в руки итальянским певцам ящики с взрывателями и поманил за собой.
– Kommen, kommen, bitte kommen[13], – припомнились слова из какого-то фильма.
Работники оперной сцены послушно засеменили следом. Когда вошли в курятник, Норманн с нарочитой осторожностью расставил ящики вдоль стены. Чересчур эмоциональных итальянцев следовало убрать подальше от пушки, не дай бог сдуру пальнут, потом греха не оберешься. Снова позвал за собой, на этот раз привел в первый сарай и вручил обоим по винтовке. Лучше бы он этого не делал! На этот раз от эмоциональных восторгов заложило уши. Певцы взводили затвор и щелкали курком… Набаловавшись, потребовали патроны.
– Проблема, проблема, проблема! – раз десять повторил Норманн.
Он насколько можно выразительно провел ладонью себе по шее и, скорчив жуткую гримасу, показал рукой на лес. Что там поняли итальянцы, он не разобрался, но выпускать из рук винтовки явно не хотели. Да ладно, пусть с ними спят, лишь бы не стреляли. Вместе с тем в голове появилась идея как их отвлечь от опасных игр с оружием. Для этого привел оперных артистов в дом и положил перед ними «Атлас автомобильных дорог». Автодороги Европы прорисованы более или менее детально, в Африке и Америке с прочими разными местами – только основные магистрали. Главное не в этом и не в детализации дорог России. Изюминка в полной карте земного шара, которую итальянцы шестнадцатого века не могли знать. Расчет оправдался, Антонио и Ахилл, позабыв обо всем на свете, окунулись в географию.
Успокоив оперных артистов, вернулся в кузницу, где собирался сменить наконечники стрел. Подсыпал угля и чуть было не совершил ошибку: аккуратную стопочку заготовленных стрел он принял за лучины для растопки. Ну дела! Кто так делает стрелы? Древко изготавливается по принципу дельта-древесины, которая не отличается от методик строительства самолетов Лавочкина или всей авиации Японии времен Второй мировой войны. Впрочем, и гэдээровского «Трабанта». Просто, надежно и стопроцентная гарантия, что стрелу не поведет от изменения влажности. Пока разгорался уголь, осмотрел железо и подобрал заготовки для матрицы под будущий «стрелодел». Для ковки наконечников выбрал восьмимиллиметровый прут и необходимый инструмент. Он совсем не волновался, у него неплохие навыки кузнеца, в колледже учили художественной ковке. Что ни говори, а диплом учителя народных промыслов просто так не дают. И поступить в кирилловский колледж совсем не просто, большинство специальностей платные. Его приняли по причине сиротства и природного таланта, так что наконечник для стрелы – раз плюнуть. При желании сделает и меч-кладенец. Ладно, вперед! По рисунку в книге наконечник для обычной стрелы, она же охотничья, четырехгранник с глубокими желобами и острыми гранями. Еще раз проверил крепление оснастки и, перекрестившись, сунул прут в горн.
Первый наконечник получился за полчаса, десятый за пять минут. Шум из кузницы привлек Савиолло и Рокко, которые охотно начали помогать. До ужина поменяли наконечники на всех стрелах, оснастили заготовки и даже успели сделать матрицу для горячей обработки древка стрелы. Помывшись, первым делом взял оставшиеся от бутербродов полиэтиленовые пакеты, насыпал туда рис, перловку и лапшу, осмотрел себя в зеркале и потопал к старожилам. В окнах горел свет. Осторожно постучал, дверь отварила Нина Михайловна:
– Что вам угодно, молодой человек? – совсем не вежливо спросила женщина.
– Вот, это я вам тут принес, – растерявшись от холодного приема, промямлил Норманн.
Женщина небрежно взяла пакеты и только на свету рассмотрела их содержимое.
– Ой, вы посмотрите, что нам принесли! – С этими словами женщина бросилась в дом.
До парня доносились слова восторга, а он только зло щурился – старожилы его встретили совсем не так, как принимают в России попавших в беду людей.
– Вот, передайте вашим итальянцам. – Женщина протянула две пачки соли и четыре куска мыла. – Мы очень им благодарны за подарок.
– Какой сейчас месяц и число?
– Начинаете вести календарь возврата? – улыбнулась Нина Михайловна. – Одиннадцатое мая.
Вежливо попрощавшись, Норманн вернулся в свой дом. На столе стояли глиняные миски с деревянными ложками, натюрморт «попаданец в новом жилище» дополняли оловянные кружки, лежащая посреди стола кожаная подушка да большой кусок брынзы. Положив на стол соль и мыло, Руслан пошел к себе, у него тоже было что выставить на стол.
– La tabella per il vino da tavola vol[14], – затараторили итальянцы.
– Момент, момент, – ответил Норманн и направился в свою комнату.
Вскоре он вернулся и выставил приготовленные к другому случаю подарки. Красивая коробка со столовым набором – подарок для тещи. Это он купил в подземном переходе, зная ее характер и страсть к блестящему. Комплект ложек, вилок, ножей и ножичков с чайными ложками и крошечными вилочками на двенадцать персон. Весь набор так ярко сиял «золотом», что итальянцы восхищенно охнули. Следом поставил бутылку хорошего коньяка, купленного для тестя, и огромную коробку конфет. Приготовленная слугами похлебка прошла под коньячок на ура. Наваристый бульон с мясом щедро заправлен пшенкой и перловкой с накрошенной брынзой и расплывшимися макаронами. Вскоре за столом началась задушевная беседа. Итальянцы горестно жаловались, рассказывая, как они на перевале попали в туман. Умные лошади не хотели идти вперед, а они силой их тащили под уздцы, вот и притащили в дикие края да в невежественное время. Ехали в Париж по приглашению самого короля, который выбрал их как лучших певцов во всем мире. В свою очередь Норманн объяснял, что жить без лука, чеснока и овощей просто невозможно. Отсутствие в рационе питания таких важных продуктов, как масло и молоко, неизбежно пагубно отразится на здоровье. Вино допивали под хоровое пение. Юноша утверждал что Антонио и Ахилл хреновые певцы, они в свою очередь доказывали свое превосходство во владении оружием и умении строить крепости и дворцы.
Ночью Норманну снилось, как он скачет на огромном черном жеребце, в руке извергающий пламя меч, а перед ним мелкими тараканами разбегаются татары. Самым проворным оказался кривоногий Чингисхан, который непостижимым образом уворачивался от копыт скакуна. Проснулся с первыми лучами солнца и сразу открыл окно. Первоначально озадачился мягким стеклом. Пластик? Но быстро сообразил, в рамы вставлена слюда. По малолетству он вместе с другими пацанами бегал на ставшую никому не нужной МТС и камнями бил стекла ржавеющим тракторам и комбайнам. Затем мальчишки вытаскивали триплекс, очищали слюду от осколков и топтали ногами. За пару месяцев забава окончилась вместе с последними стеклами.
Аккуратно развесил на подоконнике свою пижаму, надел спортивный костюм и побежал к воротам второго сарая. Еще вчера он приготовил подходящие железяки и установил перекладину. Час легкой разминки всех мышечных групп закончился пробежкой к речке и стометровкой в стиле баттерфляй. На завтрак слуги подали колодезную воду и остатки вчерашнего пиршества. Антонио задумчиво разглаживал ногтем «золотинку» от конфеты из опустевшей коробки, Ахилл чем-то гремел в своей комнате. Поблагодарив слуг за завтрак, установил в машине аккумулятор – не фиг без толку сидеть, когда дел невпроворот. Закончив приготовления к поездке, сунул Савиолло и Рокко луки, затем показал на невод:
– Ваша задача подготовить еду. – И махнул рукой в сторону леса.
– Si, Signor[15].
Озадачив слуг, направился в дом, где Антонио и Ахилл задумчиво разглядывали сосновые бревна несущей стены.
– Нечего на стену смотреть, а то дырку просмотрите, – решительно заявил Норманн. – Пошли, пошли, надо заняться делом.
– Non voglio[16], – вяло ответил Ахилл, но оба покорно потопали следом.
Когда садились в машину, итальянцы заметно оживились, а затем началась привычная эмоциональная дискуссия. Норманн с детства жил рядом с лесом, поэтому легко ориентировался среди зарослей. Бедуин никогда не заблудится в пустыне, чукча без проблем найдет в тундре нужное стойбище, рыбак без компаса и спутника придет к рыбному месту. Так и выросший в лесу человек никогда не заплутает, выйдет к своей цели безо всяких там муравейников с юга и мха с севера. К порталу вела достаточно различимая дорожка, которую вчера Нина Михайловна не пожелала показать, так что приехали достаточно быстро. Окинув критическим взглядом широкую поляну, направил машину к ближайшей молодой поросли лиственных деревьев. Не ошибся, огромная фура прорубила настоящую просеку. Судя по всему, водитель погиб, а событие имело место быть не менее семи лет назад. Сам грузовик выглядел очень даже эффектно, а знак «180» на задней двери говорил о качестве дорог, по которым этот тяжеловоз ездил до встречи с блуждающим порталом. Кузов оказался пустым, как и кабина с бардачком и ящиком с инструментами.
Почин сделан. Итальянцы чуть ли не со щенячьим восторгом обследовали окрестности закрывшегося портала и устраивали галдеж возле каждого найденного автомобиля. Норманн вел целенаправленный поиск, его интересовали любые полезные для дальнейшей жизни вещи. Важных трофеев так и не нашел, до него все тщательно вычистили, но кое-что интересное приметил. Во-первых, элегантная фура из непостижимого будущего с полным грузом фанеры. Грузовик простоял не менее десяти лет, а груз никого не заинтересовал. Зря, господа предшественники, двадцатидвухмиллиметровая фанера является очень хорошим строительным материалом, тем более березовая. Из березы делают только водостойкую фанеру, что позволяет ее использовать для строительства, в Америке все дома сделаны из нее. Не гниет, правда, сильный ветер подобный дом не выдержит. Во-вторых, бортовая фура образца второй половины двадцатого века. Машина заполнена такелажным железом – уголок, полоса, пруток да всякие разные трубы. Обрезки этих материалов Норманн уже видел в кузнице, так, ни туды ни сюды, ни вреда ни пользы. Труба холоднокатаная, годится на заборы да строительные леса. А вот кузов собран из хороших досок, которые пойдут на лодку, большую лодку, возможно даже хватит на баркас.
Второй сарай оказался более интересным. На видном месте в ряд три лука с тремя колчанами стрел, три охотничьих ножа и три копья. Явно положили для «сменщиков». Далее в кучу свалены различные «ненужности», среди которых Норманн сразу увидел мотки бельевой веревки. Заинтересовавшись, принялся разгребать завалы. Похоже, что разграбили какой-то склад – всевозможный инструмент и метизы, но ничего полезного, кроме веревки. Из вискозы получится прекрасная тетива для лука. Как и в первом сарае, здесь на три четверти заставлено коробками. Открыл несколько – всякая пластмассовая мутотень, шариковые ручки, декоративные цепи и прочий ширпотреб. Для сегодняшней ситуации нет ничего, кроме бельевых веревок. Впрочем, этого добра свалено около тонны.
В конюшне стоял военный грузовик, название которого Норманн перевел как «Плохой Форд». В углу притаилась пушка и десяток зарядных ящиков. Откинул крышки: на вид нормальные боеприпасы, только вот маркировка ни о чем не говорила. Всякие разные полоски могли означать и бронебойные, и фугасные, и любые другие, о которых у него не было и малейшего представления. Среди снарядов небрежно валялись ящики с взрывателями – самоубийцы, да и только, но это подождет. Курятник заинтересовал своим содержимым. На этот раз вместо коробок аккуратные штабели фанерных ящиков с аляповатыми бумажными наклейками. В них лежали стеариновые свечи самых разных видов и размеров – от толстых витых, до простеньких для праздничного торта. Разглядывая ящики, заметил различие в наклейках и полез разбираться с содержимым. Похоже, в грузовике везли новогодние подарки или рождественские, что не существенно, главное – суть. А она показала стеклянные шары и пирамидки с елкой, Дедом Морозом и снегом. В другом ящике оловянные солдатики, машинки, куколки и прочие подарки. Из всего пригодятся только шары да всякие олени с белочками из цветного стекла. За куколку, которая закрывает глаза и говорит «мама», прямая дорога на костер.
Кузница порадовала нормальным обустройством, инструментом и солидным запасом древесного угля. По углам сложены обрубки арматуры, полос, даже шестигранник. Последнее важно, это уже сортовая сталь. В животе заурчало, пора обедать, да никто не зовет. Пошел к домам «старожилов», минут двадцать покружился под окнами и понял, еду просто так не дадут. Ему устроили экзамен на выживание или еще что. Норманн решил не выяснять, не маленький, способен сам себя прокормить. Но и проявленное «гостеприимство» он не забудет, найдется повод – сочтется. Вернулся в сарай, где проверил оставленные луки, «мягковаты» и сделаны не специалистами. Он сам тоже не специалист, но читал про луки в книжке. На рисунках лук без тетивы выворачивается в обратную сторону, становится как бы зеркальным. Оно и понятно – лук, по сути, обычная плоская пружина. В книгах написано, что арабы и турки первые полгода учили своих лучников натягивать тетиву, ибо ошибка приводила к деформации оружия. Тетиву натягивали двое: один садился, упирался ногами в середину и медленно выводил на себя, другой следил за равномерностью и в нужный момент вставлял тетиву в пазы. Тетива делалась из шелковых нитей, а в концы вплетались костяные шарики, узлы на тетиве не допускались.
Здесь же лежали примитивные луки, но явно со стальной пружиной внутри. Стальные вставки делали и в Казани, и в Москве, и арабы, и турки. О праще до сих пор как-то не задумывался, сегодня, увидев шлифованный камень, Норманн вынужден был согласиться, что это весьма серьезное оружие. Но для использования необходимы отработанные навыки, которых у него нет и не может быть. Арбалет получил распространение из-за простоты в обращении, сие оружие доступно и пацану, и женщине. Лук посложнее требует и силы, и умения. Здесь у него был теоретический задел, он видел, как надо правильно держать и стрелять. Ладно, теперь стрелы и снова явная ошибка неведомого изобретателя. Наконечники выкованы в форме липового листочка. Подобная стрела получает два оперения и в полете не устойчива. Наконечник должен быть не тяжелее десяти грамм, иметь форму пули или призмы, что значительно стабилизирует полет. Выбрав лук по руке, Норманн пристрелялся по стене сарая, затем взял нож, забросил в карман зажигалку и отправился на охоту. Куда идти? Да на все четыре стороны!
Дорога «на четыре стороны» вскоре оказалась тропинкой, которая привела к поросшей кустарником опушке леса. Менее чем в километре виднелась речка. «За одно и ушкуй посмотрю», – подумал Норманн. Теплое солнышко настраивало на мажорные мысли, а первая же отвлеченная мысль озадачила: «Какой сейчас месяц?» Он ехал по августовскому лету, а здесь явно поздняя весна. Слева что-то мелькнуло. Остановился и прикусил язык, удержав готовое вырваться ругательство. Стайка косуль мирно обгладывала ветки, вот они – протяни руку. В деревне их называли лесными козами, очень пугливые животные. Стараясь не делать резких движений, медленно снял с плеча лук, наложил стрелу. Вот и первая практика в навыках применения древнего оружия. Осторожно натянул так, что тетива коснулась брови. Теперь надо совместить появившуюся вертикальную линию с кончиком стрелы. Вертикальная наводка на уровне интуиции или координации положения рук. Скосил взгляд на стрелу, сделал глубокий вдох и выстрелил в ближайшую косулю. Козочка подпрыгнула и забилась в судорогах, а Норманн, сдерживая охотничий азарт, пошел искать удобный проход между кустами. Он так и не сменил своей одежды, а портить ее и рвать о ветки совсем не хотелось.
Охотничий трофей решил доставить к реке, где легко промыть мясо и требуху. Там же разжечь костер и поджарить шашлычок на затравку, остальное завернет в шкуру и приготовит в доме нормальный ужин. Руслан забыл взять с собой соль, не беда, но обед без соли не доставит удовольствия. Перевязал веревкой ноги косули, вставил палку и понес добычу чемоданом, по-другому нельзя, перепачкает свою одежду кровью. Вернувшись на тропинку, буквально сразу увидел маленький отряд, расположившийся на отдых у реки. На лужайке паслась шестерка лошадей, у костра сидело четверо человек. Норманн сразу вспомнил слова про итальянцев. Ну вот, обед можно совместить со знакомством. Группа «потерянцев» выглядела откровенно старорежимно – нелепые сапоги и шляпы, подобие полупальто из шинельного сукна темно-синего цвета. У всех четверых правая рука на эфесе шпаги. Парень бесцеремонно подошел к костру, бросил свою добычу под ноги двоим, которых определил как слуг.
– Готовьте обед, я зверски хочу кушать. – С этими словами кинул на косулю кухонный нож.
Один из итальянцев сделал шаг навстречу, поклонился и произнес:
– Antonio Ferarra, Maestro Generale Oper Fortificato o architetto, Genova[2].
Затем шагнул и представился второй:
– Achille Marozzo, Maestro Generale Oper Chiamata duello, Bolognese[3].
– Норманн, – немного замешкался и добавил: – Рус, – и совсем некстати закончил: – Шевалье[4].
Зачем добавил «шевалье»? Он и сам не мог объяснить, вероятнее всего встреча с иностранцами напомнила о Люси, которая всегда его называла «мой шевалье». В воздухе повисла некая неловкость, Норманн хлопнул по плечу обоих итальянцев, затем сказал:
– Брависсимо! – Развернулся и пошел смотреть ушкуй.
На фига ему эти оперные певцы? Сделать из фанерных ящиков балалайки и петь трио в деревнях «Уно, уно, уно, уно моменто»? Тогда уж они поют, а он как синьор Карабас с плетью. Вон какие мелкие, с трудом до груди достают, да и внешний вид не ахти. Он представил себя со стороны – два метра, косая сажень в плечах, элегантные высокие сапоги тонкой кожи шоколадного цвета с наколенниками и кисточками до земли. В тон бриджи с отливом и атласная рубашка, завершала гардероб купленная в Англии белоснежная куртка яхтсмена. На спине во всю ширь шитый «золотом» орел с венком в когтях и надпись «King's yacht club. London. 1858»[5]. А они? Тьфу, певцы – музыканты, непризнанные таланты.
Иностранцы о чем-то загалдели. Норманн вышел на берег, где увидел десятиметровый баркас и лодку. Подошел поближе: нет, такое сделать ему не по силам. Основу ушкуя составляла вырубленная из цельного бревна долбленка с бортом в ладонь толщиной. Выше шли пришитые на нагелях шпангоуты[6] не намного тоньше железнодорожной шпалы. Обшивка из досок семисантиметровой толщины. Танк, а не баркас, и вес не меньше тонны. Стоящая рядом лодка отличалась только меньшими размерами. Оба плавсредства густо покрыты черной смолой. Да, тяжела жизнь без досок! Огорченно вздохнул и посмотрел по сторонам. В четырех местах от берега на треть ширины реки уходили плетеные заборы. Ловушки, это хорошо. Простая снасть, а под рукой всегда в достатке свежая рыба. У него в сарае немереное количество вискозы, завтра сплетет десятиметровый бредень, и рыбу хоть на рынок выноси.
Пора обедать. От костра распространялся приятный запах барбекю. Слуги бесцеремонно «снимали пробу», а хозяева, активно жестикулируя, выясняли отношения. Норманн согнал одного из слуг с седла, которое тот использовал в качестве стула, и принялся за мясо. «Свежачок»! Сочные ломтики сами таяли во рту, жаль нет хлеба и овощей. К тому времени как итальянцы угомонились, он успел оприходовать с десяток шампуров. Наконец спорщики присоединились к трапезе. Немного пожевав ароматного мяса, прицепились к нему с непонятными вопросами. Норманн удивленно смотрел и никак не мог уловить смысла в бестолковых кривляниях. Иностранцы что-то верещали и постукивали друг друга по спине. Наконец устали и сели, понуро опустив головы, а он решил проверить слова Елизаветы Карловны.
Взяв прутик, показал на себя и написал на земле 2011, затем ткнул пальцем в Антонио, нарисовал вопросительный знак и передал пишущий инструмент. Итальянец некоторое время таращился на цифры, затем на Норманна, нерешительно встал, написал «Anno[7] 1858» и указал ему на спину. Руслан засмеялся, снял куртку, похлопал себя по груди и написал «Anno 1986». Иностранцы снова заспорили, активно размахивая руками, при этом часто повторяли «Mama mia»[8] или «Santa Madona»[9]. Слуги промывали в реке внутренности убитой косули и вели свою неторопливую беседу. Норманн наелся, а просто так сидеть и слушать непонятную речь совсем не хотелось. Решил посмотреть на иностранных лошадей. Он не был лошадником, как и все деревенские мальчишки немного умел ездить верхом, сопливым пацаном смотрел, как кузнец прибивает подковы. Историческое транспортное средство неторопливо щипало траву и объедало ветки прибрежного кустарника. «Наверное, начало мая, – лениво подумал парень, – до осени надо построить нормальное жилище». Жить рядом с непонятными хуторянами он не собирался.
Иностранцы наконец успокоились и мирно жевали мясо. Слуги собирали разбросанные вещи и крепили на ремнях вьюки. Антонио, увидев подошедшего Норманна, быстро написал «Anno 1556» и через черточку «1598», затем указал на Ахилла и добавил «Anno 1564», немного подумал, топнул ногой и дорисовал вопрос. «1334» в ответ написал юноша.
– Grazie, Signor[10], – уныло ответил Антонио.
Наконец собрались и сели на лошадей. Слуги уместились вдвоем на спине смирной кобылы, а Норманн на правах хозяина возглавил кавалькаду «потерянцев». Подъехав к дому, указал слугам на конюшню, гостеприимно открыл дверь перед гостями, но первым вошел сам. Он торопился переодеться в более удобную одежду и приступить к плетению сети. С охотой может и не повезти как в этот раз, а лосося в реке должно быть много. Итальянцы вошли в соседнюю спальню, где опять принялись громко браниться, – это их дело, он не собирался вмешиваться в чужие разборки.
Переодевшись, прихватил веревки и направился к конюшне, где присмотрел удобное место для плетения бредня. Работа не сложная и при достаточном старании можно закончить до вечера. Вскоре к нему присоединились слуги, тридцатилетние парни Савиолло и Рокко. Работа спорилась, итальянцы начали напевать какую-то свою песенку. Прикинув остаток работы, Норманн ушел в кузницу. Надо напилить чурбачков для поплавков, а пилы или ножовки он нигде не видел. Долго рылся по углам и вдоль стен, нашел спрятанные грузовые тали и горку калиброванной цепи. Находка выглядела красивой, да только к чему она, в существующем хозяйстве ее никуда не приспособить. Интересно, а почему все это спрятали? Явно не от нового пополнения, а от постоянных жителей хутора. Когда Норманн забрасывал всякими железяками цепь и тали, снаружи послышался звук пилы. Оказывается, у торца кузницы сделан навес, где оборудована столярная мастерская. Там же над длинным верстаком развешен всевозможный плотницкий инструмент.
Спрятанная цепь навела на некоторые подозрения. Парень отправился в первый сарай с китайскими игрушками. Предвзятый взгляд сразу указал на коробки у стены, их явно не раз перекладывали с места на место. Десять минут работы – и перед глазами открылся продовольственный склад. Добротные фанерные ящики заполнены рисом, пшеном, макаронными изделиями и прочими крупами в обычной магазинной упаковке. Осталось уточнить простой вопрос: знали старожилы о скрытых запасах или нет? Ответ объяснит причину пролета мимо обеда. Когда вышел из сарая, слуги уже закончили с поплавками и подвязывали снизу камни. Вместо бредня они сделали невод, впрочем, какая разница, с неводом можно славно порыбачить и на реке, и в Онеге. Объяснив идею ловчей сети, Норманн показал найденные продукты, после чего собрался проинспектировать второй сарай. Раздавшиеся из конюшни вопли заставили его изменить план.
Антонио и Ахилл стояли рядом с пушкой и громко выражали свои эмоции.
– Cannon! O simile a una Cannon! Fascino e non una Cannon![11] – увидев Норманна, еще громче заорал Антонио.
Парень в сердцах чуть было не плюнул, он-то думал, случилась беда. Пальцем показал на шильдик, где было написано Sheffield 1916[12], затем сунул в руки итальянским певцам ящики с взрывателями и поманил за собой.
– Kommen, kommen, bitte kommen[13], – припомнились слова из какого-то фильма.
Работники оперной сцены послушно засеменили следом. Когда вошли в курятник, Норманн с нарочитой осторожностью расставил ящики вдоль стены. Чересчур эмоциональных итальянцев следовало убрать подальше от пушки, не дай бог сдуру пальнут, потом греха не оберешься. Снова позвал за собой, на этот раз привел в первый сарай и вручил обоим по винтовке. Лучше бы он этого не делал! На этот раз от эмоциональных восторгов заложило уши. Певцы взводили затвор и щелкали курком… Набаловавшись, потребовали патроны.
– Проблема, проблема, проблема! – раз десять повторил Норманн.
Он насколько можно выразительно провел ладонью себе по шее и, скорчив жуткую гримасу, показал рукой на лес. Что там поняли итальянцы, он не разобрался, но выпускать из рук винтовки явно не хотели. Да ладно, пусть с ними спят, лишь бы не стреляли. Вместе с тем в голове появилась идея как их отвлечь от опасных игр с оружием. Для этого привел оперных артистов в дом и положил перед ними «Атлас автомобильных дорог». Автодороги Европы прорисованы более или менее детально, в Африке и Америке с прочими разными местами – только основные магистрали. Главное не в этом и не в детализации дорог России. Изюминка в полной карте земного шара, которую итальянцы шестнадцатого века не могли знать. Расчет оправдался, Антонио и Ахилл, позабыв обо всем на свете, окунулись в географию.
Успокоив оперных артистов, вернулся в кузницу, где собирался сменить наконечники стрел. Подсыпал угля и чуть было не совершил ошибку: аккуратную стопочку заготовленных стрел он принял за лучины для растопки. Ну дела! Кто так делает стрелы? Древко изготавливается по принципу дельта-древесины, которая не отличается от методик строительства самолетов Лавочкина или всей авиации Японии времен Второй мировой войны. Впрочем, и гэдээровского «Трабанта». Просто, надежно и стопроцентная гарантия, что стрелу не поведет от изменения влажности. Пока разгорался уголь, осмотрел железо и подобрал заготовки для матрицы под будущий «стрелодел». Для ковки наконечников выбрал восьмимиллиметровый прут и необходимый инструмент. Он совсем не волновался, у него неплохие навыки кузнеца, в колледже учили художественной ковке. Что ни говори, а диплом учителя народных промыслов просто так не дают. И поступить в кирилловский колледж совсем не просто, большинство специальностей платные. Его приняли по причине сиротства и природного таланта, так что наконечник для стрелы – раз плюнуть. При желании сделает и меч-кладенец. Ладно, вперед! По рисунку в книге наконечник для обычной стрелы, она же охотничья, четырехгранник с глубокими желобами и острыми гранями. Еще раз проверил крепление оснастки и, перекрестившись, сунул прут в горн.
Первый наконечник получился за полчаса, десятый за пять минут. Шум из кузницы привлек Савиолло и Рокко, которые охотно начали помогать. До ужина поменяли наконечники на всех стрелах, оснастили заготовки и даже успели сделать матрицу для горячей обработки древка стрелы. Помывшись, первым делом взял оставшиеся от бутербродов полиэтиленовые пакеты, насыпал туда рис, перловку и лапшу, осмотрел себя в зеркале и потопал к старожилам. В окнах горел свет. Осторожно постучал, дверь отварила Нина Михайловна:
– Что вам угодно, молодой человек? – совсем не вежливо спросила женщина.
– Вот, это я вам тут принес, – растерявшись от холодного приема, промямлил Норманн.
Женщина небрежно взяла пакеты и только на свету рассмотрела их содержимое.
– Ой, вы посмотрите, что нам принесли! – С этими словами женщина бросилась в дом.
До парня доносились слова восторга, а он только зло щурился – старожилы его встретили совсем не так, как принимают в России попавших в беду людей.
– Вот, передайте вашим итальянцам. – Женщина протянула две пачки соли и четыре куска мыла. – Мы очень им благодарны за подарок.
– Какой сейчас месяц и число?
– Начинаете вести календарь возврата? – улыбнулась Нина Михайловна. – Одиннадцатое мая.
Вежливо попрощавшись, Норманн вернулся в свой дом. На столе стояли глиняные миски с деревянными ложками, натюрморт «попаданец в новом жилище» дополняли оловянные кружки, лежащая посреди стола кожаная подушка да большой кусок брынзы. Положив на стол соль и мыло, Руслан пошел к себе, у него тоже было что выставить на стол.
– La tabella per il vino da tavola vol[14], – затараторили итальянцы.
– Момент, момент, – ответил Норманн и направился в свою комнату.
Вскоре он вернулся и выставил приготовленные к другому случаю подарки. Красивая коробка со столовым набором – подарок для тещи. Это он купил в подземном переходе, зная ее характер и страсть к блестящему. Комплект ложек, вилок, ножей и ножичков с чайными ложками и крошечными вилочками на двенадцать персон. Весь набор так ярко сиял «золотом», что итальянцы восхищенно охнули. Следом поставил бутылку хорошего коньяка, купленного для тестя, и огромную коробку конфет. Приготовленная слугами похлебка прошла под коньячок на ура. Наваристый бульон с мясом щедро заправлен пшенкой и перловкой с накрошенной брынзой и расплывшимися макаронами. Вскоре за столом началась задушевная беседа. Итальянцы горестно жаловались, рассказывая, как они на перевале попали в туман. Умные лошади не хотели идти вперед, а они силой их тащили под уздцы, вот и притащили в дикие края да в невежественное время. Ехали в Париж по приглашению самого короля, который выбрал их как лучших певцов во всем мире. В свою очередь Норманн объяснял, что жить без лука, чеснока и овощей просто невозможно. Отсутствие в рационе питания таких важных продуктов, как масло и молоко, неизбежно пагубно отразится на здоровье. Вино допивали под хоровое пение. Юноша утверждал что Антонио и Ахилл хреновые певцы, они в свою очередь доказывали свое превосходство во владении оружием и умении строить крепости и дворцы.
Ночью Норманну снилось, как он скачет на огромном черном жеребце, в руке извергающий пламя меч, а перед ним мелкими тараканами разбегаются татары. Самым проворным оказался кривоногий Чингисхан, который непостижимым образом уворачивался от копыт скакуна. Проснулся с первыми лучами солнца и сразу открыл окно. Первоначально озадачился мягким стеклом. Пластик? Но быстро сообразил, в рамы вставлена слюда. По малолетству он вместе с другими пацанами бегал на ставшую никому не нужной МТС и камнями бил стекла ржавеющим тракторам и комбайнам. Затем мальчишки вытаскивали триплекс, очищали слюду от осколков и топтали ногами. За пару месяцев забава окончилась вместе с последними стеклами.
Аккуратно развесил на подоконнике свою пижаму, надел спортивный костюм и побежал к воротам второго сарая. Еще вчера он приготовил подходящие железяки и установил перекладину. Час легкой разминки всех мышечных групп закончился пробежкой к речке и стометровкой в стиле баттерфляй. На завтрак слуги подали колодезную воду и остатки вчерашнего пиршества. Антонио задумчиво разглаживал ногтем «золотинку» от конфеты из опустевшей коробки, Ахилл чем-то гремел в своей комнате. Поблагодарив слуг за завтрак, установил в машине аккумулятор – не фиг без толку сидеть, когда дел невпроворот. Закончив приготовления к поездке, сунул Савиолло и Рокко луки, затем показал на невод:
– Ваша задача подготовить еду. – И махнул рукой в сторону леса.
– Si, Signor[15].
Озадачив слуг, направился в дом, где Антонио и Ахилл задумчиво разглядывали сосновые бревна несущей стены.
– Нечего на стену смотреть, а то дырку просмотрите, – решительно заявил Норманн. – Пошли, пошли, надо заняться делом.
– Non voglio[16], – вяло ответил Ахилл, но оба покорно потопали следом.
Когда садились в машину, итальянцы заметно оживились, а затем началась привычная эмоциональная дискуссия. Норманн с детства жил рядом с лесом, поэтому легко ориентировался среди зарослей. Бедуин никогда не заблудится в пустыне, чукча без проблем найдет в тундре нужное стойбище, рыбак без компаса и спутника придет к рыбному месту. Так и выросший в лесу человек никогда не заплутает, выйдет к своей цели безо всяких там муравейников с юга и мха с севера. К порталу вела достаточно различимая дорожка, которую вчера Нина Михайловна не пожелала показать, так что приехали достаточно быстро. Окинув критическим взглядом широкую поляну, направил машину к ближайшей молодой поросли лиственных деревьев. Не ошибся, огромная фура прорубила настоящую просеку. Судя по всему, водитель погиб, а событие имело место быть не менее семи лет назад. Сам грузовик выглядел очень даже эффектно, а знак «180» на задней двери говорил о качестве дорог, по которым этот тяжеловоз ездил до встречи с блуждающим порталом. Кузов оказался пустым, как и кабина с бардачком и ящиком с инструментами.
Почин сделан. Итальянцы чуть ли не со щенячьим восторгом обследовали окрестности закрывшегося портала и устраивали галдеж возле каждого найденного автомобиля. Норманн вел целенаправленный поиск, его интересовали любые полезные для дальнейшей жизни вещи. Важных трофеев так и не нашел, до него все тщательно вычистили, но кое-что интересное приметил. Во-первых, элегантная фура из непостижимого будущего с полным грузом фанеры. Грузовик простоял не менее десяти лет, а груз никого не заинтересовал. Зря, господа предшественники, двадцатидвухмиллиметровая фанера является очень хорошим строительным материалом, тем более березовая. Из березы делают только водостойкую фанеру, что позволяет ее использовать для строительства, в Америке все дома сделаны из нее. Не гниет, правда, сильный ветер подобный дом не выдержит. Во-вторых, бортовая фура образца второй половины двадцатого века. Машина заполнена такелажным железом – уголок, полоса, пруток да всякие разные трубы. Обрезки этих материалов Норманн уже видел в кузнице, так, ни туды ни сюды, ни вреда ни пользы. Труба холоднокатаная, годится на заборы да строительные леса. А вот кузов собран из хороших досок, которые пойдут на лодку, большую лодку, возможно даже хватит на баркас.