– Harcos OL minket a védelem alá[27], – смиренно опустив голову, промолвил староста.
Норманн задумался. Просит прощения? Нет причин. Благодарит? В таком случае должны жать руку или показать расположение другим способом. Он поднял над головой оба меча и торжественно произнес:
– Обязуюсь защищать вас от врага внешнего и внутреннего.
Ага! Именно такого действия от него и ожидали. Мужики встали на колени и с торжественным видом пропели короткую песню. Вечером сложили огромный костер, который подожгли с заходом солнца. На верхней площадке ровными рядами сидели погибшие мужчины. Праздник начался с первыми языками пламени. Народ веселился, танцевал, пил какую-то кислятину и бросал объедки в костер. Норманн сидел в общем кругу, но занят был выяснением отношений со старостами двух деревушек. Два поселения, два рода, женились только между собой. Жили охотой и рыболовством, торговали по весне, когда приплывали купцы из Новгорода или Ярославля. Грабили их ежегодно, иногда дважды в год. Приходили люди новгородского князя да набегали датчане или мурманы. Большим отрядам смиренно платили дань, малым ватажкам давали отпор. Сейчас понадеялись на медведя, хотели испугать рэкетиров, ан нет. Но итогом боя оба старика были довольны, своих потеряли меньше половины, а врагов побили вчетверо.
В предположении о призвании в качестве защитника Норманн не ошибся. Именно этого селяне от него ожидали, к тому же прокормить несколько сильных воинов для двух деревень по сорок домов никакой проблемы не составит. Сам вопрос обеспечения едой парня озадачил и весьма серьезно. Народ жил без огородов, ни капусты, репы или брюквы, никаких запасов муки. Питались рыбой, мясом, грибами да ягодами, кои солили и замачивали на зиму. Еще собирали мед, но его было очень мало. Норманн не согласен с подобным ограничением рациона, а старейшины в свою очередь даже обрадовались планируемому походу в Новгород. У них оказались запасы мехов и кож на черный день да летний улов вяленой семги, форели и соленого лосося уже просился на рынок. В большом торговом городе прикупят ткани да прочие нужные вещи. Сложив в одном из больших домов свой инструмент, Норманн на рассвете поднял парус и направился к восточному берегу. Вскоре приютивший его дом станет бывшим, он не только выполнил поставленную задачу, но и перевыполнил благодаря набегу норвежцев. Оставалась неясность с национальностью его подданных, никаких намеков на русский язык, ничего общего со знакомой финской или карельской речью. Кто они?
Новость о «призвании во власть» откровенно обрадовала итальянцев. Началась спешная подготовка к выполнению второй части плана. Савиолло и Рокко с утра завели на баркас первую лошадку и отправились на западный берег. К удивлению, они без затруднений разобрались с картой, а компас оказался обыденным для них предметом. Единственное затруднение вызвали имена старост – Конч и Кивач. Слуги долго учились правильно произносить непривычные для них звуки. Самого Норманна ожидала экзекуция.
– Раздевайся! – потребовал Ахилл. – Надо нанести шрамы на твое тело.
– Зачем? Не нужны мне ваши шрамы, мне без них лучше.
– Ты воин, а воинов без шрамов не бывает! – отрезал наставник меча.
– Да кто меня будет раздевать? Не хочу.
– Не упирайся как вредный козел! – поддержал друга Антонио. – В наше время дворяне специально ходят к врачу за фальшивыми ранами.
– Какой смысл? Это в наше время ходят почти голыми, а вы застегнуты в сто одежек.
– Прихвастнуть перед друзьями и женщинами, – ответил Ахилл. – Заявить о победе в дуэли с каким-нибудь заезжим дворянином.
– Ну а мне-то зачем? – не соглашался Норманн. – Я не собираюсь хвастать или еще что. Оставьте меня в покое!
– И не надейся! – Антонио решительно отмел все возражения. – Мы не собираемся рисковать своей головой из-за твоей мелкой трусости.
– Да при чем здесь трусость? Я не вижу логики в вашем желании нанести мне на тело боевую татуировку.
– Это не татуировка, шрамы будут выглядеть как последствия вполне реальных ран, – назидательно заметил Ахилл. – Я их сделал не один десяток.
В общем, итальянцы с самым решительным видом уложили его на лавку и приступили к экзекуции. Норманн сумел отстоять лишь свое лицо и бритву. У него всего лишь пять запасных лезвий, которые надо растянуть на два с лишним года. Итальянцы вдвоем выбрили ему грудь и спину, после чего начали чем-то натирать и вырезать полоски кожи. Больно не было, а неприятно – даже очень. Он терпел: раз надо, значит, надо, сотоварищи по несчастью лучше знают реалии современной жизни, не ему с ними спорить. Под конец в него натыкали кучу зубочисток, посыпали пеплом и отправили спать. Ага, попробуй поспи в позе цыпленка на вертеле. Утром грустно посмотрел на свой ужасный вид – подзаборный урод, да и только. Горестно вздохнул да пошел искать себе занятие. Вспомнились норвежские рэкетиры, пришла мысль изготовить десяток щитов. Основу вырезал из толстой фанеры, затем съездил к порталу и нарубил листы электротехнической стали. Работа увлекла и отвлекла от тягостных размышлений о безвозмездной потере красоты своего тела. Как форму выбрал классический вариант герба, ну а размер уже видел живьем. Щиты немного выгнул под грузом, прикрепил ремешки для различных вариантов: висит за спиной, на руке, на плече. Затем вырезал листы металла и приступил к креплению трехслойной защиты. Полная гарантия защиты, электротехническую сталь проще разорвать, чем пробить.
Закончив изготовление щитов, решил их отполировать пылью речного песка. Времени более чем достаточно – перевозка лошадей и необходимых грузов займет как минимум двенадцать дней. Он полировал металл с тихой грустью, женщины всегда восхищались его телом. Широким плечам и бугристым мускулам мог позавидовать Аполлон. А сейчас что? Безобразные фиолетовые шрамы! Ахилл закончил очередной осмотр приказом идти на тренировку.
– Как! – возмутился Норманн. – У меня все тело синюшное да ужасные струпья, а ты тренировку затеял!
– Хватит хныкать! – невозмутимо ответил мастер меча. – Бери две рапиры. Час у стены, час со мной.
Нехотя подчинился, надо, никуда не денешься. Да и сам внутренне согласен с правотой наставника. Вместе с тренировками по владению мечом вернулся к тренировкам в стрельбе из лука, уж больно стыдно вспоминать бестолковое разбрасывание стрел. Занятия с луком напомнили о приспособлении арабских стрелков. Они крепили на запястье ремешок с хитрым крючком и натягивали тетиву без усилия на пальцы. В нужный момент крючок разворачивался, а стрела улетала на запредельные расстояния.
Норманн решил разработать свою систему на принципе «кошачьей лапки». Простенькое и надежное запирающее устройство должно помочь натянуть тетиву усилием руки, замок размыкался ослаблением большого пальца. Долго и тщательно подбирал удобную форму, для чего вылепил из глины несколько вариантов, а затем убирал лишнее или добавлял недостающее. Добившись желаемого результата, сделал опытный образец. Пробные стрельбы показали невероятную дальность, заметно улучшилась точность, что объяснялось как увеличенной скоростью полета, так и четкой фиксацией стрелы до момента выстрела. Работа с бронзой, из которой решил сделать «кошачьи лапки», подсказала другую мысль – деньги. Для данного времени он абсолютно нищий, за душой ни гроша, в портмоне нет ни рубля, ни копейки. Тысячные купюры и банковская карта сейчас не котируются.
Автомобиль буквально кладезь всевозможных полезных вещей, в том числе бронзы, латуни и меди. Всего лишь один стартер дал семь килограмм чистой красной меди. В кузнице приготовил матрицы для чеканки, на одной керном выбил орла с расправленными крыльями и лавровый венок по окружности, на другой – цифру пятьдесят, пшеничные колосья и гроздья винограда. Сами монетки получились не очень красивые, порой похожие на блин, да еще с ярким блеском девственной новизны. Пришлось самопальные дензнаки промыть в аккумуляторной кислоте. Возня с монетами подкинула идею облагородить щиты. Первой мыслью было вытравить морду медведя, но здесь вмешались итальянцы.
– Ты знаешь гербы русских княжеских и дворянских родов? – спросил Антонио.
Откуда? У него вообще не было элементарного представления о русской геральдике.
– Разве это может иметь значение для рисунка на щите? – удивился Норманн.
Оба итальянца захохотали, как детишки во время просмотра мультфильма.
– Если ты покажешь щит с чужим гербом, тебя немедленно четвертуют, – вытирая слезы смеха, ответил Ахилл.
– Но я не наношу герб. Я рисую только морду зверя.
– Это и является основой герба, нарисуй во Франции лилию или розу в Англии. Все, тебе конец!
Поразмыслив, решил вытравить на щите злобную пантеру, кошачьих в русских гербах не может быть априори.
Настал день отъезда. Лошади, предполагаемые для продажи полезности и всякий разный инструмент уже находились на западном берегу. Антонио также перебрался на другую сторону, где осматривал место предстоящего строительства. Норманн с Ахиллом и Рокко уже готовились отправиться в плавание, когда на берег вышел Крис.
– Возьмите меня с собой до Новгорода, – попросил он.
Интересно! Откуда ему известно о конечной цели плавания?
– Обратно я доберусь сам, здесь много купцов, они торгуют с рыбаками и помогут вернуться.
В общем-то причин для отказа нет.
– Прыгай! – крикнул Норманн.
Юго-западный ветер не позволял поднять парус, и пришлось сесть на весла. Так посменно гребли все десять километров до выхода в Онегу. Наконец подошли к устью реки. Норманн поставил мачту, закрепил штаги и оттяжки, начал готовить рею и гик.
– Погоди! – неожиданно сказал Крис. – Сначала надень браслеты на итальянцев, затем защелкни свои. – На парус упали три пары наручников. Сам Крис с пистолетом в руках скалился надменной усмешкой. – В Новгороде за вас дадут хорошие деньги, – продолжил он. – Крепкие и грамотные рабы в большой цене.
Норманн потянулся за наручниками и резко качнул баркас, Крис взмахнул руками, в то же мгновение боковой удар левой ногой по печени вынес его за борт. Теперь надо немного подождать. Есть! Он даже не удосужился немного отплыть в сторону, поднимался на поверхность в месте своего падения. Из воды появилась рука с пистолетом, где сразу встретилась с веслом. Норманн бил не сильно, с дури можно сломать человеку руку, а так, слегка, всего лишь выбить пистолет. На поверхности показалось перекошенное злобой и болью лицо.
– Хватайся за меня! – Норманн перегнулся через борт и потянулся к Крису.
Тот подплыл в два гребка и попытался взяться за руку, однако в последний момент Норманн схватил «купальщика» за волосы и с силой притопил. Держал под водой недолго, пока не прекратил трепыхаться. Дальнейшее плавание проходило без приключений. Крису дали проблеваться, раздели догола и приковали наручниками к носовому рыму.
– Зачем вы меня раздели? – оклемавшись, спросил неудачливый рабовладелец.
– К заднице привяжем крючок и будем на тебя ловить крокодилов, – равнодушно ответил Норманн.
– Здесь нет крокодилов! – взвизгнул пленник.
– Проверим. А вдруг повезет.
– В озере вода вкусная, должны быть жирные акулы, – без улыбки заметил Ахилл.
К вечеру пленник от холода посинел, и Рокко бросил ему кусок ткани из приготовленных запасов для навеса на случай дождя. Наконец баркас вошел в речку и уткнулся носом в песок. Оба старейшины с почетом встречали своего начальника охраны. Увидев пленника, Конч и Кивач злобно ощерились, затем уважительно посмотрели на Норманна. Выходит, и здесь этот гад успел отметиться. Забросив вещи в выделенный для него дом, последовал за Антонио осматривать строительную площадку. Тому не терпелось поделиться своими творческими замыслами. Выкорчеванный участок неузнаваемо изменился. Селяне сняли с гранитной плиты весь дерн, появились очертания стены трехметровой ширины. Гранитные валуны выкладывались по кругу, выдавая замысел архитектора построить гигантскую башню. С внутренней стороны горделиво возвышался деревянный кран, больше напоминающий колодезный журавль. Другой кран Норманн уже видел у реки, мужики и женщины катили его вдоль берега к очередному валуну. Он даже не подозревал, какой простой и надежной может оказаться древняя строительная техника. Никаких «эй, ухнем». Антонио за неделю сделал намного больше, чем можно было предположить в самых смелых мечтах.
– Ты строишь наш дом? – спросил Норманн.
– Нет, ты что? – удивился архитектор. – Это будет угловая башня, основная постройка каждого рыцарского замка.
– Замки вроде с квадратными угловыми башнями.
– Где ты мог их увидеть? – засмеялся Антонио. – До вашего времени ни один не дожил.
– Это ты зря, я сам видел замки в Польше и Англии.
– В Европе замки начали разрушать с начала одиннадцатого века, в Англии и Норвегии с четырнадцатого века.
– Это не может быть правдой. – Норманн твердо стоял на своем. – Я видел замки и был внутри.
– Не спорьте, молодой человек, я лучше знаю. Христианские короли разрушили замки своих вассалов, а ты видел только старый жилой дом.
– Но зачем королям ломать замки вассалов?
– Каждое королевство страдало от постоянной междоусобицы, – начал объяснять Антонио. – Дворяне грабили соседей, затем прятались за стенами своих замков. Чем крепче замок, тем нахальнее был его хозяин.
– Если король приказал разломать укрепления, то почему не взбунтовались его дворяне?
– Корона не может упасть на глупую голову, – усмехнулся архитектор. – Сегодня ты приказал одному дворянину снести замковые укрепления и пригрозил наказать всевозможными карами.
– Понял, интрига! – Норманн вспомнил правильное слово. – Сталкиваешь лбами других, а сам получаешь выгоду.
Антонио подробно рассказал принципы возведения укрепленных дворянских гнезд. Различные нюансы и хитрости совмещения хозяйственных и военных функций. Рассказ заставил задуматься и подтолкнул к вопросу. Почему в России не было замков? Надо будет выяснить при первом удобном случае. Высота заложенной стены не превышала и полуметра, все равно за неделю сделано очень много. Особенно учитывая сорокаметровый диаметр строящегося «родового гнезда». Антонио объяснял смысл расходящихся лучами расчищенных от земли участков оголенного гранита.
– Здесь будут конюшни, здесь казармы для стражи, а тут казармы лучников, – давал пояснения архитектор.
– А там что? – Норманн показал на расчищенную полоску, которая упиралась в террасу красного гранита.
– Удачное место, между плит выходит хороший ручей, мы его пустим на водяное колесо, а затем в искусственное русло.
– Я не заметил ручья. Деревья корчевал по сухой почве.
– У подножия террасы уклон в сторону реки, поэтому и не заметил, – пояснил Антонио.
– Возле водяного колеса сделаешь кузницу?
– Здесь посадим и оружейника, и чеканщика, на террасе поставим две артиллерийские башни, а стену подопрем казармой для ветеранов.
– Водяное колесо ставь прямо сейчас. Поставишь бетономешалку.
Архитектор без промедления развернул свою планшетку, где Норманн нарисовал принцип механического перемешивания. Идея понравилась, на приготовлении известкового раствора работало шесть человек, а так потребуется не больше двух. Само слово «бетон» совершенно не удивило Антонио.
– Давно известный способ строительства, – пояснил он. – Половина Древнего Рима сделана из бетона.
До вечера осмотрели возведение гончарных и кирпичных печей, сходили к местам добычи извести, глины и песка. У Норманна голова пошла кругом, он и не подозревал о существовании многих тонкостей строительного дела. В его понятии существовал просто песок, а на самом деле он разделялся на множество разновидностей. Следующий день вообще выбил из колеи, с утра засели за составление списка необходимых покупок. Старосты легко и просто общались и с Антонио, и с Ахиллом, обсуждали какие-то цифры, прикидывали варианты. Во-первых, Норманн ничего не понимал, во-вторых, его фантазия не шла дальше квашеной капусты, кур и коров. Осознав свою бесполезность, он вслушивался в речь, пытаясь уяснить смысл произносимых слов. Говорили вроде бы по-русски, но совсем непонятно. Чудеса! Итальянцы совсем недавно освоили русскую речь и уже спокойно общаются с этими вепсами. А он, коренной русский, причем родом из этих мест, и ничего не понимает.
На следующее утро караван трофейных лодок и баркаса отправился на юг к реке Свирь. Предстояла первая встреча с «современной» цивилизацией. Старейшины приставили к Норманну «коммерческого директора», сорокалетнего дядьку по имени Выг. Из итальянцев в плавание не отправился только Антонио, который был всецело занят инженерно-строительными работами. Экипажи состояли из женщин, которые весьма сноровисто управлялись с парусами. Там же на трофейных плавсредствах лежали предназначенные на продажу шкуры и меха, мешки с вяленой рыбой и бочонки соленого лосося. Конч и Кивач достали заначку из сокрытых закромов, которые находились в потайных пещерах. Первое время Выг донимал сидящего на цепи Криса. Норманну быстро надоели издевательства над безответным человеком, и он занял «коммерческого директора» полезным для себя делом – обучению разговорной речи.
Впереди спокойное плавание, до речки Свирь один день, затем по реке день до порогов, еще день до Волхова и два дня до Новгорода. Он не надеялся быстро освоить старорусский язык, однако необходимо хоть как-то понимать, что говорят окружающие его люди. Выг с удовольствием взял на себя обязанности учителя словесности, и уже через час у Норманна пошла голова кругом. Наставник не отставал, заставлял говорить, говорить и говорить. А после обеда на них напали. До этого все встречные-поперечные лодки заблаговременно убирались с дороги, но не сейчас. Три больших ушкуя, по двадцать человек в каждом, явно шли наперехват. Крис грустно усмехнулся:
– Все, Норманн, конец. Дальнейшее путешествие продолжим на одной цепи.
– Поспешила бабка к печи, да побила все горшки. Коммерческий директор! Давай на руль! Кто это и чем воюют?
– Их называют весь, бьются только топорами! – крикнул Выг.
Норманн встал на носу и принялся указывать курс для выгодного сближения. Когда сошлись на сорок метров, начал методичный расстрел. Первый ушкуй – двадцать стрел, второй – еще двадцать, смена колчана и новая порция по последнему.
– Разворот, к ближайшей лодке! Там пятеро живых!
Выг лихо завернул баркас, рыбачки ловко сработали на шкотах. На ушкуе двое раненых, остатки экипажа показывают обезоруженные руки.
– Спустить парус! – крикнул Норманн.
– Спустить парус! – с правильным произношением повторил Выг.
Люди послушно начали возиться с веревками. Следующая лодка – семеро готовы дать бой, и Норманн без разговоров пустил две стрелы. Оставшиеся в живых побросали топоры и покорно направились к мачте. Последний ушкуй попытался сбежать, но меткая стрела достала кормчего. В результате скоротечного боя караван пополнился тремя большими ушкуями и семнадцатью пленными, шестеро из которых с умеренными ранами.
Пороги на Свири оказалось широким перекатом протяженностью более километра. Сам волок представлял собой деревянное подобие железнодорожных рельс. Лодки на конной тяге легко скользили по смазанным дегтем бревнам. Но сначала состоялся спектакль под названием «Оплата труда». Выг долго кричал на старшину волока, показывал на упитанных лошадей и стоящих у баркасов женщин, после чего крестился чуть ли не двумя руками. Местный начальник кричал не меньше, ехидно показывал на груз и вооруженную охрану в лице Норманна и итальянцев. В торговле выделялась одна деталь: обе стороны «не замечали» скованных пленников. Сами перевозчики не обращали внимания на орущих спорщиков, цепляли очередную лодку за брус штевня и выводили ее в воду ниже переката. Выг наконец выторговал льготный тариф и подошел за деньгами. Норманн открыл поясную сумку, где кроме самопальных денег лежало несколько серебряных и золотых монет из кармана Криса. Поразительно, но волок обошелся в несколько медяков.
У самого устья Волхова встретили идущий в море караван ганзейских судов. После недолгой торговли продали немцам всех пленников. С Крисом устроили маленький спектакль. Мастер меча позвал «хранителя портала» на палубу торгового кораблика, где в перерывах спора с капитаном просил бывшего пулеметчика сделать те или иные математические подсчеты. В итоге Криса продали вдесятеро дороже, чем всех пиратов из племени весь. Последний день пути Норманн выслушивал наставления Ахилла:
– Традиции и обычаи меняются вместе с развитием цивилизации. Что для тебя привычно, в это время может послужить причиной казни. – Он внимательно посмотрел Норманну в глаза и продолжил: – Если на улице бьют женщину – спокойно иди дальше. Сейчас женщина ничто, в хрониках не найдешь имен королев и королевских дочерей.
– Даже если ее бьют просто так? Она кричит и просит о помощи, а люди проходят мимо?
– Законы есть всегда и везде, женщина должна кричать, доказывая всем свою невиновность. Если замолчит – убьют, это равносильно признанию своей вины.
Норманн задумался. Просит прощения? Нет причин. Благодарит? В таком случае должны жать руку или показать расположение другим способом. Он поднял над головой оба меча и торжественно произнес:
– Обязуюсь защищать вас от врага внешнего и внутреннего.
Ага! Именно такого действия от него и ожидали. Мужики встали на колени и с торжественным видом пропели короткую песню. Вечером сложили огромный костер, который подожгли с заходом солнца. На верхней площадке ровными рядами сидели погибшие мужчины. Праздник начался с первыми языками пламени. Народ веселился, танцевал, пил какую-то кислятину и бросал объедки в костер. Норманн сидел в общем кругу, но занят был выяснением отношений со старостами двух деревушек. Два поселения, два рода, женились только между собой. Жили охотой и рыболовством, торговали по весне, когда приплывали купцы из Новгорода или Ярославля. Грабили их ежегодно, иногда дважды в год. Приходили люди новгородского князя да набегали датчане или мурманы. Большим отрядам смиренно платили дань, малым ватажкам давали отпор. Сейчас понадеялись на медведя, хотели испугать рэкетиров, ан нет. Но итогом боя оба старика были довольны, своих потеряли меньше половины, а врагов побили вчетверо.
В предположении о призвании в качестве защитника Норманн не ошибся. Именно этого селяне от него ожидали, к тому же прокормить несколько сильных воинов для двух деревень по сорок домов никакой проблемы не составит. Сам вопрос обеспечения едой парня озадачил и весьма серьезно. Народ жил без огородов, ни капусты, репы или брюквы, никаких запасов муки. Питались рыбой, мясом, грибами да ягодами, кои солили и замачивали на зиму. Еще собирали мед, но его было очень мало. Норманн не согласен с подобным ограничением рациона, а старейшины в свою очередь даже обрадовались планируемому походу в Новгород. У них оказались запасы мехов и кож на черный день да летний улов вяленой семги, форели и соленого лосося уже просился на рынок. В большом торговом городе прикупят ткани да прочие нужные вещи. Сложив в одном из больших домов свой инструмент, Норманн на рассвете поднял парус и направился к восточному берегу. Вскоре приютивший его дом станет бывшим, он не только выполнил поставленную задачу, но и перевыполнил благодаря набегу норвежцев. Оставалась неясность с национальностью его подданных, никаких намеков на русский язык, ничего общего со знакомой финской или карельской речью. Кто они?
Новость о «призвании во власть» откровенно обрадовала итальянцев. Началась спешная подготовка к выполнению второй части плана. Савиолло и Рокко с утра завели на баркас первую лошадку и отправились на западный берег. К удивлению, они без затруднений разобрались с картой, а компас оказался обыденным для них предметом. Единственное затруднение вызвали имена старост – Конч и Кивач. Слуги долго учились правильно произносить непривычные для них звуки. Самого Норманна ожидала экзекуция.
– Раздевайся! – потребовал Ахилл. – Надо нанести шрамы на твое тело.
– Зачем? Не нужны мне ваши шрамы, мне без них лучше.
– Ты воин, а воинов без шрамов не бывает! – отрезал наставник меча.
– Да кто меня будет раздевать? Не хочу.
– Не упирайся как вредный козел! – поддержал друга Антонио. – В наше время дворяне специально ходят к врачу за фальшивыми ранами.
– Какой смысл? Это в наше время ходят почти голыми, а вы застегнуты в сто одежек.
– Прихвастнуть перед друзьями и женщинами, – ответил Ахилл. – Заявить о победе в дуэли с каким-нибудь заезжим дворянином.
– Ну а мне-то зачем? – не соглашался Норманн. – Я не собираюсь хвастать или еще что. Оставьте меня в покое!
– И не надейся! – Антонио решительно отмел все возражения. – Мы не собираемся рисковать своей головой из-за твоей мелкой трусости.
– Да при чем здесь трусость? Я не вижу логики в вашем желании нанести мне на тело боевую татуировку.
– Это не татуировка, шрамы будут выглядеть как последствия вполне реальных ран, – назидательно заметил Ахилл. – Я их сделал не один десяток.
В общем, итальянцы с самым решительным видом уложили его на лавку и приступили к экзекуции. Норманн сумел отстоять лишь свое лицо и бритву. У него всего лишь пять запасных лезвий, которые надо растянуть на два с лишним года. Итальянцы вдвоем выбрили ему грудь и спину, после чего начали чем-то натирать и вырезать полоски кожи. Больно не было, а неприятно – даже очень. Он терпел: раз надо, значит, надо, сотоварищи по несчастью лучше знают реалии современной жизни, не ему с ними спорить. Под конец в него натыкали кучу зубочисток, посыпали пеплом и отправили спать. Ага, попробуй поспи в позе цыпленка на вертеле. Утром грустно посмотрел на свой ужасный вид – подзаборный урод, да и только. Горестно вздохнул да пошел искать себе занятие. Вспомнились норвежские рэкетиры, пришла мысль изготовить десяток щитов. Основу вырезал из толстой фанеры, затем съездил к порталу и нарубил листы электротехнической стали. Работа увлекла и отвлекла от тягостных размышлений о безвозмездной потере красоты своего тела. Как форму выбрал классический вариант герба, ну а размер уже видел живьем. Щиты немного выгнул под грузом, прикрепил ремешки для различных вариантов: висит за спиной, на руке, на плече. Затем вырезал листы металла и приступил к креплению трехслойной защиты. Полная гарантия защиты, электротехническую сталь проще разорвать, чем пробить.
Закончив изготовление щитов, решил их отполировать пылью речного песка. Времени более чем достаточно – перевозка лошадей и необходимых грузов займет как минимум двенадцать дней. Он полировал металл с тихой грустью, женщины всегда восхищались его телом. Широким плечам и бугристым мускулам мог позавидовать Аполлон. А сейчас что? Безобразные фиолетовые шрамы! Ахилл закончил очередной осмотр приказом идти на тренировку.
– Как! – возмутился Норманн. – У меня все тело синюшное да ужасные струпья, а ты тренировку затеял!
– Хватит хныкать! – невозмутимо ответил мастер меча. – Бери две рапиры. Час у стены, час со мной.
Нехотя подчинился, надо, никуда не денешься. Да и сам внутренне согласен с правотой наставника. Вместе с тренировками по владению мечом вернулся к тренировкам в стрельбе из лука, уж больно стыдно вспоминать бестолковое разбрасывание стрел. Занятия с луком напомнили о приспособлении арабских стрелков. Они крепили на запястье ремешок с хитрым крючком и натягивали тетиву без усилия на пальцы. В нужный момент крючок разворачивался, а стрела улетала на запредельные расстояния.
Норманн решил разработать свою систему на принципе «кошачьей лапки». Простенькое и надежное запирающее устройство должно помочь натянуть тетиву усилием руки, замок размыкался ослаблением большого пальца. Долго и тщательно подбирал удобную форму, для чего вылепил из глины несколько вариантов, а затем убирал лишнее или добавлял недостающее. Добившись желаемого результата, сделал опытный образец. Пробные стрельбы показали невероятную дальность, заметно улучшилась точность, что объяснялось как увеличенной скоростью полета, так и четкой фиксацией стрелы до момента выстрела. Работа с бронзой, из которой решил сделать «кошачьи лапки», подсказала другую мысль – деньги. Для данного времени он абсолютно нищий, за душой ни гроша, в портмоне нет ни рубля, ни копейки. Тысячные купюры и банковская карта сейчас не котируются.
Автомобиль буквально кладезь всевозможных полезных вещей, в том числе бронзы, латуни и меди. Всего лишь один стартер дал семь килограмм чистой красной меди. В кузнице приготовил матрицы для чеканки, на одной керном выбил орла с расправленными крыльями и лавровый венок по окружности, на другой – цифру пятьдесят, пшеничные колосья и гроздья винограда. Сами монетки получились не очень красивые, порой похожие на блин, да еще с ярким блеском девственной новизны. Пришлось самопальные дензнаки промыть в аккумуляторной кислоте. Возня с монетами подкинула идею облагородить щиты. Первой мыслью было вытравить морду медведя, но здесь вмешались итальянцы.
– Ты знаешь гербы русских княжеских и дворянских родов? – спросил Антонио.
Откуда? У него вообще не было элементарного представления о русской геральдике.
– Разве это может иметь значение для рисунка на щите? – удивился Норманн.
Оба итальянца захохотали, как детишки во время просмотра мультфильма.
– Если ты покажешь щит с чужим гербом, тебя немедленно четвертуют, – вытирая слезы смеха, ответил Ахилл.
– Но я не наношу герб. Я рисую только морду зверя.
– Это и является основой герба, нарисуй во Франции лилию или розу в Англии. Все, тебе конец!
Поразмыслив, решил вытравить на щите злобную пантеру, кошачьих в русских гербах не может быть априори.
Настал день отъезда. Лошади, предполагаемые для продажи полезности и всякий разный инструмент уже находились на западном берегу. Антонио также перебрался на другую сторону, где осматривал место предстоящего строительства. Норманн с Ахиллом и Рокко уже готовились отправиться в плавание, когда на берег вышел Крис.
– Возьмите меня с собой до Новгорода, – попросил он.
Интересно! Откуда ему известно о конечной цели плавания?
– Обратно я доберусь сам, здесь много купцов, они торгуют с рыбаками и помогут вернуться.
В общем-то причин для отказа нет.
– Прыгай! – крикнул Норманн.
Юго-западный ветер не позволял поднять парус, и пришлось сесть на весла. Так посменно гребли все десять километров до выхода в Онегу. Наконец подошли к устью реки. Норманн поставил мачту, закрепил штаги и оттяжки, начал готовить рею и гик.
– Погоди! – неожиданно сказал Крис. – Сначала надень браслеты на итальянцев, затем защелкни свои. – На парус упали три пары наручников. Сам Крис с пистолетом в руках скалился надменной усмешкой. – В Новгороде за вас дадут хорошие деньги, – продолжил он. – Крепкие и грамотные рабы в большой цене.
Норманн потянулся за наручниками и резко качнул баркас, Крис взмахнул руками, в то же мгновение боковой удар левой ногой по печени вынес его за борт. Теперь надо немного подождать. Есть! Он даже не удосужился немного отплыть в сторону, поднимался на поверхность в месте своего падения. Из воды появилась рука с пистолетом, где сразу встретилась с веслом. Норманн бил не сильно, с дури можно сломать человеку руку, а так, слегка, всего лишь выбить пистолет. На поверхности показалось перекошенное злобой и болью лицо.
– Хватайся за меня! – Норманн перегнулся через борт и потянулся к Крису.
Тот подплыл в два гребка и попытался взяться за руку, однако в последний момент Норманн схватил «купальщика» за волосы и с силой притопил. Держал под водой недолго, пока не прекратил трепыхаться. Дальнейшее плавание проходило без приключений. Крису дали проблеваться, раздели догола и приковали наручниками к носовому рыму.
– Зачем вы меня раздели? – оклемавшись, спросил неудачливый рабовладелец.
– К заднице привяжем крючок и будем на тебя ловить крокодилов, – равнодушно ответил Норманн.
– Здесь нет крокодилов! – взвизгнул пленник.
– Проверим. А вдруг повезет.
– В озере вода вкусная, должны быть жирные акулы, – без улыбки заметил Ахилл.
К вечеру пленник от холода посинел, и Рокко бросил ему кусок ткани из приготовленных запасов для навеса на случай дождя. Наконец баркас вошел в речку и уткнулся носом в песок. Оба старейшины с почетом встречали своего начальника охраны. Увидев пленника, Конч и Кивач злобно ощерились, затем уважительно посмотрели на Норманна. Выходит, и здесь этот гад успел отметиться. Забросив вещи в выделенный для него дом, последовал за Антонио осматривать строительную площадку. Тому не терпелось поделиться своими творческими замыслами. Выкорчеванный участок неузнаваемо изменился. Селяне сняли с гранитной плиты весь дерн, появились очертания стены трехметровой ширины. Гранитные валуны выкладывались по кругу, выдавая замысел архитектора построить гигантскую башню. С внутренней стороны горделиво возвышался деревянный кран, больше напоминающий колодезный журавль. Другой кран Норманн уже видел у реки, мужики и женщины катили его вдоль берега к очередному валуну. Он даже не подозревал, какой простой и надежной может оказаться древняя строительная техника. Никаких «эй, ухнем». Антонио за неделю сделал намного больше, чем можно было предположить в самых смелых мечтах.
– Ты строишь наш дом? – спросил Норманн.
– Нет, ты что? – удивился архитектор. – Это будет угловая башня, основная постройка каждого рыцарского замка.
– Замки вроде с квадратными угловыми башнями.
– Где ты мог их увидеть? – засмеялся Антонио. – До вашего времени ни один не дожил.
– Это ты зря, я сам видел замки в Польше и Англии.
– В Европе замки начали разрушать с начала одиннадцатого века, в Англии и Норвегии с четырнадцатого века.
– Это не может быть правдой. – Норманн твердо стоял на своем. – Я видел замки и был внутри.
– Не спорьте, молодой человек, я лучше знаю. Христианские короли разрушили замки своих вассалов, а ты видел только старый жилой дом.
– Но зачем королям ломать замки вассалов?
– Каждое королевство страдало от постоянной междоусобицы, – начал объяснять Антонио. – Дворяне грабили соседей, затем прятались за стенами своих замков. Чем крепче замок, тем нахальнее был его хозяин.
– Если король приказал разломать укрепления, то почему не взбунтовались его дворяне?
– Корона не может упасть на глупую голову, – усмехнулся архитектор. – Сегодня ты приказал одному дворянину снести замковые укрепления и пригрозил наказать всевозможными карами.
– Понял, интрига! – Норманн вспомнил правильное слово. – Сталкиваешь лбами других, а сам получаешь выгоду.
Антонио подробно рассказал принципы возведения укрепленных дворянских гнезд. Различные нюансы и хитрости совмещения хозяйственных и военных функций. Рассказ заставил задуматься и подтолкнул к вопросу. Почему в России не было замков? Надо будет выяснить при первом удобном случае. Высота заложенной стены не превышала и полуметра, все равно за неделю сделано очень много. Особенно учитывая сорокаметровый диаметр строящегося «родового гнезда». Антонио объяснял смысл расходящихся лучами расчищенных от земли участков оголенного гранита.
– Здесь будут конюшни, здесь казармы для стражи, а тут казармы лучников, – давал пояснения архитектор.
– А там что? – Норманн показал на расчищенную полоску, которая упиралась в террасу красного гранита.
– Удачное место, между плит выходит хороший ручей, мы его пустим на водяное колесо, а затем в искусственное русло.
– Я не заметил ручья. Деревья корчевал по сухой почве.
– У подножия террасы уклон в сторону реки, поэтому и не заметил, – пояснил Антонио.
– Возле водяного колеса сделаешь кузницу?
– Здесь посадим и оружейника, и чеканщика, на террасе поставим две артиллерийские башни, а стену подопрем казармой для ветеранов.
– Водяное колесо ставь прямо сейчас. Поставишь бетономешалку.
Архитектор без промедления развернул свою планшетку, где Норманн нарисовал принцип механического перемешивания. Идея понравилась, на приготовлении известкового раствора работало шесть человек, а так потребуется не больше двух. Само слово «бетон» совершенно не удивило Антонио.
– Давно известный способ строительства, – пояснил он. – Половина Древнего Рима сделана из бетона.
До вечера осмотрели возведение гончарных и кирпичных печей, сходили к местам добычи извести, глины и песка. У Норманна голова пошла кругом, он и не подозревал о существовании многих тонкостей строительного дела. В его понятии существовал просто песок, а на самом деле он разделялся на множество разновидностей. Следующий день вообще выбил из колеи, с утра засели за составление списка необходимых покупок. Старосты легко и просто общались и с Антонио, и с Ахиллом, обсуждали какие-то цифры, прикидывали варианты. Во-первых, Норманн ничего не понимал, во-вторых, его фантазия не шла дальше квашеной капусты, кур и коров. Осознав свою бесполезность, он вслушивался в речь, пытаясь уяснить смысл произносимых слов. Говорили вроде бы по-русски, но совсем непонятно. Чудеса! Итальянцы совсем недавно освоили русскую речь и уже спокойно общаются с этими вепсами. А он, коренной русский, причем родом из этих мест, и ничего не понимает.
На следующее утро караван трофейных лодок и баркаса отправился на юг к реке Свирь. Предстояла первая встреча с «современной» цивилизацией. Старейшины приставили к Норманну «коммерческого директора», сорокалетнего дядьку по имени Выг. Из итальянцев в плавание не отправился только Антонио, который был всецело занят инженерно-строительными работами. Экипажи состояли из женщин, которые весьма сноровисто управлялись с парусами. Там же на трофейных плавсредствах лежали предназначенные на продажу шкуры и меха, мешки с вяленой рыбой и бочонки соленого лосося. Конч и Кивач достали заначку из сокрытых закромов, которые находились в потайных пещерах. Первое время Выг донимал сидящего на цепи Криса. Норманну быстро надоели издевательства над безответным человеком, и он занял «коммерческого директора» полезным для себя делом – обучению разговорной речи.
Впереди спокойное плавание, до речки Свирь один день, затем по реке день до порогов, еще день до Волхова и два дня до Новгорода. Он не надеялся быстро освоить старорусский язык, однако необходимо хоть как-то понимать, что говорят окружающие его люди. Выг с удовольствием взял на себя обязанности учителя словесности, и уже через час у Норманна пошла голова кругом. Наставник не отставал, заставлял говорить, говорить и говорить. А после обеда на них напали. До этого все встречные-поперечные лодки заблаговременно убирались с дороги, но не сейчас. Три больших ушкуя, по двадцать человек в каждом, явно шли наперехват. Крис грустно усмехнулся:
– Все, Норманн, конец. Дальнейшее путешествие продолжим на одной цепи.
– Поспешила бабка к печи, да побила все горшки. Коммерческий директор! Давай на руль! Кто это и чем воюют?
– Их называют весь, бьются только топорами! – крикнул Выг.
Норманн встал на носу и принялся указывать курс для выгодного сближения. Когда сошлись на сорок метров, начал методичный расстрел. Первый ушкуй – двадцать стрел, второй – еще двадцать, смена колчана и новая порция по последнему.
– Разворот, к ближайшей лодке! Там пятеро живых!
Выг лихо завернул баркас, рыбачки ловко сработали на шкотах. На ушкуе двое раненых, остатки экипажа показывают обезоруженные руки.
– Спустить парус! – крикнул Норманн.
– Спустить парус! – с правильным произношением повторил Выг.
Люди послушно начали возиться с веревками. Следующая лодка – семеро готовы дать бой, и Норманн без разговоров пустил две стрелы. Оставшиеся в живых побросали топоры и покорно направились к мачте. Последний ушкуй попытался сбежать, но меткая стрела достала кормчего. В результате скоротечного боя караван пополнился тремя большими ушкуями и семнадцатью пленными, шестеро из которых с умеренными ранами.
Пороги на Свири оказалось широким перекатом протяженностью более километра. Сам волок представлял собой деревянное подобие железнодорожных рельс. Лодки на конной тяге легко скользили по смазанным дегтем бревнам. Но сначала состоялся спектакль под названием «Оплата труда». Выг долго кричал на старшину волока, показывал на упитанных лошадей и стоящих у баркасов женщин, после чего крестился чуть ли не двумя руками. Местный начальник кричал не меньше, ехидно показывал на груз и вооруженную охрану в лице Норманна и итальянцев. В торговле выделялась одна деталь: обе стороны «не замечали» скованных пленников. Сами перевозчики не обращали внимания на орущих спорщиков, цепляли очередную лодку за брус штевня и выводили ее в воду ниже переката. Выг наконец выторговал льготный тариф и подошел за деньгами. Норманн открыл поясную сумку, где кроме самопальных денег лежало несколько серебряных и золотых монет из кармана Криса. Поразительно, но волок обошелся в несколько медяков.
У самого устья Волхова встретили идущий в море караван ганзейских судов. После недолгой торговли продали немцам всех пленников. С Крисом устроили маленький спектакль. Мастер меча позвал «хранителя портала» на палубу торгового кораблика, где в перерывах спора с капитаном просил бывшего пулеметчика сделать те или иные математические подсчеты. В итоге Криса продали вдесятеро дороже, чем всех пиратов из племени весь. Последний день пути Норманн выслушивал наставления Ахилла:
– Традиции и обычаи меняются вместе с развитием цивилизации. Что для тебя привычно, в это время может послужить причиной казни. – Он внимательно посмотрел Норманну в глаза и продолжил: – Если на улице бьют женщину – спокойно иди дальше. Сейчас женщина ничто, в хрониках не найдешь имен королев и королевских дочерей.
– Даже если ее бьют просто так? Она кричит и просит о помощи, а люди проходят мимо?
– Законы есть всегда и везде, женщина должна кричать, доказывая всем свою невиновность. Если замолчит – убьют, это равносильно признанию своей вины.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента