Страница:
Андрей Добрынин Друзья предают за деньги, И деньги-то небольшие,Отсюда я делаю вывод, Что я неправильно жил: Друзьям хоть добро и делал, Однако, видимо, мало, Застенчив был и в итоге Любви к себе не внушил.
А если тебя не любят, То можно чего угодно Ждать от людей,- тем паче Коль речь о деньгах зашла. И двигаюсь я по жизни Как по стране разоренной, Где не найти приюта, Где выжжено все дотла.
Я голову не ломаю Над тем, почему неладно Устроена жизнь,- я понял, Что сам во всем виноват, И если где-то пригреют, То я веду себя кротко, Ведь для дальнейших скитаний Я стал уже староват.
Надеюсь, за эту кротость Терпеть меня будут долго. Я не корыстен,- просто Жизнь так пугает меня! А тем, кто меня пригреет, Я преданностью отвечу И охранять их буду В ночи и при свете дня.
Я буду дела их делать С тщанием и усердьем, Так велит благодарность За ласку и за приют, Хоть знаю - по сути дела Дела их сродни безделью, Другое дело - безделки, Которые между делом Такие, как я, поют.
2002
Коль на ночь ты берешь профуру, Андрей Добрынин То, чтоб в глазах ее не пасть, Ощупай всю ее фигуру, Заставь ее разинуть пасть.
Пусть девка вяло возражает Проверь наличие резцов: Ведь самки мало уважают Излишне трепетных самцов.
Бывает много разных шанкров, И важно их не прозевать, Иначе есть немало шансов На винт заразу намотать.
На уши обрати вниманье В них пыль копиться не должна, А душ взаимопониманье Есть дикость в наши времена.
Брехню про родственные души Иная слышит с детских лет И потому не моет уши Мол, спишет все менталитет.
Я эту песню слышал тоже, И мой ответ предельно прост: Едва мужик ослабил вожжи, Как девка поднимает хвост.
И чтоб картечь не полетела В тебя из-под того хвоста, Товаром надо сделать тело И в нем проверить все места.
Проверить все, включая уши, Употребить и денег дать, И впредь про родственные души Не станут девки рассуждать.
Поголодав сперва маленько, Поймет любое существо, Что основное в жизни - деньги, А не духовное родство;
Что при наличии основы Нет разницы - Иван иль Петр; Что терпеливо, как корова, Сносить положено осмотр;
Что при деньгах любой - начальство, Ну а без них - наоборот, И не смутят их наши пальцы, Им залезающие в рот.
2002
Андрей Добрынин
Мозг молчал, но говорили внятно Гнев и зависть, чьи глаза красны. Эти чувства в ближнем неприятны, Но в себе, как уши, не видны.
Ближний спал, ужасно раздражая Видом неотесанным своим, А в душе жила мечта большая Как-нибудь возвыситься над ним.
Может, Пушкин чувствовал иначе И стишки предпочитал кропать, Но у нас все ломятся к раздаче, И не стоит в это время спать.
Словно пчелы некой жадной матки, Чувства полетели, поползли, С ближнего собрали недостатки И душе, как матке, принесли.
И душа воскликнула:"О Боже, Как ничтожно это существо!" И, пороки ближнего итожа, Пасквиль сочинила на него.
Мозг же все молчал, и в результате Пасквиль вышел явно глуповат Ведь душа, конечно, не писатель, Да и чувства творчеству вредят.
Ведь душа, коль шибко разойдется, Уничтожить все готова сплошь, А в итоге публика плюется, Пасквилю не веря ни на грош.
Чувства афишировать не надо, У людей от возгласов мигрень. Ведь нужна одна лишь капля яда, Но все время, каждый божий день.
Капля яда в сладости компота, И соперник скрючится ужо... Словом, надо головой работать, И тогда все будет хорошо.
2002
Андрей Добрынин Не брани девчонок за уродство Нет, подбадривать старайся их: Держится в стране все производство На страшилках крепеньких таких.
Ведь красоток нет таких в природе, Чтоб влекла их эта колея, Чтоб пошли мантулить на заводе За станком, визжащим, как свинья.
Чтоб они в оранжевом жилете, С характерным звуком "хрясь-хрясь-хрясь", Ломом грунт ворочали в кювете, Поминутно хрипло матерясь.
Чтоб умели сбить как надо доски И бетон в опалубку залить. Не желают эти вертихвостки Трудности с мужчинами делить.
Да, с народом им не по дороге, Но они недолго держат масть: Не замедлят эти недотроги Навничь перед долларом упасть.
Смолоду мечта в ней голубеет: Вот в нее влюбляется буржуй, Вот ее он холит и лелеет... Ну а в жизни он ей скажет:"Нет".
"Нет,- он скажет,- все, накувыркались, На сто баксов, а меня забудь. Не реви, чтоб люди не смеялись, И ступай себе куда-нибудь".
И пойдет красавица по свету Вновь искать халявные харчи К блудному сожительству за это Вновь ее принудят богачи.
И душой красотка одряхлеет, Даже станет потихоньку пить. Словно вещь, буржуй ее лелеет, Чтобы вскоре новую купить.
Но однажды, мчась в кабриолете С полным отвращением к труду, Девушку в оранжевом жилете Вдруг она заметит на ходу.
И увидит, как сует девчушка Руку под оранжевый жилет И как недопитая чекушка Скромно появляется на свет.
Андрей Добрынин
Хорошо глоточком сдобрить зиму, Закусить вареной колбасой... Но кабриолет промчится мимо, Прожужжав диковинной осой.
И подскажет образ тот минутный Девушке, не знающей труда, Что корабль буржуйский сухопутный Мчит ее со свистом в никуда.
И глядит мечтательно, как дети, Вслед промчавшемуся кораблю Девушка в оранжевом жилете, Утирая варежкой соплю.
2002
Андрей Добрынин
С приходом мая вновь они воскресли, Надежды лет минувших золотых, Но им не надо верить, даже если Им подпоет, как жаворонок, стих.
С годами мы поблекли и облезли, Но трудимся, как прежде, за троих, И женщины куда-то все исчезли, А вспомни, брат, как много было их!..
Что ж, станем вновь возделывать наш садик, И пусть в нем примет каждую козявку Лишь ей одной назначенный цветок; А если в нем упругий женский задик Когда-нибудь опустится на травку, То со слезами мы восхвалим рок.
2002
Шарахается девушка брезгливо Чего, мол, хочет этот старый черт? Но пусть не прозвучал любви аккорд Я нахожу, что это справедливо.
Я как самец отнюдь не высший сорт, Об этом мне теперь напомнят живо И поделом: ведь в юности спесиво Себя я вел и был не в меру горд.
Пришла неотвратимая расплата За то, что оскорблял ответом вялым Я чувства те, что сам же и разжег, За то, что в одиночестве когда-то Вертелась девушка под одеялом И трогала свой влажный пирожок.
2002
Андрей Добрынин
Из этих мест приозерных, Из этих прибрежных сел Ушли на войну мужчины Назад ни один не пришел.
Лишь обелиск остался, Металлом белым обшит. Как штык старинный трехгранный, Списки он сторожит.
На белом металле - списки Тех, что ушли навек. Читаю - только Ремневых Одиннадцать человек.
Болтают ласточки в небе, Тихо звенят провода, Рядом, в овраге заросшем, Побулькивает вода.
Все та же дорога в поле, Что раньше вела на фронт, Утоптанная, как камень, Уводит за горизонт.
Спросить непременно надо У тех одиннадцати О бесчеловечных далях, Куда им пришлось уйти.
В ответ же - птиц перекличка, Звон проводов и ос. Бесплодней земли проселка Всякий людской вопрос.
2002
Я не мечтаю встретиться с любовью, Андрей Добрынин Взломать безденежья порочный круг. Осталось мне теперь одно злословье Мой своенравный, но надежный друг.
Стремясь не быть нахлебником отчизне, Я смог дожить до сорока пяти, Однако добрых слов для этой жизни, Я. как и в юности, не смог найти.
Пусть злу за злое злом же воздается Вот логика злословья моего. Пусть знает зло, что у меня найдется На злобу дня словечко для него.
Не зря себя я чувствую отлично И дорого ценю свое перо Ведь я, как бог, решаю самолично, Что в этом мире зло, а что - добро.
Я день октябрьский вспоминаю четко, Когда на миг затмилось все вокруг И на мою балконную решетку Взаправдашний орел уселся вдруг.
Я покормить хотел его с ладони, Но к деревам, расцвеченным пестро, Он прянул, мне оставив на балконе Коричневое с золотом перо.
Так могут ли соперничать открыто Птенцы орла и выползки змеи Судов земных корысть и волокита И быстрые решения мои?
Пусть зло невосприимчиво к злословью, Но я, разумным доводам назло, Ему вонзаю в задницу слоновью Исподтишка каленое стило.
И в результате - должного почтенья Добиться вряд ли сможет этот зверь, Поскольку язвы, струпья, нагноенья Его бока украсили теперь.
Пускай и впредь он, топоча по свету, Несет мое зловонное тавро, Не зря же встарь я прикрепил к берету Коричневое с золотом перо.
Таких, как я, он может слопать разом Хоть сотню,- но, внушая бодрость мне, За ним свирепым золотистым глазом Следит орел, парящий в вышине.
2002
Андрей Добрынин
Сойдясь с товарищем вместе, Я выплесну гнев на лист И вывешу в людном месте Значит, я экстремист.
Вместо рукоплесканий Я испускаю свист. Мне тошно от обещаний Значит, я экстремист.
В будущем кровь я вижу, И раз мой взгляд не лучист И я весельем не брызжу Значит, я экстремист.
В Росии власть воровская И редкий на руку чист, Но раз я об этом знаю, Значит, я экстремист.
"Пас",- говорят миллионы, Но я отважусь на вист В игре колодой крапленой Значит, я экстремист.
От речи моей топорной Корчится, словно глист, И рыжий подлец, и черный Значит, я экстремист.
В долинах сна и позора Мой стих стреляет, как хлыст, И слышен лай прокурора Значит, я экстремист.
Одной обидой я скован С тьмой городов и мiст, А стало быть, это сговор, Значит, я экстремист.
Не денег хочу, а мести, Я от корысти чист. Со мной - миллионов двести, Значит, я экстремист.
2002
Андрей Добрынин Петь гимны жизни не хочу я, Поскольку жизнь я ненавижу. Что я хорошего в ней чую? Что я хорошего в ней вижу?
Вот к милой дамочке несмело Подсесть я попросился в баре, Но дама пива не хотела Она пила одно кампари.
Я возразил с душевной болью, Что если пить одно кампари, То без штанов к концу застолья Окажешься на тротуаре.
Вы ждете долгого рассказа, А что рассказывать-то, братцы? Я не вкусил в тот день экстаза И даже не сумел набраться.
Когда мы съели девять по сто, Иссякли трудовые башли, Но, к сожаленью, я не просто Ушел несолоно хлебавши.
Откуда-то из туалета Возникли два противных типа: "Подруга с нами вообще-то. А ты суровый ебарь, типа?
Ты должен типа наказанье Нести за это без базара". И оправдалось предсказанье Насчет штанов и тротуара.
"Где бабки?- на меня орали. Колись, куда ты спрятал бабки?" Крутой прикид с меня содрали И даже с ног - крутые тапки.
Простился также я с часами За то, что пацанов озлобил, А эту штуку под трусами Так к делу и не приспособил.
Как гардероб возобновлю я При нынешней дороговизне? Вот потому и не люблю я Петь дифирамбы этой жизни.
Здесь все - и посиделки в баре, И одинокие блядушки, И это чертово кампари Все составляет часть ловушки.
Андрей Добрынин
От Мухосранска до Парижа Планету мыслью облечу я И всюду я ловушки вижу И запах стали всюду чую.
А столь печальная картина Рождает вывод несомненный: У человека нет причины Любить Создателя Вселенной.
Будь начеку, мой современник, Пореже покидай берлогу, А тот, кто хочет наших денег, Пусть обратится прямо к Богу.
2002
Андрей Добрынин
Журналист что-то пишет о пошлости, Словно что-то в стихах понимает. Ему любо напраслину сплошь нести Самомненье он так поднимает.
Обхамив беззащитного гения, Заработает он на прокорм, И в итоге его самомнение Много выше всех мыслимых норм.
Голова его сходствует с дынею Это явственный признак мутанта. Темноту, пустословье, уныние Восхваляет он вместо таланта.
Четкий курс этой пишущей братии Повсеместно внедрять пустословье, И они не раскроют объятия Тем, кто взыскан народной любовью.
С идиотским апломбом редакции Тиражируют глупость все шире, Оттого-то и падают акции Настоящих художников в мире.
Но мы знаем, что временны бедствия, Что в итоге-то нас не убудет, Что лишь мы посмеемся впоследствии И что всех только вечность рассудит.
Мы молчим, ибо делать-то нечего, Ибо мы-то в газеты не вхожи, И все пухнут от спеси газетчики, И все тоньше их сальная кожа.
Плохо кончат нахальные дутыши С самомнением их и апломбом Все взорвутся, зловоньем окутавшись, Уподобясь химическим бомбам.
И прохожие где-то поморщатся От зловонья, что ветер принес, И замоет все пятна уборщица, Бормоча себе ругань под нос.
Подготовит к рутинным занятиям Анфиладу отчищенных комнат, И врагов мы не вспомним проклятием, Ибо их просто не за что помнить.
2002
Андрей Добрынин
Я не желал ход мысли затемнять Завесой слов загадочно-никчемных И потому произведений темных Старался никогда не сочинять.
Я не боялся отзывов разгромных, Читателя старался я понять И мозг его вовек не загрязнять Потоками стихов головоломных.
А что нам отзывы? Что пресса нам? Что нам апломб и чванство журналистов? Что нам издевки модных дураков? Сгниет в канаве этот жалкий хлам, А Орден куртуазных маньеристов Пребудет до скончания веков.
2002
Темно и нудно мы писать не будем, Как все угрюмцы требуют от нас Мы будем колотить в наш звонкий бубен, Что весь народ вокруг пускался в пляс.
Из темного нагроможденья буден Мы выжмем сок, вгоняющий в экстаз. Угрюмцы, не дающие нам "Букер", Мы в нашей бедности богаче вас!
У нас есть песни, женщины и шутки И многочисленные приключенья, Вино, друзья и к этой жизни вкус, А вы, глупцы, гремите цепью в будке, Пролаивая ваши поученья Так вам судил Руководитель Муз.
2002
Андрей Добрынин
У современной молодежи Весьма циничны голоса. Ее мечтанья в этой жизни Спиртное, танцы, колбаса.
А о потусторонней жизни В ее мозгу понятья нет. Зачем же было нам, поэтам, Трудиться миллионы лет?
Зачем мы мучились, страдали И в ссылку ехали подчас? Ведь эти полуобезьяны Не знают ничего о нас.
Возьми кредит, купи бананов, В Норильске с выгодой продай И удались в свое именье В Барвиху или на Валдай.
Пускай имеются в именье Джакузи, сауна и бар, А молодежь забудь навеки, Как отвратительный кошмар.
От молодежи я стараюсь Как можно чаще отдыхать Нет силы слушать этот гогот, Зловонье курева вдыхать.
Ее лишь в виде проституток Еще я как-то признаю. Ты покупай ее в райцентре, Чтоб плоть побаловать свою.
Гораздо выгоднее - оптом, Не меньше дюжины голов. А наших слез она не стоит И наших выстраданных слов.
У ней другие интересы, У ней другой обмен веществ. Нельзя надеяться на отклик Со стороны таких существ.
Зато употреблять их можно Для плотских глуповатых дел. Общенье душ недостижимо, Но есть зато общенье тел.
Андрей Добрынин
А пообщавшись хорошенько, Взашей гони ты молодежь Она ведь все равно не ценит То ценное, что ей даешь.
Она ведь хочет только денег, А не величия души. Когда ж прогонишь - к небу Духа Взмывай немедленно в тиши.
2002
Андрей Добрынин
Зовут меня извергом, черной душой С оценками этими я и не спорю: Конечно же, я гуманист небольшой И внемлю с улыбкой народному горю.
Который уж раз неразумной башкой Народ мой в глухие врезается стенки. Затем на меня он косится с тоской... Меня ж веселят эти милые сценки.
На кладке, естественно, холст укреплен, С картиной, приятной для всякого сердца: Котел, а в котле - ароматный бульон... Увы, за картиной отсутствует дверца.
Не надо выдумывать новых затей, Вносить изменения в ход представленья: Такая реприза смешней и смешней Становится именно от повторенья.
2002
Андрей Добрынин
На пьянке в клубе "Санта-Фе" На нас все девушки глядели, Ведь сапоги и галифе На нас блистательно сидели.
Хоть были в клубе "Санта-Фе" Все девушки слегка вульгарны, Но мы не говорили "фэ" Судьбе мы были благодарны.
"Ты помнишь,- другу молвил я,Как горе мыкали мы оба, Как избегали нас друзья И накипала в сердце злоба?
Но беды не сломили нас! За это мы теперь богаты И нежат нас сияньем глаз Рачительные меценаты.
Теперь для нас идет стриптиз, И разве это не прекрасно? Открыть нам свой мохнатый низЛюбая девушка согласна.
Согласна даже прошмыгнуть За нами в тесную подсобку, Чтоб нам вручить бока, и грудь, И бедра, и тугую попку.
Да, обольстили мы судьбу, Но будет гибель для поэта, Коль он забыл про голытьбу, Что мерзнет на помойке где-то.
Судьба у множества мужей Рог их гордыни раздробила, Чтоб им третировать бомжей Вовеки неповадно было.
Вот девушка на каблучках, В подвязках, в кружевных чулочках Что ей известно о бачках,Точнее, о помойных бочках?
Вот взять ее и протащить Из клуба прямо до помойки И там бомжам ее вручить Для украшения попойки.
Андрей Добрынин
Бомжи свирепо заревут, Тряся опухшими щеками, И сразу девушку начнут Хватать зловонными руками.
Услышав этот рев, кивнем И улыбнемся мы друг другу Судьба нам объявляет в нем, Что мы приобрели Заслугу.
2002
Андрей Добрынин
Григорьев, ободрись! Поэт ты образцовый, Поскольку любишь жизнь, животных и людей, Поскольку девушкам твой голос леденцовый Всех прочих певунов значительно милей.
А иногда, взъярясь, как петушок бойцовый, Отстаиваешь ты свод орденских идей. Опорой в старости ты стал для Степанцова И для Добрынина - подобьем костылей.
Я вновь провозглашу без всяких там сомнений: Григорьев - исполин! Григорьев - это гений, И всем еще не раз покажет он себя. Порой его стихи звучат немножко грубо То истинный талант показывает зубы, Но верьте: это все он делает любя.
2002
Григорьев, отдохни! Довольно изнурять Себя работою, суровый работяга! О милосердии компьютер и бумага К тебе взывают, но - ты им не хочешь внять.
Уже давно никто не в силах измерять Огромность твоего писательского шага; В твоих глазах горит безумная отвага Все сферы творчества намерен ты обнять.
Несметное число произведений разных,По преимуществу, конечно, куртуазных,Буквально каждый день рождать тебе дано. А в дополнение к писательским затеям Ты для поп-музыки стал сущим Прометеем, Внеся в нее огонь, угаснувший давно.
2002
Андрей Добрынин
Суровый остров Хоккайдо, Где сильно развит хоккей Никто там сказать не может, Что все у него о*кей.
А если все-таки скажет, То сразу видно, что лжет, Что тайное злое горе Японскую душу жжет.
Не зря содроганья тика Видны на его щеке, Не зря изо рта исходит Тяжелый запах сакэ.
А вы чего ожидали? Прислушаемся - и вот Гудком позовет японца Опять консервный завод.
Разделывать вновь кальмаров, Минтая и рыбу хек, А ведь японец - не робот, Во многом он - человек.
Ведь быть такого не может, Чтоб сын мудрейшей из рас С восторгом в закатке банок, В консервном деле погряз.
Чтобы по воскресеньям, Рискуя выбить мениск, По льду с дурацким восторгом Гонял резиновый диск.
Ведь он расписывать лаком Ларцы бы мог и панно; Играть различные роли В пьесах театра Но;
На свитках писать пейзажи: В два взмаха - снежную тишь; Резать из вишни нэцкэ Скульптурки размером с мышь;
Он мог бы тонкие хокку Ночью писать в саду И в тихий придик мочиться, Струею дробя звезду...
Андрей Добрынин
Японец тянулся к кисти, Но жизнь сказала "Не трожь" И вместо кисти вручила Ему разделочный нож.
Теперь я вам растолкую Смысл этой поэмы всей: Хоккайдо - это Россия, Хоккей - он и есть хоккей.
Я - это тот японец, И как я там ни воюй, Меня на завод консервный Загонит скоро буржуй.
Так помните, поедая Кальмаров и рыбу хек: За них сгубил свою душу Творческий человек.
2002
Андрей Добрынин
Живут в Коляновке Коляны, Живут в Толяновке Толяны, И с незапамятного года Вражда меж ними поднялась. Поэтому они друг другу С тех пор и не дают проходу, Все норовят начистить рыло И после сунуть рылом в грязь.
Коляны люто ненавидят Чванливых, чопорных Толянов, И я признаться должен честно, Что я на ихней стороне. На танцах подловить Толяна И своротить сучонку челюсть, А после попинать ногами Да, это все как раз по мне.
Толяны также ненавидят Колянов лживых и коварных, И я скрывать не собираюсь Того, что я за них стою. На речке подловить Коляна И капитально отоварить Такое очень украшает Жизнь скучноватую мою.
Я поднимаю кружку с водкой За несгибаемых Колянов:
Держитесь, не ослабевайте, Толянов доставайте всюду, Чтоб все про это говорили, Чтоб жизнь событьями цвела.
И за Толянов благородных Я кружку с водкой поднимаю:
Держитесь, братцы, не робейте, Колянов всюду вы мочите, И за свирепое веселье Хвала вам, кореши! Хвала!
2002
Андрей Добрынин
Данный цветок называется флокс. В этом я вижу почти парадокс: Коль ты возрос и расцвел на Руси, Русское имя, пожалста, носи. Иль недоволен ты почвой своей? Или стесняешься русских корней? Надо же выкинуть этакий фокус Взять и присвоить название "флокс". Мог бы служить ты отрадой для глаз, Ну а теперь ты царапаешь глаз. Взять бы тебя да и выкинуть с глаз, И не сердись ты, пожалста, на нас.
2002
Я вижу цветок под названьем "пион". Меня не на шутку нервирует он. Настолько огромна пионья башка, Что это смущает меня, старика. По-моему, этот цветок не готов Стать другом и братом для прочих цветов. Над всеми задумал возвыситься он Помпезный цветок под названьем "пион". И чтобы придать себе статус такой, Разжился он где-то огромной башкой. Пион я однажды с опаской нюхнул Так пахнет, пардон, человеческий стул. А я приведу вам такой парадокс: Есть чахлый цветок под названием "флокс". Соцветие флокса - ничтожный пучок, Но запах его порождает торчок, И я возношусь под влияньем торчка С веселыми воплями за облака. Пион с головы, словно рыба, протух, Поэтому важно не тело, а дух. Милей мне - и это отнюдь не заскок-с Невзрачный цветок под названием "флокс".
2002
До предела открыв телеса, Андрей Добрынин Изогнув полумесяцем бровь, Ходит всюду девица-краса, Порождая в мужчинах любовь.
И о женском величье своем Наивысшего мненья она, И надеждой на выгодный съем В модном клубе сегодня полна.
Так идет она - попкой верть-верть, Так идет она - попкой круть-круть, И не знает, что близится смерть И что время готовиться в путь.
И не знает, что острую твердь Некто хочет вонзить в ее грудь, И по-прежнему попка верть-верть, И по-прежнему попка круть-круть.
Невдомек ей, что местный маньяк Преисполнен обидой большой Не заметит красотка никак, Что маньяк обладает душой.
А душа эта склонна к любви По завету Вселенского Зла: Мол, любимую ты излови И зарежь, чтоб другим не дала.
Как вернется из клуба она, На нее он намерен напасть, Лифчик в рот затолкать и сполна Утолить свою грозную страсть.
Но судьба рассудила не так, Как задумал влюбленный маньяк: Дева шла, каблучками тюк-тюк, А навстречу - зияющий люк.
Приказал инженер Степанцов В люк под землю людей отрядить, А десятник Добрынин бухнул И забыл этот люк оградить.
Ну а слесарь Григорьев открыл Ржавый вентиль один под землей, И оттудова пар повалил, Обжигающий пар роковой.
И провалится девушка в люк, Замечтавшись о модных парнях, И несчастье почувствует вдруг Чутким любящим сердцем маньяк.
Андрей Добрынин
Он примчится и глянет в дыру, Впопыхах позабыв о ноже... До готовности там на пару Разварилась девица уже.
И заявит потом Степанцов, Что всему, мол, Добрынин виной, А Добрынин заявит, что он Был в тот день вообще выходной.
Почему-то рабочие все Эту явную ложь подтвердят, А Добрынин потом намекнет, Что Григорьев во всем виноват.
А Григорьев заявит, что он Вообще не по этим делам И что в тот незадавшийся день Вообще его не было там
И что он теплотрассой другой Вообще занимался в тот день, И, конечно, рабочие все Подтвердят эту явную хрень.
Человек собирался на съем И сварился мгновенно почти, А выходит, что все ни при чем И концов никаких не найти?
Будет долго маньяка грузить Этот вечный российский вопрос, И на кладбище будет носить Он снопы экзотических роз.
Не случилось в любимую грудь Погрузить ему острую твердь. Жизнь, увы, не расчисленный путь, А бессмысленная круговерть.
И, наверное, в том ее суть, Что покуда ты попкой верть-верть, Что покуда ты попкой круть-круть, Этой попкой любуется смерть.
2002
Андрей Добрынин
Коль поэт слишком долго не пишет стихов, Он тогда потихоньку впадает в депрессию. Он не может освоить другую профессию, Ибо он от природы весьма бестолков.
Электричество ужас внушает ему, С малых лет он любых механизмов чуждается. Лишь в хвастливых стихах он самоутверждается И все время их должен писать потому.
Разобраться в компьютере он не сумел, В языках иностранных остался невеждою, Так и не обзавелся приличной одеждою И в скопленьях людей он сутул и несмел.
И когда не в ладах он бывает с собой, То есть, значит, когда ему долго не пишется, Он какое-то время храбрится и пыжится, А потом неизбежно впадает в запой.
Тут придется несладко жене и родне, Ибо цель лишь одну наш писака преследует И о ней с корешами на кухне беседует: "Я забыться хочу! Захлебнуться в вине!"
Он кричит:"Я банкрот! Я бессилен давно!" И сначала целует взасос собутыльника, Чтоб минуту спустя от его подзатыльника Собутыльник со стула упал, как бревно.
А если тебя не любят, То можно чего угодно Ждать от людей,- тем паче Коль речь о деньгах зашла. И двигаюсь я по жизни Как по стране разоренной, Где не найти приюта, Где выжжено все дотла.
Я голову не ломаю Над тем, почему неладно Устроена жизнь,- я понял, Что сам во всем виноват, И если где-то пригреют, То я веду себя кротко, Ведь для дальнейших скитаний Я стал уже староват.
Надеюсь, за эту кротость Терпеть меня будут долго. Я не корыстен,- просто Жизнь так пугает меня! А тем, кто меня пригреет, Я преданностью отвечу И охранять их буду В ночи и при свете дня.
Я буду дела их делать С тщанием и усердьем, Так велит благодарность За ласку и за приют, Хоть знаю - по сути дела Дела их сродни безделью, Другое дело - безделки, Которые между делом Такие, как я, поют.
2002
Коль на ночь ты берешь профуру, Андрей Добрынин То, чтоб в глазах ее не пасть, Ощупай всю ее фигуру, Заставь ее разинуть пасть.
Пусть девка вяло возражает Проверь наличие резцов: Ведь самки мало уважают Излишне трепетных самцов.
Бывает много разных шанкров, И важно их не прозевать, Иначе есть немало шансов На винт заразу намотать.
На уши обрати вниманье В них пыль копиться не должна, А душ взаимопониманье Есть дикость в наши времена.
Брехню про родственные души Иная слышит с детских лет И потому не моет уши Мол, спишет все менталитет.
Я эту песню слышал тоже, И мой ответ предельно прост: Едва мужик ослабил вожжи, Как девка поднимает хвост.
И чтоб картечь не полетела В тебя из-под того хвоста, Товаром надо сделать тело И в нем проверить все места.
Проверить все, включая уши, Употребить и денег дать, И впредь про родственные души Не станут девки рассуждать.
Поголодав сперва маленько, Поймет любое существо, Что основное в жизни - деньги, А не духовное родство;
Что при наличии основы Нет разницы - Иван иль Петр; Что терпеливо, как корова, Сносить положено осмотр;
Что при деньгах любой - начальство, Ну а без них - наоборот, И не смутят их наши пальцы, Им залезающие в рот.
2002
Андрей Добрынин
Мозг молчал, но говорили внятно Гнев и зависть, чьи глаза красны. Эти чувства в ближнем неприятны, Но в себе, как уши, не видны.
Ближний спал, ужасно раздражая Видом неотесанным своим, А в душе жила мечта большая Как-нибудь возвыситься над ним.
Может, Пушкин чувствовал иначе И стишки предпочитал кропать, Но у нас все ломятся к раздаче, И не стоит в это время спать.
Словно пчелы некой жадной матки, Чувства полетели, поползли, С ближнего собрали недостатки И душе, как матке, принесли.
И душа воскликнула:"О Боже, Как ничтожно это существо!" И, пороки ближнего итожа, Пасквиль сочинила на него.
Мозг же все молчал, и в результате Пасквиль вышел явно глуповат Ведь душа, конечно, не писатель, Да и чувства творчеству вредят.
Ведь душа, коль шибко разойдется, Уничтожить все готова сплошь, А в итоге публика плюется, Пасквилю не веря ни на грош.
Чувства афишировать не надо, У людей от возгласов мигрень. Ведь нужна одна лишь капля яда, Но все время, каждый божий день.
Капля яда в сладости компота, И соперник скрючится ужо... Словом, надо головой работать, И тогда все будет хорошо.
2002
Андрей Добрынин Не брани девчонок за уродство Нет, подбадривать старайся их: Держится в стране все производство На страшилках крепеньких таких.
Ведь красоток нет таких в природе, Чтоб влекла их эта колея, Чтоб пошли мантулить на заводе За станком, визжащим, как свинья.
Чтоб они в оранжевом жилете, С характерным звуком "хрясь-хрясь-хрясь", Ломом грунт ворочали в кювете, Поминутно хрипло матерясь.
Чтоб умели сбить как надо доски И бетон в опалубку залить. Не желают эти вертихвостки Трудности с мужчинами делить.
Да, с народом им не по дороге, Но они недолго держат масть: Не замедлят эти недотроги Навничь перед долларом упасть.
Смолоду мечта в ней голубеет: Вот в нее влюбляется буржуй, Вот ее он холит и лелеет... Ну а в жизни он ей скажет:"Нет".
"Нет,- он скажет,- все, накувыркались, На сто баксов, а меня забудь. Не реви, чтоб люди не смеялись, И ступай себе куда-нибудь".
И пойдет красавица по свету Вновь искать халявные харчи К блудному сожительству за это Вновь ее принудят богачи.
И душой красотка одряхлеет, Даже станет потихоньку пить. Словно вещь, буржуй ее лелеет, Чтобы вскоре новую купить.
Но однажды, мчась в кабриолете С полным отвращением к труду, Девушку в оранжевом жилете Вдруг она заметит на ходу.
И увидит, как сует девчушка Руку под оранжевый жилет И как недопитая чекушка Скромно появляется на свет.
Андрей Добрынин
Хорошо глоточком сдобрить зиму, Закусить вареной колбасой... Но кабриолет промчится мимо, Прожужжав диковинной осой.
И подскажет образ тот минутный Девушке, не знающей труда, Что корабль буржуйский сухопутный Мчит ее со свистом в никуда.
И глядит мечтательно, как дети, Вслед промчавшемуся кораблю Девушка в оранжевом жилете, Утирая варежкой соплю.
2002
Андрей Добрынин
С приходом мая вновь они воскресли, Надежды лет минувших золотых, Но им не надо верить, даже если Им подпоет, как жаворонок, стих.
С годами мы поблекли и облезли, Но трудимся, как прежде, за троих, И женщины куда-то все исчезли, А вспомни, брат, как много было их!..
Что ж, станем вновь возделывать наш садик, И пусть в нем примет каждую козявку Лишь ей одной назначенный цветок; А если в нем упругий женский задик Когда-нибудь опустится на травку, То со слезами мы восхвалим рок.
2002
Шарахается девушка брезгливо Чего, мол, хочет этот старый черт? Но пусть не прозвучал любви аккорд Я нахожу, что это справедливо.
Я как самец отнюдь не высший сорт, Об этом мне теперь напомнят живо И поделом: ведь в юности спесиво Себя я вел и был не в меру горд.
Пришла неотвратимая расплата За то, что оскорблял ответом вялым Я чувства те, что сам же и разжег, За то, что в одиночестве когда-то Вертелась девушка под одеялом И трогала свой влажный пирожок.
2002
Андрей Добрынин
Из этих мест приозерных, Из этих прибрежных сел Ушли на войну мужчины Назад ни один не пришел.
Лишь обелиск остался, Металлом белым обшит. Как штык старинный трехгранный, Списки он сторожит.
На белом металле - списки Тех, что ушли навек. Читаю - только Ремневых Одиннадцать человек.
Болтают ласточки в небе, Тихо звенят провода, Рядом, в овраге заросшем, Побулькивает вода.
Все та же дорога в поле, Что раньше вела на фронт, Утоптанная, как камень, Уводит за горизонт.
Спросить непременно надо У тех одиннадцати О бесчеловечных далях, Куда им пришлось уйти.
В ответ же - птиц перекличка, Звон проводов и ос. Бесплодней земли проселка Всякий людской вопрос.
2002
Я не мечтаю встретиться с любовью, Андрей Добрынин Взломать безденежья порочный круг. Осталось мне теперь одно злословье Мой своенравный, но надежный друг.
Стремясь не быть нахлебником отчизне, Я смог дожить до сорока пяти, Однако добрых слов для этой жизни, Я. как и в юности, не смог найти.
Пусть злу за злое злом же воздается Вот логика злословья моего. Пусть знает зло, что у меня найдется На злобу дня словечко для него.
Не зря себя я чувствую отлично И дорого ценю свое перо Ведь я, как бог, решаю самолично, Что в этом мире зло, а что - добро.
Я день октябрьский вспоминаю четко, Когда на миг затмилось все вокруг И на мою балконную решетку Взаправдашний орел уселся вдруг.
Я покормить хотел его с ладони, Но к деревам, расцвеченным пестро, Он прянул, мне оставив на балконе Коричневое с золотом перо.
Так могут ли соперничать открыто Птенцы орла и выползки змеи Судов земных корысть и волокита И быстрые решения мои?
Пусть зло невосприимчиво к злословью, Но я, разумным доводам назло, Ему вонзаю в задницу слоновью Исподтишка каленое стило.
И в результате - должного почтенья Добиться вряд ли сможет этот зверь, Поскольку язвы, струпья, нагноенья Его бока украсили теперь.
Пускай и впредь он, топоча по свету, Несет мое зловонное тавро, Не зря же встарь я прикрепил к берету Коричневое с золотом перо.
Таких, как я, он может слопать разом Хоть сотню,- но, внушая бодрость мне, За ним свирепым золотистым глазом Следит орел, парящий в вышине.
2002
Андрей Добрынин
Сойдясь с товарищем вместе, Я выплесну гнев на лист И вывешу в людном месте Значит, я экстремист.
Вместо рукоплесканий Я испускаю свист. Мне тошно от обещаний Значит, я экстремист.
В будущем кровь я вижу, И раз мой взгляд не лучист И я весельем не брызжу Значит, я экстремист.
В Росии власть воровская И редкий на руку чист, Но раз я об этом знаю, Значит, я экстремист.
"Пас",- говорят миллионы, Но я отважусь на вист В игре колодой крапленой Значит, я экстремист.
От речи моей топорной Корчится, словно глист, И рыжий подлец, и черный Значит, я экстремист.
В долинах сна и позора Мой стих стреляет, как хлыст, И слышен лай прокурора Значит, я экстремист.
Одной обидой я скован С тьмой городов и мiст, А стало быть, это сговор, Значит, я экстремист.
Не денег хочу, а мести, Я от корысти чист. Со мной - миллионов двести, Значит, я экстремист.
2002
Андрей Добрынин Петь гимны жизни не хочу я, Поскольку жизнь я ненавижу. Что я хорошего в ней чую? Что я хорошего в ней вижу?
Вот к милой дамочке несмело Подсесть я попросился в баре, Но дама пива не хотела Она пила одно кампари.
Я возразил с душевной болью, Что если пить одно кампари, То без штанов к концу застолья Окажешься на тротуаре.
Вы ждете долгого рассказа, А что рассказывать-то, братцы? Я не вкусил в тот день экстаза И даже не сумел набраться.
Когда мы съели девять по сто, Иссякли трудовые башли, Но, к сожаленью, я не просто Ушел несолоно хлебавши.
Откуда-то из туалета Возникли два противных типа: "Подруга с нами вообще-то. А ты суровый ебарь, типа?
Ты должен типа наказанье Нести за это без базара". И оправдалось предсказанье Насчет штанов и тротуара.
"Где бабки?- на меня орали. Колись, куда ты спрятал бабки?" Крутой прикид с меня содрали И даже с ног - крутые тапки.
Простился также я с часами За то, что пацанов озлобил, А эту штуку под трусами Так к делу и не приспособил.
Как гардероб возобновлю я При нынешней дороговизне? Вот потому и не люблю я Петь дифирамбы этой жизни.
Здесь все - и посиделки в баре, И одинокие блядушки, И это чертово кампари Все составляет часть ловушки.
Андрей Добрынин
От Мухосранска до Парижа Планету мыслью облечу я И всюду я ловушки вижу И запах стали всюду чую.
А столь печальная картина Рождает вывод несомненный: У человека нет причины Любить Создателя Вселенной.
Будь начеку, мой современник, Пореже покидай берлогу, А тот, кто хочет наших денег, Пусть обратится прямо к Богу.
2002
Андрей Добрынин
Журналист что-то пишет о пошлости, Словно что-то в стихах понимает. Ему любо напраслину сплошь нести Самомненье он так поднимает.
Обхамив беззащитного гения, Заработает он на прокорм, И в итоге его самомнение Много выше всех мыслимых норм.
Голова его сходствует с дынею Это явственный признак мутанта. Темноту, пустословье, уныние Восхваляет он вместо таланта.
Четкий курс этой пишущей братии Повсеместно внедрять пустословье, И они не раскроют объятия Тем, кто взыскан народной любовью.
С идиотским апломбом редакции Тиражируют глупость все шире, Оттого-то и падают акции Настоящих художников в мире.
Но мы знаем, что временны бедствия, Что в итоге-то нас не убудет, Что лишь мы посмеемся впоследствии И что всех только вечность рассудит.
Мы молчим, ибо делать-то нечего, Ибо мы-то в газеты не вхожи, И все пухнут от спеси газетчики, И все тоньше их сальная кожа.
Плохо кончат нахальные дутыши С самомнением их и апломбом Все взорвутся, зловоньем окутавшись, Уподобясь химическим бомбам.
И прохожие где-то поморщатся От зловонья, что ветер принес, И замоет все пятна уборщица, Бормоча себе ругань под нос.
Подготовит к рутинным занятиям Анфиладу отчищенных комнат, И врагов мы не вспомним проклятием, Ибо их просто не за что помнить.
2002
Андрей Добрынин
Я не желал ход мысли затемнять Завесой слов загадочно-никчемных И потому произведений темных Старался никогда не сочинять.
Я не боялся отзывов разгромных, Читателя старался я понять И мозг его вовек не загрязнять Потоками стихов головоломных.
А что нам отзывы? Что пресса нам? Что нам апломб и чванство журналистов? Что нам издевки модных дураков? Сгниет в канаве этот жалкий хлам, А Орден куртуазных маньеристов Пребудет до скончания веков.
2002
Темно и нудно мы писать не будем, Как все угрюмцы требуют от нас Мы будем колотить в наш звонкий бубен, Что весь народ вокруг пускался в пляс.
Из темного нагроможденья буден Мы выжмем сок, вгоняющий в экстаз. Угрюмцы, не дающие нам "Букер", Мы в нашей бедности богаче вас!
У нас есть песни, женщины и шутки И многочисленные приключенья, Вино, друзья и к этой жизни вкус, А вы, глупцы, гремите цепью в будке, Пролаивая ваши поученья Так вам судил Руководитель Муз.
2002
Андрей Добрынин
У современной молодежи Весьма циничны голоса. Ее мечтанья в этой жизни Спиртное, танцы, колбаса.
А о потусторонней жизни В ее мозгу понятья нет. Зачем же было нам, поэтам, Трудиться миллионы лет?
Зачем мы мучились, страдали И в ссылку ехали подчас? Ведь эти полуобезьяны Не знают ничего о нас.
Возьми кредит, купи бананов, В Норильске с выгодой продай И удались в свое именье В Барвиху или на Валдай.
Пускай имеются в именье Джакузи, сауна и бар, А молодежь забудь навеки, Как отвратительный кошмар.
От молодежи я стараюсь Как можно чаще отдыхать Нет силы слушать этот гогот, Зловонье курева вдыхать.
Ее лишь в виде проституток Еще я как-то признаю. Ты покупай ее в райцентре, Чтоб плоть побаловать свою.
Гораздо выгоднее - оптом, Не меньше дюжины голов. А наших слез она не стоит И наших выстраданных слов.
У ней другие интересы, У ней другой обмен веществ. Нельзя надеяться на отклик Со стороны таких существ.
Зато употреблять их можно Для плотских глуповатых дел. Общенье душ недостижимо, Но есть зато общенье тел.
Андрей Добрынин
А пообщавшись хорошенько, Взашей гони ты молодежь Она ведь все равно не ценит То ценное, что ей даешь.
Она ведь хочет только денег, А не величия души. Когда ж прогонишь - к небу Духа Взмывай немедленно в тиши.
2002
Андрей Добрынин
Зовут меня извергом, черной душой С оценками этими я и не спорю: Конечно же, я гуманист небольшой И внемлю с улыбкой народному горю.
Который уж раз неразумной башкой Народ мой в глухие врезается стенки. Затем на меня он косится с тоской... Меня ж веселят эти милые сценки.
На кладке, естественно, холст укреплен, С картиной, приятной для всякого сердца: Котел, а в котле - ароматный бульон... Увы, за картиной отсутствует дверца.
Не надо выдумывать новых затей, Вносить изменения в ход представленья: Такая реприза смешней и смешней Становится именно от повторенья.
2002
Андрей Добрынин
На пьянке в клубе "Санта-Фе" На нас все девушки глядели, Ведь сапоги и галифе На нас блистательно сидели.
Хоть были в клубе "Санта-Фе" Все девушки слегка вульгарны, Но мы не говорили "фэ" Судьбе мы были благодарны.
"Ты помнишь,- другу молвил я,Как горе мыкали мы оба, Как избегали нас друзья И накипала в сердце злоба?
Но беды не сломили нас! За это мы теперь богаты И нежат нас сияньем глаз Рачительные меценаты.
Теперь для нас идет стриптиз, И разве это не прекрасно? Открыть нам свой мохнатый низЛюбая девушка согласна.
Согласна даже прошмыгнуть За нами в тесную подсобку, Чтоб нам вручить бока, и грудь, И бедра, и тугую попку.
Да, обольстили мы судьбу, Но будет гибель для поэта, Коль он забыл про голытьбу, Что мерзнет на помойке где-то.
Судьба у множества мужей Рог их гордыни раздробила, Чтоб им третировать бомжей Вовеки неповадно было.
Вот девушка на каблучках, В подвязках, в кружевных чулочках Что ей известно о бачках,Точнее, о помойных бочках?
Вот взять ее и протащить Из клуба прямо до помойки И там бомжам ее вручить Для украшения попойки.
Андрей Добрынин
Бомжи свирепо заревут, Тряся опухшими щеками, И сразу девушку начнут Хватать зловонными руками.
Услышав этот рев, кивнем И улыбнемся мы друг другу Судьба нам объявляет в нем, Что мы приобрели Заслугу.
2002
Андрей Добрынин
Григорьев, ободрись! Поэт ты образцовый, Поскольку любишь жизнь, животных и людей, Поскольку девушкам твой голос леденцовый Всех прочих певунов значительно милей.
А иногда, взъярясь, как петушок бойцовый, Отстаиваешь ты свод орденских идей. Опорой в старости ты стал для Степанцова И для Добрынина - подобьем костылей.
Я вновь провозглашу без всяких там сомнений: Григорьев - исполин! Григорьев - это гений, И всем еще не раз покажет он себя. Порой его стихи звучат немножко грубо То истинный талант показывает зубы, Но верьте: это все он делает любя.
2002
Григорьев, отдохни! Довольно изнурять Себя работою, суровый работяга! О милосердии компьютер и бумага К тебе взывают, но - ты им не хочешь внять.
Уже давно никто не в силах измерять Огромность твоего писательского шага; В твоих глазах горит безумная отвага Все сферы творчества намерен ты обнять.
Несметное число произведений разных,По преимуществу, конечно, куртуазных,Буквально каждый день рождать тебе дано. А в дополнение к писательским затеям Ты для поп-музыки стал сущим Прометеем, Внеся в нее огонь, угаснувший давно.
2002
Андрей Добрынин
Суровый остров Хоккайдо, Где сильно развит хоккей Никто там сказать не может, Что все у него о*кей.
А если все-таки скажет, То сразу видно, что лжет, Что тайное злое горе Японскую душу жжет.
Не зря содроганья тика Видны на его щеке, Не зря изо рта исходит Тяжелый запах сакэ.
А вы чего ожидали? Прислушаемся - и вот Гудком позовет японца Опять консервный завод.
Разделывать вновь кальмаров, Минтая и рыбу хек, А ведь японец - не робот, Во многом он - человек.
Ведь быть такого не может, Чтоб сын мудрейшей из рас С восторгом в закатке банок, В консервном деле погряз.
Чтобы по воскресеньям, Рискуя выбить мениск, По льду с дурацким восторгом Гонял резиновый диск.
Ведь он расписывать лаком Ларцы бы мог и панно; Играть различные роли В пьесах театра Но;
На свитках писать пейзажи: В два взмаха - снежную тишь; Резать из вишни нэцкэ Скульптурки размером с мышь;
Он мог бы тонкие хокку Ночью писать в саду И в тихий придик мочиться, Струею дробя звезду...
Андрей Добрынин
Японец тянулся к кисти, Но жизнь сказала "Не трожь" И вместо кисти вручила Ему разделочный нож.
Теперь я вам растолкую Смысл этой поэмы всей: Хоккайдо - это Россия, Хоккей - он и есть хоккей.
Я - это тот японец, И как я там ни воюй, Меня на завод консервный Загонит скоро буржуй.
Так помните, поедая Кальмаров и рыбу хек: За них сгубил свою душу Творческий человек.
2002
Андрей Добрынин
Живут в Коляновке Коляны, Живут в Толяновке Толяны, И с незапамятного года Вражда меж ними поднялась. Поэтому они друг другу С тех пор и не дают проходу, Все норовят начистить рыло И после сунуть рылом в грязь.
Коляны люто ненавидят Чванливых, чопорных Толянов, И я признаться должен честно, Что я на ихней стороне. На танцах подловить Толяна И своротить сучонку челюсть, А после попинать ногами Да, это все как раз по мне.
Толяны также ненавидят Колянов лживых и коварных, И я скрывать не собираюсь Того, что я за них стою. На речке подловить Коляна И капитально отоварить Такое очень украшает Жизнь скучноватую мою.
Я поднимаю кружку с водкой За несгибаемых Колянов:
Держитесь, не ослабевайте, Толянов доставайте всюду, Чтоб все про это говорили, Чтоб жизнь событьями цвела.
И за Толянов благородных Я кружку с водкой поднимаю:
Держитесь, братцы, не робейте, Колянов всюду вы мочите, И за свирепое веселье Хвала вам, кореши! Хвала!
2002
Андрей Добрынин
Данный цветок называется флокс. В этом я вижу почти парадокс: Коль ты возрос и расцвел на Руси, Русское имя, пожалста, носи. Иль недоволен ты почвой своей? Или стесняешься русских корней? Надо же выкинуть этакий фокус Взять и присвоить название "флокс". Мог бы служить ты отрадой для глаз, Ну а теперь ты царапаешь глаз. Взять бы тебя да и выкинуть с глаз, И не сердись ты, пожалста, на нас.
2002
Я вижу цветок под названьем "пион". Меня не на шутку нервирует он. Настолько огромна пионья башка, Что это смущает меня, старика. По-моему, этот цветок не готов Стать другом и братом для прочих цветов. Над всеми задумал возвыситься он Помпезный цветок под названьем "пион". И чтобы придать себе статус такой, Разжился он где-то огромной башкой. Пион я однажды с опаской нюхнул Так пахнет, пардон, человеческий стул. А я приведу вам такой парадокс: Есть чахлый цветок под названием "флокс". Соцветие флокса - ничтожный пучок, Но запах его порождает торчок, И я возношусь под влияньем торчка С веселыми воплями за облака. Пион с головы, словно рыба, протух, Поэтому важно не тело, а дух. Милей мне - и это отнюдь не заскок-с Невзрачный цветок под названием "флокс".
2002
До предела открыв телеса, Андрей Добрынин Изогнув полумесяцем бровь, Ходит всюду девица-краса, Порождая в мужчинах любовь.
И о женском величье своем Наивысшего мненья она, И надеждой на выгодный съем В модном клубе сегодня полна.
Так идет она - попкой верть-верть, Так идет она - попкой круть-круть, И не знает, что близится смерть И что время готовиться в путь.
И не знает, что острую твердь Некто хочет вонзить в ее грудь, И по-прежнему попка верть-верть, И по-прежнему попка круть-круть.
Невдомек ей, что местный маньяк Преисполнен обидой большой Не заметит красотка никак, Что маньяк обладает душой.
А душа эта склонна к любви По завету Вселенского Зла: Мол, любимую ты излови И зарежь, чтоб другим не дала.
Как вернется из клуба она, На нее он намерен напасть, Лифчик в рот затолкать и сполна Утолить свою грозную страсть.
Но судьба рассудила не так, Как задумал влюбленный маньяк: Дева шла, каблучками тюк-тюк, А навстречу - зияющий люк.
Приказал инженер Степанцов В люк под землю людей отрядить, А десятник Добрынин бухнул И забыл этот люк оградить.
Ну а слесарь Григорьев открыл Ржавый вентиль один под землей, И оттудова пар повалил, Обжигающий пар роковой.
И провалится девушка в люк, Замечтавшись о модных парнях, И несчастье почувствует вдруг Чутким любящим сердцем маньяк.
Андрей Добрынин
Он примчится и глянет в дыру, Впопыхах позабыв о ноже... До готовности там на пару Разварилась девица уже.
И заявит потом Степанцов, Что всему, мол, Добрынин виной, А Добрынин заявит, что он Был в тот день вообще выходной.
Почему-то рабочие все Эту явную ложь подтвердят, А Добрынин потом намекнет, Что Григорьев во всем виноват.
А Григорьев заявит, что он Вообще не по этим делам И что в тот незадавшийся день Вообще его не было там
И что он теплотрассой другой Вообще занимался в тот день, И, конечно, рабочие все Подтвердят эту явную хрень.
Человек собирался на съем И сварился мгновенно почти, А выходит, что все ни при чем И концов никаких не найти?
Будет долго маньяка грузить Этот вечный российский вопрос, И на кладбище будет носить Он снопы экзотических роз.
Не случилось в любимую грудь Погрузить ему острую твердь. Жизнь, увы, не расчисленный путь, А бессмысленная круговерть.
И, наверное, в том ее суть, Что покуда ты попкой верть-верть, Что покуда ты попкой круть-круть, Этой попкой любуется смерть.
2002
Андрей Добрынин
Коль поэт слишком долго не пишет стихов, Он тогда потихоньку впадает в депрессию. Он не может освоить другую профессию, Ибо он от природы весьма бестолков.
Электричество ужас внушает ему, С малых лет он любых механизмов чуждается. Лишь в хвастливых стихах он самоутверждается И все время их должен писать потому.
Разобраться в компьютере он не сумел, В языках иностранных остался невеждою, Так и не обзавелся приличной одеждою И в скопленьях людей он сутул и несмел.
И когда не в ладах он бывает с собой, То есть, значит, когда ему долго не пишется, Он какое-то время храбрится и пыжится, А потом неизбежно впадает в запой.
Тут придется несладко жене и родне, Ибо цель лишь одну наш писака преследует И о ней с корешами на кухне беседует: "Я забыться хочу! Захлебнуться в вине!"
Он кричит:"Я банкрот! Я бессилен давно!" И сначала целует взасос собутыльника, Чтоб минуту спустя от его подзатыльника Собутыльник со стула упал, как бревно.