Добряков Владимир. Час совы

   Очень хорошо. Двигаясь вдоль опушки, сползаю к речке. Сейчас под берегом я переберусь на другую сторону поляны, зайду пришельцу в тыл и выясню, кто это посетил меня с оружием в руках.
   Вода ещё высокая, но если двигаться вплотную к корягам, обильно торчащим по берегу, можно довольно быстро и бесшумно проскочить открытое место. Короткими перебежками, от коряги к коряге, двигаясь почти на четвереньках, я уже достиг края поляны, когда, упав у последнего, вывороченного водой, пня, слышу над головой тихий вздох и ещё более тихий голос, полный удивления, боли, тоски и недоверия:
   — Андрей!
   От неожиданности делаю рывок вправо и оказываюсь в воде. Мой автомат смотрит точно в цель, палец лежит на спусковом крючке. Я готов открыть огонь. А на коряге сидит…
   Лена смотрит на меня и не верит тому, что видит. Она одета точно так же, как и я. Только вместо шлема на ней тёмно-голубой берет. Руки бессильно опущены, автомат лежит на земле.
   Минуту или две я смотрю на неё, не веря своим глазам, изредка встряхивая головой, чтобы прогнать наваждение. Но «призрак» не исчезает. Он только качает головой, и губы его что-то шепчут. Я еле-еле могу разобрать этот шепот, хотя нас разделяют всего три шага:
   — Неужели? Неужели я нашла? Нет. Не может быть! Сейчас я проснусь и… У меня просто мания…
   Она поднимает автомат, берёт его за ствол и, опираясь им о землю, пытается привстать. Но ноги её не слушаются. Она закрывает глаза и, тихонько покачиваясь взад-вперёд, шепчет:
   — Сейчас открою глаза, а его нет. Нет, и всё. Потому, что не может мне так повезти…
   Осторожно, словно боясь, что Лена исчезнет, я подхожу к ней и, присев рядом на корягу, трогаю её за плечо. Живая.
   — Лен, это ты, что ли? Или у меня глюки? — тихо спрашиваю я.
   Спрашиваю даже не её, а себя. Этого просто не может, не должно быть. А Лена, по-прежнему не открывая глаз, шепчет:
   — Нет. Это я сплю, и ты мне снишься.
   — Ленок? Как ты здесь оказалась?
   Лена перестаёт раскачиваться и настороженно спрашивает:
   — Как ты меня назвал? Повтори.
   — Ленок.
   Лена резко поворачивается ко мне и визжит на весь лес так, что, наверное, даже медведи шарахнулись в неизвестном направлении:
   — Андрей! Андрюшка!
   Она мёртвой хваткой вцепляется в мои плечи, прижимается ко мне и начинает реветь. Реветь самым откровенным образом. Сквозь рыдания прорывается то смех, то не очень-то связные фразы:
   — Нашла! Я нашла тебя! Никто мне не верил! Я сама уже перестала верить! Ты ведь не пропадёшь больше? Не пропадай, Андрюшенька, прошу тебя, любимый мой. Я думала, что уже навеки заблудилась в этих бесконечных переходах… Ты никуда больше не исчезнешь? Я уже застрелиться хотела… Как я устала! Устала искать тебя, устала надеяться. Теперь я тебя никуда не отпущу! Куда ты, туда и я! Мне так было плохо без тебя, любимый!
   Похоже, что у моей подруги начинается истерика. Надо что-то делать. Я в таких случаях всегда теряюсь и делаю такое, о чем потом не могу вспоминать без того, чтобы не покраснеть, по крайней мере, внутренне. Вот и сейчас я не нахожу ничего лучше, чем вытащить аптечку и извлечь из неё аэрозольный баллончик с успокоительным. Но, не взирая на своё состояние, Лена тут же реагирует на моё движение:
   — Что это?
   — Успокоительное.
   — Идиот!
   Резким ударом Лена выбивает у меня баллончик. Её заплаканные глаза тут же просыхают и загораются гневом:
   — Ты что, спятил? Собираешься накачивать меня всякой гадостью! Думаешь, у меня истерика? Как не так! Я кто, по-твоему: психолог или саксофонист? Если я после такого нервного перенапряжения позволила себе разрядиться, это не значит, что я потеряла контроль над собой.
   — Вот теперь я вижу, что это, действительно, ты! — смеюсь я и целую сердитые, но до невозможности родные и любимые глаза.
   — Андрей, это просто чудо, что мы с тобой сумели найти друг друга! — шепчет Лена.
   — Нет, Леночка, боюсь, что это далеко не чудо, — бормочу я.
   Но Лена пропускает мои слова мимо ушей.
   — Я просто растерялась, когда увидела, что дальше идти некуда. Растерялась, не то слово. Я ужасно испугалась, меня просто трясти начало. И вдруг, надо же, ты оказался именно здесь и именно в это время. Теперь мы не пропадём. Теперь мы вместе найдём выход. Куда ж нам идти, Андрей? Ты что-нибудь уже прикинул?
   Она с надежной смотрит на меня. До неё просто ещё не доходит, что отсюда нет выхода. Она ещё не знает, что я живу здесь уже около года. Чтобы сразу не отвечать на её вопросы, я перевожу разговор на другую тему:
   — Хорошо еще, что мы не начали палить друг в друга. Это была бы та встреча!
   — Действительно, только этого и не хватало. Но, милый мой, должна сказать, что ты ходишь по лесу, как медведь. От хроноагента экстракласса я ожидала большего. А когда ты ввалился под берег, я дважды могла подстрелить тебя. Рука не поднималась. Решила сначала поближе посмотреть, кто это за мной охотится? Как оказалось, правильно сделала.
   Я вспоминаю, как тихо и незаметно Лена подобралась ко мне, и мне становится стыдно. Да, Андрей Николаевич, подрастерял ты свою квалификацию за этот период беззаботной жизни.
   Как ни приятно сидеть на поляне и держать в объятиях вновь обретённую подругу, но не сидеть же так вечно. Впрочем, сейчас я готов просидеть с ней так до самой ночи. Встаю и поднимаю Лену:
   — Ну, что ж, пойдём.
   — Куда? — спрашивает она.
   — Я знаю куда.
   Лена с радостью закидывает автомат за спину, хватается двумя руками за мою правую, словно боясь, что я опять исчезну. По-моему, это, действительно, так. Я тоже никак не могу поверить, что мы снова вместе, и Лена не пропадёт сию же минуту, не растает в воздухе. Беру автомат за цевье левой рукой и не спеша направляюсь к дому. Лена прижимается ко мне, не отпуская руки.
   — Как ты всё-таки сюда попала? — спрашиваю я её.
   — Да, так же, как и ты. По переходам.
   — Нет. Я — другой разговор. Я влетел туда, когда мы отходили к переходу, подготовленному для нас Кристиной. Со мной всё ясно. А вот тебя-то как угораздило?
   — А ты думал, я буду сидеть сложа руки и ждать пока ты оттуда выберешься? Я же говорила тебе, что я тебя не оставлю, что я всюду тебя найду. И вот, нашла же! Знаешь, как это было трудно.
   — Знаю, Леночка, знаю, родная. Но тебя опять понесло на эмоции. Расскажи толком, как ты попала в этот круговорот?
   — Когда ты исчез в этой воронке, все решили, что ты опять влетел в систему спонтанных переходов. Магистр даже сказал в сердцах: «Ну и везёт же этому Андрэ! Пусть только вернётся, никуда его больше не отпущу. Будет сидеть здесь и разрабатывать операции, а в Реальных Фазах я сам буду работать». Только я одна поняла, что здесь не всё так просто. Слишком уж ничтожна вероятность открытия случайного перехода именно в этот момент и именно в той воронке, куда ты прыгнул, прячась от пуль. Здесь не обошлось без вмешательства Старого Волка, решила я. Правильно?
   — Несомненно, Ленок. Ты, как всегда, умнее всего нашего Сектора, вместе взятого.
   — Но когда через сутки Кристина с Ричардом восстановили параметры этого перехода, и все увидели, куда он тебя привёл, тут уже никто не сомневался в том, что это была ловушка.
   — Через сутки, говоришь?
   Я качаю головой. Да, расчет у Старого Волка был точным. Хорош бы я был, сидя в этой песочнице на виду у всего двора целые сутки. А может быть и больше. Кто знает, какая у той Фазы частота.
   — Да, именно через сутки, — продолжает Лена, — Когда все увидели эту песочницу, то сразу поняли, что искать тебя в этой Фазе бессмысленно, что ты сразу же ушел в другой переход. А в этом случае восстановить что-либо невозможно. Я заявила, что такая коварная шутка как раз в стиле Старого Волка. Магистр согласился со мной и сразу же вышел на связь с ним. Старый Волк поклялся Временем, Пространством и Схлопкой, вместе взятыми, что тебя у него нет. Ему, естественно, никто не поверил.
   — А зря. На этот раз он говорил истинную правду.
   — Это я теперь тоже понимаю. А тогда Магистр послал его в Схлопку, в Черную Дыру и в Нуль-Пространство, вместе взятые, и пообещал, что всё равно до него доберётся. Старый Волк улыбнулся своей традиционной грустной улыбочкой и отключил связь.
   — А дальше?
   — Дальше все стали гадать и строить планы, один другого фантастичней и не сбыточней. Андрей и Миша договорились до того, чтобы выйти на «Енисее» в Фазу, где базируется ЧВП, и учинить там дебош и потасовку. Совет Магов непрерывно заседал и решал, какие условия мы сможем принять, чтобы Старый Волк согласился вернуть тебя. У всех ум заходил за разум. Отдел Ричарда и весь Сектор Наблюдения искали тебя по всем Фазам, но безуспешно. Кэт высказала предположение, что ты заблокирован, как и в прошлый раз. Многие с этим согласились, но поиски не прекращали.
   — Ну, а ты?
   — А я сразу поняла, что Старый Волк не отдаст тебя ни на каких условиях. Раз уж ты снова попал в его лапы, то второй раз он на одни и те же грабли не наступит. Я пришла к решению, что тебе нужна моя помощь. Вместе мы будем сильнее и справимся с любым Волком, пусть даже и Старым.
   «Да, с ним справишься, пожалуй!» — думаю я про себя, а вслух спрашиваю:
   — А как же ты всё-таки угодила в этот лабиринт переходов?
   — Я внимательно осмотрела то место, где вы воевали, и откуда ты исчез, и установила, что переход, который организовал для тебя Старый Волк, просуществовал ещё полчаса.
   — И что же?
   — А дальше Кристина создала для меня переход в это же место, но в прошлое, пять минут спустя после того, когда танки и пехота миновали линию вашей обороны.
   — Но ведь это же вторжение в Прошлое! Как Крис могла пойти на это? Могла же образоваться Схлопка!
   — Откуда Схлопка? Вмешательства не было, я же не собиралась там совершать никаких действий.
   — Всё равно. На открытие прямого перехода нужна санкция Совета. Значит, Крис самовольничала?
   — Нисколько. Я убедила и её, и Совет в том, что у меня появилась идея по поводу твоего освобождения, но для её окончательной формулировки мне надо детально проанализировать обстановку на месте.
   — И тебе поверили?
   — Ты не представляешь, что там творилось. У всех от мозгов шел пар, они уже почти трое суток заседали непрерывно. Если бы им подкинули мысль: обратиться за помощью к Господу Богу, они бы и её утвердили.
   — Неужели никто ничего так и не заподозрил?
   — Плохо ты всё-таки знаешь нашего Магистра. Он, по-моему, прекрасно понял мой замысел, но вмешаться и остановить меня не успел. Как раз в это время к нему ворвались Андрей с Мишей со своей идеей вторжения на «Енисее». Ну, а я времени терять не стала. Быстро экипировалась, вооружилась, захватила пакет с пайком, аптечку и — в переход. Да! Кажется, Олег тоже понял, что к чему. Он дал мне вот это, в самый последний момент, и сказал: «Надеюсь, это тебе поможет».
   Лена показывает искатель перехода, такой же как и у меня, только в браслете горит ещё один желтый индикатор.
   — Это — маяк, — объясняет Лена, — Когда он работает, а запас энергии у него на пять тысяч лет, его сигналы можно засечь и запеленговать не только в той Фазе, где я нахожусь, но и из соседних, — Лена вздыхает, — Правда, до сих пор меня никто из наших не обнаружил.
   — И куда же ты попала из воронки? Тоже в песочницу?
   — Нет. Ты не поверишь. Это было ещё хлеще. Я попала в цирк, на вечернее представление.
   — На арену, где выступали львы и тигры?
   — Слава Времени, нет. Я оказалась в проходе между рядами. Понятно, что в таком виде я не могла там долго оставаться. Хорошо, что переход оказался рядом. Я быстро прошла на конюшню и там, за тюками с сеном, перешла в другую Фазу. Ты что остановился?
   — Всё сходится, Лена.
   — Что сходится? — не понимает она.
   — Ты тоже была под контролем Старого Волка. Ситуация — один к одному. Что детская песочница во дворе, что многолюдное сборище в цирке. И там, и там переходы буквально в двух шагах: даётся возможность быстро исчезнуть, не привлекая внимания. И в том, и в другом случае быстро последовавший второй переход в другую Фазу делает невозможным дальнейшие поиски нас из Монастыря. Ты понимаешь? Мы исчезли безнадёжно и безвозвратно.
   До Лены начинает доходить, её лицо мрачнеет:
   — Теперь понимаю. А я-то, наивная, полагала, что раз я сразу не попала к Старому Волку, значит меня занесло в лабиринт спонтанных переходов, и я во власти слепых сил природы. А оказывается, это он устроил себе из меня игрушку. Посадил, сволочь, как крысу в лабиринт, загоняет в разные интересные, с его точки зрения, ситуации и с любопытством наблюдает мои реакции. Значит, всё это было не случайностью, а его умыслом. Ну, гад!
   Глаза у Лены темнеют. Она механически, безотчетно, тянет из-за спины автомат. Левая рука уже сжимает цевье, а правая ложится на предохранитель. Лена оглядывается по сторонам, словно ожидает, что Старый Волк притаился где-то здесь, за деревьями, и сейчас она его обнаружит, с наслаждением всадит ему в живот очередь и оставит здесь подыхать. Здорово повлияло на характер моей подруги это путешествие по Фазам. А что будет, когда она узнает всю правду? Чтобы отвлечь её, я спрашиваю:
   — Успокойся, здесь стрелять не в кого. Лучше скажи, откуда ты сюда попала? Я, лично, из кратера действующего вулкана. Прыгнул в переход за минуту до начала извержения. А ты? Тоже из вулкана?
   — Нет, — Лена улыбается и оставляет автомат в покое, — У этого Старого Волка слишком богатая фантазия и ещё более богатые возможности, чтобы повторяться. Помнишь, как ты путешествовал по протерозойскому морю? Вот и я час назад выбралась из примерно такой же ситуации. Только вместо моря у меня было бескрайнее болото, абсолютно лишенное надводной растительности, зато обильно заросшее водорослями. Я шла по нему семь часов, то по пояс, то по плечи в воде, с трудом продираясь сквозь подводные заросли. Об ноги постоянно тыкались какие-то невидимые, но довольно крупные твари. Я всё время думала, что если они начнут меня есть, я ничем не смогу им помешать, так как я их даже не вижу.
   Только сейчас я замечаю, что комбинезон у Лены всё ещё мокрый. Беру её под руку и увлекаю за собой:
   — Пойдём.
   — Куда же ты меня, всё-таки, ведёшь?
   — Скоро увидишь, — успокаиваю я её.
   Через несколько минут мы выходим на поляну, где стоит «мой» дом. Лена останавливается как вкопанная и снова хватается за автомат.
   — Оставь оружие в покое. Я же сказал, что здесь стрелять не в кого.
   Лена нерешительно идёт за мной. Мы заходим в дом, и я приглашаю:
   — Входи и будь здесь Хозяйкой.
   Лена смотрит на меня с недоумением:
   — Чей это дом, Андрюша?
   — В данный момент, наш. Во всяком случае, пока никто не пытался предъявить мне свои права на него.
   — Ты хочешь сказать… — Лена не решается продолжить.
   — Да, именно это я и хочу сказать. Я здесь живу, а теперь и ты будешь жить здесь. Ведь идти-то нам дальше всё равно некуда. Ты посмотри на искатель. Подожди удивляться, пройди в соседнюю комнату и посмотри, что там.
   Лена открывает дверь и столбенеет. Дар речи возвращается к ней только через пять минут, после того как она внимательно осматривает компьютер и Синтезатор:
   — Андрей, чье это хозяйство? Откуда ты всё это взял?
   — А ты не догадываешься?
   Лена ещё раз внимательно осматривается, и страшная догадка осеняет её:
   — Ты хочешь сказать… — снова начинает она и снова останавливается.
   Ей страшно высказать ту мысль, что пришла ей в голову. Я спокойно присаживаюсь на диван и закуриваю:
   — Да, Лена. Ты правильно поняла. Это — конечный пункт нашего маршрута. Хотя, возможно, что это только промежуточная остановка. Но, согласись, условия здесь более комфортные, чем те, в которых мы с тобой гостили у Старого Волка не так давно.
   Автомат со стуком падает на пол. У Лены подгибаются ноги. Она качает головой и спрашивает:
   — И давно ты здесь обитаешь?
   — Через два месяца будет год.
   — Год!?
   Я киваю. Силы окончательно оставляют Лену, и она опускается на пол рядом со своим автоматом. Да, такое переварить с разгону трудновато. Я поднимаю подругу с пола и отношу её на диван. Там я расшнуровываю и снимаю с неё высокие ботинки, освобождаю от сырого комбинезона. Укрыв Лену, оставшуюся в одном мелтане, одеялом, я тихо говорю ей:
   — Успокойся, отдохни и приди в себя. А я пока приготовлю обед. Кстати, сам сегодня ещё ничего не ел. Затоплю баньку, после обеда попаримся, а потом и поговорим обо всём.
   Лена молчит, и я оставляю её. Первым делом отправляюсь топить баню. Потом иду хлопотать с обедом. С первым блюдом проблем не будет. Только вчера я сварил чугунок щей с грибами. Что сделать на второе? Ну, разумеется, хорошую яичницу. Что еще? Ведь Лена изголодалась за семь часов прогулки по болоту. А когда она ела перед этим, одному Времени известно. Тут я вспоминаю о щуках, пойманных сегодня утром. Прекрасно! Угощу её своим фирменным блюдом с варёной картошечкой.
   Когда всё готово, иду за Леной. Она всё ещё находится в прострации. Или просто измучена? Скорее всего, и то, и другое.
   — Кушать подано, ваше величество! — докладываю я, — Прошу к столу.
   Лена встаёт и босиком шлёпает к очагу, где уже накрыт стол. Смотрю, как моя подруга ступает босыми ногами по голому полу, и решительно направляюсь к Синтезатору. Времени изобретать что-то особое нет. Я вспоминаю, в чем Лена любила ходить дома, и достаю из камеры мягкие кожаные тапочки-чешки голубого цвета. Лена кивает и натягивает их на ножки. Потом она сама сотворит всё, что ей будет нужно.
   Ест Лена равнодушно, почти механически. Видно, что тяжелые думы всё ещё одолевают её. Но постепенно аппетит у неё разыгрывается, и она с явным сожалением заглядывает в опустевшую миску. Не давая ей высказать сожаление по поводу быстрой кончины щей, выставляю на стол сковороду с горячей яичницей. Лена вопросительно смотрит на Синтезатор, но я отрицательно качаю головой:
   — Самые, что ни есть, натуральные. Только вчера снесённые.
   Брови у Лены удивлённо лезут вверх, но я делаю небрежный, успокаивающий жест рукой. Ешь мол, потом всё объясню и покажу. Лена набрасывается на яичницу с аппетитом давно не евшего человека. Настроение моей гурманки заметно поднимается. Когда же я выставляю на стол запеченных щук и чугунок горячей картошки, сдобренной маслом, моя подруга окончательно обретает утраченное было душевное равновесие. А говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Ерунда! Женщины устроены так же. По крайней мере, моя женщина. Обсасывая рыбьи косточки, Лена спрашивает:
   — Так ты здесь прожил уже, без малого, год?
   Я киваю.
   — Здорово! — качает головой Лена, — Я ушла на твои поиски через три дня после того, как ты пропал. Скиталась я около трёх месяцев. Может быть и больше. А у тебя здесь прошел почти год. Вот что значит разность хроночастот. А интересно, сколько времени прошло в Монастыре?
   — Лучше не ломать над этим голову. Одно Время разберётся в этой частотной чехарде. Помнишь, в тот раз я по собственному времени плутал более двенадцати часов, а в Монастыре прошло всего три минуты. А сейчас вполне может получиться и наоборот.
   — Да, — соглашается Лена, — всё может быть. А сколько времени ты скитался на этот раз?
   — Время его знает, Ленок. Очень трудно было проследить. По субъективным ощущениям, где-то около двух месяцев. А конкретно засечь было невозможно. Ты и сама, наверное, переходила из дня в ночь, из утра в вечер и наоборот. Мне только в одной Фазе пришлось задержаться дней на десять.
   — Где это? — живо интересуется Лена.
   — В довоенной Америке. Пришлось пересечь весь континент и зарабатывать деньги на дорогу.
   Я рассказываю о своей жизни в той Фазе, о том, как выходил из положения, и чем всё кончилось. Рассказываю подробно, не жалея ни красок, ни юмора. Лена заинтересованно слушает, кивая и чему-то улыбаясь. Пока я рассказываю, мы расправляемся со щуками и картошкой. Ставлю на стол кофейник, а на десерт подаю орехи и испеченное мной накануне печенье. Отпив несколько глоточков, Лена говорит:
   — Ты знаешь, у меня была аналогичная ситуация. Только это было в Европе, почти сразу после Первой Мировой войны. Я вышла в районе Ниццы, а переход, по моим прикидкам, был где-то на Урале.
   — Ого! И как же ты вывернулась?
   — Так вот и вывернулась. Пришлось порядком поломать голову. Но, в конце концов, мне просто повезло. А в начале ситуация была незавидной. Грузить вагоны, как ты, или работать в порту я не могла. Меня бы просто на смех подняли. К тому же после войны царила жутчайшая безработица и конкуренция была страшная. Тебе повезло с этим Виндом. Но я на такое рассчитывать тоже не могла.
   — А что? — прерываю я её, — По-моему, ты бы справилась.
   — Я тоже так думаю. Но ведь надо чтобы так подумали и другие. А кто так подумает? У меня оставался один легальный путь заработать деньги. Ага! Ты, я вижу, правильно понял. Мне оставалось только идти на панель. Но и этот вариант отпадал. Не по моральным соображениям, отнюдь. И не потому, что у меня ничего не получилось бы. Тут я была бы вне конкуренции. Но… Кто пригласит на ночь девушку в камуфлированном комбинезоне, в этих ботинках, да ещё и вооруженную автоматом? Конечно, после войны в Ниццу съехалось немало самых разных извращенцев со всей Европы, и, возможно, в конце концов, я бы и нашла любителя такой экзотики. Но, боюсь, слишком долго пришлось бы его искать. Я поразмыслила и выбрала другой способ.
   — Какой же?
   Я уже сгораю от любопытства. В самом деле, как может в такой ситуации обзавестись необходимой суммой молодая женщина? Впрочем, Ленка на то и Ленка, чтобы всегда найти выход из положения. А она спокойно отвечает:
   — Криминальный.
   — Какой, какой? — я не верю своим ушам.
   — У тебя плохо со слухом? Я в один прекрасный вечер совершила два налёта. Сначала я ограбила ювелирный магазин, потом лавку старьевщика.
   — Ну, ювелирный я понимаю. А старьевщика-то зачем?
   — Ты слушай. Я заявилась в магазин перед закрытием. Там дежурил полицейский, сторож, и оставались ещё два продавца. Лицо у меня было закрыто очками ночного видения. Я навела на них автомат. «Стоять! Не двигаться! Руки за голову! Лицом к стене!» Полицейский, было, дернулся.
   — И ты, что, убила его?
   — Мокруху шьешь, начальник? Не выйдет. Никого я не убивала, меня там даже не было, никто ничего не докажет. Я просто дала очередь в потолок. Много грохоту, много звону и полные штаны у всех четверых. Но надо отдать должное полицейскому и сторожу. Продавцы безропотно отдали мне остатки дневной выручки (они уже успели сдать большую часть её в банк), раскрыли передо мной сейфы и сами загрузили их содержимое в любезно предоставленные ими два саквояжа. Вот тут, когда я, пожелав всем спокойной ночи, покидала магазин, полицейский заметил, что руки у меня заняты, а автомат висит на ремне. Я не успела дойти до дверей, как он бросился на меня с дубинкой. Сторож тоже пришел ему на помощь. Лучше бы они этого не делали. Боюсь, что им пришлось обоим пролежать в больнице больше месяца.
   Я от души хохочу, представив, как моя подруга, аккуратно поставив на пол саквояжи, ещё более аккуратно укладывает рядом с ними полицейского и сторожа. А Лена невозмутимо продолжает:
   — На прощание я погрозила пальцем сильно побледневшим продавцам и спокойно вышла на улицу. Саквояжи я зарыла в мусорном контейнере, в трёх кварталах от магазина. Затем я взломала лавку старьевщика и выбрала там платье поприличнее, какие-то туфли и старенький чемодан. Старьевщик заявлять в полицию не стал, так как я оставила на прилавке купюру в сто франков. Потом я переоделась, сложила свою амуницию в чемодан и сдала его в камеру хранения на вокзале. Утром я пришла на место своего преступления. Там вовсю работала полиция. Я нашла хозяина магазина. «Мсье, — сказала я ему, — Вчера, в восемь вечера, вас ограбили. Ради Бога, не прогоняйте меня, а выслушайте! Вчера, в половине девятого, я видела, как какой-то тип прятал в мусорном контейнере два саквояжа».
   — Ну, и рисковала же ты! — удивляюсь я.
   — Уверяю, никакого риска не было.
   — Но тебя могли опознать продавцы, сторож и полицейский могли дать твоё подробное описание.
   Лена звонко и заливисто хохочет:
   — Ну, и наивный же ты, Андрюша! Сразу видно, что ты плохой психолог. Конечно, и полицейский, и сторож, и продавцы уже подробно описали грабителя. Но неужели ты думаешь, что по этому описанию можно было опознать хрупкую девушку с тихим голосом и изящными ручками, пусть и бедно одетую. Ха! В описании; я его не читала, конечно, но знаю точно; значился широкоплечий громила ростом более ста восьмидесяти сантиметров, с огромными ручищами и зычным, хриплым голосом.
   Теперь уже я смеюсь от души. Ленка — умница, она никогда не промахнётся. В самом деле, ни полицейский, ни сторож никогда не признаются, что их голыми руками уделала слабая, на их взгляд, девушка. А продавцы… Да им от страха всё, что угодно могло пригрезиться. Я не сомневаюсь, что если их допрашивали и по отдельности, они дали примерно такое описание грабителя, какое нарисовала Лена.
   — И что было дальше? — спрашиваю я, вытирая выступившие слёзы.
   — Дальше? Мы с двумя полицейскими поехали к тому контейнеру, где я запрятала саквояжи.
   — Опять риск. Тебя могли опознать по отпечаткам.
   — Нет, — Лена мотает головой, — Во-первых, им и в голову не пришло брать у меня отпечатки. А во-вторых, на саквояжах они обнаружили только отпечатки продавцов. В магазине я работала вот в этих перчатках.