Тартарен меняется в лице и делает вид, что верблюд не его, но верблюд приходит в исступление. Он мечется по набережной. Он зовет своего друга, он умильно смотрит на него. «Возьми меня с собой! – кажется, говорит его грустный взгляд. – Возьми меня в лодку и увези прочь, прочь от этой бутафорской Аравии, от этого нелепого Востока с локомотивами и дилижансами, где такому одногорбому отщепенцу, как я, нет больше места в жизни. Ты – последний турок, я – последний верблюд... Так зачем же нам разлучаться, о Тартарен?..»
– Это не ваш верблюд? – спрашивает капитан.
– Нет, что вы! – отвечает Тартарен, содрогаясь при одной мысли, как бы он появился в Тарасконе с такой потешной свитой. И, без зазрения совести отрекшись от товарища по несчастью, он отталкивается от алжирской земли и приводит в движение лодку. Верблюд нюхает воду, вытягивает шею так, что хрустят суставы, со всего размаху бросается в море, плывет за шлюпкой к «Зуаву», и горб его пляшет на волнах, как тыква, а длинная шея торчит из воды, как водорез триремы.
Лодка и верблюд подплывают к пакетботу одновременно.
– А мне жаль дромадера! – говорит растроганный капитан Барбасу. – Возьму-ка я его, пожалуй, на борт... Приеду в Марсель и подарю Зоологическому саду.
С помощью канатов и блоков верблюда, отяжелевшего от морской воды, еле-еле втащили на палубу, и «Зуав» отвалил.
Плавание продолжалось двое суток, и все это время Тартарен отсиживался у себя в каюте – не потому, чтобы море было неспокойно, и не потому, чтобы очень страдала шешья,а потому, что чертов верблюд, стоило хозяину появиться на палубе, оказывал ему преуморительные знаки внимания... Свет еще не видел такого навязчивого верблюда!..
В иллюминатор, куда Тартарен время от времени заглядывал, ему было видно, что синева алжирского неба час от часу бледнеет, и, наконец, однажды утром он, к великой своей радости, услышал, как в серебристом тумане звонили марсельские колокола. Приехали... «Зуав» бросает якорь.
У нашего героя вещей не было, а потому он тотчас же молча сошел с «Зуава», быстро зашагал по марсельским улицам, то и дело в испуге оглядываясь, не бежит ли за ним верблюд, и облегченно вздохнул лишь после того, как расположился в вагоне третьего касса, в прямом поезде до Тараскона... Обманчивая безопасность! Поезд и на две мили не отошел от Марселя, как уже все пассажиры прильнули к окнам. Кричат, чему-то удивляются. Тартарен тоже смотрит, и... что же он видит? Верблюда, милостивые государи, неотвратимого верблюда – он мчался по шпалам за поездом среди равнины Кро и не отставал. Тартарен в отчаянии забился в угол и закрыл глаза.
После такой неудачной экспедиции он рассчитывал вернуться домой инкогнито. Но присутствие этой громадины путало его карты. Как он возвращается, боже мой! Без единого су, без львов, без ничего... Зато с верблюдом!..
– Тараскон!.. Тараскон!..
Пора выходить...
О, ужас! Стоило шешьенашего героя показаться в раскрытой дверце, как громкий крик: «Да здравствует Тартарен!» – потряс застекленные своды вокзала. «Да здравствует Тартарен! Да здравствует истребитель львов!» Тут заиграла музыка, грянул хор... Тартарен рад был сквозь землю провалиться – он решил, что над ним издеваются... Но нет! Весь Тараскон в сборе, бросает шляпы, смотрит приветливо. Вот бравый командир Бравида, оружейник Костекальд, председатель суда, аптекарь, наконец, вся доблестная рать охотников за фуражками обступает своего вождя и с триумфом несет по вокзальной лестнице...
Вот он, особого рода мираж! Шкура слепого льва, отосланная командиру Бравида, – такова причина всей этой шумихи. Скромный трофей, выставленный в Клубе, поразил воображение тарасконцев, а затем и всего юга Франции. О Тартарене заговорил «Семафор». Была сочинена целая эпопея. Тартарен убил уже не одного, а десять, двадцать, невесть сколько львов! Благодаря этому Тартарен, когда высаживался в Марселе, был уже знаменитостью, сам того не подозревая, а восторженная телеграмма прибыла в его родной город на два часа раньше него.
Но своей высшей точки всеобщее ликование достигло, когда некое фантастическое животное, покрытое потом и пылью, показалось позади нашего героя и, спотыкаясь, стало спускаться по лестнице. На мгновение Тараскону почудилось, будто вновь объявился Тараск.
Тартарен успокоил своих сограждан.
– Это мой верблюд, – пояснил он.
И, уже находясь под влиянием тарасконского солнца, чудного солнца, от которого люди простодушно лгут, прибавил, поглаживая дромадера по горбу:
– Благородное животное! Всех моих львов я убил на его глазах!
Тут он дружески взял под руку командира Бравида, побагровевшего от счастья, и, сопутствуемый верблюдом, окруженный охотниками за фуражками, приветствуемый всей толпой, чинно направился к домику с баобабом и уже по дороге начал рассказ о своих необычайных охотничьих приключениях.
– Представьте себе, – говорил он, – однажды вечером, в Сахаре...
Комментарии
– Это не ваш верблюд? – спрашивает капитан.
– Нет, что вы! – отвечает Тартарен, содрогаясь при одной мысли, как бы он появился в Тарасконе с такой потешной свитой. И, без зазрения совести отрекшись от товарища по несчастью, он отталкивается от алжирской земли и приводит в движение лодку. Верблюд нюхает воду, вытягивает шею так, что хрустят суставы, со всего размаху бросается в море, плывет за шлюпкой к «Зуаву», и горб его пляшет на волнах, как тыква, а длинная шея торчит из воды, как водорез триремы.
Лодка и верблюд подплывают к пакетботу одновременно.
– А мне жаль дромадера! – говорит растроганный капитан Барбасу. – Возьму-ка я его, пожалуй, на борт... Приеду в Марсель и подарю Зоологическому саду.
С помощью канатов и блоков верблюда, отяжелевшего от морской воды, еле-еле втащили на палубу, и «Зуав» отвалил.
Плавание продолжалось двое суток, и все это время Тартарен отсиживался у себя в каюте – не потому, чтобы море было неспокойно, и не потому, чтобы очень страдала шешья,а потому, что чертов верблюд, стоило хозяину появиться на палубе, оказывал ему преуморительные знаки внимания... Свет еще не видел такого навязчивого верблюда!..
В иллюминатор, куда Тартарен время от времени заглядывал, ему было видно, что синева алжирского неба час от часу бледнеет, и, наконец, однажды утром он, к великой своей радости, услышал, как в серебристом тумане звонили марсельские колокола. Приехали... «Зуав» бросает якорь.
У нашего героя вещей не было, а потому он тотчас же молча сошел с «Зуава», быстро зашагал по марсельским улицам, то и дело в испуге оглядываясь, не бежит ли за ним верблюд, и облегченно вздохнул лишь после того, как расположился в вагоне третьего касса, в прямом поезде до Тараскона... Обманчивая безопасность! Поезд и на две мили не отошел от Марселя, как уже все пассажиры прильнули к окнам. Кричат, чему-то удивляются. Тартарен тоже смотрит, и... что же он видит? Верблюда, милостивые государи, неотвратимого верблюда – он мчался по шпалам за поездом среди равнины Кро и не отставал. Тартарен в отчаянии забился в угол и закрыл глаза.
После такой неудачной экспедиции он рассчитывал вернуться домой инкогнито. Но присутствие этой громадины путало его карты. Как он возвращается, боже мой! Без единого су, без львов, без ничего... Зато с верблюдом!..
– Тараскон!.. Тараскон!..
Пора выходить...
О, ужас! Стоило шешьенашего героя показаться в раскрытой дверце, как громкий крик: «Да здравствует Тартарен!» – потряс застекленные своды вокзала. «Да здравствует Тартарен! Да здравствует истребитель львов!» Тут заиграла музыка, грянул хор... Тартарен рад был сквозь землю провалиться – он решил, что над ним издеваются... Но нет! Весь Тараскон в сборе, бросает шляпы, смотрит приветливо. Вот бравый командир Бравида, оружейник Костекальд, председатель суда, аптекарь, наконец, вся доблестная рать охотников за фуражками обступает своего вождя и с триумфом несет по вокзальной лестнице...
Вот он, особого рода мираж! Шкура слепого льва, отосланная командиру Бравида, – такова причина всей этой шумихи. Скромный трофей, выставленный в Клубе, поразил воображение тарасконцев, а затем и всего юга Франции. О Тартарене заговорил «Семафор». Была сочинена целая эпопея. Тартарен убил уже не одного, а десять, двадцать, невесть сколько львов! Благодаря этому Тартарен, когда высаживался в Марселе, был уже знаменитостью, сам того не подозревая, а восторженная телеграмма прибыла в его родной город на два часа раньше него.
Но своей высшей точки всеобщее ликование достигло, когда некое фантастическое животное, покрытое потом и пылью, показалось позади нашего героя и, спотыкаясь, стало спускаться по лестнице. На мгновение Тараскону почудилось, будто вновь объявился Тараск.
Тартарен успокоил своих сограждан.
– Это мой верблюд, – пояснил он.
И, уже находясь под влиянием тарасконского солнца, чудного солнца, от которого люди простодушно лгут, прибавил, поглаживая дромадера по горбу:
– Благородное животное! Всех моих львов я убил на его глазах!
Тут он дружески взял под руку командира Бравида, побагровевшего от счастья, и, сопутствуемый верблюдом, окруженный охотниками за фуражками, приветствуемый всей толпой, чинно направился к домику с баобабом и уже по дороге начал рассказ о своих необычайных охотничьих приключениях.
– Представьте себе, – говорил он, – однажды вечером, в Сахаре...
Комментарии
«Есть в языке Мистраля словцо, которое кратко и полно определяет одну из характерных черт местных жителей:
gal?ja– подтрунивать, подшучивать. В нем виден проблеск иронии, лукавая искорка, которая сверкает в глазах провансальцев. Это
galejaпо всякому поводу упоминается в разговоре – и в виде глагола, и в виде существительного:
Ves?s – p?s?.. Es uno gal?jado...»(«Неужели ты не понимаешь?.. Ведь это только шутка...») Или же:
«Taisote, galejaпre!»(«Замолчи, противный насмешник!») Но быть
gal?jar'ом – это вовсе не значит, что ты не можешь быть добрым и нежным. Люди просто развлекаются, хотят посмеяться! А в тех местах смех вторит каждому чувству, даже самому страстному, самому нежному... И я тоже ведь
gal?jaпre.Среди парижских туманов, забрызганный парижской грязью и парижской тоской, я, может быть, утратил способность смеяться, но читатель «Тартарена» заметит, что в глубине моего существа был еще остаток веселости, который распустился сразу, едва я попал на яркий свет тех краев... Ведь «Тартарен» – это взрыв хохота, это
gal?jade».
Так Доде характеризовал первую часть своей трилогии спустя пятнадцать лет после ее выхода («История моих книг», очерк «Тартарен из Тараскона»). Однако в основе этой «галейяды», как и в основе всех книг Доде, лежал жизненный материал. Корни ее уходят в тот период времени, когда молодой писатель побывал в Алжире. «В один прекрасный ноябрьский день 1861 года мы с Тартареном, вооруженные до зубов, с „шешьями“ на макушках, отбыли в Алжир охотиться на львов. По правде говоря, я ехал туда не специально с этой целью: мне прежде всего нужно было прокалить на ярком солнце мои слегка подпорченные легкие. Но ведь недаром, черт побери, я родился в стране охотников за фуражками! Едва ступив на палубу „Зуава“, куда как раз погружали наш огромный ящик с оружием, я, больше Тартарен, чем сам Тартарен, стал воображать, будто отправляюсь именно затем, чтобы истребить всех атласских хищников».
«Тартареном», с которым Доде отправился в Алжир, был его сорокалетний кузен Рейно, коренной житель Нима, мечтатель и фантазер, страстный любитель приключенческих романов и охотник за фуражками; он был так силен, что сограждане утверждали, будто у него «двойные мускулы», а в доме его рос карликовый баобаб в горшке из-под резеды... Едва прибыв в Алжир, кузены, смущавшие переселенцев своим экзотическим видом, а арабов – своим оружием, убедились, что на львов им охотиться не придется – надо ограничиться газелями и страусами. Тем не менее Доде, позабыв предписание врача о необходимости покоя, за три месяца исколесил весь Алжир вслед за своим неугомонным спутником, «преданный ему, как верблюд из моей повести», по собственному выражению писателя. Он встречался с французскими чиновниками и продажными арабскими шейхами, видел всю нелепость и жестокость колониальной администрации, нищету населения, задавленного двойным гнетом – французов и местной знати.
В конце февраля 1862 года Доде вернулся во Францию. Привыкнув во время путешествия записывать свои впечатления, он создает на основе этих записей несколько очерков, которые печатает в газетах. 18 июня 1863 года в «Фигаро» появился рассказ «Шапатен, истребитель львов» – о похождениях провансальского «тэрка» в Алжире; кузен Рейно уже приобрел в нем черты будущего Тартарена.
Несколько лет спустя Доде вновь обратился к этой вещи, поняв, что тема далеко не исчерпана. «Восемь лет назад я напечатал „Приключения Шапатена из Тараскона“; они появились в „Фигаро“. Из-за них у меня вышла ссора с кузеном Рейно. Вещь была коротенькая, поместилась в одном номере тогдашнего „Фигаро“. Но потом я решил, что в ней есть отличный веселый сюжет, зарисовки юга и особенно зарисовки Алжира, Алжира комического, поскольку именно так позволял мне рассказать о нем характер моего героя. Я взял свой старый рассказ и развил его, но из-за того, что имя Шапатен стало в Ниме прозвищем Рейно, мне не хотелось снова им пользоваться... Я стал искать другое имя, и один мой приятель подсказал мне раскатистое имя Барбарен (я знал Барбаренов в Эксе и в Тулоне), и я воспользовался им», – писал Доде своему кузену и другу Тимолеону Амбруа.
Но герою-южанину необходим был достойный фон, и таким фоном явился Тараскон – этот обобщенный образ юга Франции. «Тараскон был для меня лишь псевдонимом, подобранным по дороге Париж – Марсель, – вспоминает Доде, – это слово южане произносят так раскатисто, что оно, когда выкрикивают названия станций, звучит победно, точно воинственный клич индейцев. В действительности „родина Тартарена и охотников за фуражками“ находится в пяти-шести милях от Тараскона, по другую сторону Роны». Это Ним. Ему «Тараскон» обязан многими деталями. «Там видел я в детстве баобаб, чахнувший в горшке из-под резеды, – образ моего героя, стесненного рамками маленького города; там семейство Ребюффа пело дуэт из „Роберта Дьявола“.
В 1868 году роман стал печататься в газете «Пти монитер» без подписи, под заголовком «Барбарен из Тараскона». После опубликования двенадцати фельетонов печатание прекратили. Доде и позже, когда писал «Историю моих книг», объяснял это отсутствием успеха у читателя, однако его сын Люсьен приводит более правдоподобную причину: «Подтрунивание над администрацией (алжирской. – С. О.) было плохо воспринято в высших сферах». Доде передал «Барбарена» в «Фигаро», однако и тут ему не повезло. «Секретарем редакции „Фигаро“ был в ту пору Александр Дювернуа... По странному стечению обстоятельств, я встретил Александра Дювернуа девять лет назад во время моей веселой экспедиции: он был тогда скромным чиновником гражданской администрации в Милианахе и с тех пор сохранил воистину благоговейное отношение к нашей колонии. Раздраженный, рассерженный тем, как я описал дорогой его сердцу Алжир, он, хотя и не мог помешать публикации „Тартарена“, устроил так, что вещь была разорвана на куски, которые под ужасающим стереотипным предлогом „обилия материала“ печатались так редко, что маленький роман растянулся в газете на столько же времени, что и „Агасфер“ или „Три мушкетера“... Потом новые волнения. Герой моей книги именовался тогда Барбарен из Тараскона. И надо же так случиться, что в Тарасконе жило старинное семейство Барбаренов, которое пригрозило мне жалобой в суд, если я не изыму их имя из этого оскорбительного фарса. Мои суеверный страх перед судами и правосудием заставил меня согласиться заменить Барбарена на Тартарена уже в корректуре, которую пришлось пересматривать строчку за строчкой, скрупулезнейшим образом охотясь за литерой „Б“. Несколько штук на трехстах страницах, должно быть, ускользнуло от моего взгляда, и в первом издании можно найти и Бартарена, и Тарбарена...» («История моих книг»).
Отдельной книгой «Необычайные приключения Тартарена из Тараскона» вышли после франко-прусской войны, в 1872 году, в издательстве Дантю с посвящением нимскому приятелю Доде Гонзагу Прива. Книга расходилась хорошо, хотя и не имела сначала такого шумного успеха, как последующие романы Доде. Далеко не все читатели поняли то, что составляло предмет гордости автора, – типичность главного героя. А между тем именно ее ставил Доде во главу угла; это он подчеркнул эпиграфом, об этом писал в «Истории моих книг»: «Должен признаться, что, при всей моей любви к красивому слогу, к гармонической и яркой прозе, я не считаю, что в них заключено для романиста все. Его истинной радостью остается иное: создавать живые существа, силой правды пустить по земле типы, которые потом сами начинают бродить среди людей с тем именем, с теми жестами и ужимками, которыми наделил их автор и которые заставляют говорить о них, – любимы ли они или презираемы, – вне связи с их создателем. Я сам всегда испытываю одно и то же чувство, когда при мне говорят об одном из прохожих на жизненном пути, об одной из марионеток в комедии политической, художественной или светской жизни: „Это настоящий Тартарен, настоящий Мониавон или Делобель“. Меня охватывает трепет, трепет гордости, какую испытывает спрятавшийся в толпе отец, когда аплодируют его сыну и когда бедняге каждую минуту хочется крикнуть: „Это мой мальчик!“
По-русски «Необычайные приключения» были впервые опубликованы в 1880 году в журнале «Мысль» (№ 5, 6, 7). В 1886 году его печатает журнал «Русская мысль» (№ 7, 8, 9), постоянно популяризировавший в России творчество Доде. В 1888 году редакция этого журнала выпускает «Необычайные приключения» вместе с «Тартареном на Альпах» отдельной книгой. В дальнейшем «Необыкновенные приключения Тартарена из Тараскона» становятся самой популярной книгой Доде в России. До революции они входили в собрания сочинений писателя, выпущенные издательством Пантелеевых (1894—1895 гг.) и издательством И. Маевского (1913—1914 гг., не окончено), и выдержали около десяти отдельных изданий. Перевод трилогии, выполненный Н. М. Любимовым, впервые увидел свет в 1956 году и с тех пор многократно переиздавался.
Савояр– житель Савои, французской провинции в Альпах. Маленькие савояры странствовали по всей Франции в качестве чистильщиков обуви и уличных музыкантов.
...стон стоит от... воя хорьков...– Хорьки во Франции используются при охоте на кроликов.
...Нимрод и Соломон в одном лице.– Нимрод – упоминаемый в Библии царь вавилонский, охотник и зверолов; его имя стало нарицательным для охотника, как имя царя Соломона – для мудрого судьи.
«Роберт Дьявол»– опера Джакомо Мейербера на либретто Скриба и Делавиня (1831 г.). Упомянутый ниже «дуэт», а вернее, арию сопрано с репликами тенора, поет сицилийская принцесса Изабелла своему жениху Роберту, сыну посланца Сатаны и норманнской королевы.
Лорд СеймурГенри (1805—1859) – английский лорд, всю жизнь проживший во Франции, основатель парижского Жокей-клуба; приобрел своими чудачествами большую популярность среди народа, который прозвал его «милорд подонок».
...под знаменем тигра...– В армии Китая воинские соединения различались по эмблемам на знаменах.
...диалог, достойный пера Лукиана или Сент-Эвремона...– Лукиан (ок. 120 – ок. 180) – греческий писатель, создавший жанр сатирического диалога; жанр этот был распространен в литературе, его разрабатывал Шарль де Сент-Эвремон (1613—1703), французский маршал и писатель.
...античный храм в Ниме...– римский храм в Ниме, известный под именем «Квадратный дом» и построенный в 16 году до н. э.; он имеет 25 метров в длину и 12 метров в ширину.
Камбиз(VI в. до н. э.) – второй царь Персидской державы, покоривший Египет и погибший на обратном пути.
...путевые очерки Мунго Парка, Кайе, доктора Ливингстона и Анри Дюверье.– Шотландский путешественник Мунго Парк (1771—1806), обошедший пешком Центральную Африку, написал книгу «Путешествие по Центральной Африке» (Лондон, 1798). Рене Кайе (1799—1838) – французский путешественник, первым из европейцев проникший в Тимбукту на Нигере, издал в Париже в 1830 году отчет о своем многолетнем путешествии. Великий путешественник Дэвид Ливингстон (1813—1873) – автор двух книг: «Популярный отчет о миссионерских поездках и исследованиях в Южной Африке» (Лондон, 1861) и «Рассказ об экспедиции к Замбези» (Лондон, 1865); изданы были и дневники его последнего путешествия. Анри Дюверье (1840—1892) – французский исследователь Сахары, написал книгу «Северные туареги» (Париж, 1864).
...по обычаю древних, держа во рту два белых камешка.– По преданию, знаменитый афинский оратор Демосфен (384—322 гг. до н. э.), чтобы излечиться от косноязычия, произносил на берегу моря речи, держа во рту камешки. Тартарен спутал цель этого упражнения.
Жюль Жерар(1817—1864) – знаменитый охотник на львов, офицер, служивший в Алжире; автор книг «Охота на львов» и «Истребитель львов».
...участник африканской кампании 1830 года...– Кампания 1830 года – первый этап захвата Алжира французами: армия под командованием генерала де Бурмона заняла город Алжир и несколько пунктов на побережье, которые стали потом плацдармами для дальнейшего завоевания страны.
Спокойный и кроткий, точно Сократ, принимающий цикуту...– Греческий философ Сократ (V в. до н. э.) был несправедливо приговорен к смерти афинским судом. По свидетельству его учеников, он, принимая по приговору яд цикуту, был спокоен и утешал оплакивавших его друзей.
Жан Барт(1651—1702), Дюге-Труэн(1673—1736) – французские военные моряки.
РавельПьер-Альфред (1814—1881) – знаменитый французский комик, актер театра Пале-Рояль в Париже.
Жиль Пере– актер театра Водевиль.
...Сервантес под палками алжирских надсмотрщиков...– Сервантес в 1575 году был захвачен алжирскими пиратами и пять лет пробыл рабом в Алжире.
...к латыни Пурсоньяка...– Имеется в виду герой комедии Мольера «Господин де Пурсоньяк» (1660).
Макадамова мостовая– дорога, вымощенная крупным щебнем; названа по имени изобретателя – англичанина Мак-Адама (1756—1836).
Дуро– провансальское и испанское название золотой монеты.
Ванве, Пантен– городки под Парижем.
Бюлье– танцевальный зал в Париже; Казино– парижский игорный дом.
МазариниДжулио (1602—1661) – уроженец Сицилии; кардинал и первый министр Франции.
...подобно Ганнибалу в Капуе, утопал в неге...– После разгрома римской армии при Каннах (214 г. до н. э.) карфагенский полководец Ганнибал, вместо того чтобы брать Рим, дал своим войскам отдых в Капуе – городе в Кампании. По преданию, зимуя там, карфагеняне изнежились и потеряли боеспособность.
...у вас во Франции это называется «алжирские железные дороги».– В 60-х годах прошлого века во Франции появилось множество компаний, получавших у правительства концессии и крупные ссуды на постройку в Алжире телеграфа, железных дорог и т. п. Однако деньги чаще всего использовались не по назначению, и никаких работ в Алжире не велось.
БомбонельШарль-Лоран (1816—1890) – знаменитый охотник, автор книги «Бомбонель, или Истребитель пантер. Его охоты, описанные им самим» (1860).
ШассенЖак (1821—1871) – знаменитый французский охотник.
...шляпа Гесслера.– По преданию, австрийский наместник кантонов Швиц и Ури, Герман Гесслер, заставил швейцарцев кланяться своей шляпе, повешенной на шест; из-за этого он и был убит Вильгельмом Теллем (1307 г.).
Дуар– арабское селение в Алжире.
...помесь Авраама с Зузу– то есть библейской патриархальности кочевников с французским солдафонством (зузу – кличка зуавов).
Башага– вожди кочевых племен, подчинившиеся колониальным властям. Кадий– судья у арабов. Каид– старейшина рода у арабов.
Генерал Юсуф(1805—1866) – французский генерал; ребенком был захвачен турками и воспитан среди них, но в 1830 году перешел на сторону французов и до 1864 года участвовал в завоевании Алжира.
Новый мост– находится в самом центре Парижа.
Так Доде характеризовал первую часть своей трилогии спустя пятнадцать лет после ее выхода («История моих книг», очерк «Тартарен из Тараскона»). Однако в основе этой «галейяды», как и в основе всех книг Доде, лежал жизненный материал. Корни ее уходят в тот период времени, когда молодой писатель побывал в Алжире. «В один прекрасный ноябрьский день 1861 года мы с Тартареном, вооруженные до зубов, с „шешьями“ на макушках, отбыли в Алжир охотиться на львов. По правде говоря, я ехал туда не специально с этой целью: мне прежде всего нужно было прокалить на ярком солнце мои слегка подпорченные легкие. Но ведь недаром, черт побери, я родился в стране охотников за фуражками! Едва ступив на палубу „Зуава“, куда как раз погружали наш огромный ящик с оружием, я, больше Тартарен, чем сам Тартарен, стал воображать, будто отправляюсь именно затем, чтобы истребить всех атласских хищников».
«Тартареном», с которым Доде отправился в Алжир, был его сорокалетний кузен Рейно, коренной житель Нима, мечтатель и фантазер, страстный любитель приключенческих романов и охотник за фуражками; он был так силен, что сограждане утверждали, будто у него «двойные мускулы», а в доме его рос карликовый баобаб в горшке из-под резеды... Едва прибыв в Алжир, кузены, смущавшие переселенцев своим экзотическим видом, а арабов – своим оружием, убедились, что на львов им охотиться не придется – надо ограничиться газелями и страусами. Тем не менее Доде, позабыв предписание врача о необходимости покоя, за три месяца исколесил весь Алжир вслед за своим неугомонным спутником, «преданный ему, как верблюд из моей повести», по собственному выражению писателя. Он встречался с французскими чиновниками и продажными арабскими шейхами, видел всю нелепость и жестокость колониальной администрации, нищету населения, задавленного двойным гнетом – французов и местной знати.
В конце февраля 1862 года Доде вернулся во Францию. Привыкнув во время путешествия записывать свои впечатления, он создает на основе этих записей несколько очерков, которые печатает в газетах. 18 июня 1863 года в «Фигаро» появился рассказ «Шапатен, истребитель львов» – о похождениях провансальского «тэрка» в Алжире; кузен Рейно уже приобрел в нем черты будущего Тартарена.
Несколько лет спустя Доде вновь обратился к этой вещи, поняв, что тема далеко не исчерпана. «Восемь лет назад я напечатал „Приключения Шапатена из Тараскона“; они появились в „Фигаро“. Из-за них у меня вышла ссора с кузеном Рейно. Вещь была коротенькая, поместилась в одном номере тогдашнего „Фигаро“. Но потом я решил, что в ней есть отличный веселый сюжет, зарисовки юга и особенно зарисовки Алжира, Алжира комического, поскольку именно так позволял мне рассказать о нем характер моего героя. Я взял свой старый рассказ и развил его, но из-за того, что имя Шапатен стало в Ниме прозвищем Рейно, мне не хотелось снова им пользоваться... Я стал искать другое имя, и один мой приятель подсказал мне раскатистое имя Барбарен (я знал Барбаренов в Эксе и в Тулоне), и я воспользовался им», – писал Доде своему кузену и другу Тимолеону Амбруа.
Но герою-южанину необходим был достойный фон, и таким фоном явился Тараскон – этот обобщенный образ юга Франции. «Тараскон был для меня лишь псевдонимом, подобранным по дороге Париж – Марсель, – вспоминает Доде, – это слово южане произносят так раскатисто, что оно, когда выкрикивают названия станций, звучит победно, точно воинственный клич индейцев. В действительности „родина Тартарена и охотников за фуражками“ находится в пяти-шести милях от Тараскона, по другую сторону Роны». Это Ним. Ему «Тараскон» обязан многими деталями. «Там видел я в детстве баобаб, чахнувший в горшке из-под резеды, – образ моего героя, стесненного рамками маленького города; там семейство Ребюффа пело дуэт из „Роберта Дьявола“.
В 1868 году роман стал печататься в газете «Пти монитер» без подписи, под заголовком «Барбарен из Тараскона». После опубликования двенадцати фельетонов печатание прекратили. Доде и позже, когда писал «Историю моих книг», объяснял это отсутствием успеха у читателя, однако его сын Люсьен приводит более правдоподобную причину: «Подтрунивание над администрацией (алжирской. – С. О.) было плохо воспринято в высших сферах». Доде передал «Барбарена» в «Фигаро», однако и тут ему не повезло. «Секретарем редакции „Фигаро“ был в ту пору Александр Дювернуа... По странному стечению обстоятельств, я встретил Александра Дювернуа девять лет назад во время моей веселой экспедиции: он был тогда скромным чиновником гражданской администрации в Милианахе и с тех пор сохранил воистину благоговейное отношение к нашей колонии. Раздраженный, рассерженный тем, как я описал дорогой его сердцу Алжир, он, хотя и не мог помешать публикации „Тартарена“, устроил так, что вещь была разорвана на куски, которые под ужасающим стереотипным предлогом „обилия материала“ печатались так редко, что маленький роман растянулся в газете на столько же времени, что и „Агасфер“ или „Три мушкетера“... Потом новые волнения. Герой моей книги именовался тогда Барбарен из Тараскона. И надо же так случиться, что в Тарасконе жило старинное семейство Барбаренов, которое пригрозило мне жалобой в суд, если я не изыму их имя из этого оскорбительного фарса. Мои суеверный страх перед судами и правосудием заставил меня согласиться заменить Барбарена на Тартарена уже в корректуре, которую пришлось пересматривать строчку за строчкой, скрупулезнейшим образом охотясь за литерой „Б“. Несколько штук на трехстах страницах, должно быть, ускользнуло от моего взгляда, и в первом издании можно найти и Бартарена, и Тарбарена...» («История моих книг»).
Отдельной книгой «Необычайные приключения Тартарена из Тараскона» вышли после франко-прусской войны, в 1872 году, в издательстве Дантю с посвящением нимскому приятелю Доде Гонзагу Прива. Книга расходилась хорошо, хотя и не имела сначала такого шумного успеха, как последующие романы Доде. Далеко не все читатели поняли то, что составляло предмет гордости автора, – типичность главного героя. А между тем именно ее ставил Доде во главу угла; это он подчеркнул эпиграфом, об этом писал в «Истории моих книг»: «Должен признаться, что, при всей моей любви к красивому слогу, к гармонической и яркой прозе, я не считаю, что в них заключено для романиста все. Его истинной радостью остается иное: создавать живые существа, силой правды пустить по земле типы, которые потом сами начинают бродить среди людей с тем именем, с теми жестами и ужимками, которыми наделил их автор и которые заставляют говорить о них, – любимы ли они или презираемы, – вне связи с их создателем. Я сам всегда испытываю одно и то же чувство, когда при мне говорят об одном из прохожих на жизненном пути, об одной из марионеток в комедии политической, художественной или светской жизни: „Это настоящий Тартарен, настоящий Мониавон или Делобель“. Меня охватывает трепет, трепет гордости, какую испытывает спрятавшийся в толпе отец, когда аплодируют его сыну и когда бедняге каждую минуту хочется крикнуть: „Это мой мальчик!“
По-русски «Необычайные приключения» были впервые опубликованы в 1880 году в журнале «Мысль» (№ 5, 6, 7). В 1886 году его печатает журнал «Русская мысль» (№ 7, 8, 9), постоянно популяризировавший в России творчество Доде. В 1888 году редакция этого журнала выпускает «Необычайные приключения» вместе с «Тартареном на Альпах» отдельной книгой. В дальнейшем «Необыкновенные приключения Тартарена из Тараскона» становятся самой популярной книгой Доде в России. До революции они входили в собрания сочинений писателя, выпущенные издательством Пантелеевых (1894—1895 гг.) и издательством И. Маевского (1913—1914 гг., не окончено), и выдержали около десяти отдельных изданий. Перевод трилогии, выполненный Н. М. Любимовым, впервые увидел свет в 1956 году и с тех пор многократно переиздавался.
Савояр– житель Савои, французской провинции в Альпах. Маленькие савояры странствовали по всей Франции в качестве чистильщиков обуви и уличных музыкантов.
...стон стоит от... воя хорьков...– Хорьки во Франции используются при охоте на кроликов.
...Нимрод и Соломон в одном лице.– Нимрод – упоминаемый в Библии царь вавилонский, охотник и зверолов; его имя стало нарицательным для охотника, как имя царя Соломона – для мудрого судьи.
«Роберт Дьявол»– опера Джакомо Мейербера на либретто Скриба и Делавиня (1831 г.). Упомянутый ниже «дуэт», а вернее, арию сопрано с репликами тенора, поет сицилийская принцесса Изабелла своему жениху Роберту, сыну посланца Сатаны и норманнской королевы.
Лорд СеймурГенри (1805—1859) – английский лорд, всю жизнь проживший во Франции, основатель парижского Жокей-клуба; приобрел своими чудачествами большую популярность среди народа, который прозвал его «милорд подонок».
...под знаменем тигра...– В армии Китая воинские соединения различались по эмблемам на знаменах.
...диалог, достойный пера Лукиана или Сент-Эвремона...– Лукиан (ок. 120 – ок. 180) – греческий писатель, создавший жанр сатирического диалога; жанр этот был распространен в литературе, его разрабатывал Шарль де Сент-Эвремон (1613—1703), французский маршал и писатель.
...античный храм в Ниме...– римский храм в Ниме, известный под именем «Квадратный дом» и построенный в 16 году до н. э.; он имеет 25 метров в длину и 12 метров в ширину.
Камбиз(VI в. до н. э.) – второй царь Персидской державы, покоривший Египет и погибший на обратном пути.
...путевые очерки Мунго Парка, Кайе, доктора Ливингстона и Анри Дюверье.– Шотландский путешественник Мунго Парк (1771—1806), обошедший пешком Центральную Африку, написал книгу «Путешествие по Центральной Африке» (Лондон, 1798). Рене Кайе (1799—1838) – французский путешественник, первым из европейцев проникший в Тимбукту на Нигере, издал в Париже в 1830 году отчет о своем многолетнем путешествии. Великий путешественник Дэвид Ливингстон (1813—1873) – автор двух книг: «Популярный отчет о миссионерских поездках и исследованиях в Южной Африке» (Лондон, 1861) и «Рассказ об экспедиции к Замбези» (Лондон, 1865); изданы были и дневники его последнего путешествия. Анри Дюверье (1840—1892) – французский исследователь Сахары, написал книгу «Северные туареги» (Париж, 1864).
...по обычаю древних, держа во рту два белых камешка.– По преданию, знаменитый афинский оратор Демосфен (384—322 гг. до н. э.), чтобы излечиться от косноязычия, произносил на берегу моря речи, держа во рту камешки. Тартарен спутал цель этого упражнения.
Жюль Жерар(1817—1864) – знаменитый охотник на львов, офицер, служивший в Алжире; автор книг «Охота на львов» и «Истребитель львов».
...участник африканской кампании 1830 года...– Кампания 1830 года – первый этап захвата Алжира французами: армия под командованием генерала де Бурмона заняла город Алжир и несколько пунктов на побережье, которые стали потом плацдармами для дальнейшего завоевания страны.
Спокойный и кроткий, точно Сократ, принимающий цикуту...– Греческий философ Сократ (V в. до н. э.) был несправедливо приговорен к смерти афинским судом. По свидетельству его учеников, он, принимая по приговору яд цикуту, был спокоен и утешал оплакивавших его друзей.
Жан Барт(1651—1702), Дюге-Труэн(1673—1736) – французские военные моряки.
РавельПьер-Альфред (1814—1881) – знаменитый французский комик, актер театра Пале-Рояль в Париже.
Жиль Пере– актер театра Водевиль.
...Сервантес под палками алжирских надсмотрщиков...– Сервантес в 1575 году был захвачен алжирскими пиратами и пять лет пробыл рабом в Алжире.
...к латыни Пурсоньяка...– Имеется в виду герой комедии Мольера «Господин де Пурсоньяк» (1660).
Макадамова мостовая– дорога, вымощенная крупным щебнем; названа по имени изобретателя – англичанина Мак-Адама (1756—1836).
Дуро– провансальское и испанское название золотой монеты.
Ванве, Пантен– городки под Парижем.
Бюлье– танцевальный зал в Париже; Казино– парижский игорный дом.
МазариниДжулио (1602—1661) – уроженец Сицилии; кардинал и первый министр Франции.
...подобно Ганнибалу в Капуе, утопал в неге...– После разгрома римской армии при Каннах (214 г. до н. э.) карфагенский полководец Ганнибал, вместо того чтобы брать Рим, дал своим войскам отдых в Капуе – городе в Кампании. По преданию, зимуя там, карфагеняне изнежились и потеряли боеспособность.
...у вас во Франции это называется «алжирские железные дороги».– В 60-х годах прошлого века во Франции появилось множество компаний, получавших у правительства концессии и крупные ссуды на постройку в Алжире телеграфа, железных дорог и т. п. Однако деньги чаще всего использовались не по назначению, и никаких работ в Алжире не велось.
БомбонельШарль-Лоран (1816—1890) – знаменитый охотник, автор книги «Бомбонель, или Истребитель пантер. Его охоты, описанные им самим» (1860).
ШассенЖак (1821—1871) – знаменитый французский охотник.
...шляпа Гесслера.– По преданию, австрийский наместник кантонов Швиц и Ури, Герман Гесслер, заставил швейцарцев кланяться своей шляпе, повешенной на шест; из-за этого он и был убит Вильгельмом Теллем (1307 г.).
Дуар– арабское селение в Алжире.
...помесь Авраама с Зузу– то есть библейской патриархальности кочевников с французским солдафонством (зузу – кличка зуавов).
Башага– вожди кочевых племен, подчинившиеся колониальным властям. Кадий– судья у арабов. Каид– старейшина рода у арабов.
Генерал Юсуф(1805—1866) – французский генерал; ребенком был захвачен турками и воспитан среди них, но в 1830 году перешел на сторону французов и до 1864 года участвовал в завоевании Алжира.
Новый мост– находится в самом центре Парижа.