Доконт Василий. Мы зовём тебя править

   "- К тому же ты ничего не забываешь, и я должен буду остерегаться. Опять начнёшь выворачивать меня на изнанку? Не надоело?"
   "- А я думала, что Вы ничего не чувствовали, или почти ничего…"
   "- Твой скверный характер мне более-менее понятен: ты ещё не определилась - ни кто ты, ни что ты. Хоть тебе и пятьсот лет, как личность ты существуешь только со дня моей коронации. Все твои неординарные поступки я отношу к детским выбрыкам, и буду реагировать на них сдержанно - сколько смогу. Но врать ты мне не смей, если не хочешь со мной поссориться. Имей это в виду".
   "- Надо было сказать, что Вам очень больно - я бы уменьшила боль. Почему Вы этого не сделали?"
   "- Потому что я - король. Учусь быть королём. Я считаю, что король может попросить об услуге, и в этом нет ничего зазорного. Но просить пощады он не имеет права. Ни у кого. Иначе - что же он за король?"
   "- Простите меня, сир. Я больше не буду".
   "- Куда уж больше-то, Капа. Больше, по-моему, некуда".
   "- А вот и есть, сир! Спорим? На что спорим, сир?"
   "- Девчонка! Как есть - девчонка! Хлебну я ещё с тобой…"
   "- А то ж! Знай наших, сир! То есть, конечно же, знайте… Наших… знайте… сир…"

6.

   - Куда ты так спешишь, Эрин? Торопишься, как на пожар.
   - У меня дела. Меня ждут. Я и так задержался, сколько мог. Пойми - мне надо!
   - А то король отрубит тебе голову…
   - Не думаю: я нужен ему. К тому же, я - не его подданный. У нас головы не рубят просто так, от нечего делать - отрубленное на место не приставишь. Мне надо готовиться к походу - каждая минута на счету.
   - Ты, всё ж таки, решил вернуться? В свой… этот…
   - В Соргон. Я и не думал никогда иначе. Там мой дом, мои друзья, моя кузница. Там - мои битвы. Там - привычная для меня жизнь. Разве я дал тебе повод считать, что поступлю по-другому?
   - Нет, но мы, бабы, всегда надеемся, что будет так, как нам хочется. И до последней минуты не верим, что от нас можно уйти. Наша встреча, словно красивая сказка: поманила и растаяла… И не останется ничего, чтобы закрепить её в памяти… Как зыбко всё и ненадёжно…
   Эрин порылся в карманах и вытащил свой кошелёк - кожаный мешочек с затянутой ремешком горловиной.
   - Ты права. Обменяемся подарками на память. Эта монета - с портретом короля, - он положил на стол серебряную раттанарскую монету, - И ещё кольцо, - рядом с монетой на стол лёг массивный золотой перстень, усыпанный блёстками бриллиантов, - Жаль, нет ничего моей работы, чтобы подарить. Кольчуга, разве… Но её - не могу, извини. Себе же я возьму это… Если ты не против, - Эрин отодвинул стекло серванта и достал оттуда фарфоровую фигурку пастушки, - Она похожа немного на тебя…
   - Конечно, бери. Только - разобьёшь в походе…
   - Я попрошу Бальсара, он укрепит её, чтобы не разбилась. Не огорчайся - в жизни ничего по-настоящему не теряешь, пока жива память. Я обещаю, что буду тебя помнить…
   - Это приятно слышать, но не утешает. Идём, я отвезу тебя.
   Потом была недолгая поездка по Чернигову. Гном сидел на переднем сидении и смотрел, как ловко она управляет автомобилем. И было ему грустно до слёз оттого, что ничего нельзя сделать: каждый должен жить своей жизнью и в своём мире. И это правильно. Король Василий не в счёт - тут случай особый, экстренный. Нет, звать её с собой нельзя: жизнь в Соргоне не для неё… Гном вспомнил обволакивающий уют её квартиры и окончательно решил: нет, не для неё.
   Машина остановилась, как только Эрин сказал:
   - Здесь.
   До дома Василия надо было ещё идти, но гному не хотелось доезжать до самых ворот. Да и дорога там была никакая.
   - Мы ещё увидимся, Эрин?
   - Не знаю. Может быть. Если нам не придётся срочно уезжать. Король скажет…
   - Другими словами - нет. Что ж, правильно. Хорошего не бывает много, иначе это не было бы таким хорошим. Передавай привет своему таинственному королю, - она чмокнула Эрина в лоб, - Прощай. Подожди…
   Послюнив палец, женщина стёрла помаду с его лба:
   - Никому не верь - не такой уж ты и гном, Эрин. Всё, иди, пока я не разревелась… Прощай… И успеха вам всем… Там…
   - Спасибо… Прощай…
   Эрин выбрался из машины и, не оглядываясь, чтобы не зарождать в чужой душе пустой надежды, пошёл к дому Василия. Машина рванула с места, взревев мотором и пискнув шинами. На просохшем асфальте дороги остались чёрные следы от резины.
   На случай, если вы с нетерпением переминаетесь с ноги на ногу, в ожидании, что я назову вам имя этой женщины, спешу сообщить, что мне оно не известно. Вы, конечно, вправе спросить его у Эрина при первой же с ним встрече. Но, думаю, он вам тоже его не назовёт - не то воспитание, знаете ли.

7.

   "- Ещё один гуляка вернулся, сир. Этот, кажется, бодрее. И лимоны ему не нужны - от его вида молоко враз скиснет. Хоть сейчас бери на работу, на кефирную фабрику…"
   - Рад видеть Вас, сир. Как Ваше самочувствие?
   "- Сейчас начнёт выпрашивать поручение - полежать на садовой скамейке".
   - Рад видеть вас, Эрин. У вас неприятности?
   - Ничего серьёзного, сир. А вы изменились!
   - В каком смысле?
   - Похудели, и лицо… Лицо стало жёстче…
   "- Видите, я же говорила, сир! За сутки, с небольшим, я проделала работу, на которую Вам пришлось бы затратить несколько лет. Да и то, Вы ничего бы не добились. Оттого и больно, что надо всё сделать и хорошо, и быстро. Время, сир, время! У нас мало времени. Я же Вас предупреждала…"
   "- Хочешь сказать, что не старалась сверх необходимого?"
   "- Старалась, сир, это правда. От правды куда денешься? Самую капельку только и старалась… Но я же просила прощения, сир…"
   "- Я помню, Капа".
   - Сир, мы можем поговорить? Вы не заняты?
   - Что вас интересует, Эрин?
   - Кто такие дон Кихот и Санчо Панса?
   - И сколько человек пострадало?
   - Серьёзно - ни одного. Возможно, несколько переломов, да выбитые зубы. Бальсар рассказал?
   - Нет, Эрин. Вы сами выдали себя своим вопросом. Дон Кихота и Санчо Панса вспоминают только в случае совершения бескорыстного подвига, и чаще всего - ради женщин. В наше время это обычно защита женщины от хулиганов. Я вижу у вас разрез на куртке. Нож?
   - Да, сир. Спасла кольчуга. Хорощо, что я её не снял…
   - Сравнение с этими литературными (да-да, Эрин, они - книжные персонажи), с этими героями весьма почётно. Вас, наверное, назвали ещё и рыцарями…
   - Да, сир. Без страха и упрёка…
   "- Так вот, как они познакомились! Ух ты, до чего романтично!"
   - Рыцарями называли самых лучших, самых благородных воинов. Вы недавно смотрели фильм о рыцаре Айвенго, и должны представлять, какими они были, настоящие рыцари. У рыцарей был свой кодекс чести, свои военные организации - рыцарские ордена, и получить посвящение в рыцари было высшей наградой и мечтой каждого солдата прошлых времён.
   - Совсем, как мастера меча в Соргоне. У них тоже есть свой кодекс и различные правила. Но мастером меча может стать только тот, кто им хорошо владеет. И подвиги здесь не при чём.
   "- С подвигами лучше! Правда, же, сир? Что толку хорошо владеть мечом и не совершать при этом подвигов. Ну, скажите же, сир, я - права?"
   - Разве мастера меча не воюют, и не совершают при этом подвигов? Командор Тусон, например.
   - Вы про Акулью бухту, сир? Но капитан Тусон ушёл в отставку, и где он - никому не известно.
   - Командор, Эрин, теперь уже - командор Тусон. Произведен королём Фирсоффом перед отъездом на Совет, и сейчас командует в Раттанаре. Мы с ним обязательно встретимся: только бы до места добраться.
   - Тусон, скорее, исключение, сир. Мастера меча не ищут битв, и зарабатывают на жизнь, давая уроки фехтования. Те же из них, кто имеет титул и поместье, вовсе ничем не заняты, кроме повышения мастерства владения мечом.
   "- Ну, и какая от них польза, сир? Что они есть, что их нет - всё едино. А вот рыцари - это да! Это - сила! Турниры, прекрасные дамы, и подвиги, подвиги, подвиги…"
   "- Будут тебе в Соргоне рыцари. Обещаю"
   "- Честное-пречестное слово, сир? И турниры, и подвиги, и дамские перчатки на забрызганных кровью шлемах - всё это будет?"
   "- Нет, Капа, не всё. Прекрасные дамы там и так есть. Подвигов на войне будет, хоть отбавляй. Будут и рыцари - слово короля! А вот турниры… Турниров я не обещаю, Капа. Боюсь, нам будет не до них".
   "- Вот так всегда: как что-то для меня интересное, так обязательно не будет. Какой Вы скучный, сир! Тоска зелёная с Вами…"

8.

   - А кто из них лучший воин: дон Кихот или Санчо Панса? - продолжал расспросы Эрин.
   Василий задумался. Как объяснить иномирцу, что сравнение с незадачливым фантазёром в латах и его слугой не могло иметь ничего обидного, несмотря на некоторую внешнюю схожесть с ними Бальсара и Эрина? На дона Кихота Эрин не вытягивал по размеру, особенно, если рядом был Бальсар. А сравнение со слугой, пусть и невероятно изворотливым, гном может принять не иначе, как оскорбление. Ответить так, чтобы не задеть самолюбия Эрина, и, в то же время, избежать ненужной лжи (короли не лгут - помните?), это задача была не простая.
   Король использовал слабое знание Эрином классиков мировой литературы и его наивную уверенность, что оба героя Сервантеса - рыцари. Он решил довериться убеждённости и воображению гнома, и ответил уклончиво, ничего не разъясняя:
   - Трудно сказать, кто из них лучше. На подвиги они выезжали вместе и все награды и неприятности чудесным образом находили обоих. Они были неразлучны, как родные братья, и, если сейчас упоминают одного, то тут же вспоминается и другой. Каждый хорош по-своему.
   - Наверное, так и должно быть: боевых друзей нельзя, не следует разделять и выяснять, чья доля в подвиге больше. Это разумно, сир, - согласился гном, - Нам, в Соргоне, не помешало бы завести какое-нибудь братство из лучших воинов. Тут тебе и пример, тут тебе и поддержка в трудную минуту.
   - Я подумаю об этом, Эрин.
   "- Ловко Вы уклонились, сир, от ответа на вопрос. А Вы заметили оговорку Эрина - он, кажется, стремится попасть в ряды Вашей армии?"
   "- Я заметил другое, Капа. Сегодня он и есть моя армия, а отношения у меня с ним неопределённы: то ли он союзник, то ли нет. И как долго он будет рядом со мной в Соргоне - я не знаю. А жаль терять такого бойца".
   "- Да, сир, он - самостоятельный мужчина. Глядите - ужином занялся, пока Ваш единственный подданный дрыхнет без задних ног. Эх, был бы немного выше ростом, ну, хоть - как Вы, я сделала бы его своим рыцарем…"
   "- У тебя же перчаток нет! Что же он на шлем прицепит?"
   "- Вечно Вы всё испортите, сир. Даже помечтать не даёте…"
   "- А ты не мечтай о несбыточном, вот и не будешь огорчаться".
   "- Скажете тоже! Мечтать о сбыточном - это и не мечтать вовсе, а строить планы на будущее. Улавливаете разницу?"
   "- О сбыточном!? Нет такого слова в моём языке…"
   "- Вы не поняли, что я сказала, сир?"
   "- Понял, Капа".
   "- Ну, так и нечего придираться! Вам лишь бы показать мне лишний раз, что я от Вас завишу".
   "- Ещё не известно, кто от кого. Что же касается Эрина, то для дела будет лучше, если рыцарем, сначала, его сделаю я".
   "- Решили поменять ориентацию, сир? Соргон будет в шоке. Весь".
   "- У тебя одни глупости на уме. Если я не посвящу Эрина в рыцари, то, сколько перчаток ему на шлем ни цепляй, он рыцарем не станет".
   "- Вы и сами - не рыцарь, сир".
   "- Зато, Капа, я - король. И посвящение в рыцари - моё право. Или ты считаешь, что рыцари в Соргоне от сырости заведутся?"
   "- Скажите, сир, а Вы знаете, что гномы не ездят верхом? Это я к тому, чтобы делать из Эрина рыцаря".
   "- Ты против Эрина? А только что свои перчатки цепляла ему на шлем. Реальные женщины тоже не постоянны, но не настолько. Переигрываешь, Капа".
   "- И ничего не против. Я Вам - для информации, а Вы… Вы перекручиваете все мои слова. Правильно я с Вами не разговариваю, сир…"
   "- Ладно-ладно, Капа, не заводись. Не ездят - научатся. Положение обяжет…"
   - Ужин готов, сир.
   - Спасибо, Эрин. Будите Бальсара: ночью доспит. И что же у нас на ужин?
   Бальсара, хоть и с трудом, но подняли, и был ужин, потом - неизменный телесеанс и ночь, полная сновидений: кроваво-кошмарных - у короля Василия (боевые воспоминания раттанарских монархов), полных любовной нежности - у Бальсара, и грустных-грустных - у Эрина.

ГЛАВА ПЯТАЯ

1.

   "Ну, что ж! Вернёмся к нашим баранам…", - Василий сладко потянулся и зевнул.
   "- Это Вы про Эрина с Бальсаром, сир?"
   Зевавший король от неожиданности чуть не свернул себе челюсть:
   "- Сколько раз тебе повторять: не лезь в мои мысли, Капа! Я когда-нибудь стану инвалидом из-за тебя. И при чём тут Эрин с Бальсаром? Просто поговорка такая…"
   В голове Василия вдруг мелькнула сценка из вчерашнего фильма: красавица показывает язык своему жениху. Собственно, жениха не было. Была только красавица, был высунутый язык, и красавица показывала его - ему, Василию!
   "- Постой-ка, Капа, что это ты сейчас сделала?"
   "- Ничего, сир".
   "- Ты показала мне язык! Из вчерашнего фильма! Значит, ты можешь так же, по кускам, показать мне всё, что видел Фирсофф в последние дни. Может, мы узнаем ещё что-нибудь? Ты можешь останавливать картинки?"
   "- Попробую, сир", - язык появился снова, длинный и неподвижный.
   "- Вижу - можешь. Тогда, дорогая, давай, будем кино смотреть. Покажи-ка мне бой на постоялом дворе".
   Перед внутренним взором Василия побежали картинки чужих воспоминаний: трактир, исчезновение портретов королей с монет, отравленные кони, выбитые ворота постоялого двора, звон оружия, меч в старческой руке, лысые черепа нападающих, распадающиеся от ударов меча Фирсоффа. Рядом Паджеро - "Держись, ребята!", под ногами тела - и своих солдат, и жутких лысых. И всё растущее удивление Фирсоффа.
   Затем - баррикада из возков и саней на месте выбитых тараном ворот, и панорама окрестностей за частоколом постоялого двора, и всё то же удивление, и утоптанный снег, плывущий навстречу, и склонившийся Паджеро. Ему - "Спаси Корону", и - темнота…
   "- Давай, Капа, ещё раз, помедленней. Так, это лысые. До чего же неряшливы: зима, а они какие-то оборванные, в дырах, вон, даже тело проглядывает… Дерутся, как автоматы… И - глаза… Глаза какие-то пустые, бессмысленные. И, кажется, не чувствуют боли… Фирсофф поворачивается вправо! На что он смотрит, Капа?"
   "- То, что он видел, видите и Вы, сир".
   "- Это я понимаю. Но мне кажется, что раз картинки показываешь ты, и можешь их замедлять и останавливать, то сможешь и увеличить их. Фирсофф поворачивается вправо… крупнее… ещё крупнее… Стоп! Лучники! Эти и одеты хорошо, и не лысые… Что же так удивило Фирсоффа? Что он хотел сказать, прежде, чем был убит?"
   "- Почувствовал страх и ненависть, идущие от лучников, сир. Когда они целились".
   "- Что же в этом удивительного? Он и раньше чувствовал их от недоброжелателей…"
   "- Лысые, сир…"
   "- Что - лысые?!"
   "- От них не было ни страха, ни ненависти. Вообще ничего. Никаких чувств, только ощущение пустоты. Холодное и равнодушное… Я не знаю, как сказать. Но - неприятно. Хотите попробовать?"
   "- И верно - что-то жуткое. Не делай так больше. Значит, Фирсоффа удивило отсутствие у лысых любых человеческих чувств!"
   "- Про любые не скажу - я чётко различаю только страх и ненависть. Всё остальное - лишь намёками, общий фон."
   "- А от лысых он был? Фон этот?"
   "- Я же дала Вам попробовать, что было от лысых! Похоже это на человеческие чувства?"
   "- Нет. Скорее напоминает о склепе, чем о чём-то человеческом. Бр-р-р, мерзость… Теперь поищем того, кто командует у лысых. Покажи мне ещё раз все куски с ними, начиная с атаки через разбитые ворота. Медленно и крупно".
   "- Не похоже, что у них есть командир. Вы не согласны со мной, сир?"
   "- Посмотрим, Капа. Так, лысые… лысые… лысые… Отбили первую атаку… Строят баррикаду… Вот Фирсофф на крыше возка. Снова лысые… лысые… Ого, сколько! Готовятся ко второй атаке… Фирсофф поворачивается к лучникам… Одна стрела. Вторая. Вот он, падая, снова развернулся к лысым… Стоп! Чуть назад. Увеличь кусок за дорогой, у леса. Крупнее, ещё крупнее. Гм-м. Чёрный плащ с капюшоном, железная маска… И больше ничего. И на маске нет ни одного отверстия: ни для глаз, ни для рта или носа. Как же он дышит и видит? И как он ест? Капа, тебе знакома эта личность?"
   "- Нет, сир".
   "- Странный у лысых командир - не видно, чтобы он командовал. Да и команду ему подать нечем - на лице ничего… Ну-ка, ну-ка, Капа, улавливаешь мою мысль?"
   "- Человек без Лица, сир?"
   "- Именно! Он самый и есть - как иначе назвать это чучело?!"
   "- Я бы назвала - "Железная Маска", сир".
   "- Хватит с него и просто Маски. Человек без Лица - слишком длинно, да и на человека он не сильно похож. Да будет их имя - Маски!"
   "- Вы думаете, что их много, сир?"
   "- Уверен, Капа. Этот - в Скиронаре. В Раттанаре - есть свой. Я думаю, что, хотя бы по одному на королевство, мы имеем. Может, и больше. Кто же они такие? В твоей памяти, точно, нет ничего похожего?"
   "- Стала бы я скрывать! Но одно предположение у меня есть, сир".
   "- Ты думаешь, это связано со мной?"
   "- Чего спрашиваете, если сами знаете?"
   "- Не знаю, дорогая - предполагаю. А для уверенности одного моего предположения мало. Поделись своими мыслями - сравним".
   "- Я исхожу из того, что король - не только не соргонец, но, даже, человек из другого мира. Причин такого выбора я намыслила две. Первая: враги - тоже иномирцы. Я потому и не настаиваю больше на слиянии, что согласна с Вами: Вы, сир, знаете то, что поможет победить этих… Масок. И знание это, действительно, может затеряться среди воспоминаний пятнадцати королей… Вторая причина, объясняющая короля-иномирца: опасность для Соргона так велика, что для её устранения необходимо объединить весь Соргон. А не один соргонец этого сделать не в состоянии: число его противников вряд ли будет меньше числа сторонников, и начнётся новая междоусобица. У Вас, сир, не имеющего в Соргоне своих личных интересов, шансов объединить Соргон намного больше".
   "- И какой из причин ты отдаёшь предпочтение?"
   "- Никакой, сир. Для меня они неразделимы".
   "- Согласен. Задача мне ясна: победить Масок. Давай подумаем, как это сделать. Для начала определимся, что нам о них известно…"

2.

   Завтрак готовил Бальсар. Вид у него был виноватый, но не менее глупый, чем накануне.
   "- Сир, или отпустите его на свидание, или не позволяйте ему готовить, - пожалела мага Капа, - Мне кажется, что он уже пятый раз солит яичницу. Неделя такого питания, и Вы с Эрином превратитесь в соляные столпы…"
   "- Он не пойдёт, Капа. Будем есть пересоленное, а сразу по возвращении в Соргон женим нашего мага на одинокой сверстнице".
   "- На сверстницу он не согласится, сир. Не думаю, что он такой обалдевший после ночи у сверстницы".
   "- Кто же его, родимого, спрашивать будет? Король я, или не король?"
   "- А как же быть с Вашим нежеланием вмешиваться в постельные дела подданных?"
   "- Разве я вмешиваюсь? Нет, Капа, я создаю условия для работы талантливому магу-зодчему. Ты же сама понимаешь, какая может быть постель со сверстницей. Бальсар, чтобы не появляться дома, будет работать, работать, работать…"
   "- Снова Вы меня дразните, сир! Почему Вы так неуважительно обращаетесь со мной?"
   "- Неуважительно?! Разве?! Это же не я лезу в твои мысли, не я издаю идиотские смешки при посещении тобой туалета, не я вмешиваюсь в твои разговоры, не я перебиваю, когда ты говоришь что-то дельное, а не несёшь всякий вздор. В чём же проявляется моё неуважение?"
   "- Вы так говорите, сир, будто это делаю я!"
   "- А, будто, нет!"
   "- А, если, и я, сир, так что же? Я же не со зла, а для развлечения. Чтобы ни Вам, ни мне не было скучно".
   "- Другого способа развлекаться ты не нашла?"
   "- Какого, сир? Танцевать я не могу - мне нечем: тела-то - нет. Петь я могу только для себя, но без акустики - разве это пение? Вы, сир, почему-то, никогда не поёте мысленно, в уме. Вам нужен звук, который издаёте Вы сами, и уши, чтобы его, звук, слышать. Почему? Ведь Вы слышите тот же сигнал, который издаёте. Почему короткий путь - внутри головы - Вас не устраивает, и только, издавая звуки, Вы получаете удовольствие? Почему? В любом случае Вы согласитесь, что пение мне - недоступно. Отсутствие тела лишает меня удовольствия от еды и питья. Об этом я не жалею, потому что не понимаю смысла ни того, ни другого…"
   "- Предлагаешь перевести человечество на электропитание? Два пальца в розетку, и - сыт?"
   "- Ничего я не предлагаю. Я пытаюсь объяснить, что, кроме общения с Вами, сир, у меня нет никаких развлечений. А Вы общаться не хотите… А знаете, как мне одиноко! Нечего было отказываться от слияния и заставлять меня жить самостоятельно, если Вам до меня дела нет. Это неправильно с Вашей стороны, не стану употреблять более грубого слова…"
   "- Бунт на корабле?"
   "- Кто это здесь корабль? Уж, не Вы ли, сир? Надеюсь, что Вы станете кораблём после моей работы. Пока что Вы - дырявая шаланда, извиняюсь за выражение. И мне приходится Вам служить!"
   "- Насколько я понимаю, ты служишь не мне, а королевству Раттанар. Ему же буду служить и я. Мы с тобой, Капа, скорее, соратники, чем господин и слуга. И так оно пусть и будет. Каждый должен делать свою работу… Нам нечего делить, Капа…"
   "- Кроме Вашей головы, сир".
   "- Но-но-но! Ты не очень-то! Дели что-нибудь своё! А моё - не надо!"
   "- Напугала! Напугала!" - Василий готов был дать на отсечение голову, на часть которой предъявила претензии Капа, что где-то в глубине его сознания сейчас весело подпрыгивает и хлопает в ладошки озорная обладательница бархатного женского голоса, всё материальное достояние которой заключалось в килограмме хрусталя и горстке драгоценных камней.
   Капа же не унималась:
   "- Поверили, сир! Поверили! А здоровски я Вас подначила! Просто чертовски здоровски! Согласитесь со мной, сир. Правда же…"
   "-…здоровски? Это, из какого же языка слово? Из жаргона Хрустальных Корон?"
   "- Вы всё время забываете, сир, что Короны были только памятью королей. До тех пор, пока не вмешались Вы…"
   "- Ну вот, опять я виноват!"
   "- Я не обвиняю Вас, сир…"
   "- Обвиняешь, Капа. То я тебе - не это, то я тебе - не то. Меня слеза прошибает, когда ты начинаешь жаловаться. И, казалось бы, на что? Мои шутки и рядом не становятся с твоими. А я же не ною!"
   "- Ха! Он не ноет! Нет, вы послушайте, что он говорит! Одно только "справлюсь - не справлюсь" чего стоит… Или это нытьём не считается?"
   "- Я думаю, что сомнения и нытьё - разные вещи".
   "- Слова-то разные, а действие на окружающих одинаковое: что от одного тошно, что от другого…"
   "- Эрин с Бальсаром моих сомнений не слышат, а тебя я, при всём желании, не могу назвать окружающей. Ты, скорее, нечто внутреннее, вроде солитёра, но только в голове. Но и ты бы не знала о моих сомнениях, если бы не лезла постоянно в мои мысли. Берегись: говорят, что тот, кто подслушивает, рискует услышать правду о себе. А правда может оказаться неприятной".
   "- Спасибо за нежное сравнение с глистом, сир. Очень Вам за это благодарна. И почему в Вашей голове не предусмотрены двери?"

3.

   - Чем будем сегодня заниматься, сир? Какие у Вас планы? - Эрин поднялся из-за стола и стал собирать посуду, - Мы Вам нужны здесь или можем снова отправляться в город? Как я понимаю, два дня уже прошли, и Вы, сир, выглядите намного бодрее. Только несколько бледноваты.
   Василий задумался.
   "- Сделать Вам румянец, сир?"
   "- Спасибо, Капа, я уж, как-нибудь, обойдусь".
   "- Жаль. А то я бы могла…"
   "- Я сказал - не надо!"
   Эрин ожидал ответа короля с горкой грязной посуды в руках. Маг скромно спрятался на печи: яичница оказалась изрядно пересоленной, и Бальсар всерьёз огорчился.
   - Не следует ли нам сначала обсудить вашу первую вылазку за пределы этого дома?
   - Чего там обсуждать, сир: не произошло ничего серьёзного. Вот и Бальсар подтвердит. Просто маленькая стычка с пьяной компанией.
   - Дрались на улице?
   - Нет, в кафе. Да и там перевернули больше, чем сломали. Была бы мебель прочнее, с ней и вовсе ничего бы не случилось. Разве ж это мебель, сир? Так, ерунда. Скажи, Бальсар!
   - Уверены, что вас не будут искать?
   - Да кому мы нужны, сир?!
   - Хозяевам кафе, например. Для возмещения ущерба. Или побитой компании - отомстить. Или милиции, если вас посчитали зачинщиками. Внешность у вас обоих приметная. Если ищут - найдут: Чернигов - город маленький.
   - Нас не ищут, сир, - загудел с печи скромняга-маг, - Хозяева к нам претензий не имеют: им рассказали, как всё было. Они нам даже благодарны - эта компания часто туда наведывалась, и люди стали меньше ходить. Поэтому милиция на нас не станет обращать внимания. Что же касается хулиганов, то их месть возможна только после некоторого лечения: что ни говори, а рука у Эрина тяжёлая…
   - Ну, да! А ты стоял и смотрел, и, главное, молча, - Эрин вспомнил воинственные вопли мага и улыбнулся, - Этот немощный старец должен оставаться дома: слабое здоровье навсегда приковало его к Вашей печке, сир.
   Бальсар возмущённо хрюкнул, но слезать не стал, тем самым, подтвердив правоту Эрина.
   "- Давайте отрубим магу голову, сир. Такое неуважение к королю - разговаривать с Вами лёжа - нельзя прощать ни одному подданному. Попросим у Эрина топор и - тюк! - по его старческой шее. Всего-то и делов…"
   "- Доболтаешься, Капа. Вот Бальсар возьмёт и превратит тебя в противную бородавчатую жабу".
   "- А меня-то за что? Рубить же не я буду…"
   - Ваши соображения, Бальсар, основаны на фактах? Или это фантазии вашего ума?
   Маг заворочался, завертелся и вскорости слез: разговаривать с королём, лёжа на печи, и, впрямь, было невежливо.
   "- Спас, таки, дедуган свою голову. Такое зрелище испортил. Сир, а давайте отрубим ему голову заранее, за будущее - всё равно же где-нибудь провинится".
   "- Тебе не при королях состоять, а при главном рубщике в мясном ряду. Там этих "тюк!" сколько угодно. Хочешь - отвезу?"