Страница:
– Извини за поздний звонок.
– Ничего страшного, я всегда на службе. Это кто?
– Виола Тараканова.
– Ой, здрасте! – искренне обрадовалась Вера.
– Скажи, ты присутствовала на вечере у Бустиновой?
– Естественно!
– Меня видела?
– Конечно! В шикарном платье. Супер! Фирма! Небось ломовых денег стоило?
– Я прилично себя вела?
– В смысле?
– Не напилась?
– А вы можете набухаться? – захихикала Вера.
– Пожалуйста, сосредоточься, это очень важно.
– Чего, журналисты хрень написали? Наплюйте на них!
– Я выглядела пьяной?
– Не помню.
– Почему?
– Понимаете… – замялась Туманова. – Вы же не обидитесь?
– Нет.
– Мне велели присматривать за топовыми авторами: Бустиновой и Дарининой. К ним следовало подводить журналистов и отгонять всяких там официантов, во что бы то ни стало желавших взять автограф.
– Ясно. А меня кому поручили?
Вера пошуршала бумажками.
– Оле Коркиной. Новенькая девочка, у нас же в пиаре большие перемены – одних уволили, других наняли.
– Дай ее телефон.
– Записывайте… Вы ведь не обиделись?
– Ни капли, – почти честно ответила я, – я великолепно знаю свое место в «Марко».
– Виола, постойте, – попросила Вера.
– Слушаю тебя.
– Вы милый человек, никогда не грубите… – замямлила Вера. – Сейчас раскрою тайну, но никому о ней не рассказывайте. Идет?
– Хорошо, – согласилась я.
– Смолякова ушла из «Марко».
– Вот так фокус! – подскочила я. – Куда?
– Никто не знает. Хозяева в шоке. Милада рукопись не сдала, скандал закатила и дверью хлопнула. Понимаете?
– Чего же тут понимать?
Вера хмыкнула.
– Место в топ-списке авторов освободилось. Ладно, скажу до конца. В «Марко» большие изменения. Федор теперь стал вице-директором издательства.
– Знаю.
– На место завотделом пиара и рекламы пришел некий Олег Мальков.
– Слышала о переменах, но с новым сотрудником пока не встречалась.
– Говорят, очень толковый специалист. Правда, он раньше в риелторском бизнесе крутился, с книгами дел не имел.
– Что ж, тоже не все плохо, – резюмировала я, – рада карьере Федора, да и новый толковый человек ко двору. Может, Смолякова одумается и вернется.
– Это вряд ли, – хмуро ответила Вера. – Но я не о том. Неделю назад на совещании нам велели раскручивать Виолову. Скоро сделаем вас суперзвездой, Смолякова станет у Арины автографы просить. Только я ничего не говорила, ладно? А то мне вломят! Мальков сам с вами поговорит. Главное, сейчас никаких скандалов, не ругайтесь ни с одним человеком…
Глава 3
Глава 4
– Ничего страшного, я всегда на службе. Это кто?
– Виола Тараканова.
– Ой, здрасте! – искренне обрадовалась Вера.
– Скажи, ты присутствовала на вечере у Бустиновой?
– Естественно!
– Меня видела?
– Конечно! В шикарном платье. Супер! Фирма! Небось ломовых денег стоило?
– Я прилично себя вела?
– В смысле?
– Не напилась?
– А вы можете набухаться? – захихикала Вера.
– Пожалуйста, сосредоточься, это очень важно.
– Чего, журналисты хрень написали? Наплюйте на них!
– Я выглядела пьяной?
– Не помню.
– Почему?
– Понимаете… – замялась Туманова. – Вы же не обидитесь?
– Нет.
– Мне велели присматривать за топовыми авторами: Бустиновой и Дарининой. К ним следовало подводить журналистов и отгонять всяких там официантов, во что бы то ни стало желавших взять автограф.
– Ясно. А меня кому поручили?
Вера пошуршала бумажками.
– Оле Коркиной. Новенькая девочка, у нас же в пиаре большие перемены – одних уволили, других наняли.
– Дай ее телефон.
– Записывайте… Вы ведь не обиделись?
– Ни капли, – почти честно ответила я, – я великолепно знаю свое место в «Марко».
– Виола, постойте, – попросила Вера.
– Слушаю тебя.
– Вы милый человек, никогда не грубите… – замямлила Вера. – Сейчас раскрою тайну, но никому о ней не рассказывайте. Идет?
– Хорошо, – согласилась я.
– Смолякова ушла из «Марко».
– Вот так фокус! – подскочила я. – Куда?
– Никто не знает. Хозяева в шоке. Милада рукопись не сдала, скандал закатила и дверью хлопнула. Понимаете?
– Чего же тут понимать?
Вера хмыкнула.
– Место в топ-списке авторов освободилось. Ладно, скажу до конца. В «Марко» большие изменения. Федор теперь стал вице-директором издательства.
– Знаю.
– На место завотделом пиара и рекламы пришел некий Олег Мальков.
– Слышала о переменах, но с новым сотрудником пока не встречалась.
– Говорят, очень толковый специалист. Правда, он раньше в риелторском бизнесе крутился, с книгами дел не имел.
– Что ж, тоже не все плохо, – резюмировала я, – рада карьере Федора, да и новый толковый человек ко двору. Может, Смолякова одумается и вернется.
– Это вряд ли, – хмуро ответила Вера. – Но я не о том. Неделю назад на совещании нам велели раскручивать Виолову. Скоро сделаем вас суперзвездой, Смолякова станет у Арины автографы просить. Только я ничего не говорила, ладно? А то мне вломят! Мальков сам с вами поговорит. Главное, сейчас никаких скандалов, не ругайтесь ни с одним человеком…
Глава 3
Прикусив нижнюю губу, я набрала номер неведомой Оли Коркиной.
– Слушаю, – прозвенел голос-колокольчик.
– Вас беспокоит писательница Арина Виолова.
– Ой! – откровенно испугалась девочка. – Что-то случилось?
– Нет, нет, – успокоила я Олю, – никаких проблем, кроме одной: скажите, на презентации книги Бустиновой за мной приглядывали вы?
– Ага, – дрожащим фальцетом подтвердила Коркина, – я старалась не навязываться. Или все же помешала?
– Я вас даже не заметила!
– Значит, мне удалось вам не надоесть, – обрадовалась Ольга. – А в чем дело?
– Понимаете, я посеяла сумочку…
– Вау! – снова перепугалась Оля. – Ну и дела! Небось дорогая? Денег много там было?
– Копейки! И вещичка ерундовая, но оригинальная, подобную в Москве не купишь, муж мне ее из Лондона привез, – вдохновенно врала я. – Вот я и решила спросить: вы не обратили случайно внимания, в какой момент я очутилась без аксессуара?
Вопрос звучал по меньшей мере глупо. Ладно, потеряв, допустим, кошелек, я вполне могла не заметить этого. Но сумка! Она же постоянно в руках! Однако нельзя же прямо поинтересоваться у Коркиной: «Скажи, детка, в каком виде я уходила с тусовки? Уползала на коленях? Или меня, мертвецки пьяную, унесли на руках? Если последнее предположение верно, не можешь ли назвать имена сотрудников «Марко», тащивших бесчувственное тело будущей звезды к машине?»
Оля кашлянула.
– Кхм, кхм… Вы пришли позже других.
– Верно.
– Платье очень красивое на вас было, похоже, жутко дорогое.
– Я старалась хорошо выглядеть.
– Вам удалось по полной программе! – заявила Коркина и добавила: – У вас фигура, как у молодой.
Я пропустила мимо ушей сомнительный комплимент, решив не зацикливаться на обидных словах «как у молодой», и поторопила девушку:
– Дальше.
– К вам подошла корреспондентка Светлана Сафонова. Она человек интеллигентный, гадостями не занимается, я не стала нервничать.
– Дальше.
– Сейчас, записи посмотрю.
– Записи? Вы о чем?
– Я фиксировала всех представителей СМИ, которые интересовались вами.
– Зачем?
– Как же иначе? Вы им мини-интервью давали, а я потом подходила, вручала визитку и просила сообщить, где и когда появится текст. Заводила контакты с прессой, это моя рабочая обязанность. Ага, вот. Слушайте. Сначала к вам подошла Светлана Сафонова, следом за ней Ирина Васильчикова. Она тоже очень милая и никогда грязи не льет. Потом к вам подрулил Ахмет Бозиев. Он сотрудничает с «желтыми» газетами, но, как ни странно, порядочный человек. И такой симпотный – глаза карие, волосы темные! Знаете, он по образованию ветеринар, я как-то пожаловалась, что моя кошка кашляет, и Ахмет…
– Оля, – перебила я Коркину, которой явно слишком понравился красавец-журналист, – вернемся к нашим баранам.
– Животных на тусне не было, – живо отреагировала Оля, – только собачка Дуся. Такая классная! Йоркширский терьер! Его хозяйка, Светлана…
– Оля! Я поговорила с Ахметом, и что было дальше?
– К вам подрулила камера с кабельного канала. Все шло чудесно.
– Я выглядела нормально?
– Супер, как девочка, все удивлялись!
Я подавила вздох. Думаю, еще больший эффект произвело бы мое появление с окладистой бородой на лице.
– Платье было шикарное, – вернулась к теме Оля, – но сумочку я не помню. Если честно, я ее вообще не заметила.
– Когда отъехала камера, чем я стала заниматься?
– Ну…
– Говори, – от нетерпения я перешла на «ты» с юной сотрудницей «Марко».
– Э… э…
– Оля! Мне необходимо восстановить события того вечера поминутно, только в этом случае я сумею найти сумочку.
– Телевизионщики ушли…
– Я уже это слышала!
– Вы… ну… в общем…
– Пожалуйста, не стесняйся, рассказывай.
– Виола Леонидовна, милая…
– Ленинидовна.
– Что?
– Мое отчество Ленинидовна. Оно немного странное, вот люди и путают.
– Ой, простите! – чуть не зарыдала Коркина.
– Ерунда, лучше обойтись без церемоний. Просто Виола!
– Вы такая милая, – залебезила Оля, – не то что Нестеренко. Вот противная, всего одну книжонку написала, а гонору!
– Камеру убрали и… – напирала я.
– Только не обижайтесь.
– Я не обидчива.
– Не расстраивайтесь.
– Оля!!! Немедленно отвечай, чем я занималась после телеинтервью!
– Вы же меня не выдадите?
– Нет!
– Ахмет суперски милый! Очень красивый! Он принес коктейль. Дико вкусный, с шампанским. Пошел в самую толпу и приволок бокал. Нам на работе пить нельзя…
– Понятно.
– Вообще-то я не увлекаюсь алкоголем.
– Так.
– Чуть-чуть хлебнула.
– Ладно.
– И с Ахметом поболтала. Он симпотный и ветеринар в прошлом, а моя кошка кашляет…
– Я уже слышала трагическую историю про мурку. Чем я занималась?
– Извините, Виола, – захныкала Оля, – фишка по-дурацки легла. Я хлебнула коктейля, побеседовала с Ахметом. Понимаете, в мою обязанность входит наводить контакты с журналистами, но Ахмет такой душка…
– Понятно, – резюмировала я, – ты забыла про службу, увлеклась красивым парнем.
– Выпустила вас из виду на полчаса, не больше! – заплакала Коркина. – А потом Нестеренко, наша новая авторша… Слышали про нее?
– Нет.
– Издала в «Марко» одну книгу и звезду из себя зажигает, – начала самозабвенно сплетничать Коркина. – Ну чума! Нажралась водки и дала по морде парню из «Трепа». Вот уж когда я перепугалась! Кинулась скандал гасить… Спасибо, Ахмет мне помог. Он такой замечательный!
– А я что делала?
– Не знаю! Я не смотрела на вас.
– Ясненько.
– Виола! Дорогая! Ну зачем за вами постоянно следить? Ничего ужасного вы не делаете. Тихо беседуете, журналистам не хамите, на столе не пляшете, на шею мужикам не бросаетесь… Вот я и сосредоточила свое внимание на Нестеренко. Та жуткая скандалистка!
– Уходила я тоже незаметно?
– Угу.
– Одна?
– Не помню.
– Не видела?
– Да. Вернее, нет. То есть да!
– А кто со мной беседовал, кроме корреспондентов?
– Так куча народа на тусне толпилась! А мне велено только писак отслеживать.
– Спасибо, – вздохнула я.
– Вы обиделись?
– Нет.
– Не нажалуетесь на меня?
– Спи спокойно! Мне и в голову не придет стучать.
– Ой, спасибочки.
– До свидания.
– Если вдруг вспомню чего про сумку, сразу позвоню! – пообещала глупышка.
– Буду благодарна.
– Вы супер! – взвизгнула Коркина и отсоединилась.
Я отшвырнула трубку. Было глупо рассчитывать на то, что девица зафиксировала в памяти все передвижения писательницы Виоловой. Коркина присматривала сразу за несколькими подопечными, да еще ей, как на грех, подвернулся симпатичный Ахмет.
Ладно, сейчас я попытаюсь заснуть, а завтра с утра пораньше поеду в поселок Рокот и выясню, чт спрятано в мешке, зарытом под газонокосилкой. Ситуация похожа на бред сумасшедшего, но мне отчего-то не по себе. Если уж совсем честно, испугалась. Надо же, я совершенно не помню, как добралась в тот вечер домой, когда ушла из ресторана и прочее! И спросить не у кого. На тусовке было неимоверное количество народа, и все они, само собой разумеется, сильно выпили. Я хоть и ношу гордое звание писательницы, пока не принадлежу к категории звезд первой величины, добрая половина гостей не знает меня в лицо. Вот окажись на празднике у Бустиновой Смолякова, с той бы все не сводили глаз.
Я налила себе чашку чая и стала класть в нее варенье – одну ложку, вторую… Очень люблю варенье, способна съесть целую банку и не поморщиться. Интересно, правда ли то, что сказала Вера Туманова? Неужели хозяева «Марко» решили вложить деньги в Арину Виолову?
Внезапно у меня закружилась голова. Если девочка не солгала, то я имею шанс стать яркой звездой на книжном небосклоне.
Я подняла чашку, поднесла ее к губам, отхлебнула малую толику и сморщилась – слишком сладко даже для меня. Ну и ну, мечтая о невероятной славе, я забабахала в кружку чуть ли не все содержимое банки! Вилка, приди в себя и попытайся быстренько разобраться в ситуации. Сейчас тебе может повредить любой, даже самый скромный скандал, а уж если ты окажешься в центре истории с убийством, тогда прости-прощай, вселенская слава и заоблачные гонорары. Конечно, вполне вероятно, что мне звонил обычный псих. Встречаются же невменяемые типы, пристающие к мало-мальски известным людям с бредовыми разговорами. Но ведь я и правда не помню, как добралась до дома!
Рано утром, едва часы показали семь, я вышла во двор и… тут же уронила мобильный. Хорошо хоть он угодил не на каменную дорожку, а на траву. Вообще, я могу вести мастер-класс по потере телефонов. Зная за собой особенность оставлять аппараты где ни попадя, я в конце концов купила шнурок и стала носить мобильник на груди, вызывая насмешки домашних. Я наивно полагала, что теперь-то сотовый в безопасности, и вот пожалуйста – даже с шеи упал. Я подняла трубку, осмотрела шнурок, поджала разошедшееся крепление, вытащила из машины вчерашние покупки и занесла пакеты в дом. Затем завела двигатель и поехала в сторону Дмитровского шоссе.
Поселок Рокот оказался совсем новым, в таунхаусах еще не было окон. Жилым выглядел лишь один дом, стоящий у самого леса. Я внимательно осмотрела его фасад. Значит, по мнению таинственного незнакомца, я бывала тут? Совершеннейший бред! Я ни разу не видела этот двухэтажный особняк с оштукатуренными стенами.
Калитка была не заперта, она тихо открылась, не издав ни малейшего скрипа. Я прошла по дорожке, вымощенной плиткой, завернула за угол дома, увидела сарай и замерла.
Пока все, что говорил звонивший, соответствовало действительности. На Дмитровском шоссе находился поселок Рокот, в коттедже под номером шестьдесят четыре явно кто-то жил – на окнах виднелись занавески, и сараюшка обнаружился именно там, где указывал шантажист, у невысокой изгороди. Осталось выяснить, есть ли внутри газонокосилка.
Узкая дверь, как и калитка, раскрылась от легкого пинка, я поежилась. Внутри не особо просторного помещения было темно. Наверное, тут есть электричество, вряд ли хозяин шарит в поисках необходимых вещей в кромешной темноте, он же не крот… Я поводила ладонью по шершавой поверхности стены. Выключатель обнаружился слева. В свете ярко вспыхнувшей лампы я увидела полки, заставленные всякой ерундой. В одном углу лежали аккуратно упакованные в полиэтиленовые мешки автомобильные колеса, в другом, чуть ближе ко входу… Вот же она, газонокосилка.
Я схватила агрегат за железную ручку и легко откатила его в сторону. Одна половица дощатого пола в том месте была сломана, я подцепила ее взятым с полки долотом, взяла стоявшую на самом виду лопату, копнула пару раз и обнаружила черный пакет, в который аккуратные хозяйки складывают мусор. Вытащила его, развязала, вытряхнула содержимое и почти лишилась способности соображать.
На щелястом полу лежало черное платье Нины Калугиной. Дорогая шмотка была окончательно и бесповоротно испорчена – подол порван и кое-где сильно запачкан. Если вы думаете, что на темном материале незаметна грязь, то сильно ошибаетесь. Я великолепно различила пятна, покрывавшие ткань, и с ужасом отметила: они очень похожи на запекшуюся кровь.
Простояв некоторое время в остолбенении, я наткнулась взглядом на нечто блестящее, яркое. Поднесла вещь к глазам поближе, и… В ту же секунду мне стало совсем плохо. На воротнике болталась золотая серьга. Очевидно, когда я стягивала платье, она зацепилась за шелк и выдернулась из уха, а я ничего и не заметила. Это совершенно точно моя драгоценность, сережки подарил мне Олег.
Мой муж не особо изобретателен в отношении презентов. На любые праздники он – если не забудет, конечно, – дарит букет и духи. Несколько раз я пыталась объяснить Куприну, что подобные «сувениры» обижают, ведь они без слов говорят об отношении партнера к даме: муж не озаботился приготовить подарок заранее, просто зарулил по дороге домой в ближайший магазин и схватил цветики вкупе с первым попавшимся под руку парфюмом. Но иногда Олегу все же удается удивить меня. На прошлый Новый год он вручил мне серьги в виде золотых ракушек.
Стараясь унять сердцебиение, я потрогала хорошо знакомую вещичку пальцем, и тут в тишине раздался звон. В первые пару секунд я чуть не скончалась от ужаса, но потом сообразила – это же мой телефон надрывается, надо поднести трубку к уху.
– Доехала благополучно? – игриво спросил уже знакомый голос.
– Да, – прошептала я.
– Сарай нашла?
– Нашла.
– А газонокосилку?
– Тоже.
– Яму разрыла?
– Да.
– И что там?
– Мешок.
– А в нем?
– Платье.
– И чье оно?
– Мое.
– Ай, хорошо, – стал издеваться незнакомец, – молодца! И как оно туда попало?
– Не знаю.
– А ты подумай.
– Не могу, – пролепетала я.
– Знаешь, как было дело?
– Вы о чем?
– На вечеринке у Бустиновой ты напилась и бросилась на шею к Игорю Гаврилину, но любовник, в отличие от наклюкавшейся писательницы, сохранил ясность ума. Игорь тщательно скрывал ваши отношения, да и тебе огласка не нужна. Гаврилин живо схватил тебя и вывел из ресторана через кухню, потом впихнул в джип и отвез к себе домой. Народ на тусовке нажрался в лохмотья, никто ничего не заметил.
– Он отвез к себе? Почему не ко мне? – спросила я.
– Дура! – рявкнул мистер Икс. – Светиться не хотел, думал, что ты проспишься и сама домой поедешь. А что вышло? Виола прирезала Игоря и смылась.
– Я ничего не помню.
– Еще бы, столько выжрать…
– Как же я доехала потом домой?
– На джипе.
– Пьяная?
– Внедорожник только с виду неуклюжий, управлять им легко, значительно проще, чем «Жигулями».
– Невероятно.
– Нормально. Было раннее утро, часа четыре, на шоссе в такой час ни машин, ни гаишников нет.
– Невероятно, – повторила я.
– Заталдычила! Возьми пакет с платьем с собой.
– Зачем?
– Ты теперь моя собственность! Приказано – делай!
Как покорная раба, я сунула шелковую тряпку в мешок, прижала его к груди и поплелась к таунхаусу.
– Эй, слышишь? – окликнул голос.
– Да, – прошептала я.
– Ключ на веранде, в фигурке керамического зайки.
– Понятно.
– Разожги камин и уничтожь улику.
– Хорошо.
– Умница, – неожиданно подобрел голос, – мы сработаемся, действуй. Еще позвоню.
– Слушаю, – прозвенел голос-колокольчик.
– Вас беспокоит писательница Арина Виолова.
– Ой! – откровенно испугалась девочка. – Что-то случилось?
– Нет, нет, – успокоила я Олю, – никаких проблем, кроме одной: скажите, на презентации книги Бустиновой за мной приглядывали вы?
– Ага, – дрожащим фальцетом подтвердила Коркина, – я старалась не навязываться. Или все же помешала?
– Я вас даже не заметила!
– Значит, мне удалось вам не надоесть, – обрадовалась Ольга. – А в чем дело?
– Понимаете, я посеяла сумочку…
– Вау! – снова перепугалась Оля. – Ну и дела! Небось дорогая? Денег много там было?
– Копейки! И вещичка ерундовая, но оригинальная, подобную в Москве не купишь, муж мне ее из Лондона привез, – вдохновенно врала я. – Вот я и решила спросить: вы не обратили случайно внимания, в какой момент я очутилась без аксессуара?
Вопрос звучал по меньшей мере глупо. Ладно, потеряв, допустим, кошелек, я вполне могла не заметить этого. Но сумка! Она же постоянно в руках! Однако нельзя же прямо поинтересоваться у Коркиной: «Скажи, детка, в каком виде я уходила с тусовки? Уползала на коленях? Или меня, мертвецки пьяную, унесли на руках? Если последнее предположение верно, не можешь ли назвать имена сотрудников «Марко», тащивших бесчувственное тело будущей звезды к машине?»
Оля кашлянула.
– Кхм, кхм… Вы пришли позже других.
– Верно.
– Платье очень красивое на вас было, похоже, жутко дорогое.
– Я старалась хорошо выглядеть.
– Вам удалось по полной программе! – заявила Коркина и добавила: – У вас фигура, как у молодой.
Я пропустила мимо ушей сомнительный комплимент, решив не зацикливаться на обидных словах «как у молодой», и поторопила девушку:
– Дальше.
– К вам подошла корреспондентка Светлана Сафонова. Она человек интеллигентный, гадостями не занимается, я не стала нервничать.
– Дальше.
– Сейчас, записи посмотрю.
– Записи? Вы о чем?
– Я фиксировала всех представителей СМИ, которые интересовались вами.
– Зачем?
– Как же иначе? Вы им мини-интервью давали, а я потом подходила, вручала визитку и просила сообщить, где и когда появится текст. Заводила контакты с прессой, это моя рабочая обязанность. Ага, вот. Слушайте. Сначала к вам подошла Светлана Сафонова, следом за ней Ирина Васильчикова. Она тоже очень милая и никогда грязи не льет. Потом к вам подрулил Ахмет Бозиев. Он сотрудничает с «желтыми» газетами, но, как ни странно, порядочный человек. И такой симпотный – глаза карие, волосы темные! Знаете, он по образованию ветеринар, я как-то пожаловалась, что моя кошка кашляет, и Ахмет…
– Оля, – перебила я Коркину, которой явно слишком понравился красавец-журналист, – вернемся к нашим баранам.
– Животных на тусне не было, – живо отреагировала Оля, – только собачка Дуся. Такая классная! Йоркширский терьер! Его хозяйка, Светлана…
– Оля! Я поговорила с Ахметом, и что было дальше?
– К вам подрулила камера с кабельного канала. Все шло чудесно.
– Я выглядела нормально?
– Супер, как девочка, все удивлялись!
Я подавила вздох. Думаю, еще больший эффект произвело бы мое появление с окладистой бородой на лице.
– Платье было шикарное, – вернулась к теме Оля, – но сумочку я не помню. Если честно, я ее вообще не заметила.
– Когда отъехала камера, чем я стала заниматься?
– Ну…
– Говори, – от нетерпения я перешла на «ты» с юной сотрудницей «Марко».
– Э… э…
– Оля! Мне необходимо восстановить события того вечера поминутно, только в этом случае я сумею найти сумочку.
– Телевизионщики ушли…
– Я уже это слышала!
– Вы… ну… в общем…
– Пожалуйста, не стесняйся, рассказывай.
– Виола Леонидовна, милая…
– Ленинидовна.
– Что?
– Мое отчество Ленинидовна. Оно немного странное, вот люди и путают.
– Ой, простите! – чуть не зарыдала Коркина.
– Ерунда, лучше обойтись без церемоний. Просто Виола!
– Вы такая милая, – залебезила Оля, – не то что Нестеренко. Вот противная, всего одну книжонку написала, а гонору!
– Камеру убрали и… – напирала я.
– Только не обижайтесь.
– Я не обидчива.
– Не расстраивайтесь.
– Оля!!! Немедленно отвечай, чем я занималась после телеинтервью!
– Вы же меня не выдадите?
– Нет!
– Ахмет суперски милый! Очень красивый! Он принес коктейль. Дико вкусный, с шампанским. Пошел в самую толпу и приволок бокал. Нам на работе пить нельзя…
– Понятно.
– Вообще-то я не увлекаюсь алкоголем.
– Так.
– Чуть-чуть хлебнула.
– Ладно.
– И с Ахметом поболтала. Он симпотный и ветеринар в прошлом, а моя кошка кашляет…
– Я уже слышала трагическую историю про мурку. Чем я занималась?
– Извините, Виола, – захныкала Оля, – фишка по-дурацки легла. Я хлебнула коктейля, побеседовала с Ахметом. Понимаете, в мою обязанность входит наводить контакты с журналистами, но Ахмет такой душка…
– Понятно, – резюмировала я, – ты забыла про службу, увлеклась красивым парнем.
– Выпустила вас из виду на полчаса, не больше! – заплакала Коркина. – А потом Нестеренко, наша новая авторша… Слышали про нее?
– Нет.
– Издала в «Марко» одну книгу и звезду из себя зажигает, – начала самозабвенно сплетничать Коркина. – Ну чума! Нажралась водки и дала по морде парню из «Трепа». Вот уж когда я перепугалась! Кинулась скандал гасить… Спасибо, Ахмет мне помог. Он такой замечательный!
– А я что делала?
– Не знаю! Я не смотрела на вас.
– Ясненько.
– Виола! Дорогая! Ну зачем за вами постоянно следить? Ничего ужасного вы не делаете. Тихо беседуете, журналистам не хамите, на столе не пляшете, на шею мужикам не бросаетесь… Вот я и сосредоточила свое внимание на Нестеренко. Та жуткая скандалистка!
– Уходила я тоже незаметно?
– Угу.
– Одна?
– Не помню.
– Не видела?
– Да. Вернее, нет. То есть да!
– А кто со мной беседовал, кроме корреспондентов?
– Так куча народа на тусне толпилась! А мне велено только писак отслеживать.
– Спасибо, – вздохнула я.
– Вы обиделись?
– Нет.
– Не нажалуетесь на меня?
– Спи спокойно! Мне и в голову не придет стучать.
– Ой, спасибочки.
– До свидания.
– Если вдруг вспомню чего про сумку, сразу позвоню! – пообещала глупышка.
– Буду благодарна.
– Вы супер! – взвизгнула Коркина и отсоединилась.
Я отшвырнула трубку. Было глупо рассчитывать на то, что девица зафиксировала в памяти все передвижения писательницы Виоловой. Коркина присматривала сразу за несколькими подопечными, да еще ей, как на грех, подвернулся симпатичный Ахмет.
Ладно, сейчас я попытаюсь заснуть, а завтра с утра пораньше поеду в поселок Рокот и выясню, чт спрятано в мешке, зарытом под газонокосилкой. Ситуация похожа на бред сумасшедшего, но мне отчего-то не по себе. Если уж совсем честно, испугалась. Надо же, я совершенно не помню, как добралась в тот вечер домой, когда ушла из ресторана и прочее! И спросить не у кого. На тусовке было неимоверное количество народа, и все они, само собой разумеется, сильно выпили. Я хоть и ношу гордое звание писательницы, пока не принадлежу к категории звезд первой величины, добрая половина гостей не знает меня в лицо. Вот окажись на празднике у Бустиновой Смолякова, с той бы все не сводили глаз.
Я налила себе чашку чая и стала класть в нее варенье – одну ложку, вторую… Очень люблю варенье, способна съесть целую банку и не поморщиться. Интересно, правда ли то, что сказала Вера Туманова? Неужели хозяева «Марко» решили вложить деньги в Арину Виолову?
Внезапно у меня закружилась голова. Если девочка не солгала, то я имею шанс стать яркой звездой на книжном небосклоне.
Я подняла чашку, поднесла ее к губам, отхлебнула малую толику и сморщилась – слишком сладко даже для меня. Ну и ну, мечтая о невероятной славе, я забабахала в кружку чуть ли не все содержимое банки! Вилка, приди в себя и попытайся быстренько разобраться в ситуации. Сейчас тебе может повредить любой, даже самый скромный скандал, а уж если ты окажешься в центре истории с убийством, тогда прости-прощай, вселенская слава и заоблачные гонорары. Конечно, вполне вероятно, что мне звонил обычный псих. Встречаются же невменяемые типы, пристающие к мало-мальски известным людям с бредовыми разговорами. Но ведь я и правда не помню, как добралась до дома!
Рано утром, едва часы показали семь, я вышла во двор и… тут же уронила мобильный. Хорошо хоть он угодил не на каменную дорожку, а на траву. Вообще, я могу вести мастер-класс по потере телефонов. Зная за собой особенность оставлять аппараты где ни попадя, я в конце концов купила шнурок и стала носить мобильник на груди, вызывая насмешки домашних. Я наивно полагала, что теперь-то сотовый в безопасности, и вот пожалуйста – даже с шеи упал. Я подняла трубку, осмотрела шнурок, поджала разошедшееся крепление, вытащила из машины вчерашние покупки и занесла пакеты в дом. Затем завела двигатель и поехала в сторону Дмитровского шоссе.
Поселок Рокот оказался совсем новым, в таунхаусах еще не было окон. Жилым выглядел лишь один дом, стоящий у самого леса. Я внимательно осмотрела его фасад. Значит, по мнению таинственного незнакомца, я бывала тут? Совершеннейший бред! Я ни разу не видела этот двухэтажный особняк с оштукатуренными стенами.
Калитка была не заперта, она тихо открылась, не издав ни малейшего скрипа. Я прошла по дорожке, вымощенной плиткой, завернула за угол дома, увидела сарай и замерла.
Пока все, что говорил звонивший, соответствовало действительности. На Дмитровском шоссе находился поселок Рокот, в коттедже под номером шестьдесят четыре явно кто-то жил – на окнах виднелись занавески, и сараюшка обнаружился именно там, где указывал шантажист, у невысокой изгороди. Осталось выяснить, есть ли внутри газонокосилка.
Узкая дверь, как и калитка, раскрылась от легкого пинка, я поежилась. Внутри не особо просторного помещения было темно. Наверное, тут есть электричество, вряд ли хозяин шарит в поисках необходимых вещей в кромешной темноте, он же не крот… Я поводила ладонью по шершавой поверхности стены. Выключатель обнаружился слева. В свете ярко вспыхнувшей лампы я увидела полки, заставленные всякой ерундой. В одном углу лежали аккуратно упакованные в полиэтиленовые мешки автомобильные колеса, в другом, чуть ближе ко входу… Вот же она, газонокосилка.
Я схватила агрегат за железную ручку и легко откатила его в сторону. Одна половица дощатого пола в том месте была сломана, я подцепила ее взятым с полки долотом, взяла стоявшую на самом виду лопату, копнула пару раз и обнаружила черный пакет, в который аккуратные хозяйки складывают мусор. Вытащила его, развязала, вытряхнула содержимое и почти лишилась способности соображать.
На щелястом полу лежало черное платье Нины Калугиной. Дорогая шмотка была окончательно и бесповоротно испорчена – подол порван и кое-где сильно запачкан. Если вы думаете, что на темном материале незаметна грязь, то сильно ошибаетесь. Я великолепно различила пятна, покрывавшие ткань, и с ужасом отметила: они очень похожи на запекшуюся кровь.
Простояв некоторое время в остолбенении, я наткнулась взглядом на нечто блестящее, яркое. Поднесла вещь к глазам поближе, и… В ту же секунду мне стало совсем плохо. На воротнике болталась золотая серьга. Очевидно, когда я стягивала платье, она зацепилась за шелк и выдернулась из уха, а я ничего и не заметила. Это совершенно точно моя драгоценность, сережки подарил мне Олег.
Мой муж не особо изобретателен в отношении презентов. На любые праздники он – если не забудет, конечно, – дарит букет и духи. Несколько раз я пыталась объяснить Куприну, что подобные «сувениры» обижают, ведь они без слов говорят об отношении партнера к даме: муж не озаботился приготовить подарок заранее, просто зарулил по дороге домой в ближайший магазин и схватил цветики вкупе с первым попавшимся под руку парфюмом. Но иногда Олегу все же удается удивить меня. На прошлый Новый год он вручил мне серьги в виде золотых ракушек.
Стараясь унять сердцебиение, я потрогала хорошо знакомую вещичку пальцем, и тут в тишине раздался звон. В первые пару секунд я чуть не скончалась от ужаса, но потом сообразила – это же мой телефон надрывается, надо поднести трубку к уху.
– Доехала благополучно? – игриво спросил уже знакомый голос.
– Да, – прошептала я.
– Сарай нашла?
– Нашла.
– А газонокосилку?
– Тоже.
– Яму разрыла?
– Да.
– И что там?
– Мешок.
– А в нем?
– Платье.
– И чье оно?
– Мое.
– Ай, хорошо, – стал издеваться незнакомец, – молодца! И как оно туда попало?
– Не знаю.
– А ты подумай.
– Не могу, – пролепетала я.
– Знаешь, как было дело?
– Вы о чем?
– На вечеринке у Бустиновой ты напилась и бросилась на шею к Игорю Гаврилину, но любовник, в отличие от наклюкавшейся писательницы, сохранил ясность ума. Игорь тщательно скрывал ваши отношения, да и тебе огласка не нужна. Гаврилин живо схватил тебя и вывел из ресторана через кухню, потом впихнул в джип и отвез к себе домой. Народ на тусовке нажрался в лохмотья, никто ничего не заметил.
– Он отвез к себе? Почему не ко мне? – спросила я.
– Дура! – рявкнул мистер Икс. – Светиться не хотел, думал, что ты проспишься и сама домой поедешь. А что вышло? Виола прирезала Игоря и смылась.
– Я ничего не помню.
– Еще бы, столько выжрать…
– Как же я доехала потом домой?
– На джипе.
– Пьяная?
– Внедорожник только с виду неуклюжий, управлять им легко, значительно проще, чем «Жигулями».
– Невероятно.
– Нормально. Было раннее утро, часа четыре, на шоссе в такой час ни машин, ни гаишников нет.
– Невероятно, – повторила я.
– Заталдычила! Возьми пакет с платьем с собой.
– Зачем?
– Ты теперь моя собственность! Приказано – делай!
Как покорная раба, я сунула шелковую тряпку в мешок, прижала его к груди и поплелась к таунхаусу.
– Эй, слышишь? – окликнул голос.
– Да, – прошептала я.
– Ключ на веранде, в фигурке керамического зайки.
– Понятно.
– Разожги камин и уничтожь улику.
– Хорошо.
– Умница, – неожиданно подобрел голос, – мы сработаемся, действуй. Еще позвоню.
Глава 4
События начали разворачиваться словно в дурном сне. На веранде, на большом темно-зеленом пластиковом столе, легко обнаружился глиняный заяц, в лапах он держал шкатулку, внутри которой лежал ключ.
Дверь открылась с первой попытки, я вошла в холл, включила свет и увидела… свои тапочки.
Пару лет назад Томочка приволокла мне тапки из овчины розового цвета и сказала:
– Смотри, какие удобные, мягкие, теплые.
– Абсолютно старушечья обувь, «прощай, молодость», – хихикнула я. – Считаешь, мне уже пора переходить на амплуа благородных бабулек?
– Примерь их, и поймешь, какие они здоровские, – настаивала подруга.
Чтобы не обижать заботливую Томуську, я всунула ноги в овчинные тапки и… не захотела их снимать. Чудовищного вида обувь оказалась настолько хороша и комфортна, что я носила дома только эти тапки. Одна беда, они исчезли из продажи. Я истрепала их до свинского состояния, но приобрести новые не удавалось, похоже, в Москву поступила лишь одна партия такой обуви, и мне предстояло донашивать те, что были.
Представьте мою радость, когда в начале лета, случайно заглянув в один крупный супермаркет, я обнаружила такие тапки в отделе хозяйственных товаров. Взвыв от восторга, я схватила все экземпляры, выставленные в зале, – четыре пары, и купила их, несмотря на ужасающий поросяче-розовый цвет и совершенно не подходящий сорок первый размер.
И вот сейчас в абсолютно незнакомой мне прихожей стоят два ядовито-розовых тапка из овчины. Никогда ни у кого я не встречала подобных! Ну-ка перевернем… Похоже, совсем новые… А размер какой? На подошве белела круглая бумажка, на ней цифра 41.
Меня сначала обдало жаром, но потом способность соображать вернулась. Вряд ли поставщики пригнали в Москву маленькую партию товара. Сейчас много женщин с большим размером ноги, небось сорок первый самый ходовой. В доме у Гаврилина живет (или бывает) дама, которая тоже обожает тапки из овчины, это просто совпадение.
Я пошла дальше, увидела лестницу и машинально поднялась на второй этаж. Перед глазами возникли две двери: черная и белая.
Я открыла первую, шагнула в просторную спальню и начала озираться. Большая двуспальная кровать со вздыбленным постельным бельем, на бежевом ковре, застилавшем пол, темно-коричневые пятна (очевидно, кто-то пролил на него кофе), на кресле валяется смятый мужской пиджак, мебель покрыта странной пылью… Мне вновь стало жарко. Гаврилина убили здесь! Никакой это не кофе на ковре, а засохшая кровь! Милиция осмотрела место происшествия, эксперт искал отпечатки пальцев, отсюда и порошок. Труп увезли в морг, а вот убирать помещение, отмывать его от следов трагедии предстоит родственникам, которых, похоже, у погибшего нет.
По спине потек пот, меня затрясло, но на сей раз от холода. Обретя способность двигаться, я выскочила из комнаты и пнула белую дверь. Ванная! Шикарная, с джакузи, большим рукомойником и стеклянным шкафом, забитым махровыми полотенцами.
У Гаврилина точно имелась любовница. Она либо жила тут, либо часто бывала у Игоря. На бортике ванны стояли средства, предназначенные для женщины: косметические сливки для удаления макияжа, крем после ванны, гель для мытья тела. Ну надо же, мы с незнакомой дамой пользуемся продукцией одной фирмы, «Эгоп». [1]
Месяцев шесть назад я совершенно случайно забрела в крохотный магазинчик. Просто ошиблась дверью. Поняв ошибку, я собралась уйти, но тут меня остановила сотрудница лавки:
– Купите гель для душа, останетесь довольны.
– Спасибо, – вежливо отказалась я, – привыкла пользоваться другими средствами.
Но продавщица оказалась настойчивой. Хитро улыбаясь, она вытащила из-под прилавка книгу Арины Виоловой.
– Я узнала вас!
Я выудила ручку.
– Давайте подпишу.
– Ну спасибо! – обрадовалась девушка. – Меня зовут Яна. Мама просто не поверит, она вас обожает. Вот возьмите бесплатно, в подарок, косметичку с образцами продукции «Эгоп».
Чтобы не обижать Яну, я взяла сумочку и бросила ее дома в ванной. Но потом настал момент, когда у меня закончилась любимая пена, и я, не желая нестись в магазин, решила воспользоваться сувениром от «Эгоп». С тех пор пользуюсь только средствами этой мало кому известной фирмы.
И вот пожалуйста – в ванной у Гаврилина полный их ассортимент. Доведись мне плескаться тут, я не испытала бы ни малейшего дискомфорта. Ба, да здесь и моя любимая зубная паста. И щетка с мягкой щетинкой! И духи, от запаха которых я прихожу в восторг, и удобная расческа с закругленными зубьями, и фен с диффузором, и даже халат – махровый, нежно-розовый, украшенный изображением облаков… Окончательно меня добила пижама. Допустим, неведомая мне дама любит косметику «Эгоп», следовательно, мы с ней чем-то схожи. Но пижама! Очень хорошо помню, как хохотал Олег, когда впервые увидел жену в голубых байковых штанишках и курточке. Я даже обиделась и довольно резко спросила:
– Отчего ты столь бурно веселишься?
– Где ты раздобыла эту красотищу? – смеясь, простонал супруг.
– На рынке, – призналась я. – Не слишком дорогая пижама, но очень уютная! Все эти модные шелковые одеяния очень холодные и скользкие, а кружева на них колючие. Сам, между прочим, нацепил старую футболку.
– Я ничего ж не сказал! – попытался оправдаться Куприн.
– Зато красноречиво смеялся! – еще сильнее обозлилась я. – Некрасиво так ржать над женой!
– Я не над тобой, а над пижамой, – уточнил Олег. – Ну и рожи!
– Просто я смыла косметику! – взорвалась я.
– Да я про твою пижамку. Ты хоть разглядела, какой на ней рисунок?
– Геометрический орнамент.
– Держите меня семеро! Собачьи морды.
Я подошла к зеркалу, внимательно изучила ткань и протянула:
– Действительно. Наверное, продавщица перепутала, я выбирала другую расцветку: на голубом фоне пирамиды, квадраты и кубы.
– А тут боксер, бульдог, такса, борзая, – начал тыкать пальцем супруг. – Можно всю ночь разглядывать!
Я легла в кровать и не удержалась от ядовитого замечания:
– Конечно, некоторым только и остается, что разглядывать пижаму жены! На другое сил уже нет.
Куприн обиделся и отвернулся, я хотела сделать попытку к примирению, но заснула. С тех пор пижама с собаками служит в нашей семье неким маяком: если я надеваю ее, Олег сразу понимает, что жена абсолютно не расположена к радостям брака, и берет газету.
Может, у Гаврилина с любовницей существовала та же традиция? Я машинально пощупала мягкую байку и онемела. Секундочку, но это МОЯ пижама! Вот же – одна из пуговиц пришита к куртке не синими, а красными нитками. Это Я, не найдя нужную катушку, схватила первую попавшуюся под руки. Вот темно-коричневое пятно на груди. Это Я лопала в кровати эскимо, уронила на себя кусок шоколада и измазала пижамку. Просто бред!
Ощущая себя героиней триллера, я взяла фланелевую куртку, надела ее и посмотрел в зеркало. Это МОЯ пижама! Или я схожу с ума?
Я вспомнила, что пижаму не надевала уже неделю. Почему?! Да ее просто не было в моей ванной!
Не знаю, сколько времени я бы простояла, как заяц, испуганный ударом молнии, но тут вновь ожил телефон.
– Как пейзаж? – поинтересовался мерзкий голос.
– Д-да… – еле-еле ответила я.
– Нравится?
– Д-да…
– Хватит заикаться. Чем ты там занимаешься?
– С-с-стою.
– Дура! Бегать надо, пока менты не опомнились и не вернулись собирать улики.
– Д-да… – словно одурманенная наркозом, согласилась я.
– Живо на кухню, хватай мешок для мусора, запихивай туда свой хабар, неси его в джип и рви когти! Вперед!
Крик подействовал на меня словно удар кнута, я заметалась по коттеджу. Мозг отказывался соображать, ноги-руки работали в автономном режиме. Ноги бойко носили меня по помещению, руки цапали все, что было моим, а вещичек оказалось много: кружка с изображением черной кошки, два детектива Бустиновой, розовая шаль, тапки из овчины, косметика и парфюмерия, халат, пижама, зубная щетка, несколько пар нижнего белья, нежно-голубой свитер…
В конце концов получился довольно объемный пакет.
Притащив его в холл, я выглянула осторожно во двор, удостоверилась, что никого нет, и, стараясь не дышать, на цыпочках пошла к джипу, прижимая к себе тяжелую ношу.
Дверь открылась с первой попытки, я вошла в холл, включила свет и увидела… свои тапочки.
Пару лет назад Томочка приволокла мне тапки из овчины розового цвета и сказала:
– Смотри, какие удобные, мягкие, теплые.
– Абсолютно старушечья обувь, «прощай, молодость», – хихикнула я. – Считаешь, мне уже пора переходить на амплуа благородных бабулек?
– Примерь их, и поймешь, какие они здоровские, – настаивала подруга.
Чтобы не обижать заботливую Томуську, я всунула ноги в овчинные тапки и… не захотела их снимать. Чудовищного вида обувь оказалась настолько хороша и комфортна, что я носила дома только эти тапки. Одна беда, они исчезли из продажи. Я истрепала их до свинского состояния, но приобрести новые не удавалось, похоже, в Москву поступила лишь одна партия такой обуви, и мне предстояло донашивать те, что были.
Представьте мою радость, когда в начале лета, случайно заглянув в один крупный супермаркет, я обнаружила такие тапки в отделе хозяйственных товаров. Взвыв от восторга, я схватила все экземпляры, выставленные в зале, – четыре пары, и купила их, несмотря на ужасающий поросяче-розовый цвет и совершенно не подходящий сорок первый размер.
И вот сейчас в абсолютно незнакомой мне прихожей стоят два ядовито-розовых тапка из овчины. Никогда ни у кого я не встречала подобных! Ну-ка перевернем… Похоже, совсем новые… А размер какой? На подошве белела круглая бумажка, на ней цифра 41.
Меня сначала обдало жаром, но потом способность соображать вернулась. Вряд ли поставщики пригнали в Москву маленькую партию товара. Сейчас много женщин с большим размером ноги, небось сорок первый самый ходовой. В доме у Гаврилина живет (или бывает) дама, которая тоже обожает тапки из овчины, это просто совпадение.
Я пошла дальше, увидела лестницу и машинально поднялась на второй этаж. Перед глазами возникли две двери: черная и белая.
Я открыла первую, шагнула в просторную спальню и начала озираться. Большая двуспальная кровать со вздыбленным постельным бельем, на бежевом ковре, застилавшем пол, темно-коричневые пятна (очевидно, кто-то пролил на него кофе), на кресле валяется смятый мужской пиджак, мебель покрыта странной пылью… Мне вновь стало жарко. Гаврилина убили здесь! Никакой это не кофе на ковре, а засохшая кровь! Милиция осмотрела место происшествия, эксперт искал отпечатки пальцев, отсюда и порошок. Труп увезли в морг, а вот убирать помещение, отмывать его от следов трагедии предстоит родственникам, которых, похоже, у погибшего нет.
По спине потек пот, меня затрясло, но на сей раз от холода. Обретя способность двигаться, я выскочила из комнаты и пнула белую дверь. Ванная! Шикарная, с джакузи, большим рукомойником и стеклянным шкафом, забитым махровыми полотенцами.
У Гаврилина точно имелась любовница. Она либо жила тут, либо часто бывала у Игоря. На бортике ванны стояли средства, предназначенные для женщины: косметические сливки для удаления макияжа, крем после ванны, гель для мытья тела. Ну надо же, мы с незнакомой дамой пользуемся продукцией одной фирмы, «Эгоп». [1]
Месяцев шесть назад я совершенно случайно забрела в крохотный магазинчик. Просто ошиблась дверью. Поняв ошибку, я собралась уйти, но тут меня остановила сотрудница лавки:
– Купите гель для душа, останетесь довольны.
– Спасибо, – вежливо отказалась я, – привыкла пользоваться другими средствами.
Но продавщица оказалась настойчивой. Хитро улыбаясь, она вытащила из-под прилавка книгу Арины Виоловой.
– Я узнала вас!
Я выудила ручку.
– Давайте подпишу.
– Ну спасибо! – обрадовалась девушка. – Меня зовут Яна. Мама просто не поверит, она вас обожает. Вот возьмите бесплатно, в подарок, косметичку с образцами продукции «Эгоп».
Чтобы не обижать Яну, я взяла сумочку и бросила ее дома в ванной. Но потом настал момент, когда у меня закончилась любимая пена, и я, не желая нестись в магазин, решила воспользоваться сувениром от «Эгоп». С тех пор пользуюсь только средствами этой мало кому известной фирмы.
И вот пожалуйста – в ванной у Гаврилина полный их ассортимент. Доведись мне плескаться тут, я не испытала бы ни малейшего дискомфорта. Ба, да здесь и моя любимая зубная паста. И щетка с мягкой щетинкой! И духи, от запаха которых я прихожу в восторг, и удобная расческа с закругленными зубьями, и фен с диффузором, и даже халат – махровый, нежно-розовый, украшенный изображением облаков… Окончательно меня добила пижама. Допустим, неведомая мне дама любит косметику «Эгоп», следовательно, мы с ней чем-то схожи. Но пижама! Очень хорошо помню, как хохотал Олег, когда впервые увидел жену в голубых байковых штанишках и курточке. Я даже обиделась и довольно резко спросила:
– Отчего ты столь бурно веселишься?
– Где ты раздобыла эту красотищу? – смеясь, простонал супруг.
– На рынке, – призналась я. – Не слишком дорогая пижама, но очень уютная! Все эти модные шелковые одеяния очень холодные и скользкие, а кружева на них колючие. Сам, между прочим, нацепил старую футболку.
– Я ничего ж не сказал! – попытался оправдаться Куприн.
– Зато красноречиво смеялся! – еще сильнее обозлилась я. – Некрасиво так ржать над женой!
– Я не над тобой, а над пижамой, – уточнил Олег. – Ну и рожи!
– Просто я смыла косметику! – взорвалась я.
– Да я про твою пижамку. Ты хоть разглядела, какой на ней рисунок?
– Геометрический орнамент.
– Держите меня семеро! Собачьи морды.
Я подошла к зеркалу, внимательно изучила ткань и протянула:
– Действительно. Наверное, продавщица перепутала, я выбирала другую расцветку: на голубом фоне пирамиды, квадраты и кубы.
– А тут боксер, бульдог, такса, борзая, – начал тыкать пальцем супруг. – Можно всю ночь разглядывать!
Я легла в кровать и не удержалась от ядовитого замечания:
– Конечно, некоторым только и остается, что разглядывать пижаму жены! На другое сил уже нет.
Куприн обиделся и отвернулся, я хотела сделать попытку к примирению, но заснула. С тех пор пижама с собаками служит в нашей семье неким маяком: если я надеваю ее, Олег сразу понимает, что жена абсолютно не расположена к радостям брака, и берет газету.
Может, у Гаврилина с любовницей существовала та же традиция? Я машинально пощупала мягкую байку и онемела. Секундочку, но это МОЯ пижама! Вот же – одна из пуговиц пришита к куртке не синими, а красными нитками. Это Я, не найдя нужную катушку, схватила первую попавшуюся под руки. Вот темно-коричневое пятно на груди. Это Я лопала в кровати эскимо, уронила на себя кусок шоколада и измазала пижамку. Просто бред!
Ощущая себя героиней триллера, я взяла фланелевую куртку, надела ее и посмотрел в зеркало. Это МОЯ пижама! Или я схожу с ума?
Я вспомнила, что пижаму не надевала уже неделю. Почему?! Да ее просто не было в моей ванной!
Не знаю, сколько времени я бы простояла, как заяц, испуганный ударом молнии, но тут вновь ожил телефон.
– Как пейзаж? – поинтересовался мерзкий голос.
– Д-да… – еле-еле ответила я.
– Нравится?
– Д-да…
– Хватит заикаться. Чем ты там занимаешься?
– С-с-стою.
– Дура! Бегать надо, пока менты не опомнились и не вернулись собирать улики.
– Д-да… – словно одурманенная наркозом, согласилась я.
– Живо на кухню, хватай мешок для мусора, запихивай туда свой хабар, неси его в джип и рви когти! Вперед!
Крик подействовал на меня словно удар кнута, я заметалась по коттеджу. Мозг отказывался соображать, ноги-руки работали в автономном режиме. Ноги бойко носили меня по помещению, руки цапали все, что было моим, а вещичек оказалось много: кружка с изображением черной кошки, два детектива Бустиновой, розовая шаль, тапки из овчины, косметика и парфюмерия, халат, пижама, зубная щетка, несколько пар нижнего белья, нежно-голубой свитер…
В конце концов получился довольно объемный пакет.
Притащив его в холл, я выглянула осторожно во двор, удостоверилась, что никого нет, и, стараясь не дышать, на цыпочках пошла к джипу, прижимая к себе тяжелую ношу.