Дорофеев Олег. Рыцари потустороннего

   – Поясню. Учениками и адептами считаются те, кто под руководством учителей проходит многоступенчатый курс особых практик, позволяющих достигать приблизительно тех же результатов, но без технических ухищрений. И вы прекрасно понимаете, в плане духовности вы стоите на невысокой ступеньке.
   – Ну и что? Какая разница, как туда попадать? Важен результат.
   – Не совсем. Ученик владеет приемами, с помощью которых может действовать на разных подразделениях астрального плана. Он отправляется туда, чтобы совершить некую созидательную работу. Они могут мгновенно переходить с ментального плана на астральный, и наоборот. Мы можем попасть только на нижний уровень, при этом фактически остаемся теми, кем являемся в физическом теле, – со всеми чувствами, мыслями, памятью.
   Повисла тишина. Все, кроме Сержа, который сидел с отсутствующим видом, пытались осмыслить эту фразу. А я даже не пытался. Если дать Максу волю, он может часами говорить ни о чем.
   – Послушай, да там просто не протолкнуться. Народу – тьма-тьмущая.
   – Ага, искать замучаешься.
   Слово взяла Кристи:
   – Макс, скажи, реинкарнация существует? Ответ за все что делаешь, и все такое…
   – Это, наверное, самый непростой вопрос. Во всяком случае, адресован не по назначению. Точно не знаю, но я думаю, не для всех. Очень черные и просветленные души сюда, как правило, не возвращаются. Впрочем, не нам решать.
   – Здесь решают, там решают… Засада.
   Кристи впервые резко одернула Дэна – при мне во всяком случае:
   – Помолчи секунду, утомил уже!
   Удивительно, но парень как-то сразу сник, словно задиристый пятиклассник при встрече с десятиклассником.
   Макс устало опустился на кресло – еще бы, с такой разношерстной командой работать нелегко.
   – Еще вопросы есть?
   Кристи, как школьница, подняла руку:
   – Это больно?
   – Никакой боли. Вы просто заснете и проснетесь.
   – Я банально есть хочу.
   Вопреки моим ожиданиям, он не рассердился, когда его так бесцеремонно вернули на грешную землю. Напротив, даже повеселел:
   – Кстати, о хлебе насущном. Еду привозят из ресторана. Если есть отдельные пожелания – заказывайте. Скатерть-самобранка обеспечит все, кроме алкогольных напитков и энергетиков. Сейчас Серж проводит вас по комнатам…
   Компания потянулась к выходу. Я не шелохнулся. Кое-какие вопросы остались без ответа.
   Макс снова занял место в кресле, выудил сигарету, глубоко затянулся.
   – Теперь о насущном. Всем участникам проекта запрещено покидать территорию базы. Естественно, не бесплатно. Для начала будешь получать три штуки в месяц. Посмотри по курсу и выбери валюту сам. Если сумма не устраивает, бери подработку.
   – Устраивает, Макс. Откуда такие бешеные деньги?
   – Инвестиции.
   – Во что? В потустороннее? Ты что, убедил буржуинов в необходимости выхода в астрал?
   – Если бы убедил, то сидел бы на миллиардах. Ты не поверишь, но основная проблема не в создании абсолютно новой технологии, а в ее сокрытии. В нашем мире очень трудно что-нибудь скрыть. Приходится заниматься проектами прикрытия. Видишь ли, коммерческим ангелам нужен конкретный продукт, иначе финансовый поток сначала превратится в ручеек, а затем благополучно пересохнет.
   От меня ускользнула эта сложная мысль.
   – Не уловил, при чем тут сокрытие?
   – Основная тема опасная. Контролируемый выход в потустороннее – это тебе не шухры-мухры. Все эти работы засекречены и находятся под контролем спецслужб, военных и прочих суровых парней. Любая серьезная утечка, и мы, в лучшем случае, окажемся под колпаком какой-нибудь закрытой лаборатории.
   Я ткнул пальцем в небо:
   – Только не говори мне, что держишь в неведении серьезные структуры…
   – Не то чтобы в неведении… Скажем так, пока я пустил их по ложному следу.
   – А как же все эти маги, экстрасенсы, медиумы? Они тебя не выведут на чистую воду?
   – Это как раз не проблема. Во-первых, истинных спецов – по пальцам пересчитать, а по мелочи – так это любого натренировать можно. И самое главное, каждый из них действует в достаточно узком диапазоне. На сегодняшний день единственная опасность – подконтрольные слиперы. Эти могут нас засечь. Спасает то, что они должны настроиться на конкретного человека, да и срок их путешествий ограничен – максимум полчаса.
   – И что будет?
   Макс печально улыбнулся:
   – В недрах спецслужб накоплено немало средств, способных превратить обычного человека в послушную игрушку чужой воли. И процесс не стоит на месте.
   – Последний вопрос. Что вы получаете на выходе?
   Макс вдруг замолчал:
   – Ладно, тебе я могу ответить на этот вопрос, но остальные…
   – Я обижусь…
   – Наш компьютерный гений – не один, конечно, а с помощью своих друзей, которых мы использовали втемную, – научился преобразовывать обычные кривые в видеокартинку. Это сложная многоканальная система. С помощью ее мы получаем доступ к островкам памяти. Часть каналов задействована для расшифровки звука, другая – для получения изображения.
   – Что-то типа телевизора получается?
   – Типа того.
   – Это же какая производительность процессора должна быть?!
   – Не забивай башку. Скажу только, что для охлаждения задействованы два мощных компрессора.
   Я присвистнул:
   – Офонареть!
   – Однако есть нюанс. Пока мы не можем отсортировать воспоминания, относящиеся непосредственно к полетам, от остального «мусора». Ладно, хватит вопросов. Я и так сказал больше чем следовало.
   – Последний!
   – Ладно, валяй…
   – Почему ты не взял в команду Машу?
   – Она для этого не подходит – слишком тонкая организация нервной системы. Может привести к тяжелой психологической травме. Скоро ты сам все поймешь.
   – Мы что-нибудь будем помнить?
   – Поначалу очень немногое. Дальше – больше.

Глава 13

   Реальность выскользнула из меня не сразу – как воздух из проколотого воздушного шарика.
   Потом – краткий период полного беспамятства.
   Я очнулся каким-то новым организмом, системой, совершенно по-другому организованной, улавливающей слабейшие энергетические импульсы.
   Первое, что я услышал, – странные, неприятные звуки, лишенные ритма и музыкальной осмысленности. Они то удалялись, то приближались. Никакой мелодии не вырисовалось, но возникло гнетущее ощущение. Навалился страх огромной давящей пустоты и невообразимое одиночество. Внизу на кушетке лежал Дэн, рядом, как положено, моя скромная персона, вернее, наши физические оболочки.
   Несмотря на это, мое «я», или астральное тело, испытывало ощущение невероятной свободы, абсолютной легкости. Мир воспринимался абсолютно по-другому – как некое живое пространство, заполненное эфиром. Это напоминало свободное движение в огромном информационном поле, где каждый предмет обладал своим излучением и вибрацией.
   Однако осталось главное – ощущение самости – нечто вроде сложного сгустка ментальных, нервных и физических привычек, удерживаемых вместе управляющими идеями и ассоциациями. Очень похоже на сон, с той разницей, что моя душа могла творить его по своему усмотрению.
   Самое упоительное в этом состоянии – способность беспрепятственно перемещаться с огромной скоростью. Я не чувствовал тела, но продолжал существовать. То, что в материальном мире относилось к сложным метафизическим понятиям, здесь воспринималось легко и естественно, как простые геометрические фигуры.
   Можно писать долго, много, нудно, но не приблизиться к сути. Все слова условны, бесконечно условны. В человеческом языке нет таких аналогов, чтобы описать иную реальность. Любая попытка облечь это в словесную форму лишь отдаляет от сути. «Сказал, значит, солгал», – говорили древние, и это самое точное определение. А потому все придется описывать в простых очеловеченных формах, как рассказывают содержание хорошо запомнившегося сна.
   По инструкции мне следовало ждать Дэна, но мне не хотелось разглядывать, как его душа отделится от тела. Мои психологические «тараканы» притащились за мной и сюда, а вместе с ними и неприязнь к этому человеку, от которой я пока не мог избавиться.
   Пытаясь освоиться в новой оболочке, я полетал по зданию, переходя от одного уровня к другому. Захватывающее ощущение: при проходе сквозь этажы и стены изменялся лишь цветовой спектр. Внизу работали люди. Серж сидел рядом с компьютером, Макс беседовал с Кристи, двое мужчин в зеленых халатах колдовали над медицинской аппаратурой, не дававшей нашим телам умереть.
   Наконец появился мой напарник. Я почувствовал это по паническому страху, который излучала вся его разумно-энергетическая сущность. Все, что касалось сферы разума и высших чувств, осталось при мне, а потому, чтобы не запутаться в бесконечных описаниях неописуемого, остается лишь проецировать это на человеческий язык.
   Итак, фигурально выражаясь, я видел Дэна, слышал его голос, понимал душевное состояние… Он вибрировал на высоте полутора метров над своим телом.
   – С прибытием, астронавт. Как ощущения?
   Макс оказался в очередной раз прав. Волна неприязни, которая захлестнула его существо, заглушила даже панический ужас от созерцания своей физической оболочки. Видимо, он отправлялся сюда в первый раз.
   Он мрачно процедил:
   – Нигде от тебя не скрыться…
   – Мне прямо сейчас исчезнуть? Легко!
   – Подожди… Мне… Надо немного освоиться…
   – То-то! Слушай, что тебе папа говорит! Я, почитай, здесь уже в третий раз.
   – Да хоть тридцать третий, лишь бы тебя не видеть!
   Он хамил от страха и жуткой неуверенности, еще бы – не каждый день любуешься своим безжизненным телом. Я поспешил его подбодрить:
   – Не расстраивайся, мы разлетимся с такой же скоростью, как мысли полоумного. Естественно, когда выполним все инструкции. Итак, напоминаю: ты можешь летать где угодно, но только в пределах своего подплана. Критических точек избегать. При встрече с аналогичными агрессивными сущностями в конфликт не вступать. Нам отведено два часа. Для обмена информацией проводим ментальную синхронизацию. Хотя я не думаю, что у нас возникнет такое желание. Значит, эту процедуру необходимо провести всего один раз, для возращения домой.
   Я кивнул в сторону наших тел.
   Я не говорил, а просто думал. При этом он прекрасно понимал не только слова, но и тон, с которым я к нему обращался.
   – На этом все – аста ла виста, Дэнус!
   Он мрачно посмотрел в мою сторону. Все еще не решаясь делать резких движений.
   Плевать на него, я полетел.
 
   Не знаю почему, но первым делом меня потянуло на кладбище. Отправился на ближайшее, Смоленское, – здесь в последнее время бедняков не хоронили. Наверное, хотелось увидеть грозную Гекату – богиню мрака и ночных видений, – трехтелую и трехголовую, величественно шествующую среди могил в окружении адских псов и ведьм. Любопытство гнало меня вперед к неприкаянным душам, странствующим в бесплотных попытках решить то, что не успели доделать на земле.
   Перенесся очень быстро. Странно, но никакого столпотворения душ и тем более Гекаты ее свитой я не увидел. Наверное, днем они отдыхают либо, наоборот, где-то странствуют… В глубине кладбища бледным светлосерым сиянием светились несколько могилок – вот, в сущности, и все, что мне довелось увидеть. Зато я попал прямо на… «бал».
   День выдался хмурым. Небо сковало серым непроницаемым панцирем. При желании я мог мгновенно пробиться сквозь эту пелену облаков, не опасаясь задохнуться или погибнуть от переохлаждения.
   Перед въездом на погост выстроилась кавалькада машин. Огромные солидные сверкающие джипы, «Бентли», «Майбахи», «Ягуары», подчеркивающие значимость своих владельцев. Похороны проходили по первому разряду. В последний путь провожали Полину Пескунову – двадцатишестилетнюю бывшую модель, жену крупного бизнесмена.
   Глядя на роскошный лакированный гроб ценой в три тысячи условных единиц, я вспомнил, как хоронили Лену. Смерть уравнивает всех – и несчастную девочку, так и не успевшую ничего увидеть, и эту молодую, красивую и богатую женщину. Первая не имела ничего, кроме наркотиков, последняя имела все, что душа пожелает. Любопытно, где находится ее душа? Пока я ее не видел.
   Вдовец, худощавый мужчина около пятидесяти с непроницаемым лицом и ухоженной бородкой, не мигая, смотрел, как гроб с телом его жены медленно опускается в сероватую с глинистыми прожилками яму. Рядом переминались с ноги на ногу четверо крепких парней бандитского вида. В сторонке стояли мать и брат покойной, позади полукругом выстроились многочисленные друзья, в основном молодые люди и девушки, слегка разбавленные людьми из компании мужа.
   – Интересуешься?
   Ужас на мгновение пронзил все мое астрально-ментальное существо. Вернее, это самое близкое определение.
   Новопреставившаяся выглядела немного по-другому – гораздо бледнее, чем Дэн, ее оболочка светилась голубоватым свечением.
   – Да так… Я, в общем, здесь случайно.
   – Не верю в случайности. Особенно теперь.
   – Я думал, покойники сначала в тоннель улетают. Потом доброе светящееся существо и все такое…
   – Сплетни, не верь. Многие так думают. Сам все увидишь, когда время придет… А пока давай просто послушай. Тяжело мне одной. И страшно, холодно…
   Странно, те же слова говорила душа Лены.
   – Да уж, хорошего мало… Зато вон сколько хороших людей тебя провожают – муж безутешный, мать, подружки. У меня, кроме матери и сестры под Владиком, вообще никого нет. Скоро в раю окажешься, если много не нагрешила.
   – Не скоро… – прошелестела она. Вся ее сущность выражала собой скорбное отчаяние. Слабо светящаяся фигура слегка вибрировала. Душа очень страдала, и это как-то не вязалось с пышностью похорон.
   – Что с тобой произошло?
   – Он меня убил.
   – Кто?
   – Муж…
   – Тот, с бородкой?!
   Строго говоря, мы не разговаривали, а просто обменивались блоками информации, будь то одно-единственное слово или целое повествование. Обмен ментальной информацией был похож на передачу компьютерных файлов: сначала небольшое ожидание, затем возникало знание. И эта умершая девушка передала его мне именно таким образом.
   В чисто человеческой форме дискурсивного видения, где каждое последующее событие становилось результатом предыдущего, получалась очень даже неприглядная картина. Передо мной предстала вся история ее жизни: от рождения и до этой жуткой смерти, к которой она оказалась совсем не готова.
   Поначалу все как в мыльной опере – садись и пиши сценарий для сериала. Мордовия, Саранск, маленькая девочка по имени Полина из скромной семьи, отец ушел, брат заболел полиомиелитом. Мать разрывается между двумя работами и больным сыном. Дочь, а ее все обожают и берегут от бытовых неурядиц, мечтает о том, как станет богатой, как они переселятся в свой собственный дом. Она хорошо учится, ходит в кружок хореографии, делает успехи в английском и французском.
   К пятнадцати годам девочка превращается в очаровательное создание – природная красавица и точно знает, чего хочет. Саранск – не ее уровень. Девушка прекрасно знает, что самый крепкий брак – по расчету и бережет себя для удачной партии. В шестнадцать снимается для молодежных журналов, параллельно подрабатывает в модельных агентствах.
   В Москву уехать не получилось – слишком дорогое жилье. В Питере закрепиться шансов было больше – одинокая родственница с удовольствием сдала комнату красивой провинциалке.
   Никаких гулянок, спартанская дисциплина, строгая диета. После известных затрат на обучение и нескольких кастингов Полю приняли в одно из самых крупных модельных агентств. Правда, иллюзии об интересной работе и огромных гонорарах быстро рассеялись. На восемьдесят, максимум сто долларов за показ не очень-то пошикуешь. А модель должна держать марку. Какое-то время Полина подрабатывала на показах в ночных клубах, на различных презентациях и модных тусовках.
   Рабочий день длился почти целые сутки. Репетиции с утра до вечера, потом очередной кастинг, потом примерки и подгонки одежды по фигуре, потом демонстрация. Порой Полина валилась с ног. Но два правила она усвоила четко. В условиях жесткой конкуренции карьера делается в постели, и в этом смысле топ-модель мало чем отличается от дорогой проститутки. И второе: сказки о баснословных контрактах – всего лишь крючок для дурех. Манекенщицы – бесправная рабочая сила. Большую часть денег выкачивают агентства. Надо искать богатого «папика» и выжимать из него все что можно, пока есть молодость и красота…
   И он появился. Виктор Баринов, серьезный бизнесмен с полукриминальным прошлым. Гостиницы, рестораны, сеть бутиков. Модельный бизнес не мог остаться в стороне от его внимания. Перебирая порт-фолио для демонстрации новой коллекции, Баринов наткнулся на Полину. Она напомнила ему первую школьную любовь.
   Казалось, Полине повезло. Баринов не стал ограничиваться банальным романом, не превратил ее в молоденькую содержанку – дорогую постельную игрушку, как делали многие его приятели. Через месяц знакомства он сделал предложение, услышав единственно возможный ответ.
   Виктор не подозревал, что амбиции красивой модельки распространяются гораздо дальше примитивной жизни гламурной бездельницы, повернутой на шопинге, светских тусовках и культе собственного тела. Получив статус жены солидного бизнесмена, Полина принялась с невероятным упорством грызть гранит науки. Поначалу муж не обращал на это внимания, считая, что наличие высшего образования поможет ей гордо держать красивую головку в солидном обществе. Но когда жена блестяще закончила факультет «Бизнес и финансы» и попросила отпустить на обучение в Англию, он понял, что это серьезно.
   Самому Баринову знаний не хватало. В своей работе он полностью полагался на директоров и управляющих, создав многоступенчатую систему информаторов. Однако он прекрасно понимал, что даже самый верный стукач не убережет от воровства, если хозяин не вникает в суть дела. После возвращения супруги он устроил ей небольшой экзамен, попросив провести аудиторскую проверку всех его владений.
   Полина справилась за месяц. При этом действовала настолько профессионально, что хозяину пришлось уволить четырех управляющих и еще двенадцать человек из низшего звена. Полина нажила себе первых серьезных врагов, зато Виктор понял, что в лице своей супруги приобрел ценного работника, и она делала все, чтобы доказать ему свою незаменимость.
   Очень скоро бывшая модель замкнула на себе аудит, маркетинговые исследования, налоговое планирование, учет инвестиционных рисков. Плюс всю рекламу, пиар, деловые презентации и прочие премудрости. Муж положил ей хорошую зарплату, не скупился на дорогие подарки, но Полина хотела большего. Она маниакально шла к своей цели, как пикирующий бомбардировщик, за штурвалом которого сидел бесстрашный камикадзе.
   Бизнесвумен не забывала о своей семье. Она вывезла мать и больного брата в Германию, где его лечили в хорошей клинике. Другому брату сделала рабочую визу в Испанию. Через три месяца он женился на уроженке Альмерии и осел на юге страны. О себе Полина также не забыла, прикупив через подставных лиц недвижимость в Европе.
   Между тем бизнес Баринова процветал. Когда их общему сыну Сереже исполнилось пять лет, папа включил маму в состав совета директоров, передав в ее пользование солидный пакет акций гостиничного бизнеса. Казалось, эта талантливая и упорная красотка добилась в жизни всего, но она совершила роковую ошибку, которая в итоге и привела ее на Смоленское кладбище.
   Полина завела роман с охранником. В этой среде – обычное дело. При таком сумасшедшем ритме жизни времени на секс всегда не хватает, да и Виктор в свои сорок восемь на этом поприще явно не блистал. А тут всегда рядом широкоплечий голубоглазый красавец с пластикой ягуара. Одного Полина не учла: слишком много вокруг невидимых глаз и ушей, слишком много врагов терпеливо дожидалось ее ошибки.
   Жену бизнесмена разрабатывали по всем правилам оперативно-тактической работы, с прослушками, наружным и скрытым видеонаблюдением. Правда, работа несколько осложнялась: Полина практически не имела подруг, полагая, что в ее положении это слишком большая роскошь. Дела мужа она вела почти безупречно, оставался лишь злосчастный охранник, а этого явно маловато. Красавца завербовали и поставили конкретную задачу: раскручивать объект на негативные отзывы о супруге. На это делалась главная ставка. Баринов обладал болезненным самолюбием, он еще мог стерпеть измену, но обсуждение его достоинств с каким-то сявкой…
   Сбор компромата затягивался, но враги обладали завидным терпением. Наконец досье, в котором реальные факты искусно сочетались с дезинформацией, легло на стол шефу. Учли все: и то, что Полина в этот момент находилась в Бельгии (отсутствующий всегда неправ), и плохое настроение Баринова. Реакция оказалась предсказуемой. Взбешенный бизнесмен срочно вызвал супругу на разбор и швырнул ей в лицо пачку фотографий.
   Полина умела держать удар, но в тот момент она поняла, что может лишиться не только своего положения, но и сына. С ледяным спокойствием она выслушивала оскорбления, продумывая пути к отступлению. К слову, она вела себя абсолютно верно. Муж находился в таком состоянии, что любая попытка оправдаться закончилась бы ее избиением. Виктор выпустил пар и велел ей убираться с глаз долой. Он сказал, что примет решение в ближайшие дни, а пока выводит ее из состава совета директоров.
   К счастью, Баринов отправился заливать свое горе в собственный ресторан, забыв установить за женой наблюдение. Согласие на вывоз сына за границу еще действовало. Той же ночью Полина с Сережей вылетели в Германию, оттуда, на машине, в Испанию, в небольшую виллу в тридцати километрах от Марбельи, о которой никто не знал.
   Жесточайшее похмелье Баринова усугубило известие о бегстве жены и сына. К вечеру он получил еще один удар: оказывается, львиная доля акций, принадлежавших Полине, перепродана конкурентам, так что два ресторана ему уже практически не принадлежали.
   Полина понимала, что люди мужа рано или поздно ее найдут. Она решила выехать с сыном в Канаду, оттуда в США, где рассчитывала затеряться в бескрайних просторах. Но судьба распорядилась иначе. Баринов не скупился на средства – лишь бы найти сына. Полину он мог бы отпустить, но – без Сережи. По стране рыскало несколько частных детективов, подключили российскую братву, местную полицию. Беглянку выследили за несколько дней до отъезда в Канаду.
   В тот день Полина в сопровождении двух охранников отправилась делать покупки. Через сорок три минуты она вышла из магазина, подошла к автомобилю и вдруг стала медленно оседать на землю. Один из телохранителей бросился к Полине, понимая, что ей уже ничем не поможешь, другой выхватил оружие, действуя чисто машинально. Пуля снайпера разорвала предсердия в клочья…
   Финал этой жуткой истории происходил здесь, на Смоленском кладбище, где заказчик убийства устроил шикарные похороны своей жертве.
   Баринов задвинул душещипательную, прощальную речь, в которой поклялся найти и покарать убийцу жены. Кто-нибудь, дайте ему волыну! Пусть засунет ее в рот и нажмет на курок.
   Я вновь услышал ее скорбные вибрации:
   – Сережа… Они его не привели. Не пустили проститься с мамочкой…
   Она сумела передать мне такую запредельную тоску, о какой люди даже не догадываются. Я представил себе годы, а может и столетия, которые ей придется скитаться в таком состоянии, и ужаснулся. Сколько таких скорбных историй, сколько несчастных душ, ищущих покоя или хотя бы собеседника.
   Меня спас сигнал, который послал мне Дэн. В тот момент я его почти любил.
   Сущность моего напарника выглядела гораздо бодрее.
   – Ну что, чудик астральный, как полеталось?
   – Почти освоился.
   – Вот и славненько. Вначале ты выглядел как облачко сигаретного дыма. А теперь совсем другое дело! Крепенький такой астрал истинного андрогина.
   – Жаль, что в таком состоянии послать тебя некуда…
   – Знаешь, мы читаем мысли друг друга. Ладно, пора домой. Или ты остаешься?
   Он не ответил.
   Сдается мне, что эту мрачную пьесу поставили специально для моего астрального бенефиса. Еще пара-тройка таких видеороликов – сам сдамся в психушку. После этой истории я зарекся: никаких больше кладбищ, старинных замков с убиенными обитателями, всяких там массовых захоронений… У каждого своя история, и все хотят ею поделиться.
 
   Возвращение в физическую оболочку оказалось болезненным, только болела душа, а не тело. Это как снова превратиться в жалкого узника, который сбежал из убогой темницы, вдохнул полной грудью воздух свободы, а теперь вынужден снова возвращаться в тесную затхлую камеру. Исчезли ощущение огромного могущества, возможность перемещаться с огромной скоростью, проскальзывая любые преграды, как пучок света через оконное стекло.
   Понадобилось какое-то время, чтобы мое «я» вновь освоилось в своем прежнем состоянии. С трудом я разлепил веки. Поначалу все предметы показались мне чужими, как декорации в сюрреалистическом спектакле. К счастью, это длилось недолго.
   – Ты что-нибудь помнишь?
   – Так и думал, первое, что я услышу на этом свете, будет твой голос.
   – И все же, это важно.
   – Так, беспорядочные осколки образов. Обрывки воспоминаний.
   – Постарайся восстановить в памяти полную картину.
   – Зачем? Ведь все, что имеет смысл там, здесь не имеет никакого значения.