Страница:
— Тебе что-нибудь нужно?
— Да, мне нужна возможность объяснить тебе…
— По-моему, ты вчера мне уже все сказала, — перебил ее Джек, переступив с ноги на ногу.
— Но я не успела объяснить все до конца.
— Ты не собираешься раскрывать мне все тайны мироздания и закон тяготения в частности?
— Нет, — Миранда слегка улыбнулась. Ей показалось, что уголки губ Джека тоже приподнялись в несмелой улыбке. — Я хотела рассказать тебе то, что я думаю о браке.
Это привлекло его внимание. Он повернулся к ней.
— О каком браке?
— О нашем и о браке моих родителей, — Миранда посмотрела на него. — Не знаю, что говорил тебе мой отец обо мне и о моей матери, может быть и ничего.
— Он часто говорил о вас. Откровенно говоря, он совсем замучил меня своими рассказами о дочери, которая живет в Англии.
Миранда улыбнулась от удовольствия.
— Говорил ли он, почему мы не приехали вместе с ним в Новый Свет?
Джек пожал плечами.
— Да, потому что он считал это слишком опасным. Сначала он приехал на Барбадос, затем уже попал в Каролину.
— Он намеревался вернуться за нами, когда наступит подходящий момент, — Миранда отошла к перилам и затем обернулась. — Но это время так никогда и не наступило. Я была очень маленькой, но прекрасно помню отчаяние мамы. Она была больна от того, что они разлучены. Она умерла, как ты знаешь. Я не сомневаюсь, что она не смогла победить лихорадку потому, что жила вдали от своего мужа. Это правда. Отец хотел, чтобы мы были в безопасности, а вместо этого мама погибла.
Джек взглянул Миранде в глаза.
— Ведь это же не одно и то же. Наш брак и брак твоих родителей.
— Может быть, — вздохнула Миранда.
— Кровь Христова! Никто из нас не хотел свадьбы, — мягко сказал Джек. — Находиться на пиратском корабле гораздо опаснее, чем добираться до Нового Света.
— Согласна. Я больше не буду повторять, что берусь помочь тебе найти де Сеговию.
— Хорошо.
— Я хотела, чтобы ты понял, почему я попросила, чтобы меня спрятали, и чтобы ты простил меня за те неприятности, которые я тебе причинила.
Прежде чем Джек успел что-либо ответить, Миранда побежала к трапу в каюте. Она слишком много ему сказала и была этим крайне смущена. Как только она закрывала глаза, она представляла себе, как он повторяет, что никто не стремился к этой свадьбе. Она знала, что это было правдой. Но все равно ей больно было это слышать.
Когда Нэт принес ей еду — это была картошка с мясом, она съела очень мало. Кто-то, наверное Фин, принес ее книги, микроскоп и несколько платьев. Миранда попыталась читать, но не смогла. Мысли ее бродили где-то далеко.
Почему она оказалась здесь? Почему она не продумала все это заранее? Надо было признаться себе, что капитану она не нужна.
Когда стемнело, Миранда поняла, что она так устала от собственных мыслей, что ей необходимо забыться. Она разделась и почти упала на кровать. Но сон не шел к ней. Она лежала и прислушивалась к плеску волн и потрескиванию деревянной обшивки, поэтому не сразу различила звук приближающихся шагов. Только когда они замерли перед ее дверью, она поняла, что кто-то стоит у порога.
Миранда приподнялась на локте и смотрела на дверь не отрываясь. Наконец она распахнулась. Лунный свет проникал в каюту и освещал ее. На пороге неподвижно стоял Джек, его золотые волосы сияли в лучах ночного светила. В полумраке Миранда не видела выражения его лица, но она знала, что он смотрит на нее. Она замерла и кровь бросилась в голову, когда он медленно и осторожно закрыл за собой дверь.
— Я не мог не прийти, — сказал он, пересекая комнату.
Глава 17
— Да, мне нужна возможность объяснить тебе…
— По-моему, ты вчера мне уже все сказала, — перебил ее Джек, переступив с ноги на ногу.
— Но я не успела объяснить все до конца.
— Ты не собираешься раскрывать мне все тайны мироздания и закон тяготения в частности?
— Нет, — Миранда слегка улыбнулась. Ей показалось, что уголки губ Джека тоже приподнялись в несмелой улыбке. — Я хотела рассказать тебе то, что я думаю о браке.
Это привлекло его внимание. Он повернулся к ней.
— О каком браке?
— О нашем и о браке моих родителей, — Миранда посмотрела на него. — Не знаю, что говорил тебе мой отец обо мне и о моей матери, может быть и ничего.
— Он часто говорил о вас. Откровенно говоря, он совсем замучил меня своими рассказами о дочери, которая живет в Англии.
Миранда улыбнулась от удовольствия.
— Говорил ли он, почему мы не приехали вместе с ним в Новый Свет?
Джек пожал плечами.
— Да, потому что он считал это слишком опасным. Сначала он приехал на Барбадос, затем уже попал в Каролину.
— Он намеревался вернуться за нами, когда наступит подходящий момент, — Миранда отошла к перилам и затем обернулась. — Но это время так никогда и не наступило. Я была очень маленькой, но прекрасно помню отчаяние мамы. Она была больна от того, что они разлучены. Она умерла, как ты знаешь. Я не сомневаюсь, что она не смогла победить лихорадку потому, что жила вдали от своего мужа. Это правда. Отец хотел, чтобы мы были в безопасности, а вместо этого мама погибла.
Джек взглянул Миранде в глаза.
— Ведь это же не одно и то же. Наш брак и брак твоих родителей.
— Может быть, — вздохнула Миранда.
— Кровь Христова! Никто из нас не хотел свадьбы, — мягко сказал Джек. — Находиться на пиратском корабле гораздо опаснее, чем добираться до Нового Света.
— Согласна. Я больше не буду повторять, что берусь помочь тебе найти де Сеговию.
— Хорошо.
— Я хотела, чтобы ты понял, почему я попросила, чтобы меня спрятали, и чтобы ты простил меня за те неприятности, которые я тебе причинила.
Прежде чем Джек успел что-либо ответить, Миранда побежала к трапу в каюте. Она слишком много ему сказала и была этим крайне смущена. Как только она закрывала глаза, она представляла себе, как он повторяет, что никто не стремился к этой свадьбе. Она знала, что это было правдой. Но все равно ей больно было это слышать.
Когда Нэт принес ей еду — это была картошка с мясом, она съела очень мало. Кто-то, наверное Фин, принес ее книги, микроскоп и несколько платьев. Миранда попыталась читать, но не смогла. Мысли ее бродили где-то далеко.
Почему она оказалась здесь? Почему она не продумала все это заранее? Надо было признаться себе, что капитану она не нужна.
Когда стемнело, Миранда поняла, что она так устала от собственных мыслей, что ей необходимо забыться. Она разделась и почти упала на кровать. Но сон не шел к ней. Она лежала и прислушивалась к плеску волн и потрескиванию деревянной обшивки, поэтому не сразу различила звук приближающихся шагов. Только когда они замерли перед ее дверью, она поняла, что кто-то стоит у порога.
Миранда приподнялась на локте и смотрела на дверь не отрываясь. Наконец она распахнулась. Лунный свет проникал в каюту и освещал ее. На пороге неподвижно стоял Джек, его золотые волосы сияли в лучах ночного светила. В полумраке Миранда не видела выражения его лица, но она знала, что он смотрит на нее. Она замерла и кровь бросилась в голову, когда он медленно и осторожно закрыл за собой дверь.
— Я не мог не прийти, — сказал он, пересекая комнату.
Глава 17
Рядом с постелью Джек остановился и, казалось, заколебался. Он не был уверен в том, как она его примет. Миранда искренне удивилась: неужели он сомневается, что она хочет его? Ее пресловутая осмотрительность! Девушка подумала, что когда дело касается пирата, то логики и рассудительности нет и в помине, и ее обуревают необъяснимо сильные чувства и страсти. Миранда подняла руку ему навстречу. Он взял ее пальцы в свои и присел на край кровати.
— Мне не следовало приходить, — прошептал он, поднося ее руку к губам. Затем словно облако пролетело по его нахмуренному лицу, и он чуть слышно добавил: — Черт меня возьми совсем, зачем ты здесь?
— Но как же я могла остаться дома, ведь мне так хочется помочь тебе, — слова Миранды потонули в медленном поцелуе, который был только прелюдией и обещал ей ни с чем не сравнимое блаженство. Вскоре она почувствовала на своих губах его улыбку.
— Только никаких вопросов. Пожалуйста, сегодня не надо вопросов.
Не дав ей возможности что-либо сказать, если бы даже она и придумала что-нибудь в ответ, Джек подтолкнул ее слегка своим телом, а Миранда, схватившись руками за пряди его длинных волос, притянула его к себе.
Целовать ее было наслаждением. Напрасно он пытался обманывать себя двадцать минут назад, шагая по палубе взад и вперед и воображая, что ее запах и нежность лишь плод его воображения. Там наверху, на палубе, он проклинал свою слабость и то, что он вообще раздумывает о том, спускаться ли ему к жене. Здесь, в спальне, Джек мог признаться себе в том, что их тянуло друг к другу с неизмеримой силой, и его воспоминания бледнели перед настоящим огнем, который охватывал их обоих.
Когда-нибудь на досуге он, по примеру Миранды, поразмышляет о страсти, которая пожирает их как лесной пожар, но только не теперь.
Сейчас он не может отвлечься ни на минуту. Ее тело как бы воспламеняло его собственное, желания переполняли его. Она властно влекла к себе особой мягкостью и теплотой, раскрывалась ему навстречу, и волосы ее, и сама она пахли настолько тонко и приятно, что Джек стал целовать изящный изгиб шеи, нежную кожу плеча.
— Встань на секунду.
Джек встал и потянул Миранду за собой, потом стянул с нее через голову сорочку и залюбовался ее прекрасным телом, кончиком пальца водя вокруг крепкой округлости грудей. Затем нагнулся и поймал ртом торчащий сосок и подразнил его языком, наслаждаясь ее сладострастным стоном.
― О, Джек!
Рука Миранды скользнула по его волосам, щеке, шее и стала теребить ворот рубашки. Повинуясь ее невысказанной просьбе, Джек сдернул с себя рубашку и на какой-то миг неохотно отодвинулся и выпустил ее из своих объятий. Он сел на край постели и скинул сапоги. Один за другим, хотя и не так быстро как бы ему хотелось, они упали-таки на пол. Джек нетерпеливо обернулся к Миранде, которая все это время касалась его бедра ногой. Рывком он приблизил ее к себе и уткнулся лицом в низ ее упругого живота. Затем слегка покусывая, дошел до упругих кудрявых завитков. Миранда едва дышала от новых впечатлений, нахлынувших на нее. Джек, казалось, молил ее, и она вняла просьбе, раскрыв ноги. И они оба утонули в глубоком и новом для них поцелуе, заставившем его окунуться в океан страсти и потерять в нем себя. Не в силах сдержаться, Миранда закричала и вцепилась Джеку в плечи, принуждая прижиматься все ближе и ближе. Наконец он опустил ее на кровать, оба тяжело и прерывисто дышали, Джеку так было нужно освободиться от сковывавшего его напряжения, что он вошел в нее сразу, одним мощным движением. Миранда вдруг как будто закаменела, Джек, испугавшись, что сделал ей больно, слишком быстро овладев ею, окликнул ее шепотом.
Ресницы ее вздрогнули, она успокоительно улыбнулась, уловив дрожь в его голосе, и он улыбнулся ей в ответ.
Она так крепко обнимала его ногами, встречала с такой радостью, что он двигался все быстрее и быстрее. И вот Джек почувствовал, как неугомонный ритм передался Миранде, ее тело вздрогнуло, она вскрикнула, и пришло облегчение, волны восхитительного наслаждения, упоения жизнью подхватили их обоих, казалось, это будет длиться вечно. Удовольствие было столь совершенным, что слов для его описания и не существовало.
Джек упал рядом с ней на постель, счастливый и опустошенный, ему едва хватило сил привлечь Миранду к себе и укрыть их обоих простыней. Едва дыша, она уткнулась ему в бок. Он закрыл глаза, но тут же снова открыл их и сказал:
— Это все равно ничего не меняет. Миранда, ты не должна была бы быть здесь.
—М-м.
Джек попытался заглянуть ей в лицо, но увидел только спутанную гриву темных волос.
— Ты поняла меня, Миранда? Я, возможно, не смогу доставить тебя обратно в Чарлз-Таун прямо сейчас, но я…
Тут Джек запнулся, потому что рука Миранды внезапно упала ему на живот.
— Ты не спишь?
В ответ она слабо шевельнулась, то ли вздохнула, то ли шепнула что-то.
— Хорошо. Я хочу, чтобы ты поняла, что ты не сойдешь на берег в Сан-Августине.
Вот так. Он произнес это и был собой очень доволен. Доволен, пока Миранда вдруг не откатилась от него, натянув на себя простыню и не спросила совершенно спокойно:
— Почему же нет?
Джек мягко позвал ее и взял за руку, но она и не думала уступать.
— Почему ты не хочешь дать мне сойти на берег? Джек устало закрыл глаза. Надо было просто уснуть, не говоря ни слова и не заводя дурацких разговоров. Лучше было объявить ей об этом, добравшись до Сан-Августина. Он тоже сел и не просто взял ее за руку, а стал поглаживать грудь.
— Давай не будем говорить об этом сегодня.
— Но, Джек, ведь я и вправду могу помочь, ты только… — тут ей пришлось все-таки замолчать, потому что ее муж тем временем перешел к ее уже напряженным соскам. — Джек?
—М-м?
Вскоре Миранде уже было не до Сан-Августина.
Джек проснулся, когда били восемь склянок полуночной вахты. В каюте царила кромешная тьма, и не было ни малейшего признака рассвета, а луна скрылась в облаках. Он оделся, найдя свою одежду на полу на ощупь. Можно было зажечь фонарь, но Джеку не хотелось будить Миранду, и он потихоньку выбрался из люка на палубу и встал у перил, с жадностью вдыхая морской воздух. Свежий бриз дул ему в лицо, и губы его сами собой расплылись в улыбке. Несмотря на то, что случилось, ему было очень хорошо. «И это неудивительно», — бормотал он про себя. Пират он или нет? Он всегда был чувствителен к удовольствиям плоти, никогда не притворялся пуританином. Да с его женой никто бы не смог не поддаться искушению. Недаром он переживал сейчас такой подъем. Джек вздохнул полной грудью и поздравил себя с тем, что нашел объяснение своему влечению к Миранде. Это зов плоти, только и всего. А раз так, то надо воспользоваться тем обстоятельством, что она здесь, и не обращать внимания на ее странности. Разумеется, кое-что ужасно его раздражает. Ничего хорошего в ее учености нет, или взять хотя бы то, что она не в состоянии выполнить ни один его приказ.
Вспоминая бесчисленные «прегрешения» Миранды, Джек чуть было не вышел из себя, но вовремя остановился. Она же уже на судне. С этим ничего нельзя поделать, лучше принять все как есть. Кроме того, он решил, пожалуй, воспользоваться ее помощью. Боже упаси, конечно, брать ее с собой в Сан-Августин, но взять у нее несколько уроков испанского. Он же слышал, что она говорит на этом проклятом языке как на родном. Если бы только он потрудился выучить испанский, пока был пленником де Сеговии! Насколько ему сейчас было бы легче, никакие уроки не были бы нужны. Но он так презирал все кастильское, что душа его была как будто запечатана. Только теперь он понял, как важно уметь разговаривать с врагом.
— Капитан, ты не затаил зла на нас?
Джек повернулся и увидел Фина. На небе появилась узкая бледная полоска, начинался рассвет, и его несмелые лучи освещали озабоченное лицо старого пирата.
— Я знаю, все прошло из рук вон плохо, но мы не хотим никого другого, кроме тебя.
Джек внимательно посмотрел на него, потом пожал плечами.
— Я ценю это, Фин, и не сержусь.
Капитан отвернулся и стал любоваться рассветом.
Он действительно сердился на них сначала, но этой ночью он много думал, и, в частности, о своих людях. Все они были охотниками за удачей, и он должен быть им благодарен за то, что они просили его принять помощь в поисках де Сеговии, а не отказывались от рейда в Сан-Августин.
— Ты же знаешь, что все мы, как и ты, хотим выпустить кровь этому подлому убийце.
Джек в этом сомневался, но ему ничего не оставалось, как ухмыльнуться и похлопать по спине своего помощника.
— Я знал, что ты не злопамятен, капитан, и я так рад этому, — Фин раздвинул в улыбке свой беззубый рот. — Ты увидишь, у нас все будет хорошо, мы доберемся до Индийского океана. Ты хоть слышал, сколько взяли наши на «Эмити» в последнем рейсе?
Фина уже было не остановить. Он оседлал своего любимого конька и стал пространно подсчитывать, какова может быть добыча, каковы потери, что делать с богатством Великих Моголов и тд. и т.п. Джек вежливо кивал, время от времени задавал вопрос, но, честно говоря, ему было совершенно наплевать. Впрочем, его равнодушие изумляло его самого. Жизнь флибустьера устраивала его с тех пор, как он убежал из плена; но она была наполнена жаждой отмщения. Теперь, когда он надеялся, что час возмездия пробил, Джека не волновали богатства, ожидающие его в далеких морях. Что толку переживать об этом сейчас? Хотя он знает, где де Сеговия, ему предстоит немало трудов, чтобы найти сестру и отомстить за смерть родителей, так что самое время заняться испанским, а не делить с Фином шкуру неубитого медведя. Джек поболтал еще немного со своим другом и спустился в каюту, где засел за свои карты и работал над ними, пока не решил, что уже можно разбудить жену.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — ошарашенно спросил Джек.
Он не верил своим ушам. Он попросил жену об услуге, а она… она огорошила его своими словами. Боже всемогущий, он не какой-нибудь фарисей, но такое!.. Джек нервно пригладил волосы и отошел к окну. Миранда вздохнула и тоже встала, со скрипом отодвинув стул, на котором сидела. Она не ожидала, что он будет так взволнован, и, более того, не придавала никакого значения своей просьбе. А ведь и правда, не все же пираты такие просвещенные!
Она закрыла книгу, которую изучала.
— Напрасно ты так волнуешься, мне пришло в голову, что, пока я занимаюсь с тобой испанским, ты тоже можешь сделать что-нибудь для меня.
Джек перестал ходить.
— Вовсе я не разволновался. Ты меня захватила врасплох, я удивлен, вот и все, — заявил Джек с уверенным видом, хотя не испытывал ничего подобного.
Миранда улыбнулась.
— Значит, ты не возражаешь? Я пыталась рисовать тебя, и у меня неплохо получились грудь и руки, но ниже пояса ничего не вышло, ведь я не представляю, как за это взяться.
— Миранда, — простонал Джек гроза морей, — что значит, ты не представляешь? Я имею в виду, что… мы же занимались любовью днем. Наверняка, ты видела… — Джек запинался как желторотый юнец и от этого смущался еще сильнее.
— Я хочу сделать наброски твоей мускулатуры.
— Моей… чего?
— Мускулов. Ты — прекрасная модель.
— Ты хочешь зарисовать мои мускулы?
— Ну да, — Миранда достала свои этюды и пока зала их Джеку.
—Это ― я?
Какая она все-таки странная! Неужели эти линии, пересекающиеся в таком замысловатом беспорядке, кажутся ей мускулатурой?
— Да. Во всяком случае, мне кое-что удалось, — Миранда прикусила верхнюю губу и добавила с сомнением. — Однако если тебе это так неприятно…
— Ничего. Я согласен при условии, что мы будем заниматься испанским.
— Обязательно, — Миранда уселась за стол и приготовила бумагу и кусок угля. — Думаю, мы начнем с простых вопросов. — Девушка подняла глаза и велела ему раздеваться.
— Каких вопросов? Ты что, имеешь в виду, все снимать?
— В противном случае ты не разденешься, не так ли? — задала Миранда один из своих логичных вопросов.
— Именно, ты действительно хочешь, чтобы я позировал тебе обнаженным? — Джек стащил через голову рубашку.
Миранда ждала. Он снял сапоги, у нее почему-то пересохло во рту. Ей пришлось напомнить себе, что она делает это ради науки. Джек потянулся к поясу своих холщовых штанов, Миранда заерзала на стуле и попыталась вспомнить какую-нибудь простейшую испанскую фразу, но не смогла вспомнить ни слова. Тогда она схватила свой уголь и попыталась провести какую-нибудь линию, но ладонь почему-то была такой влажной, что уголь выпал на стол. Миранда услышала, как зашелестела ткань, и подняла глаза. Она замерла. Он стоял перед ней как статуя золотого бога.
— Ну хорошо, давай рисуй, — приказал Джек. Ничего более глупого он в жизни своей не делал.
Если об этом кто-нибудь узнает, он станет «притчей во языцех» до конца дней своих.
— Рисовать?.. Ах да! — Миранда опять взялась за уголь. Собрав всю свою волю она нагнулась к своему листу и стала внушать себе, что она может это сделать и сделает, чего бы это ей ни стоило. Но каждый раз, когда девушка поднимала глаза, чтобы посмотреть на свою натуру, силы изменяли ей, и какой-то подозрительный туман застилал ей взор. Пока наконец она не закрыла глаза.
— Что-нибудь не так? — Джек с трудом сдерживал желание закрыться руками. Он очень старался стоять ровно, чтобы она могла рисовать, и не думать о том, что он совершенно раздет, но у него плохо получалось.
Он наблюдал, как она работает, смотрел на склоненную головку и упавшую прядь черных как смоль волос, и жалел только о том, что она полностью одета.
Миранда вдруг резко поднялась из-за стола и стала сбивчиво объяснять:
— Все дело в свете. Мне ничего не видно. Вернее, мне видно, но света мало для того, чтобы рисовать.
Она снова посмотрела на Джека, и вдруг глаза ее широко раскрылись, она воочию увидела его возбуждение и быстро отвела взгляд. Миранда обошла стол и, встав спиной к Джеку, начала разбирать свои бумаги.
— О-о, ты можешь одеться.
Она так же стеснялась, как и он. Джек удовлетворенно хмыкнул потому, что его собственное смущение прошло. Молча он подошел сзади и прижался к ней. Миранда очутилась между ним и столом. Он обнял ее и стал водить носом около ее уха, приговаривая:
— Что-то я не понял, почему ты не учила меня испанскому? Например, как вот это называется?
Джек сжал в руках ее груди и начал большими пальцами делать круги вокруг ее напрягшихся сосков. Миранда застонала и откинулась на него.
— Вряд ли тебе это понадобится.
—Кто знает…
Миранда склонила голову немного набок, Джек целовал ее шею, слегка покусывая, а рука его скользнула вниз и раздвинула ее ноги.
— А как насчет этого?
— Джек… — Миранда почти не дышала. — Сейчас же разгар дня.
— Я знаю, — Джек поднял ее юбки и сильно прижался к ней сзади. Какая гладкая и упругая, какая божественная кожа!
— О Джек, — выдохнула Миранда, вся изогнувшись в сладострастной истоме. Его пальцы медленно гладили внутреннюю поверхность бедер перебирая завитки волос, потом перебрались глубже. Силы совсем покинули Миранду, колени задрожали и она упала бы, но сильные руки поддержали ее.
— Нагнись вперед.
— Что? — Вопрос прозвучал как стон. Она уже давно потеряла всякую способность мыслить логически.
—Вот так, — одним движением Джек смахнул карты и рисунки, они полетели на пол. Затем он подтолкнул дрожащую Миранду к столу (она не решалась спросить, что он делает), и она, положив щеку на согнутую руку, почти легла на дубовые доски стола. Джек, стоя за ее спиной, любовался на нее и с трудом сдерживался, чтобы не овладеть ею быстро и со всей силой, он хотел сделать все медленно и осторожно, но для исполнения своего желания ему потребовалась вся его решимость: Миранда была такой чувственной и желанной, что сдерживаться было мучительно, и наступил момент, когда это стало невыносимо. Их движения стали все ускоряться, и скоро они забыли обо всем на свете.
Когда Миранда пришла в себя и открыла глаза, они лежали друг у друга в объятиях, лицом к лицу. Только сейчас она заметила, как неудобно лежать на столе, однако она тут же забыла об этом, когда золотые ресницы задрожали и на лице появилась улыбка. Подмигнув ей, Джек вдруг прошептал:
— Кровь Христова, не знаю, что на меня нашло.
Он легко поднялся, игриво шлепнул ее и сел на край стола. Миранда расправила складки своей юбки, сердце ее все еще сильно билось в груди, она пыталась выровнять дыхание.
— Что это было? Что мы делали?
Джек рассмеялся, Миранда откинула со лба растрепавшиеся волосы, не переставая пристально смотреть на него.
— Мы занимались любовью, — Джек наклонился и нежно поцеловал ее.
— Но это было… по-другому.
— Миранда, тебе еще столько предстоит узнать, ты же любишь учиться, — поддразнил ее Джек, надевая рубашку. — И я тебе покажу все, что знаю сам, но сначала мне надо поучиться у тебя испанскому.
— Повтори еще раз. Слово должно скатиться с кончика твоего языка, — Миранда вздохнула и показала ему снова.
У Джека решительно ничего не получалось, он и сам это понимал.
— Кровь Христова! Почему они не могут говорить на каком-нибудь человеческом языке! Английском или кельтском. Мне они хорошо давались.
— Или на индейском, — напомнила ему Миранда, — я слышала, как ты говорил в лесу с Нафкиби, и не могла догадаться, о чем вы.
— Нафкиби из племени керо. Я выучил его язык, когда был мальчишкой еще до набега испанцев, — он нахмурился. — Не знаю почему, но этот проклятый испанский не лезет мне в голову.
Миранда устроилась на сиденье около окна в капитанской каюте. Они работали уже больше часа после того, как занимались любовью.
— Если бы ты только позволил мне сопровождать тебя…
— Ми-ран-да! — почти угрожающе протянул Джек.
Она всплеснула в отчаянии руками.
— Ты хочешь сойти на берег в испанском поселении, найти сестру, хотя не говоришь на кастильском наречии и, мягко говоря, не похож на испанца. Даже если ты найдешь де Сеговию, он же узнает тебя!
— Сомневаюсь.
Миранда посмотрела на него.
— Ты вряд ли переменился с тех пор, как тебе исполнилось шестнадцать лет.
— Внешне, может, и нет, но свободный человек и раб — это совсем разные люди. Де Сеговия узнает меня, но будет уже поздно.
— Для него или для тебя? — Миранда вздохнула, когда в ответ получила свирепый взгляд. — Какой ты упрямый!
— Я? — Джек даже вскочил. ― Это ты обманула меня, пробралась на корабль и настаиваешь на своем дурацком плане. — Джек закрыл глаза и постарался успокоиться. Было от чего прийти в отчаяние, но ведь он знал это с самого начала, вряд ли когда-нибудь ему удастся ее перевоспитать. — Но я тебе докажу, кто из нас упрямый. Я подумаю об этом. Теперь мы можем продолжать уроки? — Он сел и придвинул обратно стул.
Миранда бросила на него взгляд исподлобья:
— Ты обещаешь взять меня с собой?
— Я только сказал, что подумаю, — Джек решил оставить для себя лазейку. — Ну так как мне спросить, где я могу найти молодую сеньориту?
Миранда машинально ответила ему. Она ничуть не поверила, что он и вправду обдумывает, взять ее с собой или нет. Она уже слишком хорошо его знала, он явно не из тех, кто легко меняет свое мнение.
Она слушала, как он запинается на следующем испанском предложении, и прикидывала, как ей поступить. Вскоре она пришла к выводу, что, чего бы это ей ни стоило, она пойдет с ним.
Вечером этого дня «Морской ястреб» встал на якорь в маленькой уединенной бухточке среди скал на восточном берегу острова Анастасии, напротив Сан-Августина. Пираты спустили паруса и теперь слонялись без дела по палубе. Кто пил, кто дремал, кто ругал жару, но каждый думал о предстоящем деле, хотя никто в этом не признавался.
У себя в каюте лежа на постели, Джек думал о том же. Если то, что сказал Нафкиби, правда, то завтра он отомстит за смерть родителей.
Непрошеные ужасные воспоминания о том дне в Порт-Ройяле овладели им, и он вздрогнул.
— Что-нибудь случилось? — Миранда приподнялась на локте, откинув волосы со щеки.
Джек повернул голову, чтобы посмотреть на жену. Ее черные волосы ниспадали на обнаженные плечи. У нее был вид соблазненной и совращенной монашенки, которая познала вкус греха. Глаза ее горели ненасытным огнем. Где-то в глубине души Джеку было стыдно. Не потому, что вид ее не был соблазнителен (они уже дважды занимались любовью, но прикосновение ее мягкой груди к его обнаженному плечу опять будило желание), не потому, что видеть ее, пробовать ее, сливаться с ней в одно целое не становилось для него таким же важным делом, как и дышать; а потому, что он пришел сюда, чтобы обмануть ее. Будь проклята его никчемная жизнь, ему было не по нутру обманывать ее. Хотя Джек и был уверен, что делает это для ее же пользы, душа его протестовала.
— Нет, — сообразив, что Миранда изучает его своими умными глазами, он опомнился, что ему нужно отвлечь ее, а не давать повод для подозрений, поднял руку и погладил ее по щеке. — Какая ты красивая! — Джек закрыл глаза, так у него заныло под ложечкой. Разумеется не потому, что она была некрасивой, а потому, что ему было слишком хорошо известно, почему он это говорит.
Миранда наградила его легким поцелуем и ответила:
— Ты тоже очень хорош собой. Джек приоткрыл один глаз и, невольно развеселившись, спросил с двусмысленной улыбкой:
— Это что, еще одна попытка заставить меня позировать обнаженным?
— Нет, — звонко расхохоталась Миранда, — пускай другие рисуют мужчин с натуры.
— Мне не следовало приходить, — прошептал он, поднося ее руку к губам. Затем словно облако пролетело по его нахмуренному лицу, и он чуть слышно добавил: — Черт меня возьми совсем, зачем ты здесь?
— Но как же я могла остаться дома, ведь мне так хочется помочь тебе, — слова Миранды потонули в медленном поцелуе, который был только прелюдией и обещал ей ни с чем не сравнимое блаженство. Вскоре она почувствовала на своих губах его улыбку.
— Только никаких вопросов. Пожалуйста, сегодня не надо вопросов.
Не дав ей возможности что-либо сказать, если бы даже она и придумала что-нибудь в ответ, Джек подтолкнул ее слегка своим телом, а Миранда, схватившись руками за пряди его длинных волос, притянула его к себе.
Целовать ее было наслаждением. Напрасно он пытался обманывать себя двадцать минут назад, шагая по палубе взад и вперед и воображая, что ее запах и нежность лишь плод его воображения. Там наверху, на палубе, он проклинал свою слабость и то, что он вообще раздумывает о том, спускаться ли ему к жене. Здесь, в спальне, Джек мог признаться себе в том, что их тянуло друг к другу с неизмеримой силой, и его воспоминания бледнели перед настоящим огнем, который охватывал их обоих.
Когда-нибудь на досуге он, по примеру Миранды, поразмышляет о страсти, которая пожирает их как лесной пожар, но только не теперь.
Сейчас он не может отвлечься ни на минуту. Ее тело как бы воспламеняло его собственное, желания переполняли его. Она властно влекла к себе особой мягкостью и теплотой, раскрывалась ему навстречу, и волосы ее, и сама она пахли настолько тонко и приятно, что Джек стал целовать изящный изгиб шеи, нежную кожу плеча.
— Встань на секунду.
Джек встал и потянул Миранду за собой, потом стянул с нее через голову сорочку и залюбовался ее прекрасным телом, кончиком пальца водя вокруг крепкой округлости грудей. Затем нагнулся и поймал ртом торчащий сосок и подразнил его языком, наслаждаясь ее сладострастным стоном.
― О, Джек!
Рука Миранды скользнула по его волосам, щеке, шее и стала теребить ворот рубашки. Повинуясь ее невысказанной просьбе, Джек сдернул с себя рубашку и на какой-то миг неохотно отодвинулся и выпустил ее из своих объятий. Он сел на край постели и скинул сапоги. Один за другим, хотя и не так быстро как бы ему хотелось, они упали-таки на пол. Джек нетерпеливо обернулся к Миранде, которая все это время касалась его бедра ногой. Рывком он приблизил ее к себе и уткнулся лицом в низ ее упругого живота. Затем слегка покусывая, дошел до упругих кудрявых завитков. Миранда едва дышала от новых впечатлений, нахлынувших на нее. Джек, казалось, молил ее, и она вняла просьбе, раскрыв ноги. И они оба утонули в глубоком и новом для них поцелуе, заставившем его окунуться в океан страсти и потерять в нем себя. Не в силах сдержаться, Миранда закричала и вцепилась Джеку в плечи, принуждая прижиматься все ближе и ближе. Наконец он опустил ее на кровать, оба тяжело и прерывисто дышали, Джеку так было нужно освободиться от сковывавшего его напряжения, что он вошел в нее сразу, одним мощным движением. Миранда вдруг как будто закаменела, Джек, испугавшись, что сделал ей больно, слишком быстро овладев ею, окликнул ее шепотом.
Ресницы ее вздрогнули, она успокоительно улыбнулась, уловив дрожь в его голосе, и он улыбнулся ей в ответ.
Она так крепко обнимала его ногами, встречала с такой радостью, что он двигался все быстрее и быстрее. И вот Джек почувствовал, как неугомонный ритм передался Миранде, ее тело вздрогнуло, она вскрикнула, и пришло облегчение, волны восхитительного наслаждения, упоения жизнью подхватили их обоих, казалось, это будет длиться вечно. Удовольствие было столь совершенным, что слов для его описания и не существовало.
Джек упал рядом с ней на постель, счастливый и опустошенный, ему едва хватило сил привлечь Миранду к себе и укрыть их обоих простыней. Едва дыша, она уткнулась ему в бок. Он закрыл глаза, но тут же снова открыл их и сказал:
— Это все равно ничего не меняет. Миранда, ты не должна была бы быть здесь.
—М-м.
Джек попытался заглянуть ей в лицо, но увидел только спутанную гриву темных волос.
— Ты поняла меня, Миранда? Я, возможно, не смогу доставить тебя обратно в Чарлз-Таун прямо сейчас, но я…
Тут Джек запнулся, потому что рука Миранды внезапно упала ему на живот.
— Ты не спишь?
В ответ она слабо шевельнулась, то ли вздохнула, то ли шепнула что-то.
— Хорошо. Я хочу, чтобы ты поняла, что ты не сойдешь на берег в Сан-Августине.
Вот так. Он произнес это и был собой очень доволен. Доволен, пока Миранда вдруг не откатилась от него, натянув на себя простыню и не спросила совершенно спокойно:
— Почему же нет?
Джек мягко позвал ее и взял за руку, но она и не думала уступать.
— Почему ты не хочешь дать мне сойти на берег? Джек устало закрыл глаза. Надо было просто уснуть, не говоря ни слова и не заводя дурацких разговоров. Лучше было объявить ей об этом, добравшись до Сан-Августина. Он тоже сел и не просто взял ее за руку, а стал поглаживать грудь.
— Давай не будем говорить об этом сегодня.
— Но, Джек, ведь я и вправду могу помочь, ты только… — тут ей пришлось все-таки замолчать, потому что ее муж тем временем перешел к ее уже напряженным соскам. — Джек?
—М-м?
Вскоре Миранде уже было не до Сан-Августина.
Джек проснулся, когда били восемь склянок полуночной вахты. В каюте царила кромешная тьма, и не было ни малейшего признака рассвета, а луна скрылась в облаках. Он оделся, найдя свою одежду на полу на ощупь. Можно было зажечь фонарь, но Джеку не хотелось будить Миранду, и он потихоньку выбрался из люка на палубу и встал у перил, с жадностью вдыхая морской воздух. Свежий бриз дул ему в лицо, и губы его сами собой расплылись в улыбке. Несмотря на то, что случилось, ему было очень хорошо. «И это неудивительно», — бормотал он про себя. Пират он или нет? Он всегда был чувствителен к удовольствиям плоти, никогда не притворялся пуританином. Да с его женой никто бы не смог не поддаться искушению. Недаром он переживал сейчас такой подъем. Джек вздохнул полной грудью и поздравил себя с тем, что нашел объяснение своему влечению к Миранде. Это зов плоти, только и всего. А раз так, то надо воспользоваться тем обстоятельством, что она здесь, и не обращать внимания на ее странности. Разумеется, кое-что ужасно его раздражает. Ничего хорошего в ее учености нет, или взять хотя бы то, что она не в состоянии выполнить ни один его приказ.
Вспоминая бесчисленные «прегрешения» Миранды, Джек чуть было не вышел из себя, но вовремя остановился. Она же уже на судне. С этим ничего нельзя поделать, лучше принять все как есть. Кроме того, он решил, пожалуй, воспользоваться ее помощью. Боже упаси, конечно, брать ее с собой в Сан-Августин, но взять у нее несколько уроков испанского. Он же слышал, что она говорит на этом проклятом языке как на родном. Если бы только он потрудился выучить испанский, пока был пленником де Сеговии! Насколько ему сейчас было бы легче, никакие уроки не были бы нужны. Но он так презирал все кастильское, что душа его была как будто запечатана. Только теперь он понял, как важно уметь разговаривать с врагом.
— Капитан, ты не затаил зла на нас?
Джек повернулся и увидел Фина. На небе появилась узкая бледная полоска, начинался рассвет, и его несмелые лучи освещали озабоченное лицо старого пирата.
— Я знаю, все прошло из рук вон плохо, но мы не хотим никого другого, кроме тебя.
Джек внимательно посмотрел на него, потом пожал плечами.
— Я ценю это, Фин, и не сержусь.
Капитан отвернулся и стал любоваться рассветом.
Он действительно сердился на них сначала, но этой ночью он много думал, и, в частности, о своих людях. Все они были охотниками за удачей, и он должен быть им благодарен за то, что они просили его принять помощь в поисках де Сеговии, а не отказывались от рейда в Сан-Августин.
— Ты же знаешь, что все мы, как и ты, хотим выпустить кровь этому подлому убийце.
Джек в этом сомневался, но ему ничего не оставалось, как ухмыльнуться и похлопать по спине своего помощника.
— Я знал, что ты не злопамятен, капитан, и я так рад этому, — Фин раздвинул в улыбке свой беззубый рот. — Ты увидишь, у нас все будет хорошо, мы доберемся до Индийского океана. Ты хоть слышал, сколько взяли наши на «Эмити» в последнем рейсе?
Фина уже было не остановить. Он оседлал своего любимого конька и стал пространно подсчитывать, какова может быть добыча, каковы потери, что делать с богатством Великих Моголов и тд. и т.п. Джек вежливо кивал, время от времени задавал вопрос, но, честно говоря, ему было совершенно наплевать. Впрочем, его равнодушие изумляло его самого. Жизнь флибустьера устраивала его с тех пор, как он убежал из плена; но она была наполнена жаждой отмщения. Теперь, когда он надеялся, что час возмездия пробил, Джека не волновали богатства, ожидающие его в далеких морях. Что толку переживать об этом сейчас? Хотя он знает, где де Сеговия, ему предстоит немало трудов, чтобы найти сестру и отомстить за смерть родителей, так что самое время заняться испанским, а не делить с Фином шкуру неубитого медведя. Джек поболтал еще немного со своим другом и спустился в каюту, где засел за свои карты и работал над ними, пока не решил, что уже можно разбудить жену.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — ошарашенно спросил Джек.
Он не верил своим ушам. Он попросил жену об услуге, а она… она огорошила его своими словами. Боже всемогущий, он не какой-нибудь фарисей, но такое!.. Джек нервно пригладил волосы и отошел к окну. Миранда вздохнула и тоже встала, со скрипом отодвинув стул, на котором сидела. Она не ожидала, что он будет так взволнован, и, более того, не придавала никакого значения своей просьбе. А ведь и правда, не все же пираты такие просвещенные!
Она закрыла книгу, которую изучала.
— Напрасно ты так волнуешься, мне пришло в голову, что, пока я занимаюсь с тобой испанским, ты тоже можешь сделать что-нибудь для меня.
Джек перестал ходить.
— Вовсе я не разволновался. Ты меня захватила врасплох, я удивлен, вот и все, — заявил Джек с уверенным видом, хотя не испытывал ничего подобного.
Миранда улыбнулась.
— Значит, ты не возражаешь? Я пыталась рисовать тебя, и у меня неплохо получились грудь и руки, но ниже пояса ничего не вышло, ведь я не представляю, как за это взяться.
— Миранда, — простонал Джек гроза морей, — что значит, ты не представляешь? Я имею в виду, что… мы же занимались любовью днем. Наверняка, ты видела… — Джек запинался как желторотый юнец и от этого смущался еще сильнее.
— Я хочу сделать наброски твоей мускулатуры.
— Моей… чего?
— Мускулов. Ты — прекрасная модель.
— Ты хочешь зарисовать мои мускулы?
— Ну да, — Миранда достала свои этюды и пока зала их Джеку.
—Это ― я?
Какая она все-таки странная! Неужели эти линии, пересекающиеся в таком замысловатом беспорядке, кажутся ей мускулатурой?
— Да. Во всяком случае, мне кое-что удалось, — Миранда прикусила верхнюю губу и добавила с сомнением. — Однако если тебе это так неприятно…
— Ничего. Я согласен при условии, что мы будем заниматься испанским.
— Обязательно, — Миранда уселась за стол и приготовила бумагу и кусок угля. — Думаю, мы начнем с простых вопросов. — Девушка подняла глаза и велела ему раздеваться.
— Каких вопросов? Ты что, имеешь в виду, все снимать?
— В противном случае ты не разденешься, не так ли? — задала Миранда один из своих логичных вопросов.
— Именно, ты действительно хочешь, чтобы я позировал тебе обнаженным? — Джек стащил через голову рубашку.
Миранда ждала. Он снял сапоги, у нее почему-то пересохло во рту. Ей пришлось напомнить себе, что она делает это ради науки. Джек потянулся к поясу своих холщовых штанов, Миранда заерзала на стуле и попыталась вспомнить какую-нибудь простейшую испанскую фразу, но не смогла вспомнить ни слова. Тогда она схватила свой уголь и попыталась провести какую-нибудь линию, но ладонь почему-то была такой влажной, что уголь выпал на стол. Миранда услышала, как зашелестела ткань, и подняла глаза. Она замерла. Он стоял перед ней как статуя золотого бога.
— Ну хорошо, давай рисуй, — приказал Джек. Ничего более глупого он в жизни своей не делал.
Если об этом кто-нибудь узнает, он станет «притчей во языцех» до конца дней своих.
— Рисовать?.. Ах да! — Миранда опять взялась за уголь. Собрав всю свою волю она нагнулась к своему листу и стала внушать себе, что она может это сделать и сделает, чего бы это ей ни стоило. Но каждый раз, когда девушка поднимала глаза, чтобы посмотреть на свою натуру, силы изменяли ей, и какой-то подозрительный туман застилал ей взор. Пока наконец она не закрыла глаза.
— Что-нибудь не так? — Джек с трудом сдерживал желание закрыться руками. Он очень старался стоять ровно, чтобы она могла рисовать, и не думать о том, что он совершенно раздет, но у него плохо получалось.
Он наблюдал, как она работает, смотрел на склоненную головку и упавшую прядь черных как смоль волос, и жалел только о том, что она полностью одета.
Миранда вдруг резко поднялась из-за стола и стала сбивчиво объяснять:
— Все дело в свете. Мне ничего не видно. Вернее, мне видно, но света мало для того, чтобы рисовать.
Она снова посмотрела на Джека, и вдруг глаза ее широко раскрылись, она воочию увидела его возбуждение и быстро отвела взгляд. Миранда обошла стол и, встав спиной к Джеку, начала разбирать свои бумаги.
— О-о, ты можешь одеться.
Она так же стеснялась, как и он. Джек удовлетворенно хмыкнул потому, что его собственное смущение прошло. Молча он подошел сзади и прижался к ней. Миранда очутилась между ним и столом. Он обнял ее и стал водить носом около ее уха, приговаривая:
— Что-то я не понял, почему ты не учила меня испанскому? Например, как вот это называется?
Джек сжал в руках ее груди и начал большими пальцами делать круги вокруг ее напрягшихся сосков. Миранда застонала и откинулась на него.
— Вряд ли тебе это понадобится.
—Кто знает…
Миранда склонила голову немного набок, Джек целовал ее шею, слегка покусывая, а рука его скользнула вниз и раздвинула ее ноги.
— А как насчет этого?
— Джек… — Миранда почти не дышала. — Сейчас же разгар дня.
— Я знаю, — Джек поднял ее юбки и сильно прижался к ней сзади. Какая гладкая и упругая, какая божественная кожа!
— О Джек, — выдохнула Миранда, вся изогнувшись в сладострастной истоме. Его пальцы медленно гладили внутреннюю поверхность бедер перебирая завитки волос, потом перебрались глубже. Силы совсем покинули Миранду, колени задрожали и она упала бы, но сильные руки поддержали ее.
— Нагнись вперед.
— Что? — Вопрос прозвучал как стон. Она уже давно потеряла всякую способность мыслить логически.
—Вот так, — одним движением Джек смахнул карты и рисунки, они полетели на пол. Затем он подтолкнул дрожащую Миранду к столу (она не решалась спросить, что он делает), и она, положив щеку на согнутую руку, почти легла на дубовые доски стола. Джек, стоя за ее спиной, любовался на нее и с трудом сдерживался, чтобы не овладеть ею быстро и со всей силой, он хотел сделать все медленно и осторожно, но для исполнения своего желания ему потребовалась вся его решимость: Миранда была такой чувственной и желанной, что сдерживаться было мучительно, и наступил момент, когда это стало невыносимо. Их движения стали все ускоряться, и скоро они забыли обо всем на свете.
Когда Миранда пришла в себя и открыла глаза, они лежали друг у друга в объятиях, лицом к лицу. Только сейчас она заметила, как неудобно лежать на столе, однако она тут же забыла об этом, когда золотые ресницы задрожали и на лице появилась улыбка. Подмигнув ей, Джек вдруг прошептал:
— Кровь Христова, не знаю, что на меня нашло.
Он легко поднялся, игриво шлепнул ее и сел на край стола. Миранда расправила складки своей юбки, сердце ее все еще сильно билось в груди, она пыталась выровнять дыхание.
— Что это было? Что мы делали?
Джек рассмеялся, Миранда откинула со лба растрепавшиеся волосы, не переставая пристально смотреть на него.
— Мы занимались любовью, — Джек наклонился и нежно поцеловал ее.
— Но это было… по-другому.
— Миранда, тебе еще столько предстоит узнать, ты же любишь учиться, — поддразнил ее Джек, надевая рубашку. — И я тебе покажу все, что знаю сам, но сначала мне надо поучиться у тебя испанскому.
— Повтори еще раз. Слово должно скатиться с кончика твоего языка, — Миранда вздохнула и показала ему снова.
У Джека решительно ничего не получалось, он и сам это понимал.
— Кровь Христова! Почему они не могут говорить на каком-нибудь человеческом языке! Английском или кельтском. Мне они хорошо давались.
— Или на индейском, — напомнила ему Миранда, — я слышала, как ты говорил в лесу с Нафкиби, и не могла догадаться, о чем вы.
— Нафкиби из племени керо. Я выучил его язык, когда был мальчишкой еще до набега испанцев, — он нахмурился. — Не знаю почему, но этот проклятый испанский не лезет мне в голову.
Миранда устроилась на сиденье около окна в капитанской каюте. Они работали уже больше часа после того, как занимались любовью.
— Если бы ты только позволил мне сопровождать тебя…
— Ми-ран-да! — почти угрожающе протянул Джек.
Она всплеснула в отчаянии руками.
— Ты хочешь сойти на берег в испанском поселении, найти сестру, хотя не говоришь на кастильском наречии и, мягко говоря, не похож на испанца. Даже если ты найдешь де Сеговию, он же узнает тебя!
— Сомневаюсь.
Миранда посмотрела на него.
— Ты вряд ли переменился с тех пор, как тебе исполнилось шестнадцать лет.
— Внешне, может, и нет, но свободный человек и раб — это совсем разные люди. Де Сеговия узнает меня, но будет уже поздно.
— Для него или для тебя? — Миранда вздохнула, когда в ответ получила свирепый взгляд. — Какой ты упрямый!
— Я? — Джек даже вскочил. ― Это ты обманула меня, пробралась на корабль и настаиваешь на своем дурацком плане. — Джек закрыл глаза и постарался успокоиться. Было от чего прийти в отчаяние, но ведь он знал это с самого начала, вряд ли когда-нибудь ему удастся ее перевоспитать. — Но я тебе докажу, кто из нас упрямый. Я подумаю об этом. Теперь мы можем продолжать уроки? — Он сел и придвинул обратно стул.
Миранда бросила на него взгляд исподлобья:
— Ты обещаешь взять меня с собой?
— Я только сказал, что подумаю, — Джек решил оставить для себя лазейку. — Ну так как мне спросить, где я могу найти молодую сеньориту?
Миранда машинально ответила ему. Она ничуть не поверила, что он и вправду обдумывает, взять ее с собой или нет. Она уже слишком хорошо его знала, он явно не из тех, кто легко меняет свое мнение.
Она слушала, как он запинается на следующем испанском предложении, и прикидывала, как ей поступить. Вскоре она пришла к выводу, что, чего бы это ей ни стоило, она пойдет с ним.
Вечером этого дня «Морской ястреб» встал на якорь в маленькой уединенной бухточке среди скал на восточном берегу острова Анастасии, напротив Сан-Августина. Пираты спустили паруса и теперь слонялись без дела по палубе. Кто пил, кто дремал, кто ругал жару, но каждый думал о предстоящем деле, хотя никто в этом не признавался.
У себя в каюте лежа на постели, Джек думал о том же. Если то, что сказал Нафкиби, правда, то завтра он отомстит за смерть родителей.
Непрошеные ужасные воспоминания о том дне в Порт-Ройяле овладели им, и он вздрогнул.
— Что-нибудь случилось? — Миранда приподнялась на локте, откинув волосы со щеки.
Джек повернул голову, чтобы посмотреть на жену. Ее черные волосы ниспадали на обнаженные плечи. У нее был вид соблазненной и совращенной монашенки, которая познала вкус греха. Глаза ее горели ненасытным огнем. Где-то в глубине души Джеку было стыдно. Не потому, что вид ее не был соблазнителен (они уже дважды занимались любовью, но прикосновение ее мягкой груди к его обнаженному плечу опять будило желание), не потому, что видеть ее, пробовать ее, сливаться с ней в одно целое не становилось для него таким же важным делом, как и дышать; а потому, что он пришел сюда, чтобы обмануть ее. Будь проклята его никчемная жизнь, ему было не по нутру обманывать ее. Хотя Джек и был уверен, что делает это для ее же пользы, душа его протестовала.
— Нет, — сообразив, что Миранда изучает его своими умными глазами, он опомнился, что ему нужно отвлечь ее, а не давать повод для подозрений, поднял руку и погладил ее по щеке. — Какая ты красивая! — Джек закрыл глаза, так у него заныло под ложечкой. Разумеется не потому, что она была некрасивой, а потому, что ему было слишком хорошо известно, почему он это говорит.
Миранда наградила его легким поцелуем и ответила:
— Ты тоже очень хорош собой. Джек приоткрыл один глаз и, невольно развеселившись, спросил с двусмысленной улыбкой:
— Это что, еще одна попытка заставить меня позировать обнаженным?
— Нет, — звонко расхохоталась Миранда, — пускай другие рисуют мужчин с натуры.