Дорсей Кристина. Море огня

   — Нет, папа, больше я ничего не могу сказать. — Девушка встала и пошла к двери. — Мне надо почитать перед обедом. Не думай об этих пиратах. Я уверена, что мы никогда их больше не увидим.
 
   — Как хорошо снова вернуться домой, Фин. Джек стоял на юте, следя за тем, как судно причаливает в гавани Чарлз-Тауна.
   — Да уж, капитан, уж точно, иногда хорошо бывает, — Финеас ухмыльнулся, — встряхнуть дамочек.
   — Только встряхнуть? — Джек хихикнул. — Надеюсь, будешь осторожен? Иди лучше сразу в портовую таверну к нашим знакомым. Я не хочу повторения того, что было на Барбадосе.
   — Ну капитан, я не виноват! Бабенка с ума по мне сходила.
   — Во всяком случае так думал ее муж. Фин сморщил лицо:
   — Мы же нашли выход? Или нет?
   — Мы едва ноги унесли.
   — Именно, ты же не будешь сейчас меня ругать, капитан?
   — Да нет, черт подери, — Джек посмотрел на своего рулевого, — но я не хочу неприятностей в Чарлз-Тауне. Здесь сейчас королевский сборщик податей, у меня и так вот здесь побаливает от этих мыслей, — Джек потер шею для вящей наглядности. — Я не хочу болтаться на виселице на площади.
   — Бог мой, капитан, ты слишком умен для этого.
   — Умен или нет, а я хочу, чтобы судно разгрузили как можно скорее. Незачем сборщику ходить и вынюхивать вокруг.
   — Ты прав, капитан. Он может удивиться тому, где это мы наторговали столько испанского золота и шелка.
   Улыбка Джека обнажила ряд безукоризненно ровных белых зубов.
   — Пожалуй, — Джек оттолкнулся от поручней и пошел к трапу. — Пойду повидаю Чадвика и расскажу, что мы ему привезли.
   — Передавай привет.
   — Обязательно, ваша милость, — Джек отвесил рулевому шутливый поклон и подмигнул, — а ты передавай привет девочкам, скажи, скоро буду, стереги для меня тех, кто посвежее.
   Спустившись на причал, Джек вдохнул полной грудью запахи земли и олеандра, перемешанные с соленым воздухом океана. Это напомнило ему то далекое, самое первое путешествие в Каролину. Он прибыл сюда, когда ему было всего десять лет, и, хотя путешествие из Шотландии было очень утомительным, Джек прекрасно помнил радостное возбуждение, которое его тогда охватило.
   — Новая земля. Новое начало, — сказал его отец, когда колонисты высадились в Порт-Ройяле, на юге от Чарлз-Тауна. Правда, новое начало обернулось трагическим концом, а новая земля обагрилась кровью семейства Блэкстоунов. Джек отогнал воспоминания и направился по Уолтер-стрит. К чему сожалеть о прошлом? Уже много лет назад он понял, что это не принесет ему ничего хорошего. Кроме того, был прекрасный день, он привез много товаров, стал еще богаче, и, если судить по тому приему, который ему оказывали жители Чарлз-Тауна, то здесь никого не волновало, как они ему достались.
   Поворачивая на Трэдд-стрит, он с улыбкой ответил на приветствие одной почтенной горожанки. Воздух уже посвежел от легкого бриза, когда он постучал в дверь дома Генри Чадвика.
   — О масса Джек, это вы?
   — Ну а кто же еще? — Джек закружил по комнате служанку Генри Клоэ, затем, сжав в объятиях, приподнял старушку.
   — Сейчас же поставьте меня на место, масса Джек. Сколько раз вам говорила, что не люблю этого.
   Однако беззубая улыбка водворенной на прежнее место Клоэ говорила об обратном.
   — Генри дома?
   Джек пошел за черной служанкой.
   — Да, сэр, и давно ждет вас.
   — В чем дело?
   Они с Генри были друзьями и вместе получали большие деньги, но Клоэ, видимо, говорила не о делах.
   — Ох, я думаю, масса Генри сам все расскажет, — сказала она, тихонько постучав в дверь библиотеки.
   Выражение лица Генри сразу подтвердило догадку Джека, что что-то произошло.
   — Джек! — Генри вскочил с кожаного кресла, на котором сидел, затащил своего молодого гостя в комнату и плотно закрыл за ним дверь. Затем, повернувшись к Джеку, окинул его критическим взглядом: от тщательно расчесанных золотых волос до начищенных черных башмаков. Джек был в прекрасном темно-синем шелковом сюртуке. Видимо, Генри остался доволен, так как, повернувшись на каблуках, вздохнул и сказал:
   — Надеюсь, она не заподозрит правды.
   — Какой правды?
   — То, что ты пират, мой мальчик, — Генри говорил приглушенным тоном, — хотя выглядишь приличным горожанином.
   Джек от души рассмеялся, и смех гулко прозвучал в большой комнате, Генри тут же бросился к нему с увещеваниями:
   — Тише-тише, она же может услышать тебя.
   — Да кто меня услышит? Что здесь происходит? На кого бы я ни был похож, ты себя ведешь по-дурацки, Генри.
   Все еще не успокоившись, Генри указал Джеку на стул, и сам придвинулся к нему поближе.
   — Моя дочь здесь.
   — Твоя дочь?
   — Да, уверен, что рассказывал тебе о ней, — Генри пригнулся и говорил почти шепотом. — Она жила с отцом моей жены, лордом Вэйверли.
   — А почему же она тогда здесь?
   — Ее дедушка умер, — Генри сжал руки. — Я точно не знаю, почему она приехала, но она это сделала. Она думает, что я честный купец.
   Джек нахмурился:
   — Ты и есть купец.
   — Я сказал «честный», Джек. Миранду воспитывали, — Генри замялся, подыскивая нужное слово, — в очень деликатных условиях. Она и не подозревает о жестокости жизни.
   — Об алчности и скупости? — издевательски усмехнулся Джек.
   — Я имел в виду такие вещи, как Билль о мореплавании и то, что колонии не способны ввозить даже самое необходимое, но и оно достается им по воровским ценам.
   —Ах об этом!
   — Побереги свой сарказм для другого раза, — Генри стал ходить перед камином, не в силах усидеть на месте. — Я очень серьезно тебя прошу.
   — Это очевидно, — слова Джека снова вызвали гримасу на лице Генри, — Генри, сядь же наконец. Кровь Христова! О чем ты беспокоишься? — Теперь вскочил Джек. — Неужели ты думаешь, что я, знакомясь с твоей дочерью, первым делом скажу ей, что я тот самый Джентльмен Джек Блэкстоун, жуткий пират и бич семи морей?
   — Ты не способен говорить тише? — снова цыкнул Генри. — Я просто не хочу, чтобы она знала.
   — Хорошо, клянусь береговым братством, что с моих губ не сорвется ни слова о дележе добычи и о том, как мой корабль бороздит Испанский Мэйн^[6] .
   — Ты можешь не ерничать хотя бы сейчас?
   Джек поднял руку с умоляющим видом и абсолютно серьезным тоном сказал:
   — Подумай сам, вряд ли в моих интересах объявлять на каждом углу, что я вор и пират.
   — Хорошо, — Генри со вздохом откинулся на стуле.
   Джек, устроившись напротив, с удивлением спросил:
   — Ты что, на самом деле думал, что я выдам тебя и себя?
   — Разумеется нет, — Генри закрыл лицо руками, — все это потому, что я оставил Миранду, когда она была крошкой.
   — Это было сделано из лучших побуждений.
   — Да, но ей кажется, что я покинул их.
   — Она сама тебе об этом сказала? Генри покачал головой:
   — Нет, может моя нечистая совесть твердит мне, что она так чувствует.
   — Генри, ты…
   — Я не буду сейчас объяснять, почему я оставил ее на руках дедушки. Суть в том, что она — здесь, и я не хочу, чтобы она знала обо мне правду.
   Джек помолчал немного, глядя на озабоченное, но решительное лицо друга, потом кивнул.
   — От меня она ничего не узнает. Но я все-таки думаю, что ты слишком строг к себе.
   — Ты не понимаешь. Миранда презирает пиратов. И не без оснований. На ее корабль напали.
   — Она… пострадала? — Джек не знал, как еще можно спросить у отца, не случилось ли чего с молодой девушкой, находившейся в руках пиратов. Если бы в его руках! Тогда бы ни о чем подобном не могло быть и речи. Джек гордился своим галантным обращением со слабым полом. Он хоть и пират, но ни одна девица не отдала ему своей добродетели… если только сама этого не хотела.
   — Нет, слава Богу. Из того, что она рассказывала, я понял, что ее спутник спас ее от… от того, что… Не хочу и думать, что могло произойти. И Миранда не любит об этом говорить.
   — Это естественно.
   — Прошу тебя помочь мне узнать, кто это сделал.
   — И примерно наказать, — добавил Джек оживившись.
   Теперь Генри был больше похож на себя.
   — Может быть, — улыбнулся хозяин. — Трудность в том, что очень мало примет. Описание, которое дала мне Миранда, не подходит ни к кому, кого я знаю. Может быть, есть какие-то новые капитаны?
   — Я ничего не слышал. Но меня не было в Карибском море две недели. Как он выглядит?
   Выслушав Генри, Джек присвистнул и сказал ухмыляясь:
   — Немного, прямо скажу. Огромный и жестокий! Но я все равно поспрашиваю. Не поверишь, как много знают девчонки в портовых притонах.
   Генри подмигнул в ответ:
   — Я знаю, что если можно что-нибудь отыскать, то ты найдешь какую-нибудь зацепку.
   — Совершенно верно. Так я буду иметь честь познакомиться с твоей дочерью?
   Генри кивнул, ударил себя по коленям и встал. Уже пройдя полпути к двери, он остановился и, помедлив, сказал:
   — Джек, мне не надо напоминать, что Миранда — моя дочь, а не…
   — Портовая девка?
   — Знаешь, у тебя есть определенная репутация среди женщин.
   — Учти, женщин, желающих моего общества. Но при чем тут твоя дочь? — поспешно сказал Джек и чуть не рассмеялся, увидев просветлевшее лицо Друга.
   Наверняка, она ужасная пуританка, если Генри в таком отчаянии. Ради него Джек решил быть милым и очаровательным до тех пор, пока не найдется какой-нибудь приличный предлог, чтобы уйти пораньше. Он и так торопился к некой известной ему особе, от которой ему нужны были не только сведения о новых пиратских кораблях, но и кое-что другое.
   В ожидании Миранды Джек расхаживал по библиотеке. Окна были открыты, и в них дул приятный ветерок. На столике из красного дерева он заметил какой-то новый небольшой предмет цилиндрической формы. Ничего подобного он раньше в доме Генри не видел. Генри взглянул через его плечо и сказал:
   — Эта штуковина принадлежит Миранде. Постой, как она ее называет? Ах да, микроскоп.
   —Что???
   — Микроскоп. Это для изучения… Что с тобой? Но прежде чем Джек ответил, дверь распахнулась, и в комнату вошла Миранда. На устах играла приветливая улыбка, которая, впрочем, сразу замерзла, как только она увидела гостя отца. Она смотрела на Джека, а Джек смотрел на нее. Сначала она еще была неспособна понять очевидное. Затем глаза ее округлились, и она сжала горло рукой.
   — Боже мой, это же пират!

Глава 3

   — Это твоя дочь?
   — Что здесь делает этот негодяй?
   — Как ты мог, Джек?
   Взволнованные, они говорили все разом, не слушая друг друга. Миранда, казалось, сейчас упадет в обморок. Генри кинулся усаживать ее на кушетку. Джек вынужден был ослабить немного галстук, странным образом вдруг сдавивший шею.
   — Я ничего не понимаю, — говорила Миранда, отталкивая отца, старавшегося устроить ее поудобнее. — Что он здесь делает? Клоэ сказала, что меня представят твоему другу.
   — Здесь какая-то ошибка, — Генри озирался в растерянности, затем схватил со стола принесенный Джеком счет за груз и стал обмахивать Миранду.
   — Никакой ошибки, — девушка выхватила бумагу из рук отца, смяла ее и швырнула на пол. — Это пират, о котором я тебе говорила.
   Две пары глаз, одни — обвиняющие, другие — вопрошающие, обратились на Джека. Тот мог только пожать плечами.
   — Ты видишь, он даже не пытается отрицать того, что он со мной сделал.
   — Что я с тобой сделал? — Джек угрожающе шагнул к кушетке, но Генри тут же встал на его пути. — Черт меня возьми, если я хоть пальцем тебя тронул.
   — Ну, Джек, не обязательно сквернословить.
   — Проклятье ада! Совершенно нет никаких причин, — проворчал Джек, направляясь к двери.
   — Ты позволишь ему уйти? — Миранда резко вскочила. — Это преступник, и он должен быть наказан.
   — Ну… да… нет, гм, — Генри никогда еще не был в такой неловкой ситуации. — Ты уверена, что с тобой все будет в порядке, если я уйду?
   — Естественно. Со мной все в полном порядке. Только сделай что-нибудь с этим пиратом. Один из его людей угрожал, что заберет мой микроскоп.
   Слова дочери отдавались в ушах Генри, когда он поспешил к двери. Он нашел Джека на веранде, где тот весьма нервно прохаживался.
   — Что ты сделал с моей дочерью? — спросил Генри без всяких околичностей.
   Джек, нахмурившись, посмотрел ему прямо в глаза:
   — Я ни черта не сделал с твоей драгоценной дочерью.
   — Но она сказала…
   — Мне наплевать, что она там тебе сказала. А откуда у тебя испанская дочь?
   — Она не испанка.
   — Но она говорит по-испански, я слышал своими ушами.
   Увидев недоверчивое лицо своего собеседника, Генри промямлил:
   — Она еще говорит по-английски, по-французски и на латыни. Дедушка научил ее языкам и многому другому. — Тут Генри расправил плечи и подошел к Джеку поближе, — но это неважно. Меня интересует по-настоящему только одно: что сделал ты с моей дочерью.
   — Нет! — прямо в лицо своему старшему другу резко бросил Джек. — Важно то, почему ты мне не веришь, если я сказал тебе, что совершенно ничего с ней не сделал.
   С этими словами Джек повернулся на каблуках и, хлопнув дверью, вышел на яркий солнечный свет.
 
   Джек сидел в одном маленьком кабаке в порту, медленно пил крепкий эль и оплакивал себя. Это происходило с ним не первый раз в жизни, и он уже знал все симптомы этой опасной жалости. Ему было ясно, что он должен на что-нибудь решиться, но вместо этого он делал еще один глоток из своей оловянной кружки. Он находился здесь уже… черт знает сколько времени и успел выпить порядочное количество эля. Джек поставил со стуком кружку на грубо оструганный стол. Смешно сидеть здесь и набираться вместо того, чтобы готовиться к отходу из Чарлз-Тауна. «Морской ястреб» должен уйти отсюда навсегда. Когда дочь Генри покончит с его репутацией, он не сможет появляться в городе, как бы жители ни нуждались в его товарах. Горожане закрывали глаза на его настоящую профессию, пока это было возможно, но если кто-нибудь начнет вопить, «что он пират» — а именно так и поступит дочь Генри, — они не смогут больше этого делать.
   Если он не выберется отсюда, он кончит свои дни на виселице, как старина Джон Спарс. Джек расслабил узел галстука, его шикарный сюртук был давно скомкан и лежал на скамье рядом с ним. Пожалуй, надо зайти попрощаться с дядей и уходить в море. Джек снова отхлебнул из кружки и уронил голову на руки. Как ему не хотелось бросать Чарлз-Таун!
   — В чем дело, Джек? — чьи-то руки обвили его шею и скользнули под рубашку. — Бьюсь об заклад, Лотти может тебе помочь. — Джек поднял голову, и руки юркнули ниже. — Смотри, глупышка, — Лотти сильно прижалась своей полной грудью к плечу Джека и провела рукой по его бедру. — Тебе уже лучше?
   — Мне лучше, Лотти, но я боюсь…
   — Джек, мне надо с тобой поговорить. Джек поднял красные воспаленные глаза и увидел Генри, который теребил в смущении свою шляпу. Красивые черты лица пирата вдруг обострились:
   — Ты пришел арестовать меня. Генри?
   — Не смеши меня, — взгляд Генри остановился на Лотти, которая все еще хотела добиться от Джека своего.
   — Мне надо поговорить с тобой наедине.
   Джек взял Лотти за талию и попытался подтолкнуть ее по направлению к стойке.
   — Будь хорошей девочкой, Лотти, принеси моему другу выпить.
   — Но, Джек, — девчонка в это время покусывала его ухо и, оторвавшись от своего занятия, капризно проворковала: — Я думала, мы поднимемся наверх.
   — Может быть позже, — ответил Джек, в глубине души уверенный, что времени у него едва хватит для поспешного бегства из города.
   — Я всюду искал тебя, — сказал Генри, придвигая стул поближе.
   — Я был здесь.
   — Это заметно. Сколько ты выпил? — Генри помахал рукой. — Впрочем, это неважно. — Он набрал в грудь воздуха и выпалил: — Я поговорил с Мирандой.
   Джек поднял брови:
   — А это важно?
   — Не ехидничай, Джек. Она хочет, чтобы тебя наказали.
   — Знаешь, мне неприятно разочаровывать твою милую дочь, но я намереваюсь уехать отсюда задолго до того, как это случится. — Джек встретился взглядом с Генри. — Если, конечно, она не послала тебя посмотреть, чтобы я не сбежал.
   — Не будь дураком, — Генри снова набрал в грудь воздуха, — хотя сейчас она и думает, что я пошел за констеблем.
   — Что?! — Кулак Джека со свистом рассек воздух и опустился на стол так, что все подпрыгнуло и из кружек вылилось содержимое.
   — Говори тише, — Генри нервно оглянулся. Кругом шумели клиенты, в основном моряки, и никто, разумеется, ничего не заметил. — Я же ничего этого не делаю.
   — Какой ты милый! Слава Богу, какое облегчение! — Джек допил свой эль, с вызовом глядя на Генри.
   — Издевайся, сколько хочешь, но дочь все время говорит о справедливости, о науке, о законах логики и еще черт знает о чем.
   Джек взял свой сюртук и стал неверными движениями разглаживать его.
   — Хорошо, пусть она заботится о справедливости, а я уйду в это время в открытое море. Меня это устраивает.
   Отчаявшись разгладить сюртук, Джек перекинул его через руку и попытался встать. Но Генри остановил его.
   — Ты не можешь уйти.
   Шлепнувшись с размаху обратно на стул, Джек уставился на Генри непонимающими глазами.
   — Что, черт подери, ты говоришь? Я не собираюсь подставлять свою шею, чтобы угодить твоей жеманнице.
   Генри моментально разобиделся:
   — Будь любезен, следи за своими словами.
   — Боже, спаси меня от заботливых отцов!
   — Когда станешь отцом, тогда сразу все поймешь.
   — А еще. Боже, избавь меня от назиданий! Генри нагнулся к столу.
   — Ты не можешь быть серьезным?
   — Проклятье ада! Я серьезен как никогда. Твоя дочь пытается отправить меня на виселицу, а я совершенно серьезно пытаюсь спастись, — Джек встал. — Пойдем со мной на пирс и посмотрим, сколько ты мне должен за товар. Я надеюсь, мои люди выгрузили хотя бы половину.
   — Нет.
   — Что ты имеешь в виду? — Джек снова опустился на свое место и наклонился так, что лица их совсем сблизились. — Мои люди рисковали своей жизнью из-за этого груза, и я намереваюсь им заплатить.
   — О, я заплачу тебе. Разве когда-нибудь было по-другому?
   Генри пропустил мимо ушей замечание Джека о том, что это было до того, как тот стал счастливым отцом.
   — Я имею в виду, что ты не можешь вот так уехать. По крайней мере сейчас. Это ничего не решит.
   — Это, черт возьми, поможет мне сохранить свою шею в натуральном виде.
   — Да, а что же будет со мной? — Голос Генри дрогнул на последнем слове.
   — С тобой? — Джек мотнул головой. — Ты же не пират.
   — Верно, но я имею дело с пиратами, и в первую очередь с тобой, — добавил Генри с убитым видом.
   — Ты, между прочим, провел время не без пользы и порядком на этом разбогател.
   — Знаю-знаю, но Миранде это неизвестно. Она думает, что я порядочный купец, и восторгается мной.
   Джек ничего не ответил. Он просто ждал, что Генри скажет дальше, и старался сам себя убедить, что его шея вовсе не ноет и ничего ему не предвещает.
   — Если она обратится к королевскому сборщику податей, то он займется дознанием… даже когда ты уйдешь, и меня, наверняка, осудят.
   Джек молча смотрел на своего друга: ему было немного жаль Генри. Но если все так и произойдет, то Генри только пожурят, он не рискует своей шеей. Чего он впал в такую меланхолию, ему-то не о чем горевать!
   — Но Миранда все узнает! — с отчаянием воскликнул Генри.
   Джек вздохнул и откинулся назад.
   — Она — твоя дочь, она просто не поверит тому, кто будет плохо о тебе говорить.
   — Нет-нет, — Генри покачал головой. — Я не могу рисковать, я не хочу, чтобы она даже слышала об этом от кого-нибудь.
   — Тогда скажи ей сам. Упади ей в ноги и проси прощения.
   Джек давно отработал этот прием, и он его никогда не подводил. Но по лицу Генри было видно, что он не воспримет этот добрый совет как руководство к действию.
   — Нет, мне это не поможет. Если бы ты знал, как она относится к пиратам, — Генри опустил глаза, — она думает, что это язва рода человеческого.
   Джек снова глубоко вздохнул, стараясь сохранять спокойствие.
   — Мне кажется, что твоей дочери настала пора проснуться и оглянуться вокруг.
   — Боюсь, она немного… Как бы это сказать…
   — Странная? — подсказал Джек.
   — Категорически возражаю, чтобы ты так называл мою дочь. В конце концов, она, действительно, многое пережила по твоей милости. Ты напал на ее судно, английское судно между прочим, да еще повалил ее на пол! Джек, это все так на тебя не похоже.
   — Я не повалил ее, мы просто упали! Что касается моего нападения на корабль, так ведь они сдались, и никакого боя не было. А когда я увидел твою замечательную дочь, она была с испанцем.
   — Гм, с доном Луисом, — согласился Генри и подвинул стул поближе. — Эти споры нас ни к чему не приведут. Я все обдумал, и теперь у меня есть решение нашей общей задачи.
   —Нашей?
   Пропустив мимо ушей это саркастическое замечание, Генри сказал:
   — Я хочу, чтобы ты увез Миранду.
   — Увез? Ты в своем уме?
   — Говори потише и сядь на место.
   Джек машинально снова уселся на стул, который упал, когда он вскакивал на ноги.
   — Ну же, я знаю, что это выглядит несколько необычно, но…
   — Какого черта, почему ты хочешь, чтобы я увез твою дочь? — Джек почти прошептал эти слова, повинуясь цыканью Генри.
   — Успокойся немного, и я все тебе объясню.
   Джек вдруг схватил его за руку.
   — Подожди-подожди, я вообще ничего не хочу знать. Я хочу уйти с вечерним отливом.
   — Пожалуйста, Джек. Я не вынесу, если она узнает про меня.
   Мольба Генри тронула пирата. Джек закрыл глаза и с сожалением подумал о том, что его мать была неправа, когда говорила, что нужно помогать людям.
   — Хорошо, — сказал он, — я выслушаю, но я не буду похищать твою дочь.
   Генри устроился поудобнее и начал:
   — Миранда хочет пойти к королевскому сборщику податей и открыть ему правду.
   Тут он остановился, очевидно в ожидании ответа, и Джек кивнул и сказал:
   — Так ты говоришь…
   Генри поджал губы, но продолжил:
   — Джошуа Питерсон, королевский сборщик податей уезжает в Англию примерно через две недели.
   Джек сел на стуле поудобнее и стал качаться на двух его задних ножках. Повеселев, он предложил:
   — Закрой Миранду в комнате на месяц-другой.
   — Я не могу этого сделать. Джек пожал плечами.
   — В любом случае, пока новый сборщик не приедет, место Джошуа займет Натан Пибоди.
   — Натан! — Джек засмеялся. — Да он по уши замешан в это дело.
   — Именно, его можно не бояться. — Генри скрестил руки и улыбнулся. — Если Миранда пойдет к нему, он вежливо ее выслушает, успокоит и совершенно ничего не предпримет. Миранда будет счастлива, она никогда не узнает обо мне, а ты сможешь продолжать торговать с Чарлз-Тауном, конечно так, чтобы она не знала.
   — Хорошо, но в твоем плане есть одна маленькая неувязка. Что я буду делать с твоей дочерью целых две недели?
   Генри по-женски всплеснул руками.
   — Я не знаю. Ты будешь держать ее взаперти… но смотри, не сделай ей ничего плохого.
   — Куда подевался тот благородный отец, который только что обвинял меня в том, что его дочь бросили на пол?
   — На самом деле я никогда так не думал. Разве не я сказал, что это на тебя не похоже? Пускай она живет в каюте и давай ей дышать свежим морским воздухом, — лицо Генри просветлело от неожиданной мысли, — и скажи ей, что держишь ее из-за выкупа. Да, вот именно. Я заплачу выкуп, и она узнает, как я ее люблю и дорожу ее безопасностью.
   — А она сделает все, чтобы повесить меня!
   — Она и сейчас готова это сделать, — справедливо подтвердил Генри.
   Возразить было нечего, но это не значило, что Джеку больше нечего было сказать. Скрестив руки на груди, он пристально взглянул на друга.
   — Есть еще кое-что, о чем ты не подумал. Лицо Генри выражало недоумение, когда он спросил:
   — А что такое?
   — Где, например, будет жить твоя очаровательная дочь на корабле, полном пиратов?
   Довольная улыбка осветила лицо Джека, когда он указал Генри на существенный недостаток его плана.
   — Я думал, что она разместится в твоей каюте. Она самая лучшая. Миранда не должна испытывать неудобств.
   — К дьяволу! А я где буду спать?
   — Не сомневаюсь, что ты найдешь себе место, — ответил Генри с такой невозмутимостью, что Джек на минуту потерял дар речи. Однако, обретя его вновь, он почти завопил: — А как с моей командой? Они не привыкли к тому, что на борту — женщина, а они-таки пираты. Клянусь кровью Христовой!
   — Ты опять кричишь! Хочешь, чтобы все были в курсе? — Генри исподтишка огляделся вокруг.
   — Нет, эту честь мы оставим твоей любимице.
   — Твои насмешки заведут нас в никуда, — спокойно заявил Генри.
   — А твои глупости куда нас приведут?
   — Джек, прекрати, — Генри помолчал немного. — А что касается чести моей дочери, то я вверяю ее тебе.
   — Проклятье ада! Я боялся, что ты так скажешь, — со вздохом Джек выпрямился. — Послушай, не знаю, как тебе сказать… Скажу как есть. Генри, я не хочу быть около твоей дочери целых две недели. Черт меня побери, если я две минуты согласен провести рядом с ней!
   Джек закатал рукава своей белой полотняной рубашки. На загорелых руках ярко выделялись две свежие царапины, каждая длиной дюймов шесть.
   — Посмотри, что она сделала.
   — Это Миранда сделала? — Генри не пытался скрыть гордости, прозвучавшей в его голосе.
   — Она и ее испанский друг, — возмутился Джек. Генри прочистил горло, чтобы скрыть довольный смешок.