Страница:
42-й номер "Континента"7 здесь еще не появился. С нетерпением его ожидаем.
Примите запоздалые поздравления с Новым годом. От души желаю Вам и всему семейству - покоя, славы и денег! Наташе - дружеский привет.
Ваш
С. Довлатов
1 В ? 135 "Граней" напечатан рассказ "Лишний".
2 Наталья Яковлевна Шарымова, рожд. Вайнер, псевд. Н. Кононова (род. в 1937) - журналист, фотограф, с 1977 г. в эмиграции, знакомая С. Д. по Ленинграду, работала в "Новом американце", гл. редактор женского журн. "Точка зрения" (Нью-Йорк, 1984), в начале 1990-х вернулась в Россию.
3 Илья Захарович Серман (род. в 1913) - историк русской литературы XVIII в., с 1976 г. в эмиграции, опубликовал в "Гранях" (? 136, 1985) статью "Театр Сергея Довлатова".
4 Руфь Александровна Зернова (род. в 1919) - прозаик, в 1976 г. эмигрировала из Ленинграда вместе с мужем.
5 Татьяна Алексеевна Яковлева (1906-1991) - дизайнер, адресат известного стихотворения Маяковского, с 1925 г. в эмиграции, жила в Париже, где в 1929 г. Маяковский предлагал ей руку и сердце. Но она тогда же вышла замуж за французского виконта, а затем, уехав в Нью-Йорк, за Алекса Либермана.
6 Родители американского писателя, лауреата Нобелевской премии Сола Беллоу (Saul Bellow, род. в 1915) - выходцы из России, в 1913 г. эмигрировали в Монреаль.
7 В ? 42 (1984) "Континента" напечатана глава "Майор Светлооков" - из романа Владимова "Генерал и его армия".
6
19 марта <1985>
Дорогой Георгий Николаевич!
Звонила Ваша жена, сказала, что статья Сермана подходит и что Вы собираетесь вступить со стариком в контакт. Это не совсем простое дело. Илья Захарович - личность трансконтинентальная, его нарасхват приглашают всевозможные университеты. На ближайшие три месяца его адрес такой:
Vittorio Strada 1
per Ilja Serman
Torseturo 584 30123 Venecia, Italy
В дальнейшем, если Вы захотите неожиданно его разыскать, обращайтесь ко мне. Я живу в одном квартале с его детьми и всегда смогу все ему переслать.
Еще раз спасибо Вам за внимание. У меня в течение полугода выйдут две книжки, в "Ардисе" и в "Эрмитаже",2 сразу же пришлю.
Для "Граней" у меня пока ничего нет, но если что-то появится, сразу же отправлю именно Вам.
Тут ходили печальные слухи о Ваших неладах с руководством. К счастью, Наташа сказала, что Вам ничего не угрожает.
В разговоре с ней мы слегка коснулись Поповского. Раньше я не хотел ничего о нем говорить, чтобы не помешать его трудоустройству, но вообще-то Поповский - <...>. Я проработал с ним два года, он - абсолютно честный, прямой, добросовестный, бесхитростный, как дитя, но глупый, как мясорубка. Всю жизнь я не могу привыкнуть к тому, что автор 28 книг о деятелях науки может быть в обыкновенном житейском смысле - круглым дураком. При этом работник он замечательный, очень трудоспособный, в своем деле талантливый, но упаси Вас Бог подпускать его к непростым ситуациям: он будет кричать всякие глупости, и голос у него звонкий. Увидите.
Да, с увлечением прочитали кусок из Вашего романа в "Континенте". Там есть ощущение войны и даже - личного опыта, благодаря всяким точным словам, вроде - "обколачивали разрывы в броне", или что-то в этом роде. Все люди очень живые: негодяй из СМЕРШа, девица, адъютант, шофер - в меньшей степени, наверное, выявится позже. Меня слегка и приятно оглушило то, что со Светлооковым делились водкой на передовой, такие, казалось бы, незначительные вещи все ставят на свои места в реалистической прозе.
И есть одно, так сказать, замечание. Надеюсь, Вас это не рассердит. Там есть замечательная сцена с военнопленными - русскими. Так вот, я раза три ее перечитал, пока вполне убедился, что это именно русские. Возникает не сразу и не полностью рассеивающаяся неясность. Там есть у Вас слова о том, что они какие-то необычные немцы, но, мне кажется, этого недостаточно. По-моему, не хватает более очевидной фразы. Возможно, это эффект отрывка. Во всяком случае, обратите на это внимание при издании книги. Простите за невнятность.
От души желаю Вам всяческих удач. Привет и благодарность - Наташе.
Ваш
С. Довлатов
1 Витторио Страда (род. в 1929) - профессор истории русской литературы Венецианского ун-та, гл. редактор журн. "Россия / Russia".
2 "Ремесло" (см. прим. 1 к ? 3) и "Чемодан" (Tenafly, "Hermitage", 1986), см. ? 8.
7
4 апреля <1985>
Милая Наташа!
Письмо от 25 марта получил, благодарю. Следую по тексту Вашего письма. Название "Театр Сергея Довлатова"1 звучит эффектно и лестно. Тем более, что когда-то, еще в Ленинграде, один мой культурный приятель использовал по отношению к моим рассказам термин - "театральный реализм".2 Более энергично высказаться я не могу именно потому, что название - лестное.
О трудностях, с которыми сталкиваетесь Вы и Г. Н., мы имеем представление. Во-первых, ходят слухи, но даже и без всяких слухов ясно, что происходит. Журнал меняется, и очень заметно. Задуман он был 40 лет назад как военно-идеологический, и таковым оставался долгие годы. И вот теперь он становится литературно-художественным. И дело, конечно, не в "жидо-масонском засилии", которое организовали Вы с Г. Н. (хотя слухи трактуют ситуацию именно так), дело, разумеется, в эстетике, в эстетической реформе, в новой тональности, а я всегда был уверен, что эстетика в конечном счете более острое дело, чем идеология. Истинная причина многих драм и конфликтов - эстетическая, а не идейная. И так далее.
135-й номер получил. Спасибо за "авиа" и за внимательное отношение к тексту, огромное спасибо. Опечатку нашел одну, да и та не принципиальная.
Номер очень разнообразный, почти все понравилось. Может быть, не стоило уделять места разгрому Тетенова.3 Тетенов - полное ничтожество, и никакого, ни малейшего резонанса его деятельность не имеет, короче, "из пушки - по воробьям". Как всегда, грубоват Максимов со всеми своими "изрек", "с позволения сказать", "засим", но, Вы знаете, постепенно в его неуклонной мизантропии и однотонности я начинаю ощущать какое-то обаяние.4 Чем-то он мне нравится, и ничего не могу я с этим поделать, может быть искренностью.
От романа Г. Н. мы все многого ожидаем. Мне понравилось уже и то, что было в "Континенте", причем очень понравилось, но вообще-то я все надеюсь, что это будет эпический роман. Я все хочу, чтобы кто-то из русских написал книгу о войне получше, чем Норман Мейлер, Джонс или Стайрон.5 А у Георгия Николаевича есть как раз эпические возможности очень большие, и это особенно видно, как ни странно, по "Большой руде". Короче, ждем Гудериана, танковых атак, фронтов, верховных ставок и так далее. Будет ли выведен Сталин? Хорошо бы.
Всем способным знакомым буду говорить, чтобы слали вам рукописи, или пускай шлют мне, а я мгновенно переправлю, так будет надежнее и быстрее.
Кстати, хочу Вам напомнить, что у вас лежит рукопись Ефимова об убийстве Кеннеди.6 Я понимаю, что в такой работе трудно разобраться, но вообще-то, как Вы знаете, Ефимов, хоть и не очень изящный писатель, но невероятно добросовестный, умный и крепкий. Если позволите, очень Вам советую вникнуть в эту работу. Помимо всего прочего, в ней есть спекулятивный, привлекающий читателя момент: "русский публицист пытается разобраться в запутанном американском деле". Возни с такой публикацией, разумеется, много, но, может быть, игра стоит свеч?
Что касается Ваших тезисов "о моем творчестве", то опять-таки, все в них лестно и волнующе. И опять-таки, по этой причине я не могу их обсуждать. Единственное, что мне хотелось бы сказать Вам. Как Вы знаете, в эмиграции совершенно отсутствует критика, то есть критические оценки. Поэтому, если Вы все-таки напишете свои заметки,7 то чем больше в них будет претензий, тем это сильнее убедит меня в Вашем расположении. Клянусь, говорю это без малейшего кокетства.
Параллельно с этим письмом высылаю Вам бандеролью несколько своих рассказов. Может быть, сделав перерыв на 2-3 номера, Вы захотите что-то из них поместить. Подойдет - буду рад, нет - пришлю еще. Как всегда.
Еще раз нудно хочу повторить, как я тронут внимательным отношением ко мне, и еще раз благодарю Георгия Николаевича за редкую и приятную возможность - честно и без притворства сказать писателю, как мне нравится его работа.
Обнимаю вас всех. Держитесь.
Ваш
С. Довлатов
1 Статья Сермана (см. прим. 3 к ? 5).
2 О "театральном реализме", то есть о театрализованном характере бытовых сюжетов С. Д., о его артистическом переживании реальности и самому С. Д., и общим знакомым случалось говорить мне. Первая же моя печатная работа о его прозе - предисловие к повести "Филиал" - названа соответственно: "Театрализованный реализм" ("Звезда", 1989, ? 10). Но, конечно, подобные очевидные соображения могли прийти в голову и другим.
3 Николай Иванович Тетенов (род. в 1937) - бухгалтер, автор самиздатских "Случайных заметок о личной жизни", с 1975 г. в эмиграции. В ? 135 "Граней" напечатана статья Я. Костина, посвященная разбору первых семи номеров профашистского журн. "Русское самосознание" (США), начавшего выходить в январе 1984 г. под ред. Тетенова, поставившего своей задачей создание "всемирного антисионистского и антимасонского фронта".
4 Статья Максимова "Эпоха Скотского хутора, или Будни посторвелизма".
5 Norman Mailer (род. в 1923), James Jones (1921 - 1971), William Styron (род. в 1925) - американские авторы переведенных в советское время на русский и ценимых С. Д. произведений о Второй мировой войне: "Нагие и мертвые" ("The Naked and the Dead", 1948), "Отсюда и в вечность" ("From Here to Eternity", 1951), "Долгий марш" ("The Long March", 1956).
6 Издана автором отдельной книгой: "Кеннеди, Освальд, Кастро, Хрущев" (Tenafly, "Hermitage", 1987).
7 Кроме некролога в "Русской мысли", другие тексты Н. К. о С. Д. мне не известны.
8
4 апреля <1985>1
Милая Наташа!
Я написал такую странную книжку под названием "Чемодан". Выйдет она в "Эрмитаже" в начале 86-го года, точнее, "Эрмитаж" только возьмется за нее в январе-феврале, короче, выйдет она через год. Так что при желании можно успеть что-то из нее напечатать.
Суть такова. Автор распаковывает свой эмигрантский чемодан, и за каждой тряпкой и вещью, которая там обнаруживается, стоит какая-то нелепая история. Все мы помним, какими дикими путями раздобывалась одежда в Союзе. Значит, у меня там идет предисловие на 3 страницы и затем - семь глав, страниц по 12-13, каждая глава соответствует какой-нибудь шмотке. В общем, что-то наподобие "13 трубок" Эренбурга.2
В принципе, каждая глава - это рассказ, который можно публиковать отдельно. Можно, но не совсем. Мне кажется, если бы Вы отобрали что-то для журнала, то какая-то минимальная вводка необходима, чтобы ясна была связующая идея, тот маленький фокус, на котором все держится.
Вот эскиз такой вводки. Что-то вроде:
"С. Довлатов закончил книгу, в центре которой - чемодан, обыкновенный потрепанный чемодан, с которым эмигрант Довлатов покинул родину. Распаковывая чемодан, автор убеждается, что за каждой вещью..." И так далее.3
В идеале я хотел, чтобы в этом чемодане уместилась вся, так сказать, Россия, в разных измерениях и аспектах.
Будет время - посмотрите. На этот раз - никакой спешки. Простите, что копия бледная, оригинал - в "Эрмитаже".
И еще, в который раз заверяю Вас, Наташа: если не понравится, не подойдет, говорите прямо, без всякого стеснения, я к тому времени напишу что-нибудь еще.
Всего Вам доброго. Привет и лучшие пожелания Георгию Николаевичу.
Разговоры о преображении журнала "Грани" ширятся.
Ваш
С. Довлатов
1 Очевидно в датировке этого письма, повторяющей предыдущую, какая-то описка. По содержанию оно также относится к 1985 г.
2 "Тринадцать трубок" - 13 "гнусно-мудро-трогательных", по замыслу самого Эренбурга, историй из жизни персонажей разных национальностей. Написаны в 1922 г., отдельной книгой изданы в начале 1923 г. (Берлин, "Геликон").
3 Под названием "Рассказы из чемодана" (без рассказа "Куртка Фернана Леже"), книга напечатана (? 137, 1985) с авторским предисловием, без редакционной врезки.
9
15 апреля <1985>
Милая Наташа!
Только что получил наконец экземпляр статьи Сермана.1 Все, что там написано, соответствует если не моим возможностям, то, во всяком случае, моим идеалам. Короче, все очень лестно.
Обсуждать статью (именно в силу ее комплиментарности) я бы не хотел, но я бы очень хотел исправить довольно многочисленные опечатки в цитатах. Среди них есть такие, которые меняют смысл или делают фразу бессмысленной. А Вы, при Вашей загруженности, можете этого не заметить.
Посылаю Вам копии тех страниц, где эти опечатки имеются. Если есть время исправить, буду очень рад, если поздно - ну что ж! Опечатки помечены знаком V.
Большой привет Георгию Николаевичу. Насколько я знаю, Л. Штерн2 и Шарымова что-то на днях Вам вышлют, а может, уже выслали. Штерн - тетка обязательная, а Шарымова - не очень. Ефимов также собирается послать Вам что-то новое.
Пытался я вырвать что-нибудь у Турчина,3 с которым ездил на Пасху к друзьям, но Турчин сказал, что совершенно погружен в свою математику, а когда освободится, что-нибудь для "Граней" напишет.
От души желаю Вам (вам) всяческих успехов.
С. Довлатов
Р.S. Деньги за рассказ получил, ощутимые, спасибо.
С.
1 "Театр Сергея Довлатова" (см. ? 7). Очевидно, статья была прислана С. Д. в гранках - на просмотр.
2 Людмила Яковлевна Штерн (род. в 1935) - геолог, журналист, прозаик, приятельница С. Д. с ленинградских времен, с 1975 г. в эмиграции. См. письма к ней С. Д. в книге "Малоизвестный Довлатов" (СПб., 1995).
3 Валентин Федорович Турчин (род. в 1931) - физик, правозащитник, с 1977 г. в эмиграции, автор книги "Инерция страха" (Нью-Йорк, 1978).
10
29 мая <1985>
Милая Наташа! Только что беседовал с Вами по телефону. Парамонову сообщил все, о чем Вы просили. Очень рад, что Ваше положение в журнале стабильно. Это же подтвердил и позвонивший через минуту после Вас осведомленный человек Гладилин.
Последние номера "Граней" все хвалят. Если бы Вы решили издавать у себя на работе стенную газету, то могли бы назвать ее - "Гранки".
Посылаю Вам в качестве, так сказать, маневренного фонда - рассказ, дописанный мной в сборник "Чемодан"1 по просьбе Ефимова - для увеличения объема. Это вовсе не значит, что я хочу увеличить публикацию в "Гранях", просто Вы сможете, при желании, какой-то рассказ заменить этим, если он Вам покажется более интересным. Короче, шлю его для порядка, а Вы уж смотрите...
Кроме того, посылаю Вам копии четырех страниц из "Чемодана", на которых есть правка. Дело в том, что я не помню, на каком этапе выслал Вам текст, то есть - внесена ли эта правка в Ваш экземпляр.
Всех вас обнимаю. Будьте здоровы. Ждем Владимовский новый кусок из романа.
Ваш
С. Довлатов
1 Рассказ "Куртка Фернана Леже", в публикацию "Граней" не вошедший.
11
5 сентября <1985>
Дорогие Наташа и Георгий Николаевич!
К сожалению, я в Германию поехать не смогу, нет никакой возможности: тут хворобы моих 80-летних родителей, и отсутствие разумной деловой цели (не считая двух-трех дружеских встреч), и даже возня с собакой, с которой я один могу управляться, поскольку ей 16 (!) лет и во двор ее надо носить на руках.
Мне неловко, что я морочил вам голову, но уж очень заманчиво было съездить почти бесплатно в Европу, тем более, что все куда-то ездят, путешествуют, а я сижу в Нью-Йорке во главе огромной армянско-еврейско-русской семьи, насчитывающей четыре поколения. И я единственный сравнительно полноценный член этой семьи, кое-как объясняющийся по-английски.
Рецензию в "Континенте"1 читал, экземпляр "Граней" получил. Все прочитал, кроме глав из романа,2 к которым приступаю. Все нелитературные материалы очень понравились, это как бы традиция "Нового мира". Стихи Левы Друскина начинаются с забавной строчки ("Как весело ели..."),3 за которой напрашивается: "Как весело пили...", но стихи хорошие, он как бы замыкающий в колонне: Кушнер, Глеб Семенов, Давид Самойлов, Липкин...
Рассказ Савицкого мне не очень понравился, хотя он складный, не без "анекдота" внутри, но уж очень залихватские у него и у Милославского манеры, а все эти заграничные барышни (Лоранс, Фелин)4 похожи на сексуальные грезы малоимущего беженца, и вообще, вся эротика у наших авторов молодежного крыла отдает страшным плебейством. Петька Вайль со свойственной ему грубостью сетует: "Как будто манды не видали..."
Рецензия Поповского на Вайля с Генисом добросовестная, но странная.5 Со всеми его тезисами я более или менее согласен, есть в В. и Г. доля цинизма, есть и, хоть и веселая, но однотонность, но обоснования этих тезисов идут как-то невпопад: то ему выводов не хватает, то он их "обзывает" Ильфом и Петровым (а между тем, парочку бы Ильфов заслать в эмиграцию, и вся наша жизнь могла бы измениться к лучшему), так и ждешь, что Поповский скажет: Вайль и Генис - безбожники, вроде Пушкина. Короче, в этой рецензии Вайль с Генисом выглядят лучше, чем Поповский.
Извините за непрошеные оценки и т.д.
И еще раз - спасибо за все, я - не самый избалованный автор.
Обнимаю. Ваш
С. Довлатов
1 Е. Тудоровская. "Путеводитель по Заповеднику"" ("Континент", ? 46, 1985).
2 Глава "Три командарма и ординарец Шестериков" из романа Владимова "Генерал и его армия" ("Грани", ? 136, 1985).
3 Лев Савельевич Друскин (1921-1990) - поэт, с 1980 г. в эмиграции, жил в Германии, в Тюбингене. В ? 136 напечатан его "Реквием", начинающийся строчками: "Как весело ели / Сегодня шумели...".
4 Дмитрий Петрович Савицкий (род. в 1944) - журналист, прозаик, с 1978 г. в эмиграции, живет в Париже. В ? 136 напечатан его рассказ "Петр Грозный", начинающийся, действительно, несколько "залихватски": "Письмо было из Нового Йорка. Эд писал, что дела идут хреновато..." И т. д. Есть в рассказе и Лоранс, и Фелин ("Совсем не интересно с Фелин. Гораздо уж лучше с Лоранс"). Рассказов Юрия Георгиевича Милославского (род. в 1946 г., с 1973 г. в эмиграции) во владимовских номерах "Граней" нет. Правда, вместе с довлатовским "Представлением" его рассказ "Облава" напечатан в "Континенте" (? 39, 1984).
5 Марк Поповский. "Пределы иронии" (Петр Вайль, Александр Генис. "Потерянный рай". Изд. "Москва-Иерусалим", 1983).
12
10 сент. <1985>
Милая Наташа, здравствуйте!
Все, что касается Поповского, мне было известно в 80-м году. Я мог бы сразу Вас с Г. Н. предупредить, но какая-то этика меня остановила. Кто-то мог бы заподозрить, что я сам посягаю на это место или хочу протолкнуть туда угодного мне и моим друзьям человека.
Разумеется, у Поповского есть достоинства, и немалые: он добросовестный солидный публицист, с разумными, как правило, идеями. Он простодушный, не хитрый, лишен вероломства, наоборот - открытый, прямолинейный, честный (в рамках своего понимания жизни) и т.д. Но при этом: глупо воинственный, заблуждающийся относительно своей роли, грубый и бестактный с женщинами, да и с мужчинами. У него нет ни малейших учрежденческих, корпоративных навыков. В какой бы системе ни оказался Маркуша, он тотчас начинает бороться - во вред окружающим, на погибель себе, черт знает с кем и черт знает во имя чего. Дома он боролся с советской властью - мишень была гигантская, видимость отличная, и все было ясно. Тут - все сложнее. Он - глуп, именно глуп, как может быть глуп человек с двумя дипломами и 30-ю научными книгами, в том числе - и очень хорошими.
В Нью-Йорке Поповский давно уже стал персонажем бесчисленных анекдотов, которые я Вам при встрече расскажу. Ведь, помимо всего прочего, он еще и крупный селадон, роковой мужчина, заявивший одной крашеной блондинке, которая принесла ему как мэтру свои чудовищные новеллы:
"Дайте мне власть над вами, а я дам вам славу!"
Уверен, что ситуация в "Гранях" с самого начала представлялась Поповскому такой:
"Есть Жора - хороший, даже замечательный писатель, не такой великий, как Поповский, но все-таки замечательный, и есть жена - стерва и психопатка, которая вертит Жорой и делает все по-своему. Так вот, надо Жору опекать и воспитывать, иначе жена напустит в "Грани" всякую пузатую мелочь - безбожников, черносотенцев и хулиганов, а судьбы России и мира окажутся в загоне". И так далее.
Не сомневаюсь, что рано или поздно вы с Маркушей расстанетесь, иначе быть не может, так было у него и с Седыхом, и с "Новым американцем", и с "Новой газетой".1 Оптимальная для Поповского роль - систематический автор-заочник, не участвующий в редакционных делах, он - пунктуальный, трудоспособный, опытный, но вне личного творчества - непереносимый. Увидите.
Раза два я пытался очертить легкими художественными штрихами его образ. Посылаю Вам в качестве приложения эти фрагменты (? 1 и ? 2).2
С Поповским покончили.
Куски из романа3 очень понравились. После всяческого модернизма и безобразия такая отрада - читать внятную ощутимую прозу. Все люди живые, и по-моему, чем выше звание, тем сильнее и ярче фигура. Лучшие, мне кажется, Власов и Гудериан. И то, что Власов долго не назван по имени, и впервые его имя вводится косвенно - как-то волнует. Все рассуждения, вся военная психология, мотивы, причины, зависимость между случайным и закономерным все выверено и хорошо. Вопреки заявлениям Г. Н., роман все же идет в Толстовском направлении. По Толстому, как я понимаю (во всяком случае - в "Войне и мире"), человек живет не в Москве, не в усадьбе, не на войне, а в истории + сплетение частного и государственного + присутствие авторского интеллекта и т. д. Все это есть в романе. Так и должно быть, любой, я думаю, серьезный писатель действовал бы сейчас в этом ключе. Можно ли представить себе военный роман, написанный в традициях Достоевского, Чехова, Гоголя или Щедрина, а других традиций нет. Была еще Тургеневская, но куда-то, к сожалению, пропала. К Толстовским же урокам относится умение глядеть в бинокль с обеих сторон, видеть разом большое и маленькое. Все это есть.
А покоробили меня, как я уже говорил, три-четыре выражения, вроде: "пред генеральские очи", "генерал на расправу скор", "угрелись" и еще какие-то мелочи, связанные с былинными инверсиями. Мне кажется, это следует отнести к трафаретам военного повествования. Мне кажется, не нужно окрашивать авторскую речь в народные тона, вся народность отлично проявляется в диалогах, да еще присутствует в виде чудных деталей, вроде "не кила с геморроем, а мерцание предсердия".
Ради Бога, извините за непрошеные замечания, и уж во всяком случае не обращайте на них внимания.
Обнимаю. Ваш
С. Довлатов
1 "Новая газета" - эмигрантский еженедельник, выходил в Нью-Йорке в 1980-83 гг. под ред. Евгения Рубина.
2 Один из выразительных шаржей на Поповского содержится в "Иностранке", где он изображен как публицист Зарецкий. Приложенные к письму фрагменты в архиве не обнаружены.
3 Глава из романа "Генерал и его армия" (см. прим. 2 к ? 11).
13
24 сентября <1985>
Дорогие Наташа и Георгий Николаевич!
Вынужден обременить вас двумя просьбами. Дело в том, что я недавно виделся с Игорем Ефимовым (писателем и хозяином "Эрмитажа"1), в результате чего эти просьбы (увы) и возникли. В конце зимы Ефимов выпускает мою книжку "Чемодан". Разумеется, он знал, что я предварительно посылаю рукопись в "Грани", и, более того, сам же и посоветовал сделать предварительные публикации, считая, что это полезно. (Хотя некоторые издатели, скажем "Ардис", не любят печатать в периодике куски до выхода книги.) Но Ефимов, как выяснилось, был уверен, что вы дадите 2-3 рассказа из "Чемодана", и несколько опечалился, узнав, что в "Гранях" пойдут 100 страниц. В связи с этим у него возникли две просьбы, к которым я присоединяюсь.
1. Если публикация сопровождается хоть какой-то вводкой, то в этой вводке не называть публикуемое - книжкой, а представить в качестве рассказов, то есть по возможности создать видимость неполного объема, неидентичности публикации и будущей книжки, чтобы не отбить у скудного читателя желание в дальнейшем эту отдельную книжку приобрести. Короче, чтобы это выглядело как подборка рассказов, а не как целая повесть, состоящая из отдельных глав.
2. Игорь хотел бы просить разрешения у вас и у вашего технического руководства - использовать ваш набор. При этом он считает, что тиражирование с экземпляра "Граней" дает не максимальное качество при печати, и потому просит вас, если это возможно, прислать оригинал набора, то есть - непосредственно часть макета с текстом рассказов. Если же по каким-либо причинам это невозможно, то тогда он просит разрешения все равно использовать набор, но тогда печатать книжку не с вашего оригинала, а с экземпляра "Граней".
Ясно ли я выразился?
Простите, что вынужден затруднять вас всем этим.
Среди русских издателей в Америке Ефимов выделяется: а. своим демократизмом (на фоне "Ардиса"), б. своей порядочностью (на фоне "Руссики"), в. своей интеллигентностью (на фоне Габи Валка) и г. своей ответственностью (на фоне "Серебряного века"2), и потому хотелось бы ему содействовать.
Конечно, и у него есть недостатки, но не буду уподобляться Собакевичу.
Всего вам доброго и заранее - огромное спасибо.
Ваш
С. Довлатов
1 В 1981 г. Игорь Ефимов основал изд-во "Эрмитаж" ("Hermitage"), в котором вышли три книги С. Д.: "Зона" (1982), "Заповедник" (1985), "Чемодан" (1986).
2 Изд-во "Серебряный век" основано в 1978 г. Григорием Поляком, опубликовало книги Ремизова, Ходасевича, Чаянова, Вагинова и др., в 1980 г. начало выпуск альманахов "Часть речи" - при ближайшем участии С. Д.
14
2 ноября <1985>
Дорогой Георгий Николаевич!
Благодарю Вас за письмо, которое не без труда, но все же достигло цели. Что касается Вашего романа, то его "придется" еще раз читать полностью. Если Вы не Ильф и не Дюма, у которых двойная композиция, то есть - каждая глава - законченное приключение + общий сюжет, значит, надо читать целиком, а не кусками. Я, например, до сих пор не уловил, какой именно генерал вынесен в заглавие - Власов или Фотий Иваныч? И вообще, не ясно, как все повернется. Если Ваш роман и в целом виде окажется хорошим, не развалится на части, не осядет, то возникнет наконец почва под бесконечными, но все еще, увы, почти бесплодными разговорами о миссии эмиграции, о сохранении культуры и о нашей красивой роли. Надеюсь и даже уверен, что так и будет. Давно пора.
Примите запоздалые поздравления с Новым годом. От души желаю Вам и всему семейству - покоя, славы и денег! Наташе - дружеский привет.
Ваш
С. Довлатов
1 В ? 135 "Граней" напечатан рассказ "Лишний".
2 Наталья Яковлевна Шарымова, рожд. Вайнер, псевд. Н. Кононова (род. в 1937) - журналист, фотограф, с 1977 г. в эмиграции, знакомая С. Д. по Ленинграду, работала в "Новом американце", гл. редактор женского журн. "Точка зрения" (Нью-Йорк, 1984), в начале 1990-х вернулась в Россию.
3 Илья Захарович Серман (род. в 1913) - историк русской литературы XVIII в., с 1976 г. в эмиграции, опубликовал в "Гранях" (? 136, 1985) статью "Театр Сергея Довлатова".
4 Руфь Александровна Зернова (род. в 1919) - прозаик, в 1976 г. эмигрировала из Ленинграда вместе с мужем.
5 Татьяна Алексеевна Яковлева (1906-1991) - дизайнер, адресат известного стихотворения Маяковского, с 1925 г. в эмиграции, жила в Париже, где в 1929 г. Маяковский предлагал ей руку и сердце. Но она тогда же вышла замуж за французского виконта, а затем, уехав в Нью-Йорк, за Алекса Либермана.
6 Родители американского писателя, лауреата Нобелевской премии Сола Беллоу (Saul Bellow, род. в 1915) - выходцы из России, в 1913 г. эмигрировали в Монреаль.
7 В ? 42 (1984) "Континента" напечатана глава "Майор Светлооков" - из романа Владимова "Генерал и его армия".
6
19 марта <1985>
Дорогой Георгий Николаевич!
Звонила Ваша жена, сказала, что статья Сермана подходит и что Вы собираетесь вступить со стариком в контакт. Это не совсем простое дело. Илья Захарович - личность трансконтинентальная, его нарасхват приглашают всевозможные университеты. На ближайшие три месяца его адрес такой:
Vittorio Strada 1
per Ilja Serman
Torseturo 584 30123 Venecia, Italy
В дальнейшем, если Вы захотите неожиданно его разыскать, обращайтесь ко мне. Я живу в одном квартале с его детьми и всегда смогу все ему переслать.
Еще раз спасибо Вам за внимание. У меня в течение полугода выйдут две книжки, в "Ардисе" и в "Эрмитаже",2 сразу же пришлю.
Для "Граней" у меня пока ничего нет, но если что-то появится, сразу же отправлю именно Вам.
Тут ходили печальные слухи о Ваших неладах с руководством. К счастью, Наташа сказала, что Вам ничего не угрожает.
В разговоре с ней мы слегка коснулись Поповского. Раньше я не хотел ничего о нем говорить, чтобы не помешать его трудоустройству, но вообще-то Поповский - <...>. Я проработал с ним два года, он - абсолютно честный, прямой, добросовестный, бесхитростный, как дитя, но глупый, как мясорубка. Всю жизнь я не могу привыкнуть к тому, что автор 28 книг о деятелях науки может быть в обыкновенном житейском смысле - круглым дураком. При этом работник он замечательный, очень трудоспособный, в своем деле талантливый, но упаси Вас Бог подпускать его к непростым ситуациям: он будет кричать всякие глупости, и голос у него звонкий. Увидите.
Да, с увлечением прочитали кусок из Вашего романа в "Континенте". Там есть ощущение войны и даже - личного опыта, благодаря всяким точным словам, вроде - "обколачивали разрывы в броне", или что-то в этом роде. Все люди очень живые: негодяй из СМЕРШа, девица, адъютант, шофер - в меньшей степени, наверное, выявится позже. Меня слегка и приятно оглушило то, что со Светлооковым делились водкой на передовой, такие, казалось бы, незначительные вещи все ставят на свои места в реалистической прозе.
И есть одно, так сказать, замечание. Надеюсь, Вас это не рассердит. Там есть замечательная сцена с военнопленными - русскими. Так вот, я раза три ее перечитал, пока вполне убедился, что это именно русские. Возникает не сразу и не полностью рассеивающаяся неясность. Там есть у Вас слова о том, что они какие-то необычные немцы, но, мне кажется, этого недостаточно. По-моему, не хватает более очевидной фразы. Возможно, это эффект отрывка. Во всяком случае, обратите на это внимание при издании книги. Простите за невнятность.
От души желаю Вам всяческих удач. Привет и благодарность - Наташе.
Ваш
С. Довлатов
1 Витторио Страда (род. в 1929) - профессор истории русской литературы Венецианского ун-та, гл. редактор журн. "Россия / Russia".
2 "Ремесло" (см. прим. 1 к ? 3) и "Чемодан" (Tenafly, "Hermitage", 1986), см. ? 8.
7
4 апреля <1985>
Милая Наташа!
Письмо от 25 марта получил, благодарю. Следую по тексту Вашего письма. Название "Театр Сергея Довлатова"1 звучит эффектно и лестно. Тем более, что когда-то, еще в Ленинграде, один мой культурный приятель использовал по отношению к моим рассказам термин - "театральный реализм".2 Более энергично высказаться я не могу именно потому, что название - лестное.
О трудностях, с которыми сталкиваетесь Вы и Г. Н., мы имеем представление. Во-первых, ходят слухи, но даже и без всяких слухов ясно, что происходит. Журнал меняется, и очень заметно. Задуман он был 40 лет назад как военно-идеологический, и таковым оставался долгие годы. И вот теперь он становится литературно-художественным. И дело, конечно, не в "жидо-масонском засилии", которое организовали Вы с Г. Н. (хотя слухи трактуют ситуацию именно так), дело, разумеется, в эстетике, в эстетической реформе, в новой тональности, а я всегда был уверен, что эстетика в конечном счете более острое дело, чем идеология. Истинная причина многих драм и конфликтов - эстетическая, а не идейная. И так далее.
135-й номер получил. Спасибо за "авиа" и за внимательное отношение к тексту, огромное спасибо. Опечатку нашел одну, да и та не принципиальная.
Номер очень разнообразный, почти все понравилось. Может быть, не стоило уделять места разгрому Тетенова.3 Тетенов - полное ничтожество, и никакого, ни малейшего резонанса его деятельность не имеет, короче, "из пушки - по воробьям". Как всегда, грубоват Максимов со всеми своими "изрек", "с позволения сказать", "засим", но, Вы знаете, постепенно в его неуклонной мизантропии и однотонности я начинаю ощущать какое-то обаяние.4 Чем-то он мне нравится, и ничего не могу я с этим поделать, может быть искренностью.
От романа Г. Н. мы все многого ожидаем. Мне понравилось уже и то, что было в "Континенте", причем очень понравилось, но вообще-то я все надеюсь, что это будет эпический роман. Я все хочу, чтобы кто-то из русских написал книгу о войне получше, чем Норман Мейлер, Джонс или Стайрон.5 А у Георгия Николаевича есть как раз эпические возможности очень большие, и это особенно видно, как ни странно, по "Большой руде". Короче, ждем Гудериана, танковых атак, фронтов, верховных ставок и так далее. Будет ли выведен Сталин? Хорошо бы.
Всем способным знакомым буду говорить, чтобы слали вам рукописи, или пускай шлют мне, а я мгновенно переправлю, так будет надежнее и быстрее.
Кстати, хочу Вам напомнить, что у вас лежит рукопись Ефимова об убийстве Кеннеди.6 Я понимаю, что в такой работе трудно разобраться, но вообще-то, как Вы знаете, Ефимов, хоть и не очень изящный писатель, но невероятно добросовестный, умный и крепкий. Если позволите, очень Вам советую вникнуть в эту работу. Помимо всего прочего, в ней есть спекулятивный, привлекающий читателя момент: "русский публицист пытается разобраться в запутанном американском деле". Возни с такой публикацией, разумеется, много, но, может быть, игра стоит свеч?
Что касается Ваших тезисов "о моем творчестве", то опять-таки, все в них лестно и волнующе. И опять-таки, по этой причине я не могу их обсуждать. Единственное, что мне хотелось бы сказать Вам. Как Вы знаете, в эмиграции совершенно отсутствует критика, то есть критические оценки. Поэтому, если Вы все-таки напишете свои заметки,7 то чем больше в них будет претензий, тем это сильнее убедит меня в Вашем расположении. Клянусь, говорю это без малейшего кокетства.
Параллельно с этим письмом высылаю Вам бандеролью несколько своих рассказов. Может быть, сделав перерыв на 2-3 номера, Вы захотите что-то из них поместить. Подойдет - буду рад, нет - пришлю еще. Как всегда.
Еще раз нудно хочу повторить, как я тронут внимательным отношением ко мне, и еще раз благодарю Георгия Николаевича за редкую и приятную возможность - честно и без притворства сказать писателю, как мне нравится его работа.
Обнимаю вас всех. Держитесь.
Ваш
С. Довлатов
1 Статья Сермана (см. прим. 3 к ? 5).
2 О "театральном реализме", то есть о театрализованном характере бытовых сюжетов С. Д., о его артистическом переживании реальности и самому С. Д., и общим знакомым случалось говорить мне. Первая же моя печатная работа о его прозе - предисловие к повести "Филиал" - названа соответственно: "Театрализованный реализм" ("Звезда", 1989, ? 10). Но, конечно, подобные очевидные соображения могли прийти в голову и другим.
3 Николай Иванович Тетенов (род. в 1937) - бухгалтер, автор самиздатских "Случайных заметок о личной жизни", с 1975 г. в эмиграции. В ? 135 "Граней" напечатана статья Я. Костина, посвященная разбору первых семи номеров профашистского журн. "Русское самосознание" (США), начавшего выходить в январе 1984 г. под ред. Тетенова, поставившего своей задачей создание "всемирного антисионистского и антимасонского фронта".
4 Статья Максимова "Эпоха Скотского хутора, или Будни посторвелизма".
5 Norman Mailer (род. в 1923), James Jones (1921 - 1971), William Styron (род. в 1925) - американские авторы переведенных в советское время на русский и ценимых С. Д. произведений о Второй мировой войне: "Нагие и мертвые" ("The Naked and the Dead", 1948), "Отсюда и в вечность" ("From Here to Eternity", 1951), "Долгий марш" ("The Long March", 1956).
6 Издана автором отдельной книгой: "Кеннеди, Освальд, Кастро, Хрущев" (Tenafly, "Hermitage", 1987).
7 Кроме некролога в "Русской мысли", другие тексты Н. К. о С. Д. мне не известны.
8
4 апреля <1985>1
Милая Наташа!
Я написал такую странную книжку под названием "Чемодан". Выйдет она в "Эрмитаже" в начале 86-го года, точнее, "Эрмитаж" только возьмется за нее в январе-феврале, короче, выйдет она через год. Так что при желании можно успеть что-то из нее напечатать.
Суть такова. Автор распаковывает свой эмигрантский чемодан, и за каждой тряпкой и вещью, которая там обнаруживается, стоит какая-то нелепая история. Все мы помним, какими дикими путями раздобывалась одежда в Союзе. Значит, у меня там идет предисловие на 3 страницы и затем - семь глав, страниц по 12-13, каждая глава соответствует какой-нибудь шмотке. В общем, что-то наподобие "13 трубок" Эренбурга.2
В принципе, каждая глава - это рассказ, который можно публиковать отдельно. Можно, но не совсем. Мне кажется, если бы Вы отобрали что-то для журнала, то какая-то минимальная вводка необходима, чтобы ясна была связующая идея, тот маленький фокус, на котором все держится.
Вот эскиз такой вводки. Что-то вроде:
"С. Довлатов закончил книгу, в центре которой - чемодан, обыкновенный потрепанный чемодан, с которым эмигрант Довлатов покинул родину. Распаковывая чемодан, автор убеждается, что за каждой вещью..." И так далее.3
В идеале я хотел, чтобы в этом чемодане уместилась вся, так сказать, Россия, в разных измерениях и аспектах.
Будет время - посмотрите. На этот раз - никакой спешки. Простите, что копия бледная, оригинал - в "Эрмитаже".
И еще, в который раз заверяю Вас, Наташа: если не понравится, не подойдет, говорите прямо, без всякого стеснения, я к тому времени напишу что-нибудь еще.
Всего Вам доброго. Привет и лучшие пожелания Георгию Николаевичу.
Разговоры о преображении журнала "Грани" ширятся.
Ваш
С. Довлатов
1 Очевидно в датировке этого письма, повторяющей предыдущую, какая-то описка. По содержанию оно также относится к 1985 г.
2 "Тринадцать трубок" - 13 "гнусно-мудро-трогательных", по замыслу самого Эренбурга, историй из жизни персонажей разных национальностей. Написаны в 1922 г., отдельной книгой изданы в начале 1923 г. (Берлин, "Геликон").
3 Под названием "Рассказы из чемодана" (без рассказа "Куртка Фернана Леже"), книга напечатана (? 137, 1985) с авторским предисловием, без редакционной врезки.
9
15 апреля <1985>
Милая Наташа!
Только что получил наконец экземпляр статьи Сермана.1 Все, что там написано, соответствует если не моим возможностям, то, во всяком случае, моим идеалам. Короче, все очень лестно.
Обсуждать статью (именно в силу ее комплиментарности) я бы не хотел, но я бы очень хотел исправить довольно многочисленные опечатки в цитатах. Среди них есть такие, которые меняют смысл или делают фразу бессмысленной. А Вы, при Вашей загруженности, можете этого не заметить.
Посылаю Вам копии тех страниц, где эти опечатки имеются. Если есть время исправить, буду очень рад, если поздно - ну что ж! Опечатки помечены знаком V.
Большой привет Георгию Николаевичу. Насколько я знаю, Л. Штерн2 и Шарымова что-то на днях Вам вышлют, а может, уже выслали. Штерн - тетка обязательная, а Шарымова - не очень. Ефимов также собирается послать Вам что-то новое.
Пытался я вырвать что-нибудь у Турчина,3 с которым ездил на Пасху к друзьям, но Турчин сказал, что совершенно погружен в свою математику, а когда освободится, что-нибудь для "Граней" напишет.
От души желаю Вам (вам) всяческих успехов.
С. Довлатов
Р.S. Деньги за рассказ получил, ощутимые, спасибо.
С.
1 "Театр Сергея Довлатова" (см. ? 7). Очевидно, статья была прислана С. Д. в гранках - на просмотр.
2 Людмила Яковлевна Штерн (род. в 1935) - геолог, журналист, прозаик, приятельница С. Д. с ленинградских времен, с 1975 г. в эмиграции. См. письма к ней С. Д. в книге "Малоизвестный Довлатов" (СПб., 1995).
3 Валентин Федорович Турчин (род. в 1931) - физик, правозащитник, с 1977 г. в эмиграции, автор книги "Инерция страха" (Нью-Йорк, 1978).
10
29 мая <1985>
Милая Наташа! Только что беседовал с Вами по телефону. Парамонову сообщил все, о чем Вы просили. Очень рад, что Ваше положение в журнале стабильно. Это же подтвердил и позвонивший через минуту после Вас осведомленный человек Гладилин.
Последние номера "Граней" все хвалят. Если бы Вы решили издавать у себя на работе стенную газету, то могли бы назвать ее - "Гранки".
Посылаю Вам в качестве, так сказать, маневренного фонда - рассказ, дописанный мной в сборник "Чемодан"1 по просьбе Ефимова - для увеличения объема. Это вовсе не значит, что я хочу увеличить публикацию в "Гранях", просто Вы сможете, при желании, какой-то рассказ заменить этим, если он Вам покажется более интересным. Короче, шлю его для порядка, а Вы уж смотрите...
Кроме того, посылаю Вам копии четырех страниц из "Чемодана", на которых есть правка. Дело в том, что я не помню, на каком этапе выслал Вам текст, то есть - внесена ли эта правка в Ваш экземпляр.
Всех вас обнимаю. Будьте здоровы. Ждем Владимовский новый кусок из романа.
Ваш
С. Довлатов
1 Рассказ "Куртка Фернана Леже", в публикацию "Граней" не вошедший.
11
5 сентября <1985>
Дорогие Наташа и Георгий Николаевич!
К сожалению, я в Германию поехать не смогу, нет никакой возможности: тут хворобы моих 80-летних родителей, и отсутствие разумной деловой цели (не считая двух-трех дружеских встреч), и даже возня с собакой, с которой я один могу управляться, поскольку ей 16 (!) лет и во двор ее надо носить на руках.
Мне неловко, что я морочил вам голову, но уж очень заманчиво было съездить почти бесплатно в Европу, тем более, что все куда-то ездят, путешествуют, а я сижу в Нью-Йорке во главе огромной армянско-еврейско-русской семьи, насчитывающей четыре поколения. И я единственный сравнительно полноценный член этой семьи, кое-как объясняющийся по-английски.
Рецензию в "Континенте"1 читал, экземпляр "Граней" получил. Все прочитал, кроме глав из романа,2 к которым приступаю. Все нелитературные материалы очень понравились, это как бы традиция "Нового мира". Стихи Левы Друскина начинаются с забавной строчки ("Как весело ели..."),3 за которой напрашивается: "Как весело пили...", но стихи хорошие, он как бы замыкающий в колонне: Кушнер, Глеб Семенов, Давид Самойлов, Липкин...
Рассказ Савицкого мне не очень понравился, хотя он складный, не без "анекдота" внутри, но уж очень залихватские у него и у Милославского манеры, а все эти заграничные барышни (Лоранс, Фелин)4 похожи на сексуальные грезы малоимущего беженца, и вообще, вся эротика у наших авторов молодежного крыла отдает страшным плебейством. Петька Вайль со свойственной ему грубостью сетует: "Как будто манды не видали..."
Рецензия Поповского на Вайля с Генисом добросовестная, но странная.5 Со всеми его тезисами я более или менее согласен, есть в В. и Г. доля цинизма, есть и, хоть и веселая, но однотонность, но обоснования этих тезисов идут как-то невпопад: то ему выводов не хватает, то он их "обзывает" Ильфом и Петровым (а между тем, парочку бы Ильфов заслать в эмиграцию, и вся наша жизнь могла бы измениться к лучшему), так и ждешь, что Поповский скажет: Вайль и Генис - безбожники, вроде Пушкина. Короче, в этой рецензии Вайль с Генисом выглядят лучше, чем Поповский.
Извините за непрошеные оценки и т.д.
И еще раз - спасибо за все, я - не самый избалованный автор.
Обнимаю. Ваш
С. Довлатов
1 Е. Тудоровская. "Путеводитель по Заповеднику"" ("Континент", ? 46, 1985).
2 Глава "Три командарма и ординарец Шестериков" из романа Владимова "Генерал и его армия" ("Грани", ? 136, 1985).
3 Лев Савельевич Друскин (1921-1990) - поэт, с 1980 г. в эмиграции, жил в Германии, в Тюбингене. В ? 136 напечатан его "Реквием", начинающийся строчками: "Как весело ели / Сегодня шумели...".
4 Дмитрий Петрович Савицкий (род. в 1944) - журналист, прозаик, с 1978 г. в эмиграции, живет в Париже. В ? 136 напечатан его рассказ "Петр Грозный", начинающийся, действительно, несколько "залихватски": "Письмо было из Нового Йорка. Эд писал, что дела идут хреновато..." И т. д. Есть в рассказе и Лоранс, и Фелин ("Совсем не интересно с Фелин. Гораздо уж лучше с Лоранс"). Рассказов Юрия Георгиевича Милославского (род. в 1946 г., с 1973 г. в эмиграции) во владимовских номерах "Граней" нет. Правда, вместе с довлатовским "Представлением" его рассказ "Облава" напечатан в "Континенте" (? 39, 1984).
5 Марк Поповский. "Пределы иронии" (Петр Вайль, Александр Генис. "Потерянный рай". Изд. "Москва-Иерусалим", 1983).
12
10 сент. <1985>
Милая Наташа, здравствуйте!
Все, что касается Поповского, мне было известно в 80-м году. Я мог бы сразу Вас с Г. Н. предупредить, но какая-то этика меня остановила. Кто-то мог бы заподозрить, что я сам посягаю на это место или хочу протолкнуть туда угодного мне и моим друзьям человека.
Разумеется, у Поповского есть достоинства, и немалые: он добросовестный солидный публицист, с разумными, как правило, идеями. Он простодушный, не хитрый, лишен вероломства, наоборот - открытый, прямолинейный, честный (в рамках своего понимания жизни) и т.д. Но при этом: глупо воинственный, заблуждающийся относительно своей роли, грубый и бестактный с женщинами, да и с мужчинами. У него нет ни малейших учрежденческих, корпоративных навыков. В какой бы системе ни оказался Маркуша, он тотчас начинает бороться - во вред окружающим, на погибель себе, черт знает с кем и черт знает во имя чего. Дома он боролся с советской властью - мишень была гигантская, видимость отличная, и все было ясно. Тут - все сложнее. Он - глуп, именно глуп, как может быть глуп человек с двумя дипломами и 30-ю научными книгами, в том числе - и очень хорошими.
В Нью-Йорке Поповский давно уже стал персонажем бесчисленных анекдотов, которые я Вам при встрече расскажу. Ведь, помимо всего прочего, он еще и крупный селадон, роковой мужчина, заявивший одной крашеной блондинке, которая принесла ему как мэтру свои чудовищные новеллы:
"Дайте мне власть над вами, а я дам вам славу!"
Уверен, что ситуация в "Гранях" с самого начала представлялась Поповскому такой:
"Есть Жора - хороший, даже замечательный писатель, не такой великий, как Поповский, но все-таки замечательный, и есть жена - стерва и психопатка, которая вертит Жорой и делает все по-своему. Так вот, надо Жору опекать и воспитывать, иначе жена напустит в "Грани" всякую пузатую мелочь - безбожников, черносотенцев и хулиганов, а судьбы России и мира окажутся в загоне". И так далее.
Не сомневаюсь, что рано или поздно вы с Маркушей расстанетесь, иначе быть не может, так было у него и с Седыхом, и с "Новым американцем", и с "Новой газетой".1 Оптимальная для Поповского роль - систематический автор-заочник, не участвующий в редакционных делах, он - пунктуальный, трудоспособный, опытный, но вне личного творчества - непереносимый. Увидите.
Раза два я пытался очертить легкими художественными штрихами его образ. Посылаю Вам в качестве приложения эти фрагменты (? 1 и ? 2).2
С Поповским покончили.
Куски из романа3 очень понравились. После всяческого модернизма и безобразия такая отрада - читать внятную ощутимую прозу. Все люди живые, и по-моему, чем выше звание, тем сильнее и ярче фигура. Лучшие, мне кажется, Власов и Гудериан. И то, что Власов долго не назван по имени, и впервые его имя вводится косвенно - как-то волнует. Все рассуждения, вся военная психология, мотивы, причины, зависимость между случайным и закономерным все выверено и хорошо. Вопреки заявлениям Г. Н., роман все же идет в Толстовском направлении. По Толстому, как я понимаю (во всяком случае - в "Войне и мире"), человек живет не в Москве, не в усадьбе, не на войне, а в истории + сплетение частного и государственного + присутствие авторского интеллекта и т. д. Все это есть в романе. Так и должно быть, любой, я думаю, серьезный писатель действовал бы сейчас в этом ключе. Можно ли представить себе военный роман, написанный в традициях Достоевского, Чехова, Гоголя или Щедрина, а других традиций нет. Была еще Тургеневская, но куда-то, к сожалению, пропала. К Толстовским же урокам относится умение глядеть в бинокль с обеих сторон, видеть разом большое и маленькое. Все это есть.
А покоробили меня, как я уже говорил, три-четыре выражения, вроде: "пред генеральские очи", "генерал на расправу скор", "угрелись" и еще какие-то мелочи, связанные с былинными инверсиями. Мне кажется, это следует отнести к трафаретам военного повествования. Мне кажется, не нужно окрашивать авторскую речь в народные тона, вся народность отлично проявляется в диалогах, да еще присутствует в виде чудных деталей, вроде "не кила с геморроем, а мерцание предсердия".
Ради Бога, извините за непрошеные замечания, и уж во всяком случае не обращайте на них внимания.
Обнимаю. Ваш
С. Довлатов
1 "Новая газета" - эмигрантский еженедельник, выходил в Нью-Йорке в 1980-83 гг. под ред. Евгения Рубина.
2 Один из выразительных шаржей на Поповского содержится в "Иностранке", где он изображен как публицист Зарецкий. Приложенные к письму фрагменты в архиве не обнаружены.
3 Глава из романа "Генерал и его армия" (см. прим. 2 к ? 11).
13
24 сентября <1985>
Дорогие Наташа и Георгий Николаевич!
Вынужден обременить вас двумя просьбами. Дело в том, что я недавно виделся с Игорем Ефимовым (писателем и хозяином "Эрмитажа"1), в результате чего эти просьбы (увы) и возникли. В конце зимы Ефимов выпускает мою книжку "Чемодан". Разумеется, он знал, что я предварительно посылаю рукопись в "Грани", и, более того, сам же и посоветовал сделать предварительные публикации, считая, что это полезно. (Хотя некоторые издатели, скажем "Ардис", не любят печатать в периодике куски до выхода книги.) Но Ефимов, как выяснилось, был уверен, что вы дадите 2-3 рассказа из "Чемодана", и несколько опечалился, узнав, что в "Гранях" пойдут 100 страниц. В связи с этим у него возникли две просьбы, к которым я присоединяюсь.
1. Если публикация сопровождается хоть какой-то вводкой, то в этой вводке не называть публикуемое - книжкой, а представить в качестве рассказов, то есть по возможности создать видимость неполного объема, неидентичности публикации и будущей книжки, чтобы не отбить у скудного читателя желание в дальнейшем эту отдельную книжку приобрести. Короче, чтобы это выглядело как подборка рассказов, а не как целая повесть, состоящая из отдельных глав.
2. Игорь хотел бы просить разрешения у вас и у вашего технического руководства - использовать ваш набор. При этом он считает, что тиражирование с экземпляра "Граней" дает не максимальное качество при печати, и потому просит вас, если это возможно, прислать оригинал набора, то есть - непосредственно часть макета с текстом рассказов. Если же по каким-либо причинам это невозможно, то тогда он просит разрешения все равно использовать набор, но тогда печатать книжку не с вашего оригинала, а с экземпляра "Граней".
Ясно ли я выразился?
Простите, что вынужден затруднять вас всем этим.
Среди русских издателей в Америке Ефимов выделяется: а. своим демократизмом (на фоне "Ардиса"), б. своей порядочностью (на фоне "Руссики"), в. своей интеллигентностью (на фоне Габи Валка) и г. своей ответственностью (на фоне "Серебряного века"2), и потому хотелось бы ему содействовать.
Конечно, и у него есть недостатки, но не буду уподобляться Собакевичу.
Всего вам доброго и заранее - огромное спасибо.
Ваш
С. Довлатов
1 В 1981 г. Игорь Ефимов основал изд-во "Эрмитаж" ("Hermitage"), в котором вышли три книги С. Д.: "Зона" (1982), "Заповедник" (1985), "Чемодан" (1986).
2 Изд-во "Серебряный век" основано в 1978 г. Григорием Поляком, опубликовало книги Ремизова, Ходасевича, Чаянова, Вагинова и др., в 1980 г. начало выпуск альманахов "Часть речи" - при ближайшем участии С. Д.
14
2 ноября <1985>
Дорогой Георгий Николаевич!
Благодарю Вас за письмо, которое не без труда, но все же достигло цели. Что касается Вашего романа, то его "придется" еще раз читать полностью. Если Вы не Ильф и не Дюма, у которых двойная композиция, то есть - каждая глава - законченное приключение + общий сюжет, значит, надо читать целиком, а не кусками. Я, например, до сих пор не уловил, какой именно генерал вынесен в заглавие - Власов или Фотий Иваныч? И вообще, не ясно, как все повернется. Если Ваш роман и в целом виде окажется хорошим, не развалится на части, не осядет, то возникнет наконец почва под бесконечными, но все еще, увы, почти бесплодными разговорами о миссии эмиграции, о сохранении культуры и о нашей красивой роли. Надеюсь и даже уверен, что так и будет. Давно пора.