Драммонд Эмма. Танцовщица

   Они все еще сидели за столом, когда звук шагов заставил Лейлу поднять глаза. Вивиан, в полном вооружении и очень серьезный, стоял за дверью, ожидая, пока его впустят. Лейла почувствовала тревогу.
   — Что случилось?
   Он посмотрел поверх ее головы на двоих оставшихся за столом и отвел Лейлу в дальний угол комнаты.
   — Я сегодня встретил Джорджа Пика. Он сказал, что ты себя плохо чувствуешь, и я понял, что ты не видела объявлений. С тобой все нормально?
   — Да. Какие объявления, Вивиан?
   — Женщины и дети должны спуститься в шахты сегодня вечером. Я пришел, чтобы проводить тебя.
   — В шахты?.. Кимберли будут атаковать? Скажи мне правду.
   — Я не знаю правды, — признался Вивиан. — Есть определенные признаки того, что идущие нам на помощь войска начали наступление, но мы не знаем, чего ждать от буров. Если они уверены, что разобьют Робертса и его людей, то все внимание будет направлено на дорогу из Магерсфонтейна. Однако буры могут пойти на все, что угодно, лишь бы не допустить провала такой длительной осады. Они не любят терять людей в открытой борьбе, но, возможно, их командиры рискнут атаковать наших почти умирающих от голода солдат, чтобы захватить приз, о котором долго мечтали. С другой стороны, они могут усилить артиллерийский обстрел, который, как они надеются, заставит Кекевича сдаться, чтобы сохранить жизни людей и предотвратить разрушение города. В любом случае, тебе будет безопаснее с другими женщинами в шахтах. Вивиан взял ее за руку, добавив:
   — Быстро собирай одеяла и подушки. Мои лошади ждут снаружи.
   Лейла отчаянно сопротивлялась его попыткам подвести ее обратно к столу.
   — Ты имеешь в виду, что Кимберли может вот-вот пасть?
   Вивиан покачал головой, но выражение его лица было почти неразличимо в тени, отбрасываемой шлемом.
   — Мы не позволим этому случиться. Иначе английская армия будет покрыта позором. Пожалуйста, собирайся. Я должен вернуться как можно быстрее.
   Подсадив Флоренс на Тинтангеля и забросив ей на колени сумку с постельным бельем, Вивиан затем устроил Лейлу и Салли впереди себя на Оскаре и направился к шахтам, находившимся на другом конце города.
   Лейла испытывала сильный страх, когда они скакали по пустынным темным улицам, где ежеминутно рвались снаряды и дрожала земля. Из детства вдруг всплыла фраза, которую им любил повторять священник: «Хотя я иду через долину, темную от смерти, я не должен ничего бояться». Ей казалось, что улицы Кимберли вполне подходят под то описание. Лейла подумала, а боится ли человек, который сейчас тесно прижимает ее к себе, понимает ли он, что каждый момент может стать последним.
   Затем как яркий луч света мелькнула мысль, что в настоящий момент смерть станет залогом того, что они навсегда останутся рядом. Если их убьют, ей не придется видеть, как он уходит. Любовь к Вивиану охватила все ее существо, и Лейла откинулась назад, поближе к нему — все страхи были забыты, — повинуясь судьбе, решившей снова свести их вместе.
   Прижавшись лицом к его груди, она слушала ровные удары сердца под ее щекой. Почему она отказалась от любви два года назад? Почему проделала то же самое здесь? Рози умерла с разбитым сердцем, но не жалея о любви к Майлсу Лемптону. Все, что она сделала ради любви к Вивиану, — только ранила их обоих и довела его до женитьбы, которая разрушила душу ее любимого.
   Вскоре они добрались до шахт, присоединившись к потоку людей, толпящихся около подъемников; это место стало похоже на ад. Женщины визгливо ссорились с мужчинами, пытавшимися как-то организовать их. Дети хныкали от страха, усталости, голода, а матери почти не замечали этого, ни на минуту не прекращая борьбу за место в очередях, которые безуспешно пытались сдержать усталые шахтеры.
   — Боже мой! — вскрикнул Вивиан, осаживая коня. — Неужели они не хотят, чтобы им помогли?
   Подняв голову, Лейла тихо заметила:
   — Они боятся, только и всего.
   — Как и ты — заметил он с грубой нежностью. — Но если ты в состоянии оставаться спокойной, то почему они не могут?
   Ей пришлось сказать правду.
   — Может быть, они не разделяют мое желание умереть в данный момент.
   Вивиан долго смотрел ей в лицо, и его молчание говорило больше, чем любые слова. Затем глубоко вздохнул.
   — Я постараюсь найти вам места.
   Вивиан спешился и помог им спуститься, попросив никуда не уходить, пока он не вернется, а сам направился к ближайшему спуску в шахту. Несмотря на ночную духоту, Лейла поежилась. Флоренс по-прежнему держала в руках постельные принадлежности, глядя широко раскрытыми глазами на удаляющуюся высокую фигуру Вивиана.
   — Я никогда не спускалась в шахту, — объявила она испуганным шепотом.
   — Я тоже, — спокойно сказала Лейла.
   — Я имею в виду под землю — никогда даже не залезала в ямы. Как мы там будем дышать?
   — Не знаю, — пробормотала Лейла: подобная мысль ни разу не пришла ей в голову. — Мужчины, работающие в шахтах, как-то справляются, и мы сможем.
   Вздохнув, она добавила:
   — Надеюсь, что другие девушки из труппы тоже здесь.
   Флоренс посмотрела на нее.
   — Кто-то должен был предупредить их, как твой друг предупредил нас. Он так… так великодушен ко мне. Не могли бы вы передать ему, что я очень благодарна?
   Лейла выдавила улыбку.
   — Он это поймет и без слов… и он вовсе не великодушен на самом деле.
   Чувствуя, как сжимается горло, она добавила:
   — Так получилось, что он любит хористок. Вивиан вернулся, быстро отдавая приказы, словно разговаривал со своими уланами, — голос был спокойный и уверенный.
   — Женщинам с детьми предоставляется первая очередь, вы спуститесь уже в следующей партии. Вы должны подойти к мужчине с белой повязкой на рукаве, который еще проинструктирует вас. На каждом уровне находятся люди, готовые помочь устроиться поудобнее. Там же сейчас и несколько врачей. Еду поставляет «Де Бирс», и в любое время можно получить горячие напитки. Вы будете в полной безопасности.
   Лейла повернулась к девушке, стоящей рядом, осознавая, что ей жизненно необходимо остаться, хоть на мгновение, одной с Вивианом.
   — Возьми Салли и жди меня там. Я скоро приду. Они ушли. Салли заплакала и протянула руки
   к Лейле, когда расстояние между ними увеличилось. Но Лейла уже повернулась к Вивиану.
   — Твоя мать уже под землей?
   — Нет. У фон Гроссладена обширные подвалы под домом. Он и устроил ее там вместе с семьей Велдонов, и надо сказать, весьма комфортно. Миттельхейтер также включен в эту группу, если хочешь знать.
   — А где будешь ты?
   — Военные должны нести постоянное дежурство. Вот и наступило расставание, которого она так
   боялась. Если Кимберли падет, Вивиан погибнет вместе с городом. Лейла была обязана рассказать ему правду о себе.
   — Я вышла замуж за Френка Дункана, потому что боялась, что ношу его ребенка. Слава Богу, это оказалось ложной тревогой, но стыд от моего поступка остался. И попытка купить меня серьгами Джулии лишь увеличила это чувство стыда. Когда ты нашел меня вместе с Френком в том подвале, он только что пытался меня изнасиловать. И когда ты так обвиняюще смотрел, я подумала, что твое мнение обо мне ничем не отличается от мнения Френка, и сочла себя павшей женщиной.
   Заметив выражение боли на лице Вивиана, Лейла поспешно добавила:
   — Та встреча заставила меня дать себе клятву отомстить. Я безжалостно использовала мужчин, вызывая их страсть, которая оставляла меня совершенно холодной. Иногда встречались мужчины, подобные Саттону Блайзу, но моя тактика в основном оправдывала себя до того момента, как ты вошел в дом к барону. Получая анонимные письма, мне было легко вообразить, что ты тоже то существо, которым меня называли в этих письмах. Снова вернулся стыд. Кульминация наступила в вечер Рождества, когда группа так называемых порядочных женщин заклеймила меня как шлюху.
   Ее голос начал дрожать, когда она договаривала то, что должно было быть сказано.
   — Когда я поднялась с земли и шла к дому, я поняла, что они правы. Френк посмотрел на служанку и увидел продажную девку, лорды и графы глазели на Лейлу Дункан и распознавали то же самое, несмотря на ее прекрасные манеры и богатую одежду. В тот день я мечтала, чтобы улицы были полны народа, указывающего на меня пальцами. Но… но единственным человеком, попавшимся мне навстречу, был… был мужчина, которого я… — Лейла на мгновение остановилась, пытаясь проглотить комок в горле. — Видеть тебя тогда было невыносимо.
   Казалось, Вивиан потерял способность говорить: он молча стоял, глядя в упор на Лейлу, чей силуэт ярко выделялся на фоне вспышек от разрывов снарядов.
   Зная, что прощание должно быть коротким, если они хотят сохранить хоть немного здравого смысла, она сделала отчаянную попытку сдержать свои чувства.
   — Когда ты остался рядом со мной в тот вечер, твои слова о вечной любви уничтожили сомнения, вернув к жизни ту девушку, что стоит перед тобой сейчас. Ни один мужчина не будет говорить о любви к избитой, покрытой синяками и лишившейся почти всех волос женщине, если эти слова не идут от сердца. Ты дал мне гордость и достоинство — первый раз в моей жизни. И я никогда их не забуду, что бы ни случилось дальше.
   Схватив Вивиана за руку, Лейла нетвердо продолжила:
   — Рози отдала Майлсу Лемптону все и не жалела об этом, когда они расстались. Я же дала тебе так мало и чувствую вину. Мне действительно жалко. Прости, что обидела тебя, дорогой. Прости за то, что разрешила полюбить себя. Но прими мою любовь сейчас, иначе я не прощу себя до конца дней.
   Невзирая на опасность, не обращая внимания на окружающих, Вивиан обнял ее и поцеловал с решительностью солдата, идущего в бой. Три года неразделенной страсти должен был искупить этот поцелуй; когда они оторвались друг от друга, каждый с отчаянием разглядывал лицо другого и думал, что это, возможно, в последний раз. Затем Вивиан снова притянул ее к себе и прошептал:
   — Да хранит тебя Бог, моя единственная любовь. Резко повернувшись, он взобрался на Оскара и ускакал в ночную тьму, ведя в поводу Тинтагеля.
   Потрясенная, зная, что огни рампы, грим и дикие аплодисменты толпы ничто по сравнению с любовью одного-единственного мужчины, Лейла побрела к спусковой шахте, придерживая рукой широкую юбку и борясь с желанием броситься вдогонку за Вивианом. Когда она почти дошла, поднимаемый женщинами шум вдруг резко усилился, так как снизу появилась кабина лифта. Толкаясь, женщины кинулись внутрь, вынудив Лейлу прибавить шаг из опасения, что она может опоздать. В свете ламп она увидела Флоренс, которую вел человек с белой повязкой. Девушка, держа в руках Салли, пыталась объяснить, что ждет еще одного человека, но мужчина нетерпеливо и раздраженно схватил ее за руку и толкнул вперед к группе женщин, некоторых из которых сопровождали не менее четырех детей.
   Инстинкт заставил Лейлу побежать. Когда она, запыхавшись, подбежала к распорядителю и попыталась пролезть в огромную грязную кабину лифта, ей пришлось столкнуться с сопротивлением женщин, которым тоже не хватило места: ее чуть не сбили с ног. Женщины кричали, что у нее нет ребенка и она должна ждать своей очереди. Другие подхватили, что они-то здесь находятся уже много часов, и стали толкать Лейлу в сторону. В следующее мгновение двери кабины захлопнулись, и лифт исчез под землей. Лейла не сопротивлялась, когда ее оттолкнули от кабины, радуясь лишь тому, что Салли в безопасности и за ней присмотрит Флоренс.
   Зная, что пройдет еще немало времени, прежде чем ей удастся спуститься, она присела на груду кирпича. И вдруг поняла, что совсем не хочет покидать это ночное небо, чтобы спуститься и быть замурованной под землей, пусть даже стены темницы блестят от алмазов. Здесь, наверху, где темноту наполняли звуки и запахи битвы, она чувствовала себя ближе к Вивиану. Где-то невдалеке он готовился пожертвовать своей жизнью ради спасения города. Здесь, где они попрощались, было самое подходящее место, чтобы молиться за его жизнь. И если есть действительно кто-то, прислушивающийся к молитвам, то они быстрее достигнут Его отсюда.
   На ее плечо опустилась рука, и рядом раздался голос, звучавший дружелюбно, хотя и с долей тревоги. Лейла, погруженная в свои мысли, не сразу поняла, что это человек с белой повязкой. И хотя из-за звуков грохочущих пушек и взрывов она не слышала, что он говорит, было понятно его намерение отвести ее ко входу в шахту, где уже не более десятка женщин стояли, кутаясь в шали. Лейла подошла к ним и с удивлением увидела, что часы показывают полночь. Неужели она так долго сидела, жалея об упущенных возможностях, о своей неумеренной гордости и боязни сказать правду?
   Когда поверхность земли уплыла наверх и полная звуков ночь сменилась на темноту, прерываемую ритмичным позвякиванием спускаемого лифта, душа Лейлы кричала от боли, вызванной расставанием с теми, кто оставался наверху. Молчаливые женщины рядом, видимо, разделяли ее чувства, потому что их мужчины тоже будут сражаться за город. Когда они снова увидят небо над головой, будет ли это возвращением к свободе или плену? Заполнят ли улицы радостные английские солдаты или хмурые бородатые буры? Станут ли их мужчины улыбающимися победителями или изможденными военнопленными? Или, может быть, они найдут их в длинном ряду гробов около братской могилы?
   Последняя мысль вызвала к жизни страх перед замкнутым пространством, куда их опускали. Запах земли щекотал ноздри, постоянное звяканье лифта лишь подчеркивало расстояние от поверхности. Смогут ли они вообще подняться наверх? Вдруг неожиданно вернулись воспоминания об ударах, заставлявших ее вжиматься в землю. Окруженная, как и тогда, незнакомыми женщинами, Лейла почувствовала, как по спине забегали мурашки. И лишь слова Вивиана о поездке в неизвестность, когда ты просто не имеешь права отступить, позволили сохранить какое-то подобие контроля над собой.
   Кабина остановилась. Раскинувшаяся перед ней картина немного успокоила Лейлу. Совершенно не похожая на могилу, огромная пещера освещалась электричеством, отличалась прохладой и была заполнена женщинами, тихо переговаривающимися над их спящими детьми. Пропали агрессивность и эгоизм, так сильно проявившийся наверху. Здесь преобладал дух сопереживания. Они предлагали друг другу лишние одеяла и шали, поправляли подушки у спящих рядом детей — все доказывало возвращение к реальной человечности, делавшей ненормальные условия менее заметными.
   Каменная пещера, от которой ответвлялись многочисленные тоннели, была переполнена — везде сидели или лежали люди, за исключением узкого прохода в центре. Двое или трое рабочих постоянно проходили по этой дорожке, специально освобождая ее, когда туда попадал край матраса, так как многие женщины уже раскладывали постели, устраиваясь ко сну.
   Те, кто спустился с Лейлой, принялись искать себе место, но она, сразу не увидев Флоренс и Салли, решила их найти. Дети в большинстве своем были прикрыты одеялами, так что вероятность увидеть дочку Нелли была невелика. Гораздо легче обнаружить взрослую женщину, поэтому Лейла осторожно пробиралась сквозь скопище рук, ног и спальных принадлежностей, заглядывая в лица. Зная, что Флоренс обязательно окликнула бы ее, если бы бодрствовала, Лейла смотрела лишь на спящих, надеясь узнать одеяла, взятые из коттеджа. Безрезультатно.
   Она решила пройти снова, злясь на себя за невнимательность. Вторая попытка, предпринятая с особой тщательностью, когда она оглядывала любую женщину со светлыми волосами, также ни к чему не привела. Неосторожное движение вызвало протест, а когда она инстинктивно отшатнулась назад, возмутилась другая женщина, чьи сыновья-близнецы были потревожены, когда тяжелая юбка Лейлы коснулась их лиц. В следующую минуту один из шахтеров подошел и взял ее за руку, настаивая тихим голосом, чтобы она прекратила бесцельно бродить, мешая людям.
   — Я ищу мою служанку и мою… дочь, — ответила Лейла. — Мы потеряли друг друга наверху. Они спустились намного раньше, но я не могу их найти.
   Ведя ее по узкому проходу среди спящих, мужчина сказал:
   — Они наверняка находятся внизу.
   — Внизу? Не понимаю.
   — Первые кабины были спущены на уровень полутора тысяч футов. Когда там все заполнили, мы начали высаживать здесь.
   — Здесь?
   — Мы находимся на уровне тысяча двести футов ниже земли.
   — Как я могу спуститься на другой уровень?
   — Вы не сможете, по крайней мере сейчас. Вы входили в последнюю партию. Кабина сейчас наверху и будет там, пока не начнут спускать завтрак.
   — Могла бы я передать им записку? Просто сообщить, что со мной все в порядке?
   — Только в случае крайней необходимости, — сказал он, качнув головой. — Послушайте, мисс. Я должен немного поспать. Утром подумаю, что я смогу сделать.
   Шум кабины явился единственным доказательством того, что наступило утро. Движение лифта разбудило тех немногих, кому выпало счастье поспать среди бесконечного плача детей, чьи врожденные инстинкты сообщали им время еды и необходимость других действий. Лейле удалось подремать несколько часов. Так как Флоренс забрала с собой все постельные принадлежности, она никак не могла устроиться поудобнее. Проснувшись, Лейла чувствовала, как затекли ноги и руки, но тем не менее ей не хотелось двигаться. Было некуда идти, нечего делать. Несмотря на душный воздух, тело била дрожь, вызванная бессонницей и голодом.
   Вскоре лифт остановился и на их этаже, из него вышли люди, принадлежавшие к медицинскому персоналу компании «Де Бирс». Они несли бидоны с горячим чаем и кофе для взрослых и молоком для детей, а также коробки с бутербродами. Подобное роскошество в еде многие не видели уже несколько месяцев, и оно лишь подтвердило слухи, что компания придержала запасы еды, которые следовало давным-давно раздать людям. Ни одна женщина, однако, не стала возмущаться, хватая еду с поспешностью, которую в других обстоятельствах назвали бы жадностью. Имеющих детей обслуживали первыми, и Лейла облизывала губы от нетерпения, когда получила два бутерброда и маленькую чашку горячего чая.
   Настроение мгновенно изменилось. Плач детей затих, вокруг послышались смех и болтовня. Женщина рядом с Лейлой предложила ей одну из подстилок, а затем принялась восхвалять мужа, который три недели назад возглавлял отчаянный налет на позиции буров. Лейла слушала с завистью. Все, что она могла, это восхищаться мужем другой женщины.
   Как только завтрак был съеден и коробки с бидонами вернулись на поверхность, Лейла решила попытаться спуститься к Салли и Флоренс. Обе, наверное, сейчас тревожатся о ней. Но прошло довольно много времени, прежде чем ей удалось завладеть вниманием шахтера, пришедшего на смену тому, кто был ночью, так как женщины завалили его вопросами о происходящем наверху.
   Новости не слишком обнадеживали. Обстрел велся по-прежнему, несколько снарядов вызвали пожары, приведшие к большим разрушениям в городе. Госпиталь чудом уцелел, но здание театра разрушено. Как и раньше, никаких признаков наступления буров или подхода английских войск.
   Возбуждение, вызванное завтраком, быстро улеглось. Дети расшумелись и, как следствие, стали неуправляемыми. Люди сидели так близко друг к другу, что приходилось двигаться с большой осторожностью, а малыши, настроенные поиграть, никогда не бывают осторожными. Так что Лейла объясняла свою просьбу спуститься вниз на фоне детских воплей и визга. Ответ был отрицательным, и ему сопутствовал совет оставаться там, где она есть, потому что здесь прохладнее. Протесты ни к чему не приводили. Мужчина просто повторил, что в шахте находится около тысячи душ, их трудно кормить и размещать, не говоря уже о том, чтобы перемещать кого-то вниз-вверх, повинуясь капризам взбалмошных женщин. Раздраженная, злая и подавленная невозможностью сменить одежду и умыться, Лейла вернулась на свое место, обнаружив, что оно уже занято двумя маленькими мальчиками, делавшими вид, что они солдаты, стреляющие в буров. Время тянулось медленно до тех пор, пока снова не прибыл лифт с новыми флягами. Среди находящихся в кабине был человек, которого Лейла узнала и к которому она бросилась прежде, чем он успел отвлечься на другие дела.
   — Доктор Тривес, могу я попросить вас о помощи? Если вы имеете хоть какую-то власть над этими людьми, не могли бы вы помочь мне спуститься на нижний уровень, где сейчас моя служанка вместе с Салли.
   Он разглядывал ее несколько минут, и на его лице отчетливо читалось удивление.
   — Мисс Дункан? Я и не ожидал вас здесь встретить.
   — Я не хочу быть здесь, как я вам только что объяснила, — бросила она немного грубо. — Салли привязалась ко мне после смерти матери, и, я уверена, вы согласитесь, что для ребенка будет лучше, когда я под боком.
   — Да… да, конечно. Я сделаю все, что смогу, — пообещал он. — Если вы подождете, пока я проверю, все ли в порядке на этом уровне, мы можем спуститься вместе. Однако я предполагал, что мистер Роде постарается предложить что-нибудь получше для актрисы, которая столь неутомимо помогала ему, участвуя в концертах. В городе есть несколько хорошо защищенных укрытий.
   — Думаю, что да, — ответила Лейла сухо. — Но, возможно, здесь у меня компания намного приятнее.
   Более низкий уровень оказался более душным и жарким и еще более переполненным, чем тот, который она только что покинула. Но раздражение мгновенно исчезло, когда Лейла заметила Флоренс, сидящую в окружении девушек из их труппы. Радостно поздоровавшись с ними, Лейла узнала, что они спустились с первой партией, чтобы помогать ухаживать за детьми многодетных матерей. Салли мирно спала рядом с остальными, устав от игр, затеваемых ее временными няньками, которые составляли необычайно красивую группу, несмотря на то, что их лица осунулись, как и у всех женщин Кимберли, а тела исхудали.
   День прошел довольно приятно в компании этих девушек, с которыми можно было поболтать о хорошо знакомых вещах, а вскоре прибыли распорядители с флягами «Осадного» супа — так его называли, чтобы избежать напоминания о конине, являвшейся основным компонентом. Роскошное меню из горячего наваристого супа, бутербродов и свежих фруктов, отсутствовавших в их рационе в течение нескольких недель, слегка нарушило беседу. Так же как и другие матери, Лейла удостоверилась, что находящийся под ее опекой ребенок наелся досыта, прежде чем принялась за свой собственный обед.
   И поглощая суп, она вдруг заметила группу женщин, которых будет помнить до конца жизни. Казалось, кровь в венах превратилась в лед, когда она увидела их враждебные лица. Даже здесь, окруженная сотнями других людей, Лейла ощутила себя беспомощным зверьком, попавшим в капкан. Мгновение она не могла шевельнуться от ужаса, застыв с поднятой чашкой. Но все ожило вновь, когда она осознала, что они все разделяют один и тот же страх — страх за мужчин, оставшихся наверху.
   Новости с поверхности не изменились: постоянный обстрел с позиций буров, никаких признаков наступления английских войск. Продолжительный плач уставших детей, прежде чем они смогли наконец заснуть, заставил женщин переживать еще больше, и эту ночь под землей они провели в подавленном настроении. Все страдали от духоты и желания помыться и переодеться. Потребность почистить зубы стала почти нестерпимой, а у Лейлы к этому прибавились тяготы ношения тяжелого театрального парика, который ей пришлось надеть, чтобы прикрыть неотросшие волосы. Ей было так плохо, что не раз она порывалась сорвать его с головы.
   Чай и кофе, поданные на следующее утро, женщины признали самыми лучшими из всех, которые пробовали в своей жизни. Они постарались растянуть завтрак насколько возможно, так как поглощение еды хоть немного скрашивало скуку. Нервы были взвинчены, но как только какая-нибудь женщина пыталась пожаловаться, ее тут же затыкал хор сердитых голосов, напоминавших, что именно приходится выносить в это время мужчинам, защищающим город.
   Новости были плохими, — прискакал разведчик, сообщивший, что армия лорда Робертса, усиленная новым пополнением из Англии, целеустремленно марширует в сторону от Кимберли. Женщины смолкли, забыв про неудобства. Те, у кого были грудные младенцы, прижали их к себе, раскачиваясь взад-вперед. Другие подозвали своих детей и обняли их. Бездетные сгрудились рядом. Неужели про них забыли? После всего, что они перенесли, неужели остается единственный выход — сдаться? И, что хуже всего, собираются ли мужчины там, наверху, проявлять свой глупый героизм, сражаясь до последнего человека?
   Последняя мысль преследовала Лейлу все утро. Снова появился доктор Тривес, сопровождаемый другим врачом. Они осторожно прошлись между матрасами и покрывалами, заставляя детей выпить успокоительной микстуры. Попытки врачей облегчить положение женщин, разрешив им прогулки по туннелям, отходящим от камеры, где они находились, были встречены резкими протестами.
   Работники шахт сказали, что все туннели ведут к алмазоносным слоям. С одной стороны они так запутаны, что в них легко заблудиться, с другой — их посещение разрешено только персоналу компании «Де Бирс». Даже они подвергаются тщательному обыску каждый раз, когда заканчивают смену, с целью предотвращения любых попыток спрятать драгоценные камни. И, уж конечно, недопустимо, чтобы несколько сот женщин и столько же детей бродили там, где бесценные алмазы можно просто подобрать на полу.