Дэвид Дрейк, Билл Фосетт
Кризис
ИНТЕРЛЮДИЯ
Когда тысячи кораблей отправляются на разведку в район, путешествие по которому может затянуться на долгие месяцы, любому флоту необходимо руководство, оговаривающее поведение личного состава при независимых действиях. По традиции такое руководство предусматривает практически все случаи принятия командных решений и носит название Военный Кодекс.
Статья VII
Всякое лицо, подпадающее под действие данного акта,
(1) в изменнических целях поддерживающее связи с врагом или передающее ему разведывательную информацию;
(2) или не смогшее сообщить соответствующим органам какие-либо сведения, полученные от врага;
(3) или поставившее врагу любые ресурсы,
карается смертью или несет другое наказание, предусмотренное ниже.
Прошел уже год с тех пор, как один из новейших разведывательных кораблей подтвердил существование могучего флота Синдиката, но, похоже, могущественный соперник не собирался пока оспаривать право Альянса на оккупацию Халии. Этот год тысячи офицеров разведки, служащих, аналитиков и шпионов потратили на то, чтобы обнаружить родные миры семейств Синдиката. Медленно и осторожно информация была просеяна и проанализирована. Все осознавали, что покой обманчив и близко время битвы, которая определит судьбу обеих человеческих империй.
Этот год использовался Флотом для усиления мощи. Были укомплектованы тысячи кораблей. Часто экипажи составлялись из новобранцев под командованием нескольких опытных офицеров. Медленно — разочаровывающе медленно для Дуэйна и его окружения — эти корабли начали прибывать на свои передовые позиции у Цели и в окрестности Халии. Две планеты, расположенные на расстоянии всего нескольких световых лет друг от друга, были словно специально созданы для нанесения удара по Скоплению, в котором, как полагали, скрывался Синдикат.
В течение многих месяцев напряженность между сохранившими гордость халианскими воинами и личным составом Флота периодически взрывалась актами насилия. Ни одна из сторон не была готова забыть или простить зверства, совершенные другой. Даже когда выработалось сдержанное взаимное уважение, требовалось что-то, что скрепило бы союз бывших врагов. Пропагандисты Флота выжидали, надеясь на событие, которое стало бы символом единства рас. Но когда это событие произошло, в него оказались вовлечены два совершенно неожиданных участника.
Статья VII
Всякое лицо, подпадающее под действие данного акта,
(1) в изменнических целях поддерживающее связи с врагом или передающее ему разведывательную информацию;
(2) или не смогшее сообщить соответствующим органам какие-либо сведения, полученные от врага;
(3) или поставившее врагу любые ресурсы,
карается смертью или несет другое наказание, предусмотренное ниже.
Прошел уже год с тех пор, как один из новейших разведывательных кораблей подтвердил существование могучего флота Синдиката, но, похоже, могущественный соперник не собирался пока оспаривать право Альянса на оккупацию Халии. Этот год тысячи офицеров разведки, служащих, аналитиков и шпионов потратили на то, чтобы обнаружить родные миры семейств Синдиката. Медленно и осторожно информация была просеяна и проанализирована. Все осознавали, что покой обманчив и близко время битвы, которая определит судьбу обеих человеческих империй.
Этот год использовался Флотом для усиления мощи. Были укомплектованы тысячи кораблей. Часто экипажи составлялись из новобранцев под командованием нескольких опытных офицеров. Медленно — разочаровывающе медленно для Дуэйна и его окружения — эти корабли начали прибывать на свои передовые позиции у Цели и в окрестности Халии. Две планеты, расположенные на расстоянии всего нескольких световых лет друг от друга, были словно специально созданы для нанесения удара по Скоплению, в котором, как полагали, скрывался Синдикат.
В течение многих месяцев напряженность между сохранившими гордость халианскими воинами и личным составом Флота периодически взрывалась актами насилия. Ни одна из сторон не была готова забыть или простить зверства, совершенные другой. Даже когда выработалось сдержанное взаимное уважение, требовалось что-то, что скрепило бы союз бывших врагов. Пропагандисты Флота выжидали, надеясь на событие, которое стало бы символом единства рас. Но когда это событие произошло, в него оказались вовлечены два совершенно неожиданных участника.
Кристофер Сташеф. СИРОТЫ
Во мраке космоса два корабля сражались против дюжины. Эти два были крейсерами — один принадлежал Флоту, другой — халианским пиратам. Экипажи крейсеров возглавляли давние враги — командор Сэйлс и капитан Гудхарт. На сей раз им встретился противник, заставивший забыть о взаимной ненависти. Этим противником были Торговцы — Торговцы, которые подкупили варварскую Халию, снабдили ее современным оружием и дали ей космические корабли для совершения набегов. Теперь халианские пираты сражались с дикой радостью, получив наконец возможность нанести удар предавшим их людям, а корабль Флота яростно дрался с предателями-соплеменниками.
В разгар этой схватки связиста Флота, который понял, что это его последний бой и шансов уцелеть практически нет, уколола холодная мысль. Он не мог спастись, но с еще более отчаянной решимостью он понимал, что люди Альянса должны узнать об осином гнезде Синдиката, на которое нарвались два крейсера, и о беспощадной, стремительной тактике Торговцев. Поэтому, продолжая поддерживать связь между кораблями, связист открыл канал передачи, направил отражатель на Цель так, чтобы он находился в этом положении вне зависимости от маневров корабля, и включил тахионный пучок, передававший аудио — и видеосигналы, которыми обменивались корабли на частотах Флота и Халии. Он не пожалел даже нескольких бесценных информационных торпед, чтобы вернее передать сообщение. Будь ему известна частота Торговцев, связист передал бы и их сигналы, но Флот до сих пор не знал способа даже слышать своих врагов.
Потом торпеда Синдиката пробила защиту, и корабль капитана Гудхарта превратился в расширяющееся облако света. Через несколько минут взорвался и крейсер Флота. Его обломки разлетелись на тысячи миль от сгустка плазмы, которым стал корабль Сэйлса. Чудовищный поток энергии заглушил тахионный канал связи с Землей.
Один из обломков представлял собой сигарообразную капсулу диаметром в метр и длиной в два. Она, кувыркаясь, отлетела более чем на тысячу миль, и, конечно, ее одинокого обитателя неминуемо стошнило бы, но за мгновение до взрыва в его тело впились иглы. Лекарство замедлило обменные процессы и погрузило человека в глубочайший сон. Капсула продолжала лететь во мраке, неся раненого члена экипажа, который был заморожен криогенной аппаратурой вплоть до прибытия медицинского корабля. Но теперь он был далеко от Земли, далеко от маршрутов кораблей Флота, в принадлежавшей Торговцам области космоса. Он плыл в своей гондоле через бесконечную ночь, одинокий, никому не известный и ни о чем не подозревающий.
На станции, обращавшейся вокруг Цели, усталый связист прихлебывал кофе и бросал взгляды на кристалл с пикантной видеозаписью, которую собирался просмотреть после окончания смены. На автоматической станции никогда ничего не случалось. Зачем только здесь дежурили люди?
Прозвучал сигнал тревоги.
Связист подался вперед, просматривая мониторы и индикаторы. Вот он — красный мигающий сигнал на Стойке Четыре! Система не знала, что делать с неожиданным сигналом, тратить на него оперативную память или нет. Связист пробежал пальцами по клавиатуре, прерывая последовательность, и нажал клавишу «исполнить», перед тем как буфер переполнился. Индикатор на панели вспыхнул, указывая, что прерывание сделано вовремя. Связист испустил вздох облегчения, откинулся назад, включив замедленное воспроизведение сигнала, и повернулся к монитору, чтобы увидеть, какой тахионный «улов» принесла его энергетическая сеть.
— Орудие Три выведено из строя!
— Экраны перегружены.
— Доведите питание системы жизнеобеспечения до минимума и передайте энергию экранам!
На все человеческие слова накладывался пронзительный визг халианской речи, но связист не понимал ее. Однако он заметил мощный взрыв, когда экран снизил яркость, чтобы передать сияние, заметил и силуэт корабля на фоне огненного шара. Связисту не потребовался справочник, чтобы понять, что он никогда раньше не видел подобной конструкции; у него не возникло и нужды в переводчике, чтобы догадаться, что произошло, когда визг халиан прервался и огненный шар лопнул. На какое-то мгновение в сердце зрителя пробудилось уважение к неведомому врагу ненавистных халиан. Потом он почувствовал внезапную боль, осознав, что противник халиан атаковал и корабль Флота, передававший эти изображения.
— Командор Сэйлс! — прокричал голос с экрана. — Они уничтожили Гудхарта!
— Уничтожьте их, — отозвался более низкий голос.
— Торпеда прошла! — послышалось короткое гортанное сообщение.
Связист сидел на краешке кресла, наблюдая и ожидая, забыв, что сигналу как минимум несколько часов, а может быть и дней, и битва давно закончилась.
Незнакомый силуэт корабля разорвался на части, и на его месте возникло постепенно темнеющее огненное облако. Послышались победные крики.
Потом весь экран заполнила белая вспышка, почти сразу погасшая и сменившаяся мельтешением и сопровождавшим его шумом.
Связист почувствовал, что покрылся потом. Он посмотрел на монитор и на индикатор на Стойке Четыре.
Ничего.
Связист вздрогнул и откинулся назад. Что бы там ни произошло, все было кончено — два отважных корабля уничтожены. Некоторое время он просидел неподвижно, отдавая дань погибшим. Потом нагнулся, набрал код Штаба и Цели и произнес:
— Это станция Два. Срочное сообщение. Соедините меня с адъютантом.
Еще один оператор связи принял сигнал на своем ночном посту. Но был этот связист мохнат и клыкаст и нес вахту на планете Баратария, логове халианских пиратов. Он был халианином и знал, на какие кнопки нужно нажимать, но очень слабо представлял себе, что происходило внутри его пульта. Понял он только одно: неожиданная передача запустила сигнал тревоги, и поступил в соответствии с инструкцией — включил запись. Пока световой луч записывал передачу на кристалл, оператор хмуро разглядывал изображение на экране и прислушивался к треску и шипению из громкоговорителя. Он нажал на кнопку связи с дежурным офицером.
— Тревога. Принимается неопознанная передача. Она закодирована неизвестным шифром. Что делать?
— Что ты сказал? — прорычал пораженный офицер.
— Она закодирована. Продолжать записывать?
— Разумеется! — отрезал командира — Если она закодирована, значит, наверняка содержит важную информацию! Позаботься, чтобы она записалась полностью…
Мощный статический разряд грохнул из громкоговорителя. У оператора зазвенело в ушах; внезапно наступила тишина.
— Передача окончена, — сообщил он дежурному офицеру. — Дальнейшие действия?
— Доставь кристалл специалистам, — немедленно распорядился офицер. — Через час передача должна быть на их экранах.
Но прошло гораздо больше времени, прежде чем халианские командиры увидели запись.
— Это шифр Сэйлса, — сообщил офицер разведки Тробу, смотрителю замка — старшему офицеру в отсутствие капитана Гудхарта. — Мы распознали последовательность — но все еще не можем расшифровать сообщение.
— Все еще не можем! — возмущенно выкрикнул Троб хриплым голосом. — Этот мерзавец уже два года водит нас за нос! Почему вам никогда не удается сломать его код?
— Мы делали это несколько раз, но, хотя Сэйлс пользуется одним и тем же кодом, он постоянно меняет значения, присваиваемые всем формам — волн. Пока мы разгадываем одно, он переходит на другое. И в данном случае большую часть передачи составляют изображения — мы даже не можем с уверенностью сказать, какие математические структуры относятся к сканированию, а какие — к цветовым векторам. Он постоянно меняет видеосистемы.
— Тогда отделите звуковую информацию и сломайте этот код! Я должен знать, о чем говорил Сэйлс, и быстро!
— Мы сделаем все как можно быстрее, лейтенант.
Но Альянс опередил халиан. Люди, конечно, уже знали код Сэйлса — восстановленное компьютером изображение появилось на их экранах через несколько минут. Адъютант изучал запись в течение девяноста секунд, потом разбудил адмирала. Адмирал просмотрел передачу и разбудил главнокомандующего на Земле, послав ему всю информацию в сжатом виде. Главнокомандующий ознакомился с видеодокументом и созвал Кабинет, члены которого в благоговейном молчании наблюдали разворачивающуюся перед их глазами трагедию.
Последний всплеск сопроводил вспышку; экран погас. Главнокомандующий повернулся к зрителям, по очереди ловя взгляды каждого, по мере того как уменьшалось воздействие увиденного.
— Конечно, запись придется сократить, — наконец сказал министр внутренних дел. — Если этого не сделаем мы, телевизионные сети все равно выкинут половину.
— Они не сделают этого, — тихо произнес министр связи. — Я воспользуюсь пунктом об общественной безопасности. Они покажут все полностью. Им придется показать все как есть.
Главнокомандующий кивнул:
— Покажите запись в таком виде. Она говорит сама за себя.
Комментаторы, конечно, пытались упорствовать, но им действительно пришлось ограничиться краткими вступлениями. Те, кто в ту ночь смотрел новости на всех населенных людьми и халианами планетах, испытывали благоговейную печаль, видя, как бывшие враги — отважные земной и халианский корабли — повернули против более могущественного противника и сражались до последнего, не пытаясь спастись бегством от безжалостного неприятеля. Они смотрели и видели, как люди пришли на помощь халианам, сражавшимся против других людей… Людей — Торговцев.
Экран потемнел и осветился снова, показывая двух комментаторов.
— Но они были врагами, Дэйв! — сказал Честер. — Заклятыми врагами! Капитан Гудхарт дал клятву уничтожить любой земной корабль, а командор Сэйлс поклялся уничтожить Гудхарта!
— Они погибли союзниками, — кивнул Честер и нахмурился. — В конце они поняли, кто их настоящий враг, — и люди, и халиане объединились в борьбе с ним.
— Это ложь! — выкрикнул Троб, ткнув когтем в изображение на экране. — Все люди — враги халиан! Нет разницы между Торговцами и Альянсом. Торговцы обещали помочь нам и предали! Флот разгромил нас и опустошил наши планеты!
— Ты все слышал сам, — сказал Серум. Он был старше, его морда уже начала седеть. — Все мы слышали голос капитана: настоящие наши враги — Торговцы.
— Голос подделан! — Троб поднял голову, когда еще более разумное объяснение пришло ему на ум, и его глаза расширились. — Все полностью сфабриковано! Этого ничего не было! Капитан жив! Просто люди хотят, чтобы мы думали, что он погиб!
— Случилось то, что случилось. — Печаль Серума сменилась суровостью. — Не пытайся отрицать реальность, иначе ты доведешь себя и своих воинов до беды.
— Я отрицаю только ложь! Я утверждаю то, что должно быть правдой! Верно, Глобин?.. Глобин!
Единственный человек в пиратской колонии сидел неподвижно, сгорбившись. Его руки болтались между колен, а голова была опущена.
— Глобин! — заорал Троб. — Ты что, оглох? Не слышишь? Скажи им, что это ложь!
Глобин медленно поднял голову. Его глаза были красными, а лицо серым. По щекам струились слезы.
Троб в недоумении уставился на него.
— Оставь его, — мягко сказал Серум. — Его бог умер.
У Глобина был крупный корпус и короткие, кривые ноги. Его голова была на два размера крупнее, чем следовало для этого непропорционально сложенного тела. Глаза казались слишком большими за толстыми стеклами очков, лицо представляло собой рыхлую массу. Волосы лежали черной копной, рот был почти безгубым.
Глобин — гений.
Глобин — изгой.
Его соплеменники-люди слышали его новое имя, данное пиратами Гудхарта. И это имя стало для них символом измены. Для людей он был Глобином-предателем.
Предателем всей своей расы, всего, что было правильным и хорошим, потому что он помогал халианским пиратам охотиться за судами людей, помогал кровожадным халианам уничтожать корабли Флота.
Джордж Деррик — изгой!
Товарищи по играм смеялись над его уродством; в школе передразнивали его неуклюжие движения. Одноклассники презирали его за начитанность, ненавидели за его поклонение уму и полное пренебрежение телом.
Да и каких друзей мог он иметь, кроме книг?! Неуклюжее тело плохо повиновалось ему, да и на что ему ловкость…
— Честное слово, Джордж Деррик, я не понимаю, для чего ты живешь на свете!
— Почему бы тебе просто не подохнуть, Джордж Деррик?
Вопрос был хорошим, и единственным ответом на него стала вера. Вера в его бога, вера в человечество. Джордж Деррик жил, потому что верил.
В конце концов его товарищи — младшие офицеры, воспылав к нему злобой и ненавистью, сделали из него козла отпущения и вытолкнули в космос в спасательной капсуле.
И там во мраке отчаяния вера покинула его. Джордж Деррик проклял и свою расу, и своего бога.
Спас его Гудхарт. Капитан халиан хотел вырастить человека-предателя. Но Глобин не знал замыслов Гудхарта; а потом они перестали иметь значение, потому что Гудхарт стал его другом, его учителем, его защитником. Гудхарт стал его богом.
Спасенный Гудхартом, воспитанный Гудхартом, получивший от Гудхарта имя, признанный пиратами по приказу Гудхарта, Глобин жил Гудхартом и для Гудхарта, только для Гудхарта…
Теперь Гудхарт был мертв!
— Нет, Глобин, нет!
Мохнатая лапа поймала его руку, когтистые пальцы вырвали у него нож, халианский врач обработал его рану обезболивающим средством… И снова в минуту отчаяния его спас халианин.
«Нет, не халианин, — подумал он, погружаясь в сон под действием успокаивающего препарата. — Не халианин. Пират. Пират Гудхарта».
— Что толку, Троб! Капитан мертв! Как можешь ты отомстить за него?
— Найти его убийц! — злобно прорычал Троб, переходя в челночный корабль. — Я не могу спокойно сидеть, когда мой капитан мертв, а его убийцы похваляются совершенным! Во время моего отсутствия ты будешь смотрителем замка, Серум! — С этими словами он с силой захлопнул люк.
Серум наблюдал за взлетом маленького челнока, мысленно перенесясь на боевой корабль Троба и хорошо зная, как невыносимо сидеть и ничего не делать, когда каждая клеточка существа взывает о возмездии.
На расстоянии нескольких световых лет корабль Троба вышел из гиперпространства и принялся обшаривать близлежащие области в поисках движущихся объектов. Не обнаружив их или сигналов, отличных от фонового шума космоса, корабль вновь нырнул в гиперпространство, чтобы появиться на несколько световых лет дальше по курсу, ведущему к месту последней передачи. В течение часа он снова сканировал окрестности и вновь ничего не обнаружил. Поэтому он опять и опять продолжал прыгать…
— На это нам потребуются месяцы, — прикинул штурман.
— С учетом чего?
— Максимальной скорости корабля капитана, умноженной на время, прошедшее с того момента, когда он покинул базу.
Троб кивнул.
— Значит, мы будем заниматься этим в течение месяцев.
Но им потребовался только день. Когда они вынырнули в очередной раз, было обнаружено излучение — субсветовая передача о сражении кораблей. Троб прослушал ее и опознал бой, который он уже просматривал так много раз.
— Лишь низкая скорость света несет сейчас весть о гибели капитана! Сколько времени прошло с момента получения сообщения на Баратарии?
— Пять дней, лейтенант.
— Значит, мы находимся примерно в пяти световых днях от места схватки! Штурман…
— Движущийся объект! — крикнул оператор.
Троб метнулся к экрану и впился глазами в изображение. Крошечная светящаяся точка чуть заметно ползла по нему.
— Направление!
— Два градуса по правому борту. Скорость — половина Тау!
— Половина скорости света? Он будет здесь через несколько минут! Уравнять скорость! Приготовиться к перехвату!
Троб подавил в себе порыв облачиться в скафандр и самому выбраться наружу; двое младших офицеров вышли в космос поджидать серебристую капсулу. Она медленно плыла мимо, оставалось лишь укрепить на корпусе захват.
— Втягивайте!
Взвыла лебедка, и трос в милю длиной начал сматываться, увлекая за собой капсулу.
— Это не спасательная капсула, — доложил один из членов экипажа. — Может быть, это гроб?
— Возможно. Люди чтят память тех…
— Приближается корабль!
Троб стремительно обернулся. На экране перемещалась новая точка света.
— Боевые посты, тревога! Это не наш корабль!
Троб не ошибся. Судно стремительно приближалось. Точка на экране превратилась в продолговатый объект — увеличение позволяло разглядеть форму…
— Силуэт, как у того, что убил нашего капитана! Атакуем!
— Лопнет трос, лейтенант. Мы потеряем капсулу.
Троб выругался.
— Придется подождать, но стреляйте, как только он окажется в пределах досягаемости.
На носу корабля Торговцев сверкнул огонь.
— Включить защиту! — заорал Троб. — Лебедку на полную мощность!
— Она действует с максимальной скоростью, лейтенант.
— Так же, как и Торговцы! Носовые батареи! Огонь!
Экран полыхнул, когда защита халиан поглотила энергию вражеского залпа. Еще вспышка — на сей раз сработала защита чужого корабля. Следующий залп противника отклонился немного в сторону.
— Они стреляют в капсулу! — завизжал Троб. — Там что-то важное! К ней, с максимальным ускорением!
Корабль халиан дернулся в сторону, экран окрасился в багровые тона, когда Троб загородил капсулу собственным судном. Слабый толчок — и кто-то из команды крикнул:
— Капсула на борту!
Послышался голос оператора:
— Еще два корабля! Приближаются к нам с ускорением!
— Этот трус вызвал подмогу, — презрительно произнес Троб. — На мы не сдвинемся с места, пока не подстрелим его! Маневр ухода! Все батареи, огонь! Пуск торпед! Первая! Вторая! Третья!
Корабль крутился, устремлялся вперед, отступал, уклонялся, стрелял и снова стрелял, оставляя следы энергетических залпов, тянувшиеся к кораблю Торговцев. Экраны противника стали красными, потом оранжевыми, желтыми, белыми…
Новая звезда вспыхнула в ночи.
— Он уничтожен! — гаркнул Троб. — Капитан, возлагаю эту первую жертву на алтарь возмездия.
— Чтобы расквитаться полностью, не плохо было бы нам для начала уцелеть, — язвительно заметил штурман.
— Прыгаем! — крикнул Троб. — Курс на Баратарию.
Казалось, корабль вывернуло наизнанку, а потом обратно. Команда обмякла в креслах, переживая недавний бой.
Потом Троб расстегнул ремни и поднялся, направляясь к кормовому люку:
— Посмотрим, какую рыбку мы поймали.
Врач ждал, пока механики вскроют корпус. Послышался свист воздуха, рвущегося в вакуум, когда отделили верхнюю половину капсулы. Загудели двигатели скрытой аппаратуры, начавшей оживлять раненого.
— Человек! — бросил Троб.
— В форме Флота, — обратил его внимание доктор. — Он серьезно ранен.
— Так вылечите его! Он должен говорить!
Медик наклонился над капсулой, пытаясь припомнить то немногое, что знал о человеческой медицине.
Троб ждал, проклиная долгие минуты оживления. Наконец веки человека дрогнули. Он непонимающе посмотрел на окружавших его халиан и наморщил лоб.
Потом пленник осознал, где находится. Его глаза расширились, он издал стон.
Врач прижал инъектор к внутренней стороне предплечья раненого и слегка надавил. Снотворное проникло в кровь, и человек снова закрыл глаза, погружаясь в сон.
— Когда проснется, — прошипел Троб, — уверьте его, что он среди друзей. Более того, мы пообещаем вернуть его домой как уцелевшего союзника нашего капитана. И позовите меня — я хочу задать ему вопросы. Мягко, уважительно, но настойчиво.
— Глобин!
Голос вырвал его из глубин небытия; из любезной ему темноты, к которой так стремился безобразный изгой.
— Совету нужны твои знания. Ты должен встретиться с ними, Глобин.
— Зачем? — пробормотал человек непослушными губами. — Зачем это нужно мне?
— Ради Гудхарта.
Глобин вошел, опираясь на трость и руку доктора; на помертвевшем лице человека лихорадочно сверкали глаза.
Шесть лейтенантов-халиан угрюмо уперлись в него взглядами.
Глобин был седьмым.
— Зачем нам этот непрошеный гость? — высокомерно дернув головой, сказал Хемо.
— Хороший вопрос, — проворчал Глобин, окинув всех недовольным взглядом. — Зачем? Зачем надо было пробуждать меня от Смерти, которой я жажду, и тащить сюда?
Хемо потрясению уставился на говорившего.
Как ни странно, именно человеконенавистник Троб мягко произнес:
— Наш капитан мертв, Глобин. Ты должен помочь нам найти его убийцу.
— Зачем? — Глобин смотрел почти с возмущением. — Почему я должен заниматься этим? Зачем?
— Как — зачем?! — высокомерно произнес Хемо. — Чтобы уничтожить его, конечно.
— Месть? — Глобин напрягся, и его глаза расширились. — Вы говорите о мести?
— Разумеется! — отрезал Хемо. — Неужели люди настолько тупы, что им надо растолковывать такие вещи? Конечно, месть!
Огонь жизни вспыхнул в груди Глобина, заставив его выпрямиться в кресле, возвратив ритм его сердцу и жар его крови. Он не умрет. Он будет жить — ради мести!
Лейтенанты ввели его в курс дела. Шифровальщики разобрались в коде Сэйлса, и оказалось, что Троб ошибался — Альянс передал все событие, все как есть. Однако Троб по-прежнему не хотел верить. Он затребовал последний известный курс Гудхарта и заполнил этот сектор космоса посланиями к своему капитану — зашифрованными, разумеется, и передаваемыми сетью спутников-ретрансляторов, спроектированной Глобином так, чтобы ни один корабль Флота не смог обнаружить Баратарию по излучению. Не получив ответа, Троб вычислил вектор передачи Сэйлса по записи сигнала и снова начал посылать вызов. Несмотря на неудовлетворительный результат, он все же не успокоился, сел на корабль и отправился на поиски…
— Ничего? — воскликнул Глобин. — Несмотря на такие усилия? Сколько же времени я пробыл без сознания.
— Два дня. Глобин, — мягко ответил Троб.
— Два дня! — Глобин покачал головой. — Два дня я нежился в мягкой тьме беспамятства, а убийцы моего капитана ускользнули!
— Эти два дня потребовались, чтобы установить достоверность сигнала, — уточнил Троб. — Но я обнаружил криогенную капсулу с воином Флота, который был ранен и заморожен для доставки в госпиталь. Нам не удалось его спасти, но он прожил достаточно долго, чтобы подтвердить правдивость передачи. Я убежден: капитан мертв. Глобин.
Глобин склонил голову — к нему снова вернулась печаль.
— Он мертв, — повторил Троб. — Но ты жив. Глобин, найди мне его убийц.
— Вы должны идти, Глобин.
Глобин даже не отвел взгляд от экрана.
— Оставьте меня. Мне почти удалось определить точку, где капитан встретил свою… своего последнего противника.
Военный немного подождал из уважения, но не отступил.
— Мне крайне неприятно мешать вам в такой ответственный момент, но, если вы не придете, могут быть другие жертвы. Многочисленные.
В разгар этой схватки связиста Флота, который понял, что это его последний бой и шансов уцелеть практически нет, уколола холодная мысль. Он не мог спастись, но с еще более отчаянной решимостью он понимал, что люди Альянса должны узнать об осином гнезде Синдиката, на которое нарвались два крейсера, и о беспощадной, стремительной тактике Торговцев. Поэтому, продолжая поддерживать связь между кораблями, связист открыл канал передачи, направил отражатель на Цель так, чтобы он находился в этом положении вне зависимости от маневров корабля, и включил тахионный пучок, передававший аудио — и видеосигналы, которыми обменивались корабли на частотах Флота и Халии. Он не пожалел даже нескольких бесценных информационных торпед, чтобы вернее передать сообщение. Будь ему известна частота Торговцев, связист передал бы и их сигналы, но Флот до сих пор не знал способа даже слышать своих врагов.
Потом торпеда Синдиката пробила защиту, и корабль капитана Гудхарта превратился в расширяющееся облако света. Через несколько минут взорвался и крейсер Флота. Его обломки разлетелись на тысячи миль от сгустка плазмы, которым стал корабль Сэйлса. Чудовищный поток энергии заглушил тахионный канал связи с Землей.
Один из обломков представлял собой сигарообразную капсулу диаметром в метр и длиной в два. Она, кувыркаясь, отлетела более чем на тысячу миль, и, конечно, ее одинокого обитателя неминуемо стошнило бы, но за мгновение до взрыва в его тело впились иглы. Лекарство замедлило обменные процессы и погрузило человека в глубочайший сон. Капсула продолжала лететь во мраке, неся раненого члена экипажа, который был заморожен криогенной аппаратурой вплоть до прибытия медицинского корабля. Но теперь он был далеко от Земли, далеко от маршрутов кораблей Флота, в принадлежавшей Торговцам области космоса. Он плыл в своей гондоле через бесконечную ночь, одинокий, никому не известный и ни о чем не подозревающий.
На станции, обращавшейся вокруг Цели, усталый связист прихлебывал кофе и бросал взгляды на кристалл с пикантной видеозаписью, которую собирался просмотреть после окончания смены. На автоматической станции никогда ничего не случалось. Зачем только здесь дежурили люди?
Прозвучал сигнал тревоги.
Связист подался вперед, просматривая мониторы и индикаторы. Вот он — красный мигающий сигнал на Стойке Четыре! Система не знала, что делать с неожиданным сигналом, тратить на него оперативную память или нет. Связист пробежал пальцами по клавиатуре, прерывая последовательность, и нажал клавишу «исполнить», перед тем как буфер переполнился. Индикатор на панели вспыхнул, указывая, что прерывание сделано вовремя. Связист испустил вздох облегчения, откинулся назад, включив замедленное воспроизведение сигнала, и повернулся к монитору, чтобы увидеть, какой тахионный «улов» принесла его энергетическая сеть.
— Орудие Три выведено из строя!
— Экраны перегружены.
— Доведите питание системы жизнеобеспечения до минимума и передайте энергию экранам!
На все человеческие слова накладывался пронзительный визг халианской речи, но связист не понимал ее. Однако он заметил мощный взрыв, когда экран снизил яркость, чтобы передать сияние, заметил и силуэт корабля на фоне огненного шара. Связисту не потребовался справочник, чтобы понять, что он никогда раньше не видел подобной конструкции; у него не возникло и нужды в переводчике, чтобы догадаться, что произошло, когда визг халиан прервался и огненный шар лопнул. На какое-то мгновение в сердце зрителя пробудилось уважение к неведомому врагу ненавистных халиан. Потом он почувствовал внезапную боль, осознав, что противник халиан атаковал и корабль Флота, передававший эти изображения.
— Командор Сэйлс! — прокричал голос с экрана. — Они уничтожили Гудхарта!
— Уничтожьте их, — отозвался более низкий голос.
— Торпеда прошла! — послышалось короткое гортанное сообщение.
Связист сидел на краешке кресла, наблюдая и ожидая, забыв, что сигналу как минимум несколько часов, а может быть и дней, и битва давно закончилась.
Незнакомый силуэт корабля разорвался на части, и на его месте возникло постепенно темнеющее огненное облако. Послышались победные крики.
Потом весь экран заполнила белая вспышка, почти сразу погасшая и сменившаяся мельтешением и сопровождавшим его шумом.
Связист почувствовал, что покрылся потом. Он посмотрел на монитор и на индикатор на Стойке Четыре.
Ничего.
Связист вздрогнул и откинулся назад. Что бы там ни произошло, все было кончено — два отважных корабля уничтожены. Некоторое время он просидел неподвижно, отдавая дань погибшим. Потом нагнулся, набрал код Штаба и Цели и произнес:
— Это станция Два. Срочное сообщение. Соедините меня с адъютантом.
Еще один оператор связи принял сигнал на своем ночном посту. Но был этот связист мохнат и клыкаст и нес вахту на планете Баратария, логове халианских пиратов. Он был халианином и знал, на какие кнопки нужно нажимать, но очень слабо представлял себе, что происходило внутри его пульта. Понял он только одно: неожиданная передача запустила сигнал тревоги, и поступил в соответствии с инструкцией — включил запись. Пока световой луч записывал передачу на кристалл, оператор хмуро разглядывал изображение на экране и прислушивался к треску и шипению из громкоговорителя. Он нажал на кнопку связи с дежурным офицером.
— Тревога. Принимается неопознанная передача. Она закодирована неизвестным шифром. Что делать?
— Что ты сказал? — прорычал пораженный офицер.
— Она закодирована. Продолжать записывать?
— Разумеется! — отрезал командира — Если она закодирована, значит, наверняка содержит важную информацию! Позаботься, чтобы она записалась полностью…
Мощный статический разряд грохнул из громкоговорителя. У оператора зазвенело в ушах; внезапно наступила тишина.
— Передача окончена, — сообщил он дежурному офицеру. — Дальнейшие действия?
— Доставь кристалл специалистам, — немедленно распорядился офицер. — Через час передача должна быть на их экранах.
Но прошло гораздо больше времени, прежде чем халианские командиры увидели запись.
— Это шифр Сэйлса, — сообщил офицер разведки Тробу, смотрителю замка — старшему офицеру в отсутствие капитана Гудхарта. — Мы распознали последовательность — но все еще не можем расшифровать сообщение.
— Все еще не можем! — возмущенно выкрикнул Троб хриплым голосом. — Этот мерзавец уже два года водит нас за нос! Почему вам никогда не удается сломать его код?
— Мы делали это несколько раз, но, хотя Сэйлс пользуется одним и тем же кодом, он постоянно меняет значения, присваиваемые всем формам — волн. Пока мы разгадываем одно, он переходит на другое. И в данном случае большую часть передачи составляют изображения — мы даже не можем с уверенностью сказать, какие математические структуры относятся к сканированию, а какие — к цветовым векторам. Он постоянно меняет видеосистемы.
— Тогда отделите звуковую информацию и сломайте этот код! Я должен знать, о чем говорил Сэйлс, и быстро!
— Мы сделаем все как можно быстрее, лейтенант.
Но Альянс опередил халиан. Люди, конечно, уже знали код Сэйлса — восстановленное компьютером изображение появилось на их экранах через несколько минут. Адъютант изучал запись в течение девяноста секунд, потом разбудил адмирала. Адмирал просмотрел передачу и разбудил главнокомандующего на Земле, послав ему всю информацию в сжатом виде. Главнокомандующий ознакомился с видеодокументом и созвал Кабинет, члены которого в благоговейном молчании наблюдали разворачивающуюся перед их глазами трагедию.
Последний всплеск сопроводил вспышку; экран погас. Главнокомандующий повернулся к зрителям, по очереди ловя взгляды каждого, по мере того как уменьшалось воздействие увиденного.
— Конечно, запись придется сократить, — наконец сказал министр внутренних дел. — Если этого не сделаем мы, телевизионные сети все равно выкинут половину.
— Они не сделают этого, — тихо произнес министр связи. — Я воспользуюсь пунктом об общественной безопасности. Они покажут все полностью. Им придется показать все как есть.
Главнокомандующий кивнул:
— Покажите запись в таком виде. Она говорит сама за себя.
Комментаторы, конечно, пытались упорствовать, но им действительно пришлось ограничиться краткими вступлениями. Те, кто в ту ночь смотрел новости на всех населенных людьми и халианами планетах, испытывали благоговейную печаль, видя, как бывшие враги — отважные земной и халианский корабли — повернули против более могущественного противника и сражались до последнего, не пытаясь спастись бегством от безжалостного неприятеля. Они смотрели и видели, как люди пришли на помощь халианам, сражавшимся против других людей… Людей — Торговцев.
Экран потемнел и осветился снова, показывая двух комментаторов.
— Но они были врагами, Дэйв! — сказал Честер. — Заклятыми врагами! Капитан Гудхарт дал клятву уничтожить любой земной корабль, а командор Сэйлс поклялся уничтожить Гудхарта!
— Они погибли союзниками, — кивнул Честер и нахмурился. — В конце они поняли, кто их настоящий враг, — и люди, и халиане объединились в борьбе с ним.
— Это ложь! — выкрикнул Троб, ткнув когтем в изображение на экране. — Все люди — враги халиан! Нет разницы между Торговцами и Альянсом. Торговцы обещали помочь нам и предали! Флот разгромил нас и опустошил наши планеты!
— Ты все слышал сам, — сказал Серум. Он был старше, его морда уже начала седеть. — Все мы слышали голос капитана: настоящие наши враги — Торговцы.
— Голос подделан! — Троб поднял голову, когда еще более разумное объяснение пришло ему на ум, и его глаза расширились. — Все полностью сфабриковано! Этого ничего не было! Капитан жив! Просто люди хотят, чтобы мы думали, что он погиб!
— Случилось то, что случилось. — Печаль Серума сменилась суровостью. — Не пытайся отрицать реальность, иначе ты доведешь себя и своих воинов до беды.
— Я отрицаю только ложь! Я утверждаю то, что должно быть правдой! Верно, Глобин?.. Глобин!
Единственный человек в пиратской колонии сидел неподвижно, сгорбившись. Его руки болтались между колен, а голова была опущена.
— Глобин! — заорал Троб. — Ты что, оглох? Не слышишь? Скажи им, что это ложь!
Глобин медленно поднял голову. Его глаза были красными, а лицо серым. По щекам струились слезы.
Троб в недоумении уставился на него.
— Оставь его, — мягко сказал Серум. — Его бог умер.
У Глобина был крупный корпус и короткие, кривые ноги. Его голова была на два размера крупнее, чем следовало для этого непропорционально сложенного тела. Глаза казались слишком большими за толстыми стеклами очков, лицо представляло собой рыхлую массу. Волосы лежали черной копной, рот был почти безгубым.
Глобин — гений.
Глобин — изгой.
Его соплеменники-люди слышали его новое имя, данное пиратами Гудхарта. И это имя стало для них символом измены. Для людей он был Глобином-предателем.
Предателем всей своей расы, всего, что было правильным и хорошим, потому что он помогал халианским пиратам охотиться за судами людей, помогал кровожадным халианам уничтожать корабли Флота.
Джордж Деррик — изгой!
Товарищи по играм смеялись над его уродством; в школе передразнивали его неуклюжие движения. Одноклассники презирали его за начитанность, ненавидели за его поклонение уму и полное пренебрежение телом.
Да и каких друзей мог он иметь, кроме книг?! Неуклюжее тело плохо повиновалось ему, да и на что ему ловкость…
— Честное слово, Джордж Деррик, я не понимаю, для чего ты живешь на свете!
— Почему бы тебе просто не подохнуть, Джордж Деррик?
Вопрос был хорошим, и единственным ответом на него стала вера. Вера в его бога, вера в человечество. Джордж Деррик жил, потому что верил.
В конце концов его товарищи — младшие офицеры, воспылав к нему злобой и ненавистью, сделали из него козла отпущения и вытолкнули в космос в спасательной капсуле.
И там во мраке отчаяния вера покинула его. Джордж Деррик проклял и свою расу, и своего бога.
Спас его Гудхарт. Капитан халиан хотел вырастить человека-предателя. Но Глобин не знал замыслов Гудхарта; а потом они перестали иметь значение, потому что Гудхарт стал его другом, его учителем, его защитником. Гудхарт стал его богом.
Спасенный Гудхартом, воспитанный Гудхартом, получивший от Гудхарта имя, признанный пиратами по приказу Гудхарта, Глобин жил Гудхартом и для Гудхарта, только для Гудхарта…
Теперь Гудхарт был мертв!
— Нет, Глобин, нет!
Мохнатая лапа поймала его руку, когтистые пальцы вырвали у него нож, халианский врач обработал его рану обезболивающим средством… И снова в минуту отчаяния его спас халианин.
«Нет, не халианин, — подумал он, погружаясь в сон под действием успокаивающего препарата. — Не халианин. Пират. Пират Гудхарта».
— Что толку, Троб! Капитан мертв! Как можешь ты отомстить за него?
— Найти его убийц! — злобно прорычал Троб, переходя в челночный корабль. — Я не могу спокойно сидеть, когда мой капитан мертв, а его убийцы похваляются совершенным! Во время моего отсутствия ты будешь смотрителем замка, Серум! — С этими словами он с силой захлопнул люк.
Серум наблюдал за взлетом маленького челнока, мысленно перенесясь на боевой корабль Троба и хорошо зная, как невыносимо сидеть и ничего не делать, когда каждая клеточка существа взывает о возмездии.
На расстоянии нескольких световых лет корабль Троба вышел из гиперпространства и принялся обшаривать близлежащие области в поисках движущихся объектов. Не обнаружив их или сигналов, отличных от фонового шума космоса, корабль вновь нырнул в гиперпространство, чтобы появиться на несколько световых лет дальше по курсу, ведущему к месту последней передачи. В течение часа он снова сканировал окрестности и вновь ничего не обнаружил. Поэтому он опять и опять продолжал прыгать…
— На это нам потребуются месяцы, — прикинул штурман.
— С учетом чего?
— Максимальной скорости корабля капитана, умноженной на время, прошедшее с того момента, когда он покинул базу.
Троб кивнул.
— Значит, мы будем заниматься этим в течение месяцев.
Но им потребовался только день. Когда они вынырнули в очередной раз, было обнаружено излучение — субсветовая передача о сражении кораблей. Троб прослушал ее и опознал бой, который он уже просматривал так много раз.
— Лишь низкая скорость света несет сейчас весть о гибели капитана! Сколько времени прошло с момента получения сообщения на Баратарии?
— Пять дней, лейтенант.
— Значит, мы находимся примерно в пяти световых днях от места схватки! Штурман…
— Движущийся объект! — крикнул оператор.
Троб метнулся к экрану и впился глазами в изображение. Крошечная светящаяся точка чуть заметно ползла по нему.
— Направление!
— Два градуса по правому борту. Скорость — половина Тау!
— Половина скорости света? Он будет здесь через несколько минут! Уравнять скорость! Приготовиться к перехвату!
Троб подавил в себе порыв облачиться в скафандр и самому выбраться наружу; двое младших офицеров вышли в космос поджидать серебристую капсулу. Она медленно плыла мимо, оставалось лишь укрепить на корпусе захват.
— Втягивайте!
Взвыла лебедка, и трос в милю длиной начал сматываться, увлекая за собой капсулу.
— Это не спасательная капсула, — доложил один из членов экипажа. — Может быть, это гроб?
— Возможно. Люди чтят память тех…
— Приближается корабль!
Троб стремительно обернулся. На экране перемещалась новая точка света.
— Боевые посты, тревога! Это не наш корабль!
Троб не ошибся. Судно стремительно приближалось. Точка на экране превратилась в продолговатый объект — увеличение позволяло разглядеть форму…
— Силуэт, как у того, что убил нашего капитана! Атакуем!
— Лопнет трос, лейтенант. Мы потеряем капсулу.
Троб выругался.
— Придется подождать, но стреляйте, как только он окажется в пределах досягаемости.
На носу корабля Торговцев сверкнул огонь.
— Включить защиту! — заорал Троб. — Лебедку на полную мощность!
— Она действует с максимальной скоростью, лейтенант.
— Так же, как и Торговцы! Носовые батареи! Огонь!
Экран полыхнул, когда защита халиан поглотила энергию вражеского залпа. Еще вспышка — на сей раз сработала защита чужого корабля. Следующий залп противника отклонился немного в сторону.
— Они стреляют в капсулу! — завизжал Троб. — Там что-то важное! К ней, с максимальным ускорением!
Корабль халиан дернулся в сторону, экран окрасился в багровые тона, когда Троб загородил капсулу собственным судном. Слабый толчок — и кто-то из команды крикнул:
— Капсула на борту!
Послышался голос оператора:
— Еще два корабля! Приближаются к нам с ускорением!
— Этот трус вызвал подмогу, — презрительно произнес Троб. — На мы не сдвинемся с места, пока не подстрелим его! Маневр ухода! Все батареи, огонь! Пуск торпед! Первая! Вторая! Третья!
Корабль крутился, устремлялся вперед, отступал, уклонялся, стрелял и снова стрелял, оставляя следы энергетических залпов, тянувшиеся к кораблю Торговцев. Экраны противника стали красными, потом оранжевыми, желтыми, белыми…
Новая звезда вспыхнула в ночи.
— Он уничтожен! — гаркнул Троб. — Капитан, возлагаю эту первую жертву на алтарь возмездия.
— Чтобы расквитаться полностью, не плохо было бы нам для начала уцелеть, — язвительно заметил штурман.
— Прыгаем! — крикнул Троб. — Курс на Баратарию.
Казалось, корабль вывернуло наизнанку, а потом обратно. Команда обмякла в креслах, переживая недавний бой.
Потом Троб расстегнул ремни и поднялся, направляясь к кормовому люку:
— Посмотрим, какую рыбку мы поймали.
Врач ждал, пока механики вскроют корпус. Послышался свист воздуха, рвущегося в вакуум, когда отделили верхнюю половину капсулы. Загудели двигатели скрытой аппаратуры, начавшей оживлять раненого.
— Человек! — бросил Троб.
— В форме Флота, — обратил его внимание доктор. — Он серьезно ранен.
— Так вылечите его! Он должен говорить!
Медик наклонился над капсулой, пытаясь припомнить то немногое, что знал о человеческой медицине.
Троб ждал, проклиная долгие минуты оживления. Наконец веки человека дрогнули. Он непонимающе посмотрел на окружавших его халиан и наморщил лоб.
Потом пленник осознал, где находится. Его глаза расширились, он издал стон.
Врач прижал инъектор к внутренней стороне предплечья раненого и слегка надавил. Снотворное проникло в кровь, и человек снова закрыл глаза, погружаясь в сон.
— Когда проснется, — прошипел Троб, — уверьте его, что он среди друзей. Более того, мы пообещаем вернуть его домой как уцелевшего союзника нашего капитана. И позовите меня — я хочу задать ему вопросы. Мягко, уважительно, но настойчиво.
— Глобин!
Голос вырвал его из глубин небытия; из любезной ему темноты, к которой так стремился безобразный изгой.
— Совету нужны твои знания. Ты должен встретиться с ними, Глобин.
— Зачем? — пробормотал человек непослушными губами. — Зачем это нужно мне?
— Ради Гудхарта.
Глобин вошел, опираясь на трость и руку доктора; на помертвевшем лице человека лихорадочно сверкали глаза.
Шесть лейтенантов-халиан угрюмо уперлись в него взглядами.
Глобин был седьмым.
— Зачем нам этот непрошеный гость? — высокомерно дернув головой, сказал Хемо.
— Хороший вопрос, — проворчал Глобин, окинув всех недовольным взглядом. — Зачем? Зачем надо было пробуждать меня от Смерти, которой я жажду, и тащить сюда?
Хемо потрясению уставился на говорившего.
Как ни странно, именно человеконенавистник Троб мягко произнес:
— Наш капитан мертв, Глобин. Ты должен помочь нам найти его убийцу.
— Зачем? — Глобин смотрел почти с возмущением. — Почему я должен заниматься этим? Зачем?
— Как — зачем?! — высокомерно произнес Хемо. — Чтобы уничтожить его, конечно.
— Месть? — Глобин напрягся, и его глаза расширились. — Вы говорите о мести?
— Разумеется! — отрезал Хемо. — Неужели люди настолько тупы, что им надо растолковывать такие вещи? Конечно, месть!
Огонь жизни вспыхнул в груди Глобина, заставив его выпрямиться в кресле, возвратив ритм его сердцу и жар его крови. Он не умрет. Он будет жить — ради мести!
Лейтенанты ввели его в курс дела. Шифровальщики разобрались в коде Сэйлса, и оказалось, что Троб ошибался — Альянс передал все событие, все как есть. Однако Троб по-прежнему не хотел верить. Он затребовал последний известный курс Гудхарта и заполнил этот сектор космоса посланиями к своему капитану — зашифрованными, разумеется, и передаваемыми сетью спутников-ретрансляторов, спроектированной Глобином так, чтобы ни один корабль Флота не смог обнаружить Баратарию по излучению. Не получив ответа, Троб вычислил вектор передачи Сэйлса по записи сигнала и снова начал посылать вызов. Несмотря на неудовлетворительный результат, он все же не успокоился, сел на корабль и отправился на поиски…
— Ничего? — воскликнул Глобин. — Несмотря на такие усилия? Сколько же времени я пробыл без сознания.
— Два дня. Глобин, — мягко ответил Троб.
— Два дня! — Глобин покачал головой. — Два дня я нежился в мягкой тьме беспамятства, а убийцы моего капитана ускользнули!
— Эти два дня потребовались, чтобы установить достоверность сигнала, — уточнил Троб. — Но я обнаружил криогенную капсулу с воином Флота, который был ранен и заморожен для доставки в госпиталь. Нам не удалось его спасти, но он прожил достаточно долго, чтобы подтвердить правдивость передачи. Я убежден: капитан мертв. Глобин.
Глобин склонил голову — к нему снова вернулась печаль.
— Он мертв, — повторил Троб. — Но ты жив. Глобин, найди мне его убийц.
— Вы должны идти, Глобин.
Глобин даже не отвел взгляд от экрана.
— Оставьте меня. Мне почти удалось определить точку, где капитан встретил свою… своего последнего противника.
Военный немного подождал из уважения, но не отступил.
— Мне крайне неприятно мешать вам в такой ответственный момент, но, если вы не придете, могут быть другие жертвы. Многочисленные.