Страница:
– Заклинания? – спросила Шарина.
– Просто стихи, – Теноктрис опять покачала головой, Удивляясь миру, в котором существовали подобные вещи. – Полагаю, эпитафия… «Благочестивое дитя, воспитанное мною, дабы охранить себя от гнева вражьего. Когда упокоюсь я в мире, он возведет мне курган на этом зеленом холме».
– Но зачем все это волшебнику? – спросил Кэшел. Он сосредоточенно размышлял, сплетя пальцы и нахмурившись.
Теноктрис хлопнула в ладоши и немного устало улыбнулась.
– Я не знаю, – ответила она. – Так же как не знаю, зачем кто-то написал эти слова на паутинке и крыльях бабочки, вместо того чтобы выбить на камне… Но я никогда не забываю стихи, Кэшел. Даже если не знаю, о ком или о чем они.
Лицо волшебницы стало задумчивым. Свет лампы подчеркивал линии на щеках, выгравированные временем.
– В его библиотеке имелись заклинания, которые, пожалуй, даже самому могущественному магу не стоило пытаться использовать. Но не они меня интересовали. Ансалем собирал еще и коллекцию предметов, служивших проводниками для потусторонних сил.
Старуха встала, воспоминания о давних событиях, казалось, разволновали ее.
– Его дворец напоминал водоворот сил, способных перевернуть всю вселенную. Никто, кроме самого Ансалема, не мог оставаться в безопасности рядом с подобным источником. Я ,во всяком случае, не смогла…
Гаррик подумал о предметах, которые он видел в своем сне: мумия рептилии; лежавший в нише образец какого-то металла – он освещал все вокруг голубоватым светом; шар размером с кулак, сверкавший, как затвердевшее пламя; и конечно же, марказитовый Владыка Морей.
– Но Ансалема, выходит, это не пугало? – спросил Кэшел, – По причине его могущества?
Теноктрис покачала головой.
– Скорее по причине его невинности, – ответила она. – Видишь ли, от такого не спасет никакое могущество. Но Ансалем был чист в душе, силы не смогли ни за что зацепиться, как это случилось бы с другими людьми… По крайней мере с другими магами.
– Даже с тобой, Теноктрис? – удивилась Лиэйн.
– Даже со мной, – подтвердила та. – В Ансалеме же присутствовала скорее не мудрость, а полет воображения.
Она сжала ладони и прикрыла глаза.
– Как сейчас помню экспонат из его коллекции – раковина одного из Владык, обратившаяся в марказит задолго до эпохи человечества. Она воплощала в себе абсолютное Зло, ничего подобного я не встречала в реальном мире.
Гаррик согласно кивнул. Никто, даже Теноктрис, не представлял себе, насколько хорошо он понимал ее.
– Мне нравилось работать в библиотеке Ансалема, – говорила Теноктрис. – Даже маленький глоток из этого источника мудрости являлся наслаждением, которое я до сих вспоминаю с трепетом. Но если б я не уехала оттуда в какой-то момент… меня бы просто разорвало на части той аурой зла, которая окутывала дворец.
– Там вроде присутствовали и другие маги? – спросил Гаррик. Он сидел, стараясь не держать расслабленные руки на коленях. Вместе с воспоминаниями Каруса в нем проснулась и давнишняя нелюбовь короля к колдунам, магам и прочему чародейству.
Но ведь магия – это просто инструмент. В руках Теноктрис она являлась тонким, ключом, открывающим тайные истины, в других же… Инструмент не виноват, если большинство магов превращали это искусство в нечто опасное, подобно саням, управляемым сумасшедшим слепцом.
– Как же, очень даже помню, – невозмутимо подтвердила Теноктрис. – Во время визита в Клестис я видела там семерых помощников, как называл их Ансалем. И хотя я уверена, что от него они не почерпнули ничего дурного, тем не менее…
Она покачала головой, поморщившись.
– Знаешь, если б я и сомневалась относительно риска, которому подвергаются волшебники во дворце Ансалема, то один только вид этих помощников развеял бы все сомнения. При всем при том они действительно являлись могущественными волшебниками… Особенно один – по имени Пурлио из Мнара.
Воцарилось загробное молчание. Илна встала и шагнула к двери, чтобы проверить время по положению луны на небе. Проходя мимо с Гаррика, она чуть-чуть посторонилась, будто не желая случайно его коснуться – этакая ласка без прикосновения.
– Ну что, похоже, с едой покончено, – сказала она. – Теноктрис, насколько я помню, ты собрала нас, чтобы отправиться в Мостовой округ. Так мы идем?..
Теноктрис кивнула.
– Да, – сказала она. – Это необходимо сделать. Сегодня я еще раз убедилась, что мои опасения нисколько не преувеличены.
Глава 4
– Просто стихи, – Теноктрис опять покачала головой, Удивляясь миру, в котором существовали подобные вещи. – Полагаю, эпитафия… «Благочестивое дитя, воспитанное мною, дабы охранить себя от гнева вражьего. Когда упокоюсь я в мире, он возведет мне курган на этом зеленом холме».
– Но зачем все это волшебнику? – спросил Кэшел. Он сосредоточенно размышлял, сплетя пальцы и нахмурившись.
Теноктрис хлопнула в ладоши и немного устало улыбнулась.
– Я не знаю, – ответила она. – Так же как не знаю, зачем кто-то написал эти слова на паутинке и крыльях бабочки, вместо того чтобы выбить на камне… Но я никогда не забываю стихи, Кэшел. Даже если не знаю, о ком или о чем они.
Лицо волшебницы стало задумчивым. Свет лампы подчеркивал линии на щеках, выгравированные временем.
– В его библиотеке имелись заклинания, которые, пожалуй, даже самому могущественному магу не стоило пытаться использовать. Но не они меня интересовали. Ансалем собирал еще и коллекцию предметов, служивших проводниками для потусторонних сил.
Старуха встала, воспоминания о давних событиях, казалось, разволновали ее.
– Его дворец напоминал водоворот сил, способных перевернуть всю вселенную. Никто, кроме самого Ансалема, не мог оставаться в безопасности рядом с подобным источником. Я ,во всяком случае, не смогла…
Гаррик подумал о предметах, которые он видел в своем сне: мумия рептилии; лежавший в нише образец какого-то металла – он освещал все вокруг голубоватым светом; шар размером с кулак, сверкавший, как затвердевшее пламя; и конечно же, марказитовый Владыка Морей.
– Но Ансалема, выходит, это не пугало? – спросил Кэшел, – По причине его могущества?
Теноктрис покачала головой.
– Скорее по причине его невинности, – ответила она. – Видишь ли, от такого не спасет никакое могущество. Но Ансалем был чист в душе, силы не смогли ни за что зацепиться, как это случилось бы с другими людьми… По крайней мере с другими магами.
– Даже с тобой, Теноктрис? – удивилась Лиэйн.
– Даже со мной, – подтвердила та. – В Ансалеме же присутствовала скорее не мудрость, а полет воображения.
Она сжала ладони и прикрыла глаза.
– Как сейчас помню экспонат из его коллекции – раковина одного из Владык, обратившаяся в марказит задолго до эпохи человечества. Она воплощала в себе абсолютное Зло, ничего подобного я не встречала в реальном мире.
Гаррик согласно кивнул. Никто, даже Теноктрис, не представлял себе, насколько хорошо он понимал ее.
– Мне нравилось работать в библиотеке Ансалема, – говорила Теноктрис. – Даже маленький глоток из этого источника мудрости являлся наслаждением, которое я до сих вспоминаю с трепетом. Но если б я не уехала оттуда в какой-то момент… меня бы просто разорвало на части той аурой зла, которая окутывала дворец.
– Там вроде присутствовали и другие маги? – спросил Гаррик. Он сидел, стараясь не держать расслабленные руки на коленях. Вместе с воспоминаниями Каруса в нем проснулась и давнишняя нелюбовь короля к колдунам, магам и прочему чародейству.
Но ведь магия – это просто инструмент. В руках Теноктрис она являлась тонким, ключом, открывающим тайные истины, в других же… Инструмент не виноват, если большинство магов превращали это искусство в нечто опасное, подобно саням, управляемым сумасшедшим слепцом.
– Как же, очень даже помню, – невозмутимо подтвердила Теноктрис. – Во время визита в Клестис я видела там семерых помощников, как называл их Ансалем. И хотя я уверена, что от него они не почерпнули ничего дурного, тем не менее…
Она покачала головой, поморщившись.
– Знаешь, если б я и сомневалась относительно риска, которому подвергаются волшебники во дворце Ансалема, то один только вид этих помощников развеял бы все сомнения. При всем при том они действительно являлись могущественными волшебниками… Особенно один – по имени Пурлио из Мнара.
Воцарилось загробное молчание. Илна встала и шагнула к двери, чтобы проверить время по положению луны на небе. Проходя мимо с Гаррика, она чуть-чуть посторонилась, будто не желая случайно его коснуться – этакая ласка без прикосновения.
– Ну что, похоже, с едой покончено, – сказала она. – Теноктрис, насколько я помню, ты собрала нас, чтобы отправиться в Мостовой округ. Так мы идем?..
Теноктрис кивнула.
– Да, – сказала она. – Это необходимо сделать. Сегодня я еще раз убедилась, что мои опасения нисколько не преувеличены.
Глава 4
– Тпрр-руу! – прикрикнул кучер, с грохотом останавливая карету, запряженную парой лошадей. Ее тряхануло в последний раз, когда переднее колесо с лязгом влетело в выбоину между булыжниками мостовой. Гаррик резким движением открыл дверь и спрыгнул на землю, проигнорировав подножку. Нет ничего лучше, чем вновь обрести твердую почву под ногами.
Всю дорогу карета скрипела и раскачивалась, и юноша просто оглох от грохота железных ободьев по каменной мостовой. И только сейчас, когда они остановились, уши Гаррика начали воспринимать гул толпы, скопившейся на площади. Сотни людей собирались маленькими группами и глядели на реку.
Королевские знаки отличия отсутствовали на его экипаже. Но в рабочем районе, вроде этого, ни одна карета не осталась бы незамеченной. Люди оборачивались и глазели на вновь прибывших.
Кэшел слез с козел, где он восседал возле кучера. Его посох не поместился бы внутри кареты, куда с трудом втиснулись пять человек. Расставаться же со своим оружием юноша ни в какую не хотел. Сейчас он с улыбкой шагнул навстречу другу.
– Я бы предпочел прогуляться пешком, – сказал он, – но так, похоже, быстрее. Опять же кучер знал дорогу. Вы как там, все планы обсудили?
– Там невозможно было думать! – возмутилась Шарина вылезая следом за братом. Форейтор распахнул дверцу с другой стороны и помог выйти Лиэйн с Теноктрис. Илна, пропустив вперед Шарину, сама с облегчением покинула карету; на лице девушки читалось отвращение к подобного рода поездкам.
– До чего жуткий грохот!
– Да, но Теноктрис не прошла бы столько пешком. Да и Лиэйн требовалось полистать свой справочник морехода… Вот я и подумал, что карета окажется разумной альтернативой двум паланкинам и пешей прогулке для остальных. Я рассчитывал поговорить по дороге, – Гаррик удрученно покачал головой. – В следующий раз буду знать…
Со времен Старого Королевства постоялый двор в Барке служил перевалочным пунктом для повозок, следующих в восточную часть острова. Дорогу в свое время замостили – Гаррик видел ее в воспоминаниях Каруса, но за тысячу лет непогода раскрошила камень и обрушила все, кроме пары небольших участков, в море.
Там нечасто встречали чужестранцев. Изредка приезжали верхом на Овечью Ярмарку зажиточные купцы, да порой на тропинке с западного побережья, из Каркозы, появлялся паланкин, где восседал грузный гуртовщик. Посему до недавнего времени слово «карета» было для Гаррика всего лишь пустым звуком. Да и покинув отчий дом, он не жаждал прокатиться в такой штуковине.
– Королю Карусу довелось однажды побывать в Клестисе, – сообщил Гаррик, обращаясь к Теноктрис. Он не объяснял, откуда у него такие сведения, хотя остальные уже начинали догадываться. Юноша стеснялся признаться, что беседует и живет бок о бок с человеком, умершим тысячу лет назад. – И вроде бы никакого моста там не наблюдалось.
Кучер и форейтор навострили уши, так же как и люди из толпы, хоть и казались занятыми своими разговорами. Гаррик давно уже смирился с тем, что стоит ему где-то появиться, и люди обращают на него внимание, – это стало частью его жизни.
Ни во дворце, ни в деревне не существовало понятие уединенности. Окружают тебя придворные слуги или соседи по соломенной хижине – будь готов к тому, что твои дела станут достоянием гласности. При условии, конечно, что они того заслуживают.
– Если мы собираемся осмотреть мост, – произнесла Илна, не то чтобы резко, но с холодной бесстрастностью в голосе– то нам нужно спуститься поближе к воде.
– Верно, – сказал Гаррик, размышляя, как им протолкнуться к набережной. – Давайте продвигаться.
Они с Кэшелом пошли вперед. Во избежание излишней суматохи Гаррик не взял с собой отряда стражи. Ему и в голову не приходило, что происшествие в Мостовом Округе породило уже множество слухов во всех районах города. Ведь его правительство даже не догадывалось о том, что происходит.
А молва между тем уже успела просочиться и за пределы Вэллиса. В некоторых зеваках безусловно угадывались сельские жители. Об этом свидетельствовали их туники из небеленой шерсти и шляпы с широкими кожаными полями. Более того, здесь присутствовали и люди – в основном моряки, но далеко не все – в иноземной одежде. Гаррик разглядел жителей, по крайней мере, шести других Островов, включая далполан с их костяными украшениями. Некоторые пришли сюда с семьями или в компании друзей; мужчины по большей части стояли отдельно, женщины кучковались между собой. Беззаботно резвились дети за которыми приглядывали встревоженные матери. Вот, кстати, приметы местной жизни: если родители собирались на вечернюю прогулку, то детей приходилось брать с собой, поскольку слуг, с которыми их можно было бы оставить, здесь не держали.
Кэшел окинул взглядом толпу.
– Вон там можно пройти, – указал он и двинулся вперед. Поскольку зеваки стояли маленькими группками, пробиться между ними не составляло особого труда. Люди предпочитали общаться со своими друзьями, поворачиваясь спиной к другим компаниям. В преддверии зрелища все чувствовали себя неуютно, но даже это не объединяло зрителей в нечто целое. То, что им предстояло увидеть, исключало общество чужаков.
– Прямо как деревья в лесу, которые еле касаются друг друга ветвями, – с удивлением бросил через плечо Кэшел. Он протискивался бочком, но этого хватало, чтобы прокладывать Друзьям широкую дорогу. Иногда юноше случалось грудью или локтем задеть кого-нибудь, но не настолько сильно, чтобы вызвать раздражение. Некоторые оглядывались, но рост и комплекция Кэшела на корню уничтожали любой протест.
– Как только Ансалем стал правителем, Клестис перестал выплачивать дань герцогу Кордина, – рассказывал Гаррик, обращаясь к Теноктрис, которая шла между ним и Кэшелом. Защищенная с двух сторон рослыми парнями, пожилая женщина могла не бояться, что ее задавят в толпе. – Подарки, которые Ансалем посылал герцогу в Рагос, стоили во много раз дороже. Но тем не менее маг явственно продемонстрировал, что ничего не должен ни Кордину, ни вообще Островам.
– Да, об этом я знала, – кивнула Теноктрис. – Ансалем – при всей своей приятности и готовности развлечь своих ученых сотоварищей – являлся весьма своевольным человеком. Некоторые утверждали, будто он не от мира сего, но на самом деле он всегда знал, что происходит вокруг. Просто предпочитал отгородиться от окружающего мира всеми доступными способами.
Площадь озарялась лишь светом неполной луны, но и этого хватало, чтобы разглядеть беспокойство на лице Теноктрис.
– С такой-то силищей Ансалем имел почти неограниченные возможности, – продолжала она. – Но даже он был не гарантирован от ошибки.
Кэшел добрался наконец до набережной и обернулся. Здесь толпа теснилась уже не так плотно, как на каменной дамбе в двадцати футах позади. Состав тоже поменялся: стояли в основном иностранцы да несколько дворян в сопровождении слуг и стражников. Все жители Мостового Округа осмотрительно предпочитали держаться подальше.
Гаррик шагнул в сторону, чтобы Лиэйн, Илна и Шарина поместились рядом с Теноктрис. Ему частенько приходилось работать с Кэшелом в ситуациях, где от четкости действий зависела безопасность, например когда валили лес. Так что оградить женщин от толпы не представляло сложности.
– Простите, сэр, – пробормотал Гаррик моряку с мутным изумрудом в ухе, отодвигая его всей грудью, вместо того чтобы оттеснить его плечом. Толкаться плечом – это оскорбление, вызов; а легкий толчок грудной клеткой мог трактоваться как случайное касание в условиях тесноты.
Кэшел в это время расчищал себе место, нависнув над лакеем в подшитой тесьмой тунике – не дотрагиваясь до него, но вынуждая дать дорогу этакой громаде. Лакей юркнул за спины своей группки, бросая на Кэшела злые взгляды через плечо.
Лиэйн прижалась к Гаррику. Улыбаясь, он посмотрел на девушку сверху вниз – она, как и Илна, едва доставала ему до плеча, две крохи. То ли дело Шарина: лишь на полголовы ниже Кэшела, а ведь его друг почти такой же высокий, как он сам, Лиэйн тоже улыбнулась ему в ответ, но улыбка не могла скрыть напряжения.
Все они знали, какая опасность скрывается в чародействе, но Лиэйн, наверное, тревожилась больше всех. На глазах девушки ее отец разрушил, а затем и вовсе потерял жизнь из-за ошибки в том, что он называл Искусством. Гаррик никогда не видел, чтобы Лиэйн пасовала перед опасностями, не важно, какого происхождения. Но столкновение с магией всегда требовало от нее особой силы воли.
– Справочник морехода, который я тут читала, составлен на Серизе, – она говорила вроде бы для всех, но обращалась в первую очередь к стоявшим рядом Гаррику и Теноктрис. – Их традиция отличается от принятой на остальных Островах.
Гаррик кивнул. Отец Лиэйн всю свою жизнь провел в путешествиях. Доводилось ему встречаться с серианскими банкирами и плавать на серианских кораблях. В результате у его дочери сохранились связи, о которых Гаррик, даже в качестве принца Островов, и мечтать не мог.
Справочник морехода был книжечкой из тонких бамбуковых пластин, которую Лиэйн захватила почитать по дороге из дворца. Слюдяные оконца пропускали внутрь кареты свет от масляных фонарей, висевших по бортам, но требовались, должно быть, неимоверные сосредоточение и усилие, чтобы читать в такой тряске и грохоте.
– Их справочник содержит в основном информацию о местах для высадки вдоль побережья, – сказала она, для пущей убедительности вынув из левого рукава саму книгу. – Здесь есть и политические сведения, но ровно столько, сколько требуется торговцам. Все остальное – список импортируемых и экспортируемых товаров для каждого порта.
Гаррик кивнул, дабы показать, что он слушает Лиэйн, но глаза его неотрывно следили за рекой. В этом месте Белтис текла стремительнее, чем несколькими милями южнее, где она разделялась на три рукава, впадающие во Внутреннее Море. На поверхности был виден лишь лунный свет и обычный речной мусор.
– Этому сборнику сто лет в обед, – продолжала Лиэйн. – Он давно устарел, не понимаю, зачем корабел – знакомый моего отца держал его у себя в библиотеке. Здесь, кстати, говорится, что Клестис – это маленькая, ничем не примечательная рыбачья деревушка.
– Все верно, – кивнул Гаррик. То же самое сообщали орнифольские капитаны королевским курьерам, наводившим по просьбе принца справки.
– Но вот что интересно: раньше Клестис являлся крупнейшим портом на южном побережье, – добавила девушка. – Старый город затонул во время того же катаклизма, который поглотил Ноль.
Теноктрис поджала губы. Сейчас она была похожа на малиновку, которая примеривается, как бы схватить червя.
– Вполне возможно, – отозвалась она. – Наверняка не знаю, поскольку меня унесло с Ноля во время этого самого катаклизма. Но слабо верится, чтобы Ансалем мог допустить подобную ошибку с родным Клестисом.
На мгновение она замолкла, подыскивая слова, чтобы лучше объяснить свои чувства. Затем продолжила с легкой улыбкой:
– Ансалем действительно был Ансалемом Мудрым, но его мудрость не имела отношения к простой учености, вроде моей. Она включала в себя такое понимание мира, которое недоступно простому человеку. В этом он мне очень напоминает Кэшела и Илну.
Теноктрис взглянула на брата с сестрой, давая понять, что она не хочет говорить за их спиной. Кэшел не слышал ее; Илна же скорчила гримасу, не отрывая взгляда от воды.
В этот момент над водой возникло холодное мерцание. «Начинается! » – закричал из толпы юный женский голос, дрожащий от вина и волнения.
– Начинается… – произнесла Илна, глядя на линии голубого света, которые складывались и уходили вдаль от набережной.
Теноктрис резко опустилась на каменную мостовую – будто упало давно подгнившее дерево. Старое, хрупкое тело утратило способность двигаться быстро и при этом грациозно. Илна дернулась в сторону колдуньи, но ее опередила стоявшая ближе Лиэйн.
Все обошлось. Усевшись, Теноктрис вытащила пучок бамбуковых палочек, которыми часто пользовалась в своих обрядах. Другие волшебники предпочитали специально изготовленные инструменты. Причем зачастую при ковке атамов читались и писались заклинания для усиления магического воздействия. Теноктрис же обходилась обычным бамбуком, хворостинками или просто пучком травы. После каждого использования она выбрасывала самодельные атамы – так, чтобы остатки старых заклинаний не накладывались на последующую работу.
Илна одобряла подобный подход. Будь Теноктрис ткачихой, наверное, ее изделия выглядели бы маленькими, плотными и безупречными по качеству.
Колдунья начертила в уличной пыли какую-то фигуру – неровные булыжники мешали разглядеть точно, круг или квадрат, – и начала что-то писать по внешнему краю. Ничего неожиданного не последовало.
Разочарованная Илна вновь вернулась к переплетению синеватых лучей, колебавшихся над рекой. Иногда они касались опор, которые когда-то поддерживали первую арку древнего моста. Отдельные проблески, казалось, никак не группировались, словно вспышки одиночных молний. Но опытный глаз Илны быстро вычленил рисунок: она уже видела плавную дугу, уходящую не к противоположному берегу, а гораздо дальше – к невидимому горизонту.
Все вокруг шептались про мост, но, на взгляд Илны, это больше походило на рыболовную удочку, закинутую сюда издалека. Конструкция не таила прямой угрозы, но явно преследовала какую-то цель. Девушка подозревала, что эта цель не обрадует Гаррика и его друзей.
А ты кто такая, красотка? – раздалось сзади. Илна поморщилась: развязный тон покоробил ее, хотя слова адресовались явно не к ней. Она обернулась, привычным движением правой рукой выдергивая моток ниток из левого рукава.
Какой-то юноша – лет восемнадцати – пытался обнять Шарину. Его длинные светлые волосы были щедро сдобрены ароматическими маслами и уложены в замысловатую прическу. Одежду кавалера составляла полупрозрачная нижняя туника, поверх которой красовалось замысловато скроенное верхнее платье из позолоченной кожи.
Костюм производил впечатление чего-то экзотического и очень дорогого. В сторонке стояла компания – или банда, от которой отошел парень. Илна разглядела троих молодых людей сходной наружности и четырех женщин, в которых чувствовались хорошо оплачиваемые профессионалки. Их сопровождала дюжина слуг. Все юноши были при мечах, но реальную угрозу представляли не сами аристократы, а четверо их телохранителей.
Против ожидания, Шарина не отвесила пощечину этому надушенному червяку, а, покачав головой, отошла и спряталась за спиной Кэшела, который возвышался подобно валуну на равнине.
– Возвращайтесь к своей компании, сударь, – сказала она.
Однако «сударю» недостало ума послушаться совета. Он двинулся вслед за Шариной. Теноктрис по-прежнему сидела с закрытыми глазами и бормотала заклинание. Похоже, она не замечала ничего вокруг. Лиэйн, вскинув руки, встала между юношей и волшебницей, чтобы тот на нее не наступил. Гаррик перекинул полу плаща через плечо, демонстрируя рукоять длинного меча, но не касаясь ее.
Ситуацию разрешил Кэшел. Он приподнял юношу за шиворот и поставил на прежнее место. Мягко и бережно, как кошка-мать переносит своего котенка. А ведь Илне доводилось видеть, как брат голыми руками колет орехи.
– Уходи, – произнес Кэшел. В голосе звучал не гнев, а скорее удивление. И впрямь, рядом с Кэшелом хрупкий парень выглядел тявкающим щенком. – Я не желаю причинять тебе вред.
– Эмрих! – взвизгнул юноша. – Вышвырни этот сброд! Окружающие, в том числе шлюхи и слуги аристократов, начали отодвигаться подальше от назревающей ссоры. Юный забияка с презрением оглядел Гаррика и его спутников. Отметил простую одежду и отсутствие слуг и, очевидно, принял их за местных бедняков. Это прибавило ему храбрости: ведь с простолюдинами можно делать все что угодно. Вся сцена выглядела настолько безобразной и непривычной для Илны, что девушка аж задохнулась от возмущения.
Более умного человека – или, может, более трезвого – простая туника Гаррика не ввела бы в заблуждение. Он наверняка обратил бы внимание на то, что меч юноши стоил целое состояние, побольше годового дохода иной фермы. Четверо телохранителей приметили этот факт, но тем не менее потянулись к своим клинкам. Вместо того чтоб попытаться миром уладить дело, они предпочли разговаривать с позиции силы: четверо против двоих.
Илна не сомневалась, что Гаррик и ее брат справятся с ситуацией, но она-то могла это сделать лучше и быстрее. Девушка связала четыре нити. Узор проявился, когда она подбросила их, заставив завертеться в воздухе.
Конечно, при ярком освещении все выглядело бы куда эффектнее, но и в лунном свете беленая шерсть – достаточно хорошо видимая – привлекла внимание стражников. Все четверо закричали и упали на мостовую, хватаясь за лица и тела, будто пытаясь оторвать от себя невидимую сеть.
– Не отдавайте меня пауку! – в ужасе кричал Эмрих. – Уберите его отсюда!
Молодой человек, их хозяин, потрясенно смотрел на извивающихся охранников, забывших об оружии. Трое его приятелей, казалось, не разделяли испуг юноши и наблюдали скорее с интересом; один из них потягивал вино из большого, оправленного в серебро рога. В конце концов они за этим сюда и пришли: поглазеть на нечто сверхъестественное. Действительность превзошла все их ожидания.
Очевидно, ужас лишил заводилу последних остатков разума, потому что он схватился за меч. Неверное действие. Кэшел перехватил левой рукой его запястье, на мгновение сжал, а затем аккуратно убрал руку юноши с рукояти меча. Гаррик, шагнув к ним, взялся за перевязь чужого меча. Он скрутил, расстегивая, серебряную пряжку, словно сухой кукурузный стебель.
Что за… – возмутился незадачливый драчун, но Кэшел легонько отпихнул его.
Тот сделал пару неверных шагов и глухо шлепнулся на мостовую. Гаррик вышвырнул меч, ножны и пояс в Белтис. После чего друзья рассмеялись и обменялись рукопожатием. Они работали слаженно, словно два мельничных жернова…
– Да вы знаете, сколько стоил тот меч? – прошипел слуга, настолько пораженный происходящим, что позабыл о собственной безопасности.
– Примерно столько же, сколько жизнь этого маленького сутенера, – произнес Гаррик, показывая пальцем на юношу. Тот заерзал на мостовой, по-лягушачьи выпучив глаза.
С ленивой улыбкой Гаррик обернулся к Илне.
– С этими все будет в порядке? – спросил он, прищелкнув пальцами в сторону охранников. Левой рукой, как отметила Илна, потому что правая сжималась и разжималась, будто в поисках меча.
Девушка взглянула на замерших мужчин. В какой-то леденящий душу момент ей показалось, что ее пальцы добавили лишний узелок к узору. Который ее мозг вовсе не предполагал завязывать…
Но охранники продолжали дышать. Просто обессилели от борьбы с паутиной, видимой лишь им одним. Илна ощутила, как ее окатило волной облегчения – даже ноги подкосились…
– Гаррик, держи ее! – услышала она голос Лиэйн, так и не успев упасть на мостовую.
Руки Гаррика, крепкие, как ореховый обод, ловко подхватили ее. Девушка почувствовала, как сильно бьется в груди его сердце – охваченное тем же яростным гневом, что и ее собственное.
– Они придут в себя, если развязать узлы, – простонала она на груди у Гаррика. – Но я-то… О Госпожа! Я чуть не убила их!
Кэшел присел на корточки, разглядывая поверженных стражников. Глаза их были открыты, но никто не шевелился. Они лежали с прижатыми к телу руками, словно их спеленали влажным полотном. Эмрих, этакий денди в усыпанных серебром ремнях и с шелковым платком на шее, слабо пробормотал:
– Прошу вас…
– Ничего-ничего, все в порядке, – приговаривал Гаррик, поглаживая Илну по спине. – Ты же остановилась в нужный момент. И благодаря тебе они остались живы, иначе я или Кэшел…
Не посредственно после стычки юноша отключился: взгляд его блуждал где-то за тысячу миль отсюда. Лишь сейчас глаза Гаррика снова оживились. Зато Кэшел не придал особого значения происшествию. Просто глупая история…
Он подобрал нити, связанные Илной. Узор ничего ему не говорил, переплетение узелков выглядело случайным, словно ветер играючи перепутал их между собой. Кэшел протянул было нити сестре, но та все еще всхлипывала, не в силах отойти от пережитого. Тогда юноша принялся сам распутывать узлы.
Кэшел подозревал, что это займет у него немало времени. Магия Илны сильно отличалась от того, что делала Теноктрис ни заклинаний, ни начертанных символов… но это не делало ее слабее.
Всю дорогу карета скрипела и раскачивалась, и юноша просто оглох от грохота железных ободьев по каменной мостовой. И только сейчас, когда они остановились, уши Гаррика начали воспринимать гул толпы, скопившейся на площади. Сотни людей собирались маленькими группами и глядели на реку.
Королевские знаки отличия отсутствовали на его экипаже. Но в рабочем районе, вроде этого, ни одна карета не осталась бы незамеченной. Люди оборачивались и глазели на вновь прибывших.
Кэшел слез с козел, где он восседал возле кучера. Его посох не поместился бы внутри кареты, куда с трудом втиснулись пять человек. Расставаться же со своим оружием юноша ни в какую не хотел. Сейчас он с улыбкой шагнул навстречу другу.
– Я бы предпочел прогуляться пешком, – сказал он, – но так, похоже, быстрее. Опять же кучер знал дорогу. Вы как там, все планы обсудили?
– Там невозможно было думать! – возмутилась Шарина вылезая следом за братом. Форейтор распахнул дверцу с другой стороны и помог выйти Лиэйн с Теноктрис. Илна, пропустив вперед Шарину, сама с облегчением покинула карету; на лице девушки читалось отвращение к подобного рода поездкам.
– До чего жуткий грохот!
– Да, но Теноктрис не прошла бы столько пешком. Да и Лиэйн требовалось полистать свой справочник морехода… Вот я и подумал, что карета окажется разумной альтернативой двум паланкинам и пешей прогулке для остальных. Я рассчитывал поговорить по дороге, – Гаррик удрученно покачал головой. – В следующий раз буду знать…
Со времен Старого Королевства постоялый двор в Барке служил перевалочным пунктом для повозок, следующих в восточную часть острова. Дорогу в свое время замостили – Гаррик видел ее в воспоминаниях Каруса, но за тысячу лет непогода раскрошила камень и обрушила все, кроме пары небольших участков, в море.
Там нечасто встречали чужестранцев. Изредка приезжали верхом на Овечью Ярмарку зажиточные купцы, да порой на тропинке с западного побережья, из Каркозы, появлялся паланкин, где восседал грузный гуртовщик. Посему до недавнего времени слово «карета» было для Гаррика всего лишь пустым звуком. Да и покинув отчий дом, он не жаждал прокатиться в такой штуковине.
– Королю Карусу довелось однажды побывать в Клестисе, – сообщил Гаррик, обращаясь к Теноктрис. Он не объяснял, откуда у него такие сведения, хотя остальные уже начинали догадываться. Юноша стеснялся признаться, что беседует и живет бок о бок с человеком, умершим тысячу лет назад. – И вроде бы никакого моста там не наблюдалось.
Кучер и форейтор навострили уши, так же как и люди из толпы, хоть и казались занятыми своими разговорами. Гаррик давно уже смирился с тем, что стоит ему где-то появиться, и люди обращают на него внимание, – это стало частью его жизни.
Ни во дворце, ни в деревне не существовало понятие уединенности. Окружают тебя придворные слуги или соседи по соломенной хижине – будь готов к тому, что твои дела станут достоянием гласности. При условии, конечно, что они того заслуживают.
– Если мы собираемся осмотреть мост, – произнесла Илна, не то чтобы резко, но с холодной бесстрастностью в голосе– то нам нужно спуститься поближе к воде.
– Верно, – сказал Гаррик, размышляя, как им протолкнуться к набережной. – Давайте продвигаться.
Они с Кэшелом пошли вперед. Во избежание излишней суматохи Гаррик не взял с собой отряда стражи. Ему и в голову не приходило, что происшествие в Мостовом Округе породило уже множество слухов во всех районах города. Ведь его правительство даже не догадывалось о том, что происходит.
А молва между тем уже успела просочиться и за пределы Вэллиса. В некоторых зеваках безусловно угадывались сельские жители. Об этом свидетельствовали их туники из небеленой шерсти и шляпы с широкими кожаными полями. Более того, здесь присутствовали и люди – в основном моряки, но далеко не все – в иноземной одежде. Гаррик разглядел жителей, по крайней мере, шести других Островов, включая далполан с их костяными украшениями. Некоторые пришли сюда с семьями или в компании друзей; мужчины по большей части стояли отдельно, женщины кучковались между собой. Беззаботно резвились дети за которыми приглядывали встревоженные матери. Вот, кстати, приметы местной жизни: если родители собирались на вечернюю прогулку, то детей приходилось брать с собой, поскольку слуг, с которыми их можно было бы оставить, здесь не держали.
Кэшел окинул взглядом толпу.
– Вон там можно пройти, – указал он и двинулся вперед. Поскольку зеваки стояли маленькими группками, пробиться между ними не составляло особого труда. Люди предпочитали общаться со своими друзьями, поворачиваясь спиной к другим компаниям. В преддверии зрелища все чувствовали себя неуютно, но даже это не объединяло зрителей в нечто целое. То, что им предстояло увидеть, исключало общество чужаков.
– Прямо как деревья в лесу, которые еле касаются друг друга ветвями, – с удивлением бросил через плечо Кэшел. Он протискивался бочком, но этого хватало, чтобы прокладывать Друзьям широкую дорогу. Иногда юноше случалось грудью или локтем задеть кого-нибудь, но не настолько сильно, чтобы вызвать раздражение. Некоторые оглядывались, но рост и комплекция Кэшела на корню уничтожали любой протест.
– Как только Ансалем стал правителем, Клестис перестал выплачивать дань герцогу Кордина, – рассказывал Гаррик, обращаясь к Теноктрис, которая шла между ним и Кэшелом. Защищенная с двух сторон рослыми парнями, пожилая женщина могла не бояться, что ее задавят в толпе. – Подарки, которые Ансалем посылал герцогу в Рагос, стоили во много раз дороже. Но тем не менее маг явственно продемонстрировал, что ничего не должен ни Кордину, ни вообще Островам.
– Да, об этом я знала, – кивнула Теноктрис. – Ансалем – при всей своей приятности и готовности развлечь своих ученых сотоварищей – являлся весьма своевольным человеком. Некоторые утверждали, будто он не от мира сего, но на самом деле он всегда знал, что происходит вокруг. Просто предпочитал отгородиться от окружающего мира всеми доступными способами.
Площадь озарялась лишь светом неполной луны, но и этого хватало, чтобы разглядеть беспокойство на лице Теноктрис.
– С такой-то силищей Ансалем имел почти неограниченные возможности, – продолжала она. – Но даже он был не гарантирован от ошибки.
Кэшел добрался наконец до набережной и обернулся. Здесь толпа теснилась уже не так плотно, как на каменной дамбе в двадцати футах позади. Состав тоже поменялся: стояли в основном иностранцы да несколько дворян в сопровождении слуг и стражников. Все жители Мостового Округа осмотрительно предпочитали держаться подальше.
Гаррик шагнул в сторону, чтобы Лиэйн, Илна и Шарина поместились рядом с Теноктрис. Ему частенько приходилось работать с Кэшелом в ситуациях, где от четкости действий зависела безопасность, например когда валили лес. Так что оградить женщин от толпы не представляло сложности.
– Простите, сэр, – пробормотал Гаррик моряку с мутным изумрудом в ухе, отодвигая его всей грудью, вместо того чтобы оттеснить его плечом. Толкаться плечом – это оскорбление, вызов; а легкий толчок грудной клеткой мог трактоваться как случайное касание в условиях тесноты.
Кэшел в это время расчищал себе место, нависнув над лакеем в подшитой тесьмой тунике – не дотрагиваясь до него, но вынуждая дать дорогу этакой громаде. Лакей юркнул за спины своей группки, бросая на Кэшела злые взгляды через плечо.
Лиэйн прижалась к Гаррику. Улыбаясь, он посмотрел на девушку сверху вниз – она, как и Илна, едва доставала ему до плеча, две крохи. То ли дело Шарина: лишь на полголовы ниже Кэшела, а ведь его друг почти такой же высокий, как он сам, Лиэйн тоже улыбнулась ему в ответ, но улыбка не могла скрыть напряжения.
Все они знали, какая опасность скрывается в чародействе, но Лиэйн, наверное, тревожилась больше всех. На глазах девушки ее отец разрушил, а затем и вовсе потерял жизнь из-за ошибки в том, что он называл Искусством. Гаррик никогда не видел, чтобы Лиэйн пасовала перед опасностями, не важно, какого происхождения. Но столкновение с магией всегда требовало от нее особой силы воли.
– Справочник морехода, который я тут читала, составлен на Серизе, – она говорила вроде бы для всех, но обращалась в первую очередь к стоявшим рядом Гаррику и Теноктрис. – Их традиция отличается от принятой на остальных Островах.
Гаррик кивнул. Отец Лиэйн всю свою жизнь провел в путешествиях. Доводилось ему встречаться с серианскими банкирами и плавать на серианских кораблях. В результате у его дочери сохранились связи, о которых Гаррик, даже в качестве принца Островов, и мечтать не мог.
Справочник морехода был книжечкой из тонких бамбуковых пластин, которую Лиэйн захватила почитать по дороге из дворца. Слюдяные оконца пропускали внутрь кареты свет от масляных фонарей, висевших по бортам, но требовались, должно быть, неимоверные сосредоточение и усилие, чтобы читать в такой тряске и грохоте.
– Их справочник содержит в основном информацию о местах для высадки вдоль побережья, – сказала она, для пущей убедительности вынув из левого рукава саму книгу. – Здесь есть и политические сведения, но ровно столько, сколько требуется торговцам. Все остальное – список импортируемых и экспортируемых товаров для каждого порта.
Гаррик кивнул, дабы показать, что он слушает Лиэйн, но глаза его неотрывно следили за рекой. В этом месте Белтис текла стремительнее, чем несколькими милями южнее, где она разделялась на три рукава, впадающие во Внутреннее Море. На поверхности был виден лишь лунный свет и обычный речной мусор.
– Этому сборнику сто лет в обед, – продолжала Лиэйн. – Он давно устарел, не понимаю, зачем корабел – знакомый моего отца держал его у себя в библиотеке. Здесь, кстати, говорится, что Клестис – это маленькая, ничем не примечательная рыбачья деревушка.
– Все верно, – кивнул Гаррик. То же самое сообщали орнифольские капитаны королевским курьерам, наводившим по просьбе принца справки.
– Но вот что интересно: раньше Клестис являлся крупнейшим портом на южном побережье, – добавила девушка. – Старый город затонул во время того же катаклизма, который поглотил Ноль.
Теноктрис поджала губы. Сейчас она была похожа на малиновку, которая примеривается, как бы схватить червя.
– Вполне возможно, – отозвалась она. – Наверняка не знаю, поскольку меня унесло с Ноля во время этого самого катаклизма. Но слабо верится, чтобы Ансалем мог допустить подобную ошибку с родным Клестисом.
На мгновение она замолкла, подыскивая слова, чтобы лучше объяснить свои чувства. Затем продолжила с легкой улыбкой:
– Ансалем действительно был Ансалемом Мудрым, но его мудрость не имела отношения к простой учености, вроде моей. Она включала в себя такое понимание мира, которое недоступно простому человеку. В этом он мне очень напоминает Кэшела и Илну.
Теноктрис взглянула на брата с сестрой, давая понять, что она не хочет говорить за их спиной. Кэшел не слышал ее; Илна же скорчила гримасу, не отрывая взгляда от воды.
В этот момент над водой возникло холодное мерцание. «Начинается! » – закричал из толпы юный женский голос, дрожащий от вина и волнения.
– Начинается… – произнесла Илна, глядя на линии голубого света, которые складывались и уходили вдаль от набережной.
* * *
Теноктрис резко опустилась на каменную мостовую – будто упало давно подгнившее дерево. Старое, хрупкое тело утратило способность двигаться быстро и при этом грациозно. Илна дернулась в сторону колдуньи, но ее опередила стоявшая ближе Лиэйн.
Все обошлось. Усевшись, Теноктрис вытащила пучок бамбуковых палочек, которыми часто пользовалась в своих обрядах. Другие волшебники предпочитали специально изготовленные инструменты. Причем зачастую при ковке атамов читались и писались заклинания для усиления магического воздействия. Теноктрис же обходилась обычным бамбуком, хворостинками или просто пучком травы. После каждого использования она выбрасывала самодельные атамы – так, чтобы остатки старых заклинаний не накладывались на последующую работу.
Илна одобряла подобный подход. Будь Теноктрис ткачихой, наверное, ее изделия выглядели бы маленькими, плотными и безупречными по качеству.
Колдунья начертила в уличной пыли какую-то фигуру – неровные булыжники мешали разглядеть точно, круг или квадрат, – и начала что-то писать по внешнему краю. Ничего неожиданного не последовало.
Разочарованная Илна вновь вернулась к переплетению синеватых лучей, колебавшихся над рекой. Иногда они касались опор, которые когда-то поддерживали первую арку древнего моста. Отдельные проблески, казалось, никак не группировались, словно вспышки одиночных молний. Но опытный глаз Илны быстро вычленил рисунок: она уже видела плавную дугу, уходящую не к противоположному берегу, а гораздо дальше – к невидимому горизонту.
Все вокруг шептались про мост, но, на взгляд Илны, это больше походило на рыболовную удочку, закинутую сюда издалека. Конструкция не таила прямой угрозы, но явно преследовала какую-то цель. Девушка подозревала, что эта цель не обрадует Гаррика и его друзей.
А ты кто такая, красотка? – раздалось сзади. Илна поморщилась: развязный тон покоробил ее, хотя слова адресовались явно не к ней. Она обернулась, привычным движением правой рукой выдергивая моток ниток из левого рукава.
Какой-то юноша – лет восемнадцати – пытался обнять Шарину. Его длинные светлые волосы были щедро сдобрены ароматическими маслами и уложены в замысловатую прическу. Одежду кавалера составляла полупрозрачная нижняя туника, поверх которой красовалось замысловато скроенное верхнее платье из позолоченной кожи.
Костюм производил впечатление чего-то экзотического и очень дорогого. В сторонке стояла компания – или банда, от которой отошел парень. Илна разглядела троих молодых людей сходной наружности и четырех женщин, в которых чувствовались хорошо оплачиваемые профессионалки. Их сопровождала дюжина слуг. Все юноши были при мечах, но реальную угрозу представляли не сами аристократы, а четверо их телохранителей.
Против ожидания, Шарина не отвесила пощечину этому надушенному червяку, а, покачав головой, отошла и спряталась за спиной Кэшела, который возвышался подобно валуну на равнине.
– Возвращайтесь к своей компании, сударь, – сказала она.
Однако «сударю» недостало ума послушаться совета. Он двинулся вслед за Шариной. Теноктрис по-прежнему сидела с закрытыми глазами и бормотала заклинание. Похоже, она не замечала ничего вокруг. Лиэйн, вскинув руки, встала между юношей и волшебницей, чтобы тот на нее не наступил. Гаррик перекинул полу плаща через плечо, демонстрируя рукоять длинного меча, но не касаясь ее.
Ситуацию разрешил Кэшел. Он приподнял юношу за шиворот и поставил на прежнее место. Мягко и бережно, как кошка-мать переносит своего котенка. А ведь Илне доводилось видеть, как брат голыми руками колет орехи.
– Уходи, – произнес Кэшел. В голосе звучал не гнев, а скорее удивление. И впрямь, рядом с Кэшелом хрупкий парень выглядел тявкающим щенком. – Я не желаю причинять тебе вред.
– Эмрих! – взвизгнул юноша. – Вышвырни этот сброд! Окружающие, в том числе шлюхи и слуги аристократов, начали отодвигаться подальше от назревающей ссоры. Юный забияка с презрением оглядел Гаррика и его спутников. Отметил простую одежду и отсутствие слуг и, очевидно, принял их за местных бедняков. Это прибавило ему храбрости: ведь с простолюдинами можно делать все что угодно. Вся сцена выглядела настолько безобразной и непривычной для Илны, что девушка аж задохнулась от возмущения.
Более умного человека – или, может, более трезвого – простая туника Гаррика не ввела бы в заблуждение. Он наверняка обратил бы внимание на то, что меч юноши стоил целое состояние, побольше годового дохода иной фермы. Четверо телохранителей приметили этот факт, но тем не менее потянулись к своим клинкам. Вместо того чтоб попытаться миром уладить дело, они предпочли разговаривать с позиции силы: четверо против двоих.
Илна не сомневалась, что Гаррик и ее брат справятся с ситуацией, но она-то могла это сделать лучше и быстрее. Девушка связала четыре нити. Узор проявился, когда она подбросила их, заставив завертеться в воздухе.
Конечно, при ярком освещении все выглядело бы куда эффектнее, но и в лунном свете беленая шерсть – достаточно хорошо видимая – привлекла внимание стражников. Все четверо закричали и упали на мостовую, хватаясь за лица и тела, будто пытаясь оторвать от себя невидимую сеть.
– Не отдавайте меня пауку! – в ужасе кричал Эмрих. – Уберите его отсюда!
Молодой человек, их хозяин, потрясенно смотрел на извивающихся охранников, забывших об оружии. Трое его приятелей, казалось, не разделяли испуг юноши и наблюдали скорее с интересом; один из них потягивал вино из большого, оправленного в серебро рога. В конце концов они за этим сюда и пришли: поглазеть на нечто сверхъестественное. Действительность превзошла все их ожидания.
Очевидно, ужас лишил заводилу последних остатков разума, потому что он схватился за меч. Неверное действие. Кэшел перехватил левой рукой его запястье, на мгновение сжал, а затем аккуратно убрал руку юноши с рукояти меча. Гаррик, шагнув к ним, взялся за перевязь чужого меча. Он скрутил, расстегивая, серебряную пряжку, словно сухой кукурузный стебель.
Что за… – возмутился незадачливый драчун, но Кэшел легонько отпихнул его.
Тот сделал пару неверных шагов и глухо шлепнулся на мостовую. Гаррик вышвырнул меч, ножны и пояс в Белтис. После чего друзья рассмеялись и обменялись рукопожатием. Они работали слаженно, словно два мельничных жернова…
– Да вы знаете, сколько стоил тот меч? – прошипел слуга, настолько пораженный происходящим, что позабыл о собственной безопасности.
– Примерно столько же, сколько жизнь этого маленького сутенера, – произнес Гаррик, показывая пальцем на юношу. Тот заерзал на мостовой, по-лягушачьи выпучив глаза.
С ленивой улыбкой Гаррик обернулся к Илне.
– С этими все будет в порядке? – спросил он, прищелкнув пальцами в сторону охранников. Левой рукой, как отметила Илна, потому что правая сжималась и разжималась, будто в поисках меча.
Девушка взглянула на замерших мужчин. В какой-то леденящий душу момент ей показалось, что ее пальцы добавили лишний узелок к узору. Который ее мозг вовсе не предполагал завязывать…
Но охранники продолжали дышать. Просто обессилели от борьбы с паутиной, видимой лишь им одним. Илна ощутила, как ее окатило волной облегчения – даже ноги подкосились…
– Гаррик, держи ее! – услышала она голос Лиэйн, так и не успев упасть на мостовую.
Руки Гаррика, крепкие, как ореховый обод, ловко подхватили ее. Девушка почувствовала, как сильно бьется в груди его сердце – охваченное тем же яростным гневом, что и ее собственное.
* * *
– Они придут в себя, если развязать узлы, – простонала она на груди у Гаррика. – Но я-то… О Госпожа! Я чуть не убила их!
Кэшел присел на корточки, разглядывая поверженных стражников. Глаза их были открыты, но никто не шевелился. Они лежали с прижатыми к телу руками, словно их спеленали влажным полотном. Эмрих, этакий денди в усыпанных серебром ремнях и с шелковым платком на шее, слабо пробормотал:
– Прошу вас…
– Ничего-ничего, все в порядке, – приговаривал Гаррик, поглаживая Илну по спине. – Ты же остановилась в нужный момент. И благодаря тебе они остались живы, иначе я или Кэшел…
Не посредственно после стычки юноша отключился: взгляд его блуждал где-то за тысячу миль отсюда. Лишь сейчас глаза Гаррика снова оживились. Зато Кэшел не придал особого значения происшествию. Просто глупая история…
Он подобрал нити, связанные Илной. Узор ничего ему не говорил, переплетение узелков выглядело случайным, словно ветер играючи перепутал их между собой. Кэшел протянул было нити сестре, но та все еще всхлипывала, не в силах отойти от пережитого. Тогда юноша принялся сам распутывать узлы.
Кэшел подозревал, что это займет у него немало времени. Магия Илны сильно отличалась от того, что делала Теноктрис ни заклинаний, ни начертанных символов… но это не делало ее слабее.