Дрыжак Владимир. Поллитра бытия (Читочек искупления)

   - Во-от!.. "Уничтожили"! Вечный лозунг: долой оппозиционеров! А я не хочу никого уничтожать. Не хочу и не могу. Но вы не желаете это понять. И пока все вы этого не поймете, ничего хорошего в вашем мире не образуется. "Возлюбите врагов ваших, как самих себя". Почему? Да потому, что уничтожая своих врагов, вы уничтожаете самих себя - вот почему!
   - Ясно, - сказал инспектор, криво ухмыляясь. - Их надо лелеять и холить.
   Свидетель ничего не ответил. Он обхватил голову руками, закрыл глаза и закачался из стороны в сторону, что-то бормоча себе под нос. Инспектор мог разобрать только последние слова:
   - Боже!.. Как я устал!.. Это невероятно, немыслимо!.. Фатальная тяга к саморазрушению... Ошибка... Если бы знать заранее... Поздно, поздно!...
   Наконец он поднял голову и произнес, глядя куда-то мимо инспектора:
   - Я устал. Все это абсолютно бессмысленно... Я истощен морально и физически. Никакой я уже не Бог - так, недоразумение... Все, вселенная переросла создателя. Она усложнилась настолько, что теперь, верно, абсолютно непостижима... Отправьте меня в камеру, пожалуйста, я уже изнемог от всех этих разговоров.
   - Хорошо, - сказал инспектор, направляясь к двери, и добавил извиняющимся тоном: - Отпустить я вас не могу. Пока не могу. Не имею права. Но завтра, обещаю, вы будете свободны. С утра продолжим разговор, а к обеду закончим. Извините...
   Инспектор выглянул в коридор и позвал дежурного, а сам вернулся за стол. Сержант появился немедленно.
   - Вот что, Коля, отведи задержанного в изолятор. Завтра с утра поработаем еще. И позвони, пусть ужин привезут на одного. Он у нас один?
   - Пока один, - сказал сержант с упором на слово "пока" и увел задержанного.
   Инспектор некоторое время сидел, в задумчивости переводя взгляд с одного предмета на другой, а потом подошел к сейфу и открыл его. Документы задержанного были на месте, личные вещи - тоже. Полистав паспорт, инспектор нашел дату рождения. В графе значилось 1935 год. Никаких помарок и подчисток он не заметил.
   "Впрочем, для Господа это пустяки", - подумал инспектор, и тут вспомнил про бутылку.
   Он быстрым шагом покинул кабинет и почти столкнулся с дежурным сержантом, возвращавшися на свой пост.
   - Случилось что-нибудь? - участливо поинтересовался тот.
   - Н-нет... Ты у подследственного изымал опасные предметы?
   - Да. Ремень, шнурки. А что?
   - Бутылку изъял?
   - Нет. А что, надо было?
   - Да надо, конечно, - инспектор в задумчивости покусал губы. - Сам понимаешь, если что случится... Нам с тобой отвечать.
   - Так она полиэтиленовая, Борисыч, ею вены не перепилишь, - успокоил понявший намек сержант.
   - А-а... Тогда ладно.
   - Я хотел забрать, мол, не положено, но он начал причитать... Жалкий какой-то, забитый...
   - А что у него в этой бутылке?
   - Да, вроде, пустая.
   - Ну и Бог с ней... Слушай, а куда все подевались? После обеда райотдел будто вымер.
   - Нынче совещание - начальники в горотделе, а остальные разбежались.
   - Я, по-твоему, не начальник? - обиделся инспектор. Я-то не разбежался!
   - Так уже восемь вечера - что же вы хотите! Те, кто дежурит, - на дежурстве, а остальные используют конституционное право.
   - Какое еще право?
   - На отдых.
   - Тьфу... Уже восемь? А я что тут сижу?
   - Вот и я о том же.
   Сержант помялся, что-то соображая, а потом, видимо, решившись, поинтересовался:
   - Слушай, Борисыч, это твой подследственный - он и на допросе такой странный? Бормочет все время, а вокруг головы...
   - Что вокруг головы? - насторожился инспектор.
   - Вблизи не видно, а издалека кажется, будто вокруг лысины у него свечение.
   - Он должно быть святой, - небрежно бросил инспектор. Иконы видел? Вот и он - тоже.
   - Ну уж! Прямо таки и святой? - не поверил сержант.
   Он некоторое время пытался понять, шутит ли инспектор, а потом, решив, что все же шутит, рассмеялся:
   - Конечно святой! У нас тут других не держат.
   Инспектор, однако, веселья не поддержал, сухо распрощался и покинул здание районного отделения милиции.
   ---
   Жена, как обычно, проворчала, сетуя на то, что "ребенок растет без отца" и она "весь дом на себе тащит", однако, не будучи поддержанной в своем желании обсудить текущие дела, удалилась не кухню, предложив "отцу" заняться "воспитанием своего балбеса". "Балбесу" было восемь лет, он отличался шкодливостью, самостоятельностью и крайней независимостью. Звали его Юрием Владимировичем, Юркой или Юристом, в зависимости от настроения.
   - Пап, а у нас в школе учительница сказала, что Бога нет, - сообщил он немедленно после того, как инспектор вышел из ванной.
   - Как нет? Совсем? - изумился тот.
   - Ну, - подтвердил отпрыск. - Я мамке тоже сказал - она не верит.
   - А ты сам-то как думаешь?
   - Витька сказал, что он все сделал, - уклонился от прямого ответа сын.
   - Какой Витька? Это тот, у которого отца вызывали все время? Хулиган?
   - Нет, другой. Который весной под партой застрял толстый.
   - А он-то откуда знает?
   - Ему Колька сказал.
   - Ясно. Но следует пользоваться только проверенными фактами. Колька надежный человек?
   - Ну. Он в секцию ходит. Нет, не в секцию, а в этот.., как его, кружок с самолетами. Ну, где все истребители клеят... Он потом сказал, что все это вранье - оно само сделалось.
   - А-а. Тогда понятно. Сведения получены из надежного источника и заслуживают полного доверия. Стало быть, Бога нет - играем в кости!
   Юрка шмыгнул носом и сказал:
   - Пап, а он кто, этот Бог?
   - Черт его знает... Его же нет, поэтому неизвестно, кто он такой.
   - А если бы был, тогда кто?
   Этот последний вопрос настолько озадачил инспектора, что он счел за благо перевести разговор на другие рельсы, а чуть позже был вызван на кухню для принятия пищи.
   - Между прочим, - сказала жена, - талоны на сахар за этот месяц еще не отоваривали, и неизвестно, будут ли вообще отоваривать. Ходят слухи, что цены отпустят.
   - Куда отпустят? - машинально спросил инспектор, думая о своем.
   Обстановка требовала участия в разговоре, но после всех этих дел инспектору даже и жевать не очень хотелось - не то что говорить. Жена, однако, хотела поделиться своими проблемами, и заметив его безучастие, обиделась:
   - На самотек!.. Вам зарплату не повышают?
   - Пока нет. А что?
   - Всем повышают, а вам нет! - в сердцах сказала жена. Сидишь на работе дотемна, другие уже дома, а тебя нет. Им зарплату повышают, а в милиции словно бы ангелы бесплотные. Ну, ладно, мужики - ангелы, а жены и дети?.. Пусть тогда и нам крылья выдают.
   Подобные разговоры инспектор не любил и пресекал их неукоснительно. Ибо ничего хорошего подобные разговоры не сулили и означали только одно: кому-то испортили настроение, и он непременно хочет отыграться. Дальше все по цепочке. Но сейчас инспектор решил оставаться на позициях миролюбия и выступить в роли демпфера.
   - Что это с тобой сегодня? - поинтересовался он осторожно, чувствуя по интонациям жены приближающуюся грозу.
   - А ничего! Постой в очередях после работы, послушай, что говорят, - узнаешь.
   - И что там говорят?
   - А то!.. Вот сегодня одна бабка всем объясняла, что, мол, антихрист пришел, и скоро конец света наступит.
   - Антихрист? - инспектор перестал жевать и уставился на жену. - Интересная версия... И давно он здесь?
   - Со вчерашнего дня, - буркнула жена. - Давай, ешь скорее - мне посуду мыть надо...
   ---
   Версия с антихристом ушла на задворки подсознания инспектора и никак себя не проявляла в течение всего вечера. Утром он проснулся с ощущением того, что вчера вечером придумал какой-то остроумный следственный ход, но какой именно, вспомнить никак не удавалось. И уже по дороге в райотдел вспомнил: "антихрист"! Это было то самое ключевое слово, но что именно в связи с этим словом необходимо предпринять, инспектор вспомнить не мог, как не старался.
   Он попросил дежурного доставить в свой кабинет подследственного для продолжения допроса. В каком русле будет протекать допрос, инспектор пока не знал, но надеялся по ходу дела выяснить, нет ли какой-нибудь связи между слухами о появлении антихриста и расследуемым эпизодом. Дежурный - тоже сержант, но уже другой, - отправился в изолятор, а инспектор замешкался в коридоре, шаря по карманам в поисках ключей.
   "Привет, Володя", - услышал он и оглянулся на голос. По коридору шли двое. Первым шел вчерашний свидетель, а следом за ним и чуть сбоку шагал сослуживец и приятель инспектора - участковый в звании старшего лейтенанта.
   - А, привет, Саша... Ч-черт, куда же они подевались?.. Давай его сюда. Сейчас, минутку, ключи вот только... Куда же я их засунул?!
   - Так ты его что, вызывал?
   - В каком смысле? Я сказал, чтобы его доставили.
   - Куда?.. То есть, - старший лейтенант сделал удивленное лицо, - кому сказал?
   - Дежурному. Где он?
   - Не встречал. Я этого из "предбанника" веду - только что доставили из отделения. Нарушение общественного порядка в форме оскорбления личности и нанесения ущерба здоровью.
   - Из отделения? А как он там оказался?
   - Не знаю. То есть знаю, разумеется. Его задержали возле "Ручейка" - там сейчас водкой с утра торгуют.
   - Погоди, - инспектор помотал головой. - Какого "Ручейка"? Возле магазина? А как... Он же в камере у нас сидел!
   - Ну, не знаю. Сказано, что задержан возле "Ручейка".
   Инспектор почувствовал неладное. Ключей в карманах не было, а ситуация требовала осмысления. Но осмыслить ее не удалось, поскольку в конце коридора показался дежурный, а следом за ним...
   Взгляд инспектора заметался. Подследственный теперь оказался уже в двух экземплярах.
   Тот, которого привел старший лейтенант, выглядел слегка выпившим, смотрел нахально и кривил губы в брезгливой усмешке. Напротив, второй - которого эскортировал дежурный - брел, понуря голову и прихрамывая.
   В голове инспектора немедленно возникла каша, причем, основными ее ингридиентами были слова "ключи" и "антихрист".
   - А, так их двое! - воскликнул старший лейтенант. Теперь понятно.
   Следовавший за дежурным вздрогнул и поднял голову. Его лицо исказилось гримасой. На некоторое время инспектор "выключился" из ситуации, а когда пришел в себя, ощутил в руке искомые ключи от кабинета, неизвестно откуда взявшиеся.
   - Так, - сказал он, - обоих сюда. Будем разбираться параллельно.
   Открыв дверь, он отступил в сторону и пропустил вперед всю кампанию.
   - Так ты им займешься? - спросил старший лейтенант.
   Судя по всему, дел у него было невпроворот, и он был не прочь спихнуть подопечного инспектору.
   - Займусь, займусь... Еще как займусь!
   - Тогда вот протокол задержания. Он там дал троим по физиономии, всех обхамил... Один доставлен в больницу с носовым кровотечением. Документов, кстати при нем не оказалось. В общем, разбирайся, а я побег - дел выше ушей. Детали, если потребуется, уточни в отделении. Потом расскажешь, что и как.
   - Обязательно, - заверил инспектор. - Сержант, к подследственному замечаний нет? Он завтракал?
   - Завтракал без замечаний, товарищ участковый инспектор, - бойко отрапортовал молодой сержант.
   - Тогда вы свободны. А вы, граждане, рассаживайтесь поудобней.
   Он поплотнее закрыл дверь, прошел к своему столу, достал из ящика какие-то бумажки, аккуратно разложил их и принялся изучать протокол задержания, исподтишка наблюдая за подследственными.
   Сидевший справа - это был вчерашний свидетель выпрямился на стуле и строго смотрел прямо перед собой. Казалось, он даже не замечает вновьприбывшего двойника. Тот, в свою очередь, игнорировал окружающую среду. Он развалился на стуле, закинул ногу на ногу и с интересом рассматривал носки своих замызганных кроссовок. Одет этот тип был в не первой свежести футболку с надписью "ЦСК" поперек груди и штаны неопределенного цвета и покроя. У инспектора он вызвал невольную ассоциацию с Шурой Балагановым из "Золотого теленка". Но Шура, как известно, был стойким борцом за справедливость, а этот деятель, судя по всему, ничего общего со справедливостью не имел и иметь не хотел.
   Инспектор понимал, что оттягивая начало собеседования он ставит себя в невыгодное положение. Вместе с тем, он пока не имел, да и не мог иметь определенного плана допроса, поэтому решил начать его с разного рода уточняющих вопросов, надеясь, что в процессе разговора станет понятно, как его вести дальше.
   - Итак, приступим. Вы, гражданин, - инспектор отложил протокол в сторону и уперся взглядом в двойника. - Согласно протоколу, вы были задержаны за хулиганские действия и можете быть подвергнуты штрафу или административному аресту на срок до пятнадцати суток.
   - А где доказательства?
   - Чего доказательства? Того, что вы были задержаны? Они перед вами.
   - Нет, того, что были хулиганские действия?
   - Наша с вами задача - их получить, - твердо заявил инспектор.
   Двойник презрительно фыркнул.
   - Напрасно вы так. - произнес инспектор благожелательно. - Я ведь пока ни в чем вас не обвинил. Но задержание имело место, следовательно, мы должны во всем разобраться по порядку. Вопрос первый: на какой почве у вас возникли разногласия с гражданами, присутствовавшими при открытии магазина "Ручеек"?
   - На политической, - заявил двойник.
   - Должен ли я понимать так, что вы пытались изложить свои политические взгляды, а ваши оппоненты, не желая руководствоваться принципом плюрализма мнений, пытались воспрепятствовать изложнию?
   - Именно.
   - Но в протоколе констатируется, что вы первым начали боевые действия и ударили аж троих, прежде чем вас, так сказать, повязали.
   - Меня повязали?! Не было этого! Меня спровоцировали!
   - Ясно. Но свидетели утверждают, что вы пытались проникнуть в двери минуя очередь, чем ее и возбудили. А как известно, очередь за водкой в наше время очень легко возбуждается.
   - Ничего подобного. На меня занимали, и я всего лишь пытался занять свое место.
   - Очень хорошо. Таким образом, мы выяснили, что вас в какой-то мере принудили к рукоприкладству. Но, однако, ни законы, ни даже конституция не содержит никаких указаний относительно права частных лиц размахивать кулаками в общественных местах. Вас всего-навсего провоцировали, а вы, как я понимаю, поддались на провокацию. К тому же, в деле есть потерпевшие, а в протоколе - подписи свидетелей. Приходится констатировать, что вы виноваты.
   Как бы в подтверждение своей мысли, инспектор горестно покачал головой.
   - Это ваше дело, что вы там наконстатируете. - заявил двойник, - А у меня есть право на необходимую оборону.
   "Э-э, братец, вон ты куда заехал! - подумал инспектор. Нет, этот ход тебя не спасет. Необходимая оборона - вещь тонкая. Тут нужна, как минимум, опасность для жизни или здоровья. Хотя, конечно, в нынешних очередях присутствует как первая, так и вторая..."
   Он вдруг понял, что обстоятельства драки его перестали интересовать совершенно. Сидел бы этот тип перед ним один, тогда можно было бы и поупражняться в мастерстве, но ведь есть и второй, и между ними, вне всяких сомнений, существует какая-то связь. Какая? Вот этот вопрос действительно интересовал инспектора - да как интересовал!
   История сотворения мира, рассказанная инспектору вчера, сегодня уже не казалась ему столь впечатляющей. Хотя, конечно, что-то в ней было. Во всяком случае, она отвечала на вопрос, давно интересовавший инспектора. А именно: откуда взялся этот мир? Если он существовал вечно, то за прошедшую вечность мог бы уже полностью реализовать свои потенции и достичь вершин совершенства. Но этого явно не наблюдается. И вот появляется индивидуум, заявляющий, что именно он и сотворил данный мир. Верить ему совсем не обязательно, тем более, что никаких доказательств своего деяния он предъявить не хочет. Или не может. Допустим, он, инспектор, не верит. Но тогда в деле появляется масса несообразностей, и непонятно, что с ними делать дальше. Можно пытаться упорствовать в своем неверии, убить еще день на разговоры, но инспектор теперь был абсолютно убежден, что это ничего не даст. Вчера он уже пришел к этому выводу, но сегодня появился двойник, и... Но если и дальше пользоваться здравым смыслом, то свидетель не имеет к нему ни малейшего отношения, и два этих проишествия абсолютно никак не связаны! Они связываются только через версию свидетеля, да и то с натяжкой...
   ... Но почему бы, скажем, не взять эту самую абсурдную версию за отправную точку и, отталкиваясь от нее, но пользуясь стандартной логикой, не попытаться выяснить какие-либо дополнительные обстоятельства? Чем он рискует? Да, это бред, иррациональность, идеализм и все такое прочее. Но почему, спрашивается, он, инспектор, должен обязательно придерживаться материалистической точки зрения? Уголовно-процессуальный кодекс на этом отнюдь не настаивает, а в американском суде свидетели даже показания дают, положив руку на Библию. И ничего, правосудие осуществляется успешно! Разве кто-то уже доказал, что Бога нет? Почему же нельзя в интересах следствия допустить, что он есть? Но тогда логично допустить и существование сатаны, как его антипода. Вот вам и версия: справа Бог, а слева - сатана...
   Инспектор улыбнулся своим мыслям.
   "Антихрист! А почему бы и нет?.. Этот, правда, на антихриста не тянет, но кто его знает... В сущности, про антихриста нам известно еще меньше, нежели о самом Господе. Так что..."
   - Да, - сказал он вслух, - факт драки вы отрицаете, но если бы речь шла только о ваших неправомочных действиях в очереди за водкой...
   - Что же мне еще инкриминируют? - поинтересовался двойник, шевеля носком свободной ноги и как бы прицениваясь, какое направление стопы больше гармонирует с его мироощущением.
   - Ответьте мне сначала на такой вопрос: вы знаете этого гражданина?
   - Этого? - двойник бросил взгляд на свидетеля. - Нет, я его не знаю. И если говорить откровенно, знать не желаю.
   - Что ж... Тогда я вынужден провести очную ставку.
   - Это еще зачем? - насторожился двойник.
   - Видите ли, дело в том.., - инспектор сделал паузу.
   Нужно было решаться. До сих пор версия, предложенная свидетелем, известна была только им двоим. Теперь же она должна стать достоянием третьего лица, и тем самым, будет иметь уже официальный статус. Ибо совершая следственные действия для проверки данной версии, инспектор волей-неволей подтвердит, что считает ее серьезной и могущей соответствовать действительности.
   - Дело в том... Дело, видите ли, в том, что следстие распологает сведениями о вашей потусторонности...
   - Что-о?!
   - Иначе говоря, есть данные, что вы являетесь исчадием ада, лицом, олицетворяющим мировое зло, или субъектом, противостоящим в своих замыслах самому Господу Богу.
   - Кто вам сообщил этот бред? - нелет самоуверенности на лице двойника слетел в один момент. Он даже привстал, но потом сел на место и процедил: - Откуда вам это известно?
   - Это известно из материалов следствия. Скажу больше: есть сведения, что вы не кто иной, как сатана. Что вы можете сообщить следствию по существу предъявленного обвинения?
   Инспектор в этот момент сообразил, что в части термина "обвинение" он перегнул палку. Быть сатаной - не есть преступление, а, следовательно, и обвинять в этом нельзя. Но слово не воробей...
   Двойник, однако, не воспользовался возможностью прижать инспектора к стенке, а вместо этого бросил:
   - У вас тут что, суд святой инквизиции?
   - У нас тут милиция, - невозмутимо сообщил инспектор. - Я задал вопрос и хотел бы услышать ответ.
   - Полная чушь! Это он вам наплел?! - двойник, не поворачивая головы, указал пальцем на свидетеля. - Да он сумашедший!
   Двойник вел себя неадекватно. Вместо того, чтобы выпучить глаза и хватать ртом воздух, он вдруг принимается обвинять якобы совершенно незнакомого ему человека в сумашествии. Нет, обычный рядовой посторонний гражданин так себя бы не повел хотя бы из осторожности. А, следовательно, двойник внутренне не воспринимал заявление инспектора как абсурдное. Но тогда, если он и не сатана, то уж, во всяком случае, не ангел, и явно причастен к событиям последних дней.
   - Странное заявление, - сказал инспектор, изобразив на лице недоумение. - Вы ведь не знакомы с этим гражданином, откуда же вам известно, что следует усомниться в его умственной полноценности? Или вы все же знакомы?
   - Допустим. Это дела не меняет. Если вы в милиции всерьез принимаете подобные утверждения... Короче, если вы занимаетесь сумашедшими, то не пора ли вызвать санитаров? Или вы тут сам и санитар и психотерапевт?
   От внимания инспектора не ускользнуло и следующее обстоятельство. Двойник, похоже, не расчитывал на то, что его контрагент сообщит инспектору какую-то неординарную информацию. Например, упоминание антихриста и сатаны явилось для него полной неожиданностью. Он вообще не предпологал, что разговор может идти в подобном ключе.
   Отметив это, инспектор решил дополнительно осадить двойника и сбить с него спесь, поскольку терпеть не мог наглецов.
   - Гражданин, - сказал он сухо. - если вы намерены усугубить свое положение оскорблением должностного лица при исполнении им своих служебных обязанностей, то можете и далее продолжать в том же духе. Но я вам не советую, ибо ваше положение и без того достаточно шаткое. Мало того, оно, это положение, двусмысленное. Закон же не делает исключения даже для антихриста, буде он его нарушает. Закон на всех без исключения действует одинаково.
   - Полагаете? - скривился двойник.
   - Я не полагаю. Я веду дознание. И пока я его не проведу, никакие телефонные звонки и ухмылки на меня не подействуют.
   Судя по всему, удар достиг цели. Двойник понял, что имеет дело с опытным противником, способным навязать свою линию в открывшейся дискуссии.
   Одновременно, инспектор определился наконец с тем, что же, собственно, он должен выяснить в первую очередь. Про себя он решил, что необходимо получить ответ на вопрос: является ли случайностью тот факт, что двойник в настоящий момент сидит в его кабинете? И далее: если нет, то какую цель он преследует?
   - Так что предлагаю вам не нервничать, а спокойно и обстоятельно ответить на все мои вопросы, - заявил инспектор.
   - Но у меня имеется встречный вопрос. В чем, по вашему, заключается двусмысленность моего положения?
   - Сейчас поймете. Я перехожу к следственному действию, обозначаемому на языке права как очная ставка. И, ксати, предупреждаю вас об ответственности за дачу ложных показаний.
   - А я пока не давал никаких показаний.
   - Ну, вероятно, еще дадите. Я и предупреждаю заранее, чтобы ложных не давали.
   - А вам не приходит в голову, что если я действительно сатана, то привлечь меня к ответственности будет крайне затруднительно.
   Инспектор отметил, что лексика двойника переместилась в область с большим индексом интеллигентности и теперь не соответствовала его внешнему облику. По опыту он знал, что такое несоответствие - верный прзнак того, что существуют какие-то скрытые обстоятельства или мотивы, заставившие подследственного играть не свою роль. Ибо язык - это почерк ума. Его можно подделать, заучивая роль, но нельзя имитировать в живой беседе.
   - Закон не делает различий между субъектами права. Иначе какой же это закон? - произнес инспектор, сопровождая фразу двусмысленной улыбкой. - Итак, повторяю вопрос еще раз: вам известен данный гражданин?
   - Отвечаю вторично: нет.
   - И вы с ним никогда не встречались?
   - Нет, - Двойник развел руками. - Не имел чести.
   - А вы, гражданин? - инспектор повернулся к свидетелю.
   Последний, казалось, дремал, не обращая внимания на разговоры, и на вопрос инспектора ответил не сразу:
   - Да-да... Он мне известен. Личность этого гражданина является частью моей личности, недавно отделившейся и воплотившейся отдельно.
   - Ха-ха-ха! - деланно рассмеялся двойник. - Это же абсолютная чушь! Вы ведь здравомыслящий человек, инспектор, подумайте, что это может означать? Вы хоть однажды встречались с человеком, выделившимся из другого и воплотившимся отдельно в отдельном теле? Это же нонсенс!
   - Да, действительно, - согласился инспектор, - в моей юридической практике с подобными случаями я не сталкивался. Но, вообще говоря, наука не налагает прямого запрета на подобные ситуации. Тем не менее, рассмотрим противоположный случай. Допустим, вы совершенно отдельная личность, а точнее, гражданин. Тогда расскажите, кто вы такой, где родились, как жили, где работали и так далее.
   - Пожалуйста. Мое имя: Горобец Сергей Кузмич...
   - Стоп. К сожалению, я вынужден вам не поверить. Горобец Сергей Кузьмич - это вот тот гражданин, сидящий слева от вас.
   - Почему же вы считаете, что Горобец - он, а не я?
   - Потому, что у него изъяты документы на это имя, а фотография на паспорте соответствует его внешнему облику и следов подделки не имеет. Если же и вы Горобец, то предъявите документы на это имя.
   - Документов у меня нет.
   - Вообще, или при себе?
   Двойник поколебался. Очевидно, он понял, что если заявит, что документы находятся там-то и там-то, допрос будет прерван, и инспектор отправится вместе с ним на поиски. А это почему-то не входило в его планы.
   - У меня их нет вообще, - заявил он наконец. - Они были похищены вот этим гражданином и...
   - Понятно. Когда и при каких обстоятельствах?
   - Это вы у него спросите!
   - Вы отказываетесь отвечать на вопрос? - напористо произнес инспектор. - Должен ли я сделать вывод, что вы пытаетесь утаить от следствия какие-то обстоятельства вашего взаимодействия с гражданином Горобцом?
   - Нет, - двойник поморщился. - Могу я не знать, когда именно у меня похитили документы?!
   - Почему же вы утверждаете, что документы похитил именно этот гражданин? Вы ведь его не знаете и никогда не видили.