Страница:
Уолли поспешно затормозил лошадь и развернулся, снова скрываясь под пологом леса. Он насчитал три повозки. В рабочей команде, шагавшей позади, было человек тридцать — естественно, рабов — а впереди ехали верхом около дюжины. Они были слишком далеко для того, чтобы увидеть, есть ли у них капюшоны, но они явно были одеты в мантии, и потому могли быть лишь жрецами или стариками… или колдунами. Их мантии были в основном коричневыми, но впереди ехал Четвертый или Пятый, в оранжевой или красной.
Уолли развернул лошадь и отчаянно пришпорил ее, пока она не перешла на галоп. Если бы он отправился по этой дороге на полчаса позже, он бы наткнулся прямо на ту процессию. Он выругался, назвав себя безрассудным идиотом.
Однако это было не самое худшее. Если география Гарадуи была верной, эти люди шли с рудника, значит, им явно заправляли колдуны. Две из трех повозок были телегами, в которых везли бревна, очищенные от коры стволы деревьев. Колдуны направлялись к разрушенному мосту, собираясь его восстановить.
Как они об этом узнали?
— Когда он резко осадил взмыленную лошадь, спутники посмотрели на него с тревогой. Они остановились посреди широкого, почти сухого речного русла, чтобы напоить животных и поменять верховых лошадей на запасных. Место было открытое, но такое, где вряд ли можно было оставить на земле подозрительные следы. Может быть, сыграл свою роль охотничий опыт Гарадуи, а может быть, это была лишь случайность. Что именно — Уолли не интересовало, поскольку он знал, что экспедиция двигалась слишком очевидным путем. Колдуны не нуждались в магии, чтобы последовать за ней.
Расседлав лошадь, он быстро объяснил суть вновь возникшей проблемы. Если колдуны знали про мост, они наверняка должны были знать и о беглецах.
— Двенадцать? — задумчиво сказал Ннанджи. — Шестеро по каждой дороге?
— Вероятно. Если только они вскоре не увидят, что мы прошли развилку, тогда, может быть, по этой дороге пойдут десять. — И, скорее всего, меньше чем через полчаса.
— Думаешь, они могут посылать вести? — заметил Хонакура, хитро поглядывая на него из повозки. — Или видеть на расстоянии? — Он наслаждался тем, с каким трудом до Уолли доходит представление о колдовстве.
— Надеюсь, вести. — Однако колдунам нужно было время для того, чтобы загрузить повозки после того, как они узнали о разрушенном мосте… почему они не послали своих людей в погоню немедленно? Либо они в точности знали, что делают воины и где они находятся, или же надеялись без труда перехватить их по дороге. Или где-то впереди могла ждать засада.
— Орлы? — Ннанджи запрокинул голову, глядя в высокое голубое небо. Там парили маленькие точки — коршуны или грифы… или колдуны?
— Я бы не стал предполагать подобную возможность, — твердо сказал Уолли, — поскольку если они настолько могущественны, тогда все, что бы мы ни делали, бесполезно. Но нам нужно убраться с этой дороги.
— Лошадям нужен отдых, милорд! — Голова Куили была высоко поднята, демонстрируя одновременно уважение и протест. — Мы и так уже слишком тяжко и слишком долго их утруждаем. — Уолли подавил искушение обречь лошадей на гибель. Люди нуждались больше чем в отдыхе.
— Если мы пойдем дальше той же дорогой, — сказал Гарадуи, — наш путь будет столь же очевиден, как и эта гора.
Уолли посмотрел вдоль речного русла. «Эта гора» казалась более туманной и голубой, чем обычно, выше и странным образом дальше. Он повернулся и взглянул в другую сторону. Река была типичной рекой, какие он прежде встречал неподалеку от гор — больше гравия, чем воды, очень широкое галечное русло с мелкими ручейками и лужицами, и несколько травянистых или поросших кустарником островков. Идти по нему было даже легче, чем по дороге.
— Мы не можем слишком удаляться от самой Реки! — сказал он. — Идем в ту сторону. И будем оставаться в воде.
— Это достаточно безопасно. — Уолли кивнула в ту сторону, где бродило несколько лошадей.
Могли ли животные почуять пираний? Не желая демонстрировать свое невежество, он не стал об этом спрашивать.
— Пошли!
— Ее могущество всегда больше всего проявляется возле Реки, — глубокомысленно изрек Хонакура.
— Действительно, в час беды мы должны искать Ее помощи, — согласился Гарадуи.
— Катанджи? — спросил Ннанджи, но в то же мгновение стук копыт известил о том, что разведчик возвращается, чтобы посмотреть, в чем причина задержки. Все лучше и лучше.
Они двинулись в путь, шлепая по воде. Когда один ручеек кончался, они переходили по галечному дну к другому. Вскоре извилины русла и поросшие кустами острова сделали их невидимыми со стороны дороги, и тогда они вышли из воды и пошли посуху по камням. Хороший следопыт нашел бы их достаточно быстро, но, при наличии некоторого везения, преследователи-колдуны могли уйти далеко в сторону Ауса, прежде чем сообразили бы, что упустили добычу.
Вскоре Уолли подошел поближе к Гарадуи.
— Каковы шансы, что мы найдем на Реке селение или деревушку?
Парнишка покачал головой, с обеспокоенным и потерянным видом.
— Мы можем лишь положиться на волю Всевышней, милорд. Если там есть селение, тогда, конечно, у них будут лодки.
Именно об этом и думал Уолли. Он мог приобрести более безопасный транспорт для путешествия по Реке с помощью золота — или стали.
— Прошло около часа, без каких-либо признаков погони. Послеполуденное солнце ярко светило с неба, столь же ярко отражаясь от мокрых камней. Ветра не было. Лошади явно устали от долгого и тяжелого пути, и шли очень медленно. Пассажиры в повозке тоже устали от бесконечной тряски, а у всадников болело все тело. Всех сводили с ума москиты. Изгибаясь и извиваясь, речная долина продолжала свой путь между стенами густого леса.
Уолли размышлял над возникшими проблемами, не в силах найти ответа. Наиболее привлекательным вариантом было бегство по воде на лодках, но Река могла быть далеко — никакой возможности выяснить это не существовало. С другой стороны, здравый смысл подсказывал ему разбить где-нибудь лагерь и оставить там штатских. Он надеялся, что опасность угрожает лишь воинам, так что они могли вернуться тем же путем и попытаться добраться до Ауса, путешествуя ночью. Потом можно было бы вернуться с подмогой. Подобная программа действий ему вовсе не нравилась. Он не хотел оставлять Джию без защиты.
Внезапно река превратилась в небольшое озеро, почти заполнявшее долину. Его дальний берег представлял собой каменную запруду — как показалось Уолли, явно из застывшей лавы — а за ней было открытое небо и далекий горизонт голубой воды, ограниченный стенами долины. Раздались радостные возгласы.
— Господин! — воскликнула Джия. — Смотри — дым!
Крики радости стали громче, когда и другое тоже увидели облако белого тумана, поднимавшееся откуда-то впереди. Дым означал присутствие людей.
Давно уже было ясно, что прошедший накануне дождь не коснулся этой стороны гор. Озеро было неглубоким, и повозка смогла обогнуть его по каменистой отмели, лишь два или три раза погрузившись в воду. Низкий рев впереди предупреждал о водопаде. Даже лошади, казалось, почувствовали общее возбуждение, когда экспедиция достигла конца озера и начала пересекать выдававшийся над землей черный барьер. Река пенилась вдоль узкого канала, затем обрушивалась вниз облаком вздымавшихся брызг.
Катанджи вывел свою лошадь вперед и остановился; его силуэт четко выделялся на фоне неба. Он что-то крикнул сквозь шум воды.
Уолли спешился, бросил поводья и на негнущихся ногах подошел ближе. Оказавшись у края обрыва, он обнаружил, что смотрит вниз на маленький каньон, поросший травой и кустарником. Водопад обрушивался в пруд, из которого вытекал ручеек, извивавшийся среди деревьев и впадавший в Реку возле грубо сложенной пристани из черного камня. Возле нее не было ни одной лодки, и она казалась заброшенной. У берега стояло несколько хижин без крыш, заросших и явно древних.
Джия подошла к нему и встала рядом. Он приставил рот к ее уху и прокричал:
— Мы опоздали на столетие или около того!
— Но дым…
— Это пар!
Он забыл, что в краю вулканов могут быть горячие источники. Одна сторона каньона была покрыта лесом, но другая состояла в основном из голого, шишковатого камня, который блестел и дымился, словно неподвижный каскад овсяной каши.
К ним подошли остальные. Вскоре все вернулись в повозку, подальше от шума.
— Это каменоломня, — сказал Уолли, — или была когда-то. Горячая вода создает… это коричневатое вещество. — Очевидно, Шонсу никогда не слышал об известняковом туфе, поскольку не мог дать ему названия. — Похоже, здесь никого не было целую вечность. Что ж, здесь есть укрытие, и мы можем принять горячую ванну.
— Там лодки, милорд, — сказал Катанджи, щурясь в лучах закатного солнца.
Лодки были слишком далеко для того, чтобы ими можно было воспользоваться, но предводитель должен поддерживать дух тех, кто идет за ним. Уолли многозначительно посмотрел на рыжую косичку Ннанджи.
— Отведем твоего брата к пристани и немного им помашем, — предложил он.
— В качестве места для лагеря вряд ли можно было найти что-либо лучше, чем этот каньон. У подножия утеса, действительно, плескались пруды с теплой водой. Заброшенные хижины заросли крапивой, но вокруг было достаточно травы, где можно было разбить палатки, которые были у искателей приключений с собой, и можно было развести костер, не опасаясь быть увиденным. Свежей воды также было вдоволь, и при необходимости здесь можно было найти укрытие от ветра.
Однако добраться туда было непросто. Потребовался еще час для того, чтобы благополучно доставить людей, груз и лошадей в долину, и к тому времени солнце уже было у горизонта. Повозку столкнули чуть ниже по склону и поставили у дерева, где она была не столь заметна со стороны озера.
Уолли никогда не чувствовал себя столь уставшим за все свои обе жизни, и все остальные были столь же измучены долгим, тяжелым днем. Он послал женщин попробовать горячие источники, пока мужчины разбивали лагерь. Сам он спустился вниз и осмотрел пристань. Сложенная из каменных отходов каменоломни, она выглядела крайне старой, но, вероятно, до сих пор была пригодна для использования.
Потом он присоединился к остальным в роскошной горячей ванне, которая сняла напряжение мышц и смягчила волдыри, превращая болезненную усталость в сонное томление. Когда все закончилось, их уже ждал ужин.
Солнце зашло, окрасив небо и Реку в золотисто-малиновый цвет. Пролетели в сторону дома водоплавающие птицы.
У костра почти никто не разговаривал, пока долина постепенно погружалась в темноту. Телку неудержимо клонило в сон, и Ннанджи велел ей идти спать. Она слабо улыбнулась и побрела к палаткам. Снова наступила тишина. Даже у обычно разговорчивого Катанджи куда-то пропало его возбужденное настроение, в то время как Хонакура выглядел опасно вымотавшимся. Накануне Уолли прибыл на заброшенную пристань возле маленького каньона, и теперь он оказался в похожем месте на той же самой Реке по другую сторону гор. Почему-то ему не казалось, что они продвинулись слишком далеко.
— Ну как, новичок? — сказал он. — Уже три дня, как ты воин. Еще не устал?
Катанджи через силу улыбнулся.
— Нет, милорд.
Ннанджи фыркнул с притворным неодобрением.
— Когда я был новичком, я провел первые три дня, упражняясь в искусстве владения мечом. Я думал, моя рука отвалится.
Его брат переменил позу.
— Дело не в моей руке, наставник.
— Я знаю, каково тебе, и в каком именно месте. Он хорошо себя проявил, не так ли, милорд брат?
— Очень хорошо. Как и все мы.
Ннанджи гордо кивнул и спросил:
— Что теперь будем делать?
— Какие будут предложения?
— Нам следует молиться, — строго сказал Гарадуи, — отдавая себя на милость…
— Вздор! — лицо Хонакуры сморщилось в недовольной гримасе.
— Это богохульство, старик!
— Я сказал — вздор! Уверяю тебя, Богиня прекрасно знает, что Она делает. Ты бывал в охотничьих экспедициях, строитель? Тебе когда-нибудь приходилось наткнуться на место для лагеря с горячей и холодной водой, со сладким сеном, с таким видом… более безопасное, лучше укрытое, или более явным образом специально предусмотренное богами?
— Но…
— Лорд Шонсу — Ее избранник, и о нас хорошо заботятся.
— Ты жрец? — Гарадуи покраснел.
— Я был им, — раздраженно подтвердил старик. — И я говорю вам, что нас привели на это место с определенной целью, так что любые твои просьбы будут попросту излишни. Единственный здесь здравомыслящий человек — это Телка. — С этими словами он неуклюже поднялся на ноги и направился к палаткам. Очевидно, ему не доставляло никакого удовольствия выслушивать нравоучения от непрофессионала, хотя это было частью цены, которую он платил за свою анонимность.
В небо взлетали искры, и желтый свет мерцал на усталых лицах. Тенор потрескивания костра пел свою песню на фоне баритона водопада. Катанджи зевнул во весь рот, завернулся в одеяло и уснул крепким сном.
Проблема, однако оставалась. Гарадуи и Куили начали тихую беседу. Уолли обнял Джию. Ннанджи лениво шевелил длинной палкой в костре.
Вокруг было достаточно деревьев. На любой другой Реке Уолли, возможно, подумал бы о том, чтобы построить плот, но эти воды несли в себе смерть. Паруса вдали могли принадлежать рыбацким лодкам или торговым кораблям, но он не мог придумать никакого способа подать им сигнал. Даже дым в данном случае ничего бы не дал, так как клубы пара наверняка были хорошо известной местной приметой.
— Полагаю, у нас есть запас еды на пару дней, — задумчиво сказал он. — По крайней мере, если расходовать ее экономно. Мы с тобой можем попытаться добраться до Ауса, Ннанджи. Тогда мы могли бы привести сюда лодку для остальных.
Ннанджи что-то пробормотал в знак согласия и зевнул.
— В последнее время нам не слишком много пришлось спать, — сказал Уолли. — Хороший отдых может несколько прояснить наши мысли.
— Ты хочешь, чтобы я первым стоял на страже, милорд брат?
— В этом нет особого смысла. Отсюда некуда бежать, и здесь невозможно сражаться.
Ннанджи с сомнением нахмурился. Если бы Уолли попросил, он бы охотно стоял на страже, пока бы не свалился.
— Я знаю, что говорят сутры, — согласился Уолли, — но мне просто кажется, что данный случай не вполне обычен. Мы оба нуждаемся в сне больше, чем кто-либо другой.
Ннанджи послушно кивнул и пожелал ему спокойной ночи. Он сбросил сапоги и начал укутывать свои длинные ноги одеялом. Вскоре он уже вытянулся, словно мумия, и еще через две минуты храпел.
Джия придвинулась ближе к Уолли и игриво хихикнула.
— У Телки сегодня снова свободный вечер, господин. Похоже, ей не приходится слишком тяжко трудиться в роли ночной рабыни?
Он крепче обнял ее.
— Нет, у нее в самом деле небольшой отпуск. — Пауза. — По крайней мере, он не пытается оказать честь какой-нибудь жрице.
Джия улыбнулась.
— Похоже, наша ученица ищет чести в другом месте.
Уолли взглянул на другую сторону костра. Куили и Гарадуи сидели очень близко друг к другу, все еще беседуя… обсуждая бараки для рабов?
— Гм… Я не заметил.
— Я поступила очень смело, господин — я сказала об этом и адепту Ннанджи тоже. Он тоже не заметил.
— Он и не мог заметить.
— Но он поддерживает строителя Гарадуи. А строитель Гарадуи очень увлечен ученицей Куили. Он говорит, что никогда раньше ее по-настоящему не ценил. Он не слишком много времени проводил в поместье, с тех пор как принес присягу своей гильдии.
Уолли поцеловал ее в ухо.
— Я прощаю тебе твою самонадеянность, рабыня. Молодец!
Джия зевнула и замолчала. Потом сказала:
— Лорду Хонакуре это, похоже, нравится, верно?
— Он… — Уолли хотел было сказать «наслаждается», но вовремя остановился. Его могли понять слишком буквально. — Да. Он устал, конечно. Но
— да, он счастлив.
— Ты заметил кое-что еще, господин? Ты изменил мою жизнь, и жизнь Ннанджи. Лорд Хонакура счастлив. А Дикая Эни…
— Я дал ей денег?
— Деньги бесполезны для рабыни, господин. Она может купить на них вина или сластей, ничего больше. Но ты позволил ей одурачить всю храмовую гвардию. Ей это наверняка более чем понравилось.
— На что ты намекаешь, любовь моя?
— Я думаю, что все, кто помогает твоей миссии, получили свою награду. Новичок Катанджи должен был пойти в учение к своему отцу, а он этого не хотел.
Нет, Катанджи вряд ли был бы доволен, если бы ему всю свою жизнь пришлось ткать ковры. Уолли вспомнил и сыновей-близнецов Бриу, и Имперканни, назначенного старостой храмовой гвардии. А Конингу должен был к этому времени вновь обрести своего давно потерянного сына.
— Может быть, ты и права, — сонно сказал он. — Надеюсь, ради Куили, что ты права, и что мы все сможем выйти из этой истории живыми, чтобы насладиться нашими наградами.
Джия поцеловала его. Это был крепкий, изобретательный поцелуй, и в конце концов они легли, распростершись рядом друг с другом.
— Ты что-нибудь обязательно придумаешь, господин.
— Сегодня я не в состоянии о чем-либо думать, — сказал он. — Награды подождут. Давай спать.
— Он вспомнил, как его знобило ночью, и Джия укутала его одеялом. Солнечный бог летом нуждался в значительно более коротком отдыхе, нежели смертные, особенно смертные столь утомленные путешествием, что они могли спать на твердой земле столь же крепко, как на пуховых перинах. На рассвете ободряюще запели птицы, но никто не обратил на них внимания.
Утро уже почти миновало…
— Наставник?
Ннанджи? Нет — это был голос Катанджи. Благодаря воинским рефлексам Шонсу Уолли проснулся почти мгновенно. Он сел и спросил:
— Да?
На фоне неба сияла проказливая улыбка Катанджи.
— Ты позволишь мне, милорд, представить тебе новичка Матарро, воина первого ранга?
Уолли развернул лошадь и отчаянно пришпорил ее, пока она не перешла на галоп. Если бы он отправился по этой дороге на полчаса позже, он бы наткнулся прямо на ту процессию. Он выругался, назвав себя безрассудным идиотом.
Однако это было не самое худшее. Если география Гарадуи была верной, эти люди шли с рудника, значит, им явно заправляли колдуны. Две из трех повозок были телегами, в которых везли бревна, очищенные от коры стволы деревьев. Колдуны направлялись к разрушенному мосту, собираясь его восстановить.
Как они об этом узнали?
— Когда он резко осадил взмыленную лошадь, спутники посмотрели на него с тревогой. Они остановились посреди широкого, почти сухого речного русла, чтобы напоить животных и поменять верховых лошадей на запасных. Место было открытое, но такое, где вряд ли можно было оставить на земле подозрительные следы. Может быть, сыграл свою роль охотничий опыт Гарадуи, а может быть, это была лишь случайность. Что именно — Уолли не интересовало, поскольку он знал, что экспедиция двигалась слишком очевидным путем. Колдуны не нуждались в магии, чтобы последовать за ней.
Расседлав лошадь, он быстро объяснил суть вновь возникшей проблемы. Если колдуны знали про мост, они наверняка должны были знать и о беглецах.
— Двенадцать? — задумчиво сказал Ннанджи. — Шестеро по каждой дороге?
— Вероятно. Если только они вскоре не увидят, что мы прошли развилку, тогда, может быть, по этой дороге пойдут десять. — И, скорее всего, меньше чем через полчаса.
— Думаешь, они могут посылать вести? — заметил Хонакура, хитро поглядывая на него из повозки. — Или видеть на расстоянии? — Он наслаждался тем, с каким трудом до Уолли доходит представление о колдовстве.
— Надеюсь, вести. — Однако колдунам нужно было время для того, чтобы загрузить повозки после того, как они узнали о разрушенном мосте… почему они не послали своих людей в погоню немедленно? Либо они в точности знали, что делают воины и где они находятся, или же надеялись без труда перехватить их по дороге. Или где-то впереди могла ждать засада.
— Орлы? — Ннанджи запрокинул голову, глядя в высокое голубое небо. Там парили маленькие точки — коршуны или грифы… или колдуны?
— Я бы не стал предполагать подобную возможность, — твердо сказал Уолли, — поскольку если они настолько могущественны, тогда все, что бы мы ни делали, бесполезно. Но нам нужно убраться с этой дороги.
— Лошадям нужен отдых, милорд! — Голова Куили была высоко поднята, демонстрируя одновременно уважение и протест. — Мы и так уже слишком тяжко и слишком долго их утруждаем. — Уолли подавил искушение обречь лошадей на гибель. Люди нуждались больше чем в отдыхе.
— Если мы пойдем дальше той же дорогой, — сказал Гарадуи, — наш путь будет столь же очевиден, как и эта гора.
Уолли посмотрел вдоль речного русла. «Эта гора» казалась более туманной и голубой, чем обычно, выше и странным образом дальше. Он повернулся и взглянул в другую сторону. Река была типичной рекой, какие он прежде встречал неподалеку от гор — больше гравия, чем воды, очень широкое галечное русло с мелкими ручейками и лужицами, и несколько травянистых или поросших кустарником островков. Идти по нему было даже легче, чем по дороге.
— Мы не можем слишком удаляться от самой Реки! — сказал он. — Идем в ту сторону. И будем оставаться в воде.
— Это достаточно безопасно. — Уолли кивнула в ту сторону, где бродило несколько лошадей.
Могли ли животные почуять пираний? Не желая демонстрировать свое невежество, он не стал об этом спрашивать.
— Пошли!
— Ее могущество всегда больше всего проявляется возле Реки, — глубокомысленно изрек Хонакура.
— Действительно, в час беды мы должны искать Ее помощи, — согласился Гарадуи.
— Катанджи? — спросил Ннанджи, но в то же мгновение стук копыт известил о том, что разведчик возвращается, чтобы посмотреть, в чем причина задержки. Все лучше и лучше.
Они двинулись в путь, шлепая по воде. Когда один ручеек кончался, они переходили по галечному дну к другому. Вскоре извилины русла и поросшие кустами острова сделали их невидимыми со стороны дороги, и тогда они вышли из воды и пошли посуху по камням. Хороший следопыт нашел бы их достаточно быстро, но, при наличии некоторого везения, преследователи-колдуны могли уйти далеко в сторону Ауса, прежде чем сообразили бы, что упустили добычу.
Вскоре Уолли подошел поближе к Гарадуи.
— Каковы шансы, что мы найдем на Реке селение или деревушку?
Парнишка покачал головой, с обеспокоенным и потерянным видом.
— Мы можем лишь положиться на волю Всевышней, милорд. Если там есть селение, тогда, конечно, у них будут лодки.
Именно об этом и думал Уолли. Он мог приобрести более безопасный транспорт для путешествия по Реке с помощью золота — или стали.
— Прошло около часа, без каких-либо признаков погони. Послеполуденное солнце ярко светило с неба, столь же ярко отражаясь от мокрых камней. Ветра не было. Лошади явно устали от долгого и тяжелого пути, и шли очень медленно. Пассажиры в повозке тоже устали от бесконечной тряски, а у всадников болело все тело. Всех сводили с ума москиты. Изгибаясь и извиваясь, речная долина продолжала свой путь между стенами густого леса.
Уолли размышлял над возникшими проблемами, не в силах найти ответа. Наиболее привлекательным вариантом было бегство по воде на лодках, но Река могла быть далеко — никакой возможности выяснить это не существовало. С другой стороны, здравый смысл подсказывал ему разбить где-нибудь лагерь и оставить там штатских. Он надеялся, что опасность угрожает лишь воинам, так что они могли вернуться тем же путем и попытаться добраться до Ауса, путешествуя ночью. Потом можно было бы вернуться с подмогой. Подобная программа действий ему вовсе не нравилась. Он не хотел оставлять Джию без защиты.
Внезапно река превратилась в небольшое озеро, почти заполнявшее долину. Его дальний берег представлял собой каменную запруду — как показалось Уолли, явно из застывшей лавы — а за ней было открытое небо и далекий горизонт голубой воды, ограниченный стенами долины. Раздались радостные возгласы.
— Господин! — воскликнула Джия. — Смотри — дым!
Крики радости стали громче, когда и другое тоже увидели облако белого тумана, поднимавшееся откуда-то впереди. Дым означал присутствие людей.
Давно уже было ясно, что прошедший накануне дождь не коснулся этой стороны гор. Озеро было неглубоким, и повозка смогла обогнуть его по каменистой отмели, лишь два или три раза погрузившись в воду. Низкий рев впереди предупреждал о водопаде. Даже лошади, казалось, почувствовали общее возбуждение, когда экспедиция достигла конца озера и начала пересекать выдававшийся над землей черный барьер. Река пенилась вдоль узкого канала, затем обрушивалась вниз облаком вздымавшихся брызг.
Катанджи вывел свою лошадь вперед и остановился; его силуэт четко выделялся на фоне неба. Он что-то крикнул сквозь шум воды.
Уолли спешился, бросил поводья и на негнущихся ногах подошел ближе. Оказавшись у края обрыва, он обнаружил, что смотрит вниз на маленький каньон, поросший травой и кустарником. Водопад обрушивался в пруд, из которого вытекал ручеек, извивавшийся среди деревьев и впадавший в Реку возле грубо сложенной пристани из черного камня. Возле нее не было ни одной лодки, и она казалась заброшенной. У берега стояло несколько хижин без крыш, заросших и явно древних.
Джия подошла к нему и встала рядом. Он приставил рот к ее уху и прокричал:
— Мы опоздали на столетие или около того!
— Но дым…
— Это пар!
Он забыл, что в краю вулканов могут быть горячие источники. Одна сторона каньона была покрыта лесом, но другая состояла в основном из голого, шишковатого камня, который блестел и дымился, словно неподвижный каскад овсяной каши.
К ним подошли остальные. Вскоре все вернулись в повозку, подальше от шума.
— Это каменоломня, — сказал Уолли, — или была когда-то. Горячая вода создает… это коричневатое вещество. — Очевидно, Шонсу никогда не слышал об известняковом туфе, поскольку не мог дать ему названия. — Похоже, здесь никого не было целую вечность. Что ж, здесь есть укрытие, и мы можем принять горячую ванну.
— Там лодки, милорд, — сказал Катанджи, щурясь в лучах закатного солнца.
Лодки были слишком далеко для того, чтобы ими можно было воспользоваться, но предводитель должен поддерживать дух тех, кто идет за ним. Уолли многозначительно посмотрел на рыжую косичку Ннанджи.
— Отведем твоего брата к пристани и немного им помашем, — предложил он.
— В качестве места для лагеря вряд ли можно было найти что-либо лучше, чем этот каньон. У подножия утеса, действительно, плескались пруды с теплой водой. Заброшенные хижины заросли крапивой, но вокруг было достаточно травы, где можно было разбить палатки, которые были у искателей приключений с собой, и можно было развести костер, не опасаясь быть увиденным. Свежей воды также было вдоволь, и при необходимости здесь можно было найти укрытие от ветра.
Однако добраться туда было непросто. Потребовался еще час для того, чтобы благополучно доставить людей, груз и лошадей в долину, и к тому времени солнце уже было у горизонта. Повозку столкнули чуть ниже по склону и поставили у дерева, где она была не столь заметна со стороны озера.
Уолли никогда не чувствовал себя столь уставшим за все свои обе жизни, и все остальные были столь же измучены долгим, тяжелым днем. Он послал женщин попробовать горячие источники, пока мужчины разбивали лагерь. Сам он спустился вниз и осмотрел пристань. Сложенная из каменных отходов каменоломни, она выглядела крайне старой, но, вероятно, до сих пор была пригодна для использования.
Потом он присоединился к остальным в роскошной горячей ванне, которая сняла напряжение мышц и смягчила волдыри, превращая болезненную усталость в сонное томление. Когда все закончилось, их уже ждал ужин.
Солнце зашло, окрасив небо и Реку в золотисто-малиновый цвет. Пролетели в сторону дома водоплавающие птицы.
У костра почти никто не разговаривал, пока долина постепенно погружалась в темноту. Телку неудержимо клонило в сон, и Ннанджи велел ей идти спать. Она слабо улыбнулась и побрела к палаткам. Снова наступила тишина. Даже у обычно разговорчивого Катанджи куда-то пропало его возбужденное настроение, в то время как Хонакура выглядел опасно вымотавшимся. Накануне Уолли прибыл на заброшенную пристань возле маленького каньона, и теперь он оказался в похожем месте на той же самой Реке по другую сторону гор. Почему-то ему не казалось, что они продвинулись слишком далеко.
— Ну как, новичок? — сказал он. — Уже три дня, как ты воин. Еще не устал?
Катанджи через силу улыбнулся.
— Нет, милорд.
Ннанджи фыркнул с притворным неодобрением.
— Когда я был новичком, я провел первые три дня, упражняясь в искусстве владения мечом. Я думал, моя рука отвалится.
Его брат переменил позу.
— Дело не в моей руке, наставник.
— Я знаю, каково тебе, и в каком именно месте. Он хорошо себя проявил, не так ли, милорд брат?
— Очень хорошо. Как и все мы.
Ннанджи гордо кивнул и спросил:
— Что теперь будем делать?
— Какие будут предложения?
— Нам следует молиться, — строго сказал Гарадуи, — отдавая себя на милость…
— Вздор! — лицо Хонакуры сморщилось в недовольной гримасе.
— Это богохульство, старик!
— Я сказал — вздор! Уверяю тебя, Богиня прекрасно знает, что Она делает. Ты бывал в охотничьих экспедициях, строитель? Тебе когда-нибудь приходилось наткнуться на место для лагеря с горячей и холодной водой, со сладким сеном, с таким видом… более безопасное, лучше укрытое, или более явным образом специально предусмотренное богами?
— Но…
— Лорд Шонсу — Ее избранник, и о нас хорошо заботятся.
— Ты жрец? — Гарадуи покраснел.
— Я был им, — раздраженно подтвердил старик. — И я говорю вам, что нас привели на это место с определенной целью, так что любые твои просьбы будут попросту излишни. Единственный здесь здравомыслящий человек — это Телка. — С этими словами он неуклюже поднялся на ноги и направился к палаткам. Очевидно, ему не доставляло никакого удовольствия выслушивать нравоучения от непрофессионала, хотя это было частью цены, которую он платил за свою анонимность.
В небо взлетали искры, и желтый свет мерцал на усталых лицах. Тенор потрескивания костра пел свою песню на фоне баритона водопада. Катанджи зевнул во весь рот, завернулся в одеяло и уснул крепким сном.
Проблема, однако оставалась. Гарадуи и Куили начали тихую беседу. Уолли обнял Джию. Ннанджи лениво шевелил длинной палкой в костре.
Вокруг было достаточно деревьев. На любой другой Реке Уолли, возможно, подумал бы о том, чтобы построить плот, но эти воды несли в себе смерть. Паруса вдали могли принадлежать рыбацким лодкам или торговым кораблям, но он не мог придумать никакого способа подать им сигнал. Даже дым в данном случае ничего бы не дал, так как клубы пара наверняка были хорошо известной местной приметой.
— Полагаю, у нас есть запас еды на пару дней, — задумчиво сказал он. — По крайней мере, если расходовать ее экономно. Мы с тобой можем попытаться добраться до Ауса, Ннанджи. Тогда мы могли бы привести сюда лодку для остальных.
Ннанджи что-то пробормотал в знак согласия и зевнул.
— В последнее время нам не слишком много пришлось спать, — сказал Уолли. — Хороший отдых может несколько прояснить наши мысли.
— Ты хочешь, чтобы я первым стоял на страже, милорд брат?
— В этом нет особого смысла. Отсюда некуда бежать, и здесь невозможно сражаться.
Ннанджи с сомнением нахмурился. Если бы Уолли попросил, он бы охотно стоял на страже, пока бы не свалился.
— Я знаю, что говорят сутры, — согласился Уолли, — но мне просто кажется, что данный случай не вполне обычен. Мы оба нуждаемся в сне больше, чем кто-либо другой.
Ннанджи послушно кивнул и пожелал ему спокойной ночи. Он сбросил сапоги и начал укутывать свои длинные ноги одеялом. Вскоре он уже вытянулся, словно мумия, и еще через две минуты храпел.
Джия придвинулась ближе к Уолли и игриво хихикнула.
— У Телки сегодня снова свободный вечер, господин. Похоже, ей не приходится слишком тяжко трудиться в роли ночной рабыни?
Он крепче обнял ее.
— Нет, у нее в самом деле небольшой отпуск. — Пауза. — По крайней мере, он не пытается оказать честь какой-нибудь жрице.
Джия улыбнулась.
— Похоже, наша ученица ищет чести в другом месте.
Уолли взглянул на другую сторону костра. Куили и Гарадуи сидели очень близко друг к другу, все еще беседуя… обсуждая бараки для рабов?
— Гм… Я не заметил.
— Я поступила очень смело, господин — я сказала об этом и адепту Ннанджи тоже. Он тоже не заметил.
— Он и не мог заметить.
— Но он поддерживает строителя Гарадуи. А строитель Гарадуи очень увлечен ученицей Куили. Он говорит, что никогда раньше ее по-настоящему не ценил. Он не слишком много времени проводил в поместье, с тех пор как принес присягу своей гильдии.
Уолли поцеловал ее в ухо.
— Я прощаю тебе твою самонадеянность, рабыня. Молодец!
Джия зевнула и замолчала. Потом сказала:
— Лорду Хонакуре это, похоже, нравится, верно?
— Он… — Уолли хотел было сказать «наслаждается», но вовремя остановился. Его могли понять слишком буквально. — Да. Он устал, конечно. Но
— да, он счастлив.
— Ты заметил кое-что еще, господин? Ты изменил мою жизнь, и жизнь Ннанджи. Лорд Хонакура счастлив. А Дикая Эни…
— Я дал ей денег?
— Деньги бесполезны для рабыни, господин. Она может купить на них вина или сластей, ничего больше. Но ты позволил ей одурачить всю храмовую гвардию. Ей это наверняка более чем понравилось.
— На что ты намекаешь, любовь моя?
— Я думаю, что все, кто помогает твоей миссии, получили свою награду. Новичок Катанджи должен был пойти в учение к своему отцу, а он этого не хотел.
Нет, Катанджи вряд ли был бы доволен, если бы ему всю свою жизнь пришлось ткать ковры. Уолли вспомнил и сыновей-близнецов Бриу, и Имперканни, назначенного старостой храмовой гвардии. А Конингу должен был к этому времени вновь обрести своего давно потерянного сына.
— Может быть, ты и права, — сонно сказал он. — Надеюсь, ради Куили, что ты права, и что мы все сможем выйти из этой истории живыми, чтобы насладиться нашими наградами.
Джия поцеловала его. Это был крепкий, изобретательный поцелуй, и в конце концов они легли, распростершись рядом друг с другом.
— Ты что-нибудь обязательно придумаешь, господин.
— Сегодня я не в состоянии о чем-либо думать, — сказал он. — Награды подождут. Давай спать.
— Он вспомнил, как его знобило ночью, и Джия укутала его одеялом. Солнечный бог летом нуждался в значительно более коротком отдыхе, нежели смертные, особенно смертные столь утомленные путешествием, что они могли спать на твердой земле столь же крепко, как на пуховых перинах. На рассвете ободряюще запели птицы, но никто не обратил на них внимания.
Утро уже почти миновало…
— Наставник?
Ннанджи? Нет — это был голос Катанджи. Благодаря воинским рефлексам Шонсу Уолли проснулся почти мгновенно. Он сел и спросил:
— Да?
На фоне неба сияла проказливая улыбка Катанджи.
— Ты позволишь мне, милорд, представить тебе новичка Матарро, воина первого ранга?
2
— Обязательно позволю, — сказал Уолли, — только дай я сначала найду свою заколку для волос.
Парень, стоявший рядом с Катанджи, испуганно съежился, увидев ранг Уолли. Он был выше Катанджи, и выглядел значительно взрослее, хотя вряд ли был намного старше. У него был здоровый и упитанный вид, его кожу покрывал темный загар. На поясе у него висел меч, а единственная метка на лбу также явно имела форму меча, и притом давно зажила, в отличие от метки на лбу у Катанджи, превратившейся в гноящуюся красную рану.
Однако Матарро не был похож на воина. У него не было ни косички, ни килта, и единственной его одеждой была длинная полоса белой материи, обернутая вокруг бедер, один конец которой свисал сзади, словно хвост, а другой проходил между ног и крепился петлей спереди, образуя еще один хвост.
Закрепив волосы сзади и выпутавшись из одеяла, Уолли взял свой пояс и ножны и неуклюже поднялся на ноги. Он застегнул пряжку, изобразив на своем лице самую дружелюбную улыбку.
Несколько успокоившись, парень подтянулся и начал произносить приветствие старшему:
— Я Матарро…
Он уверенно владел мечом, но принял две позы не в том порядке, и, похоже, не заметил своей ошибки.
— Я Шонсу… — Даже произнося ответное приветствие, Уолли изумленно смотрел через голову парня на пристань. Лагерь располагался в дальней части долины, скрытой кустарником. Когда к берегу подошел корабль, его экипаж увидел лишь заброшенную каменоломню и несколько пасущихся лошадей. Новичок Матарро отправился на разведку, или, возможно, ему ради шутки приказали это сделать.
Нужно было еще выяснить, каким образом Катанджи его встретил. Если он сначала увидел корабль, он должен был разбудить Уолли или Ннанджи — который, услышав голоса, с удивленным видом сел. Катанджи, конечно, пустил в ход свои чары и пригласил Матарро познакомиться с его наставником. Он выбрал Уолли, поскольку ему сказали, что Уолли теперь тоже его наставник, и широко улыбался при виде ошеломленной реакции Матарро.
Ннанджи вскочил на ноги.
— Позволь мне представить тебя, новичок, — сказал Уолли, — адепту…
У небольшого корабля был голубой корпус и белые мачты — три мачты, что казалось излишним для его размеров. Он явно кренился на правый борт. На берег было спущено два трапа, и люди носили по одному из них бревна, складывая их на берегу, и поднимались по другому обратно. Шум водопада заглушал их голоса.
— Что это за судно? — спросил Уолли, когда с формальностями было покончено.
Матарро встревоженно обвел взглядом лагерь, пересчитывая начинавших шевелиться путешественников.
— Он называется «Сапфир»! — быстро сказал Катанджи c самодовольной улыбкой. Уолли яростно взглянул на него смертоносным взглядом Седьмого, и тот замолчал.
— «Сапфир», милорд.
— И что привело вас в эти пустынные края?
Матарро поколебался, не будучи уверенным в том, сколь много информации ему следует сообщать. Видимо, он никогда прежде не встречался с Седьмым какой-либо гильдии, и потому имел право беспокоиться. Воины высокого ранга представляли опасность, особенно для других воинов. Уолли мог вызвать парня на поединок, если бы ему не понравился его взгляд или манера речи. Калечить или убивать новичка было неблагородно, но ни кто не стал бы спорить с Шонсу, и это было бы вполне законно.
— Нас привела сюда Рука Богини, милорд. Вчера вечером мы бросили якорь… С нами никогда такого прежде не бывало, милорд.
— И груз сместился?
Матарро кивнул, удивляясь тому, что сухопутный житель мог о подобном догадаться.
— А кто у вас главный?
— Томияно-Третий, милорд.
Уолли улыбнулся.
— Тогда, пожалуйста, передай мой привет моряку Томияно и сообщи ему, что я хотел бы с ним встретиться через несколько минут. Мы находимся на службе у Всевышней, и нам нужен какой-нибудь транспорт.
Парень снова кивнул. Он начал было поворачиваться, чтобы идти, прежде чем вспомнил, что должен произнести слова формального прощания. Исполняя ритуал, он еще больше запутался, чем при приветствии; однако владеть мечом он умел. Затем он кинулся бежать через кусты, словно перепуганный заяц, в сторону пристани.
— Водяная крыса! — с нескончаемым презрением фыркнул Ннанджи. — «Сапфир», а? — добавил он, улыбаясь Уолли. Потом он повернулся к Катанджи с лицом, словно у Демона Возмездия — наступила пора преподать несколько истин относительно правильного соблюдения воинского устава.
Уолли направился к палаткам. Хонакура уже выбрался наружу и лучился беззубой улыбкой.
— Да пребудет с тобой Богиня, старик.
— И с тобой, милорд.
— Ты снова оказался прав!
— Разве я не всегда прав?
— Пока — да, — согласился Уолли. — Расскажи мне, что случилось с колдунами? Я думал, чудеса не принесут мне пользы?
Хонакура пожал узкими плечами под черной мантией.
— Что касается колдунов — возможно, ты их просто переоценил? Как ты знаешь, люди могут обладать большой властью и вместе с тем совершать ошибки. Они всего лишь люди. Они могут быть все еще на пути сюда, но уже слишком поздно. И я бы не стал называть это чудом; это Рука Богини. Кроме того, я никогда не говорил, что ты не встретишь чудес, я лишь говорил, что не следует на них рассчитывать. Герои имеют право на везение, милорд. Это совсем другое дело.
Он ухмыльнулся. Хонакура мог сплести кружевное покрывало из целой коллегии иезуитов.
Радуясь прекрасной погоде и столь эффектному решению его проблемы, которое обеспечили ему боги, Уолли направился к пруду у основания водопада, чтобы привести себя в порядок. Несколько мгновений спустя к нему присоединился Ннанджи, бормоча что-то себе под нос о сосунках и фигурально смывая с рук кровь Катанджи. Он не мог понять, что трех дней было явно недостаточно, чтобы превратить его брата в обученного воина, и что он никогда не поднимется до собственных стандартов Ннанджи.
— Дай-ка я попробую догадаться, — сказал Уолли. — Он попросил тебя описать, какой должна быть правильная процедура, и тебе пришлось согласиться с тем, что мы ее не соблюли, поскольку я не выставил посты…
Ннанджи что-то неразборчиво прорычал. Он мог доставить неприятности брату, но слишком часто позволял ему возражать, и в результате неизменно оказывался неправ. Улыбаясь сам себе, Уолли оставил эту тему.
Когда обычные утренние дела были завершены, он сказал:
— Теперь идем на «Сапфир». Каковы формальности, когда поднимаешься на борт корабля, Ннанджи? Нужно спрашивать разрешения?
— Разрешения? — потрясенно переспросил Ннанджи. Он глубоко задумался, наконец сказал: — Да! Адепт Хагарандо как-то раз об этом упоминал. И капитана нужно приветствовать как старшего, независимо от ранга. Мечей на борту не обнажать…
Это были сведения из тех, что были Уолли неизвестны. Именно по этой причине боги назначили Ннанджи ему в помощники, с его безупречной памятью, хранившей богатый опыт всей храмовой гвардии. Однако гордостью Ннанджи была его принадлежность к сословию воинов, и Уолли должен был соблюдать осторожность, чтобы тот не подозревал, что основное его предназначение — служить в роли человека-энциклопедии. Если бы он узнал об этом, это был бы для него сокрушительный удар.
Парень, стоявший рядом с Катанджи, испуганно съежился, увидев ранг Уолли. Он был выше Катанджи, и выглядел значительно взрослее, хотя вряд ли был намного старше. У него был здоровый и упитанный вид, его кожу покрывал темный загар. На поясе у него висел меч, а единственная метка на лбу также явно имела форму меча, и притом давно зажила, в отличие от метки на лбу у Катанджи, превратившейся в гноящуюся красную рану.
Однако Матарро не был похож на воина. У него не было ни косички, ни килта, и единственной его одеждой была длинная полоса белой материи, обернутая вокруг бедер, один конец которой свисал сзади, словно хвост, а другой проходил между ног и крепился петлей спереди, образуя еще один хвост.
Закрепив волосы сзади и выпутавшись из одеяла, Уолли взял свой пояс и ножны и неуклюже поднялся на ноги. Он застегнул пряжку, изобразив на своем лице самую дружелюбную улыбку.
Несколько успокоившись, парень подтянулся и начал произносить приветствие старшему:
— Я Матарро…
Он уверенно владел мечом, но принял две позы не в том порядке, и, похоже, не заметил своей ошибки.
— Я Шонсу… — Даже произнося ответное приветствие, Уолли изумленно смотрел через голову парня на пристань. Лагерь располагался в дальней части долины, скрытой кустарником. Когда к берегу подошел корабль, его экипаж увидел лишь заброшенную каменоломню и несколько пасущихся лошадей. Новичок Матарро отправился на разведку, или, возможно, ему ради шутки приказали это сделать.
Нужно было еще выяснить, каким образом Катанджи его встретил. Если он сначала увидел корабль, он должен был разбудить Уолли или Ннанджи — который, услышав голоса, с удивленным видом сел. Катанджи, конечно, пустил в ход свои чары и пригласил Матарро познакомиться с его наставником. Он выбрал Уолли, поскольку ему сказали, что Уолли теперь тоже его наставник, и широко улыбался при виде ошеломленной реакции Матарро.
Ннанджи вскочил на ноги.
— Позволь мне представить тебя, новичок, — сказал Уолли, — адепту…
У небольшого корабля был голубой корпус и белые мачты — три мачты, что казалось излишним для его размеров. Он явно кренился на правый борт. На берег было спущено два трапа, и люди носили по одному из них бревна, складывая их на берегу, и поднимались по другому обратно. Шум водопада заглушал их голоса.
— Что это за судно? — спросил Уолли, когда с формальностями было покончено.
Матарро встревоженно обвел взглядом лагерь, пересчитывая начинавших шевелиться путешественников.
— Он называется «Сапфир»! — быстро сказал Катанджи c самодовольной улыбкой. Уолли яростно взглянул на него смертоносным взглядом Седьмого, и тот замолчал.
— «Сапфир», милорд.
— И что привело вас в эти пустынные края?
Матарро поколебался, не будучи уверенным в том, сколь много информации ему следует сообщать. Видимо, он никогда прежде не встречался с Седьмым какой-либо гильдии, и потому имел право беспокоиться. Воины высокого ранга представляли опасность, особенно для других воинов. Уолли мог вызвать парня на поединок, если бы ему не понравился его взгляд или манера речи. Калечить или убивать новичка было неблагородно, но ни кто не стал бы спорить с Шонсу, и это было бы вполне законно.
— Нас привела сюда Рука Богини, милорд. Вчера вечером мы бросили якорь… С нами никогда такого прежде не бывало, милорд.
— И груз сместился?
Матарро кивнул, удивляясь тому, что сухопутный житель мог о подобном догадаться.
— А кто у вас главный?
— Томияно-Третий, милорд.
Уолли улыбнулся.
— Тогда, пожалуйста, передай мой привет моряку Томияно и сообщи ему, что я хотел бы с ним встретиться через несколько минут. Мы находимся на службе у Всевышней, и нам нужен какой-нибудь транспорт.
Парень снова кивнул. Он начал было поворачиваться, чтобы идти, прежде чем вспомнил, что должен произнести слова формального прощания. Исполняя ритуал, он еще больше запутался, чем при приветствии; однако владеть мечом он умел. Затем он кинулся бежать через кусты, словно перепуганный заяц, в сторону пристани.
— Водяная крыса! — с нескончаемым презрением фыркнул Ннанджи. — «Сапфир», а? — добавил он, улыбаясь Уолли. Потом он повернулся к Катанджи с лицом, словно у Демона Возмездия — наступила пора преподать несколько истин относительно правильного соблюдения воинского устава.
Уолли направился к палаткам. Хонакура уже выбрался наружу и лучился беззубой улыбкой.
— Да пребудет с тобой Богиня, старик.
— И с тобой, милорд.
— Ты снова оказался прав!
— Разве я не всегда прав?
— Пока — да, — согласился Уолли. — Расскажи мне, что случилось с колдунами? Я думал, чудеса не принесут мне пользы?
Хонакура пожал узкими плечами под черной мантией.
— Что касается колдунов — возможно, ты их просто переоценил? Как ты знаешь, люди могут обладать большой властью и вместе с тем совершать ошибки. Они всего лишь люди. Они могут быть все еще на пути сюда, но уже слишком поздно. И я бы не стал называть это чудом; это Рука Богини. Кроме того, я никогда не говорил, что ты не встретишь чудес, я лишь говорил, что не следует на них рассчитывать. Герои имеют право на везение, милорд. Это совсем другое дело.
Он ухмыльнулся. Хонакура мог сплести кружевное покрывало из целой коллегии иезуитов.
Радуясь прекрасной погоде и столь эффектному решению его проблемы, которое обеспечили ему боги, Уолли направился к пруду у основания водопада, чтобы привести себя в порядок. Несколько мгновений спустя к нему присоединился Ннанджи, бормоча что-то себе под нос о сосунках и фигурально смывая с рук кровь Катанджи. Он не мог понять, что трех дней было явно недостаточно, чтобы превратить его брата в обученного воина, и что он никогда не поднимется до собственных стандартов Ннанджи.
— Дай-ка я попробую догадаться, — сказал Уолли. — Он попросил тебя описать, какой должна быть правильная процедура, и тебе пришлось согласиться с тем, что мы ее не соблюли, поскольку я не выставил посты…
Ннанджи что-то неразборчиво прорычал. Он мог доставить неприятности брату, но слишком часто позволял ему возражать, и в результате неизменно оказывался неправ. Улыбаясь сам себе, Уолли оставил эту тему.
Когда обычные утренние дела были завершены, он сказал:
— Теперь идем на «Сапфир». Каковы формальности, когда поднимаешься на борт корабля, Ннанджи? Нужно спрашивать разрешения?
— Разрешения? — потрясенно переспросил Ннанджи. Он глубоко задумался, наконец сказал: — Да! Адепт Хагарандо как-то раз об этом упоминал. И капитана нужно приветствовать как старшего, независимо от ранга. Мечей на борту не обнажать…
Это были сведения из тех, что были Уолли неизвестны. Именно по этой причине боги назначили Ннанджи ему в помощники, с его безупречной памятью, хранившей богатый опыт всей храмовой гвардии. Однако гордостью Ннанджи была его принадлежность к сословию воинов, и Уолли должен был соблюдать осторожность, чтобы тот не подозревал, что основное его предназначение — служить в роли человека-энциклопедии. Если бы он узнал об этом, это был бы для него сокрушительный удар.