Дункан Дэйв. Обретение мудрости (Седьмой Меч - 2)

   - Ты серьезно, госпожа?
   - Конечно. - Нужно было не дать ему опомниться. - Три сотни за все, что мы сможем увезти, по нашему выбору. С доставкой на борт.
   Он рассмеялся.
   - Госпожа! Это будет стоить не меньше тысячи.
   Попался!
   - Три сотни в этом мешочке, которые мы только что выручили за дерево. Если доставишь груз сразу, мы сможем выиграть дополнительных полдня пути. Если я пойду куда-то еще, мне придется торговаться, и мы останемся здесь на ночь.
   Он кивнул, глядя на корабль и что-то подсчитывая в уме.
   - За весь груз... восемь сотен.
   Она вперевалку вышла из сарая и посмотрела на Томияно.
   - Там еще двое, а там трое, - сказал он, показывая. Торговец что-то крикнул ей, но она продолжала идти дальше. Семь сотен. Она не останавливалась, в то время как Томияно неистовствовал по одну сторону от нее, а торговец по другую.
   - Все лучшие мастера города...
   - Для товара на триста золотых у нас просто нет места! Он поцарапается и погнется. А вес! Он нас утопит.
   Она фыркнула.
   - С Шонсу на борту? Ха!
   Булыжная мостовая не позволяла ей идти слишком быстро.
   - Пять сотен, мое последнее слово. - Торговец все еще шел за ними, а впереди уже виднелся склад другого торговца медью.
   - Что, если он умрет? - проворчал Томияно. Теперь уже не могло быть и речи, чтобы выкинуть кого-то за борт.
   - Лекарь сказал, что у нас есть пять дней. Пока прошла лишь половина одного.
   - Четыреста, - сказал торговец.
   Они подошли к следующему складу, который был намного больше. Владелец был уже предупрежден своими агентами и ждал. Он жестом приветствовал ее.
   - Договорились! - рыдающим тоном произнес молодой человек у нее за спиной, и она, повернувшись, протянула ему обе руки.
   ----
   Котлы были везде: в каютах, вдоль проходов, в шлюпках, на палубах. Блюда ушли в трюм, и Томияно волновался об осадке, смещении груза, незаконченном ремонте, балласте и дифференте. Торговец истерически рыдал, крича, что он разорен. Команда была потрясена, всерьез сомневаясь в том, что Брота в своем уме. Что они будут делать с котлами по всей палубе, если пойдет дождь? Как в случае опасности добраться до шлюпок? Брота игнорировала все их замечания. Она умела пользоваться благоприятной возможностью, и не думала, что Шонсу предстоит умереть. За весь товар она могла выручить по крайней мере втрое больше. Пять дней. Во всяком случае, его нога еще не начала чернеть.
   Единственным местом, где не было металла, оставалась рубка. Часть груза сначала разместили там, однако Ннанджи вытащил все наружу и с яростным взглядом встал в дверях, скрестив на груди руки, с седьмым мечом за спиной. Он мог быть простым воином, но, похоже, догадался, что происходит и почему. Рубка осталась свободной.
   "Сапфир" медленно отвалил от пристани, слушаясь руля с неохотой, и, как ей показалось, с негодованием.
   ----
   Рубка осталась единственным местом, где можно было есть, так что когда они бросили якорь, именно там был подан обед - жареный дронт и остро пахнущий пирог с ламантином, свежий ржаной хлеб и дымящиеся блюда свежих овощей из Ки Сана. Брота сидела на одном из сундуков, а все остальные расположились на полу.
   Она ощущала странные настроения всей компании. Команда беспокоилась о балласте и о грузе, а также о завтрашней погоде; но они также радовались неожиданной удаче с сандаловым деревом, веря, что Богиня теперь к ним благосклонна. О Хуле уже забыли. Единственным, что омрачало их радость, было осознание того, что раненый в углу скоро умрет от своих ран, как умерли Матирри и Брокаро. Пассажиры были угрюмы, но столь же уверены в том, что он будет жить. По мере того, как блюда передавались по кругу, тут и там начинались разговоры, а затем снова тревожно замолкали.
   Вошел Томияно, неся большой медный котел со странной змеевидной трубкой наверху. Брота затаила дыхание. Он обвел всех взглядом, пока не заметил Ннанджи, затем осторожно пробрался среди ног и аккуратно поставил котел на палубу.
   - Адепт Ннанджи, - хрипло сказал он. - Ты знаешь, что это?
   Ннанджи хмуро посмотрел на него и покачал головой.
   - Твой наставник видел несколько таких же в Аусе, - сказал Томияно, но больших размеров. По какой-то причине они его очень заинтересовали. Я надеялся, что ты знаешь. Мы взяли его вместе с другими.
   Ннанджи закрыл глаза.
   - Он сказал только: "Я увидел несколько медных змеевиков, которые, как я думал, могут иметь какое-то отношение к колдунам, и подошел поближе, чтобы взглянуть на них". - Его голос приобрел некоторые черты голоса Шонсу. Он снова открыл глаза. - Ничем не могу тебе помочь, капитан. Но, возможно, ты позволишь мне купить его, так что он сможет на него посмотреть, когда придет в себя.
   - Я дарю его тебе, - хрипло сказал Томияно.
   Брота мысленно вознесла молитву Всевышней: предложение мира! Невероятно! Но примет ли его воин?
   - Я не могу принять дар от тебя, капитан, - сказал Ннанджи. - Сколько стоит купить котел?
   Томияно покраснел от ярости.
   - Пять золотых!
   Ннанджи спокойно полез в свой кошелек и отсчитал четыре золотых и двадцать одну серебряную монеты, положив их на палубу у ног моряка. Безумие!
   Как только он закончил, моряк пинком отшвырнул деньги и протопал на другую сторону рубки, с потемневшим от гнева лицом, оставив котел на месте.
   Брота вздохнула и решила не вмешиваться. Когда мужчины ведут себя как дети, женщинам лучше всего оставаться в стороне.
   - Какой следующий порт, миледи, и как далеко? - спросил из угла Хонакура.
   - Вэл, примерно три дня пути, - ответила она с набитым ртом.
   - В Вэле колдуны! - резко сказал Ннанджи.
   Брота быстро посмотрела на Томияно.
   - Это правда?
   - Я не спрашивал, - хмуро признался он, злясь на самого себя. - О погоде, течениях, вехах, мелях, торговле - спрашивал, но о колдунах не догадался! Я не спрашивал и насчет Дри - следующего за ним.
   - В Дри все в порядке, - сказал Катанджи.
   У парнишки прямо-таки дар бросать камни в спокойную воду, подумала Брота.
   - Я не разрешал тебе сходить на берег, - прорычал в наступившей тишине Ннанджи.
   Катанджи ничего не ответил, продолжая есть.
   Ннанджи признал свое поражение.
   - Ладно. Что тебе удалось выяснить?
   - Левый берег - страна колдунов, - сказал его брат, показывая хлебной коркой в сторону гор.
   - Ты что, не можешь отличить правое от левого?
   - Он прав, адепт, - сказала Брота. - Мы идем вверх по течению, так что та сторона - левый берег.
   Ннанджи яростно сверкнул глазами, поняв, что угодил в ловушку. В глазах Катанджи плясали веселые огоньки, но он был достаточно осторожен для того, чтобы не улыбаться.
   - На юге - Черные Земли, наставник, - сказал он. - Колдуны захватили по крайней мере три города на левом берегу - Аус, Вэл и Сен, может быть, и другие. И, конечно, Ов, по другую сторону от гор Реги-Вул. Даже моряки, похоже, не знают больше чем о двух или трех городах. Но на правом берегу колдунов нет, по крайней мере, здесь. Ки Сан, Дри, а потом Каср - там все в порядке.
   Его брат кивнул и прорычал:
   - Молодец, новичок.
   Голос его снова звучал как у Шонсу - Катанджи заметил это и скрыл улыбку, набив рот пирогом.
   - Молодец, - снова пробормотал Ннанджи, задумчиво морща лоб. Он посмотрел на Броту. - Значит, пройдем мимо Вэла?
   - Хватит с меня колдунов, - ответила она. - Мы можем отправиться в Дри. - Но за пять дней туда было не добраться.
   Обед закончился, и блюда были убраны. Олигарро принес свою мандолину и немного поиграл. Затем Холийи сыграл несколько мелодий на своей свирели. Потом наступила сонная тишина... Было уже почти темно. В небе засиял Бог Сна, странно низкий, большой и яркий.
   - Нандж! - сказал Катанджи. - Спой нам песню.
   - Нет, - ответил Ннанджи.
   - Да! - сказали все остальные. К пассажирам теперь относились благосклонно. Меняющие Курс принесли удачу.
   В конце концов Ннанджи дал себя уговорить. Голос его был тонким и не слишком сильным для менестреля, но подсознательный дар подражания вел его сквозь мелодию, а слова, похоже, не представляли для него проблемы. Он выбрал одну из великих саг, о встрече у Илли и о десятилетней осаде, о великом герое Акилисо-Седьмом, и о том, как он гневался в своем шатре из-за того, что один из его подданных увел у него девушку-рабыню. Это была знакомая история, но он исполнял ее, как менестрель, понижая голос и делая паузы, с торжествующими и грустными интонациями - все в нужных местах.
   Но когда он дошел до места, когда брат Акилисо по клятве вышел на поединок вместо него, он внезапно остановился.
   - Думаю, на сегодня достаточно, - сказал Ннанджи. - Закончу завтра.
   В рубке раздались аплодисменты и одобрительные возгласы; кто-то украдкой вытер глаза. Брота с трудом расправила плечи. Она была столь же захвачена песней, как и все остальные. Старик, возможно, был прав. Шонсу мог прийти в себя еще до того, как они достигнут Дри, где должны быть воины. Тогда Богиня отпустит "Сапфир". Три сотни золотых за груз сандалового дерева!
   Но она думала, что Шонсу, скорее всего, умрет.
   Из тени послышался мальчишеский голос Матарро. Уже было совсем темно, лишь светились окна. Пятна отраженного света плясали на потолке.
   - Адепт Ннанджи? Что ты будешь делать, если лорд Шонсу умрет?
   - Это тебя не касается, мальчик, - бросила его мать.
   - Все в порядке, - послышался тихий голос Ннанджи из темноты с другой стороны. - Это касается воинов, так что он имеет право интересоваться. Я тоже умру, новичок.
   Брота похолодела от ужаса.
   - Отбой! - громко объявила она, поднимаясь на ноги. Один или двое детей последовали за ней, но остальные не шевелились, ожидая продолжения.
   - Нандж! - крикнул Катанджи. - Что ты имеешь в виду?
   - Никто же не виноват! - воскликнула Брота. - Том'о было дано право оказывать вооруженное сопротивление.
   - Все верно, - сказал Ннанджи. - Я никого не обвиняю. Видишь ли, новичок, если бы я был связан с лордом Шонсу только первой клятвой, как его сторонник, или второй клятвой, как его подопечный, никаких проблем бы не было. Однако мы оба принесли куда более серьезную клятву, так что я буду вынужден попытаться за него отомстить.
   Томияно что-то неразборчиво проворчал откуда-то с правой стороны от Броты.
   - Впрочем, до этого не дойдет, - с тем же успехом Ннанджи мог обсуждать цены на рыбу, столь спокойным и ровным был его голос. - Однако проблема бы возникла интересная. Капитан - не воин, так что я не мог бы вызвать его на поединок, и его не в чем обвинять, так что я не мог бы просто объявить приговор и убить его. Вероятно, мне пришлось бы вручить ему меч и снова дать ему право защищаться, чтобы он меня убил. Но этого не случится, поскольку Шонсу не умрет.
   - Грязный сухопутный ублюдок!- прорычал Томияно. - Ты думаешь, ты смог бы так легко от меня уйти?
   - У меня не было бы никаких шансов. Ты мог бы воткнуть в меня нож, или пронзить меня мечом. И даже если бы я победил тебя, остальные бы меня тут же прикончили.
   Томияно сердито заворчал, соглашаясь.
   - Так что можешь не беспокоиться, - сказал Ннанджи. - Я все равно этого бы не сделал, не предупредив тебя. Шонсу не собирается умирать, а даже если он и умрет, ты легко прикончишь меня первым.
   - Это означает конец для всех вас! - закричала Брота. - Для свидетелей, наверняка для твоего брата. Да, это конец для всех!
   - Я предполагал подобное, - холодно сказал Ннанджи. - Но клятва есть клятва.
   Она громко выругалась, утихомирив начавший было подниматься шум.
   - Хватит! - бросила она. - Завтра вы сходите на берег на первой же пристани. Все. Я никогда в жизни не нарушала договоров, но с этим покончено!
   Раздались одобрительные возгласы команды.
   В темноте слева от нее кашлянул маленький жрец.
   - Ты хорошо заработала на своем дереве, госпожа?
   Брота похолодела. Она не только приняла драгоценный камень от Шонсу она еще и получила золото от Богини. И корабль был настолько перегружен, что любое внезапное волнение могло положить его на бок.
   - Ладно... завтра посмотрим, - пробормотала она.
   Рубка наполнилась недоверчивыми возгласами. Они решили, что она сошла с ума. Она тоже.
   4
   На четвертый день пути от Ки Сана, ближе к вечеру, Брота послала Томияно за Ннанджи. Долговязый молодой воин, бледный и сухопарый, стоял, угрюмо облокотившись на борт, и смотрел на Реку. Лучи солнца отражались от серебристой рукоятки его громадного меча; на его рыжей косичке сверкал сапфир. Мало кто на корабле отваживался даже отвечать ему, тем более к нему обращаться.
   Она смотрела, сидя у руля, как Томияно приближается к нему, и увидела, что он преднамеренно толкнул несколько медных сосудов, чтобы Ннанджи услышал его. Олигарро и Холийи тоже были на палубе, бдительно наблюдая за происходящим.
   Капитан что-то сказал; Ннанджи бросил взгляд в ее сторону, потом пожал плечами и направился к корме. Если ему было и не по себе от того, что за спиной у него находился вооруженный ножом моряк, то он не подал вида. Корма была еще больше загромождена котлами, чем палуба, и им обоим приходилось пробираться между ними.
   - Госпожа? - с любопытством, но осторожно спросил Ннанджи.
   Брота показала за правый борт. Вдалеке над водой виднелась тонкая линия берега, на которой острый взгляд едва мог различить верхушки домов, а при хорошем воображении можно было увидеть башню. За ней лежали далекие горы Реги-Вул, выделяясь на фоне хрустально-голубого неба.
   - Вэл? - спросил Ннанджи.
   - Вэл, - согласилась она, потом показала в сторону носа.
   Он повернулся, разглядывая болотистый, необитаемый кустарник, проплывавший лишь в нескольких кабельтовых от них. На этом берегу в течение многих часов не было видно никаких поселений, даже хижин. Потом он взглянул на снасти и снова озадаченно повернулся к ней.
   - Что я должен был увидеть?
   Сухопутный житель!
   - Небо, - сказала она.
   Не могло быть ничего более очевидного - гигантская, клубящаяся грозовая туча, ослепительно белая наверху, у основания которой во мраке то и дело вспыхивали молнии.
   - Корабль перегружен, не так ли? - сказал он, весело поворачиваясь к ней.
   - Даже если бы это было и не так, в такой ситуации лучше находиться в порту, - ответила она. - Я никогда не видела, чтобы гроза приближалась столь быстро.
   Внезапно он широко улыбнулся.
   - Она хочет, чтобы мы посетили Вэл.
   Брота не видела никаких причин для того, чтобы улыбаться. Она навалилась на руль, и "Сапфир" начал неохотно повиноваться.
   - У нас нет выбора, - мрачно сказала она.
   - Прекрасно, - сказал Ннанджи. - Я останусь в рубке.
   Лицо Томияно было искажено ненавистью и негодованием. Он пощупал отметину, оставленную колдуном на его щеке.
   - Я тоже, - сказал он.
   ----
   Через час она снова послала за Ннанджи, и на этот раз он пришел один. Перегруженный корабль тяжело покачивался на прерывистом ветру, а до Вэла, казалось, было все так же далеко. У Ннанджи на этот раз снова был его собственный меч, вместо меча Шонсу - видимо, он был готов к возможным неприятностям.
   - Возможно, у нас не получится, - сказала ему Брота. Возможно, она ошибалась; возможно, Шонсу судьбой было предначертано утонуть, а ей понести наказание за собственную жадность.
   Воин выглядел озадаченным. Гроза простиралась над ними, готовая вот-вот закрыть солнце, но Ннанджи не обращал на это внимания. Он показал в сторону Вэла.
   - Я думал, ты направляешься туда, госпожа?
   - Мы меняем курс, - бросила она. - Мы не можем идти прямо против ветра, Ннанджи!
   - О! - сказал он, не слишком интересуясь техническими подробностями.
   - Нам придется очистить палубу, - сказала она, стискивая зубы при виде его улыбки.
   - Котлы могут заполниться дождевой водой? - спросил он.
   - Они покатятся. Мы должны убрать все, что сможем, в рубку.
   Улыбка исчезла с его лица, и на мгновение ей показалось, что он начнет возражать, но затем он кивнул.
   - Если мы положим Шонсу за этими двумя сундуками, он будет в безопасности?
   - Мы об этом думали. По крайней мере, ему не будут угрожать катающиеся котлы.
   Ннанджи кивнул.
   - Я могу чем-либо помочь? - спросил он.
   Она показала в сторону загроможденной кормы.
   - Можешь выкинуть все это за борт, если хочешь.
   Он моргнул.
   - Ты серьезно, госпожа?
   - Да.
   Он с трудом удержался, чтобы не рассмеяться.
   - Прекрасно! - сказал он и начал сбрасывать котлы, сосуды и кувшины за борт. Лаэ и Мата уже занимались тем же самым на главной палубе, в то время как остальные начали забивать рубку. Томияно освобождал шлюпки. Затем на воду опустилась тень, и солнечный свет погас.
   "Сапфир" с трудом продвигался вперед, оставляя позади след из покачивающихся на волнах медных сосудов. Брота избегала взгляда Ннанджи.
   Внезапно ветер стих. Паруса безвольно поникли, и корабль застыл на волнах. Сброшенные с него котлы теперь оставались рядом, больше не уплывая за корму.
   - Что случилось? - подозрительно спросил Ннанджи.
   - Это затишье перед бурей. Мы его ожидали. Когда поднимется ветер, он будет дуть нам в спину - и сильно. Вот почему я сказала, что у нас может не получиться. Все, что нам теперь остается - ждать.
   Можно было также укоротить паруса. Прозвучала трель свистка Томияно, и к тросам протянулись руки. Ннанджи пожал плечами и продолжил сбрасывать груз за борт.
   - ...ничего такого, чего я мог бы стыдиться... избегать бесчестья... произнес снизу низкий, но слабый голос, слышный теперь лишь потому, что прекратился ветер.
   - Что это? - воскликнула захваченная врасплох Брота.
   - Это лорд Шонсу, - смущенно сказал Ннанджи. - Он повторяет кодекс воинов. Обычно то, что он говорит, лишено всякого смысла, но сегодня он все время повторяет отрывки из кодекса.
   Брота и Ннанджи с тревогой посмотрели друг на друга.
   - Словно молитву? - пробормотала она.
   Молитву о прощении?
   Небо над ними становилось все темнее, а на западе царила абсолютная чернота.
   ----
   Брота передала руль Томияно и Олигарро. Когда наступит критический момент, возможно, потребуются силы их обоих, чтобы его удержать. Воздух был спокойным, влажным и угрожающим. "Сапфир" бесцельно дрейфовал по великой Реке.
   На палубе осталась лишь небольшая часть груза, тщательно закрепленного. Полутемная рубка была полностью забита, и когда Брота и Ннанджи вошли туда, они не смогли увидеть больного. Джия сидела в дальнем углу на сундуке. Шонсу лежал у ее ног. Она отважно улыбнулась им из-за скопища котлов.
   - Колдунам трудно будет найти здесь моего господина, - сказала она.
   Брота что-то бодро ей ответила, но если им пришлось бы покинуть корабль, не было никакой возможности быстро извлечь из угла Шонсу и его рабыню. Ннанджи, похоже, об этом не подумал. Интересно, думала ли об этом Джия?
   - ...сутры воинов... воля Богини... - произнес больной.
   Затем поднялся ветер.
   Поднимаясь и опускаясь, кренясь из стороны в сторону, сердито скрипя всеми досками и канатами, "Сапфир" помчался, обгоняя бурю. Брота в кожаной накидке сгорбилась в укрытии рубки, оплакивая старый корабль. Не следовало так его загружать. При каждом крене или падении снизу доносился приглушенный металлический лязг, но Том'о великолепно справлялся со своим делом. Даже его дед не сумел бы лучше направлять старую посудину под ветер, двигаясь в сторону Вэла, избегая штиля впереди и бури позади.
   Дождя все еще не было, лишь холодные порывы ветра, и темнота, качка и скрип. Вэл какое-то время виднелся впереди в лучах солнца; до него было теперь ближе, но как же медленно они двигались! Отчетливо была видна башня, по иронии судьбы оказавшаяся маяком надежды. Потом на Вэл тоже опустилась тень, и лишь далекие горы все еще были залиты солнцем. Детей уже собрали в одной из шлюпок. Взрослые стояли у бортов, пытаясь делать вид, что им безразлична преследующая их буря, метавшая над водой столбы молний, сопровождавшиеся громовыми раскатами, подобными проклятиям гигантов.
   ----
   Вэл во многом напоминал Аус - те же деревянные стены и красные черепичные крыши. Здесь не было стоявших на якоре кораблей; все они были безопасно пришвартованы к пристани, тревожно покачиваясь на поднимавшихся волнах. Томияно провел "Сапфир" в гавань и нашел место для швартовки.
   Затем он сердито спустился в рубку, чтобы скрыть свое лицо от колдунов. Брота, глядя на него, внезапно поняла, что ему придется оставаться там вместе с Ннанджи. В рубке было место для двоих, но не слишком много. Она крикнула ему, и капитан остановился, кивнул и передал свой пояс с кинжалом Олигарро. Потом он вошел внутрь и закрыл за собой дверь. Она подошла ближе и остановилась рядом, просто на всякий случай, если возникнут какие-то проблемы; однако моряк не был вооружен, а воину нелегко было вытащить меч под низкой крышей - и даже если бы он попытался, Том'о сломал бы его, словно прутик, прежде чем ему бы это удалось.
   Из-за ставней ничего не было слышно, кроме отдаленного хриплого голоса: "...сутры воинов..."
   Брота стояла возле рубки, наблюдая за Олигарро, крепко сложенным светловолосым молодым человеком; обычно на него можно было положиться, однако он отличался непредсказуемым характером. Пристань была странно пустынна перед надвигающейся бурей; ветер гнал по камням пыль, мусор и конский навоз. Единственным видимым проявлением жизни был отряд рабов, выносивших с соседнего корабля бревна и загружавших их в фургон. Лошадей для безопасности убрали, но рабы не боялись воды и не пугались грома. Гром! Он почти непрерывно раздавался с угольно-черного неба, нависшего черным пологом над головой.
   Брота и Олигарро... все остальные, взрослые и дети, были внизу, наводя там порядок и радуясь приближению безопасной гавани. Надеясь, что там действительно будет безопасно, она мрачно посмотрела на всевидящую башню, столь похожую на башню в Аусе, но казавшуюся здесь вдвойне громадной во мраке, черное на черном. Она надеялась, что законы колдунов здесь те же и что воину на борту корабля ничто не угрожает. Затем она заметила рядом еще одного - Катанджи сидел, скрестив ноги, в укрытии под шлюпкой, ухмыляясь, словно бесенок, исчезая, когда молния бросала на него тень, и снова появляясь в последующем полумраке. У него не было меча, так что ему ничего не угрожало. Проницательный паренек хотел все видеть, все знать.
   Затем появился таможенник, и ему спустили трап. Изнуренный старый моряк-Третий поднялся на корабль, чуть прихрамывая, и сразу же ей не понравился. Он сделал паузу, приветствуя Олигарро как вышестоящего; его коричневая накидка болталась на его худой фигуре, глаза слезились на ветру. Его звали Хиолансо. Шонсу говорил, что таможенник в Аусе был колдуном. Если этот тоже им был, он выбрал куда менее привлекательный облик - спутанные светлые волосы, тощая шея, множество морщин и пятен на коже.
   Олигарро приветствовал его в ответ, как капитан "Сапфира".
   Хиолансо пожелал им добро пожаловать в Вэл от имени старейшин и мага, затем направился в поисках укрытия к рубке. Брота шагнула вперед, преграждая ему путь. Нахмурившись, он взглянул на метки на ее лбу и понял, кто здесь главный. Он неуклюже отсалютовал ей, и она ответила.
   - Тебе известно, что воинам не позволено сходить на берег, госпожа?
   - Об этом я как-нибудь догадалась.
   Хиолансо подозрительно посмотрел в сторону рубки, повернулся, разглядывая палубный груз, а затем обратился к Олигарро:
   - Похоже, вы были тяжело нагружены, когда входили в гавань, капитан. Большая осадка?
   - Добрались, и ладно, - без всякого выражения сказал Олигарро.
   Старик криво улыбнулся и крикнул сквозь шум ветра:
   - Тогда давайте быстро закончим с формальностями. У меня нет никакого желания болтаться здесь по такой погоде. Плата - двадцать золотых.
   - Двадцать! - одновременно воскликнули Брота и Олигарро. Над ними прогрохотал яростный удар грома.
   - Я никогда не слышала о подобной плате для корабля такого размера! рявкнула Брота.
   Таможенник снова улыбнулся, внезапно озаренный вспышкой молнии. Он вздрогнул от последовавшего удара грома, а затем сказал:
   - Тем не менее, сегодня плата именно такова.
   Олигарро покраснел.
   - Это абсурд! Мы не можем заплатить!
   - Тогда вам придется уйти.
   Брота подумала о том, что сейчас чувствует Томияно, который наверняка все слышал из-за двери. Был ли этот старик колдуном?
   - У меня есть пять золотых, - неуверенно сказал Олигарро. - Бери и уходи.
   - Двадцать.
   У них не было выбора, и он это знал. Брота взглянула на пристань, где стояли четверо или пятеро молодых людей, явно его сообщников. Старик мог приказать им сбросить с причала их швартовы, если ему не заплатят. Ей приходилось встречаться с взяточничеством со стороны таможенников, но никогда - со столь вопиющим, и не тогда, когда над Рекой висело чудовище, готовое разбить в щепки ее корабль.
   - Тогда мне придется сходить за деньгами, - сказала она, бросив предостерегающий взгляд на Олигарро. На его покрасневшем бесстрастном лице напряглись вены.
   - Поторопись! Иначе я подниму плату до тридцати. - Хиолансо трясся от холода.
   Брота снова многозначительно посмотрела на Олигарро, затем направилась прочь. Она надеялась, что у него хватит ума, чтобы сохранить выдержку и не подпустить этого типа к рубке. Если этот негодяй обнаружит на борту высокопоставленного воина, плата сразу же поднимется до пятидесяти. Однако деньги находились в ее каюте, на корме, а проходы были загромождены медными котлами. Катанджи поспешно забежал вперед и придержал дверь.
   Она что-то пробормотала в знак благодарности и успела сделать лишь еще два шага, когда он сказал:
   - У меня есть пятнадцать золотых, госпожа.