Вот он вышел на перевал, обошел последнюю стайку дрожащих березок, вцепившихся корнями в гладкие, облизанные ветрами серые камни… Впереди была точно такая же долина, как и та, по какой они пришли, и в нее вела тропинка из неровных серых ступеней, выложенных горными троллями. Изумленный Асвальд обернулся. Позади снова открылось то же самое зрелище. И такое же перезрелое усталое солнце медленно садилось куда-то за край земли. Нет, не такое же. То же самое.
Все, кто поднимался вслед за ним, начинали по очереди вертеть головами, сравнивая вид позади и впереди. Раздались изумленные крики.
– А вон и наша ведьма! – кричал Слагви, разглядев внизу, в долине, небольшое темное пятнышко.
– И там тоже! – отвечал ему брат, показывая в другую сторону. В другой долине была другая ведьма, точно так же торопившаяся прочь от горы. – Теперь у нас две ведьмы!
У Асвальда кружилась голова, в душе вскипела холодная ярость. Вот он, Медный Лес! Он морочит с первых шагов, он не хочет пускать чужих на свою землю.
– Это все она и натворила! – кричали вокруг него хирдманы. – Она нас заморочила! Она отводит глаза! Хочет, чтобы мы не нашли дороги!
Асвальд ощупывал рукоять меча. Одна из этих долин – морок, отражение, как бывает отражение в воде. Но которая?
Строй сломался, фьялли бегали по перевалу от одной ступенчатой тропы к другой, сталкивались, как дети в какой-то бестолковой и беспорядочной игре.
– Постой! Мы откуда пришли? – спрашивали они друг у друга. – Оттуда?
– Да ты что? Оттуда! Я тебе точно говорю!
– Мы вот оттуда пришли! – Один тыкал рукой вперед, а другой назад, за плечо. – Виндкар, скажи ему!
– Отстаньте! У меня голова кружится! Я сам запутался!
– Где солнце? Смотрите по солнцу!
– А тебе которое? Два солнца не хочешь?
– Два не бывает! Вы взбесились!
– Это не мы, это Медный Лес взбесился.
– Он и есть бешеный. Нам же говорили.
– Да возьмут его тролли!
– Если мы выберем правильный путь, то попадем в Медный Лес и морок мало-помалу рассеется, – говорил где-то позади Асвальда Гельд Подкидыш. – А если нет – то опять вернемся туда, откуда пришли. И сможем попробовать заново.
– Но тогда уж мы не дадим ведьме уйти живой! – отвечал кто-то.
Начинать все сначала! Ну уж нет! Не на таких напали! Асвальд шагнул вперед, выхватил меч и тремя взмахами вырубил в воздухе закрытые воротца руны «хагль». Знак гнева небес сожжет любой морок, опрокинет наваждение, разорвет заколдованный круг и выпустит человеческий дух на волю. Клинок его двигался так быстро, что Асвальд успел увидеть в воздухе руну, ярко-алую на фоне густо-синеватых облаков. И такая же ярко-алая, торжествующая радость вскипела в груди: получается! Не зря благородного человека учат руническому искусству! Это достойное оружие против злых чар!
Торопясь, пока не пропала связь духа с силой Одина, Асвальд обернулся, отступил еще на шаг, чтобы никого не задеть, и так же разрубил руной прозрачный вид второй долины позади себя. Хирдманы вокруг стояли неподвижно, и на лицах отражалось благоговейное восхищение: алый очерк руны в воздухе увидели все.
Кто-то рядом охнул. Перед глазами Асвальда все было по-прежнему, но люди вокруг смотрели к нему за спину. Он снова обернулся.
Отражение знакомой долины исчезло. Внизу лежала совсем другая – низкая, узкая, искривленная, сдавленная высокими крутыми горами. В расселинах дрожали желтой листвой деревца и кустарники, топорщился щетинистый можжевельник, быстрый ручей вился змеей между бурыми, серыми, рыжими валунами. От их пестроты мелькало в глазах, казалось, кто-то прячется от тебя, перебегает от камня к камню и снова таится, выжидая удобного мгновения. На дне и в дальнем конце долины царил серый сумрак, лучи закатного солнца сюда не проникали. Здесь уже приближалась ночь, и страшно было шагнуть туда, в царство ночи, из затухающего, но еще светлого дня. Серые тени шевелились, жили своей собственной жизнью и не ждали гостей. Здесь было совершенно пусто, и в то же время Медный Лес дышал. Фьялли, зачарованные впервые открывшимся зрелищем, еще долго стояли над перевалом, не решаясь нарушить покой этой таинственной страны.
При расставании Асвальд сказал Гримкелю конунгу, что целью его похода будет Кремнистый Склон, усадьба погибшего Фрейвида Огниво. На самом деле дружина намеревалась пробираться вдоль западной границы Медного Леса, пройти «по опушке», как выразился Гельд Подкидыш, держа путь на север, и снова выйти неподалеку от долины Битвы Конунгов. Там же назначили встречу с Хьёрлейвом Изморозью и кораблями.
Ночь у подножия Ступенчатой горы прошла спокойно, и только дозорные всю ночь вздрагивали, слушая крики ночных птиц. Утром Асвальд повел своих людей дальше. Двигаться строго на север получалось не всегда, но после полудня глазастый Эймод сын Ульва заметил тропинку. Она тянулась по склону горы в нужную сторону, а главное – указывала на присутствие людей.
Вскоре Гельд, шедший одним из первых, свистнул и призывно взмахнул рукой. В обрыве горного склона он заметил широкие черно-рыжие полосы болотной руды.
– Смотри-ка! – Он ткнул палкой в рудную жилу, показывая подошедшему Асвальду следы пешни. Чужое дело при случае быстро увлекало его и казалось своим, и сейчас он был не меньше фьяллей захвачен мыслью о железе. – Здесь копали руду. И не так давно. Во всяком случае, в этом году. Теперь-то мы не заблудимся. Смотри!
Той же палкой он показал на землю. На мху отчетливо виднелась сглаженная, присохшая полоса – след тяжелой волокуши, на которой возили добычу.
– Потише! – обернувшись, приказал Асвальд. – Скоро будем у жилья.
Следуя по тропинке, довольно скоро фьялли наткнулись на черную угольную яму. Чуть подальше их виднелся целый десяток. На дне скопилась вода, лежали палые листья. По всему выходило, что работали здесь давно. На каменистой поляне Сёльви и Слагви нашли плавильную печь – она выступала из земли примерно до половины человеческого роста. Рядом стоял высокий камень с плоской поверхностью, под ним чернели на земле груды шлака.
– Наковальня, – в один голос определили сыновья кузнеца. – Только молота и не хватает.
Молот вскоре нашелся. Над лесом вилась струйка дыма. Рассыпавшись, фьялли неслышно подкрались к опушке полуоблетевшей рощи и наконец увидели усадьбу. Ворота стояли открытыми, возле них была привязана лошадь, со двора раздавались неясные человеческие голоса.
– Давай! – Как следует приглядевшись, Асвальд сделал знак копьем.
Молча и быстро, как стая теней, фьялли кинулись вперед. Из ворот им навстречу вылетел крупный серый пес, большелобый, вислоухий, лохматый, и бешено залаял, приседая и припадая на лапы, прыгая, но не подпуская к себе близко. Истошно вскрикнула женщина, несколько человек на дворе с перекошенными лицами бросились закрывать ворота, но не успели. С оружием наготове фьялли ворвались во двор. Большая часть осталась снаружи – в небольшой усадьбе всем было бы негде развернуться. Из хозяйского дома и пристроек выскакивали хозяева. Мужчин насчитывалось человек десять, не больше. Кто-то сжимал в руке нож, кто-то дубину. При виде множества хорошо вооруженных воинов руки с оружием опускались, глаза вытаращивались. Несколько мужчин прижимались к стенам дома, держа перед собой топоры и копья. У одного был даже огромный нож для разделки китовых туш, непонятно зачем нужный в глубине полуострова. Только один, рослый бородач с безумно блестящими глазами, ураганом бросился на пришельцев, обеими руками держась за рукоять топора. Двое фьяллей оттеснили его в сторону, а Рэв ловко стукнул сзади щитом по голове. «Хуги, Хуги!» – захлебываясь, кричала какая-то женщина. Но бородач упал, и все стихло. Остальные обитатели усадьбы стояли, опустив оружие, и возле лица каждого поблескивало несколько фьялльских клинков.
Асвальд вышел вперед.
– Кто хозяин? – строго спросил он.
– Хозяина нет, он в лесу, – робко подала голос одна из женщин.
– А это кто же? – Гельд кивнул на бородача, который лежал на земле. Его топор Рэв подобрал и теперь держал в руке.
– Это Хугнад, – ответил кто-то из работников. – Он с побережья.
– Он у вас не берсерк*?
– Кто его знает? – Старик развел руками и бросил на землю подхваченную второпях палку. Его подслеповатые глаза скользили по лицам нежданных гостей и все не могли найти старшего. – Он уже дрался… с вашими. Говорят, его сильно ударили по голове… Вот так же. И он стал вроде бешеного. То все молчит, а то как пойдет крушить… А кто вы такие и чего от нас хотите?
– Нам нужно железо, – ответил Асвальд. – Мы видели ваши копи, угольные ямы и печь. Оно у вас есть, не отпирайтесь. Отдайте нам его, и мы больше ничего не тронем.
– У нас нет железа. – Старик развел руками. – Ты можешь обыскать усадьбу… ярл.
– Вы ведь не отдали его конунгу. – Асвальд прищурился. Он и не ждал, что ему все с готовностью выдадут. – Значит, оно здесь.
– Мы отдали его конунгу, – возразил старик. – Гутхорму ярлу с Острого мыса. Он был у нас недавно. Только не знаю, отдал ли он его конунгу.
– Но это уже не наша забота! – раздался от ворот резкий голос.
Асвальд обернулся. Без боязни минуя фьяллей, в ворота вошла высокая женщина средних лет, большеглазая, длинноносая, одетая в потрепанную лисью накидку, из-под которой виднелся подол серого платья. В руках она держала охапку хвороста и с шумом сбросила ее возле самых ворот.
– Мы отдали наше железо Гутхорму Длинному! – резким, неприятный голосом продолжала женщина, вызывающе глядя прямо в глаза Асвальду, и его вдруг пробрала дрожь от ее взгляда. – Он собирает дань с Медного Леса, который не защищал! Мы ничем ему не обязаны! Он забрался сюда без разрешения и теперь не может найти дорогу обратно! И не найдет, пока не отдаст железо назад! Ты можешь попробовать отнять у него! Ты, отважный ярл! Хочешь, я укажу тебе дорогу? Гутхорм ярл собрал много железа! Хватит на мечи для всех твоих людей! Вот только прийти за ним должен сам конунг!
И этой нужен конунг! Асвальд вздрогнул, услышав это слово. Женщина тем временем вытащила веревку, которой была обвязана ее охапка хвороста, и черная веревка как-то странно дернулась в ее руке. На миг показалось, что женщина держит живую змею.
– Поищи Гутхорма ярла! – посоветовала она, настойчиво глядя в глаза Асвальду. – А потом приходи сюда вместе с твоим конунгом, и тогда ты получишь железо. А без него ты получишь только вот что!
Женщина изо всех сил хлестнула веревкой по куче хвороста, и хворост вдруг заизвивался. Десятки людей на дворе разом вскрикнули: перед воротами шевелилась целая груда живых змей. Гадюки, черные, как уголь, коричневые, серые, рыжие, как сосновая хвоя, с черными зигзагами на спинах и гладкие, вертелись, рвались уползти и почему-то не могли; женщины истошно закричали, хотели бежать, но тоже не могли, точно их ноги приросли к земле.
А колдунья резко взмахнула руками, как крыльями, и все исчезло – и змеи, и она сама.
Несколько мгновений фьялли и квитты стояли неподвижно, скованные изумлением и страхом. Потом Асвальд нашел в себе силы оглядеться. Его окружали бледные лица с испуганно вытаращенными глазами, дрожащие губы, руки, стиснутые на рукоятях мечей и амулетах.
– И тут ведьма, – вполголоса заметил Гельд. Он тоже был бледен, но уже пытался улыбнуться. – Если она вместо угля топит плавильную печь змеями, то здешнее железо надо продавать на вес золота…
Упрямый Асвальд все же приказал обыскать усадьбу. Здесь нашлось несколько ножей и топоров, явно выкованных недавно; один из работников назвался кузнецом и сказал, что сам их изготовил. И ни одной железной крицы.
Следующую усадьбу не пришлось искать долго – от первой туда вела набитая тропа, поскольку их обитатели часто ходили друг к другу. Жители второй усадьбы оказались предупреждены: фьяллей встретили закрытые ворота и блеск копий поверх земляной стены.
– У нас уже был Гутхорм ярл! – закричали оттуда. – Он забрал все железо, что у нас было. Можете догнать его и убить, нам не жалко. Нам самим придется скоро рубить кремневыми топорами!
По верху земляной стены проворно бегала туда-сюда небольшая серая ворона и издавала странные звуки, похожие на хриплый смех.
– Тоже ведьма! – определил Эймод сын Ульва и ловко запустил в ворону камнем. Камень свистнул над самой головой птицы; ворона возмущенно каркнула и улетела в лес.
– Меня зовут Асвальд сын Кольбейна, я пришел сюда по приказу Торбранда Погубителя Обетов, конунга фьяллей! – крикнул Асвальд. – Ваш конунг обязан данью Торбранду конунгу. А если вы этого не знаете, то я сам докажу вам наше право. Я пришел не за тем, чтобы стоять под воротами. Не заставляйте нас их ломать. Если вы сказали правду и железа у вас нет, то ничего другого мы не возьмем.
В этой усадьбе даже топоры оказались старыми. Асвальд подумал было остаться тут на ночь, но потом решил двигаться дальше. В этакой тесноте его сотня людей не поместилась бы, а стенам человеческого жилья в этих краях он доверял не больше, чем деревьям в лесу.
Ночь они провели на берегу ручья, окружив стан цепочкой костров.
Дальнейшее не баловало разнообразием. За три дня фьялли нашли еще две усадьбы и несколько мелких дворов. «Ищем, как грибы!» – посмеивался Гельд. По округе побежал слух о пришельцах, и квитты не зажигали очагов. А без столбов дыма отыскать жилье было нелегко: на каменистой земле тропинки терялись, а бревенчатые стены и дерновые крыши сливались со склонами.
На четвертый день фьялли нашли достаточно большую усадьбу, чтобы устроиться на ночлег. Здешнего хозяина звали Сигурд Малолетний: ему было не больше шестнадцати лет, но вся его старшая родня, кроме женщин, погибла в Битве Конунгов, и он еще два года назад остался владыкой большой усадьбы и многочисленной челяди. Уведенных прежними хозяевами людей заменили беженцы: теперь в строениях звучал разнообразный говор Севера, Запада и Юга. Большого единодушия не замечалось, и собственные домочадцы вынудили Сигурда хёльда сразу открыть ворота.
Сам Сигурд Малолетний оказался высоким бледным парнем с темными волосами, падающими на плечи; он старался держаться гордо, но видно было, что он с трудом скрывает страх и стыд. Судьба слишком рано заставила его отвечать за всю усадьбу, раньше, чем это стало ему по силам, и приход врагов, которым он не мог противиться, жестоко ломал болезненное самолюбие подростка. В шестнадцать лет любое поражение кажется непоправимым, рождает давящее опасение, что быть побежденным и слабым – твой удел в жизни, так что жить дальше не хочется. И Сигурд Малолетний явно жалел, что вообще появился на свет. Борглинда дочь Халькеля и то держалась тверже, отметил по себя Гельд. Впрочем, она живет рядом с врагами давно и привыкла. Женщины вообще легче привыкают к неприятному, потому что у них больше способов поддержать свое достоинство.
На вопросы о железе Сигурд Малолетний угрюмо отмалчивался, его мать и бабка жаловались на Гутхорма ярла. Однако они не знали, что тролль из Дымной горы подарил сыновьям Стуре-Одда «горячую палочку» – кованый жезл, умеющий искать железо. Домочадцы Сигурда овечьей толпой ходили за Сёльви и Слагви, наблюдая за их поисками, перешептывались и бросали друг другу тревожно-недоверчивые взгляды. Сигурд Малолетний покусывал тонкие губы, и это вернее всякого колдовского жезла указывало на то, что поиски не будут напрасными.
Веселый Слагви корчился, делая вид, что ему обжигает руку: при приближении железа жезл нагревался. Походив по овину, где на жердях сушились ячменные снопы, он вдруг полез головой в печь. Асвальд хотел его одернуть, чтобы не дурачился, но оказалось, что если Слагви и дурачился, то самую малость: в печи были бережно уложены друг на друга целых три крицы, небольшие, с хлебный каравай, но тяжелые, старательно обработанные между молотом и наковальней.
– Так что – был здесь Гутхорм ярл? – Гейрбранд Галка с насмешкой покосился на хмурого Сигурда Малолетнего.
– А то как же, – мрачно ответил подросток. – Был. Только он не догадался в печи поискать. А такого, – он кивнул на «горячую палочку», – у него не было.
– И сколько он взял?
– В пять раз больше.
Глядя на крицы, Асвальд ущипнул себя за острый подбородок. Не такая уж большая добыча для дружины в сто человек. Если они больше ничего не найдут, то сюда можно было и не ходить. А унесли в пять раз больше! Неужели этот проклятый Гутхорм ярл обобрал весь Медный Лес?
– А у него, должно быть, собралась богатая добыча! – сказал у него за плечом Гельд Подкидыш. – Если он, конечно, существует на самом деле, этот Гутхорм ярл.
– Еще как существует, – сквозь зубы бросил Асвальд. – Я его видел еще два года назад. Если это не его призрак.
– Но ведь Гримкель клялся своим проклятым Волчьим Камнем, что Медный Лес не платит ему дань! – злился Исбьёрн, сын старого Стейнара из Трирека. – А его сборщик, оказывается, разъезжает тут, как у себя дома, и берет все, что понравится!
– Пусть собирает! – Гельд кивнул. – Пусть он собирает эти «грибы», а потом мы его накроем и отберем всю корзину. Знать бы только, где его найти.
– Я расскажу вам, где его найти, – сказал у них за спиной женский голос.
Фьялли разом обернулись. В дверях овина стояла невысокая щуплая женщина, с серым покрывалом на маленькой голове, с узкими губами и чуть косящими внутрь светло-карими глазами. К поясу у нее был подвязан грязный серый передник, и тонкие пальцы мяли его края.
– Вроде бы не ведьма, – сказал Гельд, внимательно осмотрев ее с головы до ног.
Женщина захихикала, в притворном смущении склонила голову к плечу, глаза ее стали косить сильнее. Вся она как-то странно подергивалась, и смотреть на нее было неприятно. Все они тут, в Медном Лесу, какие-то странные. Или все-таки ведьма?
– Так где он, этот коварный Гутхорм ярл? – спросил Гельд. – Говори уж, о вещая вёльва Медного Леса!
– Он пошел к Совьему перевалу, – ответила женщина, похихикивая и передергивая плечами. На Гельда она смотрела игриво: ей понравилось, что ее назвали вещей вёльвой. Гельд никогда не бегал от женщин, но сейчас его пробирала жуть от этой игривости. – Он никак не может выбраться отсюда… Хи-хи, ой! Никак не может найти выход… Вход-то он нашел легко, а вот выход… Сколько ни бьется, выхода все нет… Хи-хи. Так часто бывает с теми, кто лезет, куда его не звали. Вот, вспомнил про Совий перевал. Это туда, на север. Думает, что там сумеет выбраться. А то все никак… все никак… А заплатить за выход ему нечем. Вот если ваш конунг придет сюда, то у него плата найдется. А иначе никак…
Женщина отступила назад, дверь за ней закрылась. Сёльви и Слагви разом шагнули вперед, разом толкнули дверь – доски дрогнули, но не сдвинулись с места. Близнецы обалдело застучали по дереву, пытаясь прогнать наваждение грохотом. Дверь исчезла!
– Ведьма! – разом вскрикнуло несколько голосов.
Рэв схватил секиру и с размаху рубанул по стене. Обыкновенный овин с печью и жердями для сушки снопов показался страшной ловушкой, вроде пещеры горного тролля, и взрослые мужчины, закаленные походами, с трудом сдерживали желание по-детски кричать от страха.
Снаружи поднялся шум, раздался собачий лай. Фьялли стучали по стенам, отыскивая выход; вдруг что-то скрипнуло, и сзади пролился дневной свет со двора. Дверь оказалась в противоположной стене, и на пороге стоял изумленный Сигурд Малолетний. Из-за него выглядывали его мать и бабка с приоткрытыми ртами.
– Но ведь мы вошли здесь? – Гейрбранд указал на стену, возле которой все еще стоял Рэв с секирой в опущенной руке.
– Не знаю, – задумчиво отозвался Слагви. – Что-то у нас голова кружится.
Сёльви кивнул. Асвальд вытер мокрый лоб. Они слишком много думают о ведьмах и сами себя пугают. Скоро будут вздрагивать и звать маму от каждого шороха.
По двору бегал серый вислоухий пес и заливался лаем. Порода, что ли, здесь такая? Гельд посвистел ему, но пес не унимался. Косоглазой ведьмы нигде не было.
Под вечер, пока все устраивались спать, Гельд вышел подышать. Возле дверей хозяйского дома сидел мальчишка лет десяти в обнимку с маленькой чернявой собачонкой. Завидев одного из чужаков, мальчик настороженно посмотрел на него и крепче прижал к себе четвероногого друга.
– Привет! – Гельд кивнул ему и сел рядом на бревно. – А где тот, серый?
– А он не наш, – поколебавшись, мальчик все же вступил в беседу, поскольку в лице и голосе Гельда ничего страшного не было. – Он – Хёрдис, он только с ней приходит.
– Что, страшно жить в Медном Лесу?
– Нет. – Мальчик совсем оттаял и вздернул нос. В десять лет не бывает страшного. – Я думал, страшно будет, а тут ничего. Только одному не ходить далеко… А я не один, а с Угольком. – Он слегка дернул собачонку за ухо.
– Ты не здесь раньше жил?
– Нет, на побережье. У нас был двор над самой водой. А потом отец сказал: «Нечего ждать, пойдем отсюда». Мы и ушли. Теперь тут живем.
– А ведьм у вас тут многовато, – заметил Гельд.
– Неа! – Мальчишка усмехнулся и потряс головой. – Всего одна и есть.
– Да мы не меньше трех видели!
– Это все одна и есть! – Мальчишка хохотал, довольный, что чужаков так провели. – Это Хёрдис. Которой тот пес. Жена великана Свальнира. Она какая хочет, такая и будет. Мы сами не знаем, какая она придет. Летом пришла раз в обличье хромой Вигрид – а та зимой померла! У нас тут все чуть не померли со смеху… ну, со страху, что она из могилы вернулась, а это Хёрдис! Она не знала, что Вигрид померла!
– Да ты мастер на лживые саги! – уважительно протянул Гельд. – Ведьма в облике умершей – это ты здорово придумал!
– Ничего не придумал! – запальчиво крикнул мальчишка. – Кого хочешь спроси!
– Жена великана, говоришь? – повторил Гельд. – Так у вас и великан есть?
– Есть!
– И ты видел? – Гельд с сомнением покосился на него.
– Видел… – Мальчишка отвел глаза. – Издали! Он сам как гора!
Гельд понятливо закивал. За время похода он немало успел наслушаться от фьяллей о квиттинской ведьме, которая за что-то очень сильно их невзлюбила. Если это она…
Асвальда ярла Гельд нашел в спальном покое за распределением ночных страж.
– Скажи-ка мне, знатный ярл, а ты сам видел ту вашу ведьму? Которой квитты обязаны этой войной? – спросил Гельд, вежливо подождав, пока он кончит.
– Ха! – Асвальд ярл усмехнулся, что с ним случалось нечасто, и потер пальцами подбородок. – Это хорошая мысль: кому квитты обязаны этой войной. Расскажи им. Может быть, они еще помогут нам поймать ее.
– Ее не надо ловить, она сама приходит. Ее зовут Хёрдис?
– Да. Хёрдис дочь Фрейвида. По крайней мере, это троллиное отродье называли побочной дочерью Фрейвида Огниво от рабыни. Она воспитывалась у него в доме. Хотя, скорее всего, ее мать-рабыня пошутила в лесу с троллем. Кстати, на второй дочери Фрейвида женился Хродмар сын Кари, так что он ей родич. И этого человека конунг всегда сажает напротив себя!
– Не может быть! – Гельд показательно вскинул брови. – Да что ты говоришь? Напротив себя – родича ведьмы?
– Вот именно! – с неприкрытой злобой отозвался Асвальд и сплюнул, как будто во рту у него вдруг стало горько. – Родича ведьмы! А может, и любовника. Я что-то слышал, будто она однажды спасла ему жизнь, когда он пошел за Стюрмиром конунгом в Медный Лес, а там их всех накрыло каменной лавиной. Уж не знаю, как они там разобрались, живых свидетелей нет. Его люди за горами ничего не видели. Хм!
Асвальд поперхнулся и кашлянул. Ему стало стыдно, что он опять унизился до злословия, отдающего женскими сплетнями, но ничего не мог с собой поделать. Хорошо, что Сольвейг его не слышит!
– Так вот что я хотел сказать, – продолжил Гельд, когда Асвальд откашлялся. – Если ты хочешь встретиться с этой ведьмой, то ее не надо искать. Она уже сама нас нашла, и притом не один раз. Она и встречала нас на том замороченном перевале. Я так думаю, что это была она.
Асвальд резко вскинул на него глаза: при свете факела на дверном косяке в них сверкнули недоверие, изумление и даже гнев.
– Она же пугала нас змеями и спрятала дверь овина, – продолжал Гельд, стараясь говорить спокойно. Впервые ему пришло в голову, что он зря ввязался не в свое дело, потому что соваться между фьяллям и их ведьмой так же нежелательно, как между каменными жерновами. – Она меняет обличья. Мне сказал здешний мальчишка, и я не думаю, что он врет. Вспомни – она все три раза говорила одно и то же. Про конунга.
Рука Асвальда сжимала рукоять меча. Интересно, откуда у него квиттинский меч? – мимоходом отметил Гельд, но тут же догадался. Добыча, конечно. Снял с трупа, скорее всего. Меч – и цель, и средство этой войны, и знатный ярл едва ли поймет, что жить можно и для чего-то другого.
Асвальд стиснул квиттинского волка, подобранного на поле Битвы Конунгов, изо всех сил стараясь так же удержать в кулаке расползающиеся мысли. Ощущение было такое, будто он ходил во сне и внезапно проснулся на узенькой тропке над зияющим морским обрывом.
Ведьма! Она! Она заманивает их все глубже в свои владения, и они идут, как слепые. Повернуть назад? Или уже поздно?
Лоб холодило от нежданного пота, земля под ногами дрожала. Асвальд знал, что это неправда, что земля дрожит не сейчас, а только в его воспоминаниях, но не мог освободиться от впечатлений, властно отбросивших его в прошлое. Полтора года назад, Битва Конунгов… Великан, достающий головой до самого неба, черный и грозный, как гора… Грохот камня оглушает, в лицо летит каменная крошка, мимо виска со свистом проносится обломок скалы величиной с конскую голову; все существо вопит от ужаса, требует броситься на землю и закрыть голову руками, а ноги стоят, как приросшие… И еще… Еще раньше, в том, первом походе к западному побережью Квиттинга, из которого они вернулись так бесславно, захватывая по пути все встречные корабли, вплоть до жалких купеческих снек, лишь бы было на чем добраться до дома. Там, возле Прибрежного Дома, усадьбы проклятого Фрейвида Огниво, где они впервые лицом к лицу встретились с ведьмой. В лицо Асвальду явственно повеяло запахом того ветра и того сосняка, и он зажмурился, но уйти от них уже не мог. Высокая тонкая женская фигура стоит на огромном валуне, в сером платье и с разметавшимися волосами, со вскинутыми над головой худыми руками, похожая на осиновое деревце. Голос, резкий и злобно-торжествующий, лицо, искаженное нечеловеческим порывом, половинчатая усмешка – только правой стороной рта… Асвальд пытался вспомнить ее лицо, но не вспоминалось ничего, кроме половинчатой усмешки, остальное ускользало из памяти.