дю Террайль Понсон Пьер Алексис. Поиски красавицы Нанси (Король-сердцеед, Молодость короля Генриха - III)

   -Понимаю! - сказал Рене.
   -А если понимаешь, то ни слова больше! Поступай как найдешь нужным. Только я хочу дать тебе хороший совет: помни, что кинжал - оружие грубое...
   -О, что касается этого... Я недавно открыл еще новый яд, который отличается...
   -Это уж твое дело! До свиданья! - резко сказала королева и ушла.
   Рене посидел еще некоторое время на берегу, затем встал и пошел домой. Когда он проходил мимо фонаря, одиноко стоявшею около луврской стены, из тени вынырнула какая-то фигура и сказала парфюмеру:
   -Благородный господин, сжальтесь над бедной девушкой, которая ничего не ела целый день!
   Рене присмотрелся и увидал высокую, очень красивую девушку, одетую в живописные лохмотья.
   Как известно, Рене не отличался добротой, но нищим он почти всегда подавал, так как считал это очень важным для урегулирования счетов с Богом. Поэтому и теперь он сунул руку в карман, достал какую-то монетку и, подавая деньги девушке, сказал:
   -Вот возьми и помолись Богу за Рене Флорентийца!
   -Так вы - сам Рене Флорентинец? - спросила девушка.Парфюмер королевы?
   -Существует только один Рене на свете! - гордо ответил итальянец.
   -Ну так пусть он умрет! - крикнула нищая и, быстрым движением достав из-за пазухи кинжал, направила его на парфюмера.- Я уже целых две недели поджидаю тебя!
   Рене не успел обнажить оружие, как кинжал нищей поразил его прямо в грудь.
   IX
   Когда королева Жанна отпустила принца Генриха и Ноэ, молодые люди направились через зал к выходу.
   -Однако,- спросил Ноэ, рассеянно следовавший за Генрихом,- куда же, собственно, мы идем? Ведь нам приготовили комнаты здесь!
   -Велика важность! - ответил принц.- Надо подышать свежим воздухом!
   -Уж не собираетесь ли вы дышать этим воздухом в... Лувре? - спросил Ноэ улыбаясь.- Может быть, вы боитесь, что принцесса Маргарита никак не может заснуть, и хотите рассказать ей сказочку?
   -Нет,- ответил принц,- я и не думаю об этом!
   -Как? - удивленно воскликнул Ноэ.- Разве вы больше не любите принцессу?
   -Как тебе сказать?.. Люблю, пожалуй, но в последние дни моя любовь стала более... рассудительной! Помнишь, что я говорил тебе когда-то о графине де Граммон и сказках моей бабки Маргариты Наваррской?
   -А, помню и понимаю теперь! Вам уже не нужно соблюдать тайну, беречься, прятаться, и ваша любовь...- Ноэ сделал многозначительный знак рукой.- Зато,- продолжал он,- я знаю также, куда ваше высочество намеревается направить свои августейшие стопы! Наверное, улица Претр-Сен-Жермен и в особенности дом кондитера Жоделя привлекают вас в данный момент!
   -Ты прав! Пойдем! Ты постоишь на часах, пока я займусь приятными разговорами!
   Принц взял Ноэ под руку, и молодые люди направились к дому кондитера Жоделя.
   Их путь лежал мимо кабачка Маликана, и, когда они проходили около запертых дверей кабачка, Ноэ мечтательно взглянул на них и глубоко вздохнул.
   -Чего ты вздыхаешь? - спросил Генрих,
   -Я подумал, что Маликан ужасный остолоп!
   -Что такое? - удивленно спросил Генрих.- Ты ругаешь человека, который так искренне предан нам?
   -Не "нам", а только вам!
   -Полно, Ноэ, и тебе тоже!
   -Ну, это, так сказать, "рикошетом".
   -Да что он сделал тебе?
   -Ничего.
   -За что же ты ругаешь его?
   -За то, что с его стороны крайне дурно быть дядей Миетты!
   -Это дурно, по-твоему?
   -А еще бы! У Миетты такие маленькие ножки, такие крошечные ручки, она так хороша и изящна, что могла бы свободно быть девушкой из аристократической семьи!
   -Но ты и так любишь ее!
   -Да, но будь у нее хоть малейшая родословная, я сейчас же сделал бы ее графиней де Ноэ!
   -Ну так пусть это не стесняет тебя, дружище Амори! Как только я стану наваррским королем, я засыплю Маликана патентами на всяческие титулы!
   -Для меня такая аристократия слишком свежа, принц! ответил Ноэ, пожимая плечами.
   Он снова вздохнул и молчаливо пошел далее. У начала улицы Претр принц оставил Ноэ стоять на страже, а сам пошел далее, к дому Жоделя. Казалось, что в этом доме все спало: ни луча, ни искорки света не виднелось оттуда.
   "Гм... когда кондитеры спят, влюбленные бодрствуют!" подумал принц и принялся напевать вполголоса одну из модных тогда песенок.
   Пропев куплета два, он замолчал и прислушался. Через минуту после этого одно из окон нижнего этажа чуть-чуть приоткрылось. Генрих подошел ближе и совсем тихим голосом пропел третий куплет. Тогда окно открылось совсем.
   -Это вы... Анри? - спросил чей-то взволнованный голос.
   -Это я, дорогая моя Сарра! - ответил принц и подошел совсем близко, так что рука Сарры могла коснуться его руки.
   -С вами ничего не случилось? - дрожащим голосом спросила красотка-еврейка.
   -Ровно ничего. Но почему вдруг этот вопрос, милочка?
   -Но ведь так поздно... Прежде вы приходили раньше...
   -Что же делать? Сегодня приехала моя мать!
   -Королева Жанна? - вскрикнула Сарра.- Значит, мы спасены теперь.
   -Конечно спасены, особенно после того, как вам нечего бояться Рене!
   -Но вы?
   -О, что касается меня, то ведь я имею клятвенное обещание королевы. А потом...
   -А потом,- грустно сказала Сарра,- вы женитесь на принцессе Маргарите!
   -Сарра, дорогая моя Сарра, не говорите мне о Маргарите! Я люблю только вас одну!
   -Нет,- ответила красотка-еврейка,- не меня следует вам любить!
   -Полно!
   -Дорогой принц, надо любить женщину, в руках которой ваша судьба! Надо любить ту, которая может приблизить вас к французскому трону!
   -Сарра!
   -Вы великодушны, милый принц, вы храбры, благородны, и я твердо верю, что вы будете королем, и великим королем к тому же. Ну а у королей свои обязанности: они не располагают собой, не смеют отдаваться лишь сердечным влечениям! А тут еще вдобавок у вас имеется полное влечение к вашей будущей жене, так к чему же...
   -Но уверяю вас, дорогая Сарра, что я люблю только вас одну!
   -Ну, хорошо, допустим, что вы любите нас обеих сразу... Все равно! Повторяю вам: вы должны любить лишь ее, и я, во всяком случае, сумею добиться, чтобы вы забыли меня...
   -Никогда!
   -Но так нужно, Анри!
   -А, так нужно? Ну так я говорю вам, что, если вы станете избегать меня, я выйду из материнского повиновения, расстрою свой брак с принцессой и...
   -И... ничего не добьетесь, принц! Не добьетесь потому, что я люблю вас! Если бы я не любила вас, я могла бы пожертвовать мгновенной страсти всем остальным. Но... я лучше скроюсь навсегда в монастырь... Вы этого хотите, Анри?
   -Сарра!
   -Но если вы согласитесь, чтобы я была лишь вашим другом, только другом и больше ничем, тогда я никуда не уеду, Анри!
   Генрих только собирался было ответить Сарре, как вдруг с улицы - с противоположной тому концу стороны, где дежурил Ноэ,послышался шум шагов быстро бегущего человека.
   -До свидания... до завтра! - сказал принц.
   -До свидания... до завтра! - повторила Сарра, поспешно захлопывая окно.
   В этот момент принц увидел женщину, которая быстро бежала по улице, размахивая кинжалом. Думая, что это вырвавшаяся на волю сумасшедшая, Генрих Наваррский изловчился схватить ее за руку и, остановив бегущую, спросил:
   -Что с вами?
   -Пустите! - крикнула женщина, сопровождая свои слова нервным смехом.- Пустите! Я убила его!
   -Кого? - спросил принц.
   -Да его... Рене Флорентийца! - ответила женщина среди взрывов радостного смеха.
   -Ноэ! Сюда! Ко мне! - крикнул принц, не выпуская женщины.
   Ноэ прибежал.
   -Ну да, ну да! - повторила женщина.- Я убила Рене Флорентийца минут пять тому назад, и, если вы честные люди, вы должны радоваться этому! Бежим посмотрим! - И она, схватив молодых людей за руки, бегом потащила их к Лувру.
   На углу у фонаря не было никого, но на белом камне виднелись свежие капельки крови.
   Х
   Увидев эти кровяные пятна, принц и Ноэ внимательно посмотрели на нищую. Это была очень красивая девушка, поражавшая крупными формами. Она была почти мужского роста, но ее тело псе же отличалось пропорциональностью и гибкостью.
   -Вот видишь, милая,- сказал Генрих,- ты его просто поцарапала, и он пошел своей дорогой!
   -Вот это-то я никак не могу понять,- растерянно сказала нищая.- Ведь я ударила его изо всех сил и чувствовала, как клинок въедался в мясо... Да вот, смотрите! - И девушка показала молодым людям кинжал, клинок которого был еще залит свежей кровью.
   -Но за что же ты его так? А? - спросил принц.
   -Вы, должно быть, не знаете, кто я такая? - горделиво спросила девушка в ответ.- Я Фаринетта!
   -Но это не объясняет нам...
   -Ну конечно! - перебила его нищая.- Я забыла, что вы знатные господа, которые не могут знать то, что известно всякому во Дворе Чудес! Ну, так я скажу вам яснее: я вдова Гаскариля!
   -Гаскариля! - в один голос вскрикнули принц и Ноэ, сразу вспомнив имя подставного убийцы Самуила Лорьо.
   -Да,- горделиво подтвердила Фаринетта,- Гаскариляакробата, Гаскариля-карманщика, Гаскариля-адъютанта Короля Цыганского, царствующего над пародом Двора Чудес! И вы понимаете теперь, почему я ненавижу Рене и почему я поклялась убить его!
   -Позволь,- сказал принц.- Я понимаю, что ты должна оплакивать Гаскариля и хочешь мстить за его смерть. Но почему же ты считаешь виновным Рене?
   -А, так вы не знаете, как это было? Ну так пойдемте вот туда, к мосту, и я все расскажу вам!
   Фаринетта снова взяла молодых людей за руки и повела их к ближайшему мосту Шанж.
   Там, присев на балюстраду, она принялась рассказывать:
   -Гаскариль был отчаянным смельчаком, а потому нередко попадался в лапы полиции. Когда он попался в последний раз, весь Двор Чудес был уверен, что моему миленькому опять удастся выпутаться. Но вот нас поразила страшная весть: главный судья приговорил Гаскариля к повешению и казнь должна скоро состояться. Меня эта весть почти убила, но товарищи принялись надо мной смеяться. Они уверяли, что Гаскариль малый не промах и сумеет посмеяться даже над приговором главного судьи. Их уверения успокоили меня, и я даже принялась по просьбе Короля Цыганского танцевать у костра с Герцогом Египетским. И вдруг во Двор входит разбитый параличом Фильер, бросает костыли, присаживается у огня и говорит: "Там, у ворот, тебя ждет какойто судья. Он говорит, что пришел от Гаскариля". Сначала я даже верить не хотела, но потом все-таки пошла к воротам. Уж очень мне казалось странным, что судья рискнет прийти в такое место, как Двор Чудес! Оказалось, что это пришел сам президент Ренодэн. Показывая мне сережку Гаскариля, он сказал: "Красавица! Гаскариль может спастись, если сделает так, как советую ему я. Но он сомневается, колеблется и хочет посоветоваться с тобой. Как это ни трудно, но я устрою вам свидание. Пойдем со мной!" "Но как? Почему? В чем дело?" крикнула я с радостью и недоумением; я боялась, не вижу ли я всего этого во сне, так как уж очень необычно и странно было это появление судьи с вестью о возможном спасении моего дружка и притом в тот самый момент, когда мы с Королем Цыганским как раз говорили об этом! "По дороге я объясню тебе все,- ответил судья,- а сейчас нельзя терять ни одной минуты! Пойдем!" Действительно, по дороге Ренодэн подробно и добросовестно объяснил мне, что Гаскарилю предлагают взять на себя вину негодяя Рене, что за эту услугу мы с Гаскарилем получим по кругленькой сумме, а кроме того, королева прикажет Кабошу повесить моего дружка лишь для вида. Но Гаскариль колеблется принять это предложение: он боится, чтобы я, Фаринетта, не устроилась с кем-нибудь другим на выхлопотанные им для меня деньги. "Как он только мог подумать это! - крикнула я.- - Ведь я люблю его и не изменю ему ни живому, ни мертвому! Но вот что он вам не верит, в этом он совершенно прав! Мы не привыкли к щедрости и великодушию судей!" "Глупенькая! -, ответил мне Ренодэн.- При чем здесь моя щедрость или великодушие? Неужели ты не понимаешь, что мне самому нет никакого дела до мессира Рене, и если я взялся за переговоры с Гаскарилем, то лишь во исполнение приказания высоких особ? Обещания даю не я; я лишь передаю их! Так что при чем здесь я?" "А! - сказала я.- Значит, вы даже не можете ручаться..." "Я могу ручаться только за самого себя,- перебил он меня.- Поэтому, я ручаюсь тебе, что королева выразила мне согласие помиловать Гаскариля, и Рене будет известно, кто выручил его. Ты знаешь, каким влиянием пользуется Рене у королевы. Неужели ты думаешь, что он не сделает такого пустяка для спасения жизни человеку, которому он обязан своей жизнью?" "Ну, от Рене трудно ждать благодарности! - заметила я.- Это такое чудовище, каких не найдется среди самых отчаянных головорезов Двора Чудес". "В этом ты права",- холодно сказал судья. "Значит, и вы сомневаетесь?" - крикнула я. "Я не сомневаюсь лишь в одном,ответил Ренодэн,- и вот в чем: если Гаскариль не возьмет на себя убийства на Медвежьей улице, он во всяком случае будет повешен, если же возьмет, ты во всяком случае получишь деньги, а Гаскариль, может быть, и не будет повешен. Пойми: будет смешно, если я, незначительный судья, стану ручаться за верность слова такой высокой особы, как королева. Ее сан сам должен служить ручательством. Если же я искренне советую Гаскарилю взять на себя вину Рене, то потому, что вижу в этом единственный шанс к спасению. Вот и все! Однако мы пришли. Помни: я привел тебя для очной ставки с Гаскарилем по делу об ограблении суконщика Пистоле на улице Святого Николая. Подробности никто не будет спрашивать". Ренодэн ввел меня в маленькую комнатку, где я имела возможность пораздумать над его словами. Должна признаться, что его доказательства произвели на меня большое впечатление. Конечно, очень возможно, что Гаскариля обманут; но ведь ему все равно не отвертеться от виселицы, а если он откажется взять на себя вину, то его уж наверное повесят - из безопасности, чтобы он не болтал, и в отместку. Да и трудно поверить, чтобы высокие особы оказались такими вероломными предателями! Словом, когда Гаскариль вошел ко мне в комнатку, я сделала все, чтобы убедить его согласиться на предложение Ренодэна. Я поклялась ему, что останусь верной ему и что, если его обманут, мы - все население Двора Чудес отомстим за него! Вернувшись на Двор Чудес, я рассказала товарищам обо всем, что произошло. Они были очень рады принесенному мною известию и заявили, что не допускают возможности обмана. Это окончательно уничтожило во мне всякие сомнения, и мы очень весело провели этот вечер в танцах и пиршестве. На другой день после этого я мирно разговаривала с Королем Цыганским; вдруг вбежал, задыхаясь, герцог Египетский и крикнул: "Ребята! Гаскариля повели вешать! Пойдем скорее! Вот-то будет потеха! Гаскариль - парень веселый и, наверное, доставит нам этой комедией несколько веселых минут!" Мы побежали на Гревскую площадь и попали туда как раз в тот момент, когда Кабош надевал Гаскарилю петлю на шею. Я невольно закрыла глаза, когда палач столкнул его с помоста и Гаскариль принялся извиваться в воздухе. Однако мои товарищи смеялись и уверяли, что Гаскариль отлично разыгрывает роль повешенного. Каков же был наш ужас, когда через час веревку с неподвижно висевшим Гаскарилем опустили на землю и мы убедились, что мой несчастный дружок был повешен самым настоящим образом. Я в отчаянии бросилась к Ренодэну. Он встретил меня с совершенно спокойным лицом; но каковы же были его испуг, изумление, гнев, когда он узнал, что обещание не было сдержано!
   -Мерзавец! - буркнул Ноэ, но принц сейчас же дернул его за рукав: не в их интересах было разоблачать Ренодэна и тем ослаблять ненависть Фаринетты к Рене - ненависть, которая могла быть крупнейшим козырем в их игре!
   -И тогда он прямо сказал мне, что это дело рук Рене! продолжала Фаринетта.- Ведь до признания Гаскариля палачу ничего не говорили. А вдруг Гаскариль в последнюю минуту раздумает? Поэтому сам Рене должен был сказать Кабошу от имени королевы, чтобы Гаскариля пощадили. Он не сделал этого! И я в присутствии всего Двора Чудес поклялась, что жестоко отомщу негодяю Рене за смерть своего возлюбленного, а товарищи поклялись помогать моей мести каждый раз, когда я этого потребую. Но я хотела собственноручно наказать мерзавца. И вот...
   -И вот это тебе не удалось! - сказал принц.- Очевидно, рана этого Флорентийца оказалась неопасной, и он спокойно отправился к себе домой!
   -А! - зарычала Фаринетта.- Ну, так я пойду туда и там прикончу его!
   Но принц схватил ее за руку и, удержав на месте, сказал ей:
   -Послушай, красавица! Мы оба тоже жаждем отомстить Рене, так как и нам он тоже причинил много зла. Поэтому я хочу удержать тебя от поступка, который не может быть удачным. В дом к Рене ты не попадешь, а если и подстережешь его вторично, то теперь он уже знает тебя и сумеет принять свои меры. И ты не только не отомстишь ему, но еще сама пострадаешь ни за грош! Нет, милая, откажись от кинжала; это слишком грубое и недостаточное оружие в данном случае!
   -А вы придумали что-нибудь лучшее? - злорадно спросила Фаринетта.
   -Может быть,- ответил принц,- и если ты согласишься повиноваться мне...
   Фаринетта внимательно посмотрела на принца, после чего сказала с наивным обожанием:
   -Вы красивы и молоды, ну а красивые молодые люди редко бывают лицемерными. А вы не лжете мне?
   -Клянусь, нет! - ответил принц.
   -Ну что же,- после недолгого колебания сказала нищая,- я готова поверить вам и сделаю все, что вы прикажете мне!
   -Вот и отлично! - воскликнул принц.- А теперь пойдем за нами: мы постараемся подсмотреть сквозь щелочку ставен лавочки Рене, не там ли он!
   Они отправились к мосту Святого Михаила и еще издали увидали, что сквозь ставни виднеется свет. Подойдя к самой лавочке и заглянув в щелку, они увидели, что Рене, бледный как смерть, лежит на кровати Годольфина, а Паола старательно промывает ему рану, нанесенную Фаринеттой.
   -Что это за женщина? - спросила Фаринетта.
   -Это его дочь Паола,- ответил Генрих.
   -А! Теперь я знаю...- сдержанным шепотом прорычала нищая,теперь я знаю, чем больнее всего отомстить этому негодяю!
   XI
   Ударяя Рене кинжалом, Фаринетта в ярости размахнулась с такой силой, что Флорентинец рухнул как пласт на землю. Он пролежал некоторое время недвижимо, не понимая, что, собственно, случилось с ним и как могла женщина решиться нанести ему удар кинжалом. Уж не приснилось ли ему все это? Но кровь, бежавшая из раны, доказывала реальность всего происшедшего, и тогда Рене вдруг почувствовал безумный страх страх умереть, словно собака, на улице. Он собрал все свои силы, встал и, пошатываясь, направился домой. Не раз случалось ему падать, но он снова вставал и упорно шел все дальше и дальше. Так добрался он до моста Святого Михаила. У дверей своей лавочки он лишился чувств и успел только крикнуть, падая на землю. На этот крик выбежали Паола и Годольфин; они подняли Рене и внесли его в лавочку.
   Через несколько минут парфюмер пришел в себя.
   -Боже мой, отец! - воскликнула тогда Паола.- Что случилось?
   -Какая-то незнакомая женщина ударила меня кинжалом, когда я подавал ей милостыню! - ответил Рене.
   -Женщина? - пробормотала Паола.- Как это странно!
   Рене приказал зажечь две свечки и подать ему стальное зеркало, висевшее в лавочке над конторкой. С помощью этого зеркала он исследовал свою рану и затем сказал:- Кинжал скользнул вбок; порезаны только верхние покровы, но ни один важный сосуд не задет. Поди в мою лабораторию,- обратился он к Годольфину,- и принеси с этажерки бутылку с жидкостью темнозеленого цвета, а ты, Паола, найди корпию и приготовь перевязку!
   Паола промыла рану отца, наложила сверху корпию, смоченную принесенным Годольфином составом, перевязала руку, и Рене немного забылся. Его забытье перешло в сон, и, когда он снова открыл веки, был уже полный день.
   Паола и Годольфин сидели у его изголовья.
   -Как ты себя чувствуешь, папочка? - ласково спросила дочь.- Не переменить ли перевязки?
   -Перемени! - ответил Рене.
   Паола сняла перевязку и промыла рану с опытностью присяжного хирурга.
   -Так! - сказал парфюмер, снова осмотрев рану в поданное ему зеркало.- Кровь остановилась, и рана скоро зарубцуется. Вообще я отделался настолько легко, что могу сегодня же отправиться в Лувр!
   -Неужели ты опять уйдешь? - с досадой сказала Паола.
   -А ты этого не хочешь? Почему?
   -Во-первых, я боюсь, как бы рана опять не открылась; во-вторых, я уже давно жду случая поговорить с тобой... по секрету! - договорила она, кидая взгляд на Годольфина.
   -Ну что же! - ответил парфюмер.- Годольфин, отправляйся в Лувр и добейся свидания с королевой Екатериной. Ты скажешь ей, что я прошу дать тебе коробку для перчаток, которую она получила недавно от своего племянника, герцога Медичи.
   Годольфин вышел.
   Тогда Рене сказал:
   -Теперь говори, дочка!
   Паола уселась около кровати и сказала:
   -Помнишь ли, папочка, как ты нашел меня на площади СенЖермен-дЮксерруа в ужасном состоянии? Ты обещал тогда отомстить за меня, но... до сих пор не сдержал обещания.
   -Я сдержу это обещание скорее, чем ты думаешь,- сказал Рене,- но для этого ты должна поступить так, как я скажу!
   -Говори, отец!
   -Я должен предупредить тебя: то, что я скажу сейчас, может показаться тебе чудовищным, невозможным, но поверь, что так нужно для торжества мести.
   -Говори, отец, я готова на все!
   -Ну так слушай! Сегодня же вечером ты вернешься в Шайльо, в тот самый дом, куда укрыл тебя твой Ноэ. Вернувшись туда, ты напишешь ему или дашь знать на словах, чтобы он приехал, и тогда упадешь ему на грудь, сказав: "Амори! Спаси меня от моего отца! Я люблю тебя!" Ноэ будет тронут твоим раскаянием и любовью, а так как ты изобразишь перед ним преследуемую женщину, то он постарается освободить тебя от моей тирании и поместит тебя в более безопасное место, чем Шайльо. Ну а какое место покажется ему безопаснее, чем отель Босежур, где живет ныне королева Жанна?
   -Ну, и что же затем? - спросила Паола.
   В этот момент послышался шум шагов Годольфина.
   -Я доскажу тебе потом, дочь моя! - сказал Рене и обратился к входившему Годольфину с вопросом: - Ну, принес? Отлично! Теперь одень меня!
   Годольфин одел Рене.
   Парфюмер встал без особых страданий и обратился к дочери и своему помощнику:
   -Теперь идите со мной в лабораторию! Опираясь на плечо Паолы и поддерживаемый под руку Годольфином, Рене поднялся в лабораторию.
   Там он уселся в кресло и сказал Годольфину:
   -Возьми вот ту склянку и брось ее на пол!
   -Но ведь она разобьется!
   -Вот это именно мне и нужно!
   Годольфин стукнул склянку об пол, и она разбилась в мельчайшие дребезги. Тогда Рене открыл коробку с перчатками и достал оттуда первую попавшуюся ему пару. Годольфин принес ему клей и кисточку, Рене взял кисть, макнул ее в клей и затем опустил в стеклянные осколки. Затем он ввел кисточку во внутренность одной из перчаток и сказал Паоле:
   -А теперь достань вон оттуда с полки маленькую стеклянную коробочку... вот эту самую! Отлично! Теперь осторожно возьми ложечкой немного порошка, содержащегося в ней, и насыпь его в перчатку! Вы оба должны стать моими соучастниками!
   -Вашими соучастниками?- вскрикнул Годольфин.
   -Да! Осколки стекла приклеются к перчатке и расцарапают руку при надевании. Таким образом порошок, представляющий собой очень тонкий яд, войдет в кровь!
   Рене сопровождал свои слова веселой улыбкой, а молодые люди с изумлением переглянулись, мысленно спрашивая себя, кто та женщина, которую Рене хочет отравить.
   XII
   Генрих и Ноэ вернулись в отель Босежур очень поздно.
   -Ух,- сказал принц, раздеваясь,- и задержала же нас эта Фаринетта! Вообще она попала удивительно не вовремя, и, не спугни она нас, я договорился бы с Саррой до чего-нибудь в этот вечер!
   -В таком случае Фаринетта оказала вам большую услугу, принц! Право, я в полном отчаянии оттого, что вы каждый вечер бегаете к этой несчастной ювелирше!
   -Ноэ!
   -Ах, Господи, надо же немного заглядывать в будущее.
   -Уж не делаешь ли ты этого по рецепту Рене Флорентийца?
   -Боже меня сохрани!
   -Или... как сир де Коарасс? Ноэ расхохотался, а затем ответил:
   -Это мне мало помогло бы. Но я и без всякого шарлатанства могу предвидеть, что непременно должно случиться, и, право же, будущее рисуется мне в очень мрачных красках!
   -Так выкладывай скорее свои предсказания!
   -Да! А если я буду откровенен, вы же рассердитесь на меня!
   -Я никогда не сержусь! Ну же, говори!
   -Извольте! Я исхожу из того, что принцесса Маргарита любит ваше высочество. Ее любовь может искупить все ее прошлые грешки, если только ваше высочество не изберет заместительницы графине де Граммон. Ну а так как эта заместительница по всем признакам уже найдена и зовется красоткой Саррой, то принцесса, отлично знакомая с греческим и латинским языками, вспомнит о некоем римском законе, который назывался...
   Ноэ остановился, думая, что многозначительная улыбка избавит его от необходимости договорить.
   -Как же называли этот закон? - холодно спросил Генрих.
   -Законом возмездия!
   -Однако, Ноэ, ты становишься слишком смелым! Но раз уж ты считаешь себя вправе читать мне строгую мораль, то я тоже позволю себе спросить тебя кое о чем. Насколько мне помнится, ты еще недавно признавался мне в любви к Миетте и сказал, что будь она из дворянского рода, то ты женился бы на ней, несмотря на то что у нее нет приданого.
   -Ну да, я сказал это и готов повторить сто раз. Но раз Миетта не дворянка, то мне приходится довольствоваться, так сказать, созерцательной любовью!