Дюма Александр. Сальватор. Книга IV

Александр Дюма
Сальватор. Книга ІV

 

 

Глава CIV
Улики

   Сальватор вошел в кабинет господина Жакаля в тот самый момент, когда господин Жерар начал свою бешеную скачку.
   Для господина Жакаля, как мы уже знаем, не было ни дня, ни ночи. Когда же он спал? Этого не знал никто: он спал, как едят люди, которые очень спешат. То есть на ходу.
   Он отдал приказ своим подчиненным пропускать к нему Сальватора в любое время суток.
   Господин Жакаль был занят тем, что слушал доклад, который его явно интересовал, поскольку он велел попросить Сальватора подождать пять минут.
   Через пять минут Сальватор вошел в кабинет господина Жакаля как раз в тот момент, когда из него вышел через другую агент начальника тайной полиции.
   Сальватор положил в угол завязанную с четырех углов скатерть с останками ребенка, а Роланд, жалобно заскулив, лег рядом с этим печальным узлом.
   Господин Жакаль смотрел на действия молодого человека, приподняв очки, но не стал спрашивать, что тот делает.
   Сальватор направился к нему.
   Кабинет был освещен всего лишь одной лампой под зеленым абажуром. Эта лампа освещала только круг на рабочем столе господина Жакаля, в то время как остальная часть кабинета продолжала оставаться в темноте.
   Таким образом, когда они уселись перед столом, их колени были освещены, а лица терялись в полумраке.
   – Ах-ах! – первым произнес господин Жакаль. – Так это вы, дорогой мсье Сальватор. Я и не знал, что вы в Париже.
   – Да, я вернулся всего несколько дней тому назад, – ответил Сальватор.
   – И благодаря каким же новым обстоятельствам я имею честь видеть вас у себя? Поскольку вы человек неблагодарный и приходите ко мне только тогда, когда вам ничего другого не остается.
   Сальватор улыбнулся.
   – Человек не волен постоянно приходить к тому, кто ему симпатичен, – сказал он. – Да и потом у меня много дел.
   – И откуда же вы пришли сейчас, господин занятой человек?
   – Я только что из Ванвра.
   – Эге! Уж не ухлестываете ли вы за любовницей господина де Моранда, как ваш приятель Жан Робер за его женой? Бедняге в таком случае не позавидуешь!
   И господин Жакаль набил ноздри огромной порцией табака.
   – Нет, – сказал Сальватор, – вовсе нет… Я прибыл от одного из ваших друзей.
   – Одного из моих друзей?.. – переспросил господин Жакаль, делая вид, что старается угадать, от кого именно.
   – Или от одного из ваших знакомых, так будет точнее.
   – Вы заставляете меня теряться в догадках, – снова произнес господин Жакаль. – Друзей у меня мало, поэтому я сразу же догадался бы, о ком идет речь. Но вот знакомых у меня очень много.
   – О, не стану утруждать вас догадками, – сказал молодой человек серьезным голосом. – Я прибыл от господина Жерара.
   – Господин Жерар? – спросил начальник полиции, открывая табакерку и запуская в нее чуть ли не всю ладонь. – Господин Жерар! Кто же это такой? Вы ошибаетесь, дорогой мсье Сальватор, я не знаю никакого господина Жерара.
   – О, знаете! Одного слова, а скорее одного намека будет достаточно для того, чтобы вы его вспомнили: это тот самый человек, который совершил преступление, за которое завтра будет казнен господин Сарранти.
   – Ба! – воскликнул господин Жакаль, с шумом втягивая носом понюшку табака. – А вы уверены в том, что говорите? Вы уверены, что этот человек и является настоящим убийцей? Апчхи!
   – Мсье Жакаль, – сказал Сальватор, – мы оба очень дорожим нашим временем и не можем его понапрасну терять. Хотя оба мы и преследуем совершенно разные цели. Давайте же используем наше время с пользой для дела. Выслушайте меня и постарайтесь не перебивать. К тому же мы с вами слишком давно знаем друг друга, чтобы ломать комедию. Если у вас есть власть, то и у меня ее достаточно, вам это известно. Я не хочу напоминать вам о том, что я спас вам жизнь, я просто хочу сказать, что тот, кто поднимет на меня руку, не проживет больше суток.
   – Я знаю, – сказал господин Жакаль. – Но поверьте, что для меня долг превыше жизни и что угрозами меня…
   – Я вам не угрожаю. В доказательство этого вместо того, чтобы говорить утвердительно, я буду говорить вопросительно. Верите ли вы в то, что тот, кто поднимет на меня руку, не проживет и суток?
   – Не верю, – спокойно ответил господин Жакаль.
   – Это все, что я хотел бы узнать… А теперь давайте перейдем к делу. Завтра должна состояться казнь господина Сарранти.
   – Я об этом и забыл.
   – Короткая же у вас память. Ведь не далее как сегодня вечером, в пять часов, вы предупредили исполнителя воли суда о том, чтобы тот был готов к завтрашнему дню.
   – Но почему, черт возьми, вы так интересуетесь судьбой этого Сарранти?
   – Он отец моего самого близкого друга, аббата Доминика.
   – Да, это мне известно. Я знаю также, что этот несчастный юноша добился от короля отсрочки казни отца на три месяца. Без этой отсрочки его отец был бы казнен уже полтора месяца тому назад. Он отправился в Рим, не знаю уж зачем. Но ему, несомненно, ничего не удалось там сделать. Или же он погиб по пути туда, поскольку его больше никто не видел. Это очень печально!
   – Но не настолько, как вы полагаете, мсье Жакаль. Ибо пока он шел в Рим, чтобы добиться помилования отца, он попросил меня здесь на месте восстановить справедливость. Я принялся за дело и с помощью Господа нашего, который не оставляет без поддержки добрые сердца, мне это удалось.
   – Вам это удалось?
   – Да, несмотря на ваше противодействие. Мне удалось это во второй раз, мсье Жакаль.
   – А когда же был первый раз?
   – Э! Вы забыли Жюстена и Мину, девушку, которая была похищена моим кузеном Лореданом де Вальженезом. Полагаю, для вас не новость то, что меня зовут Конрадом?
   – Должен признаться, что я это подозревал.
   – С той поры, как я вам об этом сказал, а точнее, после нашего разговора в вашей карете, когда мы возвращались из Медона в тот самый день, или, вернее, в ту самую ночь, когда мы прибыли слишком поздно и не смогли спасти Коломбана, но достаточно рано для того, чтобы суметь спасти Кармелиту, не так ли?
   – Да, – ответил господин Жакаль, – помню. Значит, вы говорите?..
   – Я говорю, что вам лучше моего известна та история, которую я собираюсь вам рассказать. Но я полагаю, что очень важно, чтобы вы знали, что и мне все известно. Из замка Вири исчезли двое детей. В их похищении обвинили господина Сарранти. И обвинили ошибочно! Один из детей, Виктор, был убит господином Жераром и зарыт в парке у подножия дуба. Девочка же, Леония, в тот момент, когда ее собиралась убить сожительница этого негодяя по имени Урсула, так громко кричала, что на помощь ей пришла собака, которая задушила женщину, собиравшуюся зарезать ребенка. Девочка в ужасе выбежала на большак, ведущий в Фонтенбло, где ее и подобрала некая цыганка. Ее зовут Броканта, она проживает в доме номер 4 по улице Ульм. Вы с мэтром Жибасье побывали у нее в доме накануне исчезновения Рождественской Розы. А ведь Рождественская Роза – не кто иная, как маленькая Леония. Я за нее не беспокоюсь, поскольку знаю, что она в ваших руках. И просто напоминаю вам об этом.
   Господин Жакаль испустил нечто похожее на рычание. Этот звук был для него обычен, он довольно точно копировал рычание животного, чье название весьма близко напоминало его фамилию.
   – Что же касается мальчика, зарытого у подножия дуба, то не стану рассказывать, как с помощью Брезиля, сегодня носящего кличку Роланд, я обнаружил его, хотя искал совершенно другое. Это место вам известно, не так ли? Я вас туда уже приводил. Вот только трупа там не оказалось.
   – Вы считаете, что его забрал оттуда я? – спросил господин Жакаль, втягивая носом огромную порцию табака.
   – Нет, не вы. Это сделал господин Жерар, которого вы предупредили.
   – Честнейший господин Жерар, – сказал господин Жакаль. – Если бы ты слышал, что здесь про тебя говорят! Как бы ты возмутился!
   – Вы ошибаетесь, он не возмутился бы, он задрожал бы от страха.
   – Но что заставило вас предположить, что труп ребенка похитил именно господин Жерар?
   – О, я это не предполагал, я в этом был уверен. И эта уверенность родилась во мне сразу же. Я был настолько в этом уверен, что тут же подумал: ведь для большей безопасности и спокойствия господин Жерар мог перепрятать этот несчастный скелет только у себя дома в Ванвре. И тогда, сами понимаете, в одну прекрасную ночь, похожую на сегодняшнюю, когда невозможно отличить небо от земли, я помог Роланду перелезть через стену сада имения господина Жерара в Ванвре. Затем перелез через стену сам и сказал ему: «Ищи, мой славный пес, ищи!» Роланд начал поиски, и, хотя мне и не хочется применять слова Евангелия к простому четвероногому, он нашел то, что искал. Спустя десять минут он принялся рыть траву лужайки с таким остервенением, что мне пришлось уводить его, взяв за ошейник, поскольку я не хотел, чтобы наутро были обнаружены следы нашего пребывания в саду. Но я был уверен в том, что труп зарыли именно там. Мы с Роландом ушли точно так же, как и пришли. С той лишь разницей, что проделали мы все в обратном порядке: не снаружи вовнутрь, а изнутри наружу. Вот и вся история. Об остальном вы сможете догадаться сами, не так ли, мсье Жакаль? Господин Сарранти, сидящий в тюрьме уже шесть месяцев, никак не мог три месяца тому назад отрыть труп, закопанный у подножия дуба в имении Вири, перенести его и снова зарыть посреди лужайки в имении Ванвр. А если этого не мог сделать господин Сарранти, то остается только господин Жерар.
   – Гм! – только и смог произнести господин Жакаль. – Но… Нет, ничего.
   – О, заканчивайте. Вы хотели спросить меня, почему же это я, зная о том, что труп находится в имении господина Жерара, не предпринял ничего намного раньше?
   – Честное слово! – сказал господин Жакаль. – Должен признаться, что этот вопрос я собирался задать вам из чистого любопытства, поскольку то, что вы только что мне рассказали, скорее не случай из жизни, а некий роман.
   – И все-таки это – случай из реальной жизни, дорогой мсье Жакаль. Он очень и очень реальный. Вы хотели узнать, почему я не стал действовать немедленно. Я отвечу. Я – глупец, дорогой мсье Жакаль. Я считал себя умнее, чем я есть на самом деле. Я полагал, что господин Жерар не посмеет дать погибнуть безвинному человеку вместо себя, что он покинет Францию и из Германии, из Англии или из Америки пришлет признание. Но нет! Этот гнусный мерзавец и не подумал о том, чтобы сделать это.
   – Пф! – произнес господин Жакаль. – Возможно, в этом и нет его вины, и не стоит за это так на него сердиться.
   – Но сегодня вечером я сказал себе: пора!
   – И вы пришли за мной, чтобы пригласить поехать на эксгумацию трупа?
   – Ни в коем случае. О, я поостерегся сделать это! У нас, охотников, есть поговорка, которая гласит о том, что стреляный воробей и куста боится. Нет, на этот раз я сделал все сам!
   – Как это – сам?
   – Да. Сейчас коротко расскажу. Я знал, что сегодня вечером господин Жерар устраивает у себя торжественный ужин, чтобы обсудить вопрос о выборах. Я сумел удалить господина Жерара из дома на час-другой. И тогда я пришел к нему, сел за стол с его гостями, дав возможность Брезилу порыться под столом. Короче говоря, Брезил так упорно рыл землю, что спустя четверть часа мне оставалось только отодвинуть стол в сторону и показать гостям господина Жерара результат трудов моего пса. Их было десять человек, одиннадцатый упился и куда-то пропал. Они подписали протокол, составленный по всем правилам, поскольку среди подписавшихся были врач, нотариус и судебный исполнитель. Вот этот протокол. А что касается скелета, – добавил Сальватор, встав и положив на стол господина Жакаля связанную узелком скатерть и принимаясь развязывать ее, – то скелет здесь!
   Как ни привычен был господин Жакаль к ежедневно разворачивающимся перед его глазами драмам, он оказался настолько удивлен этой развязкой, что побледнел и, не скрывая, как обычно, своего волнения, отпрянул с креслом от стола.
   – Теперь, – сказал Сальватор, – слушайте меня внимательно. Я клянусь Богом, что, если завтра господин Сарранти будет казнен, я обвиню в его смерти вас, и только вас одного, мсье Жакаль! Это ясно, не так ли? Вы не станете утверждать, что я говорю вам двусмысленно? Итак, вот улики. – Он указал на останки. – Оставляю их вам. С меня достаточно протокола эксгумации. Он подписан тремя должностными лицами: врачом, нотариусом и судебным приставом. Я незамедлительно подам жалобу королевскому прокурору. Если будет нужно, я пойду к министру юстиции, даже к самому королю.
   И Сальватор, сухо кивнув начальнику полиции, вышел вместе с Брезилом из кабинета, оставив господина Жакаля в подавленном состоянии от того, что тот только что услышал, и весьма обеспокоенного угрозой, высказанной молодым человеком.
   Господин Жакаль уже давно знал Сальватора, не раз видел его в деле, знал, что это был решительный и последовательный в своих действиях человек, никогда не обещавший того, что не сможет сделать.
   И поэтому, когда за Сальватором закрылась дверь, он очень серьезно задумался над тем, что ему в данных обстоятельствах следовало предпринять.
   У него было очень простое средство все уладить: просто-напросто предоставить господину Жерару самому выпутываться из сложного положения. Но это означало бы своими собственными руками расстроить столь тщательно сплетенную интригу. Это означало бы сделать из бонапартиста героя и даже больше чем героя, – мученика. И превратить накануне выборов кандидата, в некотором роде поддерживаемого правительством, в обыкновенного гнусного убийцу. Не говоря уже о том, что господин Жерар, увидев, что он погиб, непременно обвинит господина Жакаля в пособничестве. Нет, этот путь никуда не годился.
   Был еще вариант, и именно на нем решил остановиться господин Жакаль.
   Он стремительно встал, подошел к окну и дернул за спрятанный там шнур звонка.
   И немедленно зазвенели десять или двенадцать звонков, расположенных в жилом корпусе, где находились аппартаменты господина Жакаля, и на всех этажах здания префектуры.
   – Таким образом, – прошептал он, усаживаясь на место, – у меня по крайней мере будет время на то, чтобы получить указания от министра юстиции.
   Не успел он пробормотать эти слова, как дежурный доложил о том, что прибыл господин Жерар.

Глава CV
В которой господин Жакаль старается найти достойное завершение бурной жизни господина Жерара

   В кабинет влетел мертвенно-бледный, позеленевший, покрытый потом и весь дрожащий господин Жерар.
   – Ах, мсье Жакаль! – вскричал он. – Мсье Жакаль!
   – Ладно, ладно, – сказал господин Жакаль, – возьмите себя в руки, честнейший мсье Жерар. У нас есть время подумать о вас.
   Затем сказал вполголоса дежурному:
   – Быстро спуститесь вниз! Вы видели только что вышедшего от меня молодого человека с собакой, не так ли?
   – Да, мсье.
   – Прикажите задержать его и пса, поскольку и тот и другой одинаково опасны. Но пусть те, кто будет их арестовывать, не смеют сделать ничего плохого ни человеку, ни псу. Вы меня поняли?
   – Да, мсье.
   – Тогда поторопитесь. Я никого не принимаю. И пусть заложат лошадей. Ступайте!
   Дежурный исчез, словно призрак.
   Господин Жакаль обернулся к господину Жерару.
   Негодяй был на грани обморока.
   Сил говорить у него уже не было. Он молитвенно сложил ладони.
   – Ладно, ладно, – с отвращением сказал господин Жакаль, – что-нибудь придумаем, успокойтесь. А пока подойдите-ка к окну и скажите, что происходит во дворе.
   – Как! Вы хотите сказать, что я в таком состоянии?..
   – Честнейший мсье Жерар, – сказал начальник полиции, – вы ведь пришли затем, чтобы попросить меня оказать вам услугу, не так ли?
   – О, да! Большую услугу, мсье Жакаль!
   – Тогда знайте, что жизнь всего лишь обмен услугами. Вы нужны мне, я нужен вам. Так давайте помогать друг другу!
   – Я только этого и желаю.
   – А если вы только этого и желаете, то ступайте к окну.
   – А что же будет со мной?
   – С вами? С вами потом. Есть дела более срочные. Если бы я не делал все свои дела по порядку, то зарылся бы. Порядок, честнейший мсье Жерар, порядок прежде всего! Поэтому сначала подойдите к окну.
   Господин Жерар подошел к окну, опираясь на попадавшиеся по пути предметы мебели. Казалось, что у него перебиты ноги: он не шел, а скорее тащился.
   – Подошел, – прошептал он.
   – Тогда откройте окно.
   Пока господин Жерар открывал окно, господин Жакаль устроился поудобнее в кресле, достал свою табакерку, взял из нее понюшку и с наслаждением втянул ее в нос.
   В борьбе он был поистине велик, а на сей раз он нашел в лице Сальватора достойного противника.
   – Окно открыто, – сказал господин Жерар.
   – Посмотрите в таком случае, что делается во дворе.
   – По нему идет некий молодой человек.
   – Хорошо.
   – На него набрасываются четверо полицейских.
   – Хорошо.
   – Начинается борьба.
   – Хорошо. Внимательно следите за тем, что произойдет дальше, честнейший мсье Жерар, поскольку в руках у этого молодого человека ваша жизнь.
   Господин Жерар вздрогнул.
   – О! – воскликнул он. – Там еще и собака!
   – Да-да, и довольно пронырливая собака! Что происходит?
   – Собака вступилась за него.
   – Так я и думал.
   – Полицейские зовут подмогу.
   – Но не отпускают молодого человека, не так ли?
   – Нет. Они держат его ввосьмером.
   – Но этого же недостаточно, черт возьми!
   – Он бьется, словно лев.
   – Отважный Сальватор!
   – Одного он сбил с ног, схватил за горло другого. Собака вцепилась в горло третьему.
   – Черт возьми! Дело осложняется! А где же солдаты?
   – Только что прибыли.
   – И?..
   – Они повалили его на землю.
   – А собака?
   – Собаке накинули на голову мешок и завязывают этот мешок на шее.
   – Эти болваны довольно изобретательны, когда речь идет о спасении своей шкуры.
   – Человека уносят.
   – А собака?
   – Собака следует за ним.
   – Что еще?
   – Человек, собака и полицейские скрылись под сводом.
   – Все кончено. Закройте окно, честнейший мсье Жерар. А теперь сядьте вот в это кресло.
   Господин Жерар закрыл окно, подошел к столу и скорее рухнул, чем сел, в кресло.
   – А теперь, – произнес господин Жакаль, – поболтаем немного о наших делишках… Вы сегодня устроили шикарный ужин по случаю назначения вас мэром, не так ли, честнейший мсье Жерар?
   – Я полагал, что в том положении, в котором я нахожусь, ответив на просьбы депутации…
   – Да, попробовать подкупить их с помощью кулинарии. Я вас ничуть за это не осуждаю, дорогой мсье Жерар. Так поступают многие. Но вы допустили ошибку.
   – Какую же?
   – Не следовало покидать гостей в разгар застолья.
   – Но, мсье Жакаль, ко мне пришли и сказали, что вы немедленно желали меня видеть.
   – Надо было отложить все дела на другой день и ответить как Гораций: Valeat res ludicra!^[1]
   – Я не посмел, мсье Жакаль.
   – И на период своего отсутствия оставили гостей сидящими за столом?
   – Увы, да!
   – И даже не подумали о том, что стол находится на том самом месте, куда вы перезахоронили труп несчастного ребенка!
   – Мсье Жакаль! – вскричал убийца. – Откуда вам?..
   – У меня ведь профессия такая: все знать!
   – Значит, вам известно?..
   – Мне известно, что по возвращении домой вы увидели, что гости разбежались, что дом пуст, стол опрокинут, а могила пуста.
   – Мсье Жакаль! – воскликнул подонок. – Где же может быть скелет?
   Господин Жакаль потянул за уголок лежащей на его рабочем столе скатерти и открыл останки.
   – Здесь, – сказал он.
   Господин Жерар издал душераздирающий вопль, вскочил, как бешеный, и бросился к двери.
   – Э, да что это вы делаете? – спросил господин Жакаль.
   – Не знаю… Спасаюсь.
   – Но куда же? В таком состоянии вы и четырех шагов не сделаете, как вас арестуют!.. Мсье Жерар, когда человек является вором, убийцей, клятвопреступником, он должен иметь не такую голову, как ваша. Я начинаю верить, что вы родились честным человеком. Хватит, вернитесь на место и давайте поговорим спокойно, как того требуют сложившиеся серьезные обстоятельства.
   Господин Жерар, покачиваясь, вернулся к столу и сел в кресло, с которого только что вскочил, словно ужаленный.
   Господин Жакаль приподнял очки и посмотрел на мерзавца взглядом кота, держащего в когтях своих мышь.
   Затем, по прошествии нескольких секунд этого изучения, от которого на лысом черепе убийцы выступили крупные капельки пота, господин Жакаль продолжил:
   – А знаете, вы могли бы стать поистине бесценным персонажем для такого автора мелодрам, каким является господин Жильбер де Пиксерекур, или для такого романиста, как господин Дюкре-Дюминиль! Какая другая жизнь может быть столь богата драматическими событиями, кроме вашей! Господи боже! Какими волнующими сценами, какими волнительными моментами наполнена никому не известная драма вашей жизни. Не говоря уже об этой собаке! Так где же вы познакомились с этим псом? Это ведь потомок собаки Монтагриса! Видно, что этот дьявол Брезил имеет что-то личное против вас!
   Господин Жерар застонал.
   Господин Жакаль сделал вид, что ничего не слышит, и продолжил:
   – Слово даю, весь Париж аплодировал бы драме подобного содержания. Правда, в ней еще нет развязки, но мы для того сейчас и собрались, чтобы дописать ее конец, не так ли, честнейший мсье Жерар? Занавес упал после четвертого ее акта: опрокинутый стол, пустая могила, сбежавшие из проклятого дома гости и слуги, – такова картина!
   – Мсье Жакаль, – пробормотал убийца умоляюще, – мсье Жакаль!..
   – О! Я прекрасно знаю, что вы хотите сказать: вы не знаете, как из всего этого выпутаться. Черт побери! Это уж ваше личное дело: когда люди работают вместе, каждый занимается своей частью работы или один из них страдает. Я свою часть работы сделал: арестовал защитника невинного человека и его добродетельного пса.
   – Как?
   – Этого молодого человека, который сбивал с ног и душил моих полицейских, и этого пса, который их кусал. И ради кого бы вы думали одному надели на голову мешок, а другому нацепили наручники? Ради вас, неблагодарный!
   – Так этот молодой человек? Этот пес?..
   – Этот молодой человек, честнейший мсье Жерар, является комиссионером с улицы Офер по имени Сальватор. Он друг аббата Доминика, сына господина Сарранти. Пса зовут Брезил, он раньше принадлежал вашему несчастному брату и был другом ваших бедных племянников. Да, это Брезил, которого вы пытались убить, но не смогли, поскольку промахнулись, или скорее попали не туда, куда было нужно. И можете быть уверены в том, что он разорвет вас на части при личной встрече!
   – О, бог мой, бог мой! – произнес господин Жерар, закрывая лицо ладонями.
   – Ладно! – сказал господин Жакаль. – Вы снова опрометчиво взываете к Богу. Но, несчастный, если он вас увидит именно в тот момент, когда у него под рукой молнии, он немедленно поразит вас на месте. А что? Послушайте, это вполне могло бы стать неплохой развязкой. И к тому же достойной с точки зрения морали. Как вы считаете?
   – Мсье Жакаль, во имя той жалости, которая еще осталась в вашей душе, не шутите так. Вы меня убиваете!
   И, безвольно вытянув руки вдоль ножек кресла, он откинул на его спинку свою смертельно-бледную голову.
   – Хватит, хватит, не переживайте вы так, – сказал господин Жакаль. – Сейчас, черт побери, не время для того, чтобы бледнеть, терять сознание и заливать потом паркет у меня в кабинете. Включите все свое воображение, мсье Жерар, думайте, думайте!
   Убийца, не произнося ни звука, покачал головой. Он был уничтожен.
   – Берегитесь, – сказал господин Жакаль, – если вы заставите меня заканчивать эту драму в одиночку, я могу дописать такой конец, который вам не очень понравится. В качестве драматурга-моралиста и начальника полиции я могу сделать следующее: нахожу какой-нибудь способ, который позволит сбежать отсюда молодому человеку и его псу. Даю им возможность отправиться к королевскому прокурору, к министру юстиции, к великому канцлеру. Куда они пожелают. Признаю невиновность невинного, виновность виновного и в тот самый момент, когда палач будет готовить приговоренного к казни, заставлю сотню подручных закричать: «Господин Сарранти свободен! Настоящий виновник – господин Жерар! Вот он! Вот он!» И сажаю господина Жерара в ту же самую камеру, откуда с триумфом выйдет господин Сарранти под крики «браво» и продолжительные аплодисменты многочисленной публики.
   Господин Жерар не смог сдержать стона. По телу его пробежала дрожь.
   – Ах, ну до чего же у вас слабые нервы! – сказал господин Жакаль. – Будь у меня хотя бы трое таких же подручных, как вы, я через неделю уже стал бы эпилептиком. Ну же, скажите что-нибудь теперь вы. Черт возьми! Я говорю вам: «Такой мне видится развязка», но не говорю, что она очень удачна. Теперь вы должны предложить мне свой вариант. Если ваша развязка окажется лучше моей, я приму ее.
   – Но у меня нет ни единого варианта развязки! – воскликнул господин Жерар.
   – Что? Не верю! Вы не пришли бы сюда, не имея какого-либо плана.
   – Нет же! Я поехал сюда, чтобы спросить вашего совета.
   – В это не очень-то верится.
   – Но по пути я думал.
   – И каков же результат ваших путевых раздумий?
   – Я подумал, что вы не меньше меня заинтересованы в том, чтобы со мной не приключилось никакой беды.
   – Это не совсем так. Но ладно, продолжайте!