Страница:
Октябрь 1943 г.
КОСТЯНИКА
С поля милая пришла,
Спелых ягод принесла,
Я ж сказать ей не решаюсь,
Как любовь моя светла.
Угощает цветик мой
Костяникой в летний зной.
Но любимой губы слаще
Костяники полевой.
8 октября 1943 г.
СОЛЕНАЯ РЫБА
Ты зачем к реке меня отправила,
Раз самой прийти желанья нет?
Ты зачем "люблю" сказать заставила,
Коль не говоришь "и я" в ответ?
Ты зачем вздыхала, как влюбленная,
Если и не думаешь гулять?
Рыбой кормишь ты зачем соленою,
Если мне воды не хочешь дать?
8 октября 1943 г.
ПОСЛЕДНЯЯ ОБИДА
С обидой я из жизни ухожу,
Проклятья рвутся из души моей.
Напрасно, мать, растила ты меня,
Напрасно изливала свет очей.
Зачем кормила грудью ты меня?
Зачем ты песню пела надо мной?
Проклятьем обернулась эта песнь.
Свою судьбу я проклял всей душой.
Ответь мне, жизнь: пока хватило сил.
Кто все твои мученья выносил?
Не я ли столько горя перенес,
Пока в моих глазах хватало слез?
Любая тварь вольна нырять и плыть,
Когда захочет жажду утолить.
А мне на смертном ложе не судьба
Запекшиеся губы увлажнить.
Не знал я дружбы... Мне сжимали руки
Оковы -- не пожатия друзей.
И солнце в миг моей предсмертной муки
Мне отказало в теплоте лучей.
Пускай умру, но как перед концом
Я не увижу дочери моей?
Как умереть и не припасть лицом
К родной земле, к могиле матери моей?
Зачем в тюрьме я должен умирать,
Своею кровью раны обагрять?
Уж не за то ль, что землю так любил,
Ее тепла совсем лишен я был?
О жизнь! А я-то думал -- ты Лейла.
Любил чистосердечно, как Меджнун,
Ты сердца моего не приняла
И псам на растерзанье отдала.
От матери-отчизны отлучен,
В какую даль заброшен я тобой!
Я горько плачу, но моим слезам
Не оросить земли моей родной.
Отчизна, безутешным сиротой
Я умираю тут, в стране чужой.
Пусть горьких слез бежит к тебе поток,
Пусть кровь моя зардеет, как цветок!
Октябрь 1943 г.
ПОСЛЕ ВОЙНЫ
В мае опять состоится сбор,
Съедутся все друзья.
Звучно ударит в дно хрусталя
Алой дугой струя.
И перебьет застольный хор
Смех, словно шум ручья.
Это о девушках говорится,
О баловницах, конечно:
Ловко умеют они притвориться,
Будто целуют нежно,
А на деле красавицы
Только губами касаются...
Будут свободны чьи-то места,
Кто-то не сможет быть,--
Надо в честь неприбывших друзей
Первый бокал налить:
После таких тяжелых дней
Нам еще жить да жить!
Мы, захмелев чуть-чуть от встречи,
Стулья свои отодвинем,
Встанем, друзья, и, расправив плечи,
Радостный пир покинем.
Пойдем туда, где кровь лилась.
К разрушенным городам!
Ждут на шоссе не дождутся нас
Пятна фугасных ям.
Пусть в тумане рассветной поры
Тракторы загудят!
Пусть играют в лучах топоры!
Пусть хлеба шелестят!
Пусть на улицах городов
Дом за домом встает!
Пусть после битв от наших трудов
Родина вся цветет!
Октябрь 1943 г.
СЕРЖАНТ
Шел с фронта состав.
По рельсам стуча,
Ведя с ними спор.
С сержантом одним
Под грохот колес
Я вел разговор.
Он все потерял:
И мать, и отца,
И дом, где он рос.
-- Куда же, мой друг,
Ты едешь сейчас? --
Я задал вопрос.
Он молча полез
В нагрудный карман,
Достал письмецо.
И вижу: в слезах --
От радости, что ль? --
Сержанта лицо.
-- Два года подряд
Шли письма ее
Сквозь вьюги, снега,
Из писем узнал:
С Урала она,
Зовут -- Лямига.
И в каждом письме
Всегда находил
Я ласку, тепло,--
И чувство любви,
Как солнечный луч,
Мне в сердце вошло.
И, письма ее
У сердца храня,
Я шел на врага.
Я думал: "Пускай
За счастье твое
Умру, Лямига!"
Ты знаешь, мой друг,
Что значит письмо
На фронте для нас?
И вот повидать
Хозяйку письма
Я еду сейчас.
Два года она
Хранила меня
Любовью своей.
Откажет ли мне,
Когда я приду
С победою к ней?!
...Наш поезд спешит,
Как будто узнал,
Кого он везет.
С улыбкой сержант
Ладонь на карман
Нет-нет да кладет.
Смущен мой сержант,
Хоть горд, как дитя,
Что с нею знаком.
Как много тепла,
Любви, красоты
В свиданье таком!
-- Джигит, -- говорю,--
Героя любовь
И ей дорога!
Поверь мне, браток:
Волнуется, ждет
Тебя Лямига!..
В годину войны
Из писем простых
Любовь родилась.
Как много подруг
Тоскуют вдали
О милых сейчас!..
О девушки! Вы
В родимом краю
Гордиться должны,
Что верой своей
Храните в бою
Героев страны!
Октябрь 1943 г.
ПОМОЩЬ ВЕСНЕ
На помощь солнцу мы пришли,
Чтоб снять с земли и снег и лед.
Уже пора зиме уйти,
Пускай скорей весна идет!
С тех пор как к нам
Пришла зима,
Видали мы немало зла.
Ломай лопатой, бей багром,
Чтобы скорей она ушла.
Она сковала русла рек,
Сковала сильную волну,
Замуровала родники,
Загромоздила всю страну
И исковеркала цветы,
Птиц прогнала из всех садов.
Поэтому я взять на лом
И бить "врага" весны готов.
Пусть реки сбросят шкуру льда,
Пускай свободно потекут,
Пускай, курлыча, журавли
Над нами крылья пронесут.
Пускай вздохнет моя земля,
Освободившись от снегов,
Подымет голову трава.
Трудись, мой друг, без липших слов.
Оружье есть, и сила есть.
И солнце пикой бьет врага.
Земля устала от зимы,
Нам не нужна ее пурга.
Пусть ручейки, журча, бегут.
Айда-ка, зиму с улиц вон!
Уже она побеждена,
Я слышу скрип ее и стон.
Побеждена!
Клади теперь
Лом и лопату на плечо,
И марш по молодой траве.
Влюбленный в землю горячо!
Пусть ветки плещут нам в лицо.
Подснежник пусть свой кажет глаз,
Ведь это мать сама земля
Сейчас дарит цветами нас.
Октябрь 1943 г.
СТРОИТЕЛЬ
Пушистые хлопья
Подернули высь;
К ним новые зданья
В лесах поднялись.
Растущие быстро
Ряды кирпичей --
Как песнь созиданья
И силы людей.
Из глины, цемента
И каменных плит
Здесь дому возникнуть
На днях предстоит.
Сначала как будто
Невзрачен на вид,
Как будто в пеленках
Ребенок лежит.
Он в кружеве леса,
Стропила на нем,
Без плоти и крови
Стоит еще дом.
Но знаю, громада
Камней оживет,
В ней кровь заиграет,
В ней жизнь расцветет.
И люди, что вскоре
Поселятся тут,
Со славой вспомянут
Строителя труд.
Отпразднуют праздник
Веселый они,
И в окнах повсюду
Зажгутся огни.
За тех новоселы
Поднимут бокал,
Кто стены вот эти
Для них воздвигал.
Дома за домами
Растут и растут,--
Их труд созидает,
Наш творческий труд.
Октябрь 1943 г.
К ДВИНЕ
Двина! Где взять мне силы, чтобы вспять
Твое теченье плавное погнать?
Чтоб я, твоей окутанный волной,
Был унесен на родину, домой?
На гребень бурь всегда стремился я,
Плечом раздвинуть грозовой простор.
Зачем же в рабстве гаснет жизнь моя?
И вынесу ли я такой позор?
О, если бы не только твой поток,
Но жизнь мою поворотить я мог,--
Я б, не колеблясь, повернул ее,
Чтоб снова петь отечество мое.
Нет! Я бы там не только песни пел.
Нет! Я бы там пловцом отважным был,
Все трудности бы я перетерпел,
Отдав труду ума и сердца пыл.
На родине и смерть была б легка:
Своя земля укрыла бы, как мать.
И над моей могилой песнь моя
Осталась бы как памятник стоять.
Моя душа не мирится с ярмом
Одна лишь дума голову гнетет:
"Возьми меня, неси меня, Двина,
В объятиях быстробегущих вод!"
Быть может, утешенье я найду,
Качаясь на седых твоих волнах,
И мой народ любовь мою поймет,
Увидев возвращающийся прах...
Двина, Двина!
О, если б только вспять
Твое теченье гордое погнать,--
Ты принесла б на родину мою
Меня и песнь свободную мою.
Октябрь 1943 г.
МОЛОДАЯ МАТЬ
Горит деревня. Как в часы заката,
Густой багрянец по небу разлит.
Раскинув руки, на пороге хаты
Расстрелянная женщина лежит.
Малыш озябший, полугодовалый,
Прижался к ней, чтоб грудь ее достать.
То плачет он надрывно и устало,
То смотрит с удивлением на мать.
А сам палач при зареве пожара,
Губя живое на своем пути,
Спешит на запад, чтоб спастись от кары,
Хотя ему, конечно, не уйти!
Сарвар украдкой вышла из подвала,
Поблизости услышав детский крик,
К крыльцу своих соседей подбежала --
И замерла от ужаса на миг.
Ребенка подняла: "Не плачь, мой милый,
Не плачь, тебя я унесу в наш дом".
Она его согрела, и умыла,
И теплым напоила молоком.
Сарвар ласкала малыша впервые,
Впервые в ней заговорила мать.
А он к ней руки протянул худые
И начал слово "мама" лепетать.
Всего семнадцать ей, скажи на милость!
Еще вся жизнь, все счастье впереди.
Но радость материнства засветилась
Уже сейчас у девушки в груди.
Родные звуки песенки знакомой
Польются в предвечерней тишине...
Мне в этот час пройти бы мимо дома,
И заглянуть бы в то окошко мне!
Сарвар малышку вырастит, я знаю,
В ее упорство верю до конца.
Ведь дочерям страна моя родная
Дарует материнские сердца.
Октябрь 1943 г.
ПОСЛЕДНЕЕ ВОСПОМИНАНИЕ
У милого взгляда
Волшебная сила.
Ты нежной улыбкой
Меня покорила.
Но я ведь не молод.
Зачем старикану
Волнения, страсти?..
Я сохну, я вяну.
К тебе на свиданье
Спешу я украдкой.
Меня, словно юношу,
Бьет лихорадка:
То пламя сжигает,
То холод по коже.
А ты всех красивей,
А ты всех дороже.
Для счастья довольно
Улыбок лучистых,
И чтоб ты коснулась
Седин серебристых.
Далекая юность
Тебя мне послала.
Засмейся, родная!
Я счастлив немало,
Я счастлив немало.
Октябрь 1943 г.
БЕЗ НОГИ
Вернулся я! Встречай, любовь моя!
Порадуйся, пускай безногий я:
Перед врагом колен не преклонял,
Он ногу мне за это оторвал.
Ударил миной, наземь повалил.
--Ты поклонился! -- враг торжествовал.
Но тотчас дикий страх его сковал:
Я без ноги поднялся и стоял.
За кровь мою разгневалась земля.
Вокруг в слезах склонились тополя.
И мать-земля упасть мне не дала,
А под руку взяла и повела.
И раненый любой из нас -- таков:
Один против пятнадцати врагов.
Пусть этот без руки, тот -- без ноги,
Наш дух не сломят подлые враги.
Сто ног бы отдал, а родной земли
И полвершка не отдал бы врагу.
Ценою рабства ноги сохранить?!
Как ими по земле ходить смогу?
Вернулся я!.. Встречай, любовь моя!
Не огорчайся, что безногий я,
Зато чисты душа моя и честь.
А человек -- не в этом ли он весь?
Октябрь 1943 г.
ВАРВАРСТВО
Они с детьми погнали матерей
И яму рыть заставили, а сами
Они стояли, кучка дикарей,
И хриплыми смеялись голосами.
У края бездны выстроили в ряд
Бессильных женщин, худеньких ребят.
Пришел хмельной майор и медными глазами
Окинул обреченных... Мутный дождь
Гудел в листве соседних рощ
И на полях, одетых мглою,
И тучи опустились над землею,
Друг друга с бешенством гоня...
Нет, этого я не забуду дня,
Я не забуду никогда, вовеки!
Я видел: плакали, как дети, реки,
И в ярости рыдала мать-земля.
Своими видел я глазами,
Как солнце скорбное, омытое слезами,
Сквозь тучу вышло на поля,
В последний раз детей поцеловало,
В последний раз...
Шумел осенний лес. Казалось, что сейчас
Он обезумел. Гневно бушевала
Его листва. Сгущалась мгла вокруг.
Я слышал: мощный дуб свалился вдруг,
Он падал, издавая вздох тяжелый.
Детей внезапно охватил испуг,--
Прижались к матерям, цепляясь за подолы.
И выстрела раздался резкий звук,
Прервав проклятье,
Что вырвалось у женщины одной.
Ребенок, мальчуган больной,
Головку спрятал в складках платья
Еще не старой женщины. Она
Смотрела, ужаса полна.
Как не лишиться ей рассудка!
Все понял, понял все малютка.
-- Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать! --
Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи.
Дитя, что ей всего дороже,
Нагнувшись, подняла двумя руками мать,
Прижала к сердцу, против дула прямо...
-- Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!
Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь? --
И хочет вырваться из рук ребенок,
И страшен плач, и голос тонок,
И в сердце он вонзается, как нож.
-- Не бойся, мальчик мой. Сейчас вздохнешь ты
вольно.
Закрой глаза, но голову не прячь,
Чтобы тебя живым не закопал палач.
Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно.--
И он закрыл глаза. И заалела кровь,
По шее лентой красной извиваясь.
Две жизни наземь падают, сливаясь,
Две жизни и одна любовь!
Гром грянул. Ветер свистнул в тучах.
Заплакала земля в тоске глухой,
О, сколько слез, горячих и горючих!
Земля моя, скажи мне, что с тобой?
Ты часто горе видела людское,
Ты миллионы лет цвела для нас,
Но испытала ль ты хотя бы раз
Такой позор и варварство такое?
Страна моя, враги тебе грозят,
Но выше подними великой правды знамя,
Омой его земли кровавыми слезами,
И пусть его лучи пронзят,
Пусть уничтожат беспощадно
Тех варваров, тех дикарей,
Что кровь детей глотают жадно,
Кровь наших матерей...
1943
ПОСЛЕ БОЛЕЗНИ
Я вновь здоров. И мозг усталый мой
Очистился от мглы гнетущей.
Мой влажен лоб. Он будто бы росой
Покрылся в час зари цветущей.
Я вижу вновь, как светом мир богат,
Я слышу счастья веянья живые.
Так дивно мне и так я жизни рад,
Как будто в эту жизнь вхожу впервые.
И вижу я в чудесном полусне
Лучистой юности сиянье,--
Сиделка наклоняется ко мне,
И нежно рук ее касанье.
Октябрь 1943 г.
НАВСТРЕЧУ РАДОСТИ
Горе, скорей от меня уходи,
Кончился день твой, светло впереди!
Долго же ты у меня засиделось...
Сколько я горя с тобой натерпелась!
В маленькой комнате изо дня в день
Видела я твою черную тень.
Душу мою задушить порешило,
Как часовой, ты меня сторожило.
Ты приказало щекам похудеть,
Траур ты мне приказало надеть...
Счастье твердит мне: -- Ты горя не ведай,
Милый к тебе возвратился с победой!
Милый вернулся -- и стало светло.
Будто в окно мое солнце вошло.
Горе горюет, со счастьем не споря.
Горе само разрыдалось от горя.
Был не вчера ли мой жребий жесток?
Ныне я сбросила черный платок.
Ныне на солнце смотрю в упоенье,
Сердца унять не могу я биенье.
Солнцу, мой милый, открыл ты окно.
Солнце -- иное, другое оно!
Сколько в нем счастья, свободы и силы, --
Ты это солнце принес мне, мой милый!
Сколько цветов в моем доме цветет!
Счастье мое, проходи ты вперед!
Ты же уйди от нас, горе-унынье,
Мы не дадим тебе места отныне.
Октябрь 1943 г.
К СМЕРТИ
Из твоих когтистых, цепких лап
Сколько раз спасался я!..
Бывало, Чуть скажу: "Все кончено... я слаб!" --
Жизнь мне тотчас руку подавала.
Нет, отказываться никогда
Я не думал от борьбы с тобою:
Побежденным смертью нет стыда,
Стыдно тем, кто сдался ей без боя.
Ты ворчала:
-- Ну, теперь держись,
Хватит мне играть с тобой, строптивец! --
Я же все упрямее за жизнь
Драться продолжал, тебе противясь.
Знаю, знаю, смерть, с тобой игра
Вовсе не веселая забава.
Только не пришла еще пора
На земной покой иметь нам право.
Иль мне жизнь пришлась не по плечу?
Иль так сладок смертный риск бунтарства?
Нет, не умирать -- я жить хочу,
Жить сквозь боль, тревоги и мытарства.
Стать бы в стороне от бурь и гроз --
Можно тихо жить, не зная горя.
Я шагал сквозь грозы, в бурях рос,
В них с тобой за жизнь, за счастье споря...
Но теперь, надежда, не маячь --
Не помогут прошлые уроки.
В кандалы уж заковал палач
Руки, пишущие эти строки.
Скоро, скоро, может быть, к утру,
Смерть навек уймет мою строптивость.
Я умру -- за наш народ умру,
За святую правду, справедливость.
Иль не ради них я столько раз
Был уже тобой, костлявой, мечен?
Словно сам я -- что ни день и час --
Роковой искал с тобою встречи.
Путь великой правды труден, крут,
Но борца на путь иной не тянет.
Иль с победой встретится он тут,
Или смерть в попутчицы нагрянет.
Скоро, как звезда, угасну я...
Силы жизни я совсем теряю...
За тебя, о родина моя,
За большую правду умираю!
Октябрь (?) 1943 г.
УТЕШЕНИЕ
Когда с победой мы придем домой,
Изведаем почет и славу,
И, ношу горя сбросив со спины,
Мы радость обретем по праву.
О нашей трудной, длительной борьбе
Живую быль расскажем детям,
И мы, волнуя юные сердца,
Сочувствие и пониманье встретим.
Мы скажем: -- Ни подарков, ни цветов,
Ни славословий нам не надо.
Победы всенародной светлый день --
Вот наша общая награда.
Когда домой вернемся мы, друзья,--
Как прежде, для беседы жаркой
Мы встретимся и будем пить кумыс
И наши песни петь за чаркой.
Друг, не печалься, этот день взойдет,
Должны надежды наши сбыться,
Увидим мы казанский кремль, когда
Падет германская темница.
Придет Москва и нас освободит,
Казань избавит нас от муки,
Мы выйдем, как "Челюскин" изо льда,
Пожмем протянутые руки.
Победу мы отпразднуем, друзья,
Мы это право заслужили,--
До смерти -- твердостью и чистотой
Священной клятвы дорожили...
Октябрь (?) 1943 г.
ДРУГУ
(А. А.) 1
Друг, не горюй, что рано мы уходим.
Кто жизнь свою, скажи, купил навек?
Ведь годы ограничены той жизнью,
Которую избрал сам человек.
Не время меж рождением и смертью
Одно определяет жизни срок,--
Быть может, наша кровь, что здесь прольется,
Прекрасного бессмертия исток.
Дал клятву я: жизнь посвятить народу,
Стране своей -- отчизне всех отчизн.
Для этого, хотя бы жил столетья,
Ты разве бы свою не отдал жизнь?!
Как долгой ночью солнечного света,
Так жду в застенке с родины вестей.
Какая сила -- даже на чужбине --
Дыханье слышать родины своей!
Чем, шкуру сохранив, забыть о чести,
О, пусть я лучше стану мертвецом!
Какая ж это жизнь, когда отчизна,
Как Каину, плюет тебе в лицо!
Такого "счастья" мне совсем не надо.
Уж лучше гибель -- нет обиды тут!
Не стану чужаком в краю родимом,
Где даже мне воды не подадут.
Мой друг, ведь наша жизнь -- она лишь искра
Всей жизни родины, страны побед.
Пусть мы погаснем -- от бесстрашной смерти
В отчизне нашей ярче вспыхнет свет.
И этой смертью подтвердим мы верность,
О смелости узнает вся страна.
Не этими ли чувствами большими,
О друг мой, наша молодость сильна?!
И если молодости ствол подрубят,
В народе корни не исчезнут ввек.
И скажут юные:
-- Вот так, отважно,
Смерть должен встретить каждый человек!
Октябрь 1943 г.
1 А. А.-- Абдулла Алиш, татарский писатель,
вместе с которым М. Джалиль боролся в подполье.
ГОРНАЯ РЕКА
Что так шумна, бурна,
Стремительна река,
Хоть здесь ее волна
В раскате широка?
О чем ревут валы
В кипенье седины?
То ль яростью полны,
То ль чем устрашены?
Утихнет вдруг, зальет
Окрестные луга
И ласково поет,
Плеща о берега.
То вновь среди теснин
Гремит о валуны,
Спеша в простор долин,
Бросает падуны.
Иль чьею волей злой
Встревожена вода,
Изменчива порой,
Стремительна всегда?
Не удержался я
И у реки спросил:
-- Что ты шумишь, кипишь,
Поток смятенных сил?
Ответила река:
-- Свободою одной
Я грезила века
В темницах под землей.
В глубоких тайниках
Ждала я сотни лет
И вырвалась в горах
На волю, в мир, на свет.
Накопленную страсть,
И ненависть мою,
И счастье каждый час
Всей мощью волн пою.
Теперь свободна я,
Привольно дышит грудь,--
Прекрасна жизнь моя,
Надежен дальний путь.
Я солнцу песнь пою,
Над рабством я смеюсь,--
Вот почему шумлю
И бурно вдаль стремлюсь.
28 октября 1943 г.
БУРЯ
Взыграла буря, нам глаза слепя;
С дороги сбившись, кони стали.
За снежной пеленой невдалеке,
Огни деревни засверкали.
Застыли ноги. Средь сугробов нас
Жестокий ветер гнал с налета,
И, до избы какой-то добредя,
Мы принялись стучать в ворота.
Казалось: не согреться нам...
И вот В избе гостеприимной этой
Теплом нежданным нас встречает печь
И лампа -- целым морем света!
Хотелось нам добраться через час
До станции, но вьюга в поле
Дорогу мигом замела, и мы
Сюда попали поневоле.
В избу мы вносим холод, и в сердцах
Мы проклинаем ветер жгучий.
И тут, улыбку нам даря, она
Выходит, как луна из тучи.
Взглянул и замер я. Глаз отвести
Не в состоянье. Что со мною?
Казалось мне: я встретился с Зухрой.
Казалось мне: я встретился с Лейлою.
Не описать мне красоты такой.
Что стройный тополь перед нею?
А брови серповидные ее?
А губы -- лепестков нежнее?
Не описать мне этих нежных щек,
Ни этих ямок, ни румянца,
Ни темно-карих глаз... Не описать
Ресниц порхающего танца.
Нет, все не то... Здороваясь, она
Нам взгляд глубокий подарила,
И вдруг согрелся я, и сердце вновь
Наполнилось кипучей силой.
Снег застил нам луну, и долго мы,
С дороги сбившись, шли по кругу.
Нас вьюга чудом привела к луне,
А мы бранили эту вьюгу!
И девушка за стол сажает нас
И медом потчует и чаем.
Пускай тяжелый путь нам предстоит,--
Сидим и юность вспоминаем.
Утихла вьюга. На дворе -- луна.
Мой друг накинул свой тулуп на плечи,
Заторопился, точно протрезвев,
Прервал взволнованные речи.
Мы тронулись. Как тихо! И плывет
Луна в мерцающей лазури.
Ах, для чего мне тихая луна!
Душа моя желает бури!
И сердце ноет, что-то потеряв,
Встают виденья пред глазами,
Клубится пламя в сердце у меня --
Ветров и ураганов пламя.
Зачем ты, вьюга, завела меня
В поля бескрайные, чужие,
Свалила с ног и бросила меня
В ее ресницы колдовские?
Моя луна осталась позади,
В снегу летучем потонула,
И слишком быстро молодость моя,
Так быстро в бурях промелькнула.
Пускай тебя швырнет то в жар, то в лед,
Закружит в поле... Разве наши
Стремительные бури во сто крат
Застоя тихого не краше?
2 ноября 1943 г.
ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ
Я болел, уже совсем был плох,
Истощил аптеку по соседству,
Но бледнел, худел все больше, сох,--
Все мне были бесполезны средства.
Время шло. Пришлось в больницу лечь,
Но и здесь я чах в тоске недужной.
Не о той болезни, видно, речь:
Тут лечить не тело -- душу нужно.
Это-то и поняла одна
Девушка, мой новый врач палатный:
Укрепляла сердце мне она
Взглядами, улыбкою приятной.
Ну, конечно, был тогда я хвор,
Верно, и физической болезнью,
Но определил врачебный взор
Главную и чем лечить полезней.
И теперь, во вражьем заточенье,
Вспоминаю благодарно я
Твой диагноз и твое леченье,
Лекарша прекрасная моя.
2 ноября 1943 г.
ЦВЕТЫ
Ребята, на луга быстрей,
Играйте, смейтесь в сочных травах!
Развеселите матерей,
Развейте боль свою в забавах!
Цветы повсюду разрослись,
Душисты, ярки, сердцу любы.
Пылает мак, блестит нарцисс,
Они свежи, как ваши губы.
Они под солнцем расцвели,
Их нежит ветер на рассвете,--
То нашей матери-земли
Любимые, родные дети.
Война была в родном краю,
Пожары были и метели.
Горели воины в бою,
Деревни, города горели.
Была за родину война,
Земля взрастила нас борцами,
И та земля напоена
И кровью нашей, и слезами.
В крови, в слезах мы шли вперед,
И победило наше дело.
Весна пришла, весна цветет
И землю в пышный цвет одела.
И в сердце раненом земли
Победы вижу я цветенье,
В цветах услышать мы смогли
Родной земли сердцебиенье.
Цветы земли, цветы весны,--
Резвитесь, дети, смейтесь, дети!
Вы -- счастье, торжество страны
И вести о ее расцвете.
Быть может, брат ваш иль отец
Погиб во имя вашей воли,
Но вспоминал о вас боец
В последний миг на ратном поле.
Ласкайте вы цветы нежней,
Дышите, дети, вешней новью,--
Дарит вам радость мирных дней
Земля, напитанная кровью.
Вы -- дети матери-земли,
Вам доля трудная досталась,
На той земле вы расцвели,
Что нашей кровью пропиталась.
О, как нам дорог ваш расцвет,
Как вами родина гордится!
Грядущих лет мы видим свет,
Когда глядим на ваши лица,
Цветите каждый день и час,
Мы вас приветствуем сердечно.
Свободу гордую для вас
Завоевали мы навечно.
9 ноября 1943 г.
ДВУЛИЧНОМУ
Я в девяноста девяти заплатах,
Но нет в душе прорех и нет заплат.
А ты в одеждах щеголя богатых,--
Душа твоя с заплатами подряд!
28 ноября 1943 г.
УГОЩЕНИЕ ПОЭТА
Толпой пришли к поэту стар и млад,
Уже гостями полон дом его.
Поэт повел их в тот роскошный сад,
Что вырастил близ сердца своего.
Потом, чтоб было весело гостям,
Бокалы песней он наполнил сам;
Искрится это жгучее вино --
В душе певца рождается оно.
И молодые и бородачи
От пламени тех песен захмелели.
В сердцах гостей веселые лучи
От сбывшихся надежд уже запели.
Из-за стола поднялся старый дед.
Старик сказал взволнованно:
-- Друзья!
Я очень стар. Мне девяносто лет.
Но лучше пира не знавал и я.
Судьба мне посылала много бед.
Всю жизнь я шел по трудному пути.
Мне удалось в твоем саду, поэт,
Утраченную молодость найти.
Ноябрь (?) 1943 г.
СОСЕДИ
У нас с соседом нелады,
Живем с соседом плохо.
В любое время жди беды,
Нежданного подвоха.
Белье развешу -- как на грех,
Сосед золу выносит,
Сгребу ли я к забору снег --
Он по двору разбросит.
Капусту нынешней весной
Я посадил за домом
И жду, что скажет недруг мой,
Каким грозит разгромом?
Моя капуста между тем
Цветет, растет, как надо.
Мечтаю: "Пироги поем",--
И на душе отрада...
Не зря предвидел я грозу:
Однажды в день базарный
Сосед привел домой козу...
О, замысел коварный!
-- Да поглотит, -- я возопил,--
Земля скотину эту! --
Козу я смертным боем бил,
Но сжить не смог со света.
Чуть утро -- гостья под окном,
Стучат копытца смело.
И так, кочан за кочаном,
Весь огород объела.
КОСТЯНИКА
С поля милая пришла,
Спелых ягод принесла,
Я ж сказать ей не решаюсь,
Как любовь моя светла.
Угощает цветик мой
Костяникой в летний зной.
Но любимой губы слаще
Костяники полевой.
8 октября 1943 г.
СОЛЕНАЯ РЫБА
Ты зачем к реке меня отправила,
Раз самой прийти желанья нет?
Ты зачем "люблю" сказать заставила,
Коль не говоришь "и я" в ответ?
Ты зачем вздыхала, как влюбленная,
Если и не думаешь гулять?
Рыбой кормишь ты зачем соленою,
Если мне воды не хочешь дать?
8 октября 1943 г.
ПОСЛЕДНЯЯ ОБИДА
С обидой я из жизни ухожу,
Проклятья рвутся из души моей.
Напрасно, мать, растила ты меня,
Напрасно изливала свет очей.
Зачем кормила грудью ты меня?
Зачем ты песню пела надо мной?
Проклятьем обернулась эта песнь.
Свою судьбу я проклял всей душой.
Ответь мне, жизнь: пока хватило сил.
Кто все твои мученья выносил?
Не я ли столько горя перенес,
Пока в моих глазах хватало слез?
Любая тварь вольна нырять и плыть,
Когда захочет жажду утолить.
А мне на смертном ложе не судьба
Запекшиеся губы увлажнить.
Не знал я дружбы... Мне сжимали руки
Оковы -- не пожатия друзей.
И солнце в миг моей предсмертной муки
Мне отказало в теплоте лучей.
Пускай умру, но как перед концом
Я не увижу дочери моей?
Как умереть и не припасть лицом
К родной земле, к могиле матери моей?
Зачем в тюрьме я должен умирать,
Своею кровью раны обагрять?
Уж не за то ль, что землю так любил,
Ее тепла совсем лишен я был?
О жизнь! А я-то думал -- ты Лейла.
Любил чистосердечно, как Меджнун,
Ты сердца моего не приняла
И псам на растерзанье отдала.
От матери-отчизны отлучен,
В какую даль заброшен я тобой!
Я горько плачу, но моим слезам
Не оросить земли моей родной.
Отчизна, безутешным сиротой
Я умираю тут, в стране чужой.
Пусть горьких слез бежит к тебе поток,
Пусть кровь моя зардеет, как цветок!
Октябрь 1943 г.
ПОСЛЕ ВОЙНЫ
В мае опять состоится сбор,
Съедутся все друзья.
Звучно ударит в дно хрусталя
Алой дугой струя.
И перебьет застольный хор
Смех, словно шум ручья.
Это о девушках говорится,
О баловницах, конечно:
Ловко умеют они притвориться,
Будто целуют нежно,
А на деле красавицы
Только губами касаются...
Будут свободны чьи-то места,
Кто-то не сможет быть,--
Надо в честь неприбывших друзей
Первый бокал налить:
После таких тяжелых дней
Нам еще жить да жить!
Мы, захмелев чуть-чуть от встречи,
Стулья свои отодвинем,
Встанем, друзья, и, расправив плечи,
Радостный пир покинем.
Пойдем туда, где кровь лилась.
К разрушенным городам!
Ждут на шоссе не дождутся нас
Пятна фугасных ям.
Пусть в тумане рассветной поры
Тракторы загудят!
Пусть играют в лучах топоры!
Пусть хлеба шелестят!
Пусть на улицах городов
Дом за домом встает!
Пусть после битв от наших трудов
Родина вся цветет!
Октябрь 1943 г.
СЕРЖАНТ
Шел с фронта состав.
По рельсам стуча,
Ведя с ними спор.
С сержантом одним
Под грохот колес
Я вел разговор.
Он все потерял:
И мать, и отца,
И дом, где он рос.
-- Куда же, мой друг,
Ты едешь сейчас? --
Я задал вопрос.
Он молча полез
В нагрудный карман,
Достал письмецо.
И вижу: в слезах --
От радости, что ль? --
Сержанта лицо.
-- Два года подряд
Шли письма ее
Сквозь вьюги, снега,
Из писем узнал:
С Урала она,
Зовут -- Лямига.
И в каждом письме
Всегда находил
Я ласку, тепло,--
И чувство любви,
Как солнечный луч,
Мне в сердце вошло.
И, письма ее
У сердца храня,
Я шел на врага.
Я думал: "Пускай
За счастье твое
Умру, Лямига!"
Ты знаешь, мой друг,
Что значит письмо
На фронте для нас?
И вот повидать
Хозяйку письма
Я еду сейчас.
Два года она
Хранила меня
Любовью своей.
Откажет ли мне,
Когда я приду
С победою к ней?!
...Наш поезд спешит,
Как будто узнал,
Кого он везет.
С улыбкой сержант
Ладонь на карман
Нет-нет да кладет.
Смущен мой сержант,
Хоть горд, как дитя,
Что с нею знаком.
Как много тепла,
Любви, красоты
В свиданье таком!
-- Джигит, -- говорю,--
Героя любовь
И ей дорога!
Поверь мне, браток:
Волнуется, ждет
Тебя Лямига!..
В годину войны
Из писем простых
Любовь родилась.
Как много подруг
Тоскуют вдали
О милых сейчас!..
О девушки! Вы
В родимом краю
Гордиться должны,
Что верой своей
Храните в бою
Героев страны!
Октябрь 1943 г.
ПОМОЩЬ ВЕСНЕ
На помощь солнцу мы пришли,
Чтоб снять с земли и снег и лед.
Уже пора зиме уйти,
Пускай скорей весна идет!
С тех пор как к нам
Пришла зима,
Видали мы немало зла.
Ломай лопатой, бей багром,
Чтобы скорей она ушла.
Она сковала русла рек,
Сковала сильную волну,
Замуровала родники,
Загромоздила всю страну
И исковеркала цветы,
Птиц прогнала из всех садов.
Поэтому я взять на лом
И бить "врага" весны готов.
Пусть реки сбросят шкуру льда,
Пускай свободно потекут,
Пускай, курлыча, журавли
Над нами крылья пронесут.
Пускай вздохнет моя земля,
Освободившись от снегов,
Подымет голову трава.
Трудись, мой друг, без липших слов.
Оружье есть, и сила есть.
И солнце пикой бьет врага.
Земля устала от зимы,
Нам не нужна ее пурга.
Пусть ручейки, журча, бегут.
Айда-ка, зиму с улиц вон!
Уже она побеждена,
Я слышу скрип ее и стон.
Побеждена!
Клади теперь
Лом и лопату на плечо,
И марш по молодой траве.
Влюбленный в землю горячо!
Пусть ветки плещут нам в лицо.
Подснежник пусть свой кажет глаз,
Ведь это мать сама земля
Сейчас дарит цветами нас.
Октябрь 1943 г.
СТРОИТЕЛЬ
Пушистые хлопья
Подернули высь;
К ним новые зданья
В лесах поднялись.
Растущие быстро
Ряды кирпичей --
Как песнь созиданья
И силы людей.
Из глины, цемента
И каменных плит
Здесь дому возникнуть
На днях предстоит.
Сначала как будто
Невзрачен на вид,
Как будто в пеленках
Ребенок лежит.
Он в кружеве леса,
Стропила на нем,
Без плоти и крови
Стоит еще дом.
Но знаю, громада
Камней оживет,
В ней кровь заиграет,
В ней жизнь расцветет.
И люди, что вскоре
Поселятся тут,
Со славой вспомянут
Строителя труд.
Отпразднуют праздник
Веселый они,
И в окнах повсюду
Зажгутся огни.
За тех новоселы
Поднимут бокал,
Кто стены вот эти
Для них воздвигал.
Дома за домами
Растут и растут,--
Их труд созидает,
Наш творческий труд.
Октябрь 1943 г.
К ДВИНЕ
Двина! Где взять мне силы, чтобы вспять
Твое теченье плавное погнать?
Чтоб я, твоей окутанный волной,
Был унесен на родину, домой?
На гребень бурь всегда стремился я,
Плечом раздвинуть грозовой простор.
Зачем же в рабстве гаснет жизнь моя?
И вынесу ли я такой позор?
О, если бы не только твой поток,
Но жизнь мою поворотить я мог,--
Я б, не колеблясь, повернул ее,
Чтоб снова петь отечество мое.
Нет! Я бы там не только песни пел.
Нет! Я бы там пловцом отважным был,
Все трудности бы я перетерпел,
Отдав труду ума и сердца пыл.
На родине и смерть была б легка:
Своя земля укрыла бы, как мать.
И над моей могилой песнь моя
Осталась бы как памятник стоять.
Моя душа не мирится с ярмом
Одна лишь дума голову гнетет:
"Возьми меня, неси меня, Двина,
В объятиях быстробегущих вод!"
Быть может, утешенье я найду,
Качаясь на седых твоих волнах,
И мой народ любовь мою поймет,
Увидев возвращающийся прах...
Двина, Двина!
О, если б только вспять
Твое теченье гордое погнать,--
Ты принесла б на родину мою
Меня и песнь свободную мою.
Октябрь 1943 г.
МОЛОДАЯ МАТЬ
Горит деревня. Как в часы заката,
Густой багрянец по небу разлит.
Раскинув руки, на пороге хаты
Расстрелянная женщина лежит.
Малыш озябший, полугодовалый,
Прижался к ней, чтоб грудь ее достать.
То плачет он надрывно и устало,
То смотрит с удивлением на мать.
А сам палач при зареве пожара,
Губя живое на своем пути,
Спешит на запад, чтоб спастись от кары,
Хотя ему, конечно, не уйти!
Сарвар украдкой вышла из подвала,
Поблизости услышав детский крик,
К крыльцу своих соседей подбежала --
И замерла от ужаса на миг.
Ребенка подняла: "Не плачь, мой милый,
Не плачь, тебя я унесу в наш дом".
Она его согрела, и умыла,
И теплым напоила молоком.
Сарвар ласкала малыша впервые,
Впервые в ней заговорила мать.
А он к ней руки протянул худые
И начал слово "мама" лепетать.
Всего семнадцать ей, скажи на милость!
Еще вся жизнь, все счастье впереди.
Но радость материнства засветилась
Уже сейчас у девушки в груди.
Родные звуки песенки знакомой
Польются в предвечерней тишине...
Мне в этот час пройти бы мимо дома,
И заглянуть бы в то окошко мне!
Сарвар малышку вырастит, я знаю,
В ее упорство верю до конца.
Ведь дочерям страна моя родная
Дарует материнские сердца.
Октябрь 1943 г.
ПОСЛЕДНЕЕ ВОСПОМИНАНИЕ
У милого взгляда
Волшебная сила.
Ты нежной улыбкой
Меня покорила.
Но я ведь не молод.
Зачем старикану
Волнения, страсти?..
Я сохну, я вяну.
К тебе на свиданье
Спешу я украдкой.
Меня, словно юношу,
Бьет лихорадка:
То пламя сжигает,
То холод по коже.
А ты всех красивей,
А ты всех дороже.
Для счастья довольно
Улыбок лучистых,
И чтоб ты коснулась
Седин серебристых.
Далекая юность
Тебя мне послала.
Засмейся, родная!
Я счастлив немало,
Я счастлив немало.
Октябрь 1943 г.
БЕЗ НОГИ
Вернулся я! Встречай, любовь моя!
Порадуйся, пускай безногий я:
Перед врагом колен не преклонял,
Он ногу мне за это оторвал.
Ударил миной, наземь повалил.
--Ты поклонился! -- враг торжествовал.
Но тотчас дикий страх его сковал:
Я без ноги поднялся и стоял.
За кровь мою разгневалась земля.
Вокруг в слезах склонились тополя.
И мать-земля упасть мне не дала,
А под руку взяла и повела.
И раненый любой из нас -- таков:
Один против пятнадцати врагов.
Пусть этот без руки, тот -- без ноги,
Наш дух не сломят подлые враги.
Сто ног бы отдал, а родной земли
И полвершка не отдал бы врагу.
Ценою рабства ноги сохранить?!
Как ими по земле ходить смогу?
Вернулся я!.. Встречай, любовь моя!
Не огорчайся, что безногий я,
Зато чисты душа моя и честь.
А человек -- не в этом ли он весь?
Октябрь 1943 г.
ВАРВАРСТВО
Они с детьми погнали матерей
И яму рыть заставили, а сами
Они стояли, кучка дикарей,
И хриплыми смеялись голосами.
У края бездны выстроили в ряд
Бессильных женщин, худеньких ребят.
Пришел хмельной майор и медными глазами
Окинул обреченных... Мутный дождь
Гудел в листве соседних рощ
И на полях, одетых мглою,
И тучи опустились над землею,
Друг друга с бешенством гоня...
Нет, этого я не забуду дня,
Я не забуду никогда, вовеки!
Я видел: плакали, как дети, реки,
И в ярости рыдала мать-земля.
Своими видел я глазами,
Как солнце скорбное, омытое слезами,
Сквозь тучу вышло на поля,
В последний раз детей поцеловало,
В последний раз...
Шумел осенний лес. Казалось, что сейчас
Он обезумел. Гневно бушевала
Его листва. Сгущалась мгла вокруг.
Я слышал: мощный дуб свалился вдруг,
Он падал, издавая вздох тяжелый.
Детей внезапно охватил испуг,--
Прижались к матерям, цепляясь за подолы.
И выстрела раздался резкий звук,
Прервав проклятье,
Что вырвалось у женщины одной.
Ребенок, мальчуган больной,
Головку спрятал в складках платья
Еще не старой женщины. Она
Смотрела, ужаса полна.
Как не лишиться ей рассудка!
Все понял, понял все малютка.
-- Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать! --
Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи.
Дитя, что ей всего дороже,
Нагнувшись, подняла двумя руками мать,
Прижала к сердцу, против дула прямо...
-- Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!
Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь? --
И хочет вырваться из рук ребенок,
И страшен плач, и голос тонок,
И в сердце он вонзается, как нож.
-- Не бойся, мальчик мой. Сейчас вздохнешь ты
вольно.
Закрой глаза, но голову не прячь,
Чтобы тебя живым не закопал палач.
Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно.--
И он закрыл глаза. И заалела кровь,
По шее лентой красной извиваясь.
Две жизни наземь падают, сливаясь,
Две жизни и одна любовь!
Гром грянул. Ветер свистнул в тучах.
Заплакала земля в тоске глухой,
О, сколько слез, горячих и горючих!
Земля моя, скажи мне, что с тобой?
Ты часто горе видела людское,
Ты миллионы лет цвела для нас,
Но испытала ль ты хотя бы раз
Такой позор и варварство такое?
Страна моя, враги тебе грозят,
Но выше подними великой правды знамя,
Омой его земли кровавыми слезами,
И пусть его лучи пронзят,
Пусть уничтожат беспощадно
Тех варваров, тех дикарей,
Что кровь детей глотают жадно,
Кровь наших матерей...
1943
ПОСЛЕ БОЛЕЗНИ
Я вновь здоров. И мозг усталый мой
Очистился от мглы гнетущей.
Мой влажен лоб. Он будто бы росой
Покрылся в час зари цветущей.
Я вижу вновь, как светом мир богат,
Я слышу счастья веянья живые.
Так дивно мне и так я жизни рад,
Как будто в эту жизнь вхожу впервые.
И вижу я в чудесном полусне
Лучистой юности сиянье,--
Сиделка наклоняется ко мне,
И нежно рук ее касанье.
Октябрь 1943 г.
НАВСТРЕЧУ РАДОСТИ
Горе, скорей от меня уходи,
Кончился день твой, светло впереди!
Долго же ты у меня засиделось...
Сколько я горя с тобой натерпелась!
В маленькой комнате изо дня в день
Видела я твою черную тень.
Душу мою задушить порешило,
Как часовой, ты меня сторожило.
Ты приказало щекам похудеть,
Траур ты мне приказало надеть...
Счастье твердит мне: -- Ты горя не ведай,
Милый к тебе возвратился с победой!
Милый вернулся -- и стало светло.
Будто в окно мое солнце вошло.
Горе горюет, со счастьем не споря.
Горе само разрыдалось от горя.
Был не вчера ли мой жребий жесток?
Ныне я сбросила черный платок.
Ныне на солнце смотрю в упоенье,
Сердца унять не могу я биенье.
Солнцу, мой милый, открыл ты окно.
Солнце -- иное, другое оно!
Сколько в нем счастья, свободы и силы, --
Ты это солнце принес мне, мой милый!
Сколько цветов в моем доме цветет!
Счастье мое, проходи ты вперед!
Ты же уйди от нас, горе-унынье,
Мы не дадим тебе места отныне.
Октябрь 1943 г.
К СМЕРТИ
Из твоих когтистых, цепких лап
Сколько раз спасался я!..
Бывало, Чуть скажу: "Все кончено... я слаб!" --
Жизнь мне тотчас руку подавала.
Нет, отказываться никогда
Я не думал от борьбы с тобою:
Побежденным смертью нет стыда,
Стыдно тем, кто сдался ей без боя.
Ты ворчала:
-- Ну, теперь держись,
Хватит мне играть с тобой, строптивец! --
Я же все упрямее за жизнь
Драться продолжал, тебе противясь.
Знаю, знаю, смерть, с тобой игра
Вовсе не веселая забава.
Только не пришла еще пора
На земной покой иметь нам право.
Иль мне жизнь пришлась не по плечу?
Иль так сладок смертный риск бунтарства?
Нет, не умирать -- я жить хочу,
Жить сквозь боль, тревоги и мытарства.
Стать бы в стороне от бурь и гроз --
Можно тихо жить, не зная горя.
Я шагал сквозь грозы, в бурях рос,
В них с тобой за жизнь, за счастье споря...
Но теперь, надежда, не маячь --
Не помогут прошлые уроки.
В кандалы уж заковал палач
Руки, пишущие эти строки.
Скоро, скоро, может быть, к утру,
Смерть навек уймет мою строптивость.
Я умру -- за наш народ умру,
За святую правду, справедливость.
Иль не ради них я столько раз
Был уже тобой, костлявой, мечен?
Словно сам я -- что ни день и час --
Роковой искал с тобою встречи.
Путь великой правды труден, крут,
Но борца на путь иной не тянет.
Иль с победой встретится он тут,
Или смерть в попутчицы нагрянет.
Скоро, как звезда, угасну я...
Силы жизни я совсем теряю...
За тебя, о родина моя,
За большую правду умираю!
Октябрь (?) 1943 г.
УТЕШЕНИЕ
Когда с победой мы придем домой,
Изведаем почет и славу,
И, ношу горя сбросив со спины,
Мы радость обретем по праву.
О нашей трудной, длительной борьбе
Живую быль расскажем детям,
И мы, волнуя юные сердца,
Сочувствие и пониманье встретим.
Мы скажем: -- Ни подарков, ни цветов,
Ни славословий нам не надо.
Победы всенародной светлый день --
Вот наша общая награда.
Когда домой вернемся мы, друзья,--
Как прежде, для беседы жаркой
Мы встретимся и будем пить кумыс
И наши песни петь за чаркой.
Друг, не печалься, этот день взойдет,
Должны надежды наши сбыться,
Увидим мы казанский кремль, когда
Падет германская темница.
Придет Москва и нас освободит,
Казань избавит нас от муки,
Мы выйдем, как "Челюскин" изо льда,
Пожмем протянутые руки.
Победу мы отпразднуем, друзья,
Мы это право заслужили,--
До смерти -- твердостью и чистотой
Священной клятвы дорожили...
Октябрь (?) 1943 г.
ДРУГУ
(А. А.) 1
Друг, не горюй, что рано мы уходим.
Кто жизнь свою, скажи, купил навек?
Ведь годы ограничены той жизнью,
Которую избрал сам человек.
Не время меж рождением и смертью
Одно определяет жизни срок,--
Быть может, наша кровь, что здесь прольется,
Прекрасного бессмертия исток.
Дал клятву я: жизнь посвятить народу,
Стране своей -- отчизне всех отчизн.
Для этого, хотя бы жил столетья,
Ты разве бы свою не отдал жизнь?!
Как долгой ночью солнечного света,
Так жду в застенке с родины вестей.
Какая сила -- даже на чужбине --
Дыханье слышать родины своей!
Чем, шкуру сохранив, забыть о чести,
О, пусть я лучше стану мертвецом!
Какая ж это жизнь, когда отчизна,
Как Каину, плюет тебе в лицо!
Такого "счастья" мне совсем не надо.
Уж лучше гибель -- нет обиды тут!
Не стану чужаком в краю родимом,
Где даже мне воды не подадут.
Мой друг, ведь наша жизнь -- она лишь искра
Всей жизни родины, страны побед.
Пусть мы погаснем -- от бесстрашной смерти
В отчизне нашей ярче вспыхнет свет.
И этой смертью подтвердим мы верность,
О смелости узнает вся страна.
Не этими ли чувствами большими,
О друг мой, наша молодость сильна?!
И если молодости ствол подрубят,
В народе корни не исчезнут ввек.
И скажут юные:
-- Вот так, отважно,
Смерть должен встретить каждый человек!
Октябрь 1943 г.
1 А. А.-- Абдулла Алиш, татарский писатель,
вместе с которым М. Джалиль боролся в подполье.
ГОРНАЯ РЕКА
Что так шумна, бурна,
Стремительна река,
Хоть здесь ее волна
В раскате широка?
О чем ревут валы
В кипенье седины?
То ль яростью полны,
То ль чем устрашены?
Утихнет вдруг, зальет
Окрестные луга
И ласково поет,
Плеща о берега.
То вновь среди теснин
Гремит о валуны,
Спеша в простор долин,
Бросает падуны.
Иль чьею волей злой
Встревожена вода,
Изменчива порой,
Стремительна всегда?
Не удержался я
И у реки спросил:
-- Что ты шумишь, кипишь,
Поток смятенных сил?
Ответила река:
-- Свободою одной
Я грезила века
В темницах под землей.
В глубоких тайниках
Ждала я сотни лет
И вырвалась в горах
На волю, в мир, на свет.
Накопленную страсть,
И ненависть мою,
И счастье каждый час
Всей мощью волн пою.
Теперь свободна я,
Привольно дышит грудь,--
Прекрасна жизнь моя,
Надежен дальний путь.
Я солнцу песнь пою,
Над рабством я смеюсь,--
Вот почему шумлю
И бурно вдаль стремлюсь.
28 октября 1943 г.
БУРЯ
Взыграла буря, нам глаза слепя;
С дороги сбившись, кони стали.
За снежной пеленой невдалеке,
Огни деревни засверкали.
Застыли ноги. Средь сугробов нас
Жестокий ветер гнал с налета,
И, до избы какой-то добредя,
Мы принялись стучать в ворота.
Казалось: не согреться нам...
И вот В избе гостеприимной этой
Теплом нежданным нас встречает печь
И лампа -- целым морем света!
Хотелось нам добраться через час
До станции, но вьюга в поле
Дорогу мигом замела, и мы
Сюда попали поневоле.
В избу мы вносим холод, и в сердцах
Мы проклинаем ветер жгучий.
И тут, улыбку нам даря, она
Выходит, как луна из тучи.
Взглянул и замер я. Глаз отвести
Не в состоянье. Что со мною?
Казалось мне: я встретился с Зухрой.
Казалось мне: я встретился с Лейлою.
Не описать мне красоты такой.
Что стройный тополь перед нею?
А брови серповидные ее?
А губы -- лепестков нежнее?
Не описать мне этих нежных щек,
Ни этих ямок, ни румянца,
Ни темно-карих глаз... Не описать
Ресниц порхающего танца.
Нет, все не то... Здороваясь, она
Нам взгляд глубокий подарила,
И вдруг согрелся я, и сердце вновь
Наполнилось кипучей силой.
Снег застил нам луну, и долго мы,
С дороги сбившись, шли по кругу.
Нас вьюга чудом привела к луне,
А мы бранили эту вьюгу!
И девушка за стол сажает нас
И медом потчует и чаем.
Пускай тяжелый путь нам предстоит,--
Сидим и юность вспоминаем.
Утихла вьюга. На дворе -- луна.
Мой друг накинул свой тулуп на плечи,
Заторопился, точно протрезвев,
Прервал взволнованные речи.
Мы тронулись. Как тихо! И плывет
Луна в мерцающей лазури.
Ах, для чего мне тихая луна!
Душа моя желает бури!
И сердце ноет, что-то потеряв,
Встают виденья пред глазами,
Клубится пламя в сердце у меня --
Ветров и ураганов пламя.
Зачем ты, вьюга, завела меня
В поля бескрайные, чужие,
Свалила с ног и бросила меня
В ее ресницы колдовские?
Моя луна осталась позади,
В снегу летучем потонула,
И слишком быстро молодость моя,
Так быстро в бурях промелькнула.
Пускай тебя швырнет то в жар, то в лед,
Закружит в поле... Разве наши
Стремительные бури во сто крат
Застоя тихого не краше?
2 ноября 1943 г.
ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ
Я болел, уже совсем был плох,
Истощил аптеку по соседству,
Но бледнел, худел все больше, сох,--
Все мне были бесполезны средства.
Время шло. Пришлось в больницу лечь,
Но и здесь я чах в тоске недужной.
Не о той болезни, видно, речь:
Тут лечить не тело -- душу нужно.
Это-то и поняла одна
Девушка, мой новый врач палатный:
Укрепляла сердце мне она
Взглядами, улыбкою приятной.
Ну, конечно, был тогда я хвор,
Верно, и физической болезнью,
Но определил врачебный взор
Главную и чем лечить полезней.
И теперь, во вражьем заточенье,
Вспоминаю благодарно я
Твой диагноз и твое леченье,
Лекарша прекрасная моя.
2 ноября 1943 г.
ЦВЕТЫ
Ребята, на луга быстрей,
Играйте, смейтесь в сочных травах!
Развеселите матерей,
Развейте боль свою в забавах!
Цветы повсюду разрослись,
Душисты, ярки, сердцу любы.
Пылает мак, блестит нарцисс,
Они свежи, как ваши губы.
Они под солнцем расцвели,
Их нежит ветер на рассвете,--
То нашей матери-земли
Любимые, родные дети.
Война была в родном краю,
Пожары были и метели.
Горели воины в бою,
Деревни, города горели.
Была за родину война,
Земля взрастила нас борцами,
И та земля напоена
И кровью нашей, и слезами.
В крови, в слезах мы шли вперед,
И победило наше дело.
Весна пришла, весна цветет
И землю в пышный цвет одела.
И в сердце раненом земли
Победы вижу я цветенье,
В цветах услышать мы смогли
Родной земли сердцебиенье.
Цветы земли, цветы весны,--
Резвитесь, дети, смейтесь, дети!
Вы -- счастье, торжество страны
И вести о ее расцвете.
Быть может, брат ваш иль отец
Погиб во имя вашей воли,
Но вспоминал о вас боец
В последний миг на ратном поле.
Ласкайте вы цветы нежней,
Дышите, дети, вешней новью,--
Дарит вам радость мирных дней
Земля, напитанная кровью.
Вы -- дети матери-земли,
Вам доля трудная досталась,
На той земле вы расцвели,
Что нашей кровью пропиталась.
О, как нам дорог ваш расцвет,
Как вами родина гордится!
Грядущих лет мы видим свет,
Когда глядим на ваши лица,
Цветите каждый день и час,
Мы вас приветствуем сердечно.
Свободу гордую для вас
Завоевали мы навечно.
9 ноября 1943 г.
ДВУЛИЧНОМУ
Я в девяноста девяти заплатах,
Но нет в душе прорех и нет заплат.
А ты в одеждах щеголя богатых,--
Душа твоя с заплатами подряд!
28 ноября 1943 г.
УГОЩЕНИЕ ПОЭТА
Толпой пришли к поэту стар и млад,
Уже гостями полон дом его.
Поэт повел их в тот роскошный сад,
Что вырастил близ сердца своего.
Потом, чтоб было весело гостям,
Бокалы песней он наполнил сам;
Искрится это жгучее вино --
В душе певца рождается оно.
И молодые и бородачи
От пламени тех песен захмелели.
В сердцах гостей веселые лучи
От сбывшихся надежд уже запели.
Из-за стола поднялся старый дед.
Старик сказал взволнованно:
-- Друзья!
Я очень стар. Мне девяносто лет.
Но лучше пира не знавал и я.
Судьба мне посылала много бед.
Всю жизнь я шел по трудному пути.
Мне удалось в твоем саду, поэт,
Утраченную молодость найти.
Ноябрь (?) 1943 г.
СОСЕДИ
У нас с соседом нелады,
Живем с соседом плохо.
В любое время жди беды,
Нежданного подвоха.
Белье развешу -- как на грех,
Сосед золу выносит,
Сгребу ли я к забору снег --
Он по двору разбросит.
Капусту нынешней весной
Я посадил за домом
И жду, что скажет недруг мой,
Каким грозит разгромом?
Моя капуста между тем
Цветет, растет, как надо.
Мечтаю: "Пироги поем",--
И на душе отрада...
Не зря предвидел я грозу:
Однажды в день базарный
Сосед привел домой козу...
О, замысел коварный!
-- Да поглотит, -- я возопил,--
Земля скотину эту! --
Козу я смертным боем бил,
Но сжить не смог со света.
Чуть утро -- гостья под окном,
Стучат копытца смело.
И так, кочан за кочаном,
Весь огород объела.