Страница:
– Чего это с ней, тетя Шарлиз? Она сумасшедшая?
– Нет, что ты. – Шарлиз постаралась улыбнуться как можно веселее. – Понимаешь, когда взрослые спорят, они частенько кричат. Твоя бабушка тебя очень любит и будет счастлива, если ты будешь вести себя чуть приветливее.
– А это обязательно? Она мне не нравится.
– Нельзя поспешно судить о людях, надо сначала узнать их лучше. Давай заканчивай завтрак и беги играть.
Шарлиз изо всех сил старалась избавиться от неприятного осадка после инцидента в столовой. Прислуживавший за завтраком и наливавший им кофе Жиль хранил свое обычное бесстрастное выражение лица, словно они говорили при нем на иностранном языке.
Интересно, Жозефина расскажет Роберу об их стычке? Сама она этого делать не собиралась. Нечестно требовать от него занять чью-либо сторону.
Шарлиз сидела в полном одиночестве и размышляла, когда в столовую вошел Робер. Он спросил:
– Что-то не так?
– Нет, что ты, все просто великолепно.
– Ты выглядишь озабоченной.
– Просто задумалась. Обдумывала новую модель. Съешь что-нибудь? Я могу выпить еще чашку кофе и составить тебе компанию.
– Спасибо, но я уже позавтракал. Вы с Дэниэлом, кажется, обычно завтракаете в беседке?
– Решили внести некоторое разнообразие.
Шарлиз медлила, не желая сообщать ему, что у них были гости. Она только надеялась, что Жозефина не станет высказывать Роберу все свои претензии. Это может разозлить его и испортит весь день. Что ж, делать нечего. Шарлиз подавила вздох и сказала:
– Я должна кое-что тебе сказать.
– Расскажешь в машине. Я хочу дать Жилю некоторые указания до нашего отъезда. Буду ждать тебя у ворот.
Прежде, чем она успела остановить его, он ушел.
Встреча Робера с чиновником прошла удачно. В результате мсье Овернуа смог прибавить кое-какие земельные участки к своим владениям, как раз на тех виноградниках, куда теперь мчался их автомобиль. Они отъехали примерно на милю, когда Шарлиз, наконец, смогла рассказать Роберу про утренний визит его матери. Робер нахмурился.
– Она ничего не говорила о своем приезде вчера вечером, когда я с ней разговаривал. Интересно, что ее заставило так внезапно примчаться сюда?
– Возможно, она хотела увидеть Дэнни?
– По всей видимости, да. Тогда она вряд ли захотела бы поехать с нами. Я собираюсь устроить тебе грандиозную поездку.
Виноградники Овернуа находились на самой вершине холма, с которого открывался чудесный вид на небольшую деревушку. Дорога петляла меж тенистых деревьев, за которыми тянулись ряды винограда, спелые грозди клонили лозу к земле.
Когда они подъехали к большому красивому строению, Шарлиз заметила:
– Честно говоря, я совершенно не так представляла себе винодельческую фабрику. Это здание больше похоже на загородное поместье.
– Много лет назад здесь размещалась сельская управа. Теперь на первом этаже находятся дегустационный зал и контора, ну а основная работа происходит в других корпусах.
Сама фабрика представляла собой анфиладу прохладных, тихих и сумрачных помещений. Супруги шли по бесконечным залам, в которых рядами стояли бочки, огромные настолько, что к ним были приставлены лесенки. Робер подробно описывал Шарлиз весь процесс изготовления вина, начиная со сбора винограда и кончая разливанием вина по бутылкам.
– Прости за столь долгую и подробную лекцию, но ты прекрасный слушатель, а я немного увлекся, – рассмеялся он, опомнившись через некоторое время.
– Не извиняйся. Во-первых, мне интересно, а во-вторых, я потрясена тем, как много ты об этом знаешь.
– Отец учил нас с Морисом виноделию с раннего детства. Мы начали с самых основ и прошли весь путь обучения. Когда Дэниэл подрастет, он продолжит семейную традицию и в один прекрасный день унаследует дело от меня.
– Ну, это совсем не обязательно. У тебя могут родиться собственные сыновья.
– Вряд ли, если ты не станешь сговорчивее.
Шарлиз не позволила себе даже немного помечтать о том, как прекрасно было бы иметь ребенка от Робера.
– Наш брак – не навечно. Я уверена, ты хочешь иметь настоящего сына. Большинство мужчин этого хотят. Ты женишься на любимой женщине, и у тебя будут дети.
– Что ж, возможно, но Дэниэл все равно будет заниматься основной частью нашего бизнеса.
Шарлиз почувствовала, как по спине пробежал холодок, и вовсе не из-за температуры в зале. Робер думает о будущем, в котором нет места для нее. А чего она хотела? Не может же такая жизнь продолжаться вечно. Она вздрогнула, когда он обнял ее за плечи, однако это не было лаской.
– Осторожно, здесь мокро. – Он аккуратно провел ее мимо небольшой лужицы. – Рабочие стараются следить за чистотой, но тут темно, а вино иногда проливается. Можно поскользнуться.
– Правда, здесь темновато.
– Я могу объяснить, почему это необходимо, но на сегодня тебе уже достаточно технических подробностей.
– Но я не устала!
– Посмотри мне в глаза и повтори.
Он шутливо приподнял ее подбородок и заглянул в глаза. Шарлиз затрепетала – как обычно, когда Робер был совсем близко, неважно, каковы при этом были его намерения. Она смотрела в его лицо, на четкую линию рта, и представляла – помимо своей воли – как эти губы касаются ее губ, как разжигают во всем ее теле пожар страсти…
Робер перестал улыбаться, видя, как изменилось выражение ее глаз. Осторожно коснулся ее щеки и прошептал:
– Маленькая Шарлиз, мне все труднее выполнять свое обещание. Я хочу тебя, прямо сейчас и прямо здесь.
Она застыла, не в силах скрыть то, что и ее охватывает то же самое желание… Робер и Шарлиз даже не сразу поняли, что они больше не одни в огромном зале. Послышались шаги рабочих.
Робер медленно отстранился, и лицо его тут же приобрело совершенно бесстрастное выражение, что всегда пугало ее. Неужели он способен так хорошо владеть собой, потому что на самом деле не испытывает того, что чувствует она? Шарлиз прерывисто вздохнула.
Когда они вышли на улицу, Робер сказал:
– Ты уже знаешь, как делается вино. Теперь я покажу тебе, что с ним делают перед самой отправкой в магазины.
Зрелище было захватывающим. Бутылки ехали на ленте конвейера, словно игрушечные солдатики на марше. Ненадолго останавливались, чтобы получить пробку в горлышко, а затем отправлялись к следующему агрегату, наклеивавшему этикетки.
– Словно фабрика игрушек! Дэнни здесь понравится. Надо обязательно привезти его сюда.
– Отличная идея, но для него экскурсия будет короче. Не думаю, что Дэнни будет столь же тактичен.
– Не знаю, почему ты говоришь о такте. Я действительно слушала тебя с интересом.
– Тогда как насчет экзамена?
– О, нет! – со смехом вскричала Шарлиз. – Если бы я знала, что ты будешь задавать вопросы, то вела бы записи.
– Ну, ладно, вместо этого приглашаю на обед. Здесь неподалеку есть приятное местечко, думаю, оно тебе понравится.
«Шеваль Д’Ор» оказался небольшим прелестным ресторанчиком. Маленькие столики были покрыты клетчатыми скатертями, изящные светильники заливали полутемный зал мягким светом, создавая интимную и расслабляющую атмосферу.
Робер заказал несколько блюд, которых даже не было в меню, но которые являлись особой гордостью шеф-повара, а также попросил принести аперитив перед обедом. К основным блюдам должны были подать вино.
– Я не привыкла столько пить за обедом. Боюсь, от такого количества спиртного я просто усну!
– Никаких проблем. Здесь наверху сдаются комнаты. Я отнесу тебя в постель.
– Ты так просто не сдаешься, да? – она не чувствовала обычного раздражения.
– Ты ведь тоже хочешь меня?
Он не спускал с нее испытующего взгляда. Шарлиз могла бы ответить, но Робер и без этого прекрасно понимал, что привлекает ее. Не знал он только, насколько окрепли ее чувства к нему, и слава Богу! Шарлиз опустила глаза и занялась скатыванием хлебных крошек в шарик. Робер неожиданно накрыл ее ладонь своею.
– Я не хочу принуждать тебя, chere. Я надеюсь и верю, что однажды мы займемся любовью, но только тогда, когда ты будешь к этому готова. Надеюсь, это будет скоро, – последние слова он произнес с обычной ухмылкой. – Прошу тебя, не будь такой серьезной и ешь свой обед спокойно. Люди думают, глядя на нас, что любовники поссорились, а мне это неприятно, потому что мы, к сожалению, не любовники.
На этом тема была исчерпана, и Робер ни разу к этому не вернулся. Он развлекал ее за обедом, рассказывая чудесные истории о своем детстве в Париже, о юношеских проделках, о своей семье. Влечение между ними не исчезло, ничто не могло бы его разрушить, но они смеялись и болтали, как хорошие знакомые, Почти идеальные отношения. Почти. Такое маленькое слово – и такая большая разница, с грустью подумала Шарлиз.
Когда Шарлиз и Робер вернулись домой, оказалось, что Дэнни ждет их с нетерпением, что было для него последнее время не характерно. Обычно они сами его искали, а потом еще и уговаривали составить им компанию. Сегодняшний день был исключением.
– Огюст куда-то ушел с мамой, и мне не с кем играть. А где вы были?
Шарлиз рассказала мальчику о фабрике и пообещала в следующий раз взять его с собой. Робер добавил:
– Подрастешь и сможешь там работать, как твой папа и я.
– А что ты там делал?
– Когда мы были чуть постарше тебя, то работали на сборе винограда, разбирали ягоды на конвейере, прежде чем они отправятся под пресс. Помню, мы с Морисом так объелись виноградом, что нас выгнали с работы.
– Я тоже смогу работать, – серьезно заметил мальчик. – Я уже большой. Мне четыре года.
Робер был абсолютно серьезен.
– Ты прав. Что ж, скоро наступит сбор винограда, там посмотрим.
Дворецкий вошел в комнату, и Робер умолк.
– Мсье, мадам Овернуа просила передать, что она хочет с вами переговорить, как только вы вернетесь.
Когда Жиль вышел, Робер повернулся к Шарлиз.
– Полагаю, пора сообщить маме, что мы дома. Дэниэл, будь любезен, сбегай наверх и скажи своей бабушке, что мы в гостиной.
Мальчик вопросительно взглянул на Шарлиз.
– А это обязательно, тетя Шарлиз?
Робер нахмурился.
– Мне бы хотелось, чтобы ты был приветливей с бабушкой. Она проделала длинный путь только для того, чтобы повидаться с тобой.
– А мне все равно. Она мне не нравится. Она сердитая и кричала на тетю Шарлиз.
Глаза Робера сверкнули, когда он обернулся к Шарлиз.
– Я не знал, что вы повздорили. Почему ты мне не сказала?
– Ничего особенного не случилось. Дэнни просто перепутал…
– Ничего я не перепутал. Она была вся красная от злости и сказала, что ты, дядя Робер, не доверяешь тете Шарлиз, А еще сказала, что тетя Шарлиз затащила тебя в постель. Она что, думает, что вы подрались? У нее был такой противный вид!
Шарлиз была потрясена тем, как много мальчик понял и запомнил, пусть и по-своему, по-детски. Робер выглядел рассерженным.
– Ты должна была сказать об этом мне. Моя мать перешла все границы. Могу только извиниться за нее и пообещать, что больше этого не повторится!
– Вот видишь! – с триумфом воскликнул Дэнни. – Дядя Робер говорит, что я прав!
Шарлиз поспешила исправить положение.
– Он этого не говорил. А ты неправильно рассказываешь. Мы просто поспорили. И вообще, отправляйся наверх. Тебе пора купаться и спать.
Они помолчали, пока мальчик не вышел из комнаты. Затем Робер снова обратился к Шарлиз.
– Как ты могла скрыть от меня то, что случилось? Ты же знаешь, что я бы этого не допустил.
– Да уж, отлично! Начнем грандиозный семейный скандал! Это только еще больше восстановит твою мать против меня, если только это возможно.
– Она должна, по крайней мере, соблюдать приличия!
– Она всего-навсего приехала навестить нас, так что же, начинать Третью Мировую? Наверное, мадам Овернуа скоро уедет.
– Не сомневаюсь, особенно после разговора, который у нас с ней будет.
Шарлиз встала.
– Ладно. Дэнни ждет меня, пойду к нему. Обещай, что не будешь злиться.
– Постараюсь.
В это верилось с трудом. Шарлиз не нравилось настроение Робера, но, с другой стороны, его мать сама виновата, что создала такую обстановку в доме. Шарлиз еще раз вздохнула и отправилась в комнату Дэнни.
Обычно, когда он плескался в ванне, Шарлиз развешивала одежду племянника и собирала игрушки, переговариваясь с мальчиком через стенку и время от времени заглядывая к нему. Но сегодня она принесла в ванную стул и стала подробно расспрашивать его о щенках, о новом друге Огюсте и обо всех событиях этого дня, чтобы отвлечь малыша от воспоминаний о мерзком утреннем скандале.
Впрочем, беспокоиться было не о чем. В памяти четырехлетнего малыша быстро стирались все неприятности. Дэнни с увлечением рассказывал о дне рождения, на который его пригласили, и показывал, как здорово «подныривает» его резиновая уточка.
К концу купания Шарлиз, как всегда в таких случаях, была мокрой с головы до ног и потому переоделась в джинсы и старую футболку. Пока она приводила себя в порядок, Дэнни играл в своей комнате. Неожиданно раздался стук в дверь. Шарлиз поспешно одернула футболку и осторожно подошла к двери. Ей не хотелось еще раз встретиться с Жозефиной.
– Кто там?
– Это я, Робер. Могу я зайти?
– Погоди минуту. Можешь зайти позже?
– Мне нужно кое-что уточнить, прежде чем я отправлюсь к матери.
Что ж, это важнее ее внешнего вида. Шарлиз перестала волноваться из-за своей легкомысленной одежды и открыла дверь. Наверное, Робер решил последовать ее совету и не бросаться в бой, очертя голову.
Сначала он попросту не заметил, что она переоделась. Большими шагами пересек комнату и спросил, не глядя на нее:
– Я тут подумал о том, что говорил Дэнни. Мама действительно сказала, что я тебе не доверяю?
– Не совсем так. Она сказала, что ты не веришь, будто я могу вырастить Дэниэла достойным фамилии Овернуа. – Шарлиз не удержалась от иронии. – Что ж, не стоит винить ее за это. Именно так ты и сказал во время нашей
первой встречи.
– Да, но я ошибался. – Робер взял ее за руки. – Я не знал тогда тебя, твою доброту и нежность, твое отзывчивое сердце.
– Я пыталась тебе об этом рассказать, но ты не верил, – попыталась отшутиться Шарлиз.
– Я должен был убедиться сам.
Интонации Робера изменились, когда он внимательнее посмотрел на нее. Шарлиз в панике поняла, что старая футболка практически не прикрывает ее, обтягивая грудь. Розовые соски были видны так же отчетливо, как если бы она была просто голой.
Именно такой Робер увидел ее в первый раз, и теперь Шарлиз оставалась все столь же соблазнительной.
Когда ее руки неуверенно поднялись, чтобы прикрыть грудь, он остановил ее почти умоляющим жестом.
– Позволь мне хотя бы посмотреть на тебя. Твое тело так прекрасно.
– Мне надо переодеться и вести Дэнни ужинать, – шепнула она в ответ.
– Еще рано.
Его руки скользнули на ее талию и двинулись вверх, медленно освобождая Шарлиз от одежды. Девушка не удержалась от тихого стона блаженства, когда кончиками пальцев он коснулся ее груди, провел по напряженным соскам.
– Я не могу оторваться от тебя, – прорычал он. – Я знаю, что только мучаю и тебя, и себя, но я не могу, Шарлиз, когда я вижу тебя такой, я теряю контроль над собой.
– Я тоже! – со стоном прошептала она.
Каждая клеточка ее тела, все чувствительные участки кожи кричали, взывали, молили о близости, несмотря на все попытки сопротивления.
– Я не должен этого делать!
Однако вместо того, чтобы повернуться и уйти, Робер сорвал с нее футболку и зарылся пылающим лицом в пшеничные волосы Шарлиз. Огонь желания вспыхнул так ярко, что в ней что-то взорвалось, и она впилась пальцами в напряженную спину мужа, прижалась к нему бедрами, чтобы теснее слиться, Робер ответил сдавленным стоном, его тело выгнулось, он прижал Шарлиз к себе так крепко, что она ощущала напряжение его плоти всем телом. Пока его губы жадно искали ее рот, он судорожно расстегнул на ней джинсы и просунул руку к ее бедрам, слегка приподнимая Шарлиз и пытаясь второй рукой освободить ее от одежды.
– Теперь мы не можем остановиться!
– Я знаю!
Она судорожно расстегивала на нем рубашку, искала застежку брюк.
– Девочка моя, это словно исполнение всех снов и желаний! – шептал он, сдирая с нее джинсы.
Они были так поглощены друг другом, что не сразу услышали настойчивый стук в дверь комнаты Робера. Голос Жозефины разносился по коридору.
– Робер, я знаю, что ты здесь! Открой не медленно!
– Не могу поверить! – простонал он. – Это уже второй раз, когда она все портит!
Тело Шарлиз яростно протестовало против внезапной остановки и требовало не обращать внимания на стук в дверь, но разум взял верх. Девушка прерывисто выдохнула и отступила на шаг.
– Все это не случайно. Твоя мать пытается помешать нам заняться любовью. Если вдуматься, то это даже смешно.
Она трясущимися пальцами застегивала джинсы и пыталась улыбнуться.
– Но это же несерьезно. Не может она сторожить нас всю ночь под дверью. – Робер был бледным от злости.
– Возможно, слуги донесли ей, что мы не спим вместе, вернее, спим в разных комнатах. Она решила, что наши отношения дали трещину, и изо всех сил старается не допустить примирения.
– Да, она до сих пор не одобряет наш брак. Но я не думаю, что она хочет окончательно его разрушить.
– Я уверена, мадам Овернуа считает, что защищает твои интересы, но ей пора взглянуть в лицо действительности! – Разочарование и неудовлетворенная страсть распалили ярость Шарлиз, и она была куда несдержаннее обычного. – Если наш брак развалится, опекунство над Дэнни станет судебной проблемой. Я прекрасно понимаю, что Овернуа чертовски богаты и влиятельны, но я не сдамся без боя. Я сыграю на привязанности малыша ко мне и его антипатии к некоторым, я сыграю на чем угодно, что сможет мне помочь!
Глаза Робера сузились.
– Так он единственный, кто тебя волнует?
– Благополучие Дэнни – это то, из-за чего мы поженились. Я согласилась, потому что у меня не было выбора.
– Но ты могла не соглашаться на все остальное, – ехидно усмехнулся он. – У меня уже была пара-тройка шансов, включая сегодняшний вечер. К несчастью, ты опомнилась слишком быстро. Это могло бы дать мне большое преимущество.
Это было как пощечина.
Шарлиз удалось почти молниеносно овладеть собой и своими чувствами, но ведь Робер был прав, черт побери! Он не хотел упустить шанса заняться с ней любовью, но собственно о любви тут и речи не шло. Его тайный план предусматривал полное подчинение ее воли, вот и все.
10
– Нет, что ты. – Шарлиз постаралась улыбнуться как можно веселее. – Понимаешь, когда взрослые спорят, они частенько кричат. Твоя бабушка тебя очень любит и будет счастлива, если ты будешь вести себя чуть приветливее.
– А это обязательно? Она мне не нравится.
– Нельзя поспешно судить о людях, надо сначала узнать их лучше. Давай заканчивай завтрак и беги играть.
Шарлиз изо всех сил старалась избавиться от неприятного осадка после инцидента в столовой. Прислуживавший за завтраком и наливавший им кофе Жиль хранил свое обычное бесстрастное выражение лица, словно они говорили при нем на иностранном языке.
Интересно, Жозефина расскажет Роберу об их стычке? Сама она этого делать не собиралась. Нечестно требовать от него занять чью-либо сторону.
Шарлиз сидела в полном одиночестве и размышляла, когда в столовую вошел Робер. Он спросил:
– Что-то не так?
– Нет, что ты, все просто великолепно.
– Ты выглядишь озабоченной.
– Просто задумалась. Обдумывала новую модель. Съешь что-нибудь? Я могу выпить еще чашку кофе и составить тебе компанию.
– Спасибо, но я уже позавтракал. Вы с Дэниэлом, кажется, обычно завтракаете в беседке?
– Решили внести некоторое разнообразие.
Шарлиз медлила, не желая сообщать ему, что у них были гости. Она только надеялась, что Жозефина не станет высказывать Роберу все свои претензии. Это может разозлить его и испортит весь день. Что ж, делать нечего. Шарлиз подавила вздох и сказала:
– Я должна кое-что тебе сказать.
– Расскажешь в машине. Я хочу дать Жилю некоторые указания до нашего отъезда. Буду ждать тебя у ворот.
Прежде, чем она успела остановить его, он ушел.
Встреча Робера с чиновником прошла удачно. В результате мсье Овернуа смог прибавить кое-какие земельные участки к своим владениям, как раз на тех виноградниках, куда теперь мчался их автомобиль. Они отъехали примерно на милю, когда Шарлиз, наконец, смогла рассказать Роберу про утренний визит его матери. Робер нахмурился.
– Она ничего не говорила о своем приезде вчера вечером, когда я с ней разговаривал. Интересно, что ее заставило так внезапно примчаться сюда?
– Возможно, она хотела увидеть Дэнни?
– По всей видимости, да. Тогда она вряд ли захотела бы поехать с нами. Я собираюсь устроить тебе грандиозную поездку.
Виноградники Овернуа находились на самой вершине холма, с которого открывался чудесный вид на небольшую деревушку. Дорога петляла меж тенистых деревьев, за которыми тянулись ряды винограда, спелые грозди клонили лозу к земле.
Когда они подъехали к большому красивому строению, Шарлиз заметила:
– Честно говоря, я совершенно не так представляла себе винодельческую фабрику. Это здание больше похоже на загородное поместье.
– Много лет назад здесь размещалась сельская управа. Теперь на первом этаже находятся дегустационный зал и контора, ну а основная работа происходит в других корпусах.
Сама фабрика представляла собой анфиладу прохладных, тихих и сумрачных помещений. Супруги шли по бесконечным залам, в которых рядами стояли бочки, огромные настолько, что к ним были приставлены лесенки. Робер подробно описывал Шарлиз весь процесс изготовления вина, начиная со сбора винограда и кончая разливанием вина по бутылкам.
– Прости за столь долгую и подробную лекцию, но ты прекрасный слушатель, а я немного увлекся, – рассмеялся он, опомнившись через некоторое время.
– Не извиняйся. Во-первых, мне интересно, а во-вторых, я потрясена тем, как много ты об этом знаешь.
– Отец учил нас с Морисом виноделию с раннего детства. Мы начали с самых основ и прошли весь путь обучения. Когда Дэниэл подрастет, он продолжит семейную традицию и в один прекрасный день унаследует дело от меня.
– Ну, это совсем не обязательно. У тебя могут родиться собственные сыновья.
– Вряд ли, если ты не станешь сговорчивее.
Шарлиз не позволила себе даже немного помечтать о том, как прекрасно было бы иметь ребенка от Робера.
– Наш брак – не навечно. Я уверена, ты хочешь иметь настоящего сына. Большинство мужчин этого хотят. Ты женишься на любимой женщине, и у тебя будут дети.
– Что ж, возможно, но Дэниэл все равно будет заниматься основной частью нашего бизнеса.
Шарлиз почувствовала, как по спине пробежал холодок, и вовсе не из-за температуры в зале. Робер думает о будущем, в котором нет места для нее. А чего она хотела? Не может же такая жизнь продолжаться вечно. Она вздрогнула, когда он обнял ее за плечи, однако это не было лаской.
– Осторожно, здесь мокро. – Он аккуратно провел ее мимо небольшой лужицы. – Рабочие стараются следить за чистотой, но тут темно, а вино иногда проливается. Можно поскользнуться.
– Правда, здесь темновато.
– Я могу объяснить, почему это необходимо, но на сегодня тебе уже достаточно технических подробностей.
– Но я не устала!
– Посмотри мне в глаза и повтори.
Он шутливо приподнял ее подбородок и заглянул в глаза. Шарлиз затрепетала – как обычно, когда Робер был совсем близко, неважно, каковы при этом были его намерения. Она смотрела в его лицо, на четкую линию рта, и представляла – помимо своей воли – как эти губы касаются ее губ, как разжигают во всем ее теле пожар страсти…
Робер перестал улыбаться, видя, как изменилось выражение ее глаз. Осторожно коснулся ее щеки и прошептал:
– Маленькая Шарлиз, мне все труднее выполнять свое обещание. Я хочу тебя, прямо сейчас и прямо здесь.
Она застыла, не в силах скрыть то, что и ее охватывает то же самое желание… Робер и Шарлиз даже не сразу поняли, что они больше не одни в огромном зале. Послышались шаги рабочих.
Робер медленно отстранился, и лицо его тут же приобрело совершенно бесстрастное выражение, что всегда пугало ее. Неужели он способен так хорошо владеть собой, потому что на самом деле не испытывает того, что чувствует она? Шарлиз прерывисто вздохнула.
Когда они вышли на улицу, Робер сказал:
– Ты уже знаешь, как делается вино. Теперь я покажу тебе, что с ним делают перед самой отправкой в магазины.
Зрелище было захватывающим. Бутылки ехали на ленте конвейера, словно игрушечные солдатики на марше. Ненадолго останавливались, чтобы получить пробку в горлышко, а затем отправлялись к следующему агрегату, наклеивавшему этикетки.
– Словно фабрика игрушек! Дэнни здесь понравится. Надо обязательно привезти его сюда.
– Отличная идея, но для него экскурсия будет короче. Не думаю, что Дэнни будет столь же тактичен.
– Не знаю, почему ты говоришь о такте. Я действительно слушала тебя с интересом.
– Тогда как насчет экзамена?
– О, нет! – со смехом вскричала Шарлиз. – Если бы я знала, что ты будешь задавать вопросы, то вела бы записи.
– Ну, ладно, вместо этого приглашаю на обед. Здесь неподалеку есть приятное местечко, думаю, оно тебе понравится.
«Шеваль Д’Ор» оказался небольшим прелестным ресторанчиком. Маленькие столики были покрыты клетчатыми скатертями, изящные светильники заливали полутемный зал мягким светом, создавая интимную и расслабляющую атмосферу.
Робер заказал несколько блюд, которых даже не было в меню, но которые являлись особой гордостью шеф-повара, а также попросил принести аперитив перед обедом. К основным блюдам должны были подать вино.
– Я не привыкла столько пить за обедом. Боюсь, от такого количества спиртного я просто усну!
– Никаких проблем. Здесь наверху сдаются комнаты. Я отнесу тебя в постель.
– Ты так просто не сдаешься, да? – она не чувствовала обычного раздражения.
– Ты ведь тоже хочешь меня?
Он не спускал с нее испытующего взгляда. Шарлиз могла бы ответить, но Робер и без этого прекрасно понимал, что привлекает ее. Не знал он только, насколько окрепли ее чувства к нему, и слава Богу! Шарлиз опустила глаза и занялась скатыванием хлебных крошек в шарик. Робер неожиданно накрыл ее ладонь своею.
– Я не хочу принуждать тебя, chere. Я надеюсь и верю, что однажды мы займемся любовью, но только тогда, когда ты будешь к этому готова. Надеюсь, это будет скоро, – последние слова он произнес с обычной ухмылкой. – Прошу тебя, не будь такой серьезной и ешь свой обед спокойно. Люди думают, глядя на нас, что любовники поссорились, а мне это неприятно, потому что мы, к сожалению, не любовники.
На этом тема была исчерпана, и Робер ни разу к этому не вернулся. Он развлекал ее за обедом, рассказывая чудесные истории о своем детстве в Париже, о юношеских проделках, о своей семье. Влечение между ними не исчезло, ничто не могло бы его разрушить, но они смеялись и болтали, как хорошие знакомые, Почти идеальные отношения. Почти. Такое маленькое слово – и такая большая разница, с грустью подумала Шарлиз.
Когда Шарлиз и Робер вернулись домой, оказалось, что Дэнни ждет их с нетерпением, что было для него последнее время не характерно. Обычно они сами его искали, а потом еще и уговаривали составить им компанию. Сегодняшний день был исключением.
– Огюст куда-то ушел с мамой, и мне не с кем играть. А где вы были?
Шарлиз рассказала мальчику о фабрике и пообещала в следующий раз взять его с собой. Робер добавил:
– Подрастешь и сможешь там работать, как твой папа и я.
– А что ты там делал?
– Когда мы были чуть постарше тебя, то работали на сборе винограда, разбирали ягоды на конвейере, прежде чем они отправятся под пресс. Помню, мы с Морисом так объелись виноградом, что нас выгнали с работы.
– Я тоже смогу работать, – серьезно заметил мальчик. – Я уже большой. Мне четыре года.
Робер был абсолютно серьезен.
– Ты прав. Что ж, скоро наступит сбор винограда, там посмотрим.
Дворецкий вошел в комнату, и Робер умолк.
– Мсье, мадам Овернуа просила передать, что она хочет с вами переговорить, как только вы вернетесь.
Когда Жиль вышел, Робер повернулся к Шарлиз.
– Полагаю, пора сообщить маме, что мы дома. Дэниэл, будь любезен, сбегай наверх и скажи своей бабушке, что мы в гостиной.
Мальчик вопросительно взглянул на Шарлиз.
– А это обязательно, тетя Шарлиз?
Робер нахмурился.
– Мне бы хотелось, чтобы ты был приветливей с бабушкой. Она проделала длинный путь только для того, чтобы повидаться с тобой.
– А мне все равно. Она мне не нравится. Она сердитая и кричала на тетю Шарлиз.
Глаза Робера сверкнули, когда он обернулся к Шарлиз.
– Я не знал, что вы повздорили. Почему ты мне не сказала?
– Ничего особенного не случилось. Дэнни просто перепутал…
– Ничего я не перепутал. Она была вся красная от злости и сказала, что ты, дядя Робер, не доверяешь тете Шарлиз, А еще сказала, что тетя Шарлиз затащила тебя в постель. Она что, думает, что вы подрались? У нее был такой противный вид!
Шарлиз была потрясена тем, как много мальчик понял и запомнил, пусть и по-своему, по-детски. Робер выглядел рассерженным.
– Ты должна была сказать об этом мне. Моя мать перешла все границы. Могу только извиниться за нее и пообещать, что больше этого не повторится!
– Вот видишь! – с триумфом воскликнул Дэнни. – Дядя Робер говорит, что я прав!
Шарлиз поспешила исправить положение.
– Он этого не говорил. А ты неправильно рассказываешь. Мы просто поспорили. И вообще, отправляйся наверх. Тебе пора купаться и спать.
Они помолчали, пока мальчик не вышел из комнаты. Затем Робер снова обратился к Шарлиз.
– Как ты могла скрыть от меня то, что случилось? Ты же знаешь, что я бы этого не допустил.
– Да уж, отлично! Начнем грандиозный семейный скандал! Это только еще больше восстановит твою мать против меня, если только это возможно.
– Она должна, по крайней мере, соблюдать приличия!
– Она всего-навсего приехала навестить нас, так что же, начинать Третью Мировую? Наверное, мадам Овернуа скоро уедет.
– Не сомневаюсь, особенно после разговора, который у нас с ней будет.
Шарлиз встала.
– Ладно. Дэнни ждет меня, пойду к нему. Обещай, что не будешь злиться.
– Постараюсь.
В это верилось с трудом. Шарлиз не нравилось настроение Робера, но, с другой стороны, его мать сама виновата, что создала такую обстановку в доме. Шарлиз еще раз вздохнула и отправилась в комнату Дэнни.
Обычно, когда он плескался в ванне, Шарлиз развешивала одежду племянника и собирала игрушки, переговариваясь с мальчиком через стенку и время от времени заглядывая к нему. Но сегодня она принесла в ванную стул и стала подробно расспрашивать его о щенках, о новом друге Огюсте и обо всех событиях этого дня, чтобы отвлечь малыша от воспоминаний о мерзком утреннем скандале.
Впрочем, беспокоиться было не о чем. В памяти четырехлетнего малыша быстро стирались все неприятности. Дэнни с увлечением рассказывал о дне рождения, на который его пригласили, и показывал, как здорово «подныривает» его резиновая уточка.
К концу купания Шарлиз, как всегда в таких случаях, была мокрой с головы до ног и потому переоделась в джинсы и старую футболку. Пока она приводила себя в порядок, Дэнни играл в своей комнате. Неожиданно раздался стук в дверь. Шарлиз поспешно одернула футболку и осторожно подошла к двери. Ей не хотелось еще раз встретиться с Жозефиной.
– Кто там?
– Это я, Робер. Могу я зайти?
– Погоди минуту. Можешь зайти позже?
– Мне нужно кое-что уточнить, прежде чем я отправлюсь к матери.
Что ж, это важнее ее внешнего вида. Шарлиз перестала волноваться из-за своей легкомысленной одежды и открыла дверь. Наверное, Робер решил последовать ее совету и не бросаться в бой, очертя голову.
Сначала он попросту не заметил, что она переоделась. Большими шагами пересек комнату и спросил, не глядя на нее:
– Я тут подумал о том, что говорил Дэнни. Мама действительно сказала, что я тебе не доверяю?
– Не совсем так. Она сказала, что ты не веришь, будто я могу вырастить Дэниэла достойным фамилии Овернуа. – Шарлиз не удержалась от иронии. – Что ж, не стоит винить ее за это. Именно так ты и сказал во время нашей
первой встречи.
– Да, но я ошибался. – Робер взял ее за руки. – Я не знал тогда тебя, твою доброту и нежность, твое отзывчивое сердце.
– Я пыталась тебе об этом рассказать, но ты не верил, – попыталась отшутиться Шарлиз.
– Я должен был убедиться сам.
Интонации Робера изменились, когда он внимательнее посмотрел на нее. Шарлиз в панике поняла, что старая футболка практически не прикрывает ее, обтягивая грудь. Розовые соски были видны так же отчетливо, как если бы она была просто голой.
Именно такой Робер увидел ее в первый раз, и теперь Шарлиз оставалась все столь же соблазнительной.
Когда ее руки неуверенно поднялись, чтобы прикрыть грудь, он остановил ее почти умоляющим жестом.
– Позволь мне хотя бы посмотреть на тебя. Твое тело так прекрасно.
– Мне надо переодеться и вести Дэнни ужинать, – шепнула она в ответ.
– Еще рано.
Его руки скользнули на ее талию и двинулись вверх, медленно освобождая Шарлиз от одежды. Девушка не удержалась от тихого стона блаженства, когда кончиками пальцев он коснулся ее груди, провел по напряженным соскам.
– Я не могу оторваться от тебя, – прорычал он. – Я знаю, что только мучаю и тебя, и себя, но я не могу, Шарлиз, когда я вижу тебя такой, я теряю контроль над собой.
– Я тоже! – со стоном прошептала она.
Каждая клеточка ее тела, все чувствительные участки кожи кричали, взывали, молили о близости, несмотря на все попытки сопротивления.
– Я не должен этого делать!
Однако вместо того, чтобы повернуться и уйти, Робер сорвал с нее футболку и зарылся пылающим лицом в пшеничные волосы Шарлиз. Огонь желания вспыхнул так ярко, что в ней что-то взорвалось, и она впилась пальцами в напряженную спину мужа, прижалась к нему бедрами, чтобы теснее слиться, Робер ответил сдавленным стоном, его тело выгнулось, он прижал Шарлиз к себе так крепко, что она ощущала напряжение его плоти всем телом. Пока его губы жадно искали ее рот, он судорожно расстегнул на ней джинсы и просунул руку к ее бедрам, слегка приподнимая Шарлиз и пытаясь второй рукой освободить ее от одежды.
– Теперь мы не можем остановиться!
– Я знаю!
Она судорожно расстегивала на нем рубашку, искала застежку брюк.
– Девочка моя, это словно исполнение всех снов и желаний! – шептал он, сдирая с нее джинсы.
Они были так поглощены друг другом, что не сразу услышали настойчивый стук в дверь комнаты Робера. Голос Жозефины разносился по коридору.
– Робер, я знаю, что ты здесь! Открой не медленно!
– Не могу поверить! – простонал он. – Это уже второй раз, когда она все портит!
Тело Шарлиз яростно протестовало против внезапной остановки и требовало не обращать внимания на стук в дверь, но разум взял верх. Девушка прерывисто выдохнула и отступила на шаг.
– Все это не случайно. Твоя мать пытается помешать нам заняться любовью. Если вдуматься, то это даже смешно.
Она трясущимися пальцами застегивала джинсы и пыталась улыбнуться.
– Но это же несерьезно. Не может она сторожить нас всю ночь под дверью. – Робер был бледным от злости.
– Возможно, слуги донесли ей, что мы не спим вместе, вернее, спим в разных комнатах. Она решила, что наши отношения дали трещину, и изо всех сил старается не допустить примирения.
– Да, она до сих пор не одобряет наш брак. Но я не думаю, что она хочет окончательно его разрушить.
– Я уверена, мадам Овернуа считает, что защищает твои интересы, но ей пора взглянуть в лицо действительности! – Разочарование и неудовлетворенная страсть распалили ярость Шарлиз, и она была куда несдержаннее обычного. – Если наш брак развалится, опекунство над Дэнни станет судебной проблемой. Я прекрасно понимаю, что Овернуа чертовски богаты и влиятельны, но я не сдамся без боя. Я сыграю на привязанности малыша ко мне и его антипатии к некоторым, я сыграю на чем угодно, что сможет мне помочь!
Глаза Робера сузились.
– Так он единственный, кто тебя волнует?
– Благополучие Дэнни – это то, из-за чего мы поженились. Я согласилась, потому что у меня не было выбора.
– Но ты могла не соглашаться на все остальное, – ехидно усмехнулся он. – У меня уже была пара-тройка шансов, включая сегодняшний вечер. К несчастью, ты опомнилась слишком быстро. Это могло бы дать мне большое преимущество.
Это было как пощечина.
Шарлиз удалось почти молниеносно овладеть собой и своими чувствами, но ведь Робер был прав, черт побери! Он не хотел упустить шанса заняться с ней любовью, но собственно о любви тут и речи не шло. Его тайный план предусматривал полное подчинение ее воли, вот и все.
10
Шарлиз с трудом заставила себя пойти на ужин, хотя ей была противна даже мысль о Робере и его матери.
Но удача была на ее стороне. Жиль сообщил, что Робер уехал, а Жозефина – вот действительно чудесная новость! – отправляется в Париж. Должно быть, у них состоялось непростое объяснение с Робером, что, впрочем, не принесло Шарлиз никакого утешения. Робер больше не собирался ее защищать.
Следующие несколько дней прошли относительно спокойно, так как Робер все еще был занят делами в Париже. Шарлиз приходилось одной ходить на приемы и вечеринки и придумывать бесконечные объяснения и извинения за отсутствие ее мужа.
Неожиданно выяснилось, что Дэнни скучает без дяди. Он успел привязаться к Роберу, но Шарлиз даже не представляла, насколько сильно. Мальчик то и дело спрашивал:
– Когда дядя Робер вернется? Он обещал сводить нас с Огюстом на рыбалку.
– Вы можете пойти с отцом Огюста.
– Нет, ему надо работать. И потом, я хочу с дядей Робером! Он мне истории рассказывает, про то, как они с папой были маленькие.
– Я тоже рассказываю тебе истории.
– Твои истории я уже сто раз слышал, а его – нет.
У Шарлиз появилось щемящее чувство, что она потихоньку уходит из жизни Дэнни. Робер мог исполнить любой каприз мальчика. В тот день, когда он догадается о привязанности к нему племянника, Шарлиз станет никому не нужна.
Она убеждала себя, что это просто мнительность. Дэнни все еще нуждается в ней, и очень сильно. Малышу нужна замена и матери, и отца. Как бы то ни было, Шарлиз пора задуматься о собственной жизни. Надо позаботиться о карьере, а она совсем забросила свои эскизы с тех пор, как переехала в деревню. Если ее брак с Робером развалится, а признаки этого налицо, то Шарлиз снова придется работать.
Робер вернулся к концу недели, к неописуемой радости Дэнни. Малыш играл с Шарлиз в «ловись, рыбка» на веранде, когда машина Робера подъехала к дому. Они с Шарлиз сдержанно и вежливо поздоровались, в то время как мальчик в восторге повис у дяди на ноге.
– А что ты мне привез? Мама и папа всегда привозили мне что-нибудь, когда приезжали домой.
– Жиль понес мой багаж в дом. Попроси его дать тебе большую сумку, – Робер ласково взъерошил волосы мальчугана, а тот с веселым криком кинулся в дом.
Шарлиз вознамерилась последовать за ним, потому что не хотела оставаться с Робером наедине.
– Погоди. Для тебя у меня тоже есть подарок.
– Это вовсе необязательно.
– Я не мог не отметить месяц нашей свадьбы.
– Всего месяц?!
– Я полагаю, он показался тебе вечностью. – В его голосе звучала горькая насмешка.
Да, но не в том смысле, который подразумевал Робер. Жизнь разделилась на две половины, до встречи с Робером и после нее, и вторая половина казалась куда более яркой, полной и насыщенной.
– Считай это утешительным призом.
Он достал из нагрудного кармана синюю бархатную коробочку и вручил ей.
Внутри лежала брошь в форме птички. Глаза птички – сапфиры, а крылья – граненые бриллианты, сверкавшие на солнце нестерпимым блеском.
– Она восхитительна, но… ты действительно не должен… Я имею в виду… после того, что случилось.
Ее голос надломился и сел. Губы Робера скривились в мучительной усмешке.
– А что, собственно, случилось? Ты просто напомнила мне, почему мы поженились, вот и все. Химическая реакция между нами, как ты это называешь, оказалась слишком бурной, и я забылся. Даже ты, моя стальная бабочка, позволила себе забыться.
– Прошу тебя, Робер…
Она с трудом смогла произнести это имя. Ей мучительно было вспоминать о навсегда утерянном рае.
– Могу лишь сказать, что наше влечение было обоюдным. Я не мог понять причин такой перемены, но ты мне все объяснила. Ты была предельно честна.
– Ты говоришь со мной так, будто я в чем-то виновата. Ты женился на мне по той же причине, по какой я вышла за тебя замуж!
– Да, но ты оказалась куда более прагматичной, чем я. Ошибкой было смешивать бизнес и человеческие отношения.
– Да, ты прав.
Ее голос звучал безжизненно и устало. Его, впрочем, тоже.
– Что ж, теперь, когда мы все выяснили, можешь больше не волноваться, подобного не повторится. К несчастью, на людях нам придется изображать влюбленную пару, но теперь, когда мы оба знаем, что это, так сказать, необходимое зло, у нас все получится легче.
Шарлиз никогда не чувствовала себя более жалкой и беспомощной. Теперь они больше не друзья. Робер считает ее лишь деловым партнером, от которого избавится в свое время в мгновение ока. Борясь со слезами, она протянула ему синюю коробочку.
– Я не могу это принять.
– Считай это компенсацией за пережитое.
– Я никогда не считала, что будет легко, – холодно ответила она.
– Пусть это будет реквизитом нашей постановки. Наденешь ее на ужин в воскресенье.
– Какой еще ужин?
– Ты просто забыла. – В его голосе звучала издевка. – Лебланы дают обед в честь нашего маленького юбилея. Придется пойти, ведь все из-за нас.
– А твои друзья когда-нибудь перестанут праздновать нашу свадьбу? – безнадежно спросила Шарлиз.
– Нет, до тех пор, пока не женится кто-нибудь другой. Им же нужен повод для бесконечных вечеринок. Я думал, тебе нравится.
Раньше они ей нравились, до ссоры с Робером. Раньше, когда он целовал и обнимал ее на людях, ей было просто приятно, теперь это станет пыткой.
Дэнни вернулся, волоча огромную коробку с ярко раскрашенными, но совершенно непонятными предметами. Малыш сердито хмурился.
– Я пытался сложить это вместе, но у меня ничего не вышло. Глупая штуковина!
– Что ж, давай попробуем вместе.
Робер уселся прямо на пол, скрестив ноги, и с головой погрузился в собирание игрушки.
– А что это такое? – робко поинтересовалась Шарлиз.
– Должно стать пожарной машиной. Интересно, как дети могут додуматься до такого. Тут надо быть настоящим инженером.
– У тебя получится, дядя Робер?
– Спрашиваешь! Как говорите вы, американцы, можешь на меня рассчитывать.
Дэнни принес Шарлиз коробку, на которой было нарисовано то, что должно было получиться в итоге.
– Дядя Робер очень умный. Он все может сделать!
Робер поднял голову и посмотрел на Шарлиз, а затем пробурчал:
– Ну, скажем, почти все.
Когда игрушка была собрана, он показал Дэнни, как включать сирену и двигать лестницы. Мальчик был в восторге.
– Я пойду покажу это Огюсту. Пойдешь со мной, прямо сейчас?
У Шарлиз в горле встал ком, когда она увидела эту картину: высокий мужчина и маленький мальчик уходят, взявшись за руки. Боль можно пережить. В конце концов, сын ее сестры куда важнее боли.
На вечер Шарлиз выбрала себе тонкие белые брючки и бледно-голубой кашемировый жакет, удачно сочетающийся с подарком Робера. Она приколола брошь на грудь. Это проще, чем спорить и препираться. Да и какая разница? Этот подарок ничего не значит, ровным счетом ничего.
Но удача была на ее стороне. Жиль сообщил, что Робер уехал, а Жозефина – вот действительно чудесная новость! – отправляется в Париж. Должно быть, у них состоялось непростое объяснение с Робером, что, впрочем, не принесло Шарлиз никакого утешения. Робер больше не собирался ее защищать.
Следующие несколько дней прошли относительно спокойно, так как Робер все еще был занят делами в Париже. Шарлиз приходилось одной ходить на приемы и вечеринки и придумывать бесконечные объяснения и извинения за отсутствие ее мужа.
Неожиданно выяснилось, что Дэнни скучает без дяди. Он успел привязаться к Роберу, но Шарлиз даже не представляла, насколько сильно. Мальчик то и дело спрашивал:
– Когда дядя Робер вернется? Он обещал сводить нас с Огюстом на рыбалку.
– Вы можете пойти с отцом Огюста.
– Нет, ему надо работать. И потом, я хочу с дядей Робером! Он мне истории рассказывает, про то, как они с папой были маленькие.
– Я тоже рассказываю тебе истории.
– Твои истории я уже сто раз слышал, а его – нет.
У Шарлиз появилось щемящее чувство, что она потихоньку уходит из жизни Дэнни. Робер мог исполнить любой каприз мальчика. В тот день, когда он догадается о привязанности к нему племянника, Шарлиз станет никому не нужна.
Она убеждала себя, что это просто мнительность. Дэнни все еще нуждается в ней, и очень сильно. Малышу нужна замена и матери, и отца. Как бы то ни было, Шарлиз пора задуматься о собственной жизни. Надо позаботиться о карьере, а она совсем забросила свои эскизы с тех пор, как переехала в деревню. Если ее брак с Робером развалится, а признаки этого налицо, то Шарлиз снова придется работать.
Робер вернулся к концу недели, к неописуемой радости Дэнни. Малыш играл с Шарлиз в «ловись, рыбка» на веранде, когда машина Робера подъехала к дому. Они с Шарлиз сдержанно и вежливо поздоровались, в то время как мальчик в восторге повис у дяди на ноге.
– А что ты мне привез? Мама и папа всегда привозили мне что-нибудь, когда приезжали домой.
– Жиль понес мой багаж в дом. Попроси его дать тебе большую сумку, – Робер ласково взъерошил волосы мальчугана, а тот с веселым криком кинулся в дом.
Шарлиз вознамерилась последовать за ним, потому что не хотела оставаться с Робером наедине.
– Погоди. Для тебя у меня тоже есть подарок.
– Это вовсе необязательно.
– Я не мог не отметить месяц нашей свадьбы.
– Всего месяц?!
– Я полагаю, он показался тебе вечностью. – В его голосе звучала горькая насмешка.
Да, но не в том смысле, который подразумевал Робер. Жизнь разделилась на две половины, до встречи с Робером и после нее, и вторая половина казалась куда более яркой, полной и насыщенной.
– Считай это утешительным призом.
Он достал из нагрудного кармана синюю бархатную коробочку и вручил ей.
Внутри лежала брошь в форме птички. Глаза птички – сапфиры, а крылья – граненые бриллианты, сверкавшие на солнце нестерпимым блеском.
– Она восхитительна, но… ты действительно не должен… Я имею в виду… после того, что случилось.
Ее голос надломился и сел. Губы Робера скривились в мучительной усмешке.
– А что, собственно, случилось? Ты просто напомнила мне, почему мы поженились, вот и все. Химическая реакция между нами, как ты это называешь, оказалась слишком бурной, и я забылся. Даже ты, моя стальная бабочка, позволила себе забыться.
– Прошу тебя, Робер…
Она с трудом смогла произнести это имя. Ей мучительно было вспоминать о навсегда утерянном рае.
– Могу лишь сказать, что наше влечение было обоюдным. Я не мог понять причин такой перемены, но ты мне все объяснила. Ты была предельно честна.
– Ты говоришь со мной так, будто я в чем-то виновата. Ты женился на мне по той же причине, по какой я вышла за тебя замуж!
– Да, но ты оказалась куда более прагматичной, чем я. Ошибкой было смешивать бизнес и человеческие отношения.
– Да, ты прав.
Ее голос звучал безжизненно и устало. Его, впрочем, тоже.
– Что ж, теперь, когда мы все выяснили, можешь больше не волноваться, подобного не повторится. К несчастью, на людях нам придется изображать влюбленную пару, но теперь, когда мы оба знаем, что это, так сказать, необходимое зло, у нас все получится легче.
Шарлиз никогда не чувствовала себя более жалкой и беспомощной. Теперь они больше не друзья. Робер считает ее лишь деловым партнером, от которого избавится в свое время в мгновение ока. Борясь со слезами, она протянула ему синюю коробочку.
– Я не могу это принять.
– Считай это компенсацией за пережитое.
– Я никогда не считала, что будет легко, – холодно ответила она.
– Пусть это будет реквизитом нашей постановки. Наденешь ее на ужин в воскресенье.
– Какой еще ужин?
– Ты просто забыла. – В его голосе звучала издевка. – Лебланы дают обед в честь нашего маленького юбилея. Придется пойти, ведь все из-за нас.
– А твои друзья когда-нибудь перестанут праздновать нашу свадьбу? – безнадежно спросила Шарлиз.
– Нет, до тех пор, пока не женится кто-нибудь другой. Им же нужен повод для бесконечных вечеринок. Я думал, тебе нравится.
Раньше они ей нравились, до ссоры с Робером. Раньше, когда он целовал и обнимал ее на людях, ей было просто приятно, теперь это станет пыткой.
Дэнни вернулся, волоча огромную коробку с ярко раскрашенными, но совершенно непонятными предметами. Малыш сердито хмурился.
– Я пытался сложить это вместе, но у меня ничего не вышло. Глупая штуковина!
– Что ж, давай попробуем вместе.
Робер уселся прямо на пол, скрестив ноги, и с головой погрузился в собирание игрушки.
– А что это такое? – робко поинтересовалась Шарлиз.
– Должно стать пожарной машиной. Интересно, как дети могут додуматься до такого. Тут надо быть настоящим инженером.
– У тебя получится, дядя Робер?
– Спрашиваешь! Как говорите вы, американцы, можешь на меня рассчитывать.
Дэнни принес Шарлиз коробку, на которой было нарисовано то, что должно было получиться в итоге.
– Дядя Робер очень умный. Он все может сделать!
Робер поднял голову и посмотрел на Шарлиз, а затем пробурчал:
– Ну, скажем, почти все.
Когда игрушка была собрана, он показал Дэнни, как включать сирену и двигать лестницы. Мальчик был в восторге.
– Я пойду покажу это Огюсту. Пойдешь со мной, прямо сейчас?
У Шарлиз в горле встал ком, когда она увидела эту картину: высокий мужчина и маленький мальчик уходят, взявшись за руки. Боль можно пережить. В конце концов, сын ее сестры куда важнее боли.
На вечер Шарлиз выбрала себе тонкие белые брючки и бледно-голубой кашемировый жакет, удачно сочетающийся с подарком Робера. Она приколола брошь на грудь. Это проще, чем спорить и препираться. Да и какая разница? Этот подарок ничего не значит, ровным счетом ничего.