Джерри Хилл. Я больше не одна

   – Это был счастливый брак? – спросила Шон.
   Сьюзан пожала плечами.
   – Не могу сказать, что он был несчастливый. Мы не ругались, если ты об этом. И я ни в чем не нуждалась. Просто между нами не было страсти. Я думаю, мы с Дэвидом никогда не были по-настоящему партнерами и друзьями. Я была женой, которая занималась домом и Лизой, а он взял на себя все остальное, – грустно закончила она.
   Шон поднялась, чтобы перевернуть стейки, и Сьюзан не стала ее останавливать. Она пыталась взять себя в руки, чтобы не расплакаться. Не следовало плакать в присутствии совершенно постороннего человека.
   – И ты не подозревала о его измене? – спросила Шон из-за спины.
   Сьюзан покачала головой.
   – Я должна была заметить. Теперь я вспоминаю… он стал по-другому одеваться, и эти деловые ужины допоздна, которых раньше не было. И конечно то, что наша сексуальная жизнь совершенно сошла на нет.
   Она отвернулась, когда Шон села на место.
   – Думаю, я была даже рада, что он не хочет секса.
   Она вопросительно оглянулась на Шон.
   – Разве это не ужасно?
   – Нет. Но я никогда не была замужем. И я не знаю, как это обычно бывает.
   – Но наверняка, хотя бы один раз в твоей жизни, у тебя были долгосрочные отношения. Сколько тебе сейчас? Около тридцати? – сказала Сьюзан.
   – Мне тридцать три, и серьезных отношений не было, – ответила она.
   Сьюзан задержала на ней взгляд и отвернулась.
   – Я не стану выпытывать.
   – И что твоя дочь думает об этом? – спросила Шон, игнорируя замечание Сьюзан.
   – Она не удивилась, – ответила Сьюзан, – что чертовски удивило меня. Лиза сказала, что я не должна винить себя, и что это не моя ошибка. Это лучшее, что она могла сделать.
   – Ты знаешь, она совершенно права. Он может винить тебя и, скорее всего, так и будет. Если ему нужно переложить ответственность на кого-то, то это будешь ты. Я уверена, ты знаешь, как говорят: для отношений нужны два человека, но достаточно одного, чтобы их разрушить.
   Сьюзан хмуро кивнула.
   – Иногда я думаю, что это он перестал меня интересовать, – тихо призналась она.
   Шон попыталась что-то сказать, но Сьюзен прервала ее.
   – Давай лучше поедим. Мне кажется, ужин не достаточная плата за полученный сеанс терапии.
   – Мне очень жаль, – ответила Шон.
   – Нет, не надо, – Сьюзан поднялась. – Ты была права. Мне нужно было выговориться. Прости, что я тебя втянула в это. Ведь я пригласила тебя просто на ужин, – взмахнула она руками.
   – Я не против, – уверила ее Шон. – Я видела достаточно женщин, которые прячут свои чувства, чтобы понять, насколько это вредно для здоровья.
   Шон держала тарелку, пока Сьюзан снимала мясо с гриля. Они встретились глазами, и Сьюзан улыбнулась.
   – Рут пришла бы в ярость, если бы узнала, что я позволила гостю помогать готовить.
   – Все должно быть по правилам?
   – Именно, – кивнула Сьюзан. – Понимаешь, правила загородного клуба очень жесткие.
   Шон рассмеялась.
   – Буду иметь ввиду.
   Она задержала Алекса, пробирающегося за ними на кухню.
   – Не гони его, он тоже приглашен на ужин, – попросила Сьюзан.
   – Он будет попрошайничать, – предупредила Шон, впуская пса внутрь.
   – Я угощу его кусочком своего стейка, – пообещала Сьюзан.
   Расставив тарелки, Сьюзан пошла за вином.
   – Если когда-нибудь встретишь Рут и маму, не вздумай рассказать им, какой ужасной хозяйкой я была сегодня.
   Шон усмехнулась.
   – Я не привыкла, чтобы за мной ухаживали.
   Шон впилась в свой стейк.
   – Ты с ними близка?
   – С Рут и мамой?
   Шон кивнула и застонала от удовольствия, попробовав мясо.
   – Очень вкусно, – пробормотала она.
   – Мы делаем вид, что близки, – призналась Сьюзан, приступая к блюду.
   – Рут на десять лет старше меня, так что у нас не очень много общего.
   На мгновенье она задумалась.
   – Хотя нет, все же мы похожи. Мы обе живем в одном обществе, у нас одни друзья, один загородный клуб. Одна мать, в конце концов, – ухмыльнулась она.
   – У Рут двое прекрасных детей. Оба ангелы, и оба безумно скучные. А у меня есть Лиза.
   – И какая она?
   – Своенравная, – поделилась Сьюзан. – Но я бы не желала другой дочери. У Лизы своя голова на плечах, и я спокойна за нее.
   – Она недавно поступила в колледж? – спросила Шон, протягивая руку к бокалу вина.
   – Она на втором курсе. Ей скоро исполнится двадцать, – ответила Сьюзан. – И она понятия не имеет, кем хочет стать, но я очень рада, что она хотя бы учится.
   Сьюзан сделала глоток из своего бокала и кивнула, когда Шон подлила еще вина.
   – Я не хочу, чтобы она повторила мои ошибки и сразу вышла замуж, не закончив школу.
   – Почему ты вышла за него? Ты была беременна? – спросила Шон.
   Сьюзан изумленно уставилась на нее. Для совершенно посторонних людей это был слишком откровенный разговор. Ну, по крайней мере Сьюзан была откровенна, Шон напротив, не раскрывала никаких подробностей своей личной жизни.
   Не получив ответа, Шон подняла лицо и улыбнулась набитым картошкой ртом.
   – Что? Слишком личный вопрос?
   – Я забеременела в наш медовый месяц, я полагаю.
   Сьюзан отрезала кусочек стейка и угостила Алекса, отмахнувшись от протестов Шон. За мясом последовал ломтик хлеба.
   – Ну вот. Все, он больше от тебя не отстанет, – предупредила Шон.
   Словно в подтверждение ее слов, пес положил свою огромную лапу на колено Сьюзан и заскулил. Встретившись с Шон глазами, Сьюзан молила, чтобы та заговорила. Но Шон молчала.
   Сьюзан решила, что не успокоится, пока Шон не расскажет что-нибудь о своей жизни, даже если придется выпытывать.
   – Ты говорила, что помогаешь в женском центре. Чем ты занимаешься… ну чтобы заработать на жизнь? – спросила она, как ни в чем не бывало, скормив еще кусочек хлеба Алексу.
   Шон слегка наклонила голову и хотела проигнорировать этот вопрос, но подумала, что Сьюзан чувствует себя столь незащищенной, рассказав о своих переживаниях. Шон улыбнулась.
   – На самом деле, ничего, – ответила она.
   Сьюзан рассмеялась.
   – Ты настолько богата, да?
   – Вроде того, – пожала Шон плечами.
   – Я вообще-то пошутила, – уставилась на нее Сьюзан.
   Шон снова пожала плечами. Ей всегда было сложно отвечать на этот вопрос, вот почему она обычно его избегала. Она взглянула Сьюзан в глаза и поняла, что не отделается без объяснений. Сьюзан вздернула бровь, и они обе улыбнулись.
   – Мой отец оставил мне выгодный бизнес после своей смерти, – поделилась Шон. – А после мамы осталась довольно большая сумма, она тоже умерла.
   – Мне очень жаль, – сказала Сьюзан автоматически.
   – Ничего, это было уже давно, – успокоила ее Шон.
   – Они развелись, когда мне было двенадцать, и я не была особенно близка с отцом.
   – Но ты потеряла и мать, – покачала головой Сьюзан. – Это случилось недавно?
   Шон замотала головой, разговор заходил уже слишком далеко за границы дозволенного.
   – Через пару лет после отца, – тихо сказала она. – Мне было девятнадцать.
   Взглянув на Шон, Сьюзан поняла, что уже слишком далеко сунула свой нос. Было видно, что эта тема все еще ранит Шон.
   – Шон, прости. Я не хотела лезть не в свое дело, – испугалась она.
   Шон посмотрела в ее глаза и точно знала, что если и захочет кому-нибудь рассказать об этом, то это будет только Сьюзан. Но после пятилетнего лечения, ей казалось больше нечего рассказать об этом. Как будто, все происходило не с ней.
   – Я не часто об этом вспоминаю, по крайней мере, стараюсь этого не делать, – призналась Шон.
   – Мне правда жаль, – немедленно отозвалась Сьюзан.
   – Не стоит, – заверила Шон, положив ладонь на руку Сьюзан.
   – Я не это имела ввиду. Просто это… длинная история. Может, я когда-нибудь поведаю тебе ее, – наконец сказала она и улыбнулась в примирение.
   – Если мы еще встретимся.
   Сьюзан тоже улыбнулась.
   – Я очень рада, что ты составила мне компанию.
   – Ну, после двухнедельного одиночества, ты была бы рада кому угодно, – подразнила Шон.
   Сьюзан рассмеялась.
   – Я не это имела ввиду, и ты это прекрасно знаешь.
   Шон настояла на помощи с посудой, затем они молча уселись на веранде и допили вино. Шон прикурила две сигареты, одну для Сьюзан. Сьюзан без колебаний взяла ее. Они сидели в тишине, и Сьюзан подумала, что это наверное и есть то самое молчаливое спокойствие, о котором она слышала ранее, но которого никогда не испытывала. Она украдкой поглядывала на Шон, которая сидела с бокалом и сигаретой в одной руке, а другой чесала Алекса за ухом. Когда Шон посмотрела на нее, Сьюзан улыбнулась и отвела глаза, счастливая первый раз за две недели.
   – Мне, наверно, пора, – наконец сказала Шон.
   Сьюзан кивнула, не желая, чтобы Шон уходила, но зная, что так будет.
   – Еще раз спасибо за ужин, – поблагодарила Шон.
   Стоя друг напротив друга, они одновременно улыбнулись. Сьюзан проводила Шон до грузовика и потрепала Алекса по спине, когда он запрыгивал на сиденье.
   – Спасибо, что ты меня выслушала, – сказала Сьюзан.
   Шон кивнула.
   – Ужин стоил того, – ответила она с усмешкой.
   – Ладно, может, мы еще встретимся как-нибудь, – Сьюзан хотела еще раз пригласить ее, может завтра, может на следующей неделе, но она так глупо себя чувствовала. Две женщины были настолько разными. С чего бы Шон Вебер должна захотеть еще раз увидеться с ней?
   – Да, возможно, – подтвердила Шон. Она села в машину и, опустив стекло, наконец, сказала то, чего не решилась озвучить за весь вечер.
   – Сьюзан, не прячься здесь в надежде, что все пройдем само собой. И если тебе понадобится профессиональная помощь, я могу порекомендовать хорошего специалиста, – мягко проговорила она.
   Сьюзан залилась румянцем и отвернулась.
   – Спасибо. Я и не собиралась прятаться, я просто собираюсь с мыслями, – заверила она Шон. – Разговор с тобой мне очень помог.
   Шон заметила неловкость Сьюзан и пожалела о сказанном. Все равно, это не имело к ней никакого отношения.
   – Ну что ж, спокойной ночи. Еще раз спасибо, – она помахала разок наблюдавшей за ней Сьюзан.

Глава третья

   Шон выплеснула остатки своего кофе в костер, обдумывая планы на день, пока Алекс терпеливо ждал прогулки. Было тепло. Может, стоит собрать ланч и пройтись в горы. Возникшую мысль позвать Сьюзан с ними она отогнала взмахом головы. Ей довольно-таки понравилась Сьюзан, но у них очень мало общего. Сьюзан выглядела такой… замужней. И уже немолодой, хотя раньше Шон не считала тридцать девять лет средним возрастом. Наверное, это влияние замужества. Что ж, это не имеет значения. Сьюзан нужно разобраться со своими проблемами, а Шон не тот человек, который поможет в случае неудавшегося брака. Как сама сказала Сьюзан, что вообще она может знать об этом?
 
   Сьюзан вымыла свою одинокую кофейную чашку и принялась пылесосить и без того чистую гостиную, внезапно осознав, что делает. Ее одержимость брала над ней верх. Она уставилась в окно на лес. Была ли Шон Вебер права? Сьюзан действительно прячется? Возможно. Выключив пылесос, она опустила плечи. Была ли она готова встретиться лицом к лицу со своей новой жизнью?
   Выйдя из дома, Сьюзан уверенно направилась к машине. Достала телефон из-под сиденья, куда она засунула его две недели назад, не желая ни с кем разговаривать.
   Откинувшись на сиденье, она прижала телефон к себе. В конце концов, нужно позвонить Лизе. Она решительно набрала номер, взглянув на часы. Еще не было девяти: Лиза скорее всего еще спит. Тихий голос Лизы почти заставил Сьюзан захлопнуть крышку телефона.
   – Это мама, – сказала она.
   – Мама? С тобой все в порядке? – моментально проснувшись, спросила Лиза.
   – Конечно, – поспешно ответила Сьюзан. – Прости, что так рано звоню, – извинилась она.
   Услышав шорох одеяла, мать улыбнулась, представив Лизу, сидевшую поджав ноги.
   – Они сводят меня с ума. Тетя Рут хотела заявить в полицию о твоем исчезновении и…
   – О Боже! Что ты им сказала?
   – Я не хотела говорить, что ты в коттедже… Я подумала, что они сразу же приедут за тобой… так что я соврала, что ты остановилась в отеле, чтобы все обдумать, – объяснила Лиза.
   Сьюзан облегченно вздохнула.
   – Умница! Ты говорила со своим… отцом? – уточнила она.
   – Да, – фыркнула Лиза. – Ты можешь себе представить, у него хватило наглости все отрицать? А когда я сказала ему, что уже говорила с тобой, он разозлился на тебя за то, что ты мне все рассказала. Негодяй!
   – Я представляю, – пробормотала Сьюзан. – Лиза, послушай, он все же твой отец, – Сьюзан пыталась найти подходящие слова, чтобы не показаться неискренней.
   – Мама, не начинай. Я прекрасно знаю, что он мой отец и я люблю его, но у меня все же есть право злиться на него, – ответила она.
   Сьюзан кивнула, думая, что Лиза неожиданно стала уже совсем взрослой.
   – Не говори никому где я, хотя бы еще недельку.
   – Будет лучше, если ты позвонишь им, – предположила Лиза. – По крайней мере, тете Рут. Она боится, что тебя похитили или что-то вроде этого.
   – Хорошо, но я еще не готова их видеть.
   – И будь на связи, – попросила Лиза. – Мам, ты в порядке? – уточнила дочь после некоторой паузы.
   – Я… мне лучше, – ответила она, вспомнив слова Шон, но снова отмахнулась от них. – Я не прячусь, – заверила она скорее себя, чем Лизу. – Просто пытаюсь решить, что мне делать.

Глава четвертая

   Сьюзан решилась позвонить Рут только через пару дней, но сразу же пожалела об этом.
   – Мы здесь места себе не находим! Ты сошла с ума? – вопрошала Рут.
   – Я просто хотела побыть одна, – безвольно пробормотала Сьюзан.
   – Ну что ж, у тебя было время. Теперь ты должна вернуться домой и наладить личную жизнь, поговорив с Дэйвом. Я никогда не видела его в таком смятении, – сказала Рут.
   – В смятении! Что? Ему не достаточно его блондинки, чтобы утешиться.
   – Ох, Сьюзан, не будь столь язвительной, предупредила Рут. – Мужчинам иногда нужны подобные вещи. Да что мы об это знаем?
   – Господи! Сейчас не средневековье!
   – Да он проявил неосмотрительность! Ты не считаешь, что уже достаточно наказала его?
   – Неосмотрительность? – Сьюзан прокричала в трубку. – Я застала его в нашей постели с двадцатилетней блондинкой, и ты называешь это неосмотрительностью?
   – Просто успокойся, – сказала Рут.
   – Я не успокоюсь, – прорычала Сьюзан сквозь зубы. – Я зла, Рут. Очень зла! Он мне врал, изменил и сделал из меня дуру. Я не успокоюсь.
   – И что? Теперь ты будешь прятаться в каком-то отеле? Приди в себя! На кону твой двадцатилетний брак!
   – К черту брак, – пробормотала она и, услышав судорожный глоток Рут, довольная повесила трубку.
   Она бросила телефон на диван и откинулась, массируя пальцами пульсирующие виски. Рут – это что-то! Оказывается Сьюзан должна прибежать обратно, делая вид, будто ничего не произошло? Скорее всего, Рут так бы и поступила, но Дэвид будет умолять ее об этом!
   Грустно усмехнувшись, Сьюзан налила себе бокал вина. Она выпьет его на террасе и попытается расслабиться. Затем, может, прогуляется. Приготовит что-нибудь быстрое на ужин. Слишком хороший вечер, чтобы оставаться взаперти на кухне. Потом она устроится на диване с романом, который начала читать в прошлое воскресенье.
   – Жизнь хорошая штука, – пробормотала она, улыбнувшись своей явной иронии.
   К пятнице она почувствовала себя намного лучше. И даже разрешила Лизе сообщить всем ее местонахождение, добавив, что она ответит на телефон, желающим поговорить с ней. Всем за исключением Дэвида.
   Она допила бокал вина перед прогулкой и подумала, здесь ли Шон на эти выходные. Возможно, она поставила палатку в другом месте. Сьюзан была бы рада ее компании. Ей нужно было рассказать обо всем кому-нибудь, и Шон прекрасно подходила на эту роль. Легкой походкой, которой ей давно уже не доставало, она побежала за ключами. Убеждая себя, что Шон скорее всего не приехала, Сьюзан решила просто прокатиться на машине по окрестностям. Что угодно, лишь бы выбраться из коттеджа на некоторое время. Но заметив черный фургон, припаркованный у реки, она вдруг почувствовала, что не должна была приезжать. Шон выбралась сюда, чтобы побыть одной. Она сама об этом сказала Сьюзан. А Сьюзан не хотела вторгаться.
   Сьюзан собиралась проехать мимо, думая, что Шон может завтра заехать к ней в коттедж, если захочет. Но увидев их с Алексом, прогуливающимися вдоль дороги, рванулась навстречу. Она ударила по тормозам, посмотрев в эти теплые и дружелюбные глаза, которые запомнила еще в прошлые выходные.
   – Я чуть не сбила вас, – сказала Сьюзан, когда Шон подошла к окну.
   – Серьезно? – засмеялась Шон. – Меня искала?
   Сьюзан решила, что отрицать очевидное бесполезно.
   – Боюсь, мне нужен сеанс терапии… Я подумала, что снова смогу подкупить тебя ужином.
   Шон скрестила руки и кивнула.
   – Из меня хороший слушатель, – сказала она. – И все же взятка не потребуется.
   Она кивнула головой в сторону палатки.
   – Я уже развела костер. Почему бы тебе не выпить со мной пива?
   Облегченно улыбнувшись, Сьюзан кивнула.
   – С удовольствием.
   Свернув машину на грунтовую дорогу, она припарковалась за черным фургоном. Сьюзан выбралась, потягиваясь и удивляясь, как легко и комфортно себя чувствует. Шон указала на единственный шезлонг и, протянув Сьюзан пиво, села на землю, скрестив ноги. Она бросила зажженную спичку в сосновые шишки в костре, и вскоре он начал разгораться.
   Вечер был прохладный, так как солнце уже село за деревья, и тепло огня было очень кстати.
   – Как провела неделю? – спросила Шон.
   Сьюзан наблюдала, как Шон прикуривает две сигареты, и приняла одну без лишних колебаний.
   – Намного лучше, – ответила Сьюзан. Она затянулась, прикрыв глаза, медленно выпуская дым.
   – Я позвонила Лизе, – вспомнила она.
   – Наверно, она волновалась за тебя?
   – Не столько, сколько Рут… и видимо, Дэвид.
   Слегка оттолкнув Алекса, который хотел устроиться у нее на коленях, Шон молча ждала, когда Сьюзан продолжит.
   – Боже, вся эта история, – сказала Сьюзан, взмахнув руками, – Рут считает, что я сошла с ума, раз не бегу обратно к Дэвиду, простив ему все.
   Сьюзан, нахмурившись, уставилась на Шон.
   – Ты можешь себе представить?
   Шон кивнула.
   – К сожалению, да. Я все время такое вижу. Некоторые женщины считают себя ответственными за все, что бы ни сделал мужчина, и признательны ему уже за то, что он их не бросает. Многие злятся и уходят на несколько дней, но потом приползают обратно, как будто это они виноваты.
   – Именно! И я не хочу оправдывать его и сваливать все на кризис среднего возраста или что бы то ни было. Я была верна ему, – она приложила руку к груди. – И я заслуживаю большего, – заключила она шепотом.
   – Да, ты заслуживаешь.
   Минуту она помолчали, Сьюзан выбросила окурок в костер.
   – И все же, я чувствую себя виноватой.
   Шон подняла на нее глаза в удивлении.
   – Но почему?
   Сьюзан уставилась в огонь, словно боясь высказать это вслух.
   – Потому что, теперь у меня есть причина, чтобы расстаться с ним, – выдохнула она и подтянула колени к груди, уперев каблуки в край стула.
   – Я была несчастна, – мягко произнесла она, – и одинока.
   Она, наконец, повернулась и взглянула на Шон.
   – И на самом деле причина не в нем.
   Шон кивнула, ожидая продолжения.
   – Я не хочу думать, что толкнула его на это, но вероятно, так оно и есть, – призналась она. – Меня не интересовал секс с ним и… Боже, и мы совсем не разговаривали.
   Она снова вздохнула, удивляясь, что же такого есть в Шон, что ей легко говорить с ней о таких вещах.
   – Я даже думаю, мы перестали нравиться друг другу.
   – Но когда-то ты была влюблена в него, – сказала Шон.
   – Да, я думала, что была. Иначе, почему бы я вышла за него?
   – Все твои подруги выходили замуж, твоя семья считала его идеальной парой для тебя и все такое, – предположила Шон.
   Сьюзан грустно усмехнулась.
   – Именно. Весомая причина, не так ли?
   – Двадцать лет пролетело…
   – Да, – пробормотала Сьюзан, – и я не хочу, чтобы еще двадцать прошло также.
   Они снова помолчали, Сьюзан подошла к морозильнику Шон и достала им еще по бутылке пива, с улыбкой заметив, что Шон прикуривает две сигареты.
   – Почему приют?
   Сьюзан не сводила глаз с Шон, беря сигарету.
   – Однажды он помог мне, – тихо сказала Шон. – Это моя плата.
   – Ты подверглась насилию?
   Шон покачала головой.
   – Моя мама. Я была просто ребенком для битья, когда ее не было рядом.
   Сьюзан уловила боль в голосе собеседницы, несмотря на то, что это случилось давно. Она пожалела, что стала выпытывать.
   – Все в порядке, – заверила Шон, как будто прочитав мысли Сьюзан. – Я стараюсь больше не вспоминать об этом и тем более не рассказывать. Я лечилась пять лет.
   Она заставила себя улыбнуться.
   – Надеюсь, этого достаточно.
   – Я могу спросить, что произошло? – осторожно поинтересовалась Сьюзан.
   – Это очень длинная история, – медленно и тихо произнесла Шон. – Я ее никому не рассказывала, кроме своего врача.
   Она удивилась, почему собирается рассказать ее сейчас этой посторонней женщине.
   – Ты уверена. Что хочешь ее услышать?
   – Если ты готова рассказать, – ответила Сьюзан, подкладывая хворост в костер. Она всматривалась в лицо Шон, пытаясь угадать, какую боль вынесла эта женщина много лет назад. Прошло некоторое время прежде, чем Шон заговорила.
   – Когда я была маленькой, я думала, что у моего отца просто плохой характер. Он часто шлепал меня, чтобы научить держать язык за зубами. Но когда я подросла, мне было девять или десять, я поняла, что он все время ищет причину, чтобы ударить. Не только меня, но и мать тоже. Особенно ее.
   Шон нахмурилась, и Сьюзан пожалела, что подняла эту мучительную тему. Теперь ее проблемы казались незначительными.
   – Мне было одиннадцать, когда моя мать наконец-то ушла от него. Мы приехали в приют, обе окровавленные и с ушибами, – рассказывала Шон голосом, надтреснутым от воспоминаний боли и страха.
   – И я очень боялась, что мама вернется к нему, – прошептала она. – Но та женщина, консультант, осталась с нами, она все время говорила с моей матерью, помогала с полицией, нашла нам жилье.
   – Мне жаль, что я спросила, – прошептала Сьюзан. – Ты не обязана мне рассказывать.
   Шон смущенно вытерла слезу.
   – Это было за восемь месяцев до того, как моя мама встретила Бобби.
   Шон подняла глаза, пытаясь улыбнуться.
   – Ты хочешь услышать всю историю, или мне остановиться?
   – Я не хочу заставлять тебя снова это пережить, – сказала Сьюзан. – Я спросила только потому…
   – Потому что ты много рассказала о себе, а я ничего, – закончила за нее Шон.
   Сьюзан кивнула, удивляясь тому, с какой легкостью они угадывают мысли друг друга.
   – Некоторых женщин привлекают жестокие мужчины. Моя мать была одной из них. Бобби был… злым, – прошептала Шон.
   – Он тебя насиловал? – ужаснулась Сьюзан.
   – Мне было шестнадцать, когда побои сменились приставаниями. Поначалу я радовалась, что он перестал меня бить. Но в тот день, когда он попытался меня изнасиловать… я отбивалась всем, что попадало под руку. О Боже, я ненавидела свою мать, – призналась Шон. – Я ненавидела ее за то, что мы жили с Бобби, за то, что она была слабой, что она работала по ночам и оставляла меня с ним одну, – остановившись, Шон тихо добавила. – И я ненавидела ее за то, что она позволяет ему издеваться над собой тоже.
   – И что ты сделала?
   Шон пожала плечами.
   – Оставалась у друзей, спала на улице. Я приходила домой только, когда его не было дома, чтобы взять одежду, немного денег и еды. Я бы умоляла ее уйти. У нее была хорошая работа, она была медсестрой в больнице, он был ей не нужен. Но я не уверена, что она бы мне поверила. Он всегда отрицал, что приставал ко мне.
   Шон подняла глаза, и Сьюзан увидела ее слезы в свете костра, ей вдруг стало так грустно из-за той боли, которую пришлось пережить Шон.
   – Знаешь, что она мне сказала? – доверилась она. – Но он же любит меня.
   Сьюзан не знала, что ответить, и предпочла промолчать. Через несколько минут Шон продолжила.
   – Тем не менее, я смогла закончить школу с маминой помощью, и работая в кафе быстрого питания. После школы я подала документы в колледж. Все, чего я хотела, это найти работу и уехать в другой город. Мне еще не исполнилось девятнадцати, когда я узнала, что мой отец умер. Он не был женат и оставил мне дом, свой бизнес и большую страховку.
   – Это благородно с его стороны, – сухо заметила Сьюзан.
   – Да. Я хотела послать адвоката к черту, – вспомнила Шон, как она злилась. – Но я образумилась. Я решила, что он мне должен.
   – Я догадываюсь, ты бросила учебу, – спросила Сьюзан.
   Шон ухмыльнулась.
   – Это было время развлечений, – призналась она. – Но я не бросила. Не тогда, – добавила она изменившимся голосом.
   – И что же случилось дальше? – тихо поинтересовалась Сьюзан, уже зная, что это связано со смертью ее матери.
   – Это произошло раньше, чем через месяц, – медленно произнесла она. – Мне позвонила мама. Она говорила, как устала от всего этого. Она больше не могла это выносить.