Джеймс Генри. Дэзи Миллер

   С четверть часа она прогуливалась в сопровождении обоих своих кавалеров и по-детски весело отвечала на любезности мистера Джованелли, когда чья-то коляска отделилась от вереницы движущихся по кругу экипажей и подъехала к пешеходной дорожке. В ту же минуту Уинтерборн увидел, что в коляске сидит его приятельница миссис Уокер, гостиную которой он недавно оставил. Она знаками подзывала его к себе. Отойдя от мисс Миллер, он поспешил на ее зов. Миссис Уокер была чем-то встревожена, вид у нее был взволнованный.
   - Это просто немыслимо! - сказала она. - Разгуливать здесь с вами обоими! Такие вещи нельзя делать! Десятки людей видят ее!
   Уинтерборн поднял брови.
   - Стоит ли волноваться из-за такого пустяка!
   - Это не пустяк - девушка губит себя!
   - Она совершенно невинное существо.
   - Она совершенно безумная, - воскликнула миссис Уокер. - А ее мать? Это же полнейший идиотизм! Когда вы ушли, я просто не могла усидеть на месте и решила: эту девушку надо спасать. Я велела подать коляску, надела шляпу и поспешила сюда. Благодарение богу, мне удалось разыскать вас!
   - Что же вы намерены с нами сделать? - улыбаясь, спросил Уинтерборн.
   - Я приглашу ее к себе в коляску, покатаюсь здесь с полчаса - пусть все видят, что она еще не окончательно сбилась с пути истинного, а потом отвезу домой.
   - По-моему, замысел ваш не очень удачен, - сказал Уинтерборн, - но попробуйте.
   Миссис Уокер попробовала. Молодой человек вернулся к Дэзи Миллер, которая, увидев подъехавший экипаж, улыбнулась, кивнула собеседнице Уинтерборна и ушла со своим спутником дальше. Узнав, что миссис Уокер хочет поговорить с ней, мисс Дэзи охотно подошла к ее коляске в обществе того же мистера Джованелли. Она сказала, что очень рада случаю представить миссис Уокер этого джентльмена. Знакомство состоялось, а вслед за тем Дэзи стала восхищаться пледом, лежавшим на коленях у миссис Уокер.
   - Очень рада, что вы оценили мой плед, - с очаровательной улыбкой сказала эта леди. - Садитесь ко мне, и я переложу его к вам на колени.
   - О нет, благодарю! - сказала Дэзи. - На вас он мне больше нравится, пока вы будете кататься здесь.
   - Садитесь, давайте покатаемся вместе, - сказала миссис Уокер.
   - Это было бы чудесно, но мне и так весело! - И Дэзи сияющими глазами посмотрела на обоих своих спутников.
   - Может быть, вам и весело, дитя мое, но здесь такие прогулки не приняты, - не уступала миссис Уокер, высунувшись из коляски и умоляюще сложив руки на груди.
   - Не приняты? Напрасно! - сказала Дэзи. - Я просто зачахну без гулянья.
   - Вам надо гулять с вашей матушкой, дорогая! - воскликнула женевская дама, теряя терпение.
   - С моей матушкой, дорогая? - переспросила мисс Дэзи. Уинтерборн понял, что она подозревает здесь посягательство на ее волю. - Да моя матушка и десяти шагов не может сделать. А кроме того, - добавила она со смехом, - я не пятилетний ребенок.
   - Да, вы не ребенок, и вам следует быть более благоразумной. Вы взрослая девушка, дорогая мисс Миллер, настолько взрослая, что ваше поведение может вызвать нежелательные толки.
   Дэзи взглянула на миссис Уокер с напряженной улыбкой.
   - Нежелательные толки? Почему же?
   - Садитесь ко мне в коляску, и я объясню вам почему.
   Дэзи быстро перевела свой настороженный взгляд с одного джентльмена на другого. Мистер Джованелли покачивал станом, потирал руки, затянутые в перчатки, и посмеивался весьма приятным образом. Уинтерборну было тяжело наблюдать эту сцену.
   - Я что-то не расположена слушать ваши объяснения, - сказала Дэзи. Вряд ли они мне понравятся.
   Уинтерборну хотелось, чтобы миссис Уокер поскорее закутала себе ноги своим пледом и уехала, но эта леди, как она впоследствии сама призналась ему, не желала терпеть поражение.
   - Значит, вы предпочитаете, чтобы вас считали безрассудной? - спросила она.
   - Бог мой! - воскликнула Дэзи. Она снова взглянула на мистера Джованелли, потом повернулась к Уинтерборну. Щеки ее зарумянились - в эту минуту она была удивительно хороша. - Мистер Уинтерборн тоже считает, медленно проговорила Дэзи и, откинув головку, с улыбкой смерила его взглядом, - что для спасения моей репутации мне надо сесть в коляску?
   Уинтерборн вспыхнул, он не нашел сразу нужных слов. Странно было слышать, что Дэзи говорит в таком тоне о своей "репутации". Но ему надлежало ответить ей учтиво. Тончайшая же учтивость не противоречила в данном случае истине, истиной же, по мнению Уинтерборна, - если читатель смог понять его, руководствуясь теми сведениями, которые я о нем сообщил, - было то, что Дэзи Миллер должна послушаться совета миссис Уокер. Он поднял глаза на ее очаровательное личико и мягко сказал:
   - Я думаю, вам следует сесть в коляску.
   Дэзи громко расхохоталась.
   - Боже, какая чопорность! Если это считается неприличным, миссис Уокер, значит, все, что я делаю, тоже неприлично, и вы должны махнуть на меня рукой. До свидания! Желаю вам приятно провести время. - И она отошла от экипажа в сопровождении мистера Джованелли, который с торжествующим видом отвесил им подчеркнуто подобострастный поклон.
   Миссис Уокер смотрела им вслед, и в глазах миссис Уокер стояли слезы.
   - Садитесь, сэр! - сказала она Уинтерборну, указывая на место рядом с собой.
   Молодой человек ответил, что считает себя обязанным сопровождать мисс Миллер, но миссис Уокер заявила, если у него хватит духа отказать ей в этой любезности, она больше никогда не будет разговаривать с ним. Миссис Уокер, по-видимому, говорила это совершенно серьезно. Уинтерборн догнал Дэзи и ее спутника и, протянув ей руку, сказал, что миссис Уокер настоятельно потребовалось его общество. Он ожидал резкого ответа, был готов услышать что-нибудь, еще более подтверждающее "безрассудство" Дэзи, с которым так самоотверженно пыталась бороться миссис Уокер. Но Дэзи пожала протянутую ей руку, почти не глядя на него, а мистер Джованелли откланялся, слишком широким жестом сняв шляпу.
   Когда Уинтерборн сел в коляску рядом с миссис Уокер, расположение духа у него было не очень приятное.
   - По-моему, вы поступили не совсем разумно, - сказал он напрямик, как только их коляска присоединилась к веренице экипажей.
   - В таких случаях, - ответила его спутница, - я готова быть неразумной, достаточно того, что я искренна.
   - Да, но ваша искренность только оскорбила и отпугнула ее.
   - Все сложилось как нельзя лучше, - сказала миссис Уокер. - Если она решила окончательно скомпрометировать себя, пусть это выяснится как можно скорее, от ее поведения будет зависеть и наша дальнейшая тактика.
   - По-моему, она ничего дурного не хочет сделать, - возразил Уинтерборн.
   - Месяц назад я тоже так думала. Но с тех пор мисс Миллер слишком далеко зашла.
   - Но в чем же вы ее обвиняете?
   - В том, что она ведет себя неподобающим образом. У нас здесь не принято флиртовать с первыми встречными, прятаться по уголкам с какими-то загадочными итальянцами, танцевать целыми вечерами с одним и тем же партнером, принимать гостей в одиннадцать часов вечера. Ее мать сейчас же уходит из комнаты, как только появляются гости.
   - Но ее братец, - смеясь, сказал Уинтерборн, - засиживается до полуночи.
   - Да, ему, вероятно, идет на пользу то, что он видит вокруг себя. Судя по слухам, в гостинице имя мисс Миллер у всех на устах, а если туда приходит какой-нибудь джентльмен и спрашивает ее, прислуга обменивается улыбочками.
   - Кому какое дело до прислуги! - рассердился Уинтерборн. - Бедняжка не получила должного воспитания, - тут же добавил он, - это ее единственный недостаток.
   - В ней нет природной, тонкости, - сказала миссис Уокер. - Вспомните, что было утром у меня. Сколько времени вы знали ее в Веве?
   - Дня два-три.
   - Ну, сами посудите, как же она могла быть в претензии, что вы уехали оттуда?
   Несколько минут Уинтерборн молчал, потом снова заговорил:
   - Увы, миссис Уокер! Мы с вами слишком долго прожили в Женеве! - И он попросил свою спутницу объяснить ему, почему она так настоятельно просила его сесть к ней в коляску.
   - Я хочу, чтобы вы прекратили знакомство с мисс Миллер, перестали бы флиртовать с ней, лишили бы ее возможности показываться в вашем обществе, короче говоря, чтобы вы оставили ее.
   - Вряд ли я смогу это сделать, - сказал Уинтерборн. - Она мне очень нравится.
   - Тем более! Вы не должны способствовать неминуемому скандалу.
   - В моем отношении к ней ничего скандального нет.
   - Но она так принимает его, что сплетни неизбежны. Впрочем, моя совесть теперь спокойна, я все высказала, - продолжала миссис Уокер. - Если вам угодно присоединиться к ней, я вас отпускаю. Кстати, момент для этого самый подходящий.
   Экипаж проезжал той частью парка Пинчио, которая расположена над Римской стеной и смотрит на прекрасную виллу Боргезе. В этом месте вершина холма окаймлена широким парапетом, а около него стоит скамейка. Одна из дальних скамей была занята парочкой, в направлении которой и мотнула головой миссис Уокер. Мужчина и женщина, сидевшие там, поднялись и пошли к парапету. Уинтерборн попросил кучера остановиться, он вылез из экипажа. Миссис Уокер молча смотрела на него, он снял шляпу, и миссис Уокер с величественным видом поехала дальше. Уинтерборн остался один, он взглянул в ту сторону, где была Дэзи со своим спутником. Они, по всей вероятности, ничего не видели вокруг, слишком занятые друг другом. Подойдя к низкому парапету, оба остановились, глядя на плоские кроны сосен, окружавших виллу Боргезе. Джованелли, не церемонясь, уселся на широкий выступ парапета. Солнце в западной части неба ослепительным лучом пронизало легкие облачка, и спутник Дэзи, взяв из ее рук зонтик, раскрыл его. Она подошла к нему ближе, а он поднял зонтик над ее головой, потом опустил его ей на плечо, и загородил их обоих. Уинтерборн помедлил еще несколько минут, потом зашагал по дорожке. Но он шел не к парочке, загородившейся зонтиком, а к резиденции своей тетушки, миссис Костелло.
   На следующий день Уинтерборн поздравил себя с тем, что, по крайней мере, когда он справляется о миссис Миллер, гостиничные слуги не обмениваются улыбками. Однако ни самой леди, ни ее дочери в гостинице не было, и, повторив свой визит на следующий день, Уинтерборн, к своему сожалению, опять их не застал. Прием у миссис Уокер состоялся вечером через три дня, и, несмотря на холодность их последнего разговора, Уинтерборн был в числе ее гостей. Миссис Уокер принадлежала к числу тех американок, которые, проживая за границей, ставят себе целью, как они выражаются, изучение европейского общества; поэтому миссис Уокер и на сей раз собрала у себя в гостиной несколько разноплеменных образцов человеческой породы, служивших ей чем-то вроде наглядных пособий. Когда Уинтерборн приехал, Дэзи Миллер еще не было среди гостей, но через несколько минут он увидел ее мать, появившуюся в гостиной с застенчивым и грустным видом и в полном одиночестве. Волосы миссис Миллер, не прикрывавшие висков, были сегодня завиты еще старательнее, чем всегда. Она подошла к миссис Уокер, и Уинтерборн последовал за ней.
   - Как видите, я приехала одна, - сказала бедная миссис Миллер. - Меня так все пугает, не знаю, право, что и делать. Я первый раз приезжаю одна в гости, во всяком случае, в этой стране. Хотела взять с собой Рэндольфа или Юджинио, но Дэзи выпроводила меня без них. А я не привыкла выезжать одна.
   - Разве ваша дочка не собирается удостоить нас своим посещением? строго вопросила миссис Уокер.
   Она уже давно оделась, - ответила миссис Миллер тоном бесстрастного, а может, и философически настроенного летописца, тоном, которым она всегда повествовала о текущих делах своей дочери. - Она оделась еще перед обедом, но у нее сидит гость - тот самый джентльмен, итальянец, которого она хочет привести сюда. Они за фортепьяно, никак не могут оторваться. Мистер Джованелли прекрасно поет. Но я надеюсь, они скоро приедут, - с надеждой в голосе заключила миссис Миллер.
   - Как жаль, что она не приехала с вами, - сказала миссис Уокер.
   - Я ей говорила - зачем одеваться перед обедом, если раньше чем через три часа она все равно не выедет, - продолжала матушка Дэзи, - Какой смысл наряжаться ради того, чтобы просидеть весь вечер с мистером Джованелли?
   - Это просто ужасно! - сказала миссис Уокер, отходя от миссис Миллер и обращаясь к Уинтерборну. - Еlle s'affi che[*Она себя компрометирует (франц.)]. Это мне в отместку за то, что я осмелилась наставлять ее. Когда она приедет, я не стану разговаривать с ней.
   Дэзи приехала в двенадцатом часу, но эта юная особа была не из тех, кто ждет, когда с ними заговорят первые. Она появилась в сопровождении мистера Джованелли, сияя красотой, шурша оборками, улыбаясь, весело болтая, с громадным букетом в руках. Разговоры смолкли, взоры всех обратились к ней. Она подошла прямо к миссис Уокер.
   - Вы, должно быть, уже перестали ждать меня, и я нарочно послала маму вперед, предупредить вас. Мне хотелось, чтобы мистер Джованелли сначала прорепетировал свои песенки. Вы знаете, он замечательно поет. Попросите его спеть что-нибудь. Это мистер Джованелли, помните? Я вас уже знакомила. У мистера Джованелли замечательный голос, а песенки просто восхитительные. Я нарочно заставила мистера Джованелли вспомнить сегодня весь его репертуар. Мы чудесно провели время в гостинице. - Рассказывая все это чистым, внятным голосом, Дэзи то оправляла платье на плечах, то обегала глазами комнату, то останавливала взгляд на хозяйке. - Я знаю кого-нибудь из ваших гостей? спросила она. :
   - Во всяком случае, вас знают все, - многозначительно проговорила миссис Уокер и еле-еле ответила на поклон мистера Джованелли. Этот джентльмен держался чрезвычайно галантно. Он раскланивался, улыбался, показывая свои ослепительные зубы, покручивал усы, вращал глазами, - словом, вел себя так, как и подобало красивому итальянцу, попавшему на званый вечер. Он очень мило спел несколько романсов, хотя миссис Уокер впоследствии уверяла, что ей так и не удалось выяснить, кто просил его об этом. По-видимому, просьба исходила не от Дэзи. Дэзи сидела далеко от фортепьяно, и хотя несколько минут назад она восхищалась искусством мистера Джованелли, это не помешало ей полным голосом разговаривать во время его пения.
   - Как жаль, что здесь так тесно - нельзя потанцевать, - обратилась она к Уинтерборну, точно с момента их последней встречи прошло несколько минут.
   - Я об этом не жалею, - ответил Уинтерборн, - я не танцор.
   - Ну где вам! Разве такие чопорные танцуют! - сказала мисс Дэзи. Надеюсь, вы остались довольны своей поездкой с миссис Уокер?
   - Нет, нисколько. Мне было бы гораздо приятнее гулять с вами.
   - Мы разошлись попарно, и это было к лучшему, - сказала Дэзи. - Но как вам понравилось, что миссис Уокер захотела усадить меня к себе в коляску и оставить бедного мистера Джованелли в одиночестве под тем предлогом, что этого требуют приличия! У людей весьма разные понятия о приличиях. Это было бы очень неделикатно с моей стороны. Мистер Джованелли уже десять дней мечтал о прогулке со мной.
   - Ему совсем не следовало предаваться таким мечтам, - сказал Уинтерборн. - С итальянкой из общества он никогда бы не осмелился гулять по улицам.
   - По улицам? - воскликнула Дэзи, устремив на него свои очаровательные глаза. - А куда я бы он повел ее гулять? К тому же Пинчио не улица, а я, благодарение богу, не итальянка. Судя по тому, что рассказывают, итальянки живут очень скучно. Не понимаю, зачем мне менять свои привычки и приноравливаться к их образу жизни?
   - А мне кажется, что то образ жизни, который ведете вы, свойствен только отъявленным ветреницам, - серьезно проговорил Уинтерборн.
   - Ну, конечно! - воскликнула она, с улыбкой взглянув на него. - Я ужасная ветреница и кокетка! Разве есть благонравные девушки, которые не любили бы флиртовать? Но, может быть, вы не считаете меня благонравной?
   - Вы вполне благонравная девушка, но мне бы хотелось, чтобы вы флиртовали только со мной и больше ни с кем, - сказал Уинтерборн..
   - О-о! Благодарю вас! Покорно благодарю! Вот уж никогда не стала бы флиртовать с вами! Как я уже имела удовольствие заметить, вы слишком чопорный господин.
   - Вы слишком часто повторяете это, - сказал Уинтерборн.
   Дэзи весело рассмеялась.
   - Будь у меня хоть крохотная надежда рассердить вас, я бы повторяла это раз за разом.
   - Нет, не надо. Рассердившись, я становлюсь гораздо чопорнее. Но если вы не хотите флиртовать со мной, то перестаньте по крайней мере флиртовать с вашим приятелем, который сидит сейчас за фортепьяно. Здешние молодые люди не способны этого оценить.
   - По-моему, они только это и ценят! - воскликнула Дэзи.
   - Но не в молоденьких девушках.
   - А мне казалось, что флирт больше к лицу незамужним девушкам, чем замужним дамам, - заявила Дэзи.
   - Да, пожалуй, - сказал Уинтерборн, - но если вы общаетесь с итальянцами, надо приспосабливаться к их обычаям. Флирт - занятие чисто американское, здесь о нем понятия не имеют. Поэтому, когда вы появляетесь на людях с мистером Джованелли и без матери...
   - Бог мой! Бедная мама! - перебила его Дэзи.
   - Вы флиртуете, но о мистере Джованелли этого сказать нельзя, у него другие намерения.
   - Во всяком случае, он не читает мне проповедей, - с живостью сказала Дэзи. - И если хотите знать, то никто из нас не флиртует - ни я, ни он. Мы с ним большие друзья, близкие друзья.
   - А! - воскликнул Уинтерборн. - если вы влюблены друг в друга, это, конечно, совсем другое дело!
   До сих пор Дэзи позволяла ему говорить вполне откровенно, и он не ожидал, что его последние слова произведут на нее такое сильное впечатление. Она вспыхнула и быстро поднялась с места, еще раз дав ему повод думать, что ветреные американки - самые непонятные существа в мире.
   - Мистер Джованелли, - сказала Дэзи, смерив быстрым взглядом своего собеседника, - никогда не говорил мне таких неприятных вещей.
   Уинтерборн растерялся, он стоял, молча глядя на нее. Мистер Джованелли кончил петь, встал из-за фортепьяно и подошел к Дэзи.
   - Не хотите ли вы пройти в соседнюю комнату и выпить там чаю? - сказал он, наклоняясь к ней с ослепительной улыбкой.
   Дэзи снова заулыбалась и взглянула на Уинтерборна. Он почувствовал еще большее недоумение, ибо эта неожиданная улыбка ничего не разъясняла ему, она только служила доказательством мягкости и добродушия Дэзи, прощавшей нанесенные ей обиды.
   - А мистер Уинтерборн не догадался предложить мне чаю, - сказала она.
   - Я предложил вам хороший совет.
   - Я предпочитаю слабый чай! - воскликнула Дэзи и удалилась в сопровождении блистательного Джованелли. Все остальное время они просидели в соседней комнате, уединившись в оконной нише. В гостиной музицировали, но молодая парочка будто ничего и не слышала. Когда Дэзи подошла проститься с миссис Уокер, эта леди решила исправить ошибку, содеянную ею по слабости характера в начале этого вечера. Она повернулась спиной к мисс Миллер, предоставив ей выходить из затруднения как угодно. Уинтерборн стоял у самых дверей, он видел все это. Дэзи побледнела и бросила взгляд на мать, но миссис Миллер по простоте душевной не заметила ничего такого, что говорило бы о посягательстве на законы светского обхождения. Она возымела вдруг совершенно неуместное желание показать, что ею самой эти законы выполняются самым строжайшим образом.
   - До свидания, миссис Уокер, - сказала матушка Дэзи, - мы прекрасно провели у вас время. Я, знаете ли, иногда позволяю Дэзи приезжать в гости без меня, но уезжаем мы всегда вместе.
   Дэзи побледнела и повернулась своим побледневшим, озабоченным личиком к группе гостей в дверях. Уинтерборн чувствовал, что она была так поражена и сбита с толку, что в первую минуту не нашла в себе сил вознегодовать. А у него самого сжалось сердце при виде всего этого.
   - Как вы жестоки! - сказал он миссис Уокер.
   - Отныне ноги ее не будет в моей гостиной! - ответила ему хозяйка дома.
   Не надеясь больше встретить Дэзи в гостиной миссис Уокер, Уинтерборн зачастил в гостиницу, где остановилась миссис Миллер. Она и ее дочь редко бывали дома, а если он и заставал их, то неизменно в обществе преданного Джованелли. Сплошь и рядом сей блистательный мелкорослый римлянин сидел в гостиной наедине с Дэзи, так как миссис Миллер, по всей вероятности, придерживалась того мнения, что надзор за дочерью требует прежде всего деликатности. К удивлению Уинтерборна, визиты его ничуть не смущали и не сердили Дэзи, но вскоре он понял, что ему пора перестать удивляться поведению той девушки; единственное, чего следовало ждать от нее, это всяческих неожиданностей. Она не проявляла ни малейшего неудовольствия, когда он нарушал их тет-а-тет, с той же легкостью и свободой болтала с двумя джентльменами, как и с одним, по-прежнему каким-то непонятным образом сочетая в своих высказываниях бесцеремонность и ребячливость. Уинтерборн отметил мысленно, что если Дэзи неравнодушна к Джованелли, она, наверно, постаралась бы оградить их встречи от вмешательства третьих лиц, и его еще больше очаровывали ее простодушие и неиссякаемая жизнерадостность. Ему казалось, он и сам нe знал почему, что Дэзи не способна ревновать. Рискуя вызвать ироническую улыбку на устах читателя, я скажу следующее: когда Уинтерборну приходилось задумываться раньше об интересующих его женщинах, он частенько подозревал, что, при наличии соответствующих обстоятельств, эти женщины могли бы внушить ему страх - буквально страх, а Дэзи Миллер внушала ему приятную уверенность как раз в обратном - он не боялся ее. Все это было отнюдь не лестно для Дэзи, ибо такая уверенность проистекала из убеждения, вернее, из опасений Уинтерборна, что эта девушка - существо весьма легкомысленное.
   Но к Джованелли мисс Дэзи была действительно неравнодушна. Она не сводила с него глаз, когда он говорил, она командовала им, она то и дело отчитывала его и поднимала на смех, она, по-видимому, забыла о том, что Уинтерборн сказал ей на вечере у миссис Уокер.
   Как-то днем, в воскресенье, отправившись с тетушкой в собор святого Петра, Уинтерборн увидел Дэзи в обществе неизменного Джованелли. Он показал миссис Костелло девушку и ее спутника. Эта леди навела на них лорнет и сказала:
   - Вот почему у тебя такой задумчивый вид все эти дни?
   - Я и не подозревал, что у меня задумчивый вид, - сказал молодой человек.
   - Ты чем-то озабочен, все время о чем-то думаешь.
   - Так о чем же, - спросил он, - я, по-вашему, думаю?
   - Об интриге этой девицы... мисс Бэкер, мисс Чэндлер или, как там ее зовут, мисс Миллер... с каким-то субтильным цирюльником?
   - По-вашему, можно назвать интригой, - спросил Уинтерборн, - то, что происходит на виду у всех?
   - Это безумие с их стороны, - сказала миссис Костелло, - но никак не заслуга.
   - А по-моему... - возразил ей Уинтерборн, и в его голосе послышалась та задумчивость, о которой говорила миссис Костелло. - По-моему, ничего такого между ними нет.
   - Я слышу о ней со всех сторон. Говорят, что она увлечена им.
   - Действительно, отношения у них очень дружеские, - сказал Уинтерборн.
   Миссис Костелло снова оглядела эту парочку при помощи своего оптического инструмента.
   - Тут все понятно. Он красив. Она считает его самым элегантным мужчиной в мире, безукоризненным джентльменом. Ей в жизни не приходилось видеть ничего подобного. Он даже блистательнее их агента. Он, вероятно, и познакомил их. И если итальянец женится на этой девице, агент получит щедрое вознаграждение.
   - Я не верю, что она думает о браке с ним, - сказал Уинтерборн, - и я не верю, что он тешит себя надеждой на такую партию.
   - Эта девица вообще ни о чем не думает. Она живет сегодняшним днем или даже минутой, как жили в золотом веке. Трудно представить себе что-нибудь более вульгарное. И тем не менее, - добавила миссис Костелло, - ты можешь в любой день услышать от нее о состоявшейся помолвке.
   - Мне кажется, Джованелли не смеет и рассчитывать на это, - сказал Уинтерборн.
   - Какой Джованелли?
   - Да этот маленький итальянец. Я навел справки и кое-что разузнал о нем. Он, по-видимому, человек вполне респектабельный, кажется, нечто вроде cavaliere avvocato[*Адвокат (итал.)]. Но место в так называемом "первом ранге" ему закрыто. Не исключена возможность, что знакомство состоялось при помощи агента. Джованелли, видимо, совершенно очарован мисс Миллер. Если она считает его безукоризненным джентльменом, то он, со своей стороны, никогда еще не сталкивался с таким блеском, богатством, с такой роскошью. А сама девушка, несомненно, кажется ему необычайно красивой и завлекательной. Я не думаю, чтобы в мечтах у него была женитьба. Он, вероятно, считает такую удачу недосягаемой для себя. У него прекрасная внешность, и только, но не следует забывать, что в таинственной стране долларов существует некий мистер Миллер. Титула у Джованелли нет. Будь он граф или маркиз! Ему и так следует дивиться, что с ним так носятся.
   - Он приписывает это своей счастливой внешности, а мисс Миллер, вероятно, кажется ему особой, qui se passe ses fantaisies[*Которая следует своим прихотям (франц.)], - сказала миссис Костелло.