Страница:
Джеймс Хедли Чейз
Не тяни тигра за хвост
Часть первая
Глава 1
В поле зрения Кена Холланда попала высокая стройная блондинка в белом летнем платье. Он внимательно смотрел на волнообразные изгибы ее тела, потом быстро отвел взгляд. С тех пор как встретил Энн, он остерегался женщин, чтобы не поддаваться соблазну.
«Что это со мной? – изумился он. – Я становлюсь похожим на Паркера».
Кен снова посмотрел на блондинку. «А неплохо бы провести с ней вечерок, – подумал он. – «То, что не видит глаз, не ранит сердце», – любит повторять его коллега Паркер. Это верно. Энн никогда бы об этом не узнала. В конце концов, развлекаются же другие женатые мужчины на стороне – и ничего. А чем я хуже?» Но вот девушка перешла улицу и скрылась из виду. Кен с сожалением оторвался от своих легкомысленных мечтаний и стал думать о письме от Энн, которое получил утром.
Энн уехала к заболевшей матери и жила там уже пять недель. В письме она сообщала, что матери не становится лучше и поэтому она не имеет представления, когда вернется домой.
И почему только ее мамаша живет в такой забытой Богом дыре? И почему она так упряма и независима, черт побери? Кен задавал себе эти вопросы, быстро шагая к банку. Никто после семидесяти не должен жить один. Когда старики заболевают, их многострадальные дочери приезжают, чтобы за ними поухаживать, а еще более многострадальные мужья их дочерей вынуждены сами о себе заботиться.
Пять недель! И Кену опротивело самому вести хозяйство, а еще больше осточертело одиночество. Он сбежал по лестнице в раздевалку для служащих и увидел Паркера, который, глядя в зеркало над раковиной умывальника, поправлял галстук.
– Привет, – сказал Паркер, улыбаясь во весь рот. – Как жизнь у нашего холостяка? Когда Энн возвращается домой?
– Бог ее знает, – буркнул Кен, моя руки. – Мамаша и не думает поправляться. А Энн ее не оставит.
Паркер вздохнул:
– Как бы мне хотелось, чтобы моя Мейзи уехала куда-нибудь на месяц! Вот уже четырнадцать лет, как она ни шагу из дома без меня. – Он внимательно осмотрел в зеркале свой подбородок. – Тебе так повезло, а ты, похоже, этого и не осознал. Просто ума не приложу! Похоже, ты до сих пор не понял, для чего тебе дано то, что в штанах.
– Да заткнись ты! – огрызнулся Кен.
Его раздражали сальные шуточки Паркера. А с тех пор как уехала Энн, Паркер прохода ему не дает. И дня не проходит без того, чтобы Паркер не предложил ему провести ночку на стороне.
Паркеру было сорок пять лет. Он был склонен к полноте и быстро лысел. Всегда к месту и не к месту вспоминал свои бурные похождения в молодости, женщин, которые не могли устоять перед ним и которые по сей день теряют от него голову.
– Ты зануда, – сказал Паркер, пристально глядя на Кена. – И я тебя за это не виню. Тебе просто нужно выпустить пар. По пути на работу я беседовал со стариком Хемингуэем. Он говорит, что лучше всего провести вечерок в «Цикаде». Я, к сожалению, там ни разу не был. Так он говорил, что там можно хорошо развлечься. Хорошая еда, дешевая выпивка и полно дамочек, ищущих приключений. Думаю, мы не пожалели бы, если бы побывали там. Время от времени мужчине нужно менять женщину.
– Ну так в чем же дело? Можешь менять сколько угодно, – парировал Кен. – А я доволен тем, что имею.
Однако в то утро он не мог справиться с раздражением, которое испытывал последние несколько недель. С того дня, как он женился на Энн, Кен всегда с нетерпением ждал конца рабочего дня, когда пойдет домой, откроет дверь и с радостью и удовольствием увидит Энн, вышедшую встретить его. Но за эти недели все переменилось. Мысль о том, что ему придется возвращаться в пустой дом, приводила его в раздражение.
Кен вспомнил разговор с Паркером. «Цикада». Он несколько раз проходил мимо ночного клуба, расположенного в одном из переулков на Мейн-стрит, – безвкусное здание, разукрашенное неоновыми огнями и сверкающее хромом. Кен вспомнил непристойные фотографии девиц из шоу, которые видел мельком, когда проходил мимо.
Это не то место, куда ходят развлекаться респектабельные женатые банковские служащие. И когда Кен запирал свою кассу, чтобы отправиться на обед, твердо решил больше не думать о «Цикаде». Он отправится домой и будет скучать в одиночестве у телевизора.
Кен спустился в раздевалку за шляпой. Когда он туда вошел, Паркер мыл руки.
– А вот и ты, – сказал Паркер, протягивая руку за полотенцем. – Ну, ты решил? Что это будет? Вино, женщины и песни, ночь любви с одной барышней?
– Я иду домой. Мне нужно подстричь лужайку.
Паркер скривился:
– Что за черт! Ты, должно быть, слишком сильно погряз в трясине быта. Подумать только, подстригать лужайку, когда жена в отъезде! Серьезно, Холланд, у тебя слишком развито чувство долга. То, что не видит глаз, не ранит сердце. Может, это твой последний шанс, пока ты не состарился и не стал ни на что негодным.
– Отстань! – рявкнул выведенный из себя Кен. – Твоя беда в том, что ты до сих пор сохранил юношеские привычки.
– И слава Богу. Когда единственным моим развлечением станет стрижка газона, значит, мне пора на тот свет.
Кен, не дослушав его, поднялся по лестнице, ведущей к служебному выходу. Постоянные насмешки Паркера раздражали его, и, следуя по раскаленному тротуару в ресторан, где всегда обедал, Кен хмурился.
«Конечно же Паркер прав, – размышлял он. – Я погряз в рутинном болоте быта. Я завяз в нем с того дня, как только женился. Он прав. Когда еще у меня будет шанс развлечься вне дома. Энн не оставит меня больше одного, во всяком случае, в ближайшие несколько лет». Ну что из того, что он пойдет в «Цикаду»? Если бы знать, когда Энн вернется! Ее отсутствие может растянуться еще на несколько недель.
«Может, это твой последний шанс, пока ты не состарился и не стал ни на что негодным», – сказал Паркер. И это правда. Энн никогда об этом не узнает. Почему бы сегодня не развлечься? Что в этом такого?
Кен внезапно почувствовал возбуждение и возросшее желание. Он так и сделает! Возможно, его приключение может обернуться фиаско, но в любом случае это лучше, чем возвращаться в пустой дом.
Он отправится в «Цикаду» и выпьет стаканчик. Возможно, какая-нибудь блондинка захочет составить ему компанию.
Это будет, говорил он себе, единственная ночь на стороне, его лебединая песня.
День тянулся медленно. В первый раз работа показалась ему скучной, и он ловил себя на том, что то и дело поглядывает на висящие на стене часы. Душный, жаркий воздух, проникающий с улицы, рев проезжающего транспорта, потные лица клиентов раздражали его.
– Отличный вечерок для стрижки газонов, – с ухмылкой заметил Паркер, когда посыльный закрывал двери банка. – Ты вспотеешь, как конь.
Кен ничего не ответил на его выпад, продолжая считать деньги.
– Тебе не хватает инициативы, Холланд, – продолжал распространяться Паркер. – Найти человека, который подстрижет твою лужайку, пока ты будешь развлекаться, плевое дело!
– Кончай! – обрезал его Кен. – Это уже не смешно.
Паркер задумчиво посмотрел на него, вздохнул и покачал головой:
– Бедняга! Ты даже не представляешь, как много теряешь!
Они оба работали в полном молчании, проверяя наличность, потом Паркер сказал:
– Если ты на машине, подвезешь меня домой.
Паркер жил на соседней улице, и, хотя Кену уже опротивела его компания, отказать он не мог.
– Хорошо, – сказал он, убирая книги и запирая ящик кассы. – Но пошевеливайся! Устал я сегодня!
Пока они двигались в общем потоке машин, Паркер просматривал вечерние газеты и делился с Кеном наиболее интересными новостями.
Кен слушал вполуха.
За стенами банка по дороге домой его обычная осторожность взяла верх над соблазном.
«Буду подстригать лужайку, – говорил себе Кен, – а остаток вечера проведу дома. Должно быть, у меня крыша поехала от жары, когда я размышлял о том, чтобы провести вечер в «Цикаде». Один неверный шаг – если меня кто-нибудь увидит или я окажусь втянутым в какую-нибудь историю – не только разрушит мой счастливый брак, но и положит конец моей карьере».
– Не надо подвозить меня, – неожиданно перебил его размышления Паркер. – Хочу размять ноги. Я выйду около твоего дома, а там пройдусь пешком.
– Мне совсем нетрудно подвезти тебя.
– Нет, я пройдусь немного пешком. Не предложишь мне выпить? Дома как раз кончилось виски.
Кен хотел сказать, что у него тоже закончилось спиртное. Он хотел как можно быстрее отделаться от Паркера, но сдержался. Теперь, когда они уже выехали из оживленного транспортного потока, он увеличил скорость, и через несколько минут они подъехали к аккуратному небольшому домику, стоящему в ряд с другими точно такими же.
– Лужайку и правда не мешает подстричь, – заметил Паркер, когда они вылезли из машины.
– Это займет немного времени, – заметил Кен и поспешил к дому. Открыл входную дверь, и они вошли в маленькую прихожую.
В доме было жарко и душно, Кен распахнул окна.
– Уф! Окна были закрыты весь день, верно? – заметил Паркер, входя за Кеном.
– Только после обеда, – уточнил Кен, снимая пиджак и бросая его на стул. – Домработница приходит только по утрам.
Он пошел и приготовил два стакана виски со льдом. Они закурили и подняли стаканы.
– Твое здоровье! – сказал Паркер. – Не могу задерживаться. Жена будет волноваться, куда это я запропастился. Знаешь, Холланд, я иногда думаю: зачем я женился? Конечно, в браке есть свои преимущества. Но женщины так взыскательны! Похоже, они никак не хотят понять, что мужчинам время от времени нужно давать свободу.
– И не пытайся меня уговорить, – отрезал Кен.
Паркер покончил с выпивкой, вздохнул и выжидающе посмотрел на Кена.
– Очень даже неплохо.
– Еще?
– Я бы не отказался.
Кен допил свой стакан, встал и налил себе и Паркеру еще.
– Энн давно у матери? – спросил Паркер, беря стакан.
– Пять недель.
– Долго. А что там такое с ее матерью?
– Думаю, просто старость. Это может продлиться Бог весть сколько.
– Ну так как насчет небольшого приключения сегодня ночью? – спросил Паркер, хитро поглядывая на Кена.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, между нами, у меня есть определенная договоренность, которая неплохо срабатывает. Мог бы включить в цепочку и тебя.
– Договоренность? Какая?
– У меня есть подружка, о которой моя жена не знает. Это не всегда легко устроить, но время от времени, когда Мейзи отправляется навестить свою матушку, я навещаю ее.
Кен изумленно посмотрел на него:
– Ты хочешь сказать, что у тебя есть другая женщина?
– Да. Мне устроил ее старик Хемингуэй. Все продумано, никакого риска, что тебя кто-нибудь увидит. Это девушка дорогая. Но тебе не нужно изображать пылкого любовника, если ты не в настроении. Она знает, как поднять настроение одинокому парню. Ты можешь вечером пойти с ней в бар, ночной клуб, а потом просто проводить до квартиры и расстаться с ней у двери, ну а если у тебя будет настроение, можешь и остаться на ночь. Это очень удобно и совершенно безопасно. – Паркер вытащил свой бумажник, нацарапал что-то на своей визитной карточке и положил ее на стол.
– Вот ее телефон. Ее зовут Фей Карсон. Стоит тебе только позвонить, сказать, что хочешь с ней встретиться, и она назначит тебе свидание. Берет она дорого, но это стоит того.
– Нет уж, спасибо, – решительно возразил Кен.
– Бери, может, потом передумаешь. – Паркер одним залпом покончил со своей выпивкой и встал. – Хочу, чтобы она не водилась с кем попало. Обещал порекомендовать ее своим друзьям. А свое слово я всегда держу.
Кен смахнул карточку со стола.
– Спасибо, не надо, – повторил он опять.
– Сохрани, пригодится. Пойди с ней куда-нибудь, не пожалеешь. Она – то, что нужно одинокому парню. Что в этом плохого? Я не стал бы предлагать тебе какую-нибудь дешевую шлюху. Эта малышка замечательная во всех отношениях.
– Не сомневаюсь, – отрезал Кен. – Но мне это совсем неинтересно.
– Ну что ж, увидимся завтра. Спасибо за выпивку. – Паркер кивнул на карточку, лежащую у камина. – Не оставляй ее тут. Спрячь. Вдруг понадобится.
– Забери ее. Мне она не понадобится.
– Ты уверен? Ладно. Я пошел.
Пока Кен поднимал карточку с пола, Паркер прошел через прихожую, открыл дверь и вышел.
Кен бросил взгляд на номер телефона, написанный на карточке. «Риверсайд, 3-33-44». Он задумался на секунду, потом разорвал карточку пополам и бросил в мусорную корзину. Затем взял пиджак и прошел по коридору в спальню. Встал на пороге, заглянул в просторную комнату. Она показалась ему невероятно чистой и покинутой. Кен бросил пиджак на кровать и разделся. Тело было липким от пота. Сквозь занавешенное окно было видно, как заходящее солнце заливает густую траву на лужайке.
«Возиться с газонокосилкой еще рановато», – подумал он и пошел в ванную принять душ.
После душа Кен надел рубашку с отложным воротничком и старые слаксы, прошел в гостиную. Двадцать минут седьмого. Спать рано, и одиночество нахлынуло на него.
Кен прошел к столу и плеснул в стакан немного виски, потом направился со стаканом в руке к креслу, включил радио, уселся и закурил сигарету.
Значит, у Паркера есть подружка. Это удивило Кена. Он всегда считал Паркера болтуном.
Голос по радио пугал всех ужасами последствий взрыва водородной бомбы. Кен нетерпеливым жестом выключил радио. Встал, прошелся к окну и посмотрел в сад. У него не возникло ни малейшего желания подстригать загон или полоть клумбу с розами, которую давным-давно нужно было бы привести в порядок.
Кен оставался некоторое время у окна, и лицо его недовольно хмурилось. Потом посмотрел на наручные часы, пожал плечами и прошел через комнату в прихожую, открыл дверь и вышел на крыльцо.
Воздух был жаркий и душный.
«Вероятно, будет гроза, – подумал он. – Подстригать лужайку слишком жарко. Лучше это дело отложить. Может, завтра будет попрохладнее».
И как только Кен принял такое решение, он успокоился.
«Как тихо в доме», – подумал он, возвращаясь в прихожую. Потом прошел в гостиную и допил оставшееся в своем стакане виски, затем машинально плеснул в пустой стакан еще и отправился на кухню.
«Еще одни скучный вечер», – подумал он, открывая холодильник, чтобы посмотреть, что Кэрри, их приходящая домработница, оставила ему на ужин. Взглянув на пустые полки, он понял, что женщина забыла приготовить ему ужин, и в раздражении захлопнул дверцу. В кладовке были консервы, но есть консервы ему не хотелось. Кен вернулся в гостиную и включил телевизор.
На экране прохаживалась с важным видом какая-то блондинка в коротенькой юбочке с оборочками. Кен стал внимательно ее разглядывать. Она напомнила ему ту стройную блондинку, которая утром встретилась ему на улице. Он в течение получаса безразлично смотрел передачу и за это время дважды вставал, чтобы наполнить свой стакан. Потом выключил телевизор, встал и принялся медленно расхаживать по комнате.
Банальная фраза Паркера не шла у него из головы: «То, что не видит глаз, не ранит сердце».
Кен снова посмотрел на часы. Через час совсем стемнеет. Он вернулся к бутылке с виски. Там оставалось на донышке, и Кен вылил остатки в свой стакан. Выпитое виски оказало свое действие, и его настроение улучшилось.
«Если я позвоню подружке? – спрашивал он себя. – Паркер сказал, что она умеет поднять настроение одинокому парню. А разве я сейчас не одинок?»
Кен отнес выпивку в спальню, уселся перед зеркалом и взял из ящика свежую рубашку.
Какой там номер телефона?
Он закрыл глаза и попытался вспомнить. И к своему удивлению, понял, что пьян больше, чем думал. «Риверсайд, 3-33-44».
«Все зависит от ее голоса, – сказал Кен себе, – и от того, что она ответит. Если у нее голос неприятный, я повешу трубку. Если никто не ответит, пойду стричь газон. Посмотрим». Застегивая на ходу рубашку, он направился в гостиную и набрал номер. Прислушиваясь к длинным гудкам, неожиданно понял, что сердце у него бьется учащенно.
«Ее нет дома, – сказал Кен себе спустя несколько секунд и почувствовал одновременно и облегчение и разочарование. – Ну что ж, не судьба, придется оставить эту затею и идти стричь лужайку». И тут в трубке раздался щелчок.
Женский голос сказал:
– Хэлло?
– Это мисс Карсон?
– Да. С кем я разговариваю?
Ему было приятно слышать ее нежный голосок.
– Вы меня не знаете. Один мой друг… – Кен замолчал, запутавшись в объяснениях.
– О! – рассмеялась девушка.
Это был дружелюбный смех, и Кен неожиданно почувствовал себя абсолютно непринужденно.
– Да не стесняйтесь вы так! Хотите ко мне прийти?
– Ну, я хотел бы… Но вы, быть может, заняты?
– Нет, нет. Когда вы придете?
– Я не знаю, где вы живете.
Девушка снова рассмеялась:
– Лессингтон-авеню, 25. Вы знаете, где это?
– После Гранбург-стрит, да?
– Вот-вот. Я живу наверху, надо мной только небо. У вас есть машина?
– Есть.
– Не ставьте ее перед дверью. В конце улицы есть стоянка.
Лессингтон-авеню находилась на другом конце города. Ему понадобится двадцать минут, чтобы доехать туда. Сейчас было чуть больше восьми.
– Я буду у вас в девять часов.
– Буду ждать. Парадная дверь открыта.
– Договорились. Итак, в девять.
Девушка положила трубку, он медленно сделал то же самое, потом достал носовой платок и вытер лицо. Есть еще сорок минут на раздумья.
Он вернулся в спальню и закончил туалет. Завязывая галстук, Кен думал о ее голосе и старался представить себе ее внешность. Блондинка ли она? Высокая ли? Судя по голосу, она казалась очень молодой. Паркер говорил, что она потрясающа. Должно быть, очень красива, раз он так отзывался от ней.
Кен надел пиджак и вышел из спальни в гостиную. Там он долго стоял, раздумывая.
«Я ведь могу поехать и посмотреть, – решил он. – Если она мне не понравится, я не останусь».
Он вынул бумажник и проверил его содержимое. Руки немного дрожали, и он иронически усмехнулся.
Выходя из дому, он старался не смотреть на фотографию Энн в серебряной рамке, стоящую на письменном столе.
«Что это со мной? – изумился он. – Я становлюсь похожим на Паркера».
Кен снова посмотрел на блондинку. «А неплохо бы провести с ней вечерок, – подумал он. – «То, что не видит глаз, не ранит сердце», – любит повторять его коллега Паркер. Это верно. Энн никогда бы об этом не узнала. В конце концов, развлекаются же другие женатые мужчины на стороне – и ничего. А чем я хуже?» Но вот девушка перешла улицу и скрылась из виду. Кен с сожалением оторвался от своих легкомысленных мечтаний и стал думать о письме от Энн, которое получил утром.
Энн уехала к заболевшей матери и жила там уже пять недель. В письме она сообщала, что матери не становится лучше и поэтому она не имеет представления, когда вернется домой.
И почему только ее мамаша живет в такой забытой Богом дыре? И почему она так упряма и независима, черт побери? Кен задавал себе эти вопросы, быстро шагая к банку. Никто после семидесяти не должен жить один. Когда старики заболевают, их многострадальные дочери приезжают, чтобы за ними поухаживать, а еще более многострадальные мужья их дочерей вынуждены сами о себе заботиться.
Пять недель! И Кену опротивело самому вести хозяйство, а еще больше осточертело одиночество. Он сбежал по лестнице в раздевалку для служащих и увидел Паркера, который, глядя в зеркало над раковиной умывальника, поправлял галстук.
– Привет, – сказал Паркер, улыбаясь во весь рот. – Как жизнь у нашего холостяка? Когда Энн возвращается домой?
– Бог ее знает, – буркнул Кен, моя руки. – Мамаша и не думает поправляться. А Энн ее не оставит.
Паркер вздохнул:
– Как бы мне хотелось, чтобы моя Мейзи уехала куда-нибудь на месяц! Вот уже четырнадцать лет, как она ни шагу из дома без меня. – Он внимательно осмотрел в зеркале свой подбородок. – Тебе так повезло, а ты, похоже, этого и не осознал. Просто ума не приложу! Похоже, ты до сих пор не понял, для чего тебе дано то, что в штанах.
– Да заткнись ты! – огрызнулся Кен.
Его раздражали сальные шуточки Паркера. А с тех пор как уехала Энн, Паркер прохода ему не дает. И дня не проходит без того, чтобы Паркер не предложил ему провести ночку на стороне.
Паркеру было сорок пять лет. Он был склонен к полноте и быстро лысел. Всегда к месту и не к месту вспоминал свои бурные похождения в молодости, женщин, которые не могли устоять перед ним и которые по сей день теряют от него голову.
– Ты зануда, – сказал Паркер, пристально глядя на Кена. – И я тебя за это не виню. Тебе просто нужно выпустить пар. По пути на работу я беседовал со стариком Хемингуэем. Он говорит, что лучше всего провести вечерок в «Цикаде». Я, к сожалению, там ни разу не был. Так он говорил, что там можно хорошо развлечься. Хорошая еда, дешевая выпивка и полно дамочек, ищущих приключений. Думаю, мы не пожалели бы, если бы побывали там. Время от времени мужчине нужно менять женщину.
– Ну так в чем же дело? Можешь менять сколько угодно, – парировал Кен. – А я доволен тем, что имею.
Однако в то утро он не мог справиться с раздражением, которое испытывал последние несколько недель. С того дня, как он женился на Энн, Кен всегда с нетерпением ждал конца рабочего дня, когда пойдет домой, откроет дверь и с радостью и удовольствием увидит Энн, вышедшую встретить его. Но за эти недели все переменилось. Мысль о том, что ему придется возвращаться в пустой дом, приводила его в раздражение.
Кен вспомнил разговор с Паркером. «Цикада». Он несколько раз проходил мимо ночного клуба, расположенного в одном из переулков на Мейн-стрит, – безвкусное здание, разукрашенное неоновыми огнями и сверкающее хромом. Кен вспомнил непристойные фотографии девиц из шоу, которые видел мельком, когда проходил мимо.
Это не то место, куда ходят развлекаться респектабельные женатые банковские служащие. И когда Кен запирал свою кассу, чтобы отправиться на обед, твердо решил больше не думать о «Цикаде». Он отправится домой и будет скучать в одиночестве у телевизора.
Кен спустился в раздевалку за шляпой. Когда он туда вошел, Паркер мыл руки.
– А вот и ты, – сказал Паркер, протягивая руку за полотенцем. – Ну, ты решил? Что это будет? Вино, женщины и песни, ночь любви с одной барышней?
– Я иду домой. Мне нужно подстричь лужайку.
Паркер скривился:
– Что за черт! Ты, должно быть, слишком сильно погряз в трясине быта. Подумать только, подстригать лужайку, когда жена в отъезде! Серьезно, Холланд, у тебя слишком развито чувство долга. То, что не видит глаз, не ранит сердце. Может, это твой последний шанс, пока ты не состарился и не стал ни на что негодным.
– Отстань! – рявкнул выведенный из себя Кен. – Твоя беда в том, что ты до сих пор сохранил юношеские привычки.
– И слава Богу. Когда единственным моим развлечением станет стрижка газона, значит, мне пора на тот свет.
Кен, не дослушав его, поднялся по лестнице, ведущей к служебному выходу. Постоянные насмешки Паркера раздражали его, и, следуя по раскаленному тротуару в ресторан, где всегда обедал, Кен хмурился.
«Конечно же Паркер прав, – размышлял он. – Я погряз в рутинном болоте быта. Я завяз в нем с того дня, как только женился. Он прав. Когда еще у меня будет шанс развлечься вне дома. Энн не оставит меня больше одного, во всяком случае, в ближайшие несколько лет». Ну что из того, что он пойдет в «Цикаду»? Если бы знать, когда Энн вернется! Ее отсутствие может растянуться еще на несколько недель.
«Может, это твой последний шанс, пока ты не состарился и не стал ни на что негодным», – сказал Паркер. И это правда. Энн никогда об этом не узнает. Почему бы сегодня не развлечься? Что в этом такого?
Кен внезапно почувствовал возбуждение и возросшее желание. Он так и сделает! Возможно, его приключение может обернуться фиаско, но в любом случае это лучше, чем возвращаться в пустой дом.
Он отправится в «Цикаду» и выпьет стаканчик. Возможно, какая-нибудь блондинка захочет составить ему компанию.
Это будет, говорил он себе, единственная ночь на стороне, его лебединая песня.
День тянулся медленно. В первый раз работа показалась ему скучной, и он ловил себя на том, что то и дело поглядывает на висящие на стене часы. Душный, жаркий воздух, проникающий с улицы, рев проезжающего транспорта, потные лица клиентов раздражали его.
– Отличный вечерок для стрижки газонов, – с ухмылкой заметил Паркер, когда посыльный закрывал двери банка. – Ты вспотеешь, как конь.
Кен ничего не ответил на его выпад, продолжая считать деньги.
– Тебе не хватает инициативы, Холланд, – продолжал распространяться Паркер. – Найти человека, который подстрижет твою лужайку, пока ты будешь развлекаться, плевое дело!
– Кончай! – обрезал его Кен. – Это уже не смешно.
Паркер задумчиво посмотрел на него, вздохнул и покачал головой:
– Бедняга! Ты даже не представляешь, как много теряешь!
Они оба работали в полном молчании, проверяя наличность, потом Паркер сказал:
– Если ты на машине, подвезешь меня домой.
Паркер жил на соседней улице, и, хотя Кену уже опротивела его компания, отказать он не мог.
– Хорошо, – сказал он, убирая книги и запирая ящик кассы. – Но пошевеливайся! Устал я сегодня!
Пока они двигались в общем потоке машин, Паркер просматривал вечерние газеты и делился с Кеном наиболее интересными новостями.
Кен слушал вполуха.
За стенами банка по дороге домой его обычная осторожность взяла верх над соблазном.
«Буду подстригать лужайку, – говорил себе Кен, – а остаток вечера проведу дома. Должно быть, у меня крыша поехала от жары, когда я размышлял о том, чтобы провести вечер в «Цикаде». Один неверный шаг – если меня кто-нибудь увидит или я окажусь втянутым в какую-нибудь историю – не только разрушит мой счастливый брак, но и положит конец моей карьере».
– Не надо подвозить меня, – неожиданно перебил его размышления Паркер. – Хочу размять ноги. Я выйду около твоего дома, а там пройдусь пешком.
– Мне совсем нетрудно подвезти тебя.
– Нет, я пройдусь немного пешком. Не предложишь мне выпить? Дома как раз кончилось виски.
Кен хотел сказать, что у него тоже закончилось спиртное. Он хотел как можно быстрее отделаться от Паркера, но сдержался. Теперь, когда они уже выехали из оживленного транспортного потока, он увеличил скорость, и через несколько минут они подъехали к аккуратному небольшому домику, стоящему в ряд с другими точно такими же.
– Лужайку и правда не мешает подстричь, – заметил Паркер, когда они вылезли из машины.
– Это займет немного времени, – заметил Кен и поспешил к дому. Открыл входную дверь, и они вошли в маленькую прихожую.
В доме было жарко и душно, Кен распахнул окна.
– Уф! Окна были закрыты весь день, верно? – заметил Паркер, входя за Кеном.
– Только после обеда, – уточнил Кен, снимая пиджак и бросая его на стул. – Домработница приходит только по утрам.
Он пошел и приготовил два стакана виски со льдом. Они закурили и подняли стаканы.
– Твое здоровье! – сказал Паркер. – Не могу задерживаться. Жена будет волноваться, куда это я запропастился. Знаешь, Холланд, я иногда думаю: зачем я женился? Конечно, в браке есть свои преимущества. Но женщины так взыскательны! Похоже, они никак не хотят понять, что мужчинам время от времени нужно давать свободу.
– И не пытайся меня уговорить, – отрезал Кен.
Паркер покончил с выпивкой, вздохнул и выжидающе посмотрел на Кена.
– Очень даже неплохо.
– Еще?
– Я бы не отказался.
Кен допил свой стакан, встал и налил себе и Паркеру еще.
– Энн давно у матери? – спросил Паркер, беря стакан.
– Пять недель.
– Долго. А что там такое с ее матерью?
– Думаю, просто старость. Это может продлиться Бог весть сколько.
– Ну так как насчет небольшого приключения сегодня ночью? – спросил Паркер, хитро поглядывая на Кена.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, между нами, у меня есть определенная договоренность, которая неплохо срабатывает. Мог бы включить в цепочку и тебя.
– Договоренность? Какая?
– У меня есть подружка, о которой моя жена не знает. Это не всегда легко устроить, но время от времени, когда Мейзи отправляется навестить свою матушку, я навещаю ее.
Кен изумленно посмотрел на него:
– Ты хочешь сказать, что у тебя есть другая женщина?
– Да. Мне устроил ее старик Хемингуэй. Все продумано, никакого риска, что тебя кто-нибудь увидит. Это девушка дорогая. Но тебе не нужно изображать пылкого любовника, если ты не в настроении. Она знает, как поднять настроение одинокому парню. Ты можешь вечером пойти с ней в бар, ночной клуб, а потом просто проводить до квартиры и расстаться с ней у двери, ну а если у тебя будет настроение, можешь и остаться на ночь. Это очень удобно и совершенно безопасно. – Паркер вытащил свой бумажник, нацарапал что-то на своей визитной карточке и положил ее на стол.
– Вот ее телефон. Ее зовут Фей Карсон. Стоит тебе только позвонить, сказать, что хочешь с ней встретиться, и она назначит тебе свидание. Берет она дорого, но это стоит того.
– Нет уж, спасибо, – решительно возразил Кен.
– Бери, может, потом передумаешь. – Паркер одним залпом покончил со своей выпивкой и встал. – Хочу, чтобы она не водилась с кем попало. Обещал порекомендовать ее своим друзьям. А свое слово я всегда держу.
Кен смахнул карточку со стола.
– Спасибо, не надо, – повторил он опять.
– Сохрани, пригодится. Пойди с ней куда-нибудь, не пожалеешь. Она – то, что нужно одинокому парню. Что в этом плохого? Я не стал бы предлагать тебе какую-нибудь дешевую шлюху. Эта малышка замечательная во всех отношениях.
– Не сомневаюсь, – отрезал Кен. – Но мне это совсем неинтересно.
– Ну что ж, увидимся завтра. Спасибо за выпивку. – Паркер кивнул на карточку, лежащую у камина. – Не оставляй ее тут. Спрячь. Вдруг понадобится.
– Забери ее. Мне она не понадобится.
– Ты уверен? Ладно. Я пошел.
Пока Кен поднимал карточку с пола, Паркер прошел через прихожую, открыл дверь и вышел.
Кен бросил взгляд на номер телефона, написанный на карточке. «Риверсайд, 3-33-44». Он задумался на секунду, потом разорвал карточку пополам и бросил в мусорную корзину. Затем взял пиджак и прошел по коридору в спальню. Встал на пороге, заглянул в просторную комнату. Она показалась ему невероятно чистой и покинутой. Кен бросил пиджак на кровать и разделся. Тело было липким от пота. Сквозь занавешенное окно было видно, как заходящее солнце заливает густую траву на лужайке.
«Возиться с газонокосилкой еще рановато», – подумал он и пошел в ванную принять душ.
После душа Кен надел рубашку с отложным воротничком и старые слаксы, прошел в гостиную. Двадцать минут седьмого. Спать рано, и одиночество нахлынуло на него.
Кен прошел к столу и плеснул в стакан немного виски, потом направился со стаканом в руке к креслу, включил радио, уселся и закурил сигарету.
Значит, у Паркера есть подружка. Это удивило Кена. Он всегда считал Паркера болтуном.
Голос по радио пугал всех ужасами последствий взрыва водородной бомбы. Кен нетерпеливым жестом выключил радио. Встал, прошелся к окну и посмотрел в сад. У него не возникло ни малейшего желания подстригать загон или полоть клумбу с розами, которую давным-давно нужно было бы привести в порядок.
Кен оставался некоторое время у окна, и лицо его недовольно хмурилось. Потом посмотрел на наручные часы, пожал плечами и прошел через комнату в прихожую, открыл дверь и вышел на крыльцо.
Воздух был жаркий и душный.
«Вероятно, будет гроза, – подумал он. – Подстригать лужайку слишком жарко. Лучше это дело отложить. Может, завтра будет попрохладнее».
И как только Кен принял такое решение, он успокоился.
«Как тихо в доме», – подумал он, возвращаясь в прихожую. Потом прошел в гостиную и допил оставшееся в своем стакане виски, затем машинально плеснул в пустой стакан еще и отправился на кухню.
«Еще одни скучный вечер», – подумал он, открывая холодильник, чтобы посмотреть, что Кэрри, их приходящая домработница, оставила ему на ужин. Взглянув на пустые полки, он понял, что женщина забыла приготовить ему ужин, и в раздражении захлопнул дверцу. В кладовке были консервы, но есть консервы ему не хотелось. Кен вернулся в гостиную и включил телевизор.
На экране прохаживалась с важным видом какая-то блондинка в коротенькой юбочке с оборочками. Кен стал внимательно ее разглядывать. Она напомнила ему ту стройную блондинку, которая утром встретилась ему на улице. Он в течение получаса безразлично смотрел передачу и за это время дважды вставал, чтобы наполнить свой стакан. Потом выключил телевизор, встал и принялся медленно расхаживать по комнате.
Банальная фраза Паркера не шла у него из головы: «То, что не видит глаз, не ранит сердце».
Кен снова посмотрел на часы. Через час совсем стемнеет. Он вернулся к бутылке с виски. Там оставалось на донышке, и Кен вылил остатки в свой стакан. Выпитое виски оказало свое действие, и его настроение улучшилось.
«Если я позвоню подружке? – спрашивал он себя. – Паркер сказал, что она умеет поднять настроение одинокому парню. А разве я сейчас не одинок?»
Кен отнес выпивку в спальню, уселся перед зеркалом и взял из ящика свежую рубашку.
Какой там номер телефона?
Он закрыл глаза и попытался вспомнить. И к своему удивлению, понял, что пьян больше, чем думал. «Риверсайд, 3-33-44».
«Все зависит от ее голоса, – сказал Кен себе, – и от того, что она ответит. Если у нее голос неприятный, я повешу трубку. Если никто не ответит, пойду стричь газон. Посмотрим». Застегивая на ходу рубашку, он направился в гостиную и набрал номер. Прислушиваясь к длинным гудкам, неожиданно понял, что сердце у него бьется учащенно.
«Ее нет дома, – сказал Кен себе спустя несколько секунд и почувствовал одновременно и облегчение и разочарование. – Ну что ж, не судьба, придется оставить эту затею и идти стричь лужайку». И тут в трубке раздался щелчок.
Женский голос сказал:
– Хэлло?
– Это мисс Карсон?
– Да. С кем я разговариваю?
Ему было приятно слышать ее нежный голосок.
– Вы меня не знаете. Один мой друг… – Кен замолчал, запутавшись в объяснениях.
– О! – рассмеялась девушка.
Это был дружелюбный смех, и Кен неожиданно почувствовал себя абсолютно непринужденно.
– Да не стесняйтесь вы так! Хотите ко мне прийти?
– Ну, я хотел бы… Но вы, быть может, заняты?
– Нет, нет. Когда вы придете?
– Я не знаю, где вы живете.
Девушка снова рассмеялась:
– Лессингтон-авеню, 25. Вы знаете, где это?
– После Гранбург-стрит, да?
– Вот-вот. Я живу наверху, надо мной только небо. У вас есть машина?
– Есть.
– Не ставьте ее перед дверью. В конце улицы есть стоянка.
Лессингтон-авеню находилась на другом конце города. Ему понадобится двадцать минут, чтобы доехать туда. Сейчас было чуть больше восьми.
– Я буду у вас в девять часов.
– Буду ждать. Парадная дверь открыта.
– Договорились. Итак, в девять.
Девушка положила трубку, он медленно сделал то же самое, потом достал носовой платок и вытер лицо. Есть еще сорок минут на раздумья.
Он вернулся в спальню и закончил туалет. Завязывая галстук, Кен думал о ее голосе и старался представить себе ее внешность. Блондинка ли она? Высокая ли? Судя по голосу, она казалась очень молодой. Паркер говорил, что она потрясающа. Должно быть, очень красива, раз он так отзывался от ней.
Кен надел пиджак и вышел из спальни в гостиную. Там он долго стоял, раздумывая.
«Я ведь могу поехать и посмотреть, – решил он. – Если она мне не понравится, я не останусь».
Он вынул бумажник и проверил его содержимое. Руки немного дрожали, и он иронически усмехнулся.
Выходя из дому, он старался не смотреть на фотографию Энн в серебряной рамке, стоящую на письменном столе.
Глава 2
На большой автостоянке в конце улицы было всего четыре машины.
Сторож, старик в белой блузе, вышел из своей будки и сделал знак Кену поставить машину позади старого «бьюика». Кен выключил мотор и вышел из машины.
– Вы надолго, мистер?
– Не знаю. Зависит от того, дома ли мой друг, – осторожно ответил Кен. – А на сколько я могу оставить здесь машину?
Сторож многозначительно улыбнулся:
– Да хоть на всю ночь. Здесь многие оставляют машины до утра.
Кен с беспокойством подумал: неужели старик догадался, куда он идет? И оплатил стоянку.
– Могу поспорить, что эти парни загуляли на всю ночь. – Сторож показал рукой на машины. – В этом квартале захватывающая ночная жизнь.
Кен смущенно улыбнулся:
– Что вы говорите? А я и не знал!
Сторож подмигнул ему:
– Они тоже.
На улице уже стемнело, и Кен, шедший по Лecсингтон-авеню, мог не беспокоиться, что его узнают.
Это была спокойная улочка, по обе стороны ее росли тенистые деревья, скрывающие прохожих. Дома с виду казались аккуратными и респектабельными, и Кен никого не встретил, пока шел к дому номер 25.
Паркер говорил, что никакой опасности нет, что все схвачено. Похоже, он был прав.
Кен остановился и, прежде чем подняться по ступенькам к дому номер 25, оглядел улицу. Довольный, что там никого не оказалось, он поднялся, повернул ручку входной двери и поспешно шагнул в вестибюль.
Внизу на стене, рядом с лестницей, выстроились почтовые ящики. Кен остановился. Над каждым ящиком имелась карточка с именем владельца.
Он прочел: «Мей Кристи, Гей Хордерн, Эва Баркли, Глория Голд, Фей Карсон».
«Пташки одного полета, – подумал он смущенно. – И куда это меня занесло?»
Кен в замешательстве остановился у лестницы. Решимость его куда-то улетучилась, и он было решил вернуться назад, к своей машине.
«Какая глупость, – говорил он себе, – что я притащился в этот дом, не имея ни малейшего представления даже о том, как выглядит эта девица!»
И если бы не выпитое виски, он повернул бы назад, но спиртное придало ему храбрости.
Паркер говорил, что все при ней. Паркер регулярно ее навещает. Значит, с ней все в порядке.
Кен начал подниматься по лестнице.
На площадке третьего этажа сквозь выкрашенную красной краской дверь доносились приглушенные звуки музыки. Должно быть, работало радио. Кен продолжал подниматься и, когда ему оставалось всего четыре ступеньки до четвертого этажа, услышал, как какая-то дверь сначала открылась, а потом резко захлопнулась, и на лестничной площадке показался невысокий, толстоватый, лысый мужчина одних лет с Кеном. В руке держал шляпу с отвисшими полями, которую прижимал к бедру. Он остановился.
В его внешности было что-то неприятное. Он был похож на засохшую булочку с кремом. Черные глаза навыкате, белки с красными прожилками, тонкогубый омерзительный рот, небольшой нос с горбинкой и остроконечные уши, близко прилегающие к голове, производили отталкивающее впечатление. Таких ушей видеть Кену еще не доводилось. На мужчине был мешковатый засаленный костюм с оранжевым в синюю клетку галстуком, заляпанным жирными пятнами.
В руках он держал рыже-коричневого пекинеса, длинная шелковистая шерсть которого говорила о тщательном уходе. Пес был настолько ухожен, насколько небрежен в одежде хозяин.
Толстяк отступил назад.
– Проходите, сэр, – сказал он тихим, почти женским голоском. – Вы, случайно, идете не ко мне?
Черные глаза с красными прожилками оглядели Кена, и у него возникло неприятное ощущение, что толстяк разглядывает его, стараясь запомнить.
– Нет. Мне выше, – поспешно ответил Кен.
– В доме нужен лифт, – пожаловался толстяк. – Эта жуткая лестница разрушает мое сердце. Лео тоже ее ненавидит. – И он погладил голову пса толстым грязным указательным пальцем. – Посмотрите, какой красавчик! – Мужчина протянул пса Кену, чтобы тот смог его получше рассмотреть. – Вы любите собак, сэр?
Кен обошел толстяка сбоку.
– Думаю, да. Замечательная собака.
– У него много призов, – продолжал толстяк. – А в этом месяце он получил золотую медаль.
Пес уставился на Кена. Его глазки были похожи на глаза хозяина – черные, навыкате и белки с красными прожилками.
Кен продолжал подниматься по лестнице. Добравшись до верхней площадки, остановился. Пока он поднимался, то все время прислушивался: спускается ли вниз толстяк, но шагов не услышал.
Кен тихонько подкрался к перилам и посмотрел вниз.
Толстяк стоял на лестничной площадке и смотрел вверх. Их взгляды встретились. Владелец пекинеса улыбнулся лукавой, всепонимающей улыбкой, которая испугала Кена. Пекинес тоже смотрел вверх. Его плоская черная мордочка оставалась бесстрастной и выражала полнейшее равнодушие.
Кен поспешно отпрянул и повернулся лицом к двери, выкрашенной зеленой краской. Сердце его бешено колотилось, а нервы были на пределе. Встреча с толстяком потрясла его.
Если бы толстяк не стоял внизу, Кен ушел бы немедленно. Но мысль о том, что ему еще раз придется пройти мимо толстяка, приводила его в ужас. Сожалея о собственной глупости, которая привела его в этот дом, Кен робко нажал на кнопку звонка.
Дверь открылась почти сразу же.
Девушка, открывшая дверь, оказалась темноволосой, живой и хорошенькой. На вид двадцати трех – двадцати четырех лет. Черные как вороново крыло волосы распущены по плечам. Глаза – синие, широко расставленные, губы в ярко-алой помаде, улыбка дружелюбная. И эта улыбка вернула Кену его самообладание.
Бледно-голубое летнее платье соблазнительно обрисовывало ее изящную фигуру. И у Кена сильнее забилось сердце.
– Привет, – сказала она, отступая в сторону. – Проходите.
Девушка осмотрела его с головы до ног. И было видно, что он ей понравился, потому что она одарила его ослепительной улыбкой. Кен, смущаясь, вошел в большую просторную комнату.
Перед пустым камином стоял массивный, обтянутый кожей диван. Три глубоких кресла, радиоприемник, телевизор, большой, орехового дерева бар и обеденный стол, стоящий у окна с видом на залив, завершали обстановку. На столе, на каминной полке и на радиоприемнике красовались вазы с цветами.
Девушка закрыла дверь и, виляя бедрами, направилась к бару. Она обернулась и посмотрела на Кена, чтобы видеть его реакцию.
Он не скрывал восхищенного взгляда.
– Чувствуйте себя как дома, – сказала девушка. – Садитесь и отдыхайте. Не надо меня бояться. Не стесняйтесь.
– Я вас не боюсь, – возразил Кен. – Просто я не привык к подобным вещам.
Девушка рассмеялась:
– Надеюсь, что нет. Такому красавчику не нужны такие, как я. – И пока разговаривала, быстро смешала два хайбола. – Так в чем же дело? Подружка бросила вас?
Кена бросило в жар.
– Не то чтобы совсем…
Девушка принесла напитки и села с ним рядом.
– Извините, у меня вырвалось. Не имею привычкам совать свой нос в чужие дела, когда меня не просят, – сказал она. – Просто вы не похожи на моих клиентов. – Она подала ему высокий стакан. – Сегодня мне повезло. Выпьем за радости жизни!
Кен обрадовался выпивке. Он не ожидал ничего подобного. У него поднялось настроение. Комната обставлена лучше его гостиной. Девушка похожа на барышень из его банка, и даже гораздо красивее. Кен никогда бы не догадался, кто она на самом деле.
Сторож, старик в белой блузе, вышел из своей будки и сделал знак Кену поставить машину позади старого «бьюика». Кен выключил мотор и вышел из машины.
– Вы надолго, мистер?
– Не знаю. Зависит от того, дома ли мой друг, – осторожно ответил Кен. – А на сколько я могу оставить здесь машину?
Сторож многозначительно улыбнулся:
– Да хоть на всю ночь. Здесь многие оставляют машины до утра.
Кен с беспокойством подумал: неужели старик догадался, куда он идет? И оплатил стоянку.
– Могу поспорить, что эти парни загуляли на всю ночь. – Сторож показал рукой на машины. – В этом квартале захватывающая ночная жизнь.
Кен смущенно улыбнулся:
– Что вы говорите? А я и не знал!
Сторож подмигнул ему:
– Они тоже.
На улице уже стемнело, и Кен, шедший по Лecсингтон-авеню, мог не беспокоиться, что его узнают.
Это была спокойная улочка, по обе стороны ее росли тенистые деревья, скрывающие прохожих. Дома с виду казались аккуратными и респектабельными, и Кен никого не встретил, пока шел к дому номер 25.
Паркер говорил, что никакой опасности нет, что все схвачено. Похоже, он был прав.
Кен остановился и, прежде чем подняться по ступенькам к дому номер 25, оглядел улицу. Довольный, что там никого не оказалось, он поднялся, повернул ручку входной двери и поспешно шагнул в вестибюль.
Внизу на стене, рядом с лестницей, выстроились почтовые ящики. Кен остановился. Над каждым ящиком имелась карточка с именем владельца.
Он прочел: «Мей Кристи, Гей Хордерн, Эва Баркли, Глория Голд, Фей Карсон».
«Пташки одного полета, – подумал он смущенно. – И куда это меня занесло?»
Кен в замешательстве остановился у лестницы. Решимость его куда-то улетучилась, и он было решил вернуться назад, к своей машине.
«Какая глупость, – говорил он себе, – что я притащился в этот дом, не имея ни малейшего представления даже о том, как выглядит эта девица!»
И если бы не выпитое виски, он повернул бы назад, но спиртное придало ему храбрости.
Паркер говорил, что все при ней. Паркер регулярно ее навещает. Значит, с ней все в порядке.
Кен начал подниматься по лестнице.
На площадке третьего этажа сквозь выкрашенную красной краской дверь доносились приглушенные звуки музыки. Должно быть, работало радио. Кен продолжал подниматься и, когда ему оставалось всего четыре ступеньки до четвертого этажа, услышал, как какая-то дверь сначала открылась, а потом резко захлопнулась, и на лестничной площадке показался невысокий, толстоватый, лысый мужчина одних лет с Кеном. В руке держал шляпу с отвисшими полями, которую прижимал к бедру. Он остановился.
В его внешности было что-то неприятное. Он был похож на засохшую булочку с кремом. Черные глаза навыкате, белки с красными прожилками, тонкогубый омерзительный рот, небольшой нос с горбинкой и остроконечные уши, близко прилегающие к голове, производили отталкивающее впечатление. Таких ушей видеть Кену еще не доводилось. На мужчине был мешковатый засаленный костюм с оранжевым в синюю клетку галстуком, заляпанным жирными пятнами.
В руках он держал рыже-коричневого пекинеса, длинная шелковистая шерсть которого говорила о тщательном уходе. Пес был настолько ухожен, насколько небрежен в одежде хозяин.
Толстяк отступил назад.
– Проходите, сэр, – сказал он тихим, почти женским голоском. – Вы, случайно, идете не ко мне?
Черные глаза с красными прожилками оглядели Кена, и у него возникло неприятное ощущение, что толстяк разглядывает его, стараясь запомнить.
– Нет. Мне выше, – поспешно ответил Кен.
– В доме нужен лифт, – пожаловался толстяк. – Эта жуткая лестница разрушает мое сердце. Лео тоже ее ненавидит. – И он погладил голову пса толстым грязным указательным пальцем. – Посмотрите, какой красавчик! – Мужчина протянул пса Кену, чтобы тот смог его получше рассмотреть. – Вы любите собак, сэр?
Кен обошел толстяка сбоку.
– Думаю, да. Замечательная собака.
– У него много призов, – продолжал толстяк. – А в этом месяце он получил золотую медаль.
Пес уставился на Кена. Его глазки были похожи на глаза хозяина – черные, навыкате и белки с красными прожилками.
Кен продолжал подниматься по лестнице. Добравшись до верхней площадки, остановился. Пока он поднимался, то все время прислушивался: спускается ли вниз толстяк, но шагов не услышал.
Кен тихонько подкрался к перилам и посмотрел вниз.
Толстяк стоял на лестничной площадке и смотрел вверх. Их взгляды встретились. Владелец пекинеса улыбнулся лукавой, всепонимающей улыбкой, которая испугала Кена. Пекинес тоже смотрел вверх. Его плоская черная мордочка оставалась бесстрастной и выражала полнейшее равнодушие.
Кен поспешно отпрянул и повернулся лицом к двери, выкрашенной зеленой краской. Сердце его бешено колотилось, а нервы были на пределе. Встреча с толстяком потрясла его.
Если бы толстяк не стоял внизу, Кен ушел бы немедленно. Но мысль о том, что ему еще раз придется пройти мимо толстяка, приводила его в ужас. Сожалея о собственной глупости, которая привела его в этот дом, Кен робко нажал на кнопку звонка.
Дверь открылась почти сразу же.
Девушка, открывшая дверь, оказалась темноволосой, живой и хорошенькой. На вид двадцати трех – двадцати четырех лет. Черные как вороново крыло волосы распущены по плечам. Глаза – синие, широко расставленные, губы в ярко-алой помаде, улыбка дружелюбная. И эта улыбка вернула Кену его самообладание.
Бледно-голубое летнее платье соблазнительно обрисовывало ее изящную фигуру. И у Кена сильнее забилось сердце.
– Привет, – сказала она, отступая в сторону. – Проходите.
Девушка осмотрела его с головы до ног. И было видно, что он ей понравился, потому что она одарила его ослепительной улыбкой. Кен, смущаясь, вошел в большую просторную комнату.
Перед пустым камином стоял массивный, обтянутый кожей диван. Три глубоких кресла, радиоприемник, телевизор, большой, орехового дерева бар и обеденный стол, стоящий у окна с видом на залив, завершали обстановку. На столе, на каминной полке и на радиоприемнике красовались вазы с цветами.
Девушка закрыла дверь и, виляя бедрами, направилась к бару. Она обернулась и посмотрела на Кена, чтобы видеть его реакцию.
Он не скрывал восхищенного взгляда.
– Чувствуйте себя как дома, – сказала девушка. – Садитесь и отдыхайте. Не надо меня бояться. Не стесняйтесь.
– Я вас не боюсь, – возразил Кен. – Просто я не привык к подобным вещам.
Девушка рассмеялась:
– Надеюсь, что нет. Такому красавчику не нужны такие, как я. – И пока разговаривала, быстро смешала два хайбола. – Так в чем же дело? Подружка бросила вас?
Кена бросило в жар.
– Не то чтобы совсем…
Девушка принесла напитки и села с ним рядом.
– Извините, у меня вырвалось. Не имею привычкам совать свой нос в чужие дела, когда меня не просят, – сказал она. – Просто вы не похожи на моих клиентов. – Она подала ему высокий стакан. – Сегодня мне повезло. Выпьем за радости жизни!
Кен обрадовался выпивке. Он не ожидал ничего подобного. У него поднялось настроение. Комната обставлена лучше его гостиной. Девушка похожа на барышень из его банка, и даже гораздо красивее. Кен никогда бы не догадался, кто она на самом деле.