Джеймс Лэйна Дин. Хранитель меча

   — Это не удивительно. Как не потерять аппетит, если восемь лет подряд питаться пресной виннамирской пищей, — с тенью раздражения в голосе заметил Маркайм. — Почему все-таки ты оставил нас и поселился на севере? Мать очень скучала по тебе, Арлин.
   Кусок печенья вдруг стал горьким во рту, и Арлин положил его обратно.
   — Я думал, что ты позвал меня к себе, потому что все еще любишь, а ты хочешь, чтобы я оправдывался.
   — Нет-нет, ты здесь совсем не за этим, — торопливо сказал Маркайм, но отвел взгляд.
   — Да, я был безответственным и неуправляемым, — признал Арлин. — Я компрометировал семью при дворе. Теперь я об этом искренне сожалею, но именно отец дал мне ясно понять, что я не могу больше оставаться в родном доме. Каково мне было после этого оставаться в Занкосе? У меня там не было будущего. Я был недисциплинирован, а твой военный образ мышления тоже мне не давался.
   — Зато теперь, похоже, ты наверстал упущенное. И поднял оружие против собственного народа… против своей семьи. Ты пошел за Рыжим Королем и опозорил всех нас.
   — Я пошел за другом. Конечно, кроме всего прочего, он и король, и маг, но самое главное — и я чувствую это — это человек, отмеченный судьбой. Виннамир стал моим домом, а его народ — моей семьей. Мы не просили об этой войне — нам ее навязали. Так что в своем позоре будете виноваты вы сами.
   — Ну, хватит об этом, — Маркайм взялся за свою кружку. — Давай не будем ссориться, ведь нам осталось так мало времени. Ешь.
   Арлин уставился в тарелку. По привычке он попытался потереть кончики бесчувственных пальцев, но ему это не удалось. Он чувствовал себя морально опустошенным.
   — Как умер отец? — негромко спросил он.
   — От рук жрецов Мезона.
   Арлин был потрясен.
   — Но почему? Он был верующим человеком, был всегда. Он любил своего бога.
   — Это так, но он отказался исполнить требования верховного жреца, —
   Маркайм сделал большой глоток эля. — Я же, напротив, охотно ему подчинился.
   Арлин нахмурился:
   — Я не понимаю.
   — Поймешь. Отец умер призывая тебя. Не меня… тебя. Ты ешь, а то будет поздно.
   Арлин неохотно откусил еще немного печенья и вдруг заметил, что пища на тарелке брата остается нетронутой. За его спиной захлопал на ветру полог палатки, и Арлин обернулся. Внутрь вошел высокий и худой человек в одежде верховного жреца. Арлин, исполненный дурных предчувствий, даже вспомнил его имя. Тек. Следом за ним вошел полный седой и весьма представительный вельможа. Тидус Доренсон. При виде бывшего главы Совета Арлин испытал нарастающий гнев.
   — Он съел очень мало, — извиняющимся тоном сказал Маркайм.
   — Но достаточно, чтобы послужить нашим целям, я полагаю, — ответил ему жрец. — Наше снадобье должно сделать его покорным.
   — Теперь вы верите мне, Маркайм Д'Лелан? — спросил Тидус.
   — Да. — В этом единственном слове брата Арлин услышал горечь и ярость.
   — Мой брат умер. Это очень хитрое существо, которое умело пользуется воспоминаниями Арлина, однако это может быть только демон. Клянусь Мезоном, что Гэйлон Рейссон дорого заплатит за свою черную магию?
   В сумятице собственных мыслей Арлин едва слышал их разговор. Снадобье, черная магия, Гэйлон…
   — Что ты наделал?! — спросил он и обнаружил, что язык с трудом ворочается во рту. — Ты обещал мне безопасность.
   — Демоны лживы и хитры, поэтому человеку невозможно победить демона без помощи ответной хитрости.
   — Нет, Маркайм, это Тидус хитрит и лжет. Я не демон, я твой брат.
   — Довольно изворачиваться и лгать, — перебил его Доренсон, и на губах его появилась тонкая улыбка. — Я был там и видел все своими собственными глазами.
   — Ты ничего не мог видеть, старый предатель, — Арлин посмотрел на Тека.
   — Поверьте ему, и однажды он воткнет вам нож в спину.
   — Я не верю никому, кроме бога, — Тек усмехнулся и трижды хлопнул в ладоши.
   В палатку вошли еще двое жрецов. Они были в солдатских юбках и в доспехах белого цвета. Каждый держал в руке обнаженный меч. Арлин нашарил на полу свое оружие и неуклюже выдернул его из ножен, но Маркайм успел перехватить его за запястье.
   — Дай мне этот маленький шанс, прежде чем я умру, — взмолился Арлин.
   — Они не хотят твоей смерти. Мертвый ты им не нужен.
   И Маркайм вырвал меч из бесчувственных пальцев брата, но Арлин собрал все свои силы и ударил его кулаком в лицо. Маркайм опрокинулся на пол, а жрецы ринулись на Арлина.
   Страх и ярость помогли Арлину превозмочь дурманящее действие наркотика. Он снова схватил свой меч, затем развернулся и рассек заднюю стену палатки. Клинок проделал в шелке широкое отверстие, в которое Арлин нырнул головой вперед. Яркое солнце, отраженное от миллиардов песчинок и кристаллов соли, на мгновение ослепило его, но потом он увидел близкие стенки соседних палаток и кучки ксенарских солдат.
   — Схватить его! — прокричал сзади него Тек. — Он нужен мне живым!
   Арлин неловко вскочил на ноги и, пригнувшись к земле, метнулся вправо, в проход между палаток. Ему казалось, что земля медленно раскачивается под его ногами, а далекий горизонт вообще отплясывал какой-то бешеный танец. Кто-то из солдат заступил ему дорогу, и в солнечном свете серебром сверкнуло лезвие длинного меча. Арлин взмахнул своим оружием и вонзил его в незащищенный живот противника, прежде чем тот успел замахнуться. Пронзительный вопль умирающего заставил всех повернуться к Арлину.
   Зубчатая стена Серых гор, нависших над Ксенарской равниной, означала для Арлина свободу и безопасность. Там ждал его Мартен, но здесь, в клубах удушливой пыли, Арлин один на один сражался с целой армией, которая преграждала ему путь к спасительным горам. Оглядев ряды надвигающихся на него солдат, Арлин, чувствуя лишь слабое сожаление, набросился на ближайшего.
   Его сверкающий меч чуть было не прорубил ему дорогу, но врагов было слишком много и стояли они слишком близко друг к другу. Никто не мог уклониться от яростных ударов южанина, и те солдаты, что стояли к нему ближе всех, изрядно пострадали, прежде чем Арлина удалось скрутить. Когда из его руки вырвали оружие, Арлин продолжал сражаться зубами и коленями. Он боролся даже тогда, когда его повалили на землю. Ему связали руки за спиной, связали лодыжки, но бесчувственные конечности не ощущали боли, одно лишь давление веревок.
   В конце концов Арлина, изо рта и из носа которого текла кровь, отнесли к белым павильонам жрецов и привязали там к столбу перед самой большой палаткой. Там они оставили его наедине с пылью, жарой и стыдом. К счастью для Арлина, начало сказываться действие наркотика. Арлин обмяк, глаза его закрылись сами собой, а голова склонилась на грудь. Этот сон спас его от тревоги и страха перед тем, что готовит ему ближайшее будущее.
 
   Мартен терпеливо ждал на скале, разглядывая лагерь. Он заметил переполох, заметил толпы солдат и расслышал сердитые крики, однако в чем там дело не разобрал. Шло время, день поблек, и над равниной стали сгущаться сумерки, но Мартен все еще надеялся и ждал. К вечеру он, впрочем, уже был уверен, что именно Арлин был причиной поднявшейся в лагере тревоги.
   Когда стемнело настолько, что едва можно было разглядеть обратный путь, Мартен наконец покинул свой пост. Вскочив на коня, он отправился в обратный путь в лагерь, ведя за собой в поводу коня Арлина. Он казнил себя, но это мало помогало. Настоящий друг не должен был позволять Арлину идти. Настоящий друг пошел бы вместе с ним. Он не сделал ни того, ни другого, и теперь несчастный и беспомощный возвращался в лагерь один.

16

   Керил и Ринн прибыли в лагерь вскоре после возвращения Мартена. Оба были с ног до головы забрызганы грязью, исцарапаны и в крови, однако лица их сияли. Они ввалились в палатку Мартена, хохоча и перебивая друг друга, торопясь поделиться с ним славой, а заодно и грязью, так как каждый считал своим долгом обнять Мартена или хлопнуть его по плечу.
   — Ну, спроси нас, — настаивал Керил. — Спроси!
   Мартен нашарил походный стул и устало опустился на него. Радость товарищей, казалось, не произвела на него никакого впечатления.
   — Ну, хорошо. Что там у вас?
   — Мы сделали это! — немедленно завопил Керил. — Мы разрушили ветряные насосы!
   — Старина Роффо проснется завтра от сильной жажды, — поддакнул Ринн.
   — Вот погодите! — Керил исполнил при свете масляных ламп какой-то бесшабашный танец. — Это войдет в легенды и станет достоянием потомков. Четверо против двадцати…
   — Четырнадцати, — поправил его Ринн.
   — Но двое из них были жрецами Мезона. Каждый из них может считаться за трех обычных воинов. Мы были просто великолепны. Мартен. Я мчался на коне со стрелой в груди… то есть это так казалось, что со стрелой. А потом я упал с коня — на этот раз нарочно, — и они все сбежались посмотреть. Тут-то мы их всех и убили. А потом был еще этот зеленый огненный шар, который…
   Ринн, который не спускал с Мартена глаз, вытянул руку, призывая Керила помолчать.
   — Что случилось. Мартен?
   Четырнадцатый эрл Нижнего Вейлса крепко зажмурился.
   — Арлин пошел…
   — Куда? — перебил Керил.
   — На равнину. И исчез там. Сегодня, после полудня.
   Ринн сел.
   — Ты хочешь сказать, что он вернулся в Ксенару?
   — Нет… не совсем. Его брат пригласил его к себе погостить. Он обещал Арлину безопасный вход и выход из лагеря, и Арлин поверил ему. Но он так и не вернулся.
   — Почему ты не остановил его? — удивился Керил.
   — Я пытался…
   — Должно быть, ты не очень старался! — кузен короля стиснул зубы.
   — Оставь его, — оборвал Керила Ринн. — Боги мои, что нам делать? Как нам спасти его?
   — Никак, — пробормотал Мартен и закрыл руками лицо. — Наверное, он уже мертв.
   — Кто скажет королю?! — простонал Керил. — Я не смогу…
   — Оставь это, — Ринн сочувственно положил руку на плечо Мартена. — Милорд эрл, боюсь, перед нами встает еще одна проблема.
   — Что еще?
   — Вода, которая текла в долину, чтобы попасть в водоводы Роффо, теперь никуда не уходит.
   Мартен испуганно посмотрел на Ринна, и тот продолжил:
   — Поля, расположенные ниже прочих, уже заливает водой, и наше положение будет ухудшаться. Мне кажется, что есть смысл передвинуть королевских копейщиков на площадку повыше, где-нибудь в предгорьях.
   Керил вздрогнул.
   — Да-а, — протянул он. — Похоже, что после этого вряд ли кому-нибудь захочется воспеть наши подвиги в балладах и песнях.
   И все трое встревоженно переглянулись.
 
   — На мой взгляд, в нем нет ничего демонического, — сказал чей-то голос, показавшийся Арлину знакомым. Звук его спугнул остатки зачарованного сна, и Арлин очнулся. Чья-то рука взяла его за подбородок и слегка приподняла голову. — Если бы это был демон, разве его можно было бы так легко изловить и держать в плену?
   — Какое это имеет значение, человек ли он, демон ли или еще что-нибудь?
   — зазвучал раздраженный голос Тека. — Мезон уже нашел для него применение.
   Арлин разлепил ресницы и попытался сфокусировать взгляд на неясных, расплывчатых фигурах, которые колыхались перед ним. На равнину спустилась темная, ветреная ночь. Полное, усатое лицо придвинулось к Арлину почти вплотную, и он узнал короля Роффо.
   — Ты хотел изменить Ксенаре, и будет только справедливо, если теперь ты поможешь победить Рыжего Короля, — в подтверждение своих слов Роффо грубо оттолкнул голову Арлина, затем выпрямился. Арлин слышал, как под тяжестью грузного тела суставы старого короля хрустнули. — Я проголодался, жрец. Где же то чудное угощение, которое ты обещал нам сегодняшним вечером?
   Король шагнул в сторону и пропал из поля зрения Арлина. За спиной молодого лорда кто-то хлопнул в ладоши. Затем прозвучал гонг, и его одинокий вибрирующий звук разнесся далеко над палатками лагеря. Из темноты возникло десятка два молчаливых слуг, которые несли тарелки с едой в хорошо освещенный изнутри павильон за спиной Арлина. Запах кушаний был таким соблазнительным, что он сразу ощутил волчий голод, но еще сильнее ему хотелось пить.
   Между тем для участия в застолье стали прибывать гости — кто пешком, кто верхом, — но все они носили форму высокопоставленных ксенарских военачальников. Были среди них и предводители других народов, одетые в пышные, диковинные наряды. Большинство из них не обращали на Арлина никакого внимания, даже Маркайм, появившийся позже всех в богатой тунике голубого шелка, ни разу не взглянул на брата.
   Арлин, привязанный к столбу так, что не видел ничего, кроме темноты за павильоном, снова уронил голову на грудь и начал дремать, но звон посуды и громкие взрывы смеха всякий раз заставляли его вздрагивать.
   — Как сладко он спит.
   На этот раз его разбудил женский голос, который говорил на ломаном ксенарском языке с сильным акцентом. Чьи-то пальцы погладили его по щеке, но бесчувственная плоть не подарила ему никаких ощущений.
   Женщине ответил грубый мужской голос, говоривший на чужом языке. Арлин открыл глаза и рассмотрел темнокожую женщину в одежде кочевников. Закутанная в меха женщина улыбнулась ему, обнажая острые зубы, которым в соответствии с обычаями кочевников была придана треугольная форма. Это была женщина-воительница из племен Нороу. Значит, даже восточные племена подняли оружие против Виннамира.
   Тем временем женщина повернулась к своему спутнику.
   — А он ничего… Пожалуй, я куплю его.
   — Слишком тощий, слишком мало мяса, — отозвался мужчина-кочевник на ксенарском.
   Арлин облизнул губы сухим языком. Это была жестокая шутка примитивных дикарей — вот почему они говорили на языке, который был ему понятен. Собравшись с силами, он ответил им единственной фразой на языке Нороу, которую он знал. Этому ругательству, которое красочно и метафорично живописало брачные ритуалы Нороу, он научился у Луки, старшего конюха Каслкипа.
   Выпад достиг цели. Женщина плюнула на него, а мужчина изо всех сил ударил его в бок босой, но твердой, как доска, ногой. От сильной боли Арлин задохнулся, а когда плавающие перед глазами яркие пятна погасли, его мучителей уже не было поблизости.
   Тем временем пирушка в павильоне продолжалась, и слуги сновали туда и обратно, подавая к столу все новые и новые экзотические блюда. Арлин прислушался к голосам толмачей, которые переводили застольную беседу военачальников, обменивавшихся тактическими соображениями. И все же это был праздник победы, который предшествовал самой битве.
   Арлин изо всех сил старался запомнить детали. Во-первых, это помогало ему забыть о боли и жажде. Во-вторых, эти сведения могли бы помочь Гэйлону…
   «Нет, не могли, потому что их некому доставить», — в отчаянии подумал Арлин и подергал руками, пытаясь ослабить узлы веревок на запястьях. Веревки были завязаны крепко, умело, и сколько бы он не трудился, ему не удастся освободить рук.
   Некоторое время спустя послышались шаги, и Арлин открыл глаза и приподнял голову.
   — Маленький братик, — слегка заплетающимся языком пробормотал Маркайм, очевидно, слегка захмелев от обильного угощения и выпивки. Присев на корточки возле Арлина, он заговорил, стараясь чтобы голос его звучал негромко:
   — Пойми, братишка, если они желают называть тебя демоном, то не мне им противоречить. Я подчиняюсь своим начальникам, и в этом мой долг, — он икнул. — На, попей, — привстав, Маркайм поднес к губам Арлина чашку прохладной воды и дал ему напиться.
   — Спасибо, брат, — Арлин поймал взгляд Маркайма. — Тек сказал, что
   Мезон хочет меня как-то использовать. Можешь ты рассказать мне об этом?
   — Лучше бы тебе этого не знать…
   — Если они хотят использовать меня, чтобы погубить Гэйлона Рейссона, я остановлю их.
   — Как это? — проворчал Маркайм.
   — С твоей помощью. Прошу тебя, — умоляющим голосом сказал Арлин, — перережь эти веревки и дай мне твой кинжал.
   — Что ты собираешься сделать? Тебе некуда бежать отсюда.
   — Я не собираюсь никуда бежать, — прошептал Арлин, и его брат невольно опустил взгляд.
   Из темноты за палаткой донесся грохот копыт лошади, мчащейся во весь опор. Всадник приближался с востока, но туча пыли, поднятая копытами, опередила его, подгоняемая сильным ветром.
   — Маркайм! — негромко попросил Арлин еще раз, но брат коротко качнул головой и отвернулся. Ксенарский солдат прокладывал себе путь в павильон, грубо расталкивая замешкавшихся в проходе слуг.
   — Ваше величество!
   Ужинавшие аристократы затихли, и раздался голос короля, который попытался неуклюже сострить:
   — Каким тебя принесло ветром, что ты так бесцеремонно врываешься в павильон своего господина?
   — Меня послал лорд Кедри, сир. Он просил известить вас, что вода перестала поступать в каналы. В водоводах нет ни капли воды, а ветряные насосы разрушены так, что их невозможно починить.
   Некоторое время Роффо сыпал проклятьями, а Арлин почувствовал гордость за своих отважных друзей. Впрочем, его радость была недолгой.
   — Передай лорду Кедри, — сказал престарелый король, — что его старание оценено и будет вознаграждено. Теперь же ступай и дай нам поесть спокойно.
   Гонец вышел из павильона к своей лошади, удостоив пленника у столба лишь беглого взгляда. Праздничный пир в павильоне возобновился. Маркайм куда-то пропал, а Арлин задумался, чем могло быть вызвано столь равнодушное отношение к полученному сообщению. Такая огромная армия, оставшаяся без воды на этой пересохшей, знойной равнине, давала немало поводов для самой настоящей паники. Если только они не считают, что война уже выиграна.
   Слева раздались тяжелые шаги, и южанин изогнул шею, всматриваясь в темноту. Он узнал белую одежду Тека и приземистую фигуру короля Роффо, которые остановились в темноте подальше от яркого света масляных ламп. Возможно, они просто вышли подышать свежим воздухом, но Арлин на всякий случай прислушался.
   — Будь они прокляты, эти грязные виннамирцы, — проворчал король. —
   Зачем надо было ломать мои ветряные насосы?
   Тек пристально всматривался в темноту.
   — Насосы ничего не значат.
   — Для тебя, возможно, и нет, — возразил Роффо. — На то, чтобы их спроектировать и построить, ушло два десятка лет. Не говоря уже о деньгах, ибо казне это обошлось в кругленькую сумму золотом. Что теперь станет с моими доходами от торговли водой?
   — Ваше величество мудры, — ответил Тек, пристально глядя на Арлина. — Я не сомневаюсь, что можно будет починить один или два насоса, используя детали остальных. Что касается вашего дохода, то чем меньше воды, тем она дороже. Или я ошибаюсь?
   — Нет, — проворчал король.
   — Возвращайтесь к гостям, сир. Веселитесь, но не забывайте о деле.
   Нужно удостовериться, что каждый народ знает свою задачу, свою часть общего плана. Завтра мы наконец начнем войну.
   Король ушел, а Тек подошел к Арлину. Южанин, чувствуя, как сильно разболелась у него голова, снова уронил подбородок на грудь.
   — Ты знаешь, что случается с руками человека, если его запястья слишком долго остаются перетянутыми веревками? — спросил Тек. Арлин не отвечал, прислушиваясь к тому, как шелестит под ветром белая накидка верховного жреца, хлеща его по лодыжкам. — Руки чернеют и начинают заживо гнить, — продолжал Тек. — Страдания ужасны и длятся достаточно долго. Если не ампутировать сгнившие конечности, все это кончается смертью. Но ты не должен беспокоиться — Мезон милостив — по-своему. — Тек помолчал. — Если хочешь обвинить кого-то в своем несчастье, обвини короля Виннамира. По своей природе человек смертей, ему дается только одна жизнь. Твоя вторая жизнь, которую дал тебе Гэйлон, — это оскорбление и вызов богу. Ты будешь жить лишь до тех пор, пока твоя вторая жизнь будет посвящена Мезону.
   — Тогда убей меня сейчас, — процедил Арлин сквозь зубы. — Я никогда не буду служить Мезону.
   Верховный жрец засмеялся, но его звонкий искренний смех странно противоречил его словам:
   — Ты уже служишь ему, служишь прямо сейчас, Д'Лелан. Завтра на рассвете, после ночи проведенной в борьбе с наводнением, обрушившимся на долину Нижнего Вейлса, армия Виннамира столкнется с непобедимой, могучей силой, — кончиком сандалии Тек пнул Арлина в лодыжку. — Обещаю тебе, что ты увидишь конец короля-мага своими собственными глазами. Тебе оставлено место в самом первом ряду. После этого я своими собственными руками принесу тебя в жертву Мезону, чтобы твоя душа могла служить ему целую вечность.
   Арлин почувствовал, как от страха сердце отчаянно забилось в его груди. Закрыв глаза, он приказал себе забыть о физической боли. Он был связан и беспомощен — он ничего не мог.
   Когда Тек повернулся, чтобы уйти, на Арлина снизошло странное спокойствие. Открыв глаза, он сказал, холодно улыбаясь:
   — Ты очень хорошо все продумал, жрец, но лучше всего сходи и помолись еще раз своему богу, чтобы он защитил тебя. Может оказаться так, что завтра твоя душа отправится в путь, чтобы служить ему целую вечность.
   Может быть, это была игра света, может быть, бред воспаленного мозга, но Арлину показалось, что верховный жрец вздрогнул и по лицу его пронеслась тень сомнения.
 
   Они ехали весь день, так как Гэйлон внезапно разволновался и хотел во что бы то ни стало поскорее достичь Нижнего Вейлса. К тому времени, когда сгустилась ночная тьма, до лагеря оставалось не больше трех лиг. На небо поднялась яркая ущербная луна, и ее свет освещал им дорогу, так что Король и его герцог продолжали мчаться вперед, почти не сбавляя скорости. Легкий ужин, который они предприняли, не слезая с седел, состоял из хлеба и сушеных фруктов.
   Северные долины были теперь необитаемы, и фермы, выстроившиеся вдоль дороги, стояли темными и покинутыми. Гэйлон направил коня сквозь узкое ущелье в прибрежных горах, которое и вывело их в третью, самую большую долину Нижнего Вейлса. Оказавшись там, они сразу поняли, что что-то неладно: ночной ветерок донес до них слова далеких команд, а в полях мелькали огни факелов и фонарей. В лагере царило слишком большое оживление.
   Прошло несколько мгновений, прежде чем король догадался, что свет фонарей отражается от воды, покрывшей землю.
   — Там везде вода, сир, — растерянно сказал за его спиной Дэви. — Поля затопило. Что же случилось?
   — Сейчас выясним, — проворчал Гэйлон и снова послал уставшую лошадь в галоп.
   Дэви изо всех сил поспешил следом, но его сдерживала вьючная лошадь, которой очень не хотелось мчаться во всю прыть по скользкой дороге. Впрочем, вскоре им пришлось перейти на быструю рысь, так как чем глубже в долину проникали они, тем чаще дорогу им преграждали глубокие лужи воды, которая заливала самые низкие участки дороги и продолжала прибывать. В суматохе их никто не заметил и не попытался остановить, пока сами они не встали перед четверкой взмыленных лошадей, которые пытались вытащить на дорогу увязший в грязи фургон.
   — Эй, кто там?! — позвал король.
   Возница не удостоил их ответа, однако вспотевший, забрызганный грязью человек, который тянул лошадей за поводья, на секунду оторвался от своего занятия и взглянул на них.
   — Сир! — воскликнул он и неуклюже поклонился, не выпуская при этом из руки мокрого ременного повода.
   — Откуда вся эта вода? — спросил Гэйлон.
   — Из водоводов, милорд. Эрл послал отряд, чтобы сломать мельницы и лишить врага воды, но никто не догадался, что вся вода, которая продолжает прибывать с гор, пойдет на поля.
   Дэви расхохотался, но король и солдат молча воззрились на него, и герцог умолк.
   — Есть ли какой-нибудь способ остановить наводнение? — снова спросил Гэйлон.
   — Никто не знает, сир. По правде говоря, у нас не было времени об этом подумать.
   — Где находится палатка Мартена Пелсона?
   — Вам вон в ту сторону, сир, — солдат ткнул пальцем куда-то через плечо. — Она с самого начала стояла на пригорке, поэтому его светлости не понадобилось переезжать.
   Гэйлон кивнул и, свернув с дороги в воду, объехал накренившийся в грязи фургон.
   Шатер Мартена Пелсона был воздвигнут на пригорке, с которого эрлу был виден весь лагерь. Теперь он был близок к тому, чтобы превратиться в остров, окруженный пока еще неглубокой водой. Въехав на холм вслед за Гэйлоном, Дэви привязал лошадей к нижним ветвям горной ольхи. Король же, первым достигнув суши, уже входил в палатку.
   Вычерченные на овечьей шкуре карты устилали низкий, грубо сколоченный стол и утоптанную землю, которая служила в палатке полом. В глубине шатра к парусиновой стене были прислонены свернутые постельные принадлежности и оружие, а с потолка свисала единственная масляная лампа, дававшая тусклый, колеблющийся желтый свет. Мартен и Арлин, деливший палатку со своим другом, жили не лучше чем большинство солдат, не считая единственно выгодного местоположения на пригорке.
   — Пожалуй, нам нет смысла разворачивать собственный шатер, — улыбнулся юный герцог. — Даже если мы найдем клочок суши…
   — Для четверых здесь будет, пожалуй, тесновато, но как-нибудь мы поместимся, — согласился король, мельком взглянув на старинный обоюдоострый меч, свисавший с пояса Дэви.
   Сначала ему было немного тревожно от того, что оружие постоянно находится в пределах досягаемости герцога и его самого, он постоянно видел его и ощущал его присутствие. Однако Дэви обращался с Кингслэйером с предельной осторожностью. Все эти долгие годы Гэйлон постоянно боролся с желанием взять меч в руки и снова ощутить исходящее от него невероятное могущество и власть, однако теперь, когда он отдал Кингслэйер на хранение герцогу, его желание прибегнуть к Наследию Орима странным образом притупилось. Кингслэйер потерял часть своей власти над Рыжим Королем.