Джеймс Лэйна Дин. Колдовской камень (Sorceror's Stone - 1)

   Полная луна уже давно вышла на небеса и, по мере того как солнце скрывалось за горизонтом, начинала светить все ярче. Луна встала рано и рано должна была зайти, но все же у Дэрина было несколько часов, пока он мог продолжать путь, не рискуя свалиться с лошади в полной темноте. Благодаря реке, которая широким потоком текла справа от него, он мог не бояться сбиться с дороги.
   Дэрин не понукал Эмбер, хотя ему очень хотелось двигаться как можно быстрее. На земле герцог чувствовал себя неловким и неуклюжим, однако стоило ему усесться верхом, как к нему быстро вернулось чувство равновесия и уверенность. Ему казалось, что не было этого долгого перерыва с тех пор, как он в последний раз ехал верхом, не было этих трудных лет и он не пострадал от необузданного гнева Сезрана. Искалеченная рука вполне могла удерживать поводья, что от нее и требовалось. С Эмбер не нужно было напрягаться и разборчиво выговаривать слова; ей было безразлично, что его веки то и дело опускались, а рот перекашивало. Они понимали друг друга без слов, разговаривая на языке прикосновения и интуиции, на языке, который было так же невозможно забыть, как и разучиться дышать.
   Душевный подъем, который Дэрин ощущал сегодня утром на лугу возле Сьюардского замка, вернулся к нему десятикратно, вопреки накопленной за день усталости. Чем дальше углублялся он в холмы, следуя прихотливым изгибам реки, тем выше поднималось его настроение. Здесь, вдали от моря, воздух стал ощутимо суше и холоднее, и Дэрин плотнее закутался в нарядный плащ. Кэти тоже осмелела и следовала за Эмбер буквально по пятам, время от времени она догоняла ее и, пристроившись рядом, ревниво косилась на Дэрина и пыталась схватить его зубами за колено. Дэрин вскоре пресек эти ее поползновения, удачно огрев пони по морде поводьями. Он хотел бы оставить маленькую кобылу в деревне, но подумал, что обеим лошадям нелегко будет разлучиться.
   Гэйлон имел фору примерно в один день, но Дэрин больше не шел пешком. Он надеялся, что догонит юношу через день, максимум через два, однако тревога не оставляла его. Транспозиция, как ее называл Сезран, или ночные кошмары могли уже начать осаждать юношу и заставить его сделать какой-нибудь опрометчивый шаг. Дэрин с горечью подумал, что тяжелые сновидения и без того не оставляли Гэйлона на протяжении почти половины его жизни, с тех пор как он стал свидетелем смерти отца. Дэрину, однако, удалось если не заглушить свою тревогу, то отложить ее подальше, как совершенно бесполезное и даже опасное чувство. Он найдет мальчика очень скоро и поможет ему справиться с заклятьем Фейдира. Во всяком случае, постарается...
   Герцог надеялся, что нагонит Гэйлона самое большее через два дня, однако вышло по-другому. В чем-то он просчитался, и вот прошло целых четыре дня. Наступил день пятый.
   Дорога к этому времени сильно испортилась, а река, по мере того как Дэрин приближался к ее истокам, собирала в себя все больше и больше речушек и ручьев. Дэрин направился вдоль северного притока, надеясь, что он раньше всего выведет его на почтовую дорогу. Герцог предполагал, что Гэйлон поступит точно так же, и невольно торопил Эмбер.
   Окружающий ландшафт выглядел довольно уныло. Когда-то давно, может быть, несколько лет назад, здесь бушевал сильный лесной пожар. Огонь уничтожил всю растительность по обоим берегам притока до самого водораздела и даже за ним. Опаленные, мертвые деревья, оставшиеся после пожара, были срублены и увезены, и над пустырем посвистывал ветер. Река была завалена размокшими головешками и мусором, а талые воды и дожди изрезали почву многочисленными балками и овражками. Куда бы не взглянул Дэрин, повсюду он видел лишь запустение и черные пятна мертвой земли, на которой так ничего и не прорастало. Может быть, именно благодаря этому пожару, который отравил землю и воду, перестала заходить на нерест в Литтл-ривер драгоценная семга.
   Кое-где, правда, появилась редкая растительность, но в основном это были травы, да на северных склонах укрепились чахлые кусты багульника и проросли из семян невысокие пихты, которые не могли расти на южных, солнечных отрогах холмов, где их заглушил бы буйный сорняк. Дэрин с грустью подумал, что пройдет сто лет, а может, и больше, прежде чем лес снова возьмет свое.
   Там, где это было возможно, Дэрин использовал дороги, проложенные человеком, однако и они были беспощадно размыты и исковерканы оползнями. Наконец ему стали попадаться более или менее свежие следы Гэйлона. Юноша, похоже, старался держаться ближе к реке, и у Дэрина сложилось такое впечатление, что он ни разу не остановился на ночлег. Герцог пришпорил Эмбер, но только вечером шестого дня, когда он уже начал ощущать первые признаки подступающего отчаяния, в воздухе запахло дымом костра.
   Все время, пока Дэрин преследовал Гэйлона, погода стояла ясная, но как раз сегодня сильно похолодало, а воздух стал влажным, предвещая ненастье. Герцог развернул Эмбер, понуждая ее спуститься по крутому откосу почти к самой воде. Отсюда был отчетливо виден султан темного дыма, поднимающегося из небольшого укрытия среди камней у кромки воды. Неподкованные копыта Эмбер забренчали по гальке, а с откоса посыпались комья земли: это Кэти металась по самому краю обрыва, отыскивая более подходящее место для спуска.
   Над маленьким костерком ссутулилась неподвижная фигура, почти полностью скрытая широким, бурым плащом. Дэрин неловко спешился.
   - Гэйлон! - негромко позвал он. Фигура пошевелилась, подняла голову, и Дэрин в ужасе отпрянул, увидев освещенное пламенем костра лицо юноши. Глаза Гэйлона глубоко запали и напоминали бездонные черные колодцы, а на ввалившихся щеках лежала густая тень отросшей щетины.
   - Ты мне снишься или ты есть на самом деле? - глухим голосом спросил Гэйлон.
   Прежде чем Дэрин успел ответить, юноша продолжил:
   - Я не стану биться с тобой... - Его голова качнулась, словно у пьяного. - Больше не буду ни с кем биться. Друзья стали врагами, а враги смеются надо мной... Я умирал уже несколько раз. Где твой нож, Госни?
   Дэрин двинулся к нему, но Гэйлон закричал:
   - Не двигайся, стой где стоишь!
   Герцог сделал еще один неуверенный шажок вперед, и Гэйлон откинул на спину капюшон плаща.
   - Отдам мучение сна за боль наяву, - прорычал он сквозь стиснутые зубы и сунул левую руку прямо в огонь костра.
   Дэрин на мгновение застыл как громом пораженный. Затем он бросился на юношу и попытался оттащить его от костра. Его парализованная нога подвела его, он упал и покатился по земле, увлекая за собой Гэйлона. Некоторое время они боролись у самой воды, а потом принц вдруг затих. Путаясь в складках обоих плащей, герцог нащупал его обожженную руку, чтобы погрузить ее в прохладную воду реки. Рука была обожжена очень сильно; по всей видимости, Гэйлон проделывал подобный эксперимент не впервые.
   - Дэрин?
   Герцог повернулся к юноше. Судя по голосу, Гэйлон уже начал приходить в себя. Принц посмотрел на него и облизнул губы.
   - Это и правда ты?
   - Глупый мальчишка, - проворчал Дэрин. - Если бы у меня под рукой был посох, я бы высек тебя.
   Короткий смешок принца превратился в стон.
   - У меня под спиной - острые камни. Можно я встану?
   Дэрин вдруг осознал, что прижимает коленом грудь юноши, сжимая запястье его руки с такой силой, какой он не ожидал от своей малоподвижной правой конечности. Он убрал колено и разжал пальцы.
   - Позволь мне намочить подол твоего плаща. Мы обернем им твою руку.
   - Нет, - возразил Гэйлон. - Мне нужно чувствовать боль.
   Осторожно перекатившись на бок, он встал, стараясь не задеть обожженную руку. Принц наклонился и помог встать Дэрину. Сначала он внимательно оглядел герцога, потом покосился на Эмбер, остановившуюся в нескольких шагах от костра. В сумерках смутно виднелся и силуэт Кэти.
   - Ты последовал за мной вопреки моему приказу. Мне следовало бы рассердиться.
   - Твоему _приказу_? - Дэрин фыркнул и захромал к огню.
   - Вот именно. А что это такое на тебе надето? Никогда не видел ничего подобного.
   - Это подарок Майш.
   Гэйлон надолго замолчал, и Дэрину показалось, что он видит гораздо больше, чем просто роскошную вышивку на добром плаще.
   - Сядь, - приказал Дэрин.
   Взгляд Гэйлона беспокойно забегал, но он подчинился.
   - Поговори со мной, - попросил он настойчиво. - Как ты нашел деревню?
   - Деревне было не до меня - все были очень заняты.
   - Ага, - с удовлетворением молвил Гэйлон.
   Дэрин уселся рядом с ним.
   - Они сказали, что это ты пригнал рыбу в их сети.
   - Мне кажется, я смог это сделать, - Гэйлон слегка улыбнулся. Помнится, я подумал: "Вот мои подданные, и они умирают от голода". Это показалось мне несправедливым. Должно быть, мой Камень откликнулся, когда я думал о рыбе, которая приходит в бухту. Я не могу сказать наверняка. Если это и была магия, то самая незаметная.
   - Незаметная магия - самая сильная, - одобрительно сказал Дэрин.
   - Лиам и Майш очень хорошие люди. Может быть, они и живут в невежестве и в бедности, но у них в душе мир, покой, которому я завидую. Помнишь, мы дали Лиаму две маленькие серебряные монетки и пообещали вернуться. И вот на протяжении долгих лет, даже когда они голодали, никто из них не задумался о том, чтобы зарезать и съесть наших лошадей.
   - Ты сделал для них добро, - откликнулся Дэрин, подбрасывая в огонь несколько палок из небольшой кучки, которая лежала рядом. - А это у тебя что такое?
   Герцог взял принца за подбородок и повернул к свету.
   Гэйлон вырвался.
   - Мне некогда было ее сбрить.
   - Я вовсе не хотел сказать, что тебе необходимо это сделать. У тебя будет рыжая борода, какая была у твоего отца.
   Юноша слегка вздрогнул, и его взгляд скользнул куда-то вбок. Левая рука потянулась к огню, но Дэрин успел перехватить его за запястье.
   - Нет!
   - Ты не понимаешь. Я не могу спать!
   - Выслушай меня. Сезран рассказал мне о заклятье, которое действует сейчас против тебя. Но тебе необходимо отдохнуть. Я буду рядом и стану стеречь твой сон. Если будет нужно, я разбужу тебя, но ты должен помнить, что это всего-навсего сон.
   - О нет, в этих снах не только сон! - он рассмеялся, и в его смехе послышались истерические нотки.
   - Объясни, - потребовал Дэрин.
   - Как? - юноша снова вздрогнул. Боль, отразившаяся на его лице, была настолько сильной, что не могла быть вызвана только ожогом. - Когда я сражался в Тени с Люсьеном, я воображал, что мне наконец удалось победить мои ночные кошмары, но теперь-то я понял, что такое _настоящие_ кошмары... - Гэйлон крепко обхватил колени. - О боги! Я-то думал, что повидал немало зла в жизни, но я не знал, что может быть такое!
   В следующий миг Гэйлон испытующе посмотрел на Дэрина.
   - Я расскажу тебе один сон, по сравнению с остальными он - сущая пустяковина... - он смущенно опустил глаза. - Так вот. Снится мне сон, как будто мы с отцом гуляем в садах Каслкипа. Я там - такой же как сейчас, взрослый. Мы о чем-то беседуем. Я вижу небо, чувствую запах цветов, я слышу его голос и чувствую себя счастливым. Потом мы стоим у фонтана, отец обнимает меня, и вдруг в руке отца появляется нож. Я замечаю его слишком поздно. Он перерезает мне горло одним ударом... - Дэрин заметил, что рука юноши непроизвольно дернулась к шее. - Острая боль, горячая кровь - все как взаправду. Отец стоит надо мной и бранится. Он проклинает мою мать за то, что она дала мне жизнь, проклинает меня, тебя...
   - А потом?
   - Потом я умираю и начинается новый сон.
   Гэйлон сказал последнюю фразу ровным, бесстрастным голосом, но его отчаяние и ужас были очевидны.
   - А я тоже прихожу к тебе во сне? - мягко спросил Дэрин.
   - Да, - коротко ответил Гэйлон, ничего не объясняя.
   - И я тоже... убиваю тебя?
   - Нет, но я молю тебя это сделать.
   Герцог положил руку на плечо юноши, надеясь немного успокоить его, но принц сразу напрягся.
   - Пожалуйста, не прикасайся ко мне, - попросил он жалобно. - Мне очень трудно это выносить.
   - Ты должен каким-то образом получить контроль над сновидениями.
   - Невозможно. Я пробовал, но я бессилен.
   - Нет, - твердо сказал Дэрин. - Ты беспомощен только потому, что ты в это веришь сам. Ты должен бороться. Ты должен нападать сам!
   - Но я пытался! Неужели ты думаешь, что я не пробовал? Но ведь во сне я вынужден бороться против тех, кого я люблю, а не только против тех, кого ненавижу. Что бы я ни делал, ничего не помогает.
   - Ты пробовал свой Камень?
   - Во сне он не подчиняется мне.
   Дэрин внимательно всматривался в замкнутое лицо Гэйлона.
   - Скажи, появляются ли в твоих снах Люсьен или Фейдир?
   - Фейдир не появляется, но Люсьен - часто... - Гэйлон снова задрожал. И Джессмин.
   - Джессмин? Как?
   Челюсти Гэйлона сжались.
   - Не спрашивай. Это самые страшные сны.
   Дэрин осторожно сбросил с плеч плащ, и холодный ночной воздух немедленно обжег его тело, просочившись сквозь застежки камзола и рубахи. Сложив плащ вышивкой внутрь, Дэрин свернул его в форме подушки.
   - Ложись. Закрывай глаза, - властно приказал он.
   - Пожалуйста, не надо, - попросил Гэйлон жалобно, борясь со страхом.
   - Я помогу тебе, - пообещал герцог, - но ты должен дать мне возможность. Делай как я сказал!
   Принц неохотно улегся, подложив свернутый плащ под шею. Обожженную руку он бережно уложил на живот. Дэрин наклонился над ним и отодвинул упавшие на глаза волосы принца.
   - Расслабься.
   Веки Гэйлона затрепетали, потом глаза снова широко открылись. Он слишком долго боролся со сном, чтобы быстро уснуть, однако усталость в конце концов взяла свое. Лицо герцога поплыло, поплыли куда-то знакомая, уютная борода и серые глаза, в которых дрожало пламя костра. Блаженное оцепенение сковало тело, и даже рука перестала болеть. Густой, темный туман закачался перед глазами, и лицо Дэрина пропало...
   Паника охватила Гэйлона, сердце забилось неровно и часто. Он попытался бороться. Этот сон он знал. Один раз он уже был здесь.
   - Я с тобой, - раздался знакомый шепот у него в мозгу. - Позови Люсьена.
   - Он уже здесь, - простонал принц.
   Люсьен действительно уже был здесь. Он склонялся над маленьким горном и раздувал в нем огонь. На раскаленных углях грелся железный прут. Наконец Люсьен вытащил его из огня. Кончик прута разогрелся и светился оранжевым. Южанин шагал к нему через комнату и улыбался.
   - Нет! - Гэйлон отчаянно рванулся, но только загремел цепями. Он был надежно прикован к стене.
   - Увы, да, - снова улыбнулся Люсьен. - Давай в этот раз начнем с того, что вынем тебе глазик?
   - Борись с ним, - шептал Дэрин.
   - Не могу! - закричал Гэйлон. - Мои руки скованы. У меня нет оружия!
   - У тебя есть Камень, - шепнул Дэрин. - Смелее!
   Гэйлон изогнул шею, стараясь увидеть свою правую руку. Перстень был на месте, но Камень в нем был темным и безжизненным, таким, каким он был в Тени Сьюардского замка, таким, каким он был во всех предыдущих снах.
   - Камень здесь бессилен, - безнадежно прошептал принц.
   - Нет, не правда! Старайся, Гэйлон, пробуй!
   Пальцы Люсьена вцепились в волосы юноши, заставив его держать голову неподвижно.
   - Боль - это удовольствие, Гэйлон. Позволь мне доставить тебе маленькую радость.
   Однако радость вспыхнула на лице самого Люсьена, когда он ткнул раскаленным железом в правый глаз Гэйлона. Гэйлон закричал.
   - Он светится, - настойчиво повторял Дэрин. - Камень просыпается! Используй его.
   Ослепительная, жестокая боль пронизала все тело Гэйлона, но вместе с болью пришли ярость и сила. Рука Люсьена словно сама собой дернулась назад, прут вырвался из раны и покатился по полу. Потрясенный, Люсьен отшатнулся.
   - Теперь сон твой, - прошептал откуда-то издалека Дэрин. - Теперь ты сам можешь им управлять.
   Гэйлон почувствовал, как в его тело вливается сила Камня. От легкого движения рук со звоном лопнули цепи. Принц шагнул вперед.
   Люсьен, лежа на постели в покоях Фейдира, вдруг закричал, но не проснулся. Фейдир встревоженно склонился над молодым королем. Что-то случилось, что-то пошло совсем не так, как должно было. Старый маг в волнении мерил шагами ковер, хлеща себя по ладони старой перчаткой Гэйлона, которой он пользовался для того, чтобы придать своему заклятию нужное направление. Люсьен принялся громко стонать, и дядя снова остановился возле племянника. Лоб Люсьена покрылся крупными каплями пота, а волосы слиплись и потемнели. После того как он выпил сонное зелье, его нельзя было будить. Что бы ни происходило во сне, Люсьену придется бороться с этим в одиночку.
   Гэйлон преодолел его заклятье и напал сам. Но как? Впрочем, это уже не имело значения - транспозиция теперь была бесполезна. Фейдир швырнул перчатку Гэйлона в угол и снова заметался по комнате. Он надеялся, что ему удастся вывести Гэйлона из равновесия и лишить его сил до того, как он достигнет Каслкипа, однако противник вынудил его переменить тактику. Теперь ему придется полагаться на постороннюю помощь, а этого ему очень не хотелось.
   Фейдир подошел к двери и чуть-чуть приоткрыл ее, оставив лишь маленькую щелочку. Один из часовых снаружи повернулся к нему.
   - Капитана Нанкуса ко мне, - распорядился Фейдир. - Живо!
   15
   Единственная в доме комната была освещена только огнем в очаге. Миск поднесла чашку с чаем к губам, но рука ее дрожала, и она попыталась справиться с собой и сосредоточиться. Ночью ей было тяжелее всего: Джими спал, спали все твари в окрестных лесах, и ей неоткуда было взять даже самую малость той энергии, которая обычно помогала ей подтянуть, собрать воедино все вероятностные линии своего бытия. Вот и сейчас, как бывало уже не раз, другие сущности Миск - искаженные призраки, возникшие из множества ее прошлых жизней и из вероятных жизней будущих, - колебались в углах, мелькали среди теней и оранжевых отблесков пламени на потолке.
   В самой середине комнаты появилось на натертом полу призрачное голубоватое сияние. Миск не двинулась с места. Она знала, кто явился сюда, чтобы тревожить и смущать ее душу, которая и так трепетала, словно огонь свечи на ветру, но не помнила, что это за встреча и чем она закончилась. Столб голубого мерцания поднялся до самого потолка, потом призрачно светящееся полотно прорвалось и из него возник смутный силуэт, который постепенно становился отчетливо виден и узнаваем.
   - Братик, милый, добро пожаловать, - сказала Миск спокойно.
   - Приветствую, - слегка вибрирующим голосом отозвался Сезран.
   - Сколько лет прошло с тех пор, как ты в последний раз приходил ко мне без помощи своего Камня?
   - Если исчислять время так, как принято в этом мире, - семьдесят два года и двести пятьдесят один день.
   - Какой ты умный, братик, - сухо заметила Миск.
   - Давай не будем начинать нашу встречу на этакой ноте, сестричка.
   - Прости. Просто мне хотелось видеть тебя в твоем собственном теле, чтобы я могла хотя бы угостить тебя чашкой чая, - и Миск глотнула обжигающего отвара. Руки ее больше не дрожали, а боль в ошпаренном языке помогала сосредоточиться.
   Сезран оглядел комнату и нахмурился, когда его взгляд остановился на спящем Джими.
   - Как тебе только не противно ложиться с ними в постель, сестра? Это попахивает развратом... - Увидев, что ему удалось больно задеть Миск, Сезран почувствовал одновременно радость и сожаление.
   - Ты сноб, Сезран, - возразила ему Миск. - Психологическая разница между нашими видами невелика. Может быть, причина твоей неудачи как раз в том, что ты думаешь о них как о животных.
   - Лицемерка! - резко воскликнул Сезран. - Это ты разводила их, словно племенной скот.
   - Только потому, что самые лучшие и многообещающие семьи были практически истреблены. Чей это был промах, если не твой? Их мир слишком долго оставался погружен в мрачные столетия средневековых войн.
   - Мне нужен меч, - безапелляционно перебил ее Сезран.
   Миск негромко рассмеялась.
   - Ты его получишь, братик. Всему свое время.
   - Это время уже пришло. Куда Дэрин его спрятал? Ведь Дэрин - это твое творение...
   - Бедняга Дэрин - это моя неудача, и тебе об этом хорошо известно.
   - Да, - не скрывая удовольствия, кивнул Сезран. - Дэрин должен был быть принцем, но Фейдир отыскал свой шанс и воспользовался им. В результате возник Люсьен, и твоя тщательно продуманная схема рассыпалась. Как тебе пришло в голову выбрать Гэйлона?
   - Как и ты, я научилась обходиться тем материалом, который у меня под рукой.
   - Он слишком могуч и слишком непостоянен.
   - Кроме него у меня больше никого нет.
   Потеряв терпение, Сезран шагнул к ней.
   - Отдай мне меч, Миск. Еще не поздно! Если я получу звездный камень, который дает мечу силу, я смогу вернуть нас домой. Ты ведь не хочешь умереть тут?
   - В отличие от тебя я примирилась с мыслью о смерти.
   - Но не здесь же! Не в одиночестве! Скажи, где Кингслэйер, сестра!
   Миск печально улыбнулась:
   - Я не знаю.
   Гнев Сезрана был впечатляющим, но бессильным.
   - Ты путешествуешь по каналам времени. Я уверен, что ты что-то знаешь. Что таит в себе будущее?
   - Какое из них, брат? О каком будущем я должна тебе рассказать? Я видела, как ты кончишь. Рассказать?
   Сезран отвернулся.
   - Я так и думала, - продолжила Миск. - Вот что я тебе скажу: грядут великие перемены, и будущее этого мира наконец будет определено. Возможности человека неизмеримо возрастут, но цена этого будет высока, как всегда происходит в решающие исторические моменты. Катализатором всего процесса послужит меч. Это ты, Сезран, начал эту игру, и на твоих плечах лежит вся ответственность за то, что происходило с этим миром за последнюю тысячу лет, но в конце концов ты исправишь причиненное тобой зло при помощи того самого инструмента, который ты так стремишься получить.
   - Поосторожнее, Миск. Я буду сражаться с этим!
   - Это судьба.
   - Я - выше судеб этого презренного маленького мирка.
   Миск только понимающе улыбнулась брату, и он, вышедши из себя, вскричал:
   - Ты выжила из ума!
   Миск подумала о том, что она действительно сумасшедшая. Она чувствовала усталость, так как усилия, необходимые для того, чтобы поддерживать ясность мыслей, утомили ее сверх всякой меры. Непрочная связь Миск с настоящим слабела с каждой секундой, но она еще боролась, чтобы задержаться. Ей необходимо было сказать Сезрану еще одну, последнюю вещь:
   - Мы с тобой будем здесь, в конце и в начале. Мы будем вместе.
   Сезран еще был сердит.
   - Держись от меня подальше, сестра!
   Миск снова поднесла чашку к губам, но ее рука так сильно дрожала, что отблески огня беспорядочно метались по поверхности жидкости, зайчиками света дробились по стенам и по потолку. Вслед за ними скакали ее мысли.
   - Слишком поздно. Слишком скоро... - промурлыкала она, ощущая, как время рванулось вспять.
   - Ты - ведьма?
   Миск повернула голову и обнаружила рядом с собой десятилетнего Гэйлона. В ореховых глазах мальчика застыл вопрос.
   - Что ты, конечно, нет! Ведовство - слишком неточная наука.
   - Тогда кто же ты?
   - Миск.
   Ответ не удовлетворил Гэйлона, она ясно видела это.
   - Ведьмы используют щепотки и пригоршни листьев и трав, кусочки паутины, грибы, собранные в полнолуние. Разве в их стряпне можно найти настоящую силу? Вот, протяни мне твои пальцы... - Она взяла руки мальчика, повернула их ладонями вверх и заставила его вытянуть указательные пальцы. На каждый палец она положила по крупинке соли. - Можешь ты сказать, какая крупинка тяжелее?
   Гэйлон удивленно посмотрел на нее.
   - Нет... Они же одинаковые.
   - Нет! Они разные. Попробуй почувствовать вес.
   Юный принц пошевелил сначала одной рукой, потом другой, действуя осторожно, чтобы не стряхнуть крупинки на пол. Наконец он разочарованно покачал головой:
   - То, о чем ты говоришь, невозможно.
   - Это трудно, но не невозможно. В свое время ты поймешь, что я хотела сказать. Пройдет время, и у тебя появится необходимая чувствительность, чтобы легко справиться с подобным заданием. Тогда ты поймешь, что я такое.
   Сезран неподвижно стоял и смотрел, как Миск разговаривает с пустым местом и размахивает руками, которые на фоне пылающего очага казались черными, бесплотными тенями. Он терпеть не мог, когда Миск вмешивалась в его дела, но он по-своему любил сестру, и ему было больно видеть ее сумасшествие. Когда-то они были очень близки, однако теперь широкая трещина пролегла между ними.
   С тяжелым вздохом маг закрыл глаза, бывшие точными копиями глаз Миск, и усилием воли вернулся туда, откуда пришел.
   - Ваше величество? - В голосе Гиркана была нотка удивления, однако он широко распахнул перед королем дверь своей лаборатории.
   Заметив, как придворный лекарь осторожно глянул вдоль коридора, Люсьен успокоил его:
   - Я один, - с этими словами он протянул Гиркану высокую бутыль зеленого стекла и увидел, как загорелись его глаза.
   - Вы очень добры, милорд, - пробормотал Гиркан, близоруко всматриваясь в наклейку на бутыли. - Хорошая выдержка, да и урожай в тот год был неплох. Прошу вас, присаживайтесь. Я сейчас открою...
   Пока толстяк рылся на полках в поисках штопора, Люсьен уселся у огня. Комнаты Гиркана располагались в подвале замка, и поэтому здесь всегда было холодно, несмотря на то, что наверху стояла удивительно теплая для этого времени года погода. Повсюду были расставлены антикварные вещицы, а все подходящие поверхности были укрыты скатертями, покрывалами и салфетками. В лаборатории было довольно уютно, несмотря даже на то, что из углов незряче смотрели на Люсьена человеческие черепа с широкими, черными глазницами.
   Гиркан принес кружки и разлил вино. Затем он уважительно отступил назад, ожидая, чтобы король первым пригубил напиток. Люсьен сдержанно улыбнулся. "Экий хитрец!" - подумал он, отпивая глоток и чувствуя во рту восхитительный привкус спелого, сладкого винограда. Гиркан пристально наблюдал за ним, и Люсьен подумал, что он, должно быть, ожидает какого-то подвоха с его стороны.