Страница:
Но, как и все в жизни, ничто не стоит на месте, и прежние мошенники, с которыми опытные полицейские могли завязать своего рода доверительные отношения за кружкой пива в пабе и у которых вытягивали порой ценную информацию, вымирали как динозавры. На смену им приходило новое поколение, более жадное, вульгарное, злобное и куда менее склонное к общению.
Нужный осколок уходящей эпохи Грейс нашел в четвертом пабе, куда вошел незадолго до полудня. Терри Биглоу сидел сгорбившись в мрачноватом пустом зале, изучая расписание скачек. На столе перед ним стоял наполовину пустой стакан в полпинты. Рядом привалилась к стене палка. Никого больше в зале не было, если не считать бритоголового, в татуировках крепыша за стойкой, который, за неимением более увлекательного занятия, протирал стаканы.
Как и Эмис Смолбоун, Биглоу был наследником одной из самых больших в городе криминальных семей. На протяжении трех первых послевоенных десятилетий Биглоу заправляли в Брайтоне наравне со Смолбоунами: крышевали бизнес, контролировали значительную часть наркоторговли, отмывали деньги через сеть магазинов по продаже антикварной мебели и ювелирных украшений. В те дни связываться с Биглоу рискнул бы далеко не каждый, смельчаку же могли запросто попортить карточку – бритвой или кислотой. Когда-то он слыл модником и любил хорошо и дорого одеваться, но та пора миновала – и уже давно.
Последний раз Рой Грейс видел его несколько месяцев назад, и тогда Биглоу сказал, что заболел. Произошедшая с ним за это время перемена поразила суперинтендента. Сухое, кожа да кости, лицо, неухоженные, торчащие клоками волосы, содержавшиеся когда-то в безупречном виде, потрепанный коричневый костюм и кремовая рубашка – без галстука, застегнутая на все, до самого верха, пуговицы. Одежда сидела мешковато, словно старик уменьшился на три размера.
Биглоу уставился на подошедшего к столику Грейса глазами испуганного грызуна, потом тонкие, влажные губы расщепились в невеселой улыбке.
– Инспектор Грейс, рад видеть! – Голос у него был слабый, дрожащий, с присвистом, как будто сам акт речи давался ему с трудом и отнимал слишком много сил. Лежавшие на столе руки исхудали до такой степени, что напоминали птичьи лапки. Браслет золотых часов болтался на тонком запястье.
– Вообще-то, Терри, детектив-суперинтендент, – поправил старого знакомца Грейс, опускаясь на стул напротив.
От Биглоу исходил неприятный запах, словно он спал одетый.
– Да, вы же пошли на повышение. Теперь вспомнил, вы же сами мне и говорили. Поздравляю. – Он нахмурился. – Или я уже поздравлял?
Грейс кивнул:
– Да, в прошлый раз. – Он кивком указал на стакан. – Могу угостить?
– Пить-то мне не полагается. Больной. Вы и сами видите, инспектор… извините, детектив-суперинтендент. Заработал рак. Держусь на лекарствах, а с ними пить не положено. Да только какая теперь разница, верно? – Он посмотрел Грейсу в глаза, словно надеясь услышать слова поддержки от старого противника.
Как реагировать? Грейс не знал. Если бы предложили пари, он не дал бы Биглоу больше нескольких недель, в лучшем случае пары месяцев.
– Медицина, как говорят, наука неточная. Что и как, этого никто не знает. – Он улыбнулся.
Биглоу не ответил, только смотрел. «Боится», – подумал Грейс. А ведь он и вправду боится.
А ведь когда заправлял половиной города, не боялся, так, Терри? О чем будешь думать в последние секунды? О тех, чью жизнь поломал наркотиками? О ни в чем не повинных владельцах магазинов, чьи заведения поджигал, потому что они отказывались платить за «крышу»? О беспомощных стариках, у которых твои молодчики отбирали самое ценное? Как ты будешь чувствовать себя, отправляясь на встречу с Творцом со всем этим?
– Так чем могу помочь, мистер Грейс? – просипел Биглоу. – Вы ж сюда не ради доброго пива пришли и не за приятной компанией.
Задавая вопрос, Грейс внимательно следил за глазами собеседника.
– Слышал, Эмис Смолбоун вышел?
Биглоу отреагировал не сразу.
– Так, значит, вышел? – прохрипел он наконец. – Долгонько его тут не было. Оно и к лучшему, я так скажу.
Грейс знал, что эти двое никогда теплых чувств друг к другу не питали.
27
28
29
30
Нужный осколок уходящей эпохи Грейс нашел в четвертом пабе, куда вошел незадолго до полудня. Терри Биглоу сидел сгорбившись в мрачноватом пустом зале, изучая расписание скачек. На столе перед ним стоял наполовину пустой стакан в полпинты. Рядом привалилась к стене палка. Никого больше в зале не было, если не считать бритоголового, в татуировках крепыша за стойкой, который, за неимением более увлекательного занятия, протирал стаканы.
Как и Эмис Смолбоун, Биглоу был наследником одной из самых больших в городе криминальных семей. На протяжении трех первых послевоенных десятилетий Биглоу заправляли в Брайтоне наравне со Смолбоунами: крышевали бизнес, контролировали значительную часть наркоторговли, отмывали деньги через сеть магазинов по продаже антикварной мебели и ювелирных украшений. В те дни связываться с Биглоу рискнул бы далеко не каждый, смельчаку же могли запросто попортить карточку – бритвой или кислотой. Когда-то он слыл модником и любил хорошо и дорого одеваться, но та пора миновала – и уже давно.
Последний раз Рой Грейс видел его несколько месяцев назад, и тогда Биглоу сказал, что заболел. Произошедшая с ним за это время перемена поразила суперинтендента. Сухое, кожа да кости, лицо, неухоженные, торчащие клоками волосы, содержавшиеся когда-то в безупречном виде, потрепанный коричневый костюм и кремовая рубашка – без галстука, застегнутая на все, до самого верха, пуговицы. Одежда сидела мешковато, словно старик уменьшился на три размера.
Биглоу уставился на подошедшего к столику Грейса глазами испуганного грызуна, потом тонкие, влажные губы расщепились в невеселой улыбке.
– Инспектор Грейс, рад видеть! – Голос у него был слабый, дрожащий, с присвистом, как будто сам акт речи давался ему с трудом и отнимал слишком много сил. Лежавшие на столе руки исхудали до такой степени, что напоминали птичьи лапки. Браслет золотых часов болтался на тонком запястье.
– Вообще-то, Терри, детектив-суперинтендент, – поправил старого знакомца Грейс, опускаясь на стул напротив.
От Биглоу исходил неприятный запах, словно он спал одетый.
– Да, вы же пошли на повышение. Теперь вспомнил, вы же сами мне и говорили. Поздравляю. – Он нахмурился. – Или я уже поздравлял?
Грейс кивнул:
– Да, в прошлый раз. – Он кивком указал на стакан. – Могу угостить?
– Пить-то мне не полагается. Больной. Вы и сами видите, инспектор… извините, детектив-суперинтендент. Заработал рак. Держусь на лекарствах, а с ними пить не положено. Да только какая теперь разница, верно? – Он посмотрел Грейсу в глаза, словно надеясь услышать слова поддержки от старого противника.
Как реагировать? Грейс не знал. Если бы предложили пари, он не дал бы Биглоу больше нескольких недель, в лучшем случае пары месяцев.
– Медицина, как говорят, наука неточная. Что и как, этого никто не знает. – Он улыбнулся.
Биглоу не ответил, только смотрел. «Боится», – подумал Грейс. А ведь он и вправду боится.
А ведь когда заправлял половиной города, не боялся, так, Терри? О чем будешь думать в последние секунды? О тех, чью жизнь поломал наркотиками? О ни в чем не повинных владельцах магазинов, чьи заведения поджигал, потому что они отказывались платить за «крышу»? О беспомощных стариках, у которых твои молодчики отбирали самое ценное? Как ты будешь чувствовать себя, отправляясь на встречу с Творцом со всем этим?
– Так чем могу помочь, мистер Грейс? – просипел Биглоу. – Вы ж сюда не ради доброго пива пришли и не за приятной компанией.
Задавая вопрос, Грейс внимательно следил за глазами собеседника.
– Слышал, Эмис Смолбоун вышел?
Биглоу отреагировал не сразу.
– Так, значит, вышел? – прохрипел он наконец. – Долгонько его тут не было. Оно и к лучшему, я так скажу.
Грейс знал, что эти двое никогда теплых чувств друг к другу не питали.
27
Детективы ушли, а Гея Лафайет – в голубых джинсах и свободном черном топе – бессильно опустилась на край белой софы в гостиной своего дома в Бель-Эйр и снова расплакалась. За последние три дня полиция навещала ее трижды. Подозреваемых у них по-прежнему не было, но они получили смазанный снимок с камеры наблюдения, который отправили в лабораторию. Баллистическую экспертизу уже провели, но подходящего оружия в полицейских базах данных не нашлось.
Детективы снова прошлись по возможным мотивам убийства и снова расспрашивали ее о возможных врагах. В списке мотивов значились деньги, зависть, личная месть. Не исключено, что преступником мог быть случайный сумасшедший. Впрочем, судя по тому немногому, чем располагали детективы, последняя версия представлялась им маловероятной. Скорее всего, целью убийцы была она, но он ошибся, приняв за нее другую.
Провожавшая полицейских ее ассистентка Саша вернулась в комнату. Саша постриглась и перекрасила волосы в черный цвет. Ошибок больше не будет, никто уже не спутает ее девушек с ней. Гея не стала слушать ни главу своей службы безопасности Эндрю Галли, стоявшего на том, что убийство Марлы – еще одна причина придерживаться прежней линии и требовать, чтобы ассистентки копировали ее прическу и одежду, ни своего нынешнего бойфренда Тодда, говорившего о том же.
Но Гея отказалась подвергать девушек такому риску. Двойники были игрой, шуткой, пусть даже не самого лучшего вкуса. Разве могла она подумать, что забава обернется смертью.
– Ты почему плачешь, мама?
Завернувшийся в полотенце, с мокрыми после бассейна волосами, Роан шел к ней через комнату.
– Маме грустно, милый.
– Грустно из-за того, что Марла не вернется?
Гея обняла сына и поцеловала в лоб. Сначала она думала оставить его здесь, но теперь об этом не было и речи. Он поедет с ней в Англию, где она сможет присматривать за ним и защищать.
Ее агент, ее менеджер и Тодд, все в один голос убеждали отказаться от участия в проекте. Как можно обеспечить безопасность в Англии, где телохранителям запрещено носить оружие? В том-то и дело, отвечала Гея. В стране, где нет культа оружия, она будет чувствовать себя в большей безопасности. Кроме того, скрываться от зрителей, прятаться от публики – не в ее стиле. Она же Гея, богиня земли! Мать-земля защитит ее точно так же, как сама Гея защищает землю.
А если перейти на другой, практический уровень, то ведь весь проект зависел теперь от нее, и съемки должны были начаться уже на следующей неделе. Если она уйдет сейчас, все рухнет. Продюсеры ясно дали понять, что перенос съемок из Брайтона в Лос-Анджелес невозможен. Да и сколько можно, в конце концов, прятаться? Если кто-то хочет убить ее, он подождет. Недели, месяцы, может быть, годы. Ей ничего не остается, как только жить.
Гея прижала к себе сына.
– Ты ведь знаешь, что мама любит тебя больше всего на свете?
– Я тоже тебя люблю.
– Так что мы – классные, а?
Он кивнул.
– Хочешь поехать в Англию?
Мальчик пожал плечами.
– Наверное. – Он нахмурился. – А это далеко?
– Далеко. Мы поедем в город на побережье. У них там есть пляж. Хочешь поиграть на пляже?
Его глаза блеснули.
– Наверное.
– Наверное?
– А Марла там будет?
– Нет, милый, Марлы не будет. Мы будем вдвоем. Будем заботиться друг о друге. Ты ведь будешь заботиться о маме?
Несколько секунд Роан смотрел на нее круглыми доверчивыми глазами, и она смотрела на него, чувствуя, что никогда не любила сына так сильно и никогда так сильно не боялась за него. За него и за себя. Гея обняла его крепко и бережно, прижалась к мягкому, нежному личику, вдохнула оставшийся на коже и волосах запах хлора. И непрошеные слезы покатились по щекам.
Детективы снова прошлись по возможным мотивам убийства и снова расспрашивали ее о возможных врагах. В списке мотивов значились деньги, зависть, личная месть. Не исключено, что преступником мог быть случайный сумасшедший. Впрочем, судя по тому немногому, чем располагали детективы, последняя версия представлялась им маловероятной. Скорее всего, целью убийцы была она, но он ошибся, приняв за нее другую.
Провожавшая полицейских ее ассистентка Саша вернулась в комнату. Саша постриглась и перекрасила волосы в черный цвет. Ошибок больше не будет, никто уже не спутает ее девушек с ней. Гея не стала слушать ни главу своей службы безопасности Эндрю Галли, стоявшего на том, что убийство Марлы – еще одна причина придерживаться прежней линии и требовать, чтобы ассистентки копировали ее прическу и одежду, ни своего нынешнего бойфренда Тодда, говорившего о том же.
Но Гея отказалась подвергать девушек такому риску. Двойники были игрой, шуткой, пусть даже не самого лучшего вкуса. Разве могла она подумать, что забава обернется смертью.
– Ты почему плачешь, мама?
Завернувшийся в полотенце, с мокрыми после бассейна волосами, Роан шел к ней через комнату.
– Маме грустно, милый.
– Грустно из-за того, что Марла не вернется?
Гея обняла сына и поцеловала в лоб. Сначала она думала оставить его здесь, но теперь об этом не было и речи. Он поедет с ней в Англию, где она сможет присматривать за ним и защищать.
Ее агент, ее менеджер и Тодд, все в один голос убеждали отказаться от участия в проекте. Как можно обеспечить безопасность в Англии, где телохранителям запрещено носить оружие? В том-то и дело, отвечала Гея. В стране, где нет культа оружия, она будет чувствовать себя в большей безопасности. Кроме того, скрываться от зрителей, прятаться от публики – не в ее стиле. Она же Гея, богиня земли! Мать-земля защитит ее точно так же, как сама Гея защищает землю.
А если перейти на другой, практический уровень, то ведь весь проект зависел теперь от нее, и съемки должны были начаться уже на следующей неделе. Если она уйдет сейчас, все рухнет. Продюсеры ясно дали понять, что перенос съемок из Брайтона в Лос-Анджелес невозможен. Да и сколько можно, в конце концов, прятаться? Если кто-то хочет убить ее, он подождет. Недели, месяцы, может быть, годы. Ей ничего не остается, как только жить.
Гея прижала к себе сына.
– Ты ведь знаешь, что мама любит тебя больше всего на свете?
– Я тоже тебя люблю.
– Так что мы – классные, а?
Он кивнул.
– Хочешь поехать в Англию?
Мальчик пожал плечами.
– Наверное. – Он нахмурился. – А это далеко?
– Далеко. Мы поедем в город на побережье. У них там есть пляж. Хочешь поиграть на пляже?
Его глаза блеснули.
– Наверное.
– Наверное?
– А Марла там будет?
– Нет, милый, Марлы не будет. Мы будем вдвоем. Будем заботиться друг о друге. Ты ведь будешь заботиться о маме?
Несколько секунд Роан смотрел на нее круглыми доверчивыми глазами, и она смотрела на него, чувствуя, что никогда не любила сына так сильно и никогда так сильно не боялась за него. За него и за себя. Гея обняла его крепко и бережно, прижалась к мягкому, нежному личику, вдохнула оставшийся на коже и волосах запах хлора. И непрошеные слезы покатились по щекам.
28
Мало кто из знакомых Рою Грейсу полицейских считал годы до отставки с прилагающимся к ней внушительным соцпакетом, тем более что последние бюджетные сокращения не лучшим образом сказались на моральном духе большинства служителей закона. С другой стороны, он знал многих, кто, подобно ему самому, ожидал этот день с тревогой и даже страхом.
За спиной у него осталось двадцать лет службы, впереди маячили еще десять, которые могли растянуться до пятнадцати в случае прохождения поправок, обсуждение которых шло сейчас в верхах. И все же временами и ему начинало казаться, что время бежит слишком быстро.
Обычно такие мысли приходили в голову в редкие минуты бездействия, когда Грейс, думая о жизни, находил немало поводов порадоваться и поблагодарить судьбу за дарованные блага. Такая минута выпала и сейчас, пока его команда собиралась в оперативном штабе на вечерний субботний инструктаж.
В иные дни даже не верилось, что ему и впрямь посчастливилось заниматься любимой работой. Конечно, и здесь встречались не самые приятные люди, как, например, его бывшая начальница Элисон Воспер, и здесь действовали на нервы бюрократические процедуры, но все же, оглядываясь назад и оценивая проделанный путь, Грейс мог, нисколько не кривя душой, сказать, что за всю карьеру набралось бы не больше полдюжины дней, когда ему не хотелось идти на работу. Особенно ему нравилось то, что здесь всегда находилось или случалось что-то новое и дни редко походили один на другой.
Вот и сейчас он занимался тем, что любил больше всего, то, что всегда накачивало его адреналином: первой стадией расследования убийства.
– Восемнадцать тридцать, воскресенье, четвертое июля, – прочитал он, заглянув в записи, приготовленные его верной секретаршей Элинор Ходжсон. – Это наш третий инструктаж по операции «Икона». Итак, что у нас имеется на текущий момент. – Грейс оторвался от листка и оглядел собравшихся. Отсутствовала только, не считая вкушавшую прелести медового месяца Эмму Джейн Бутвуд, Белла Мой, все еще остававшаяся в больнице с матерью. Он повернулся к Гленну Брэнсону: – Если можно, коротенько о результатах вскрытия.
– Судя по информации, предоставленной патологоанатомом доктором Надюшкой Де Санчей и криминалистом-археологом Джоан Мейджор, жертва мужчина, европейской внешности, средних лет, от сорока пяти до пятидесяти. Перелом подъязычной кости и порез в районе верхнего позвонка указывают на вероятное удушение посредством тонкой проволоки. Как и следовало ожидать, значительный распад желудочных остатков. Химический анализ тем не менее выявил присутствие фрагмента устричной раковины, а также этанола – он пил вино.
– Э-э… известно, белое или красное? – подал голос Норман Поттинг.
– А это имеет какое-то значение? – спросил Ник Николл.
– Мы могли бы судить, что он за парень, – пояснил с ухмылкой Поттинг. – Если пил с устрицами красное, значит, мы имеем дело с какой-то швалью.
– Обнаруженные в непосредственной близости от тела фрагменты одежды взяты для анализа и предъявлены в ателье известного брайтонского портного Грешама Блейка, – не обращая внимания на шутника, продолжал сержант. – Скорее всего, материал – плотный костюмный твид. Возможно, с помощью Блейка нам удастся установить производителя. Фрагменты имеют довольно необычную окраску, и мы надеемся, выйдя на производителя, получить список розничных торговцев, у которых мог быть куплен готовый костюм, или на портного, пошившего вещь на заказ.
– Вроде того самого Грешама Блейка? – спросила детектив Эмма Ривз.
– Вот именно, – подтвердил Брэнсон.
Заметив, что детектив Николл поднял руку, Брэнсон кивнул ему.
– Всего лишь небольшое замечание, Гленн. Немного странно, что убийца не пожалел времени и сил на расчленение – вероятно, чтобы затруднить опознание жертвы, – но при этом оставил на нем одежду.
– Согласен, – ответил Грейс. – Я думал о том же. Возможно, это рассчитанный ход, чтобы пустить нас по ложному следу. Или же, что, на мой взгляд, вероятнее, убийца посчитал, что одежда, оказавшись в коррозийной среде, растворится вместе с телом, и просчитался. У меня уже были дела, когда жертву расчленяли в одежде. Такое случается обычно, когда преступник действует в состоянии паники.
Детектив Джон Экстон, подняв руку, посмотрел сначала на Брэнсона, потом на Грейса:
– Сэр, если дело обстоит так, как вы говорите, то, может быть, он и убил в панике. Например, двое подрались, и один зашел слишком далеко, а потом, не думая, что на убитом одежда, просто отрубил голову и конечности, чтобы скрыть личность жертвы?
Детектив-сержант Гай Батчелор, плотный, добродушный здоровяк с открытой улыбкой, покачал головой, поразительно напоминавшей формой мяч для рэгби.
– Если уж он собирался расчленить тело, то, конечно, сначала снял бы одежду. Так ведь и дело делать намного легче.
– Я склоняюсь к точке зрения шефа, – сказал Брэнсон и посмотрел на Дэвида Грина: – А вы что думаете?
Крупный, солидный мужчина около пятидесяти, с короткими седыми волосами, в спортивном пиджаке и серых брюках, Грин всегда выглядел деловито и серьезно, но при этом располагал к себе радушной улыбкой.
– Этот курятник… Не самое подходящее место для таких останков. Фермер, Кит Уинтер, понятия не имеет, как они могли туда попасть. Несушек своих он ничем таким не кормит.
– Разве что кто-то специально оделся для куриной вечеринки, – вставил Поттинг.
Послышавшиеся смешки тут же замерли под суровым взглядом Роя Грейса.
– Достаточно, Норман, спасибо.
– Прошу прощения, шеф, – пробормотал Поттинг.
Заглянув в записи, Брэнсон продолжил:
– По приблизительным расчетам, время смерти – от шести месяцев до одного года назад. Состояние тела указывает, что его покрыли окисью кальция, более известной в наше время как негашеная известь. Любительская попытка ускорить процесс разложения и уничтожить ДНК. Джоан Мейджор получила ДНК из костей и отправила на ускоренный анализ. Результаты получим к понедельнику. А пока следственная группа под руководством Нормана Поттинга проверит пропавших без вести.
Он отпил из стоявшей на столе бутылки с минералкой.
– Параметры поиска мы с шефом установили такие: Суссекс, граница Суррея и Кента. Поскольку патологоанатомы могли и ошибиться в оценке возраста жертвы, работать будем по всем заявлениям о пропавших. У кого-нибудь что-то есть? – Он кивнул детективу Аннализе Винир, работавшей с полицейской информационной системой ХОЛМС.
Старательная и трудолюбивая, но также и добродушная, с длинными черными волосами и закрывающей лоб челкой, Аннализа одевалась во все черное и выглядела мрачновато, компенсируя драматичность наружности деловитостью и эффективностью.
– Мы решили расширить временные параметры поисков – после обсуждения вопроса с детективом Поттингом – от трех до восемнадцати месяцев. В списке пропавших без вести триста сорок пять человек. Из них мужчин – сто сорок пять. Пока мы исключили восемьдесят семь – по параметрам возраста и телосложения.
Грейс произвел несложные вычисления:
– Значит, остается пятьдесят восемь человек?
– Да, сэр.
Он повернулся к Поттингу:
– Какие у нас успехи, Норман?
Поттинг, как всегда, самодовольно ухмыльнулся и важно, как артист, получивший вдруг звездную роль, выпятил грудь.
– Дело пошло бы быстрее, если бы голова где-то выросла.
По комнате прокатился смешок. На этот раз улыбнулся и Грейс. И он, и остальные присутствующие знали, что комментарий Поттинга лишь звучит фривольно. Идентифицировать трупы можно разными способами, самый надежный из которых – визуальное опознание кем-либо из членов семьи. Не менее эффективно и установление личности по ДНК. Есть еще идентификация по отпечаткам пальцев и стоматологическим картам. Иногда, при отсутствии прочих вариантов, опознание проводится и по отпечаткам ног.
В данном случае, имея на руках только туловище, рассчитывать приходилось лишь на анализ ДНК. Если же ДНК жертвы не окажется в общенациональной базе данных, полиция столкнется с большой проблемой. Дорогущий анализ изотопов в энзимах ДНК может указать родину жертвы или даже регион. Не так давно ученые выяснили, что пища – в особенности составляющие ее минералы – достаточно локализована, чтобы определить местность, где родился человек. Впрочем, информация эта обладает довольно ограниченной ценностью. При расследовании убийства первостепенное значение имеет именно установление личности жертвы.
Руку поднял Дэвид Грин:
– Поисковая группа закончила работу в курятнике. Никаких других останков не обнаружено. Следуя установленной процедуре, я расширил параметры поиска до вероятных пунктов захоронения на всей территории фермы и еще на милю в радиусе от нее, используя подповерхностное радиолокационное зондирование. – Он указал на сделанную методом аэросъемки фотографию, приколотую к большой белой доске в конце комнаты. Фотография показывала обведенную красным маркером ферму и прилегающие к ней поля, дорогу и пруды. – Сегодня и завтра утром дайверы осмотрят и обыщут все водоемы и канавы.
Поблагодарив Грина, Грейс продолжил:
– О ходе расследования детектив-сержант Брэнсон доложит сегодня на пресс-конференции, назначенной на половину шестого. Прежде чем мы туда отправимся, хочу сказать кое-что всем и каждому и хочу, чтобы вы внимательно меня выслушали. Сегодня мне позвонил наш добрый друг, старина Кевин Спинелла из «Аргуса». Как бывало и в прошлом году, он снова знает больше нас всех, несмотря даже на тот факт, что находится в данный момент на Мальдивах, где проводит медовый месяц.
– Так вы, босс, хотите сказать, что этот говнюк нашел кого-то, кто согласился за него выйти?! – воскликнул Гай Батчелор.
– Как это ни невероятно – да, нашел. Я не хочу сейчас никого обвинять, но утечка идет от кого-то, кто имеет доступ к инсайдерской информации. Это может быть кто-то из вас или кто-то из другого отдела, а может быть, даже из другого управления. Хочу, чтобы вы все знали: я намерен найти этого человека. А когда найду… – Грейс выдержал драматическую паузу, чтобы его слова дошли до всех. – Когда найду, – повторил он, – этот человек пожалеет, что появился на свет. Все поняли?
В комнате повисла неловкая тишина. Грейс по очереди оглядел всех. Двадцать семь человек, с некоторыми из которых – как, например, Поттинг, Брэнсон и Ник Николл – он неоднократно работал в прошлом. О других, новичках – таких, как Эмма Ривз, Ширли Ригг-Кливз и Анна Моррисон, – Рой не знал ничего. С виду вроде бы хорошие, приличные люди, а там… кто их знает.
Впрочем, в данный момент не эта проблема была главной. Кевин Спинелла был чем-то вроде болячки – чем больше трешь, тем больше чешется. Он, по крайней мере, бывал чем-то полезен и понимал правила игры, чего не скажешь о большинстве представителей нынешнего поколения репортеров. Настоящая проблема заключалась в том, чтобы решить, насколько широкую сеть нужно раскинуть, чтобы опознать жертву и установить убийцу. Грейс посмотрел на подготовленные Элинор Ходжсон записки с его собственными заметками на полях.
– Нужно как следует изучить ферму Стоунри. Исходные временные параметры – пять лет. Мне нужна полная история этого места, а также хозяина фермы, Кита Уинтера, и его семьи. Рапорты о каких-либо происшествиях вблизи фермы. Вторжения. Браконьеры. Если причина смерти удушение, кто из семьи Уинтера мог это сделать. Занимался ли кто-либо из них на курсах боевых искусств. Есть ли у Уинтера конкуренты в этом курином бизнесе.
По комнате снова прокатился смешок, и Грейс сердито нахмурился.
– Прошу прощения, я сказал что-то смешное? Вы бы смеялись, если бы вашего родственника, того, кого вы любили, нашли в яме, заполненной куриным дерьмом?
Никто не ответил.
За спиной у него осталось двадцать лет службы, впереди маячили еще десять, которые могли растянуться до пятнадцати в случае прохождения поправок, обсуждение которых шло сейчас в верхах. И все же временами и ему начинало казаться, что время бежит слишком быстро.
Обычно такие мысли приходили в голову в редкие минуты бездействия, когда Грейс, думая о жизни, находил немало поводов порадоваться и поблагодарить судьбу за дарованные блага. Такая минута выпала и сейчас, пока его команда собиралась в оперативном штабе на вечерний субботний инструктаж.
В иные дни даже не верилось, что ему и впрямь посчастливилось заниматься любимой работой. Конечно, и здесь встречались не самые приятные люди, как, например, его бывшая начальница Элисон Воспер, и здесь действовали на нервы бюрократические процедуры, но все же, оглядываясь назад и оценивая проделанный путь, Грейс мог, нисколько не кривя душой, сказать, что за всю карьеру набралось бы не больше полдюжины дней, когда ему не хотелось идти на работу. Особенно ему нравилось то, что здесь всегда находилось или случалось что-то новое и дни редко походили один на другой.
Вот и сейчас он занимался тем, что любил больше всего, то, что всегда накачивало его адреналином: первой стадией расследования убийства.
– Восемнадцать тридцать, воскресенье, четвертое июля, – прочитал он, заглянув в записи, приготовленные его верной секретаршей Элинор Ходжсон. – Это наш третий инструктаж по операции «Икона». Итак, что у нас имеется на текущий момент. – Грейс оторвался от листка и оглядел собравшихся. Отсутствовала только, не считая вкушавшую прелести медового месяца Эмму Джейн Бутвуд, Белла Мой, все еще остававшаяся в больнице с матерью. Он повернулся к Гленну Брэнсону: – Если можно, коротенько о результатах вскрытия.
– Судя по информации, предоставленной патологоанатомом доктором Надюшкой Де Санчей и криминалистом-археологом Джоан Мейджор, жертва мужчина, европейской внешности, средних лет, от сорока пяти до пятидесяти. Перелом подъязычной кости и порез в районе верхнего позвонка указывают на вероятное удушение посредством тонкой проволоки. Как и следовало ожидать, значительный распад желудочных остатков. Химический анализ тем не менее выявил присутствие фрагмента устричной раковины, а также этанола – он пил вино.
– Э-э… известно, белое или красное? – подал голос Норман Поттинг.
– А это имеет какое-то значение? – спросил Ник Николл.
– Мы могли бы судить, что он за парень, – пояснил с ухмылкой Поттинг. – Если пил с устрицами красное, значит, мы имеем дело с какой-то швалью.
– Обнаруженные в непосредственной близости от тела фрагменты одежды взяты для анализа и предъявлены в ателье известного брайтонского портного Грешама Блейка, – не обращая внимания на шутника, продолжал сержант. – Скорее всего, материал – плотный костюмный твид. Возможно, с помощью Блейка нам удастся установить производителя. Фрагменты имеют довольно необычную окраску, и мы надеемся, выйдя на производителя, получить список розничных торговцев, у которых мог быть куплен готовый костюм, или на портного, пошившего вещь на заказ.
– Вроде того самого Грешама Блейка? – спросила детектив Эмма Ривз.
– Вот именно, – подтвердил Брэнсон.
Заметив, что детектив Николл поднял руку, Брэнсон кивнул ему.
– Всего лишь небольшое замечание, Гленн. Немного странно, что убийца не пожалел времени и сил на расчленение – вероятно, чтобы затруднить опознание жертвы, – но при этом оставил на нем одежду.
– Согласен, – ответил Грейс. – Я думал о том же. Возможно, это рассчитанный ход, чтобы пустить нас по ложному следу. Или же, что, на мой взгляд, вероятнее, убийца посчитал, что одежда, оказавшись в коррозийной среде, растворится вместе с телом, и просчитался. У меня уже были дела, когда жертву расчленяли в одежде. Такое случается обычно, когда преступник действует в состоянии паники.
Детектив Джон Экстон, подняв руку, посмотрел сначала на Брэнсона, потом на Грейса:
– Сэр, если дело обстоит так, как вы говорите, то, может быть, он и убил в панике. Например, двое подрались, и один зашел слишком далеко, а потом, не думая, что на убитом одежда, просто отрубил голову и конечности, чтобы скрыть личность жертвы?
Детектив-сержант Гай Батчелор, плотный, добродушный здоровяк с открытой улыбкой, покачал головой, поразительно напоминавшей формой мяч для рэгби.
– Если уж он собирался расчленить тело, то, конечно, сначала снял бы одежду. Так ведь и дело делать намного легче.
– Я склоняюсь к точке зрения шефа, – сказал Брэнсон и посмотрел на Дэвида Грина: – А вы что думаете?
Крупный, солидный мужчина около пятидесяти, с короткими седыми волосами, в спортивном пиджаке и серых брюках, Грин всегда выглядел деловито и серьезно, но при этом располагал к себе радушной улыбкой.
– Этот курятник… Не самое подходящее место для таких останков. Фермер, Кит Уинтер, понятия не имеет, как они могли туда попасть. Несушек своих он ничем таким не кормит.
– Разве что кто-то специально оделся для куриной вечеринки, – вставил Поттинг.
Послышавшиеся смешки тут же замерли под суровым взглядом Роя Грейса.
– Достаточно, Норман, спасибо.
– Прошу прощения, шеф, – пробормотал Поттинг.
Заглянув в записи, Брэнсон продолжил:
– По приблизительным расчетам, время смерти – от шести месяцев до одного года назад. Состояние тела указывает, что его покрыли окисью кальция, более известной в наше время как негашеная известь. Любительская попытка ускорить процесс разложения и уничтожить ДНК. Джоан Мейджор получила ДНК из костей и отправила на ускоренный анализ. Результаты получим к понедельнику. А пока следственная группа под руководством Нормана Поттинга проверит пропавших без вести.
Он отпил из стоявшей на столе бутылки с минералкой.
– Параметры поиска мы с шефом установили такие: Суссекс, граница Суррея и Кента. Поскольку патологоанатомы могли и ошибиться в оценке возраста жертвы, работать будем по всем заявлениям о пропавших. У кого-нибудь что-то есть? – Он кивнул детективу Аннализе Винир, работавшей с полицейской информационной системой ХОЛМС.
Старательная и трудолюбивая, но также и добродушная, с длинными черными волосами и закрывающей лоб челкой, Аннализа одевалась во все черное и выглядела мрачновато, компенсируя драматичность наружности деловитостью и эффективностью.
– Мы решили расширить временные параметры поисков – после обсуждения вопроса с детективом Поттингом – от трех до восемнадцати месяцев. В списке пропавших без вести триста сорок пять человек. Из них мужчин – сто сорок пять. Пока мы исключили восемьдесят семь – по параметрам возраста и телосложения.
Грейс произвел несложные вычисления:
– Значит, остается пятьдесят восемь человек?
– Да, сэр.
Он повернулся к Поттингу:
– Какие у нас успехи, Норман?
Поттинг, как всегда, самодовольно ухмыльнулся и важно, как артист, получивший вдруг звездную роль, выпятил грудь.
– Дело пошло бы быстрее, если бы голова где-то выросла.
По комнате прокатился смешок. На этот раз улыбнулся и Грейс. И он, и остальные присутствующие знали, что комментарий Поттинга лишь звучит фривольно. Идентифицировать трупы можно разными способами, самый надежный из которых – визуальное опознание кем-либо из членов семьи. Не менее эффективно и установление личности по ДНК. Есть еще идентификация по отпечаткам пальцев и стоматологическим картам. Иногда, при отсутствии прочих вариантов, опознание проводится и по отпечаткам ног.
В данном случае, имея на руках только туловище, рассчитывать приходилось лишь на анализ ДНК. Если же ДНК жертвы не окажется в общенациональной базе данных, полиция столкнется с большой проблемой. Дорогущий анализ изотопов в энзимах ДНК может указать родину жертвы или даже регион. Не так давно ученые выяснили, что пища – в особенности составляющие ее минералы – достаточно локализована, чтобы определить местность, где родился человек. Впрочем, информация эта обладает довольно ограниченной ценностью. При расследовании убийства первостепенное значение имеет именно установление личности жертвы.
Руку поднял Дэвид Грин:
– Поисковая группа закончила работу в курятнике. Никаких других останков не обнаружено. Следуя установленной процедуре, я расширил параметры поиска до вероятных пунктов захоронения на всей территории фермы и еще на милю в радиусе от нее, используя подповерхностное радиолокационное зондирование. – Он указал на сделанную методом аэросъемки фотографию, приколотую к большой белой доске в конце комнаты. Фотография показывала обведенную красным маркером ферму и прилегающие к ней поля, дорогу и пруды. – Сегодня и завтра утром дайверы осмотрят и обыщут все водоемы и канавы.
Поблагодарив Грина, Грейс продолжил:
– О ходе расследования детектив-сержант Брэнсон доложит сегодня на пресс-конференции, назначенной на половину шестого. Прежде чем мы туда отправимся, хочу сказать кое-что всем и каждому и хочу, чтобы вы внимательно меня выслушали. Сегодня мне позвонил наш добрый друг, старина Кевин Спинелла из «Аргуса». Как бывало и в прошлом году, он снова знает больше нас всех, несмотря даже на тот факт, что находится в данный момент на Мальдивах, где проводит медовый месяц.
– Так вы, босс, хотите сказать, что этот говнюк нашел кого-то, кто согласился за него выйти?! – воскликнул Гай Батчелор.
– Как это ни невероятно – да, нашел. Я не хочу сейчас никого обвинять, но утечка идет от кого-то, кто имеет доступ к инсайдерской информации. Это может быть кто-то из вас или кто-то из другого отдела, а может быть, даже из другого управления. Хочу, чтобы вы все знали: я намерен найти этого человека. А когда найду… – Грейс выдержал драматическую паузу, чтобы его слова дошли до всех. – Когда найду, – повторил он, – этот человек пожалеет, что появился на свет. Все поняли?
В комнате повисла неловкая тишина. Грейс по очереди оглядел всех. Двадцать семь человек, с некоторыми из которых – как, например, Поттинг, Брэнсон и Ник Николл – он неоднократно работал в прошлом. О других, новичках – таких, как Эмма Ривз, Ширли Ригг-Кливз и Анна Моррисон, – Рой не знал ничего. С виду вроде бы хорошие, приличные люди, а там… кто их знает.
Впрочем, в данный момент не эта проблема была главной. Кевин Спинелла был чем-то вроде болячки – чем больше трешь, тем больше чешется. Он, по крайней мере, бывал чем-то полезен и понимал правила игры, чего не скажешь о большинстве представителей нынешнего поколения репортеров. Настоящая проблема заключалась в том, чтобы решить, насколько широкую сеть нужно раскинуть, чтобы опознать жертву и установить убийцу. Грейс посмотрел на подготовленные Элинор Ходжсон записки с его собственными заметками на полях.
– Нужно как следует изучить ферму Стоунри. Исходные временные параметры – пять лет. Мне нужна полная история этого места, а также хозяина фермы, Кита Уинтера, и его семьи. Рапорты о каких-либо происшествиях вблизи фермы. Вторжения. Браконьеры. Если причина смерти удушение, кто из семьи Уинтера мог это сделать. Занимался ли кто-либо из них на курсах боевых искусств. Есть ли у Уинтера конкуренты в этом курином бизнесе.
По комнате снова прокатился смешок, и Грейс сердито нахмурился.
– Прошу прощения, я сказал что-то смешное? Вы бы смеялись, если бы вашего родственника, того, кого вы любили, нашли в яме, заполненной куриным дерьмом?
Никто не ответил.
29
Выйдя из комнаты для совещаний, Гленн Брэнсон последовал за Роем Грейсом по лабиринту коридоров в ту часть здания, где размещались некоторые высшие чины отдела тяжких преступлений.
– Ну, как я справился? – спросил он.
– Хорошо. – Грейс дружески похлопал его по спине и вошел в кабинет. Первым, что он увидел, был мигающий на столе «блэкберри». – Нам нужно как можно скорее опознать тело.
– Как?
Грейс проскользнул за стол, сел и, просматривая пятнадцать новых поступивших входящих, поднял трубку телефона.
– Думаю, тебе следует связаться с обществом содействия и посмотреть, не помогут ли они проработать профиль преступника.
В распоряжении общества содействия полиции имелось несколько опытных волонтеров, сталкивавшихся едва ли не со всеми способами и всевозможными мотивами убийства.
– Хорошая мысль. Они работают по выходным?
– Не в полную силу, но у них есть круглосуточный дежурный.
Брэнсон опустился в кресло напротив небольшого стола Грейса.
– Что-то случилось? Ты какой-то рассеянный.
Грейс ответил не сразу, он просматривал почту. В числе прочих было и сообщение от Грэма Баррингтона, старшего суперинтендента, начальника полиции Брайтона и Хоува, назначенного ответственным за охрану Геи на время ее пребывания в городе. И ни одного от Клио, что было, наверное, к лучшему, учитывая выпавшее на ее долю потрясение.
Грэм Баррингтон спрашивал, сможет ли Грейс присутствовать на совещании по оценке рисков в связи с ситуацией по Гее Лафайет. В десять утра воскресенья в его кабинете.
– Да, кое-что, – отозвался Грейс, печатая ответ Баррингтону. – Беспокоюсь за Клио. Мне тут сообщили, что Эмис Смолбоун освободился, а сегодня ночью кто-то поцарапал ее машину.
– Он?
Грейс пожал плечами:
– Стиль его.
– Вот дерьмо. И что будешь делать?
– С ним я разберусь, когда найду. А сейчас у меня новая проблема. Гея. Шеф назначил меня ответственным за ее безопасность, пока она будет в Суссексе.
Глаза Брэнсона радостно вспыхнули.
– Я хочу с ней познакомиться! Я так хочу с ней познакомиться! Вот это да! Даже не верится – Гея Лафайет приезжает в наш город!
– В среду.
– Ты представишь меня ей?
– Если пообещаешь, что будешь убираться в моем доме.
– Договорились! Надо же! Гея! Она же… она… – Брэнсон вскинул и опустил руки на колени. – Это невероятно!
– Я думал, тебя только черная музыка заводит.
Брэнсон просиял улыбкой:
– Да, точно, поет она как черная! И ребята будут без ума! Чем будешь заниматься?
– Пока не знаю.
– Я должен с ней познакомиться. Должен получить автограф для Сэмми и Реми!
– Им ее музыка тоже нравится?
– Нравится? – Гленн закатил глаза. – Да они прыгают от радости, когда по телевизору ее видят. Гею в Англии все обожают. Ты знаешь, кто она такая? – Он усмехнулся и покачал головой: – Да откуда тебе знать – староват.
– Спасибо.
– Я серьезно. Тебе, в твоем-то возрасте, наверное, Вера Линн снится. А все, кто моложе, мечтают о Гее.
– Да, теперь и мне только она будет сниться. Каждую ночь. В кошмарах.
– Она – классная. Обалденная! Говорю тебе, обалденная!
Грейс кивнул. Да, Гея и впрямь потрясающая певица. А какая новость для Брайтона. Мегазвезда. Фильм всколыхнет интерес к городу, вызовет приток туристов, от которых в немалой степени зависит благосостояние Брайтона.
Он прекрасно понимал, что, если с Геей случится что-то здесь, пятно ляжет не только на город, но и на него самого. Вечное пятно вины.
– Ну, как я справился? – спросил он.
– Хорошо. – Грейс дружески похлопал его по спине и вошел в кабинет. Первым, что он увидел, был мигающий на столе «блэкберри». – Нам нужно как можно скорее опознать тело.
– Как?
Грейс проскользнул за стол, сел и, просматривая пятнадцать новых поступивших входящих, поднял трубку телефона.
– Думаю, тебе следует связаться с обществом содействия и посмотреть, не помогут ли они проработать профиль преступника.
В распоряжении общества содействия полиции имелось несколько опытных волонтеров, сталкивавшихся едва ли не со всеми способами и всевозможными мотивами убийства.
– Хорошая мысль. Они работают по выходным?
– Не в полную силу, но у них есть круглосуточный дежурный.
Брэнсон опустился в кресло напротив небольшого стола Грейса.
– Что-то случилось? Ты какой-то рассеянный.
Грейс ответил не сразу, он просматривал почту. В числе прочих было и сообщение от Грэма Баррингтона, старшего суперинтендента, начальника полиции Брайтона и Хоува, назначенного ответственным за охрану Геи на время ее пребывания в городе. И ни одного от Клио, что было, наверное, к лучшему, учитывая выпавшее на ее долю потрясение.
Грэм Баррингтон спрашивал, сможет ли Грейс присутствовать на совещании по оценке рисков в связи с ситуацией по Гее Лафайет. В десять утра воскресенья в его кабинете.
– Да, кое-что, – отозвался Грейс, печатая ответ Баррингтону. – Беспокоюсь за Клио. Мне тут сообщили, что Эмис Смолбоун освободился, а сегодня ночью кто-то поцарапал ее машину.
– Он?
Грейс пожал плечами:
– Стиль его.
– Вот дерьмо. И что будешь делать?
– С ним я разберусь, когда найду. А сейчас у меня новая проблема. Гея. Шеф назначил меня ответственным за ее безопасность, пока она будет в Суссексе.
Глаза Брэнсона радостно вспыхнули.
– Я хочу с ней познакомиться! Я так хочу с ней познакомиться! Вот это да! Даже не верится – Гея Лафайет приезжает в наш город!
– В среду.
– Ты представишь меня ей?
– Если пообещаешь, что будешь убираться в моем доме.
– Договорились! Надо же! Гея! Она же… она… – Брэнсон вскинул и опустил руки на колени. – Это невероятно!
– Я думал, тебя только черная музыка заводит.
Брэнсон просиял улыбкой:
– Да, точно, поет она как черная! И ребята будут без ума! Чем будешь заниматься?
– Пока не знаю.
– Я должен с ней познакомиться. Должен получить автограф для Сэмми и Реми!
– Им ее музыка тоже нравится?
– Нравится? – Гленн закатил глаза. – Да они прыгают от радости, когда по телевизору ее видят. Гею в Англии все обожают. Ты знаешь, кто она такая? – Он усмехнулся и покачал головой: – Да откуда тебе знать – староват.
– Спасибо.
– Я серьезно. Тебе, в твоем-то возрасте, наверное, Вера Линн снится. А все, кто моложе, мечтают о Гее.
– Да, теперь и мне только она будет сниться. Каждую ночь. В кошмарах.
– Она – классная. Обалденная! Говорю тебе, обалденная!
Грейс кивнул. Да, Гея и впрямь потрясающая певица. А какая новость для Брайтона. Мегазвезда. Фильм всколыхнет интерес к городу, вызовет приток туристов, от которых в немалой степени зависит благосостояние Брайтона.
Он прекрасно понимал, что, если с Геей случится что-то здесь, пятно ляжет не только на город, но и на него самого. Вечное пятно вины.
30
Влажные губы жадно сжали толстый и мягкий табачный лист «коиба сигло». Он втянул в рот густой дым, подержал, выдохнул в потолок, потом взял хрустальный бокал и допил остатки тридцатилетнего «Гленливета».
Вот это жизнь. Куда лучше, чем в тюрьме. Да. Там, конечно, тоже можно получить почти все, чего желаешь, если знаешь систему и имеешь авторитет. Эмис Смолбоун знал и имел. Но со свободой не сравнится ничто. Одна из девушек – рыженькая и голая, если не считать браслета на лодыжке, – поднялась с софы, чтобы подлить еще. Другая осталась обрабатывать уснувший и лишь теперь медленно возвращающийся к жизни орган.
Сегодня он постарался расслабиться и полностью предаться удовольствиям. Субботний вечер. Первый за десяток с четвертью лет глоток свободы. На громадном экране домашнего кинотеатра – порнофильм. Две блондинки-лесбиянки. Ему нравилось смотреть на девочек с девочками. Нравилась эта вот большая комната в охренительном особняке за электрическими воротами в шикарном квартале Брайтона, на Дайк-роуд-авеню.
Было время, он жил в особняке даже побольше этого, неподалеку отсюда. Жил не тужил, пока один брайтонский коп не отнял все.
Владелец особняка, его старый приятель Бенни Джулиус, с пивным брюшком и париком на лысине, развлекался внизу, в джакузи, с тремя другими девчонками. Такая вот вечеринка – с возвращением! Бенни всегда делал все классно, всегда жил на полную катушку.
Эмис моргнул, когда девушка просунула руку в расстегнутую ширинку и, наклонившись, прошептала:
– Ух ты, такой маленький… но свирепый, да?
– Свирепый, точно, – прошептал он, прежде чем она накрыла его рот.
Таким Эмис и чувствовал себя. Свирепым. Сосредоточиться на удовольствиях никак не получалось. Свирепый. Он даже почти не чувствовал ее пальцев. Двенадцать лет и три месяца. Благодаря одному человеку.
Детективу Рою Грейсу.
В газетах писали, его несколько раз повышали.
– Как карандаш, – хрипловато шепнула девушка ему в ухо. – Как карандашный огрызок.
Вот это жизнь. Куда лучше, чем в тюрьме. Да. Там, конечно, тоже можно получить почти все, чего желаешь, если знаешь систему и имеешь авторитет. Эмис Смолбоун знал и имел. Но со свободой не сравнится ничто. Одна из девушек – рыженькая и голая, если не считать браслета на лодыжке, – поднялась с софы, чтобы подлить еще. Другая осталась обрабатывать уснувший и лишь теперь медленно возвращающийся к жизни орган.
Сегодня он постарался расслабиться и полностью предаться удовольствиям. Субботний вечер. Первый за десяток с четвертью лет глоток свободы. На громадном экране домашнего кинотеатра – порнофильм. Две блондинки-лесбиянки. Ему нравилось смотреть на девочек с девочками. Нравилась эта вот большая комната в охренительном особняке за электрическими воротами в шикарном квартале Брайтона, на Дайк-роуд-авеню.
Было время, он жил в особняке даже побольше этого, неподалеку отсюда. Жил не тужил, пока один брайтонский коп не отнял все.
Владелец особняка, его старый приятель Бенни Джулиус, с пивным брюшком и париком на лысине, развлекался внизу, в джакузи, с тремя другими девчонками. Такая вот вечеринка – с возвращением! Бенни всегда делал все классно, всегда жил на полную катушку.
Эмис моргнул, когда девушка просунула руку в расстегнутую ширинку и, наклонившись, прошептала:
– Ух ты, такой маленький… но свирепый, да?
– Свирепый, точно, – прошептал он, прежде чем она накрыла его рот.
Таким Эмис и чувствовал себя. Свирепым. Сосредоточиться на удовольствиях никак не получалось. Свирепый. Он даже почти не чувствовал ее пальцев. Двенадцать лет и три месяца. Благодаря одному человеку.
Детективу Рою Грейсу.
В газетах писали, его несколько раз повышали.
– Как карандаш, – хрипловато шепнула девушка ему в ухо. – Как карандашный огрызок.