Джеймс Саманта. Его грешные пути

   С того самого дня, когда Камерон сорвал его с ее шеи, она ни разу не видела своего распятия. Тем не менее надо попытаться его отыскать. Она торопливо обыскала сундук с его вещами.
   В дверь постучали. Она знала, что это Иган. Черт бы его побрал! Вот принесло не вовремя! Ничего не поделаешь, придется бежать без распятия, потому что другого такого случая может не представиться. Когда она открыла дверь и поздоровалась с Иганом, ее лицо сияло безмятежной улыбкой.
   Но когда она вошла в часовню, сердце ее колотилось так сильно, что она с трудом дышала. Иган остался снаружи. Мередит боялась поверить, что ей так повезло. Опустившись на колени, она помолилась о том, чтобы везение ей не изменило, и попросила у Всевышнего извинения за краткость своей молитвы. Подумав об Игане, она поморщилась. Ведь это ему придется принять на себя гнев Камерона, который наверняка рассвирепеет, узнав, что она сбежала. Ее мучило чувство вины перед Иганом, но поддаться жалости она не могла.
   Выйти из часовни через дверь, ведущую в ризницу, было совсем нетрудно. На ее счастье, поблизости не было ни души. Она торопливо прикрыла голову газовой вуалью, чтобы приглушить яркий цвет своих волос, и вышла на крепостной двор. Нагнувшись, она быстро направилась к боковому выходу из крепости, как будто шла по делам. Еще несколько дней назад она заметила, что стражника там ставят только ближе к вечеру, но до нынешнего утра не знала, что это может ей пригодиться.
   Ее никто не остановил. Никто не преградил путь и даже не взглянул в ее сторону. Трясущимися руками она открыла калитку и оказалась на свободе. Крепостные стены остались позади! Святые угодники, она это сделала! Теперь надо позаботиться о том, чтобы ее не обнаружили…
   — Ты хочешь сказать, что, хотя она ушла пешком, а твои люди ехали верхом, вы не смогли найти ее?
   — Несколько человек все еще продолжают искать, — сказал Иган, отводя взгляд.
   Он был в растерянности. Он глазам своим не поверил, когда вошел наконец в часовню и не обнаружил ее там. По правде говоря, он и подумать не мог, что у нее хватит смелости убежать. Он чувствовал себя униженным оттого, что она его так одурачила.
   Но, кроме себя самого, винить было некого, и он так и сказал Камерону.
   — Я не пытаюсь оправдаться, — тихо произнес он. — Я не выполнил свой долг, так что виноват один я. Мне показалось, что она молится дольше, чем обычно, но я продолжал ждать. После того, что случилось вчера, я подумал, что может быть…
   — Можешь не объяснять, — прервал его побледневший Камерон. — Тебе стало жаль ее, а она воспользовалась этим. — Камерон был в гневе, но словно бы искал ей оправдания. Может быть, она убежала из-за того, что произошло вчера? Может быть, ей стало стыдно, что он видел ее слезы? Или она испугалась, когда он снова заговорил о том, что собирается подчинить ее своей воле? Ее могла заставить бежать любая из этих причин. Или все они вместе. «Какая разница, по какой причине она сбежала, — раздраженно подумал он. — Но ненадолго, — мрачно пообещал он себе. — Я скоро верну ее».
   Иган покачал головой:
   — Зная, что она жила в монастыре, я и подумать не мог, что она способна на такое…
   — Понимаю, что ты хочешь сказать, — на такое предательство!
   Камерон приказал вновь седлать Счастливчика.
   — Я еду с тобой, — сказал Иган. Камерон хлопнул его по плечу.
   — Нет, Иган, я поеду один. Меня не будет несколько дней. Ты позаботишься о том, чтобы здесь все было в порядке?
   — Конечно, — пообещал озадаченный Иган. — Но, Камерон, я уверен, что тебе не потребуется столько времени, чтобы отыскать ее…
   — Я знаю. — Камерон мрачно усмехнулся. — Но я думаю, так будет лучше.
   Несколько минут спустя, оставив за собой облачко пыли, Счастливчик стрелой вылетел за ворота крепости.
   Иган с тревогой смотрел вслед Камерону, пока тот не скрылся из виду. Он заметил суровое выражение лица Камерона и понимал, что это не сулит ничего хорошего для Мередит. Казалось бы, ему не должно быть никакого дела до судьбы этой девчонки Монро. Наверняка она заслужила любое наказание, которое придумает для нее Камерон. Однако Иган был почему-то даже рад, что ему не придется стать свидетелем того, что произойдет, когда Камерон ее отыщет.
   А в том, что Камерон ее отыщет, у Игана не было ни малейшего сомнения.
   Мередит была неглупа и прекрасно понимала, что Иган скоро обнаружит ее отсутствие. Сначала обыщут территорию внутри крепости, потом вышлют в погоню всадников. Значит, ей нужно держаться подальше от проезжей дороги и укрыться в зарослях кустарника. Время от времени она оглядывалась на внушительные очертания Данторпа. Заметив облачко пыли, она поняла, что всадники уже отправились в погоню, и, спрятавшись в кустах, долго сидела там.
   У нее затекли мышцы, в желудке урчало от голода. Она так долго смотрела на дорогу, что глаза стали слезиться. Но она не покинула своего укрытия до тех пор, пока не услышала топот лошадей, возвращавшихся в крепость.
   Утолив голод хлебом и сыром, которые она прихватила с собой, Мередит торжествующе рассмеялась — все-таки ей удалось сбежать от Камерона! Но вдруг, как это часто бывает на Северо-Шотландском нагорье, погода внезапно начала меняться. Стемнело. Небо заволокло низкими серыми тучами. Поднялся такой сильный ветер, что у нее с головы сорвало вуаль. Ее волосы развевались за спиной, как огненный флаг. Она качнулась назад, но не удержалась на ногах и упала на землю, больно ударившись затылком.
   У нее закружилась голова, она чуть не потеряла сознание. С трудом поднявшись, она только теперь поняла, что поступила опрометчиво. Следовало бы давным-давно понять, что она обречена! Вот если бы она нашла свое распятие, то Господь, возможно, помог бы ей. А без этого ей не на что надеяться. Еды едва хватит до завтрашнего утра. Трута и огнива, чтобы разжечь костер, у Мередит не было. Она была на земле Маккеев. И если соплеменники Камерона ее узнают, то, возможно, сразу же прирежут. «Такая погода может продлиться несколько дней», — мрачно подумала она. Как ей найти дорогу, если она не умеет отличить запад от востока, а север от юга?
   В отчаянии она закрыла лицо руками. Сдерживая рыдания, она проклинала женскую слабость, потому что понимала, что слезами ничему не поможешь. Но слезы все лились и лились по ее щекам.
   Такой он и нашел ее: плечи устало опущены, словно на них лежало бремя всех горестей мира, яркие волосы, подхваченные ветром, развеваются за спиной во всем своем великолепии.
   Она подняла голову, почувствовав, что что-то изменилось. По спине ее пробежал холодок, как это часто бывало, когда он находился рядом. Камерон.
   Человек и конь появились неожиданно, словно материализовались из тумана. Камерон на Счастливчике. Сердце на мгновение замерло, потом заколотилось так, что, казалось, выскочит из груди. Он остановил коня и спешился. Она не могла даже пошевелиться.
   Он долго смотрел на нее тяжелым взглядом. Потом, ни слова не говоря, поднял вверх руку.
   Как будто подчиняясь его команде, стих ветер, и весь мир словно затаил дыхание.
   Она молча подошла к нему. Ей вспомнились слова, сказанные им в ту ночь, когда ее выкрали из монастыря. Не пытайся убежать, потому что я тебя все равно найду. Отыщу хоть на краю земли. И не мечтай спрятаться от меня, потому что я навсегда прикую тебя к себе цепью.
   У нее от страха дрожали колени, но она, призвав на помощь всю свою храбрость, посмотрела ему в глаза. Лицо его было искажено гневом, и она отшатнулась, увидев его пылающий взгляд.
   — Камерон…
   — Молчи! — прошипел он. — Ты слышишь? Не говори ни слова! — Слова его хлестали, словно кнут.
   Ей уже случалось наблюдать его в гневе, но ничего подобного она еще никогда не видела.
   Он поднял ее и рывком закинул на спину Счастливчика, потом вскочил в седло. В этот момент раздался оглушительный раскат грома, от которого содрогнулась земля. Счастливчик шарахнулся в сторону. Камерон положил руку ему на шею и что-то ласково прошептал. Жеребец успокоился и нетерпеливо переступил с ноги на ногу.
   Мередит взглянула на большие сильные руки Камерона, подумав со стыдом и отчаянием, что сама похожа на его жеребца. Одного прикосновения этих рук было бы достаточно, чтобы прогнать охвативший ее ужас и успокоить.
   Но только не сейчас. Он сидел позади нее прямой, как копье, и старательно избегал прикосновения к ней. Он тронул пятками бока коня, и они пустились в путь. Мередит очень удивилась, обнаружив, что не успела далеко убежать. Не прошло и часа, как они добрались до крепости. Однако Камерон не въехал в крепостные ворота, а, приказав ей оставаться на месте, спешился и пошел навстречу появившемуся из сторожевой будки стражнику, который передал ему дорожную суму. Верхом на коне появился Финн, и они обменялись с Камероном несколькими словами.
   Когда он садился на коня позади нее, их взгляды на мгновение встретились. Глаза его горели, но это был холодный огонь, и она не осмелилась спросить его о дальнейших планах. Молча он развернул Счастливчика и направил его прочь от крепости.
   Мередит терялась в догадках. Почему они уехали? Куда они направляются? Почему позади них едет Финн? К ее удивлению, они уехали не очень далеко. Вскоре ее ноздри защекотал знакомый острый запах соли и моря.
   У Мередит замерло сердце, когда она заметила, что они приближаются к маленькой бухте, окаймленной полоской песчаного пляжа.
   Они остановились. Камерон спрыгнул на песок, потом снял ее с седла. Мередит смотрела на волны, накатывающиеся на песок. Ветер гнал по небу облака. Неподалеку от выдававшегося в море мыса виднелся небольшой холмистый островок, покрытый зеленью. Но в этот момент Мередит было не до красот природы, потому что Камерон вытащил спрятанный между двух валунов плот, который она сразу и не заметила в надвигающихся сумерках.
   Она перевела взгляд с плота на островок, потом взглянула на Камерона, лицо которого сохраняло каменное выражение. Ей стало страшно. Он один знал, что она боится воды. Он один знал, что она не умеет плавать. Неужели он оставит ее там? Может, он решил таким способом лишить ее возможности убежать?
   — Почему мы приехали сюда? — охрипшим от страха голосом спросила она.
   Он стиснул зубы и ничего не ответил.
   — Ответь мне, пожалуйста! Ты собираешься оставить меня там? — прошептала она в испуге.
   Он снял суму со спины Счастливчика и, закинув ее на плечо, повернулся к ней.
   — Нам нужно побыть наедине, — сказал он. — Тебе и мне.
   — Наедине? — воскликнула она. — Там? — Она указала в сторону острова.
   — Да.
   Пока Мередит переваривала сказанное, Финн взял под уздцы Счастливчика, привязал его к своему коню и во весь опор ускакал прочь.
   Наступило тяжелое молчание. Мередит догадалась о намерениях Камерона. Она зашла слишком далеко и слишком поздно поняла это! Пресвятая Богородица! Она сама навлекла на себя его гнев и теперь должна понести наказание. Что ж, она в его власти, и бежать ей некуда…
   Для дальнейших размышлений у нее не осталось времени. Схватив ее за руку, он жестом указал на плот, сколоченный из грубо обструганных бревен, связанных полосками кожи.
   — Садись, — коротко скомандовал он.
   Мередит побледнела. Неужели им предстоит плыть на этом утлом сооружении?
   Она нерешительно шагнула на плот, он покачнулся, и у нее от страха душа ушла в пятки. Камерон при помощи шеста направлял плот к берегу. Вода плескалась и пенилась, однако они все-таки перебрались через линию прибоя и пристали к узкой песчаной полоске.
   Оказавшись на суше, она огляделась вокруг и заметила вверху на холме небольшой домик, который не был виден с материка. Очевидно, Камерону было известно о его существовании, потому что он, крепко ухватив ее за локоть, направился прямиком к нему. Она хотела запротестовать, но разве было место, где она могла бы от него скрыться? Да и стоит ли, если он так решил?
   Домишко был построен из камня. Ее глаза не сразу приспособились к полутьме, царившей внутри. У Камерона, кажется, такой проблемы не было — судя по всему, он хорошо там ориентировался. Подойдя к столику у окна, он зажег толстую свечу. Стало светло, и Мередит огляделась. Ей показалось, что в домике все приготовлено к их прибытию. Возле большого камина лежала охапка дров. У дальней стены стояла широкая кровать, аккуратно застеленная свежими простынями. Пока Камерон разжигал огонь, Мередит смущенно стояла посередине комнаты. От усталости у нее подкашивались нога. И неудивительно, потому что это был один из самых длинных дней в ее жизни.
   И он еще не закончился.
   Наконец Камерон выпрямился. Забыв об усталости, Мередит беспомощно заглянула ему в глаза.
   Его серые глаза отливали в свете камина серебристым цветом. Сама атмосфера вокруг него напоминала воздух во время грозы.
   Он медленно обошел вокруг нее. «Кружит, словно хищник вокруг своей жертвы», — подумала она. Теперь, когда они оказались здесь, он наконец заговорил:
   — Почему ты убежала, Мередит?
   Под его пристальным взглядом она потупилась.
   — Куда это ты, черт возьми, собралась? — насмешливо спросил он. — Позволь мне угадать самому. Наверное, куда угодно, лишь бы подальше от меня? — В глазах его бушевало адское пламя, и ей хотелось опустить голову, чтобы не встречаться с ним взглядом. — Скажи мне, Мередит, куда бы ты направилась? Назад к отцу, к Рыжему Ангусу?
   Она плотно сжала губы и покачала головой.
   — В таком случае куда же?
   — В Конниридж, — очень тихо ответила она.
   — В монастырь? Но почему?
   Мередит судорожно глотнула воздух. Его вопросы причиняли боль, словно он ножом бередил незажившую рану. Почему он не может оставить ее в покое?
   Он провел загрубевшим пальцем по ее шее.
   — Мери, — насмешливо произнес он. — Моя малышка Мери… ты не хочешь мне отвечать?
   Мери… моя малышка Мери. Мередит побледнела как мел. Потому что так называл ее тот… Она резко отбросила его руку.
   — Меня зовут не Мери! Не называй меня так! Камерон, прищурившись, смотрел на нее. Дрожа от ужаса, она забилась в угол и сжалась в комок. Он выругался. За этим что-то кроется, подумал он, и пропади все пропадом, если он не узнает, в чем тут дело. Он взял ее за руку и подвел к камину.
   — Расскажи мне все, — сказал он. — Я знаю, ты беспокоишься об отце. Почему же не хочешь вернуться домой и убедиться, что он жив и здоров?
   Она задрожала так, что он испугался.
   — Не надо бояться меня, — напряженно произнес он.
   — Оставь меня в покое! — пробормотала она. В ее голосе звучала жалобная мольба.
   Он взял ее за плечи и легонько встряхнул.
   — Черт возьми, Мередит, скажи мне! Почему ты не хочешь вернуться домой?
   — Я никогда не вернусь туда, — печально произнесла она.
   — Но почему?
   — Потому что я боюсь… Боюсь!
   — Боишься? — озадаченно переспросил Камерон. Он никак не мог понять причину… Однако почему она умоляла, чтобы он не называл ее Мери? — Чего ты боишься, Мередит?
   Она побледнела.
   — Его. Я боюсь его!
   — Кого, Мередит?
   Он слышал ее учащенное прерывистое дыхание.
   — Я не знаю… Как ты не понимаешь? Не знаю!

Глава 14

   В ее глазах он увидел такой ужас, что у него мороз пробежал по коже. Он схватил ее за руку. Пальцы у нее были холодные как лед.
   Он не мог избавиться от ощущения, что это имеет какое-то отношение к ее боязни мужчин… к страху перед ним!
   Он усадил ее на постель рядом с собой.
   — Боже милосердный! — произнес он. — Расскажи, что с тобой произошло, девочка.
   Мередит тяжело вздохнула. Почему бы не сказать ему, подумала она. Все равно он знает о ней все, даже, кажется, читает ее самые сокровенные мысли.
   — Мне тогда было шестнадцать лет, — глухим голосом начала она. — Однажды ночью в мою комнату пробрался мужчина. Когда я проснулась, он зажал мне рот рукой. Потом связал мне руки и заткнул рот кляпом. — У Мередит задрожал голос. — В башне была пустая комната. Он потащил меня туда, и никто этого не видел… никто не слышал.
   Он сорвал с меня одежду. Я пыталась остановить его, но он был слишком сильный… слишком большой! Он меня ударил. Он приставил нож к моему горлу и сказал, что убьет меня, если я закричу.
   Камерону вдруг вспомнилась та ночь, когда она лежала в бреду в пастушьей хижине. Что такое она тогда сказала? Он напряг память, стараясь вспомнить.
   Мое платье… Зачем ты делаешь это? Не прикасайся ко мне… там. Этого нельзя делать! Потом она застонала. Так темно, я ничего не вижу… Яне вижу… Кто ты такой? Кто ты такой?
   Камерон мысленно обругал себя. В ночь, когда она лежала в бреду, она, сама о том не подозревая, все ему рассказала! Черт возьми, ему следовало бы догадаться! А он-то подумал, что ей снится страшный сон, как она борется с ним, с Камероном, тогда как воспоминания вернули ее к той страшной ночи.
   Ее сотрясала дрожь. Он потянулся к ней, но она отшатнулась и обхватила себя руками, словно пытаясь согреться.
   — Я была голая… и он был голый. Он трогал меня… трогал всюду. Руки у него были грубые. Жесткие. Они побывали всюду… даже внутри меня. — У нее сорвался голос. — Он заставил меня трогать его! — У нее задрожали губы. — А потом он…
   У Камерона защемило сердце. Он знал, что она скажет дальше, и его охватила такая дикая ярость, какой он еще никогда не испытывал. Этот человек — эта мерзкая гадина! — лишил ее девственности. Он украл ее невинность, поселив в ней ужас. Окажись этот сукин сын сейчас перед ним, он бы с наслаждением растерзал его на куски.
   — Помнишь, ты однажды сказал, что у меня не хватит мужества лишить себя жизни?
   Он нахмурился.
   — Не припоминаю…
   — Ты так сказал. Сказал! Я тогда хотела умереть. Но я боялась Божьего гнева, боялась, что мне придется гореть в аду за то, что я сделала…
   — Но ты ничего не сделала, Мередит! — горячо возразил он. — Это не ты, а он во всем виноват!
   — Со временем я поняла это. Я поняла, что Господь простит меня. Но я-то не прощу себя за свою трусость. Я его так боялась! Боялась, что это может случиться снова. Я чувствовала себя такой грязной… Мне было стыдно!
   — Но ты его так и не разглядела? И не знаешь, кто это был?
   Мередит, опустив глаза, покачала головой.
   — Было слишком темно. Я видела только тень… Я помню только то, что он сделал. И как он шептал: «Мери… Моя малышка Мери».
   — Из-за этого ты покинула дом? И ушла в монастырь?
   — Да. Я не могла оставаться в замке Монро. Я боялась выйти из своей комнаты, боялась каждого мужчины. Мне казалось, что вдруг это он. Я не могла там оставаться!
   Больше всего на свете ему хотелось сейчас обнять ее, успокоить, однако он чувствовал, что она к этому не готова. «Да и будет ли она вообще когда-нибудь готова?» — подумал он с тяжелым сердцем.
   — А твой отец? — спросил он вдруг. — Знал ли он о том, что произошло той ночью?
   — Нет, — сказала она, избегая его взгляда. — Я не могла рассказать ему такое. Я вообще никому об этом не говорила.
   «Однако мне она только что обо всем рассказала, — подумал Камерон. — Она, похоже, и сама не поняла, какое доверие мне оказала…»
   — Отец чувствовал, что что-то случилось. Он просил меня рассказать ему обо всем, но я не смогла. Я знаю, что ты так не думаешь, но нет на свете человека добрее и нежнее, чем мой отец. Я уговорила его отдать меня в монастырь. Я знала, что он не откажет. Я ненавидела себя, потому что, хотя он не сказал ни слова, я понимала, что сильно его разочаровала. Со временем он выдал бы меня замуж. Но одна мысль о брачном ложе вызывала у меня отвращение. Да и кому я после этого была нужна — такая запачканная!
   Когда мы приехали в Конниридж, я попросила отца не приезжать ко мне, ведь я знала, что у меня может появиться искушение уехать вместе с ним, тогда как вернуться в замок Монро я больше не могла! — Голос ее понизился до шепота. — Я смотрела на отца и думала, что вижу его в последний раз. У меня сердце разрывалось от боли при этой мысли. — В ее глазах стояли слезы. — Он испытывал те же чувства — я это видела по его глазам! Я причинила ему страшную боль! И теперь, когда я вспоминаю его, я вижу, как он плачет, как плакал в тот день!
   Она закончила свой рассказ. Голос у нее совсем охрип. Камерон задумался. Значит, Рыжий Ангус так сильно любит свою дочь? Это как-то не вязалось с той жестокой бойней, в которой погибла вся его семья… ему было жаль Мередит, которой пришлось столько всего вынести, но Рыжего Ангуса он жалеть не мог!
   Камерон не находил слов, чтобы утешить ее. Наконец он положил руку ей на плечо.
   Мередит в страхе отпрянула от него. Он, усмехнувшись, опустил руку. Она всегда опасается его. Как же он забыл? Ведь ей ничего от него не нужно… кроме свободы!
   — Иди спать, Мередит. Она подняла голову.
   — Камерон…
   — Ты слышала меня, дорогуша. Иди спать!
   Его слова прозвучали резче, чем он хотел. Она удивленно взглянула на него. По щекам ее катились слезы. Ее страх больно ранил его сердце.
   Стиснув зубы, он молча вышел из хижины.
   Глядя в усыпанное звездами ночное небо, он подставил лицо влажному ветерку. Ветерок охладил его кожу, но не охладил жар, бушевавший в груди. Он давно пытался докопаться до причины страха, который Мередит испытывала по отношению к нему. Теперь, когда он узнал эту причину, он предпочел бы, пожалуй, оставаться в неведении.
   Ее выкрали из спальни среди ночи… почти так же, как он выкрал ее из Коннириджа. Насильник оставил в ее душе раны, которые еще не скоро заживут, если заживут вообще. Из-за этого она и ушла в монастырь… из-за этого она твердо решила туда вернуться.
   Однако ее рассказ не остудил его желания. Он хотел ее даже сильнее, если уж говорить правду. Но как он мог взять ее теперь, когда он все знал?
   Он и не подозревал, что в этот момент ее мучила почти такая же проблема. Ее ночная рубашка находилась в суме, которую принес Камерон. Она надела ее и нырнула в постель. Она очень жалела, что рассказала ему о той ночи, но он не оставил ей выбора! Рассказывая, она внимательно следила за ним, но осуждения не заметила. В таком случае почему он внезапно ушел? Она знала, что он не бросил ее, что он где-то рядом. Что он о ней думает? Может быть, ему теперь противно смотреть на нее? Может быть, он считает ее падшей женщиной? Эта мысль была невыносима!
   Ей было одиноко в этой широкой постели без него. Ей очень его не хватало. Не хватало его тепла, его сильных рук, равномерных ударов сердца под ее щекой. Быстро, пока не передумала, она поднялась с кровати, подбежала к двери и распахнула ее.
   Она не сразу его увидела и испугалась. Потом разглядела контуры его мощной, высокой фигуры всего шагах в трех от дома. Он стоял, уставившись в пронизанную лунным светом темноту. Она неуверенно переступила с ноги на ногу, потом позвала его:
   — Камерон!
   — Что? — откликнулся он, не поворачиваясь. Она облизала губы.
   — Ты не собираешься ложиться?
   Она заметила, как напряглись его плечи. — Нет.
   — Камерон, пожалуйста… Я не могу спать, когда тебя нет рядом. — Это признание она выдавила нехотя. Сердце от страха ушло в пятки. Силы небесные, ей и самой не верилось, что она могла такое сказать!
   Он медленно повернулся. Ей безумно хотелось, чтобы он подошел к ней и поцеловал так, чтобы весь мир вокруг перестал существовать. Оба молчали.
   — Камерон, ну пожалуйста… идем в дом.
   В два шага он покрыл разделявшее их расстояние и остановился перед ней, тяжело дыша. По его лицу нельзя было прочесть его мысли, как будто на лицо было опущено забрало.
   — Этой ночью ты должна спать одна.
   Он сказал это с такой категоричностью, что она чуть не расплакалась.
   — Но почему, Камерон? Почему?
   В глазах его вспыхнул огонек, при виде которого у нее бешено забилось сердце.
   — Потому что ты обрекаешь меня на мучения, — наконец сказал он.
   Она с трудом расслышала его слова.
   — Я не понимаю…
   Он грустно рассмеялся.
   — Поверь мне, Мередит, ты не захочешь этого знать.
   — Все равно скажи.
   — Ты хочешь, чтобы я лежал рядом с тобой, но не трогал тебя. Мы спим в одной постели — и это все, что нас объединяет. Мне можно лежать рядом с тобой. Целовать тебя, но не более того. Прикасаться к тебе — но не трогать… Ты обрекаешь меня на мучения, — повторил он. — Я знаю, почему ты уехала в Конниридж, и я знаю, почему ты хочешь вернуться туда. Ты хочешь укрыться от мира так, чтобы ни один мужчина не увидел тебя и не пожелал тебя. Но ты хочешь спрятаться также от себя самой. Ты не монахиня по природе. Твое предназначение — рожать детей, кормить их грудью.
   Мередит была ошеломлена. Он без труда раскрыл ее самую сокровенную тайну… самое горячее желание. Она зажмурилась.
   — Ребенок, — услышала она свой шепот, — твой сын…
   — Если Господь пожелает, так и будет.
   — Сын — это все, что ты хочешь получить от меня!
   — Ты однажды сказала, что я мог бы получить сына от любой женщины. Но мне нужна ты, Мередит. Ты.
   Эти слова согрели ее сердце, по щекам опять потекли слезы. Но теперь она не пыталась вытереть их.
   — Но я… запачкана руками другого мужчины. Я не девушка. Как ты можешь хотеть меня? Как? — Она разрыдалась.
   У Камерона защемило сердце от жалости к ней. Он взял в ладони ее лицо.
   — Ты ничем не запачкана. Пусть даже ты лишилась девственности, ты все равно осталась такой же чистой и невинной, какой была раньше. Ты спрашиваешь, как я могу хотеть тебя? — Он опустил голову так, что их губы почти соприкоснулись. — Лучше спроси, как я могу не хотеть тебя!
   И тут он поцеловал ее со всей долго сдерживаемой страстью, давая ей возможность почувствовать всю силу своего нетерпения. В глубине души он побаивался, что она его оттолкнет. Но она не оттолкнула. Потому что не могла и не хотела.