Страница:
— Зажечь! — скомандовал он по УКВ. Одна за другой вспыхнули ярко-красные искры, образуя целое ожерелье, охватившее береговую линию. Шэннон пошарил по плоту, нашел мощный поисковый фонарь и направил его в небо.
Модуль выходил на прямую. Скорость еще больше упала, но облака по-прежнему ограничивали видимость. Капли дождя, попадая на экран обзора, испарялись, затягивая его мутной пеленой. Буккари не сводила глаз с дисплея, где уже заработал альтиметр. Скорость упала до предельно допустимой, дальше придется тянуть на бреющем. Это и неплохо — ей не хотелось включать форсаж над озером, но хватит ли модулю энергии?
Она проверила расстояние до маяка, внесла необходимые уточнения, опустила нос модуля и проверила воздушные тормоза и щитки на тот случай, если скорость будет слишком велика. Индикатор наклона спуска уверенно смещался к центру. Буккари знала: сейчас решится все. Она быстро активировала ведущие подкрылки и закрылки, опустила щитки и подключила посадочные бластеры. Теперь все. До нее доносился монотонный голос Родса, считывающего показания с радара по расстоянию и высоте. Главное для нее — удержать наклон планирования и не сорваться. Скорость — в норме. Еще больше опустить щитки. В тридцати четырех километрах от маяка альтиметр резко опустился на тысячу метров — край плато. Осталось десять километров. Курс и угол наклона в норме, Положение менялось чуть быстрее, нос слегка опущен, но эта погрешность вполне допустима — время еще есть. Она направила руль, ослабив давление на левый борт и скорректировав начинающуюся девиацию. Пять километров. Еще больше выдвинуть щитки. Нос слегка поднялся. Три километра. Где же нижняя граница облаков? Буккари уточнила высоту, подала нос вниз и до предела опустила щитки. Красные вспышки! Она увидела яркие огоньки, растянувшиеся ломаной линией справа по курсу. Скорость упала до нижнего предела. Радарный альтиметр показал десять метров. До касания оставались секунды. Только бы удержать осевое положение — никаких резких движений! Хвост модуля опустился на воду, и одновременно — скорее, благодаря удаче, чем расчету, — Буккари включила посадочные бластеры, компенсируя толчок и удерживая нос.
— Родс, катапультируйся! — крикнула она. Ее истеричный крик прозвучал уже во мраке сырой ночи — Буккари превратилась в живую ракету, выброшенную из гибнущего корабля. Еще не поняв, что произошло, она уже висела над водой — парашют лишь успел смягчить падение. Холодная вода подействовала отрезвляюще — разрозненные, разбегающиеся мысли приобрели ясность. Буккари вынырнула на поверхность, пытаясь отсоединить коннекторы, но они съехали на плечи. Едва не запутавшись в стропах, она все же нашла замки и освободилась от парашюта. И тут же почувствовала, как кто-то или что-то обвивает ее ноги и тянет вниз. Панический ужас выплеснулся криком, но Буккари уже закусила губу. Она нырнула, готовая к борьбе с чудовищем… Это ж надо так запутаться в стропах! Чтобы развязать узел, хватило нескольких секунд. Лейтенант поднялась на поверхность и легла на спину.
Кромешная тьма, ни звука — только тяжелое биение сердца да учащенное дыхание. Она с трудом стянула с головы шлем и чуть не захлебнулась. Выплюнув воду, Буккари стала тихонько подгребать руками. И тут, как будто во сне, издали до нее донеслись неясные крики, а метрах в двух пробежал луч света.
Буккари угодила в десятку, всего в сотне метров от того места, где покачивался плот. Татум сразу же налег на весла, а Шэннон сосредоточил внимание на двух катапультированных креслах, взлетевших из кабины модуля. Их траектории разошлись: одно ушло вперед, другое — назад от места падения. Шэннон приказал Татуму грести к ближайшему, до которого было метров пятьдесят. Подняв мощный поисковый фонарь, он пристально вглядывался в потревоженные воды озера.
Первая волна, мощная и крутая, едва не перевернула плот. Наверное, Шэннона выбросило бы за борт, если б он в последний момент не уцепился за спасательный трос, протянутый вдоль планшира. Придя в себя, он занял свою прежнюю позицию с фонарем на носу плота, что было не просто: плавучее средство номер один, как обозначал его официальный реестр, крутилось, вертелось и все время норовило ускользнуть из-под ног. Наконец, в свете фонаря мелькнуло что-то белое — лицо Буккари!
Шэннон снял шлем, стащил пончо и башмаки и указал Татуму на лейтенанта. Тот моментально сориентировался и несколькими сильными гребками подогнал плот поближе. Сержант нырнул в ледяную воду и вынырнул около барахтающегося пилота.
— Чудесная посадка, лейтенант, — отплевываясь, приветствовал офицера Шэннон и, схватив ее за лямки, потянул к плоту.
— Поцелуй меня в задницу, — прохрипела она.
— Это приказ? — спросил Шэннон, выплевывая воду. Ухватившись одной рукой за трос, он подтолкнул Буккари снизу, в то время как Татум подтянул ее за плечи и довольно бесцеремонно опустил на вымытое дождем днище. Шэннон, свесившись с кормы, уже указывал на новую цель. Пока Татум греб, сержант сообщил по радио на берег о ходе спасательной операции. С берега до них донеслись приглушенные дождем радостные крики.
Волны все еще не улеглись. Сержант громко закричал и поднял фонарь над головой, описывая им круги по серой от дождя воде. Буккари, дрожа, скользя и падая, подползла к носу плота. Слышался лишь плеск весел, шипение ветра и шорох дождя. На берегу уже неясно догорали сигнальные ракеты. Татум поднял весла, осматриваясь по сторонам.
Шэннон снова сложил ладони рупором и закричал:
— Родс! Командор Квинн!
Они прислушались — плеск воды.
Внезапно Буккари указала на что-то рукой.
— Вон там! Я что-то вижу!
Татум ожесточенно заработал веслами, и плот помчался в указанном направлении… Парашют! Перегнувшись через борт, они тащили мокрое, тяжелое полотно, спеша побыстрее добраться до строп. Вот и они! Еще рывок… еще… еще…
Казалось, что эта тонкая, прочная, режущая руки нить никогда не кончится, но в воде уже вырисовывалось что-то грузное. Они удвоили усилия, закусив от отчаяния и надежды губы. Сбоку из-под воды появилось тело Родса, его ноги, туловище и шея были опутаны стропами.
Татум и Шэннон опустили грузную безвольную фигуру на дно плота. Родс не шевелился.
Буккари потеряла равновесие, поскользнулась и упала рядом с инженером. Шэннон услышал ее вздох. Он наклонился и снял с головы Родса шлем. Широко открытые глаза смотрели в одну точку — так выглядят мертвые: губы темно-фиолетовые, кожа приобрела синюшный оттенок. Удушье.
Буккари глубоко вдохнула, приложила губы ко рту инженера и, зажав ему нос, выдохнула воздух в легкие, Опустившись на колени, сержант принялся ритмично нажимать на грудную клетку своими могучими руками, что оказалось не так-то просто.
— Нужно вернуться к берегу. Может, Ли что-нибудь сделает. Поиски еще не закончены, — сказал Шэннон. Буккари ничего не ответила, продолжая делать искусственное дыхание. Шэннон молча смотрел. Потом он сделал нетерпеливый жест Татуму, и тот взялся за весла. Огни на берегу гасли один за другим.
Оттолкнув Буккари в сторону, Шэннон сам принялся за дело, пытаясь вдохнуть в Родса жизнь. Буккари, на грани шока, сидела у бортика с несчастным видом. Плот врезался в берег, и десяток рук вытащил его из воды. Сержант приказал вынести Родса, Джонс и Хадсон помогли Буккари, у которой совсем отказали ноги. Она сделала три шага и упала.
— Тащите ее быстрее в пещеру! — скомандовал сержант. Джонс, плача от радости, взвалил лейтенанта на плечо и побежал.
— Черт! — пробормотала Буккари, приходя в сознание. — Отпусти меня.
Боцман повиновался, но едва опустил лейтенанта на землю, как она опять стала оседать. Он придержал ее за плечи.
— Шэннон, спустите плот… на воду, — приказала она. — Там командир Квинн. Я не уйду, пока… мы не найдем… — она снова потеряла сознание.
— Заверните ее в одеяла и отнесите в пещеру! — рявкнула Ли, занятая Родсом, и выругалась сквозь зубы.
Закутав потерявшую сознание Буккари в пончо и одеяла, Джонс и еще несколько человек поспешили к пещере. Шэннон и Татум оттолкнули плот в озеро. Они уже отгребали от берега, когда вой Фенстермахера заставил их остановиться. Фенстермахер указывал на что-то, едва различимое во тьме. Лучи фонариков вырвали из ночи какую-то фигуру. Она напоминала человеческую, но была больше. Существо стояло по грудь в воде, еле шевеля двумя руками. Потом оно пошатнулось, не в силах держать свой вес, и упало, но тут же поднялось.
— Это командор Квинн! Он в скафандре! — закричал Хадсон.
Разбрызгивая воду, спасатели метнулись к шатающемуся командиру. С него потоками стекала вода. Шэннон пробился через возбужденную толпу как раз тогда, когда Квинн отвернул затвор, и из скафандра с шипением вырвался воздух. В свете фонарей возникло усталое лицо командора, смертельно бледное и влажное от пота.
— Как вы, командор? — спросил Шэннон, входя в дрожащий круг света.
— Бывало и лучше, сержант, — выдохнул Квинн. — Что… Буккари и Родс?
— Лейтенант Буккари в порядке, сэр, — ответил Шэннон. — Ее отнесли в пещеру. Ли там на берегу с Родсом.
— Похоже, у Вирджила дела плохи, командор, — сказал Уилсон дрожащим голосом. — Он запутался в стропах.
— Ли говорит, что у него удар. Вот несчастье, — мрачно добавил Хадсон.
Квинн сел на землю и медленно покачал головой.
— Шах и мат, — тихо проговорил он. Панегирик.
ЧАСТЬ II
ГЛАВА 12
ГЛАВА 13
Модуль выходил на прямую. Скорость еще больше упала, но облака по-прежнему ограничивали видимость. Капли дождя, попадая на экран обзора, испарялись, затягивая его мутной пеленой. Буккари не сводила глаз с дисплея, где уже заработал альтиметр. Скорость упала до предельно допустимой, дальше придется тянуть на бреющем. Это и неплохо — ей не хотелось включать форсаж над озером, но хватит ли модулю энергии?
Она проверила расстояние до маяка, внесла необходимые уточнения, опустила нос модуля и проверила воздушные тормоза и щитки на тот случай, если скорость будет слишком велика. Индикатор наклона спуска уверенно смещался к центру. Буккари знала: сейчас решится все. Она быстро активировала ведущие подкрылки и закрылки, опустила щитки и подключила посадочные бластеры. Теперь все. До нее доносился монотонный голос Родса, считывающего показания с радара по расстоянию и высоте. Главное для нее — удержать наклон планирования и не сорваться. Скорость — в норме. Еще больше опустить щитки. В тридцати четырех километрах от маяка альтиметр резко опустился на тысячу метров — край плато. Осталось десять километров. Курс и угол наклона в норме, Положение менялось чуть быстрее, нос слегка опущен, но эта погрешность вполне допустима — время еще есть. Она направила руль, ослабив давление на левый борт и скорректировав начинающуюся девиацию. Пять километров. Еще больше выдвинуть щитки. Нос слегка поднялся. Три километра. Где же нижняя граница облаков? Буккари уточнила высоту, подала нос вниз и до предела опустила щитки. Красные вспышки! Она увидела яркие огоньки, растянувшиеся ломаной линией справа по курсу. Скорость упала до нижнего предела. Радарный альтиметр показал десять метров. До касания оставались секунды. Только бы удержать осевое положение — никаких резких движений! Хвост модуля опустился на воду, и одновременно — скорее, благодаря удаче, чем расчету, — Буккари включила посадочные бластеры, компенсируя толчок и удерживая нос.
— Родс, катапультируйся! — крикнула она. Ее истеричный крик прозвучал уже во мраке сырой ночи — Буккари превратилась в живую ракету, выброшенную из гибнущего корабля. Еще не поняв, что произошло, она уже висела над водой — парашют лишь успел смягчить падение. Холодная вода подействовала отрезвляюще — разрозненные, разбегающиеся мысли приобрели ясность. Буккари вынырнула на поверхность, пытаясь отсоединить коннекторы, но они съехали на плечи. Едва не запутавшись в стропах, она все же нашла замки и освободилась от парашюта. И тут же почувствовала, как кто-то или что-то обвивает ее ноги и тянет вниз. Панический ужас выплеснулся криком, но Буккари уже закусила губу. Она нырнула, готовая к борьбе с чудовищем… Это ж надо так запутаться в стропах! Чтобы развязать узел, хватило нескольких секунд. Лейтенант поднялась на поверхность и легла на спину.
Кромешная тьма, ни звука — только тяжелое биение сердца да учащенное дыхание. Она с трудом стянула с головы шлем и чуть не захлебнулась. Выплюнув воду, Буккари стала тихонько подгребать руками. И тут, как будто во сне, издали до нее донеслись неясные крики, а метрах в двух пробежал луч света.
* * *
ВПМ вынырнул из облаков, подобно сказочному дракону, разбрызгивая искры и оглушительно ревя. Словно пораженное стрелой богатыря, чудовище рухнуло в озеро, подняв большой фонтан. Зеленовато-изумрудные волны, сюрреалистически подсвеченные раскаленными посадочными бластерами, взметнулись, опустились и разбежались от места катастрофы. Модуль исчез, но бластеры все еще горели, отчего участок озера вокруг затонувшего корабля становился похожим на громадный китайский фонарь. Через несколько секунд бластеры погасли, исчерпав запас топлива.Буккари угодила в десятку, всего в сотне метров от того места, где покачивался плот. Татум сразу же налег на весла, а Шэннон сосредоточил внимание на двух катапультированных креслах, взлетевших из кабины модуля. Их траектории разошлись: одно ушло вперед, другое — назад от места падения. Шэннон приказал Татуму грести к ближайшему, до которого было метров пятьдесят. Подняв мощный поисковый фонарь, он пристально вглядывался в потревоженные воды озера.
Первая волна, мощная и крутая, едва не перевернула плот. Наверное, Шэннона выбросило бы за борт, если б он в последний момент не уцепился за спасательный трос, протянутый вдоль планшира. Придя в себя, он занял свою прежнюю позицию с фонарем на носу плота, что было не просто: плавучее средство номер один, как обозначал его официальный реестр, крутилось, вертелось и все время норовило ускользнуть из-под ног. Наконец, в свете фонаря мелькнуло что-то белое — лицо Буккари!
Шэннон снял шлем, стащил пончо и башмаки и указал Татуму на лейтенанта. Тот моментально сориентировался и несколькими сильными гребками подогнал плот поближе. Сержант нырнул в ледяную воду и вынырнул около барахтающегося пилота.
— Чудесная посадка, лейтенант, — отплевываясь, приветствовал офицера Шэннон и, схватив ее за лямки, потянул к плоту.
— Поцелуй меня в задницу, — прохрипела она.
— Это приказ? — спросил Шэннон, выплевывая воду. Ухватившись одной рукой за трос, он подтолкнул Буккари снизу, в то время как Татум подтянул ее за плечи и довольно бесцеремонно опустил на вымытое дождем днище. Шэннон, свесившись с кормы, уже указывал на новую цель. Пока Татум греб, сержант сообщил по радио на берег о ходе спасательной операции. С берега до них донеслись приглушенные дождем радостные крики.
Волны все еще не улеглись. Сержант громко закричал и поднял фонарь над головой, описывая им круги по серой от дождя воде. Буккари, дрожа, скользя и падая, подползла к носу плота. Слышался лишь плеск весел, шипение ветра и шорох дождя. На берегу уже неясно догорали сигнальные ракеты. Татум поднял весла, осматриваясь по сторонам.
Шэннон снова сложил ладони рупором и закричал:
— Родс! Командор Квинн!
Они прислушались — плеск воды.
Внезапно Буккари указала на что-то рукой.
— Вон там! Я что-то вижу!
Татум ожесточенно заработал веслами, и плот помчался в указанном направлении… Парашют! Перегнувшись через борт, они тащили мокрое, тяжелое полотно, спеша побыстрее добраться до строп. Вот и они! Еще рывок… еще… еще…
Казалось, что эта тонкая, прочная, режущая руки нить никогда не кончится, но в воде уже вырисовывалось что-то грузное. Они удвоили усилия, закусив от отчаяния и надежды губы. Сбоку из-под воды появилось тело Родса, его ноги, туловище и шея были опутаны стропами.
Татум и Шэннон опустили грузную безвольную фигуру на дно плота. Родс не шевелился.
Буккари потеряла равновесие, поскользнулась и упала рядом с инженером. Шэннон услышал ее вздох. Он наклонился и снял с головы Родса шлем. Широко открытые глаза смотрели в одну точку — так выглядят мертвые: губы темно-фиолетовые, кожа приобрела синюшный оттенок. Удушье.
Буккари глубоко вдохнула, приложила губы ко рту инженера и, зажав ему нос, выдохнула воздух в легкие, Опустившись на колени, сержант принялся ритмично нажимать на грудную клетку своими могучими руками, что оказалось не так-то просто.
— Нужно вернуться к берегу. Может, Ли что-нибудь сделает. Поиски еще не закончены, — сказал Шэннон. Буккари ничего не ответила, продолжая делать искусственное дыхание. Шэннон молча смотрел. Потом он сделал нетерпеливый жест Татуму, и тот взялся за весла. Огни на берегу гасли один за другим.
Оттолкнув Буккари в сторону, Шэннон сам принялся за дело, пытаясь вдохнуть в Родса жизнь. Буккари, на грани шока, сидела у бортика с несчастным видом. Плот врезался в берег, и десяток рук вытащил его из воды. Сержант приказал вынести Родса, Джонс и Хадсон помогли Буккари, у которой совсем отказали ноги. Она сделала три шага и упала.
— Тащите ее быстрее в пещеру! — скомандовал сержант. Джонс, плача от радости, взвалил лейтенанта на плечо и побежал.
— Черт! — пробормотала Буккари, приходя в сознание. — Отпусти меня.
Боцман повиновался, но едва опустил лейтенанта на землю, как она опять стала оседать. Он придержал ее за плечи.
— Шэннон, спустите плот… на воду, — приказала она. — Там командир Квинн. Я не уйду, пока… мы не найдем… — она снова потеряла сознание.
— Заверните ее в одеяла и отнесите в пещеру! — рявкнула Ли, занятая Родсом, и выругалась сквозь зубы.
Закутав потерявшую сознание Буккари в пончо и одеяла, Джонс и еще несколько человек поспешили к пещере. Шэннон и Татум оттолкнули плот в озеро. Они уже отгребали от берега, когда вой Фенстермахера заставил их остановиться. Фенстермахер указывал на что-то, едва различимое во тьме. Лучи фонариков вырвали из ночи какую-то фигуру. Она напоминала человеческую, но была больше. Существо стояло по грудь в воде, еле шевеля двумя руками. Потом оно пошатнулось, не в силах держать свой вес, и упало, но тут же поднялось.
— Это командор Квинн! Он в скафандре! — закричал Хадсон.
Разбрызгивая воду, спасатели метнулись к шатающемуся командиру. С него потоками стекала вода. Шэннон пробился через возбужденную толпу как раз тогда, когда Квинн отвернул затвор, и из скафандра с шипением вырвался воздух. В свете фонарей возникло усталое лицо командора, смертельно бледное и влажное от пота.
— Как вы, командор? — спросил Шэннон, входя в дрожащий круг света.
— Бывало и лучше, сержант, — выдохнул Квинн. — Что… Буккари и Родс?
— Лейтенант Буккари в порядке, сэр, — ответил Шэннон. — Ее отнесли в пещеру. Ли там на берегу с Родсом.
— Похоже, у Вирджила дела плохи, командор, — сказал Уилсон дрожащим голосом. — Он запутался в стропах.
— Ли говорит, что у него удар. Вот несчастье, — мрачно добавил Хадсон.
Квинн сел на землю и медленно покачал головой.
— Шах и мат, — тихо проговорил он. Панегирик.
ЧАСТЬ II
ОБЩЕСТВА
ГЛАВА 12
ВТОРАЯ ПЛАНЕТА ОТ СОЛНЦА — КРИОН
— Ты в этом уверен? — раздался громоподобный голос одетого в голубой наряд великана. Преодолев жесткие цепи гравитации, на массивные задние лапы поднялся Джук I — Император Северной Гегемонии, обладающий чудовищной силой и нетерпимостью, ни во что не ставящий чужую жизнь.
— Прошу прощения, Великий, я не уверен, — захныкал Научный Директор Мот. Его железа беспокойства снова «выстрелила», на этот раз внятно: Мот ощутил собственный запах страха, поднимающийся густой волной. Он стоял, уставившись в пол, и полированный оникс отражал его образ — широкий сплюснутый нос, сморщенная кожа, буроватые глаза, широко раскрытые от ужаса, суровые клочки бровей. Почему он поступил столь опрометчиво?
— Может быть, это всего лишь хитроумная ловушка? — спросил Джук, опускаясь на гидростатический трон. Некоторое время его громадная туша лениво колыхалась на темно-синих пневмоподушках в поисках наиболее удобного положения. — Их сигналы могут быть обманчиво просты именно потому, что они хотят завлечь нас в капкан.
— Да, Достойнейший, — ответил Мот, отчаянно пытаясь определить правильный ответ. От этого зависела вся его карьера, возможно, даже вся жизнь. — Их сигналы были весьма просты и рассчитаны на установление контакта. Я выдвигал гипотезу личного контакта, исходя из характера перехвата. Несложные рисунки, цифры, музыка и геометрические фигуры наиболее подходящи и типичны для такого контакта, о Достойнейший, — приняв подобострастную позу, Мот смиренно замер в ожидании своей участи — дрожащий символ несчастья, огромная пылинка в самом центре императорского дворца.
— Генерал Горрук, ваше мнение, — рявкнул Верховный Лидер, обращаясь к крионцу с суровым выражением лица, сидевшему на нижнем уровне трона. Горрук, командующий императорскими армиями, поднял свое гигантское тело, закованное в одежду цвета хаки с красной отделкой. Будучи по меньшей мере в три раза массивнее любого землянина, Горрук превосходил в этом отношении даже Верховного Лидера. На его эполетах сверкали серебряные звезды, свидетельствующие о принадлежности великана к Командованию Планетарной обороны. Мот изумился тому, сколько времени понадобилось могучему здоровяку, чье лицо напоминало каменную глыбу, чтобы сформулировать ответ. Какое вопиющее высокомерие!
— Я думаю, — загремел, наконец, генерал Горрук, и его мохнатые брови напряглись и задрожали от такого усилия, — что это бесполезная трата вашего драгоценного времени. Это совершенно очевидно. Пришельцы приблизились к нашей планете, чтобы напасть, как это случилось во время правления Олланта. Это всего лишь хитрая уловка. Трюк.
Горрук нависал над Мотом, распростертый ученый ощущал тепло генеральского тела, запах его раздражения и недовольства. Мот крепко-накрепко зажмурился и прижал лоб к полу.
— Почему? — продолжал Горрук, — Почему эта куча интеллектуальных отбросов претендует на ваше драгоценное внимание? У Верховного Лидера есть более достойные дела. Наша раса спасена от еще одного вторжения, враг разбит и изгнан из пределов нашей системы. Снова! Командование Планетарной Обороны, получив массированную поддержку Северной Гегемонии в виде стратегических ракет, победило пришельцев. Какие еще новости мог принести этот червяк? И вы, Верховный Лидер, принимаете советы от ничтожного чиновника, так называемого ученого. Хнычущий трус! Обнюхайте его! Вообще, почему он здесь?
— Потому что я распорядился привести его ко мне, генерал! — прорычал помрачневший Джук.
— Да, — Горрук усмехнулся. — Но только не забывайте ваших торжественных клятв и обещаний, данных…
— Генерал Горрук! — заревел Джук, вскакивая, что было не так-то просто. — Не напоминайте мне о клятвах Защиты! Больше нас никто не застанет врасплох!
— Ты! Ученый! — заорал Горрук, искусно меняя направление атаки. Да, Горрук, бегемот среди бегемотов, всегда нападал.
— Да, великий генерал, — дрожащим голосом произнес Мот.
— Как? — спросил Горрук, и его голос, казалось, источал яд. — Как могло случиться, что враги прилетают в нашу систему, когда им этого захочется, а мы не можем покинуть ее? И вот они снова явились, проникли в нашу планетную систему. Откуда? Из каких глубин Вселенной? Они легко преодолевают расстояния. Почему так происходит? Что есть у них и чего нет у нас?
Мот промолчал. Запуганный, он боялся говорить.
— Говори, ты, червяк! — завопил генерал, нависая над лежащей фигурой. Мот поднял голову.
— Прошу пощады, генерал. Я всего лишь астроном. Я не могу говорить о том, чего не знаю.
— Генерал Горрук! — приказал Джук. — Возвращайтесь на свое место. Как ни досадно, но вы правы. Никогда больше мы не позволим вражеским силам первыми открыть огонь. Но вопрос не в этом, — правитель метнул разъяренный взгляд на своего генерала. Горрук стоял, высокий, неподвижный, решительный. — На колени, Горрук! — грозно заревел Джук, на шее и висках проступили вены, густые брови разбежались. — Это мои палаты. Вниз, Горрук. Ну! — по залу проплыл кислый запах императорского гнева — предвестник бури. Дворцовая стража нервно зашевелилась. Неуклюжие фигуры с бластерами наизготовку выдвинулись из затемненных ниш.
Медлительный Горрук, опершись на мозолистые руки и густо поросшие мехом предплечья, застыл в раболепной позе, его запах гнева опасно смешался с таким же запахом Императора. Поднявшись после поклона, генерал остался на четырех конечностях, то есть в естественном положении, и промаршировал на свое место.
Зашумели вентиляторы, очищая воздух от следов недавней стычки.
— При всем огромном уважении, Верховный Лидер… — вмешался еще один придворный, более изящную фигуру которого украшало сверкающее белое платье с черной отделкой, Министр внутренних дел Эт Каласс, хрупкий, с золотистой кожей, и вдобавок из знатного семейства, легко поднявшийся на задние лапы. — Я должен согласиться с нашим храбрейшим генералом, — негромко и спокойно сказал он. — Пришельцы, каковы бы ни были их намерения, разбиты. Давайте обратим внимание на более знакомые нам проблемы управления.
Министр сделал вялый жест. Мот почувствовал, как его потянули за одежду, потом сильнее и настойчивее. Ученый обернулся и увидел, что один из служителей приглашает его следовать за собой. Он с радостью подчинился и выполз из зала в той же манере, что и генерал Горрук. За дверью служитель, одетый в голубую ливрею, повернулся к Моту и снисходительно произнес:
— Вами заинтересовался министр Эт Каласс. Ждите завтра.
Служитель тяжело побрел прочь, его отвисший от гравитации живот волочился по полу. Ученый испытывал священный трепет — крионцам его ранга нечасто доводилось посещать императорский дворец, — но еще больше ему хотелось вернуться к себе домой. Неуклюжий лакей эскортировал его до хрустального холла, провел через низкую ротонду с колоннами, где из позолоченных рам на стенах злобно взирал пантеон предыдущих императоров, многие из которых отошли от власти не совсем по своей воле. Посреди помещения, пол которого был украшен гербом — солнцем с лучами, — на невысоком пьедестале стоял бронзовый Джук.
Они миновали пост безопасности, прошли детекторы магнитного поля, химические анализаторы запахов и ультразвуковые кабины досмотра. У консолей вооруженная охрана проверяла собранную информацию. После ротонды служитель оставил его одного, и Мот продолжил путь на четырех лапах через выход и дальше, по парадному скату. Он пересек Императорскую площадь, обогнул сады и выкатился через тщательно охраняемые ворота, слившись с толпой бормочущих крионцев, заполнивших тротуары широкой авеню. Было время, когда ночная смена возвращается домой, и вокруг мелькали самые разнообразные лица — от угрюмых до стоических. И все же Мот чувствовал себя лучше, смешавшись с мрачными молчаливыми парами. Напряженная атмосфера, царившая во дворце, действовала на него угнетающе.
День выдался необычный, безоблачный, и воздух был прозрачен и свеж. В отдалении виднелось плоскогорье, опоясывающее город с юга и запада, отчего столица казалась вытянутой по вертикали. Кирпичного цвета океан терялся в густом смоге, а горизонты существовали, думал Мот, только в воображении тех, кто располагал временем, чтобы думать о них. В небе мирного кремового цвета с оттенками золота и ржавчины висело невысокое полуденное солнце, окутанное бледной призрачной дымкой. Над городом возвышалась Башня Победы, в пять раз превосходившая размерами все другие муниципальные сооружения. Издали она казалась кинжалом, направленным в яркий фонарь.
Очень мило, думал Мот, переходя с неторопливой ходьбы на рысцу, и то и дело натыкаясь на таких же спешащих куда-то горожан. Заметив транзитную трубу, он направился прямо к ней и встал в очередь у контрольных ворот. В этот день работало больше половины ворот, так что ждать пришлось недолго, и всего лишь за пятнадцать минут Мот оказался на посадочной платформе. Правда, чтобы дождаться вагона, он простоял вдвое дольше; первые два состава заняла Милиция Общественной Безопасности, и они промчались, не останавливаясь на станции, — оружие и шлемы слились в неясное мелькающее пятно.
Час спустя Мот вышел на последней остановке, где его узнал станционный мастер, который и помог отправиться дальше. Директор Мот протрусил через главный вход Императорского Астрономического института и снова превратился в важную особу.
— Надеюсь, все прошло хорошо, Директор, — сказал ученый Доворнобб, изумительно способный молодой ассистент, сочетавший познания как в астрономии, так и в астрофизике. Вместе они направились в административный офис, миновав просторный оперативный центр. Директор Мот с удовлетворением отметил, как таращатся на него программисты, некоторые женщины даже бесстыдно подняли глаза. В другой раз Мот, конечно, безжалостно наказал бы их за такое поведение, но сейчас он купался в лучах славы, еще бы: его вызывали к Верховному Лидеру. Желание рассказать о пережитом переполняло его.
— Вполне хорошо, — высокомерно ответил Мот. — Вы нанесли траекторию на карту? Мне сообщили, что вскоре может понадобиться дополнительная информация. Возможно, даже завтра, — директор прошел в свой кабинет, собираясь просмотреть почту.
— Да, работа закончена, Директор, но результаты неясны, — ответил Доворнобб и в притворном страхе отскочил от Мота, как бы предчувствуя его гнев.
— Неясны? Неясны! — кричал Мот, испепеляя взглядом своего кривляющегося помощника. — Почему неясны? Отвечайте. Скажите же хоть что-нибудь!
— Да, Директор, — Доворнобб поднял глаза и посмотрел на небо, что было совсем уж неуместно. — Большие корабли пришельцев… э… исчезли… одновременно. Пропали. Волшебство. Непонятно. Фу! Нет никаких доказательств, что эти корабли были уничтожены или даже повреждены, хотя наши перехватчики били по ним с близкого расстояния. Они растворились, — Доворнобб подошел к терминалу. Гений. Отсутствие манер не так уж важно.
— Но мы смогли кое-что обнаружить после уничтожения основных единиц, — поглощенный рассказом, Доворнобб совершенно позабыл об этикете. — Пришельцы оставили один функционирующий корабль. Это соответствует данным, которые есть у военных, — он смотрел на доклад, почти позабыв о Директоре Моте.
— Ну и что? — спросил тот. — Что?
— А-а… о-о… — Доворнобб снова закатил глаза.
— Говори, — Мот едва сдерживался. Все его теории базировались на анализе ассистента. Директор зависел от помощника, особенно теперь, когда сам Император проявил интерес к его изысканиям.
— Несколько наших кораблей так и не вернулись, — сообщил Доворнобб.
— Это я знаю! Мы и не рассчитывали, что все вернутся. Им было приказано идти на перехват с максимальной скоростью, а противник находился за пределами оперативной зоны. Мы знали, что им не хватит топлива на обратный путь. Чтобы не попасть в плен, они взорвали себя, — Мот замолчал: ему не полагалось говорить об этом.
— О! — Доворнобб был явно шокирован, но отреагировал спокойно. — Это многое объясняет…
— Да, крионец! Выкладывай! — настаивал Мот.
— Так вот, — продолжал ассистент. — Все наши корабли послали сообщения о своих успехах, заявив о том, что враг уничтожен. Я уверен, что один из кораблей пришельцев остался уже после того, как наши перехватчики были отозваны или погибли. Хотя, возможно, «погибли» — не совсем правильное слово.
— Что? Ты уверен? И куда он пропал? — выпалил Мот, тоже забывая о манерах. — Прошло уже несколько дней. Нас спросят, почему мы не докладывали об этом.
Доворнобб хитро улыбнулся. Эта улыбка раздражала Директора.
— В общем-то, убедительной причины нет, но вы могли бы объяснить нашим доблестным лидерам, что древние процессоры, которыми пас обеспечивают, слишком медлительны. Телеметрические связи разбиты по сериям, а файлы с информацией по траектории весьма значительны по количеству. Если бы у нас были те штуки, которыми располагает Милиция Безопасности, отслеживающая с их помощью диссидентов, мы могли бы…
— Перестаньте, ученый Доворнобб! — воскликнул Мот с паническими нотками в голосе, испуганно оглядываясь по сторонам. — Я не потерплю бунтарских разговоров. Вы продемонстрировали свою техническую компетенцию, но, пожалуйста, не испытывайте мою лояльность.
— Генеллан, — сухо сказал Доворнобб.
— Что? Генеллан? — переспросил Мот.
— Корабль пришельцев вышел на орбиту Генеллана, — спокойно ответил ассистент — На очень низкую орбиту. А потом пропал. И с тех пор ничего.
— Прошу прощения, Великий, я не уверен, — захныкал Научный Директор Мот. Его железа беспокойства снова «выстрелила», на этот раз внятно: Мот ощутил собственный запах страха, поднимающийся густой волной. Он стоял, уставившись в пол, и полированный оникс отражал его образ — широкий сплюснутый нос, сморщенная кожа, буроватые глаза, широко раскрытые от ужаса, суровые клочки бровей. Почему он поступил столь опрометчиво?
— Может быть, это всего лишь хитроумная ловушка? — спросил Джук, опускаясь на гидростатический трон. Некоторое время его громадная туша лениво колыхалась на темно-синих пневмоподушках в поисках наиболее удобного положения. — Их сигналы могут быть обманчиво просты именно потому, что они хотят завлечь нас в капкан.
— Да, Достойнейший, — ответил Мот, отчаянно пытаясь определить правильный ответ. От этого зависела вся его карьера, возможно, даже вся жизнь. — Их сигналы были весьма просты и рассчитаны на установление контакта. Я выдвигал гипотезу личного контакта, исходя из характера перехвата. Несложные рисунки, цифры, музыка и геометрические фигуры наиболее подходящи и типичны для такого контакта, о Достойнейший, — приняв подобострастную позу, Мот смиренно замер в ожидании своей участи — дрожащий символ несчастья, огромная пылинка в самом центре императорского дворца.
— Генерал Горрук, ваше мнение, — рявкнул Верховный Лидер, обращаясь к крионцу с суровым выражением лица, сидевшему на нижнем уровне трона. Горрук, командующий императорскими армиями, поднял свое гигантское тело, закованное в одежду цвета хаки с красной отделкой. Будучи по меньшей мере в три раза массивнее любого землянина, Горрук превосходил в этом отношении даже Верховного Лидера. На его эполетах сверкали серебряные звезды, свидетельствующие о принадлежности великана к Командованию Планетарной обороны. Мот изумился тому, сколько времени понадобилось могучему здоровяку, чье лицо напоминало каменную глыбу, чтобы сформулировать ответ. Какое вопиющее высокомерие!
— Я думаю, — загремел, наконец, генерал Горрук, и его мохнатые брови напряглись и задрожали от такого усилия, — что это бесполезная трата вашего драгоценного времени. Это совершенно очевидно. Пришельцы приблизились к нашей планете, чтобы напасть, как это случилось во время правления Олланта. Это всего лишь хитрая уловка. Трюк.
Горрук нависал над Мотом, распростертый ученый ощущал тепло генеральского тела, запах его раздражения и недовольства. Мот крепко-накрепко зажмурился и прижал лоб к полу.
— Почему? — продолжал Горрук, — Почему эта куча интеллектуальных отбросов претендует на ваше драгоценное внимание? У Верховного Лидера есть более достойные дела. Наша раса спасена от еще одного вторжения, враг разбит и изгнан из пределов нашей системы. Снова! Командование Планетарной Обороны, получив массированную поддержку Северной Гегемонии в виде стратегических ракет, победило пришельцев. Какие еще новости мог принести этот червяк? И вы, Верховный Лидер, принимаете советы от ничтожного чиновника, так называемого ученого. Хнычущий трус! Обнюхайте его! Вообще, почему он здесь?
— Потому что я распорядился привести его ко мне, генерал! — прорычал помрачневший Джук.
— Да, — Горрук усмехнулся. — Но только не забывайте ваших торжественных клятв и обещаний, данных…
— Генерал Горрук! — заревел Джук, вскакивая, что было не так-то просто. — Не напоминайте мне о клятвах Защиты! Больше нас никто не застанет врасплох!
— Ты! Ученый! — заорал Горрук, искусно меняя направление атаки. Да, Горрук, бегемот среди бегемотов, всегда нападал.
— Да, великий генерал, — дрожащим голосом произнес Мот.
— Как? — спросил Горрук, и его голос, казалось, источал яд. — Как могло случиться, что враги прилетают в нашу систему, когда им этого захочется, а мы не можем покинуть ее? И вот они снова явились, проникли в нашу планетную систему. Откуда? Из каких глубин Вселенной? Они легко преодолевают расстояния. Почему так происходит? Что есть у них и чего нет у нас?
Мот промолчал. Запуганный, он боялся говорить.
— Говори, ты, червяк! — завопил генерал, нависая над лежащей фигурой. Мот поднял голову.
— Прошу пощады, генерал. Я всего лишь астроном. Я не могу говорить о том, чего не знаю.
— Генерал Горрук! — приказал Джук. — Возвращайтесь на свое место. Как ни досадно, но вы правы. Никогда больше мы не позволим вражеским силам первыми открыть огонь. Но вопрос не в этом, — правитель метнул разъяренный взгляд на своего генерала. Горрук стоял, высокий, неподвижный, решительный. — На колени, Горрук! — грозно заревел Джук, на шее и висках проступили вены, густые брови разбежались. — Это мои палаты. Вниз, Горрук. Ну! — по залу проплыл кислый запах императорского гнева — предвестник бури. Дворцовая стража нервно зашевелилась. Неуклюжие фигуры с бластерами наизготовку выдвинулись из затемненных ниш.
Медлительный Горрук, опершись на мозолистые руки и густо поросшие мехом предплечья, застыл в раболепной позе, его запах гнева опасно смешался с таким же запахом Императора. Поднявшись после поклона, генерал остался на четырех конечностях, то есть в естественном положении, и промаршировал на свое место.
Зашумели вентиляторы, очищая воздух от следов недавней стычки.
— При всем огромном уважении, Верховный Лидер… — вмешался еще один придворный, более изящную фигуру которого украшало сверкающее белое платье с черной отделкой, Министр внутренних дел Эт Каласс, хрупкий, с золотистой кожей, и вдобавок из знатного семейства, легко поднявшийся на задние лапы. — Я должен согласиться с нашим храбрейшим генералом, — негромко и спокойно сказал он. — Пришельцы, каковы бы ни были их намерения, разбиты. Давайте обратим внимание на более знакомые нам проблемы управления.
Министр сделал вялый жест. Мот почувствовал, как его потянули за одежду, потом сильнее и настойчивее. Ученый обернулся и увидел, что один из служителей приглашает его следовать за собой. Он с радостью подчинился и выполз из зала в той же манере, что и генерал Горрук. За дверью служитель, одетый в голубую ливрею, повернулся к Моту и снисходительно произнес:
— Вами заинтересовался министр Эт Каласс. Ждите завтра.
Служитель тяжело побрел прочь, его отвисший от гравитации живот волочился по полу. Ученый испытывал священный трепет — крионцам его ранга нечасто доводилось посещать императорский дворец, — но еще больше ему хотелось вернуться к себе домой. Неуклюжий лакей эскортировал его до хрустального холла, провел через низкую ротонду с колоннами, где из позолоченных рам на стенах злобно взирал пантеон предыдущих императоров, многие из которых отошли от власти не совсем по своей воле. Посреди помещения, пол которого был украшен гербом — солнцем с лучами, — на невысоком пьедестале стоял бронзовый Джук.
Они миновали пост безопасности, прошли детекторы магнитного поля, химические анализаторы запахов и ультразвуковые кабины досмотра. У консолей вооруженная охрана проверяла собранную информацию. После ротонды служитель оставил его одного, и Мот продолжил путь на четырех лапах через выход и дальше, по парадному скату. Он пересек Императорскую площадь, обогнул сады и выкатился через тщательно охраняемые ворота, слившись с толпой бормочущих крионцев, заполнивших тротуары широкой авеню. Было время, когда ночная смена возвращается домой, и вокруг мелькали самые разнообразные лица — от угрюмых до стоических. И все же Мот чувствовал себя лучше, смешавшись с мрачными молчаливыми парами. Напряженная атмосфера, царившая во дворце, действовала на него угнетающе.
День выдался необычный, безоблачный, и воздух был прозрачен и свеж. В отдалении виднелось плоскогорье, опоясывающее город с юга и запада, отчего столица казалась вытянутой по вертикали. Кирпичного цвета океан терялся в густом смоге, а горизонты существовали, думал Мот, только в воображении тех, кто располагал временем, чтобы думать о них. В небе мирного кремового цвета с оттенками золота и ржавчины висело невысокое полуденное солнце, окутанное бледной призрачной дымкой. Над городом возвышалась Башня Победы, в пять раз превосходившая размерами все другие муниципальные сооружения. Издали она казалась кинжалом, направленным в яркий фонарь.
Очень мило, думал Мот, переходя с неторопливой ходьбы на рысцу, и то и дело натыкаясь на таких же спешащих куда-то горожан. Заметив транзитную трубу, он направился прямо к ней и встал в очередь у контрольных ворот. В этот день работало больше половины ворот, так что ждать пришлось недолго, и всего лишь за пятнадцать минут Мот оказался на посадочной платформе. Правда, чтобы дождаться вагона, он простоял вдвое дольше; первые два состава заняла Милиция Общественной Безопасности, и они промчались, не останавливаясь на станции, — оружие и шлемы слились в неясное мелькающее пятно.
Час спустя Мот вышел на последней остановке, где его узнал станционный мастер, который и помог отправиться дальше. Директор Мот протрусил через главный вход Императорского Астрономического института и снова превратился в важную особу.
— Надеюсь, все прошло хорошо, Директор, — сказал ученый Доворнобб, изумительно способный молодой ассистент, сочетавший познания как в астрономии, так и в астрофизике. Вместе они направились в административный офис, миновав просторный оперативный центр. Директор Мот с удовлетворением отметил, как таращатся на него программисты, некоторые женщины даже бесстыдно подняли глаза. В другой раз Мот, конечно, безжалостно наказал бы их за такое поведение, но сейчас он купался в лучах славы, еще бы: его вызывали к Верховному Лидеру. Желание рассказать о пережитом переполняло его.
— Вполне хорошо, — высокомерно ответил Мот. — Вы нанесли траекторию на карту? Мне сообщили, что вскоре может понадобиться дополнительная информация. Возможно, даже завтра, — директор прошел в свой кабинет, собираясь просмотреть почту.
— Да, работа закончена, Директор, но результаты неясны, — ответил Доворнобб и в притворном страхе отскочил от Мота, как бы предчувствуя его гнев.
— Неясны? Неясны! — кричал Мот, испепеляя взглядом своего кривляющегося помощника. — Почему неясны? Отвечайте. Скажите же хоть что-нибудь!
— Да, Директор, — Доворнобб поднял глаза и посмотрел на небо, что было совсем уж неуместно. — Большие корабли пришельцев… э… исчезли… одновременно. Пропали. Волшебство. Непонятно. Фу! Нет никаких доказательств, что эти корабли были уничтожены или даже повреждены, хотя наши перехватчики били по ним с близкого расстояния. Они растворились, — Доворнобб подошел к терминалу. Гений. Отсутствие манер не так уж важно.
— Но мы смогли кое-что обнаружить после уничтожения основных единиц, — поглощенный рассказом, Доворнобб совершенно позабыл об этикете. — Пришельцы оставили один функционирующий корабль. Это соответствует данным, которые есть у военных, — он смотрел на доклад, почти позабыв о Директоре Моте.
— Ну и что? — спросил тот. — Что?
— А-а… о-о… — Доворнобб снова закатил глаза.
— Говори, — Мот едва сдерживался. Все его теории базировались на анализе ассистента. Директор зависел от помощника, особенно теперь, когда сам Император проявил интерес к его изысканиям.
— Несколько наших кораблей так и не вернулись, — сообщил Доворнобб.
— Это я знаю! Мы и не рассчитывали, что все вернутся. Им было приказано идти на перехват с максимальной скоростью, а противник находился за пределами оперативной зоны. Мы знали, что им не хватит топлива на обратный путь. Чтобы не попасть в плен, они взорвали себя, — Мот замолчал: ему не полагалось говорить об этом.
— О! — Доворнобб был явно шокирован, но отреагировал спокойно. — Это многое объясняет…
— Да, крионец! Выкладывай! — настаивал Мот.
— Так вот, — продолжал ассистент. — Все наши корабли послали сообщения о своих успехах, заявив о том, что враг уничтожен. Я уверен, что один из кораблей пришельцев остался уже после того, как наши перехватчики были отозваны или погибли. Хотя, возможно, «погибли» — не совсем правильное слово.
— Что? Ты уверен? И куда он пропал? — выпалил Мот, тоже забывая о манерах. — Прошло уже несколько дней. Нас спросят, почему мы не докладывали об этом.
Доворнобб хитро улыбнулся. Эта улыбка раздражала Директора.
— В общем-то, убедительной причины нет, но вы могли бы объяснить нашим доблестным лидерам, что древние процессоры, которыми пас обеспечивают, слишком медлительны. Телеметрические связи разбиты по сериям, а файлы с информацией по траектории весьма значительны по количеству. Если бы у нас были те штуки, которыми располагает Милиция Безопасности, отслеживающая с их помощью диссидентов, мы могли бы…
— Перестаньте, ученый Доворнобб! — воскликнул Мот с паническими нотками в голосе, испуганно оглядываясь по сторонам. — Я не потерплю бунтарских разговоров. Вы продемонстрировали свою техническую компетенцию, но, пожалуйста, не испытывайте мою лояльность.
— Генеллан, — сухо сказал Доворнобб.
— Что? Генеллан? — переспросил Мот.
— Корабль пришельцев вышел на орбиту Генеллана, — спокойно ответил ассистент — На очень низкую орбиту. А потом пропал. И с тех пор ничего.
ГЛАВА 13
ИСПЫТАНИЕ
Браппа хорошо знал — подводная охота требует прежде всего терпения: его движения под водой казались ленивыми, хотя по-своему грациозными, а потому стайка жирных рыбешек, шнырявшая у песчаного дна, заметила появление охотника слишком поздно. Стремительный бросок — и одна из зазевавшихся красавиц оказалось зажатой мелкими, но острыми зубами охотника.
Он вынырнул на поверхность, предвкушая, как они с Краагом полакомятся, сварив добычу в горячем источнике.
В это мгновение Браппа и увидел плот. Почти гут же до него донесся предупредительный свист Краага.
Плот длинноногих находился между охотником и островом. Браппа бесшумно нырнул, хотя рыба во рту мешала сделать глубокий вдох, и, неистово работая ногами, устремился к скалистому берегу, под укрытие валунов. Когда он выбрался на берег и осмотрелся, то заметил, что плот уже вытащили из озера.
Не очень-то удобно для него, но надо смотреть в оба: раньше плохая погода не позволяла длинноногим выйти из пещеры, теперь дождь прекратился, северный ветер расчистил небо от туч, утро у чужаков выдалось хлопотным — шумные группки спустились от лагеря к озеру; умывались, плескались и даже плавали. Очень уж беспечные и крикливые создания, решил охотник, наблюдавший за ними из-за скалы.
Несколько чужаков спустили на воду плот и отплыли от берега.
Браппа, уже не обращая на них внимания, расположился среди камней. Страх перед чужаками притупился, а вот аппетит все острее требовал своего. Какая же вкусная эта рыба!
Он вынырнул на поверхность, предвкушая, как они с Краагом полакомятся, сварив добычу в горячем источнике.
В это мгновение Браппа и увидел плот. Почти гут же до него донесся предупредительный свист Краага.
Плот длинноногих находился между охотником и островом. Браппа бесшумно нырнул, хотя рыба во рту мешала сделать глубокий вдох, и, неистово работая ногами, устремился к скалистому берегу, под укрытие валунов. Когда он выбрался на берег и осмотрелся, то заметил, что плот уже вытащили из озера.
Не очень-то удобно для него, но надо смотреть в оба: раньше плохая погода не позволяла длинноногим выйти из пещеры, теперь дождь прекратился, северный ветер расчистил небо от туч, утро у чужаков выдалось хлопотным — шумные группки спустились от лагеря к озеру; умывались, плескались и даже плавали. Очень уж беспечные и крикливые создания, решил охотник, наблюдавший за ними из-за скалы.
Несколько чужаков спустили на воду плот и отплыли от берега.
Браппа, уже не обращая на них внимания, расположился среди камней. Страх перед чужаками притупился, а вот аппетит все острее требовал своего. Какая же вкусная эта рыба!