Страница:
Макартура на берегу уже поджидали охотники. Завидев капрала, они знаками попросили его следовать за ними. Пройдя узкий полуостров, все трое оказались под укрытием скалистого выступа. Вождь подал сигнал, мрачно прозвучавший в тишине ночи, и из сумерек выступили фигуры еще нескольких обитателей скал.
Через несколько минут подошли Буккари и Шэннон. В неясном свете луны лейтенант привычным поклоном поприветствовала гостей. Вождь столь же торжественно ответил ей и передал послание старейшин. Читать было невозможно — слишком темно, — и Буккари положила его в карман.
— Вождь не доверяет нашим новым друзьям, — сказала она.
— Крионцы — это те самые великаны из мифов, о которых нам рассказывали, — пояснил Макартур. — Обитатели скал боятся их.
— И я тоже, — добавил Шэннон.
— Если мифы говорят правду, то это вполне понятно, — задумчиво сказала Буккари.
— То, что они напали на нас в космосе, не очень-то хорошее начало для знакомства, — хмуро заметил сержант. — И если бы я…
Едва слышный свист привлек внимание вождя, и он резко обернулся. Потом что-то объяснил Макартуру жестами. Они оба научились хорошо понимать друг друга, так что теперь трудно было сказать, кто из них учитель, а кто ученик.
— Кто-то идет. Один из наших, — перевел Макартур. Из кустов послышался шорох, шаги — Хадсон.
— Ну, что? Отправились наши друзья спать? — спросила Буккари. — Ты проверил?
— Да, они все в палатке, — ответил Хадсон.
— У меня такое впечатление, что они никогда не видели детей, — удивленно произнес Шэннон.
— Возможно, так оно и есть, — отозвался Хадсон. — Катеос говорила что-то насчет того, что у них забирают младенцев, но я не совсем понял. Они очень уж эмоциональные. Что вообще происходит?
— Вождь принес письмо, — сообщила Буккари. — Надо его прочитать, только вот света маловато. По-моему, это предупреждение, хотя что мы можем сделать?
— Обитатели скал знают нечто такое, чего не знаем мы, — сказал Макартур.
— Но мы пока знакомы только с учеными, — сказала Буккари. — А что случится, когда вмешаются политики? Мы ведь ничего не знаем о положении дел на их планете.
— Лейтенант, а может, это те, кто убил наших на Шауле? — спросил Шэннон.
— Галактика велика, сержант. Я бы сказала, что такое возможно, но кто знает? — Буккари нахмурилась. — Что-то в них есть… непонятное. Ну ладно, хватит. Нэш, предупреди всех, чтобы в присутствии крионцев не упоминали обитателей скал. Это наш секрет. Нам надо побольше узнать о них и не давать повода к ссоре. И при этом поменьше болтать. Три дня дипломатии, так что будьте осторожны.
Глава 33
Через несколько минут подошли Буккари и Шэннон. В неясном свете луны лейтенант привычным поклоном поприветствовала гостей. Вождь столь же торжественно ответил ей и передал послание старейшин. Читать было невозможно — слишком темно, — и Буккари положила его в карман.
— Вождь не доверяет нашим новым друзьям, — сказала она.
— Крионцы — это те самые великаны из мифов, о которых нам рассказывали, — пояснил Макартур. — Обитатели скал боятся их.
— И я тоже, — добавил Шэннон.
— Если мифы говорят правду, то это вполне понятно, — задумчиво сказала Буккари.
— То, что они напали на нас в космосе, не очень-то хорошее начало для знакомства, — хмуро заметил сержант. — И если бы я…
Едва слышный свист привлек внимание вождя, и он резко обернулся. Потом что-то объяснил Макартуру жестами. Они оба научились хорошо понимать друг друга, так что теперь трудно было сказать, кто из них учитель, а кто ученик.
— Кто-то идет. Один из наших, — перевел Макартур. Из кустов послышался шорох, шаги — Хадсон.
— Ну, что? Отправились наши друзья спать? — спросила Буккари. — Ты проверил?
— Да, они все в палатке, — ответил Хадсон.
— У меня такое впечатление, что они никогда не видели детей, — удивленно произнес Шэннон.
— Возможно, так оно и есть, — отозвался Хадсон. — Катеос говорила что-то насчет того, что у них забирают младенцев, но я не совсем понял. Они очень уж эмоциональные. Что вообще происходит?
— Вождь принес письмо, — сообщила Буккари. — Надо его прочитать, только вот света маловато. По-моему, это предупреждение, хотя что мы можем сделать?
— Обитатели скал знают нечто такое, чего не знаем мы, — сказал Макартур.
— Но мы пока знакомы только с учеными, — сказала Буккари. — А что случится, когда вмешаются политики? Мы ведь ничего не знаем о положении дел на их планете.
— Лейтенант, а может, это те, кто убил наших на Шауле? — спросил Шэннон.
— Галактика велика, сержант. Я бы сказала, что такое возможно, но кто знает? — Буккари нахмурилась. — Что-то в них есть… непонятное. Ну ладно, хватит. Нэш, предупреди всех, чтобы в присутствии крионцев не упоминали обитателей скал. Это наш секрет. Нам надо побольше узнать о них и не давать повода к ссоре. И при этом поменьше болтать. Три дня дипломатии, так что будьте осторожны.
Глава 33
ГЕНЕЛЛАНСКИЙ ЛЕС
Наступило лето. Поселок рос на глазах, но Буккари оставалась недовольной. Шэннон понял, что проштрафился, еще до того, как она заговорила.
— Да где же они, черт возьми? — буркнула лейтенант, отбрасывая с лица волосы. За ней, как собака, не отходя ни на шаг, семенил Ящерица со стилом в руке. Еще двое обитателей скал — камнерезы — трудились над фундаментом домика. Услышав раздраженный голос Буккари, они вздрогнули и обеспокоенно уставились на нее. Когда в лагере находились крионцы, обитатели скал куда-то исчезли, но теперь, после их ухода, снова появились здесь и, как обычно, сразу же занялись делом, но отвлекаясь ни на что другое.
Шэннон отвернулся, не осмеливаясь смотреть женщине в глаза.
— Макартур думает, что может подобраться к овцебыкам. Нам нужны шкуры. Я разрешил ему и Татуму пойти к реке и посмотреть, что там можно добыть. Вся ответственность — на мне.
— А Честен?
— Да, и Честен увязался с ними.
— Ну, конечно, Сарж, — раздраженно бросила Буккари. — Ты всегда только и делаешь, что берешь на себя ответственность. А я хочу, чтобы мы побыстрее закончили с этим домиком и поставили забор. А теперь смотри: Хадсон и Уилсон ушли на юг, троих ты отпустил… Кто остался? Ты об этом подумал?
— Да, лейтенант, но мы постараемся их заменить. Вы же понимаете, что шкуры нам тоже нужны, а стрелять оленей Мак больше не хочет. Татум говорит, что их и так уже мало осталось. Если уничтожить местное стадо, это в конце концов почувствуем и мы.
— О'кей, сержант, — вздохнула она и круто повернулась. Сопровождавший ее мастер в точности повторил ее движение.
— Ладно, посмотрим, что из этого получится. Будем надеяться, что они не протянут ноги от запаха.
— Все будет о'кей, лейтенант, — заверил ее Шэннон.
Буккари направилась в сторону посадок, а сержант мрачно посмотрел ей вслед и почесал затылок.
— Ух, Сарж, — О'Тул даже присвистнул. — Я уж думал, что она из тебя отбивную сделает.
Пети и Гордон, стоявшие у груды камней, только что доставленных от карьера, рассмеялись.
— Ну-ка, вы, пустозвоны, займитесь делом, а не зады просиживайте, — зарычал сержант. — Шевелитесь! Слышали, что сказала лейтенант?
— Как тебе нравится, Мак? — воскликнул Татум, зажимая нос платком. — Ты еще жив?
Прямо под ними колыхалось красновато-коричневое море овцебычьих спин с редкими островками более светлой, золотисто-желтой окраски. Правда, запах у этого моря…
Сверху послышался свист, и Макартур поднял голову — высоко над ними пролетели вождь и Тонто, последнее время частенько сопровождавшие Макартура в охотничьих экспедициях. Он помахал им рукой и скользнул взглядом по небосклону. Орел исчез. Итак, какие варианты: прежде всего, подобраться поближе, так как промахиваться недопустимо, у них мало пуль, поэтому стрелять надо наверняка.
— Оставайся здесь, — Макартур поднялся. — А я попробую подойти к ним, чтобы не промахнуться.
— Что? — завопил Татум. — Еще ближе? Да эта вонь убьет нас.
— Я же сказал, ты останешься здесь! Я пойду один. Если что не так, вернусь.
— Да тут все не так, — простонал Татум.
— Его надо убить, чтобы он замолчал, — сказал Честен. — Осторожней, Мак!
Макартур усмехнулся и проверил, заряжена ли винтовка.
— Тебе придется чертовски близко подползать к этим бычкам, чтобы свалить хотя бы одного, — заметил Татум.
— Ну, тогда я пойду, — пробормотал Макартур. Не спеша, осторожно, он пополз. Запах усиливался, в висках стучала кровь, слизистая носа горела, из глаз текли слезы, и он уже начинал волноваться, сможет ли из-за них прицелиться. Быки пока что не обращали на него внимания. Когда до них оставалось около трехсот метров, несколько животных вскинули головы и посмотрели в его направлении. Нет, еще далековато. После первого же выстрела стадо бросится в бегство, и второго шанса ему уже не представится.
Этот запах! Он сводил Макартура с ума: его тошнило, кружилась голова, пришлось остановиться, опуститься на колено и сунуть в рот палец. Когда в желудке ничего не осталось, капрал продолжал путь, шатаясь, как пьяный. До него уже доносились мычание и рев животных. Ближайшие овцебыки уже учуяли незнакомый запах и попытались отойти, но плотность стада была столь велика, что сделать это оказалось невозможно. А что, если вся эта лавина мускулов и копыт устремится на него? Сможет ли он удрать? Краешком глаза Макартур заметил, что вождь и Тонто опустились над тундрой и направляются к нему. Воины приземлились совсем рядом и поскакали к землянину, издавая тревожные крики и настойчиво пытаясь показать ему что-то знаками. Макартур тупо смотрел на них, даже не делая попыток понять. В горле пылал огонь. С превеликим трудом он вспомнил, для чего здесь оказался, и шагнул вперед, но тут же споткнулся и упал. Мускулы ног одеревенели, суставы застыли. Воины вразвалку подошли к нему и легли рядом. Вождь знаками показал, что вставать нельзя. Впрочем, если бы Макартур и захотел подняться, то не смог бы — силы оставили его.
Так они и лежали втроем, скрытые высокой травой. Что-то случилось. Капрал тряхнул головой — туман, окутывавший его мозг, чуточку рассеялся. Он сфокусировал зрение на стаде. Боже, куда же его занесло! Забраться так далеко! Стадо переместилось, и неудачливый охотник оказался совсем близко от него. С трех сторон мирно щипали травку могучие овцебыки. Макартур оглянулся — сзади еще оставался свободный проход, но через пару минут кольцо окружения сомкнется. Он глуповато посмотрел на обитателей скал и безвольно махнул рукой в знак благодарности. Улыбка не получилась, зато удалось подняться. Крылатые существа подскочили с двух сторон, внимательно следя за его состоянием.
Макартуру хотелось спать, потерять сознание, умереть — все, что угодно, лишь бы не чувствовать себя таким слабым и несчастным. Вождь назойливо подпирал его под плечо, и капрал нехотя открыл глаза, безуспешно пытаясь рассердиться. Совсем рядом он обнаружил горящие черные глаза, напряженно вглядывающиеся в него, физиономию, украшенную шрамами, — маленький охотник что-то жевал, его дыхание было свежим, приятным, особенно потому, что устраняло зловонный запах животных, пропитавший все вокруг и самого Макартура на ближайшую сотню лет. Какой-то островок сознания, еще не отравленный этой мускусной вонью, боролся с охватившим землянина безразличием и безволием, но эффект яда уже распространился на всю нервную систему и парализовал слабые сигналы мозга — винтовка выпала из его рук, пальцы не слушались. Небо вдруг почему-то поменялось местами с землей, а он, конечно, не успел и, нелепо взмахнув руками и сделав шаг в пустоту, рухнул на бок. Его душа покинула тело: Макартур понимал это, потому что из всех органов чувств не отказало только зрение. Бренная оболочка напоминала о себе лишь свистом отравленных, изъеденных легких, и он был единственным звуком во всей вселенной, все остальное — тишина.
Овцебыки сжимали кольцо. Один бродил шагах в пятидесяти от Макартура, постепенно приближаясь к нему. Его вид пробудил в человеке какие-то смутные ассоциации, словно напоминая ему о чем-то. Интересно, какой у него может быть интерес к быку? Капрал даже поймал себя на том, что уловил игру слов. А вообще, что он здесь делает? И зачем что-то делать? На него снова накатила волна апатии, слабости и безволия, неся с собой грусть и покой; последние островки сознания скрылись под этой волной, и он почувствовал, что падает в вечность, растворяясь в тихом колышущемся безмолвии. Макартур впадал в кому, за которой уже маячила безносая…
Кто-то тряс его голову — жестоко и немилосердно. Испытывая легкую досаду, капрал приподнял веки и увидел перед собой уродливое лицо вождя. Рот обитателя скал беззвучно открылся, костлявая лапа проникла в жуткую зубастую пасть и вынула оттуда какой-то пожеванный комочек, напоминающий цветом шпинат, — жвачку, пропитанную слюной. Лишенный способности находить даже простейшие причинно-следственные связи, Макартур тупо наблюдал, как руки воина приблизились к его онемевшему рту. Сильные жилистые пальцы — теплые и мягкие на ощупь — раздвинули склеившиеся челюсти и положили темно-зеленый комок на язык. Вождь закрыл ему рот и сдавил щеки. Макартуру захотелось уснуть, а еще лучше умереть.
Уже знакомый ему сладковатый и свежий запах возвращал к жизни его вкусовые рецепторы. Какое это оказалось ощущение: во рту как будто прогремел взрыв, и электрические импульсы сознания побежали по нервным окончаниям, пробуждая один орган за другим. Дернулись мускулы, крохотный участок мозга, получивший способность отдавать приказы, позаботился о работе челюстей, которые задвигались, выжимая из зеленой мякоти сок. Сладковатый вкус и запах хлынули по всем каналам, изгоняя мускусную вонь, яд, очищая пути, пробуждая организм к жизни. Вождь дал ему чудесное возбуждающее средство — Макартур почувствовал себя бодрым, восприятие мира обострилось, как это бывает под воздействием наркотиков. Окружающий его пейзаж поражал насыщенностью красок, пульсировал жизнью. Его цель! Он вспомнил, зачем пришел сюда. Как же он мог забыть?
Вокруг паслись овцебыки — легкая добыча! Жаль, что у него так мало пуль. Макартур медленно повернулся и посмотрел на охотников. Обитатели скал стояли рядом, не сводя с него глаз. Лица их выражали озабоченность. Землянин открыл рот, вынул зеленую жвачку и передал вождю. Оба — человек и охотник — заговорщицки улыбнулись. Воин изобразил на пальцах знак — Макартур понял, что пора стрелять. Он подобрал винтовку, приставил к плечу и, слегка развернувшись, прицелился в шею ближайшего овцебыка — здоровущего, пасущегося метрах в тридцати от него. Движение человека привлекло внимание животного, бык поднял голову, маленькие глазки тревожно мигнули. Капрал и оба его спутника замерли, причем охотники не сводили глаз со ствола, ожидая чудо. Обитатели скал крепко зажали ушные отверстия и напряглись.
Макартур выстрелил. Бык покачнулся, сделал несколько неуверенных шагов и тяжело рухнул на землю, подняв облака пыли. Оправившись от шока, обитатели скал запрыгали на месте, оглашая воздух щебетом и свистом. Стадо ринулось в сторону от выстрела — земля дрогнула от ударов тысячи копыт слепой неукротимой силы. Бегство было просто паническое!
Макартур неуклюже опустился на колени, руки и ноги дрожали, мышцы еще не совсем отошли от недавнего оцепенения. Спускаться вниз к упавшему животному он не решался: овцебыки разбегались по всем направлениям, но два неслись прямо на него, а за ними могла устремиться часть стада. Воины запрыгали, указывая руками — о, как грубо! — на обезумевших гигантов, готовясь в любой момент подняться в воздух.
Макартур снова поднял оружие, в прицеле прыгал вверх-вниз упрямо наклоненный лоб. Уже близко! Он нажал на спусковой крючок, и приклад больно толкнул плечо. Маленькое стадо в мгновение ока свернуло в сторону, словно состояло не из десятков животных, а являлось одним многоногим существом. Капрал выругался — надо же, истратил пулю впустую — и снова взял на мушку того же быка, уже раненного и отстававшего от стада. Бедняга остановился, его обтекли испуганные сородичи, он покачнулся, передние ноги подломились, по телу пробежала конвульсивная дрожь — овцебык дернулся и затих.
Спутники землянина, не отнимая рук от ушей, завопили от восторга — стадо уносилось прочь, стрелять не имело смысла. Две пули — две шкуры. Достаточно. Макартур жевал, не переставая. Комок во рту выделял сок подобно тому, как при ударе камня о камень вспыхивают искры. Он чувствовал себя, как заведенные часы, как сжатая стальная пружина. Все обострилось: глаза, казалось, обрели способность рассмотреть любую песчинку до самого горизонта, уши и нос стали слышать и различать звуки и запахи, отчетливые и разнообразные, существовавшие каждый в отдельности, определяя фауну и флору. Едкий мускусный запах, почти видимый — коричневый, темный, плотный, — уже потерял свою ядовитую силу, хотя и не стал приятным. Макартур чувствовал, как пахнет трава в тундре, ощущал аромат пороха, даже самих обитателей скал. Он удивился собственному острому обонянию, запаху машинного масла, которым была смазана винтовка. Но… что-то шло не так! Охотники свистели, свистели ему. Только зачем так громко, до рези в ушах?
Тучи! Над головой, как живое серое стадо, неслись тучи! Цвет их менялся. Они были похожи на прекрасных животных, спускающихся с небес. Протяни руку и дотронься. Что там дотронуться! Он мог подняться к ним, полететь вместе с ними. Что же происходит? Это же все нереально. Его разум пытался овладеть чувствами, подчинить ощущения, но как мог он теперь быть в чем-то уверен? С его телом творилось неладное, и с головой тоже. У него галлюцинации! Уж слишком все реально, живо, красочно: золотые кони в небе! С широкой крепкой грудью и шелковой гривой — летят над прерией, и хвосты теряются за горизонтом. Великолепно! Прекрасно! Вот же они!
Макартур боялся сделать малейшее движение. Он ощущал себя раздутым воздушным шаром, в любой момент готовым лопнуть. Вот так шпинат! Капрал перестал жевать. Где-то в глубине мозга билась, трепетала мысль о том, что жвачка вождя — причина его галлюцинаций. Он выплюнул ее — руки и ноги стали исчезать, тело повисло, ничем не поддерживаемое, и… Макартур упал лицом в грязь, как подрубленное дерево. Беспомощный, с открытым ртом, из которого текла зеленоватая слюна, он смотрел, как золотые кони несутся по равнине прямо перед ним, сотрясая землю ударами копыт.
Чудо! Красота! Великолепие! Переполненный радостью, он все же перекатился на спину и уставился в небо. Там тоже царила красота.
— Он выплюнул. И придет в себя. Давай снимем шкуры с быков.
Длинноногий лежал на земле, раскинув руки, глаза его блестели. Браан подобрал изжеванный комок и положил в кожаную сумку. Охотники вытащили ножи и занялись делом.
Браан не успел еще закончить, когда заметил, что длинноногий уже бредет к нему, обхватив голову руками. Его товарищи тоже хотели помочь, но вождь только отмахнулся.
— Длинноногий пришел в себя, — проскрипел Браппа.
— Но голова у него еще поболит, — ответил Браан.
— Я видел коней! Золотых коней! — заявил Макартур.
— Ты спятил, Мак, — сказал Фенстермахер. — Напился, как…
— Оставь его в покое, Уилфред, — вмешалась Доусон. — Не цепляйся к Маку, будь благодарен судьбе за то, что мы пережили на этой планете целый год. Не знаю только, как нам это удалось.
— Точно, Уинни, — добавила Ли. — С годовщиной вас всех.
Обитатели скал и люди расселись вокруг огня. Наступил вечер, солнце еще цеплялось за вершины гор, но небо уже потемнело. С ужином покончили быстро, костер продолжал весело постреливать, и никто не расходился — началось празднование. Шкуры и мясо, добытые Макартуром, оказались как нельзя кстати. Сомнительный характер юбилея был забыт, и всех вдруг потянуло друг к другу. Честен и Татум снова и снова пересказывали приключения Макартура, которые с каждым туром обрастали новыми подробностями. Сам капрал угостил зрителей целым спектаклем, включавшим в себя и пантомиму для обитателей скал, и декламацию для землян. Потом он пустился в пляс, подхватив не успевшего вырваться Тонто. Юный охотник весьма успешно спародировал танцы длинноногих, и вскоре уже все его сородичи повскакивали с мест и устроили языческое представление со свистом, щебетом и улюлюканьем. Окружив костер плотным кольцом, они лихо прыгали, неуклюже вскидывая ноги, под ритмичное скандирование, похлопывание и смех астронавтов.
Крылатые существа нередко составляли компанию людям у вечернего костра. Высокие мастера чувствовали себя вполне уверенно среди землян и даже предпочитали их общество обществу своих соплеменников-охотников. Для рабочих, помогавших в строительстве, специально поставили палатку рядом с лагерем Что касается охотников, то те оставались в скалах на лесистой стороне полуострова, поближе к острову и рыбе.
Итак, костер пылал, все плясали, отбрасывая скачущие тени на только что возведенные каменные стены большого дома, высящегося над лагерем и укрывающего огонь от постоянных северных ветров. Благодаря помощи и руководству мастеров камня, строительство шло успешно и близилось к завершению.
Новым соседям радовались не только каменотесы. Стоило уйти холодам и прекратиться нескончаемым налетам всякого гнуса, как из земли пробились и живо потянулись вверх разнообразные растения, привлекшие самое пристальное внимание садовников, восхищенных как силой молодых побегов, так и их необычностью. Когда же Буккари подарила образцы семян фруктов и овощей, мастера пришли в такой восторг, словно получили ценнейшие алмазы мира. Они пали на колени перед женщиной, рассыпая благодарности.
Помимо помощи с урожаем, садовники проводили много времени с Ли, собирая целебные коренья и красящие травы. Еще раньше они познакомили ее с темным сочным растением, строго предупредив о возможных нежелательных последствиях употребления. Оно оказалось медицинским наркотиком. Используя Ящерицу в качестве переводчика, садовники описали его основное назначение — сильное, но потенциально смертельное болеутоляющее. Случай с Макартуром убедительно продемонстрировал еще одну возможность применения плотных черных листьев.
Обессилев в танце, Макартур упал на землю, а щебечущие охотники радостно навалились на него. Тонто вскочил на грудь капрала и пронзительно свистнул. Неожиданно для всех землянин поднялся на ноги, прижав Тонто к груди. Потом он поставил юного охотника на землю и низко поклонился. Воины поклонились в ответ.
Макартур плюхнулся на чурбан, остальные танцоры запрыгали к своим местам, оживленно пересвистываясь.
— Так вы их не видели? — спросил Макартур уже, наверное, в двенадцатый раз после того, как вышел из ступора. — Они были прекрасны. Я их видел.
— Нет, Мак, мы были слишком далеко, — ответил Татум. — Я уж решил, что ты умер. А какая стояла вонь! Честен тоже пару раз отключился. Даже не представляю, как тебе удалось зайти так далеко и не потерять сознание. Мы думали, что ты точно отдал концы.
— Прекрасные кони, — тихо повторил Макартур. — Я видел их. Мне повезло.
— Что ж, по крайней мере, теперь мы знаем, как можно подобраться к ним, — сказал Честен. — Кстати, эта травка растет у реки. Я нарвал немного.
— Поосторожней с ней, — Макартур погрозил другу пальцем. — У меня до сих пор голова болит.
— Да, будьте осторожны, — умоляюще попросила Ли. — Сначала ее надо как следует проверить. Судя по всему, эта штуковина действует на мозг, возникает привыкание. Возможно, оказывает постоянный эффект.
— Ну, у Макартура крыша уже поехала, — заметил Татум. — Дальше некуда. Носится с этими дурацкими идеями. Видела бы ты, как он мчался за овцебыками!
— Не пускайте его больше туда, а то мы его не увидим! — закричал Шэннон, вызвав общий смех.
— А почему ты не спросишь об этих конях у Ящерицы, Мак? — спросила Буккари. Она сидела с одним из мастеров на плоских каменных плитах и выписывала какие-то иероглифы. — Я могла бы помочь, раз Хадсона нет. Кстати, давненько мы их не видели. Пора бы и возвратиться, но видно, очень уж на юге теплое солнышко.
— Не знаю, смогу ли я быть полезен, — Макартур устроился рядом с ней, взял чистый пергамент и стило и ловко нарисовал несколько значков, обозначающих охоту. Ящерица молча смотрел.
Капрал учился быстро и почти сравнялся с Хадсоном, но отставал от Буккари. Настроение собравшихся изменилось, люди и охотники успокоились, разговоры стихли, все спокойно и терпеливо ожидали, чем же закончится опыт Макартура. Доусон тихонько мурлыкала, качая Адама, изредка постреливал костер, и все эти привычные негромкие звуки создавали атмосферу домашнего уюта и располагали к общению.
Буккари чуть отодвинулась, чтобы не мешать Макартуру, и повернулась спиной к огню, обдумывая то, что изобразил Ящерица. Ближе к вечеру из колонии прилетели два охотника с инструкциями для вождя. Перед ужином обитатели скал почти час совещались о чем-то, и вот теперь официальный переводчик вводил Буккари в суть дела. Вождь терпеливо сидел рядом, как всегда — настороже.
Наконец лейтенант вскинула голову.
— Наши друзья уходят завтра, — объявила она, привлекая всеобщее внимание. Земляне встретили известие гулом разочарования.
— Все? Даже каменотесы и садовники? — спросила Ли. — А почему?
— Во-первых, скоро вернутся люди-медведи, — ответила лейтенант. — Обитатели скал исчезли из лесу при первых же звуках самолета. Во-вторых, и это самое главное, охотникам надо готовиться к экспедиции за солью. Они не смогут оставить здесь мастеров одних.
Макартур отложил свои рисунки.
— Поход за солью, да?
— Нам будет не хватать их, — вздохнула Ли.
— Ах, как хочется поскорее увидеть Хадсона и Уилсона, — сказала Доусон. — Держу пари, им будет о чем рассказать.
— Погостив две недели у этих парней, они вернутся с радостью, — заметил Шэннон. — Тоска там, наверное, смертная.
— Не знаю, — с сомнением сказала Буккари. — Хадсон так расписывал то место, что я не удивлюсь, если они не захотят возвращаться.
— Закончил, — воскликнул Макартур и передал свое сообщение Ящерице. Прежде чем ответить, тот внимательно просмотрел написанное и лишь затем стал составлять ответ, делая это, как всегда, быстро. Потом пододвинул лист землянину. На пергаменте была изображена крепкая лошадка с короткими ногами и развевающимися хвостом и гривой.
— Да где же они, черт возьми? — буркнула лейтенант, отбрасывая с лица волосы. За ней, как собака, не отходя ни на шаг, семенил Ящерица со стилом в руке. Еще двое обитателей скал — камнерезы — трудились над фундаментом домика. Услышав раздраженный голос Буккари, они вздрогнули и обеспокоенно уставились на нее. Когда в лагере находились крионцы, обитатели скал куда-то исчезли, но теперь, после их ухода, снова появились здесь и, как обычно, сразу же занялись делом, но отвлекаясь ни на что другое.
Шэннон отвернулся, не осмеливаясь смотреть женщине в глаза.
— Макартур думает, что может подобраться к овцебыкам. Нам нужны шкуры. Я разрешил ему и Татуму пойти к реке и посмотреть, что там можно добыть. Вся ответственность — на мне.
— А Честен?
— Да, и Честен увязался с ними.
— Ну, конечно, Сарж, — раздраженно бросила Буккари. — Ты всегда только и делаешь, что берешь на себя ответственность. А я хочу, чтобы мы побыстрее закончили с этим домиком и поставили забор. А теперь смотри: Хадсон и Уилсон ушли на юг, троих ты отпустил… Кто остался? Ты об этом подумал?
— Да, лейтенант, но мы постараемся их заменить. Вы же понимаете, что шкуры нам тоже нужны, а стрелять оленей Мак больше не хочет. Татум говорит, что их и так уже мало осталось. Если уничтожить местное стадо, это в конце концов почувствуем и мы.
— О'кей, сержант, — вздохнула она и круто повернулась. Сопровождавший ее мастер в точности повторил ее движение.
— Ладно, посмотрим, что из этого получится. Будем надеяться, что они не протянут ноги от запаха.
— Все будет о'кей, лейтенант, — заверил ее Шэннон.
Буккари направилась в сторону посадок, а сержант мрачно посмотрел ей вслед и почесал затылок.
— Ух, Сарж, — О'Тул даже присвистнул. — Я уж думал, что она из тебя отбивную сделает.
Пети и Гордон, стоявшие у груды камней, только что доставленных от карьера, рассмеялись.
— Ну-ка, вы, пустозвоны, займитесь делом, а не зады просиживайте, — зарычал сержант. — Шевелитесь! Слышали, что сказала лейтенант?
* * *
Матросы ползли по невысокому гребню, поглядывая на бесчисленные стада, пасущиеся внизу. Кучка газелей, почуяв незнакомый запах, метнулась в сторону, а огромный орел, лениво раскинув могучие крылья, продолжал парить над равниной, дожидаясь, пока не появится что-нибудь повкуснее. Позади лежала долина реки. К западу, как обычно, курили свои трубки вулканы-близнецы, еще дальше высились скалы, а уже за ними поднимались заснеженные горы, увенчанные искрящейся снежной короной. Прекрасная земля! Но какие запахи!— Как тебе нравится, Мак? — воскликнул Татум, зажимая нос платком. — Ты еще жив?
Прямо под ними колыхалось красновато-коричневое море овцебычьих спин с редкими островками более светлой, золотисто-желтой окраски. Правда, запах у этого моря…
Сверху послышался свист, и Макартур поднял голову — высоко над ними пролетели вождь и Тонто, последнее время частенько сопровождавшие Макартура в охотничьих экспедициях. Он помахал им рукой и скользнул взглядом по небосклону. Орел исчез. Итак, какие варианты: прежде всего, подобраться поближе, так как промахиваться недопустимо, у них мало пуль, поэтому стрелять надо наверняка.
— Оставайся здесь, — Макартур поднялся. — А я попробую подойти к ним, чтобы не промахнуться.
— Что? — завопил Татум. — Еще ближе? Да эта вонь убьет нас.
— Я же сказал, ты останешься здесь! Я пойду один. Если что не так, вернусь.
— Да тут все не так, — простонал Татум.
— Его надо убить, чтобы он замолчал, — сказал Честен. — Осторожней, Мак!
Макартур усмехнулся и проверил, заряжена ли винтовка.
— Тебе придется чертовски близко подползать к этим бычкам, чтобы свалить хотя бы одного, — заметил Татум.
— Ну, тогда я пойду, — пробормотал Макартур. Не спеша, осторожно, он пополз. Запах усиливался, в висках стучала кровь, слизистая носа горела, из глаз текли слезы, и он уже начинал волноваться, сможет ли из-за них прицелиться. Быки пока что не обращали на него внимания. Когда до них оставалось около трехсот метров, несколько животных вскинули головы и посмотрели в его направлении. Нет, еще далековато. После первого же выстрела стадо бросится в бегство, и второго шанса ему уже не представится.
Этот запах! Он сводил Макартура с ума: его тошнило, кружилась голова, пришлось остановиться, опуститься на колено и сунуть в рот палец. Когда в желудке ничего не осталось, капрал продолжал путь, шатаясь, как пьяный. До него уже доносились мычание и рев животных. Ближайшие овцебыки уже учуяли незнакомый запах и попытались отойти, но плотность стада была столь велика, что сделать это оказалось невозможно. А что, если вся эта лавина мускулов и копыт устремится на него? Сможет ли он удрать? Краешком глаза Макартур заметил, что вождь и Тонто опустились над тундрой и направляются к нему. Воины приземлились совсем рядом и поскакали к землянину, издавая тревожные крики и настойчиво пытаясь показать ему что-то знаками. Макартур тупо смотрел на них, даже не делая попыток понять. В горле пылал огонь. С превеликим трудом он вспомнил, для чего здесь оказался, и шагнул вперед, но тут же споткнулся и упал. Мускулы ног одеревенели, суставы застыли. Воины вразвалку подошли к нему и легли рядом. Вождь знаками показал, что вставать нельзя. Впрочем, если бы Макартур и захотел подняться, то не смог бы — силы оставили его.
Так они и лежали втроем, скрытые высокой травой. Что-то случилось. Капрал тряхнул головой — туман, окутывавший его мозг, чуточку рассеялся. Он сфокусировал зрение на стаде. Боже, куда же его занесло! Забраться так далеко! Стадо переместилось, и неудачливый охотник оказался совсем близко от него. С трех сторон мирно щипали травку могучие овцебыки. Макартур оглянулся — сзади еще оставался свободный проход, но через пару минут кольцо окружения сомкнется. Он глуповато посмотрел на обитателей скал и безвольно махнул рукой в знак благодарности. Улыбка не получилась, зато удалось подняться. Крылатые существа подскочили с двух сторон, внимательно следя за его состоянием.
Макартуру хотелось спать, потерять сознание, умереть — все, что угодно, лишь бы не чувствовать себя таким слабым и несчастным. Вождь назойливо подпирал его под плечо, и капрал нехотя открыл глаза, безуспешно пытаясь рассердиться. Совсем рядом он обнаружил горящие черные глаза, напряженно вглядывающиеся в него, физиономию, украшенную шрамами, — маленький охотник что-то жевал, его дыхание было свежим, приятным, особенно потому, что устраняло зловонный запах животных, пропитавший все вокруг и самого Макартура на ближайшую сотню лет. Какой-то островок сознания, еще не отравленный этой мускусной вонью, боролся с охватившим землянина безразличием и безволием, но эффект яда уже распространился на всю нервную систему и парализовал слабые сигналы мозга — винтовка выпала из его рук, пальцы не слушались. Небо вдруг почему-то поменялось местами с землей, а он, конечно, не успел и, нелепо взмахнув руками и сделав шаг в пустоту, рухнул на бок. Его душа покинула тело: Макартур понимал это, потому что из всех органов чувств не отказало только зрение. Бренная оболочка напоминала о себе лишь свистом отравленных, изъеденных легких, и он был единственным звуком во всей вселенной, все остальное — тишина.
Овцебыки сжимали кольцо. Один бродил шагах в пятидесяти от Макартура, постепенно приближаясь к нему. Его вид пробудил в человеке какие-то смутные ассоциации, словно напоминая ему о чем-то. Интересно, какой у него может быть интерес к быку? Капрал даже поймал себя на том, что уловил игру слов. А вообще, что он здесь делает? И зачем что-то делать? На него снова накатила волна апатии, слабости и безволия, неся с собой грусть и покой; последние островки сознания скрылись под этой волной, и он почувствовал, что падает в вечность, растворяясь в тихом колышущемся безмолвии. Макартур впадал в кому, за которой уже маячила безносая…
Кто-то тряс его голову — жестоко и немилосердно. Испытывая легкую досаду, капрал приподнял веки и увидел перед собой уродливое лицо вождя. Рот обитателя скал беззвучно открылся, костлявая лапа проникла в жуткую зубастую пасть и вынула оттуда какой-то пожеванный комочек, напоминающий цветом шпинат, — жвачку, пропитанную слюной. Лишенный способности находить даже простейшие причинно-следственные связи, Макартур тупо наблюдал, как руки воина приблизились к его онемевшему рту. Сильные жилистые пальцы — теплые и мягкие на ощупь — раздвинули склеившиеся челюсти и положили темно-зеленый комок на язык. Вождь закрыл ему рот и сдавил щеки. Макартуру захотелось уснуть, а еще лучше умереть.
Уже знакомый ему сладковатый и свежий запах возвращал к жизни его вкусовые рецепторы. Какое это оказалось ощущение: во рту как будто прогремел взрыв, и электрические импульсы сознания побежали по нервным окончаниям, пробуждая один орган за другим. Дернулись мускулы, крохотный участок мозга, получивший способность отдавать приказы, позаботился о работе челюстей, которые задвигались, выжимая из зеленой мякоти сок. Сладковатый вкус и запах хлынули по всем каналам, изгоняя мускусную вонь, яд, очищая пути, пробуждая организм к жизни. Вождь дал ему чудесное возбуждающее средство — Макартур почувствовал себя бодрым, восприятие мира обострилось, как это бывает под воздействием наркотиков. Окружающий его пейзаж поражал насыщенностью красок, пульсировал жизнью. Его цель! Он вспомнил, зачем пришел сюда. Как же он мог забыть?
Вокруг паслись овцебыки — легкая добыча! Жаль, что у него так мало пуль. Макартур медленно повернулся и посмотрел на охотников. Обитатели скал стояли рядом, не сводя с него глаз. Лица их выражали озабоченность. Землянин открыл рот, вынул зеленую жвачку и передал вождю. Оба — человек и охотник — заговорщицки улыбнулись. Воин изобразил на пальцах знак — Макартур понял, что пора стрелять. Он подобрал винтовку, приставил к плечу и, слегка развернувшись, прицелился в шею ближайшего овцебыка — здоровущего, пасущегося метрах в тридцати от него. Движение человека привлекло внимание животного, бык поднял голову, маленькие глазки тревожно мигнули. Капрал и оба его спутника замерли, причем охотники не сводили глаз со ствола, ожидая чудо. Обитатели скал крепко зажали ушные отверстия и напряглись.
Макартур выстрелил. Бык покачнулся, сделал несколько неуверенных шагов и тяжело рухнул на землю, подняв облака пыли. Оправившись от шока, обитатели скал запрыгали на месте, оглашая воздух щебетом и свистом. Стадо ринулось в сторону от выстрела — земля дрогнула от ударов тысячи копыт слепой неукротимой силы. Бегство было просто паническое!
Макартур неуклюже опустился на колени, руки и ноги дрожали, мышцы еще не совсем отошли от недавнего оцепенения. Спускаться вниз к упавшему животному он не решался: овцебыки разбегались по всем направлениям, но два неслись прямо на него, а за ними могла устремиться часть стада. Воины запрыгали, указывая руками — о, как грубо! — на обезумевших гигантов, готовясь в любой момент подняться в воздух.
Макартур снова поднял оружие, в прицеле прыгал вверх-вниз упрямо наклоненный лоб. Уже близко! Он нажал на спусковой крючок, и приклад больно толкнул плечо. Маленькое стадо в мгновение ока свернуло в сторону, словно состояло не из десятков животных, а являлось одним многоногим существом. Капрал выругался — надо же, истратил пулю впустую — и снова взял на мушку того же быка, уже раненного и отстававшего от стада. Бедняга остановился, его обтекли испуганные сородичи, он покачнулся, передние ноги подломились, по телу пробежала конвульсивная дрожь — овцебык дернулся и затих.
Спутники землянина, не отнимая рук от ушей, завопили от восторга — стадо уносилось прочь, стрелять не имело смысла. Две пули — две шкуры. Достаточно. Макартур жевал, не переставая. Комок во рту выделял сок подобно тому, как при ударе камня о камень вспыхивают искры. Он чувствовал себя, как заведенные часы, как сжатая стальная пружина. Все обострилось: глаза, казалось, обрели способность рассмотреть любую песчинку до самого горизонта, уши и нос стали слышать и различать звуки и запахи, отчетливые и разнообразные, существовавшие каждый в отдельности, определяя фауну и флору. Едкий мускусный запах, почти видимый — коричневый, темный, плотный, — уже потерял свою ядовитую силу, хотя и не стал приятным. Макартур чувствовал, как пахнет трава в тундре, ощущал аромат пороха, даже самих обитателей скал. Он удивился собственному острому обонянию, запаху машинного масла, которым была смазана винтовка. Но… что-то шло не так! Охотники свистели, свистели ему. Только зачем так громко, до рези в ушах?
Тучи! Над головой, как живое серое стадо, неслись тучи! Цвет их менялся. Они были похожи на прекрасных животных, спускающихся с небес. Протяни руку и дотронься. Что там дотронуться! Он мог подняться к ним, полететь вместе с ними. Что же происходит? Это же все нереально. Его разум пытался овладеть чувствами, подчинить ощущения, но как мог он теперь быть в чем-то уверен? С его телом творилось неладное, и с головой тоже. У него галлюцинации! Уж слишком все реально, живо, красочно: золотые кони в небе! С широкой крепкой грудью и шелковой гривой — летят над прерией, и хвосты теряются за горизонтом. Великолепно! Прекрасно! Вот же они!
Макартур боялся сделать малейшее движение. Он ощущал себя раздутым воздушным шаром, в любой момент готовым лопнуть. Вот так шпинат! Капрал перестал жевать. Где-то в глубине мозга билась, трепетала мысль о том, что жвачка вождя — причина его галлюцинаций. Он выплюнул ее — руки и ноги стали исчезать, тело повисло, ничем не поддерживаемое, и… Макартур упал лицом в грязь, как подрубленное дерево. Беспомощный, с открытым ртом, из которого текла зеленоватая слюна, он смотрел, как золотые кони несутся по равнине прямо перед ним, сотрясая землю ударами копыт.
Чудо! Красота! Великолепие! Переполненный радостью, он все же перекатился на спину и уставился в небо. Там тоже царила красота.
* * *
— Все! — воскликнул Браппа. Напуганные стада толпились в отдалении, ветер сменился, и дышать стало легче. Браан взглянул на двух других длинноногих, Великана и Однорукого, которые, пьяно пошатываясь, брели вдалеке, придерживаясь, в основном верного, курса.— Он выплюнул. И придет в себя. Давай снимем шкуры с быков.
Длинноногий лежал на земле, раскинув руки, глаза его блестели. Браан подобрал изжеванный комок и положил в кожаную сумку. Охотники вытащили ножи и занялись делом.
Браан не успел еще закончить, когда заметил, что длинноногий уже бредет к нему, обхватив голову руками. Его товарищи тоже хотели помочь, но вождь только отмахнулся.
— Длинноногий пришел в себя, — проскрипел Браппа.
— Но голова у него еще поболит, — ответил Браан.
* * *
Буккари подсела поближе к костру; уже стемнело, а ей хотелось поскорее прочитать послание старейшин. На душе у нее было легко и спокойно, поэтому она и не слушала хриплое бахвальство Макартура. Для них начиналась новая жизнь — поселок построен. Кроме того, прошел уже целый год с того дня, когда они высадились на планете. Не земной год, генелланский: четыреста дней, в каждом из которых по двадцать шесть часов.— Я видел коней! Золотых коней! — заявил Макартур.
— Ты спятил, Мак, — сказал Фенстермахер. — Напился, как…
— Оставь его в покое, Уилфред, — вмешалась Доусон. — Не цепляйся к Маку, будь благодарен судьбе за то, что мы пережили на этой планете целый год. Не знаю только, как нам это удалось.
— Точно, Уинни, — добавила Ли. — С годовщиной вас всех.
Обитатели скал и люди расселись вокруг огня. Наступил вечер, солнце еще цеплялось за вершины гор, но небо уже потемнело. С ужином покончили быстро, костер продолжал весело постреливать, и никто не расходился — началось празднование. Шкуры и мясо, добытые Макартуром, оказались как нельзя кстати. Сомнительный характер юбилея был забыт, и всех вдруг потянуло друг к другу. Честен и Татум снова и снова пересказывали приключения Макартура, которые с каждым туром обрастали новыми подробностями. Сам капрал угостил зрителей целым спектаклем, включавшим в себя и пантомиму для обитателей скал, и декламацию для землян. Потом он пустился в пляс, подхватив не успевшего вырваться Тонто. Юный охотник весьма успешно спародировал танцы длинноногих, и вскоре уже все его сородичи повскакивали с мест и устроили языческое представление со свистом, щебетом и улюлюканьем. Окружив костер плотным кольцом, они лихо прыгали, неуклюже вскидывая ноги, под ритмичное скандирование, похлопывание и смех астронавтов.
Крылатые существа нередко составляли компанию людям у вечернего костра. Высокие мастера чувствовали себя вполне уверенно среди землян и даже предпочитали их общество обществу своих соплеменников-охотников. Для рабочих, помогавших в строительстве, специально поставили палатку рядом с лагерем Что касается охотников, то те оставались в скалах на лесистой стороне полуострова, поближе к острову и рыбе.
Итак, костер пылал, все плясали, отбрасывая скачущие тени на только что возведенные каменные стены большого дома, высящегося над лагерем и укрывающего огонь от постоянных северных ветров. Благодаря помощи и руководству мастеров камня, строительство шло успешно и близилось к завершению.
Новым соседям радовались не только каменотесы. Стоило уйти холодам и прекратиться нескончаемым налетам всякого гнуса, как из земли пробились и живо потянулись вверх разнообразные растения, привлекшие самое пристальное внимание садовников, восхищенных как силой молодых побегов, так и их необычностью. Когда же Буккари подарила образцы семян фруктов и овощей, мастера пришли в такой восторг, словно получили ценнейшие алмазы мира. Они пали на колени перед женщиной, рассыпая благодарности.
Помимо помощи с урожаем, садовники проводили много времени с Ли, собирая целебные коренья и красящие травы. Еще раньше они познакомили ее с темным сочным растением, строго предупредив о возможных нежелательных последствиях употребления. Оно оказалось медицинским наркотиком. Используя Ящерицу в качестве переводчика, садовники описали его основное назначение — сильное, но потенциально смертельное болеутоляющее. Случай с Макартуром убедительно продемонстрировал еще одну возможность применения плотных черных листьев.
Обессилев в танце, Макартур упал на землю, а щебечущие охотники радостно навалились на него. Тонто вскочил на грудь капрала и пронзительно свистнул. Неожиданно для всех землянин поднялся на ноги, прижав Тонто к груди. Потом он поставил юного охотника на землю и низко поклонился. Воины поклонились в ответ.
Макартур плюхнулся на чурбан, остальные танцоры запрыгали к своим местам, оживленно пересвистываясь.
— Так вы их не видели? — спросил Макартур уже, наверное, в двенадцатый раз после того, как вышел из ступора. — Они были прекрасны. Я их видел.
— Нет, Мак, мы были слишком далеко, — ответил Татум. — Я уж решил, что ты умер. А какая стояла вонь! Честен тоже пару раз отключился. Даже не представляю, как тебе удалось зайти так далеко и не потерять сознание. Мы думали, что ты точно отдал концы.
— Прекрасные кони, — тихо повторил Макартур. — Я видел их. Мне повезло.
— Что ж, по крайней мере, теперь мы знаем, как можно подобраться к ним, — сказал Честен. — Кстати, эта травка растет у реки. Я нарвал немного.
— Поосторожней с ней, — Макартур погрозил другу пальцем. — У меня до сих пор голова болит.
— Да, будьте осторожны, — умоляюще попросила Ли. — Сначала ее надо как следует проверить. Судя по всему, эта штуковина действует на мозг, возникает привыкание. Возможно, оказывает постоянный эффект.
— Ну, у Макартура крыша уже поехала, — заметил Татум. — Дальше некуда. Носится с этими дурацкими идеями. Видела бы ты, как он мчался за овцебыками!
— Не пускайте его больше туда, а то мы его не увидим! — закричал Шэннон, вызвав общий смех.
— А почему ты не спросишь об этих конях у Ящерицы, Мак? — спросила Буккари. Она сидела с одним из мастеров на плоских каменных плитах и выписывала какие-то иероглифы. — Я могла бы помочь, раз Хадсона нет. Кстати, давненько мы их не видели. Пора бы и возвратиться, но видно, очень уж на юге теплое солнышко.
— Не знаю, смогу ли я быть полезен, — Макартур устроился рядом с ней, взял чистый пергамент и стило и ловко нарисовал несколько значков, обозначающих охоту. Ящерица молча смотрел.
Капрал учился быстро и почти сравнялся с Хадсоном, но отставал от Буккари. Настроение собравшихся изменилось, люди и охотники успокоились, разговоры стихли, все спокойно и терпеливо ожидали, чем же закончится опыт Макартура. Доусон тихонько мурлыкала, качая Адама, изредка постреливал костер, и все эти привычные негромкие звуки создавали атмосферу домашнего уюта и располагали к общению.
Буккари чуть отодвинулась, чтобы не мешать Макартуру, и повернулась спиной к огню, обдумывая то, что изобразил Ящерица. Ближе к вечеру из колонии прилетели два охотника с инструкциями для вождя. Перед ужином обитатели скал почти час совещались о чем-то, и вот теперь официальный переводчик вводил Буккари в суть дела. Вождь терпеливо сидел рядом, как всегда — настороже.
Наконец лейтенант вскинула голову.
— Наши друзья уходят завтра, — объявила она, привлекая всеобщее внимание. Земляне встретили известие гулом разочарования.
— Все? Даже каменотесы и садовники? — спросила Ли. — А почему?
— Во-первых, скоро вернутся люди-медведи, — ответила лейтенант. — Обитатели скал исчезли из лесу при первых же звуках самолета. Во-вторых, и это самое главное, охотникам надо готовиться к экспедиции за солью. Они не смогут оставить здесь мастеров одних.
Макартур отложил свои рисунки.
— Поход за солью, да?
— Нам будет не хватать их, — вздохнула Ли.
— Ах, как хочется поскорее увидеть Хадсона и Уилсона, — сказала Доусон. — Держу пари, им будет о чем рассказать.
— Погостив две недели у этих парней, они вернутся с радостью, — заметил Шэннон. — Тоска там, наверное, смертная.
— Не знаю, — с сомнением сказала Буккари. — Хадсон так расписывал то место, что я не удивлюсь, если они не захотят возвращаться.
— Закончил, — воскликнул Макартур и передал свое сообщение Ящерице. Прежде чем ответить, тот внимательно просмотрел написанное и лишь затем стал составлять ответ, делая это, как всегда, быстро. Потом пододвинул лист землянину. На пергаменте была изображена крепкая лошадка с короткими ногами и развевающимися хвостом и гривой.