Страница:
– Тогда будет ли удобно предоставлять ее в распоряжение обыкновенной киран? Селим ускорил шаг.
– Я пошлю Лианду, чтобы она приготовила тебе ванну перед тем, как ты сможешь поспать.
– Несколько часов, и не больше, – резко вмешался Дэймон. – Она будет нужна мне в моей комнате к обеду ровно в девять.
Кори пожала плечами:
– Если проснусь.
– Если ты не проснешься, для меня будет особым удовольствием разбудить тебя, – насмешливо предупредил Дэймон. – И для тебя, кстати, тоже.
Горячая краска пунцовым пламенем залила ей щеки.
– Для меня это не может быть…
– Потом. – Рука Селима с силой сжала ее локоть, он почти тащил ее вперед по коридору. – Разговор может подождать, пока вы оба не отдохнете как следует. – Как только они завернули за угол, Селим вполголоса добавил:
– Заодно и в голове кое-что прояснится.
– Мы что, должны бежать? – спросила Кори. Селим сбавил темп, переводя дух.
– Я думаю, это было разумно. Дэймон и так уже готов был взорваться, а ты слишком увлеклась тем, чтобы поджигать свежие запалы каждым новым словом.
– Он высокомерен и заносчив.
– Да.
– И властен.
– Да.
– И беспринципен.
– Нет, – покачал головой Селим. – Его принципы могут отличаться от твоих, но внутренний кодекс Дэймона куда более строг, чем у любого, кого я когда-либо знал. – Он остановился. – И он живет согласно этим принципам, что весьма нелегко, учитывая его положение.
– Что-то я не заметила в этих принципах ничего предосудительного относительно похищения или…
– Он что, тебя похитил? – спросил Селим с легким удивлением.
– Нет, – печально ответила Кори, – но он похитил моего сына.
– Тогда это должно быть очень необычное похищение. Майкл кажется таким счастливым, как слон из известной поговорки.
Она быстро взглянула на него.
– Ты видел Майкла? Как он? Не устал от путешествия? Он не…
Селим покачал головой.
– С ним все в порядке. Он, кажется, немного устал, но этого можно было ожидать. Ему страшно интересно все, что происходит вокруг. Он болтал всю дорогу, пока мы устраивали его и Лэнгстромов. Он всегда такой общительный?
– Всегда. – Лицо Кори внезапно осветила улыбка нежности. – Неудержим и говорлив, как горный ручей. Но если он не в состоянии остановиться, его можно просто перевести на какую-нибудь другую тему. Помню как-то… – Она запнулась, почувствовав, как непрошеные слезы наполняют ее глаза. – Я хочу его увидеть. Где он?
Селим поколебался.
– Этого я сказать не могу. Но я избавлю тебя от необходимости обыскивать весь дворец. Ни Майкла, ни Лэнгстромов ты здесь не найдешь, Их во дворце нет. – Он доброжелательно улыбнулся. – Возможно, Дэймон позволит тебе его увидеть.
– Позволит? – Она проглотила ком в горле. – Это же мой сын!
– И Дэймона тоже, – сдержанно возразил Селим. – А ведь ты совсем лишила его возможности видеться с Майклом. Мне кажется, ты не совсем понимаешь, что для него это значит.
– Он бы захотел заполучить Майкла себе в безраздельное пользование.
– Да, а кроме того, он отдавал бы ему всю свою любовь. Безграничную любовь, Кори. – Он наклонил голову. – Я могу называть тебя по имени?
Она рассеянно кивнула. Безграничная любовь. Эта фраза заставила отозваться что-то в глубине ее души странной, ноющей, полузабытой болью.
– Ты не можешь оправдывать любовью то, что он сделал. Он ведь даже не знал Майкла.
– Не любовью, – мягко уточнил Селим. – Скорее, одиночеством.
– Одиночеством! – фыркнула Кори. – Господи, да ведь этот человек просто окружен толпой льстецов и подхалимов! Меня чуть было не стошнило от вида того, как каждый пресмыкался и заискивал перед ним, когда мы приземлились в Марасефе, и после того, как прибыли сюда. Что, все шейхи Седихана пользуются такой властью?
Селим покачал головой.
– Дэймон – шейх Эль-Зобара. Его положение… несколько отличается от других правителей.
– Что значит "отличается"?
– Население Эль-Зобара составляют бедуинские племена, которые до сих пор кочуют в пустыне. В их довольно сложной культуре шейх рассматривается как существо почти сверхъестественное и исключительно почитаемое своими подданными.
– Ах, как приятно! – с издевкой сказала Кори. – Это должно действительно тешить самолюбие Дэймона.
Селим протестующе поднял руку.
– Вряд ли это можно назвать приятным. Дэймон лишь выполняет свои обязанности.
– Судя по этому дворцу, большую часть, этих обязанностей он должен посвящать себе.
– Кашмера – страна, богатая нефтью, к тому же Дэймон унаследовал огромное состояние своей матери из Тамровии. – Он с удивлением посмотрел на нее. – Ты что, не знала? Странно, ты так мало знаешь о Дэймоне, а ведь вы были… – он помедлил перед тем, как закончить тщательно взвешенным словом, –…так близки.
– "Близость" – это не совсем то слово, которое годится для описания наших отношений. Это не был обыч… – Она остановилась на полуслове и попыталась начать снова:
– Разговоры отнимали у нас не так уж много времени. – Она увидела, что Селим с трудом сдерживает усмешку, и состроила ему игривую гримасу. – Совсем немного.
– Несомненно, вы отдавали предпочтение другим способам общения?
– Несомненно. – Кори нахмурилась. – Но сейчас это уже абсолютно неважно. Важно то, что Дэймон забрал у меня сына, и я должна вернуть его обратно. Ты же разумный человек, Селим, и, конечно, понимаешь, что его поступок – преступление.
– Не в Кашмере.
– Это просто смешно! – Она быстро заморгала, стараясь сдержать обидные слезы, предательски подступившие в самый неподходящий момент из-за охватившего ее ощущения полного бессилия. – Ты хочешь сказать, что он может позволить себе здесь все, что угодно?
Селим кивнул.
– Никто не осмелится оспорить его решение. Это подорвало бы всю нашу систему правосудия.
– Правосудия? И это вы называете правосудием? – прохрипела она в отчаянии. – Помоги мне, Селим. Я хочу вернуть своего сына.
– Я помогу там, где смогу, – озабоченно сказал Селим. – Но я тоже не могу спорить с Дэймоном. Я ведь гражданин Эль-Зобара, его подданный.
– Государства, которое явно провалилось в какую-то дыру во времени, – с горечью проговорила Кори. – Я чувствую себя так, словно оказалась среди оживших страниц "Тысячи и одной ночи".
– Дэймон борется за то, чтобы изменить эти, но тысячелетние традиции изменить очень тяжело.
– В особенности если он отличается теми же наклонностями.
Селим остановился перед богато украшенной резьбой дверью красного дерева и повернулся к Кори лицом.
– Ты права. Часть Дэймона – это чистый Эль-Зобар. Иногда он действует импульсивно, как настоящий испорченный ребенок, но если бы ты могла понять, какой тяжести груз давит на него, возможно, ты бы…
– Забрать от меня Майкла было не жестом испорченного ребенка, а преступлением! И я никогда не прощу ему этого.
– Ну, и не прощай. – Селим открыл дверь. – Но попытайся понять его. Он, конечно, совершает ошибки, но…
– Чудовищные ошибки.
Селим кивнул.
– Согласен. Но, кроме того, он еще и личность, которому все небезразлично. Я никогда в жизни не встречал человека, который бы так заботился обо всем, что его окружает, как Дэймон.
Кори глубоко вздохнула.
– Я не хочу понимать его. Все, чего я хочу, – это забрать своего сына обратно. Он слабо улыбнулся.
– Возможно, за одним последует и другое.
– Очень сомневаюсь, – сказала Кори. – Его цель – наказать меня.
– Да, он зол и обижен, но, когда это пройдет, он постарается быть справедливым. Справедливость очень важна для Дэймона. Это часть его воспитания, это часть его титула, это часть того, что он есть на самом деле.
Кори поморщилась.
– Шейх, не знающий закона?
Селим повернулся, чтобы уйти.
– Нет, – мягко возразил он. – Бардоно.
Прежде чем она успела что-то ответить, он направился широкими решительными шагами вдоль по коридору, удаляясь в ту сторону, откуда они пришли.
Она стояла, глядя ему вслед, и боролась с искушением окликнуть его и расспросить поподробнее. "Бардоно" – это слово, с которым Хасан и Абдул обращались к Дэймону. Тогда она сочла, что это всего лишь какая-то уважительная форма обращения. Теперь стало ясно, что слово имело какое-то другое значение.
Она зашла в комнату и закрыла за собой дверь. Вопросы могут и подождать. Все может подождать до тех пор, пока она не отдохнет и не восстановит хотя бы часть своих сил. Ясно, что увезти Майкла из Кашмеры ей будет чрезвычайно трудно, придется мобилизовать все резервы своей энергии и хитрости. Возможно, Селим прав, и ей следовало бы подавить в себе отвращение и злость, рассмотреть ситуацию со всех сторон, чтобы найти выход из клетки, в которую Дэймон запер ее. Может, и было что-то разумное в том, что она должна понять Дэймона для того, чтобы победить его. Она просто не знала. Она была сейчас не в состоянии нормально размышлять.
Она прижалась спиной к двери, и ее взгляд стал рассеянно блуждать по огромной комнате с высоченными потолками. Господи, подумала она, этот дворец выглядит как какой-нибудь чертов сераль.
Огромные персидские ковры, выполненные в гамме нефритовой зелени и мягких оттенков цвета слоновой кости, покрывали белый мраморный пол. Тончайшие белые занавеси окружали широкую низкую кровать, покрытую зеленым атласом и белыми подушками. Две малахитовые колонны поддерживали грациозную арку, которая, по всей видимости, вела в ванную. Окна в комнате высились от пола до потолка, но белые оконные рамы, украшенные кружевной резьбой, были изогнуты столь причудливо, что из-за них виднелись только небольшие кусочки ярко-синего неба. Все в этой комнате было экзотическим, роскошным, шикарным и… столь отличным от того, что она видела до сих пор в своей жизни;
Неожиданно она почувствовала себя одинокой путешественницей, оказавшейся в совершенно незнакомой ей дикой и враждебной стране.
Она выпрямилась, оторвавшись от двери, и расправила плечи. Ну что ж, ей и раньше приходилось бывать в незнакомых местах и странах, и всегда она очень даже неплохо справлялась с самыми затруднительными ситуациями. Справится и с этой. Ничего такого особенного в ней, в общем-то, нет. Все, что ей нужно, – это отдохнуть, и тогда с ней будет все в порядке.
Услышав, что она входит в комнату, Дэймон отвернулся от окна. Одна бровь его удивленно поползла вверх, когда он заметил выражение ее лица.
– В чем дело? У меня что, вдруг выросли рога?
– Не вдруг – Она прошла вперед, не сводя с него глаз. – Я уверена, что у тебя всегда были рога, в комплекте с хвостом и раздвоенными копытами. Ты просто хорошо их прятал.
– Ну да, – насмешливо улыбнулся он, – воплощенный Сатана.
– Нет, я лишь удивилась, увидев тебя столь просто одетым. Ты всегда был похож на рекламный плакат для Джоржио Армани. А сейчас ты выглядишь как… – Она остановилась, изучая его.
– Рудольф Валентине в фильме "Шейх", – саркастически продолжил он. Она покачала головой:
– Да нет, скорее техасский ковбой.
– Смею тебя уверить, я не пытаюсь произвести на тебя впечатление своим романтическим внешним видом. Это моя повседневная одежда, за исключением тех случаев, когда я… – Он вдруг замолчал.
– Когда ты что?
Он спокойно встретил ее взгляд.
– Когда я пытаюсь сделать все, чтобы не перепугать взыскательных нью-йоркских дамочек. – Он пожал плечами. – Но теперь-то мне не надо об этом беспокоиться, не так ли? Теперь это твоя обязанность, киран, одеваться для моего удовольствия.
Его взгляд скользнул по ее тончайшему, полупрозрачному розовому шарфику, ниспадавшему с шеи и уплывавшему через плечо назад, спустился к широкой темно-розовой ленте, охватившей грудь и обвязанной вокруг талии, и наконец остановился на подобранной в тон экстравагантной легкой пижаме.
– И сегодня ты мне действительно доставила удовольствие. – Он снова остановился взглядом на ее округлой груди, переполнявшей отведенное ей пространство под лентой. – А позже тебе предстоит обрадовать меня еще больше.
Глядя на него, Кори почувствовала, как внутри нее зарождается столь знакомое ей тепло и медленно разливается по всему ее телу. Она быстро отвела взгляд.
– Ты что, действительно надеялся раздразнить меня тем, что заставишь надеть этот дурацкий наряд? С чего это вдруг? Я не исчерпываюсь тем, что на мне надето. – Она пожала плечами. – К тому же служанка, которую прислал мне Селим, оставила мне в этой области очень мало выбора. Она вытащила это из шкафа и ни за что не соглашалась положить обратно. Эта Лианда такая же твоя раба, как и все остальные. Она выглядела так, будто вот-вот разрыдается, если я чем-то разозлю тебя.
– Разумная женщина. – На мгновение в глазах Дэймона мелькнул непонятный огонек. – Ты могла бы многому научиться у нее.
– Быть подстилкой? – Кори покачала головой. – Нет, спасибо, этому меня уже учили. Дэймон нахмурился.
– Я никогда не обращался с тобой как с подстилкой.
– А я говорила не о тебе. Я окончила школу по этому предмету еще до того, как познакомилась с тобой.
– Пожалуй, ты не захочешь рассказывать мне, кто… – Заметив, как потемнело ее лицо, он улыбнулся уголком рта. – Нет, думаю, не захочешь.
– Это не имеет значения. – Кори шагнула вперед и стала рядом с ним у высокого окна, глядя на сияющее мириадами ярких звезд ночное небо. – Селим дал мне несколько дельных советов сегодня.
– Селим всегда дает советы. Он думает, что знает в этом мире все.
– Ну, он не уникален, – сухо заметила Кори. – Должно быть, это свойство он приобрел в результате общения с тобой.
– Селим никогда не пытается подражать мне. Он – самодостаточная личность, поэтому я так его и ценю.
В голосе Дэймона Кори почувствовала нотки искренности, что заставило ее повернуться и повнимательнее всмотреться ему в лицо.
– Что-то мне не верится, чтобы ты относился к кому-нибудь так, как ты сказал сейчас.
– Ну и не верь, – коротко отрезал он. – Ты собиралась рассказать мне, какой совет Селим счел необходимым тебе подать.
– Он посоветовал мне попытаться понять тебя.
Дэймон хрипло рассмеялся.
– Притащив тебя в Кашмеру, я добивался совсем не твоего понимания.
– Тогда скажи, зачем ты меня сюда притащил?
– Мне показалось, что это я уже объяснил предельно доступным образом.
– Я тоже так думала. – Кори, не дрогнув, встретила его взгляд. – Ты был зол и хотел наказать меня. Это все?
– А этого не достаточно?
– Этого было бы достаточно, будь ты действительно столь прост и незатейлив, как я пыталась убедить себя четыре года назад. Теперь я уже не столь уверена в этом.
– Я что, должен быть польщен тем, что ты теперь не считаешь меня таким, гм, однозначным?
– Я этого не говорила, – ответила она спокойно. – Просто я только что поняла, что ты можешь оказаться совершенно не тем, кем я себе тебя представляла. А ведь мне предстоит вступить с тобой в борьбу, и я не могу позволить себе такую роскошь, как незнание тебя. Поэтому я хочу узнать о тебе все, что смогу. – Она криво улыбнулась и добавила:
– Так, чтобы я смогла забрать у тебя сына и быть уверенной, что ты не отнимешь у меня его снова.
– Завидное взаимопонимание! – иронически заметил Дэймон.
– Я не чувствую ничего завидного по отношению к тебе, Дэймон. Я чувствую себя сбитой с толку и злой как черт.
– И еще ты хочешь меня.
Кори бесстрашно встретила его взгляд.
– Да, я хочу тебя. Я не буду тебе лгать. Глупо было бы даже пытаться, ведь мы оба знаем, что ты сделал со мной в самолете. А теперь твоя очередь сказать мне правду. Что еще ты чувствуешь по отношению ко мне?
– Я должен это сказать, чтобы ты могла использовать это против меня?
Она кивнула:
– Да, именно для этого.
– Ты, должно быть, думаешь, что я идиот, если я… – Он замолчал и долго смотрел на нее с грустной задумчивостью, а затем нехотя добавил:
– Черт, может, я и идиот. Кто ты для меня? Неутолимая жажда. И всегда ею была. Я никогда не мог насытиться тобой.
– Значит, ты не смог насытиться мной в постели четыре года назад и подумал, что теперь тебе стоит продолжить наш роман уже на собственных условиях. Я все правильно поняла?
– Черт, ну и круто же ты заворачиваешь! – Дэймон повернулся на каблуках, прошел к переговорному устройству на столике у дивана и нажал кнопку. – Я чувствую себя как свидетель на перекрестном допросе.
– Я не допрашиваю тебя. – В ее голосе послышалась легкая дрожь. – И все это дается мне совсем нелегко. Я хочу кричать и стучать кулаками по стене, вести себя глупо и по-детски. Это помогло бы мне почувствовать себя лучше, но так я бы ничего не добилась. Напротив, мне нужно попытаться понять, как ты устроен, что движет тобой. Я должна думать логически и правильно анализировать ситуацию. – Она глубоко вздохнула. – И я буду это делать, черт тебя побери!
– Да уж, в этом я не сомневаюсь, – медленно проговорил Дэймон. – Я не представлял, что ты можешь быть настолько…
– Агрессивной? – закончила она за него. – У меня вполне средний уровень агрессивности. Каждая женщина, которая стремится в наши дни сделать карьеру, должна быть настойчивой в достижении своей цели, не то все закончится для нее достаточно быстро.
– Нет, я остановился не на этом слове.
– Мне почти страшно спросить, какое же слово ты имеешь в виду.
– Сильной, – мягко проговорил он. – Раньше мне казалось, что это лишь упорство и решительность, но не сила. – Его глаза настойчиво всматривались в ее лицо, словно искали что-то. – Возможно, я не хотел узнавать в этом силу?
– Тогда, возможно, тебе нужно разобраться во, мне ничуть не меньше, чем мне понять тебя. – Она подняла подбородок с оттенком вызова. – Может быть, нам следует объявить перемирие?
– Для того, чтобы получше узнать слабые места друг друга?
– И оценить свою и чужую силу.
Некоторое время Дэймон стоял, пристально глядя на нее, и Кори уже решила, что он сейчас откажется. Неожиданно он очень тепло улыбнулся ей.
– А почему бы и нет? Было бы интересно узнать, насколько страшен для тебя я окажусь вблизи.
Открылась дверь, двое слуг в белом вкатили столик, покрытый узорчатой шелковой тканью, и учтиво поклонились Дэймону. Он щелкнул пальцами и показал в направлении веранды. Столик мгновенно вывезли на указанное место, и слуги начали накрывать на стол.
– Ты что, всегда щелкаешь пальцами, когда указываешь слугам? – спросила Кори.
– Что, я это сделал? – Он поморщился и сразу стал похож на маленького мальчика, которого застали за какой-то шалостью. – Вообще-то, это традиция, но я пытался избавиться от этой привычки. Мне уже говорили, что это грубый жест, настоящее варварство.
– Да, тут я полностью согласна, – не стала спорить Кори. – Я не могу поверить, что тебе действительно подчиняются, когда ты так делаешь.
– Как я уже говорил тебе, это всего лишь обычай, хотя и явно не из тех, что могут понравиться столь независимой леди.
– Но тебе это тоже не должно нравиться, раз уж ты пытаешься бороться с такими традициями.
– Во многом я столь же примитивен, как и весь Эль-Зобар, – жестко усмехнулся он. – Поэтому иногда девиз этой борьбы звучит так: делай, как я говорю, а не так, как делаю.
– И они делают, как ты говоришь? На его лицо внезапно легла тень от воспоминания о недавно перенесенной боли.
– Чаще всего – да. Только иногда они… – Он замолчал, прервавшись на середине, но продолжать не стал. – Ну, тебе вряд ли это будет интересно. – Он показал ей на столик:
– Присаживайся. Тебе, наверное, хочется есть. Ты едва дотронулась до еды в самолете.
– Я была очень расстроена. Я не могу есть, когда расстроена. – Она двинулась к столу, тщательно избегая его взгляда. Расстроенная, разгоряченная и истомившаяся голодом совсем не по еде.
– Ну, тогда ты, наверное, расстроена уже довольно давно, – задумчиво сказал он, глядя на нее. – Ты потеряла не меньше восьми килограммов с тех пор, как я познакомился с тобой.
– У меня развилась экзема после рождения Майкла; тогда я и похудела. С тех пор я постоянно ездила, поэтому набрать вес мне так и не удалось.
– Ты болела? – В его словах послышалась такая неожиданная заинтересованность, что она повернулась и с удивлением посмотрела на него через плечо.
– Могло быть и хуже. Они вовремя поставили диагноз и сразу начали лечение. – Кори поморщилась. – Я бы не хотела снова пройти через все это. Терпеть не могу чувствовать себя настолько слабой и беспомощной.
– Да уж. – Он направился к ней, глядя на нее и удерживая ее взгляд с какой-то странной силой. Прямо перед ней он остановился. – Извини, – проговорил он, запинаясь.
Она взглянула на него с явным недоумением.
– За что?
– За то, что мой ребенок принес тебе столько страданий. – Его пальцы коснулись ямочки на ее щеке с невероятной нежностью. – И что меня не было там, чтобы помочь тебе.
Окружавшее пространство сжималось вокруг них, окутывая бархатной паутиной интимности. Опасной интимности. Кори была в состоянии, близком к панике. Она едва заставила себя отвести от него взгляд.
– Ты забываешь, я ведь не оставила тебе выбора. Ты не можешь отвечать за это, – проговорила она, чтобы хоть как-то отвлечься.
– Мужчина всегда отвечает за свою женщину. – Голос Дэймона зазвучал мягче, – И находит в этом радость, Кори.
Теплота наполняла ее тело, пробуждая какие-то более глубокие и нежные эмоции, чем простое желание. Нет, она не должна себя так чувствовать, в отчаянии думала она. Ведь именно от этого она пыталась сбежать четыре года назад.
– Я сама за себя отвечаю!
Но он словно и не слышал ее. Его пальцы, ласкавшие ей щеку, теперь ткали такую же паутину нежности в ее волосах.
– Твои волосы тоже изменились. Сначала мне это не понравилось, но теперь я думаю, что тебе так больше к лицу. – Указательный палец легко обвил ее локон. – Они такие живые, дикие и полные солнца…
Он воздействовал на нее только жаром своего тела и игрой кончиков пальцев в волосах, но ей казалось, что он овладел ею больше, чем тогда, в самолете, во время куда более интимных ласк. Она чувствовала исходящий от него запах мыла и духов, и ей захотелось придвинуться к нему поближе, чтобы быть поглощенной этими запахами, его теплом и той необычайной нежностью, которую он предлагал ей.
Она попыталась рассмеяться.
– Да нет, все гораздо прозаичнее. Это всего лишь шампунь, гель для укладки и ничего более.
– Нет, твои волосы пахнут маргаритками.
– Всего лишь шампунь…
Его пальцы вернулись к щеке и очертили контур слабо наметившихся теней у нее под глазами.
– Ты выглядишь уставшей. Раньше я такого не замечал. Мне всегда казалось, что у тебя так много энергии… Ты вообще-то отдохнула?
– Немного. Я была слишком возбуждена, чтобы спать. – Она почти не слышала своих слов, их заглушал громкий стук ее сердца.
Ей нужно было отойти и разбить те колдовские чары, которыми он окутывал ее. Она шагнула назад.
– По-моему, я хочу есть. – Она села на стул, который подвинул ей слуга в белом, взяла салфетку, искусно уложенную на тонкой фарфоровой тарелке, и спросила:
– Ты можешь сказать им, чтобы начинали подавать?
Дэймон стоял, глядя на нее с каким-то загадочным выражением, а затем не спеша подошел к столу и опустился на стул напротив нее. Он хотел было щелкнуть пальцами, но потом остановился, заметив, как она нахмурилась.
– Я забыл, – сердито признался он, – Никто не совершенен.
Сейчас он так напоминал Майкла, когда его ругали за шалость, что она почувствовала какую-то беспредельную нежность… Она быстро опустила ресницы, чтобы скрыть выражение повлажневших глаз.
– Да, никто не совершенен, – согласилась она. – Как ты думаешь, тебе вообще удастся сообщить им, что я умираю от голода, без того, чтобы обращаться с ними как с собакой Павлова?
– Я не обращаюсь с ними как… – Он обернулся к слуге, почтительно склонившемуся у его локтя. – Пожалуйста, будьте добры, принесите нам обед.
Слуга оторопело смотрел на него, не двигаясь с места.
– Если вас не затруднит, – нарочито вежливо добавил Дэймон, свирепо нахмурившись.
Слуга поколебался, а затем начал пятиться к двери.
– Увеличение скорости исполнения будет всячески мною приветствоваться, – в голос Дэймона вкралась опасная кошачья мягкость.
Глаза слуги расширились от ужаса; преодолев оторопь, он пулей вылетел за дверь.
Кори, не в силах сдержаться, расхохоталась. Дэймон спросил ее самым невинным тоном:
– Что тут смешного? Я же использовал все правильные слова… Я был сама учтивость!
– Бедняга… – Кори покачала головой, лицо ее все еще светилось весельем. – Ты же прекрасно знал, что он отреагирует именно так. Фу, как некрасиво, Дэймон!
Дэймон нехотя улыбнулся.
– Иногда мне надоедает, что ко мне относятся как к бесчувственному варвару, и я уступаю искушению вести себя именно так. Вся эта сцена с обедом напомнила мне кое-что… Надо бы не забыть познакомить тебя с Дамитой Бандор. У вас с ней так много общего!
– Я пошлю Лианду, чтобы она приготовила тебе ванну перед тем, как ты сможешь поспать.
– Несколько часов, и не больше, – резко вмешался Дэймон. – Она будет нужна мне в моей комнате к обеду ровно в девять.
Кори пожала плечами:
– Если проснусь.
– Если ты не проснешься, для меня будет особым удовольствием разбудить тебя, – насмешливо предупредил Дэймон. – И для тебя, кстати, тоже.
Горячая краска пунцовым пламенем залила ей щеки.
– Для меня это не может быть…
– Потом. – Рука Селима с силой сжала ее локоть, он почти тащил ее вперед по коридору. – Разговор может подождать, пока вы оба не отдохнете как следует. – Как только они завернули за угол, Селим вполголоса добавил:
– Заодно и в голове кое-что прояснится.
– Мы что, должны бежать? – спросила Кори. Селим сбавил темп, переводя дух.
– Я думаю, это было разумно. Дэймон и так уже готов был взорваться, а ты слишком увлеклась тем, чтобы поджигать свежие запалы каждым новым словом.
– Он высокомерен и заносчив.
– Да.
– И властен.
– Да.
– И беспринципен.
– Нет, – покачал головой Селим. – Его принципы могут отличаться от твоих, но внутренний кодекс Дэймона куда более строг, чем у любого, кого я когда-либо знал. – Он остановился. – И он живет согласно этим принципам, что весьма нелегко, учитывая его положение.
– Что-то я не заметила в этих принципах ничего предосудительного относительно похищения или…
– Он что, тебя похитил? – спросил Селим с легким удивлением.
– Нет, – печально ответила Кори, – но он похитил моего сына.
– Тогда это должно быть очень необычное похищение. Майкл кажется таким счастливым, как слон из известной поговорки.
Она быстро взглянула на него.
– Ты видел Майкла? Как он? Не устал от путешествия? Он не…
Селим покачал головой.
– С ним все в порядке. Он, кажется, немного устал, но этого можно было ожидать. Ему страшно интересно все, что происходит вокруг. Он болтал всю дорогу, пока мы устраивали его и Лэнгстромов. Он всегда такой общительный?
– Всегда. – Лицо Кори внезапно осветила улыбка нежности. – Неудержим и говорлив, как горный ручей. Но если он не в состоянии остановиться, его можно просто перевести на какую-нибудь другую тему. Помню как-то… – Она запнулась, почувствовав, как непрошеные слезы наполняют ее глаза. – Я хочу его увидеть. Где он?
Селим поколебался.
– Этого я сказать не могу. Но я избавлю тебя от необходимости обыскивать весь дворец. Ни Майкла, ни Лэнгстромов ты здесь не найдешь, Их во дворце нет. – Он доброжелательно улыбнулся. – Возможно, Дэймон позволит тебе его увидеть.
– Позволит? – Она проглотила ком в горле. – Это же мой сын!
– И Дэймона тоже, – сдержанно возразил Селим. – А ведь ты совсем лишила его возможности видеться с Майклом. Мне кажется, ты не совсем понимаешь, что для него это значит.
– Он бы захотел заполучить Майкла себе в безраздельное пользование.
– Да, а кроме того, он отдавал бы ему всю свою любовь. Безграничную любовь, Кори. – Он наклонил голову. – Я могу называть тебя по имени?
Она рассеянно кивнула. Безграничная любовь. Эта фраза заставила отозваться что-то в глубине ее души странной, ноющей, полузабытой болью.
– Ты не можешь оправдывать любовью то, что он сделал. Он ведь даже не знал Майкла.
– Не любовью, – мягко уточнил Селим. – Скорее, одиночеством.
– Одиночеством! – фыркнула Кори. – Господи, да ведь этот человек просто окружен толпой льстецов и подхалимов! Меня чуть было не стошнило от вида того, как каждый пресмыкался и заискивал перед ним, когда мы приземлились в Марасефе, и после того, как прибыли сюда. Что, все шейхи Седихана пользуются такой властью?
Селим покачал головой.
– Дэймон – шейх Эль-Зобара. Его положение… несколько отличается от других правителей.
– Что значит "отличается"?
– Население Эль-Зобара составляют бедуинские племена, которые до сих пор кочуют в пустыне. В их довольно сложной культуре шейх рассматривается как существо почти сверхъестественное и исключительно почитаемое своими подданными.
– Ах, как приятно! – с издевкой сказала Кори. – Это должно действительно тешить самолюбие Дэймона.
Селим протестующе поднял руку.
– Вряд ли это можно назвать приятным. Дэймон лишь выполняет свои обязанности.
– Судя по этому дворцу, большую часть, этих обязанностей он должен посвящать себе.
– Кашмера – страна, богатая нефтью, к тому же Дэймон унаследовал огромное состояние своей матери из Тамровии. – Он с удивлением посмотрел на нее. – Ты что, не знала? Странно, ты так мало знаешь о Дэймоне, а ведь вы были… – он помедлил перед тем, как закончить тщательно взвешенным словом, –…так близки.
– "Близость" – это не совсем то слово, которое годится для описания наших отношений. Это не был обыч… – Она остановилась на полуслове и попыталась начать снова:
– Разговоры отнимали у нас не так уж много времени. – Она увидела, что Селим с трудом сдерживает усмешку, и состроила ему игривую гримасу. – Совсем немного.
– Несомненно, вы отдавали предпочтение другим способам общения?
– Несомненно. – Кори нахмурилась. – Но сейчас это уже абсолютно неважно. Важно то, что Дэймон забрал у меня сына, и я должна вернуть его обратно. Ты же разумный человек, Селим, и, конечно, понимаешь, что его поступок – преступление.
– Не в Кашмере.
– Это просто смешно! – Она быстро заморгала, стараясь сдержать обидные слезы, предательски подступившие в самый неподходящий момент из-за охватившего ее ощущения полного бессилия. – Ты хочешь сказать, что он может позволить себе здесь все, что угодно?
Селим кивнул.
– Никто не осмелится оспорить его решение. Это подорвало бы всю нашу систему правосудия.
– Правосудия? И это вы называете правосудием? – прохрипела она в отчаянии. – Помоги мне, Селим. Я хочу вернуть своего сына.
– Я помогу там, где смогу, – озабоченно сказал Селим. – Но я тоже не могу спорить с Дэймоном. Я ведь гражданин Эль-Зобара, его подданный.
– Государства, которое явно провалилось в какую-то дыру во времени, – с горечью проговорила Кори. – Я чувствую себя так, словно оказалась среди оживших страниц "Тысячи и одной ночи".
– Дэймон борется за то, чтобы изменить эти, но тысячелетние традиции изменить очень тяжело.
– В особенности если он отличается теми же наклонностями.
Селим остановился перед богато украшенной резьбой дверью красного дерева и повернулся к Кори лицом.
– Ты права. Часть Дэймона – это чистый Эль-Зобар. Иногда он действует импульсивно, как настоящий испорченный ребенок, но если бы ты могла понять, какой тяжести груз давит на него, возможно, ты бы…
– Забрать от меня Майкла было не жестом испорченного ребенка, а преступлением! И я никогда не прощу ему этого.
– Ну, и не прощай. – Селим открыл дверь. – Но попытайся понять его. Он, конечно, совершает ошибки, но…
– Чудовищные ошибки.
Селим кивнул.
– Согласен. Но, кроме того, он еще и личность, которому все небезразлично. Я никогда в жизни не встречал человека, который бы так заботился обо всем, что его окружает, как Дэймон.
Кори глубоко вздохнула.
– Я не хочу понимать его. Все, чего я хочу, – это забрать своего сына обратно. Он слабо улыбнулся.
– Возможно, за одним последует и другое.
– Очень сомневаюсь, – сказала Кори. – Его цель – наказать меня.
– Да, он зол и обижен, но, когда это пройдет, он постарается быть справедливым. Справедливость очень важна для Дэймона. Это часть его воспитания, это часть его титула, это часть того, что он есть на самом деле.
Кори поморщилась.
– Шейх, не знающий закона?
Селим повернулся, чтобы уйти.
– Нет, – мягко возразил он. – Бардоно.
Прежде чем она успела что-то ответить, он направился широкими решительными шагами вдоль по коридору, удаляясь в ту сторону, откуда они пришли.
Она стояла, глядя ему вслед, и боролась с искушением окликнуть его и расспросить поподробнее. "Бардоно" – это слово, с которым Хасан и Абдул обращались к Дэймону. Тогда она сочла, что это всего лишь какая-то уважительная форма обращения. Теперь стало ясно, что слово имело какое-то другое значение.
Она зашла в комнату и закрыла за собой дверь. Вопросы могут и подождать. Все может подождать до тех пор, пока она не отдохнет и не восстановит хотя бы часть своих сил. Ясно, что увезти Майкла из Кашмеры ей будет чрезвычайно трудно, придется мобилизовать все резервы своей энергии и хитрости. Возможно, Селим прав, и ей следовало бы подавить в себе отвращение и злость, рассмотреть ситуацию со всех сторон, чтобы найти выход из клетки, в которую Дэймон запер ее. Может, и было что-то разумное в том, что она должна понять Дэймона для того, чтобы победить его. Она просто не знала. Она была сейчас не в состоянии нормально размышлять.
Она прижалась спиной к двери, и ее взгляд стал рассеянно блуждать по огромной комнате с высоченными потолками. Господи, подумала она, этот дворец выглядит как какой-нибудь чертов сераль.
Огромные персидские ковры, выполненные в гамме нефритовой зелени и мягких оттенков цвета слоновой кости, покрывали белый мраморный пол. Тончайшие белые занавеси окружали широкую низкую кровать, покрытую зеленым атласом и белыми подушками. Две малахитовые колонны поддерживали грациозную арку, которая, по всей видимости, вела в ванную. Окна в комнате высились от пола до потолка, но белые оконные рамы, украшенные кружевной резьбой, были изогнуты столь причудливо, что из-за них виднелись только небольшие кусочки ярко-синего неба. Все в этой комнате было экзотическим, роскошным, шикарным и… столь отличным от того, что она видела до сих пор в своей жизни;
Неожиданно она почувствовала себя одинокой путешественницей, оказавшейся в совершенно незнакомой ей дикой и враждебной стране.
Она выпрямилась, оторвавшись от двери, и расправила плечи. Ну что ж, ей и раньше приходилось бывать в незнакомых местах и странах, и всегда она очень даже неплохо справлялась с самыми затруднительными ситуациями. Справится и с этой. Ничего такого особенного в ней, в общем-то, нет. Все, что ей нужно, – это отдохнуть, и тогда с ней будет все в порядке.
* * *
Кори вошла в комнату Дэймона и посмотрела на него с нескрываемым удивлением. Раньше она видела его исключительно в самых элегантных и дорогих одеяниях, обычно – в деловых костюмах. Сейчас его мускулистые ноги облегали черные джинсы, заправленные в высокие, по колено, черные же сапоги из мягкой кожи. Сапоги были сильно изношенными и сморщившимися. Его белая хлопчатобумажная рубашка была расстегнута, открывая горло, а рукава небрежно закатаны по локоть.Услышав, что она входит в комнату, Дэймон отвернулся от окна. Одна бровь его удивленно поползла вверх, когда он заметил выражение ее лица.
– В чем дело? У меня что, вдруг выросли рога?
– Не вдруг – Она прошла вперед, не сводя с него глаз. – Я уверена, что у тебя всегда были рога, в комплекте с хвостом и раздвоенными копытами. Ты просто хорошо их прятал.
– Ну да, – насмешливо улыбнулся он, – воплощенный Сатана.
– Нет, я лишь удивилась, увидев тебя столь просто одетым. Ты всегда был похож на рекламный плакат для Джоржио Армани. А сейчас ты выглядишь как… – Она остановилась, изучая его.
– Рудольф Валентине в фильме "Шейх", – саркастически продолжил он. Она покачала головой:
– Да нет, скорее техасский ковбой.
– Смею тебя уверить, я не пытаюсь произвести на тебя впечатление своим романтическим внешним видом. Это моя повседневная одежда, за исключением тех случаев, когда я… – Он вдруг замолчал.
– Когда ты что?
Он спокойно встретил ее взгляд.
– Когда я пытаюсь сделать все, чтобы не перепугать взыскательных нью-йоркских дамочек. – Он пожал плечами. – Но теперь-то мне не надо об этом беспокоиться, не так ли? Теперь это твоя обязанность, киран, одеваться для моего удовольствия.
Его взгляд скользнул по ее тончайшему, полупрозрачному розовому шарфику, ниспадавшему с шеи и уплывавшему через плечо назад, спустился к широкой темно-розовой ленте, охватившей грудь и обвязанной вокруг талии, и наконец остановился на подобранной в тон экстравагантной легкой пижаме.
– И сегодня ты мне действительно доставила удовольствие. – Он снова остановился взглядом на ее округлой груди, переполнявшей отведенное ей пространство под лентой. – А позже тебе предстоит обрадовать меня еще больше.
Глядя на него, Кори почувствовала, как внутри нее зарождается столь знакомое ей тепло и медленно разливается по всему ее телу. Она быстро отвела взгляд.
– Ты что, действительно надеялся раздразнить меня тем, что заставишь надеть этот дурацкий наряд? С чего это вдруг? Я не исчерпываюсь тем, что на мне надето. – Она пожала плечами. – К тому же служанка, которую прислал мне Селим, оставила мне в этой области очень мало выбора. Она вытащила это из шкафа и ни за что не соглашалась положить обратно. Эта Лианда такая же твоя раба, как и все остальные. Она выглядела так, будто вот-вот разрыдается, если я чем-то разозлю тебя.
– Разумная женщина. – На мгновение в глазах Дэймона мелькнул непонятный огонек. – Ты могла бы многому научиться у нее.
– Быть подстилкой? – Кори покачала головой. – Нет, спасибо, этому меня уже учили. Дэймон нахмурился.
– Я никогда не обращался с тобой как с подстилкой.
– А я говорила не о тебе. Я окончила школу по этому предмету еще до того, как познакомилась с тобой.
– Пожалуй, ты не захочешь рассказывать мне, кто… – Заметив, как потемнело ее лицо, он улыбнулся уголком рта. – Нет, думаю, не захочешь.
– Это не имеет значения. – Кори шагнула вперед и стала рядом с ним у высокого окна, глядя на сияющее мириадами ярких звезд ночное небо. – Селим дал мне несколько дельных советов сегодня.
– Селим всегда дает советы. Он думает, что знает в этом мире все.
– Ну, он не уникален, – сухо заметила Кори. – Должно быть, это свойство он приобрел в результате общения с тобой.
– Селим никогда не пытается подражать мне. Он – самодостаточная личность, поэтому я так его и ценю.
В голосе Дэймона Кори почувствовала нотки искренности, что заставило ее повернуться и повнимательнее всмотреться ему в лицо.
– Что-то мне не верится, чтобы ты относился к кому-нибудь так, как ты сказал сейчас.
– Ну и не верь, – коротко отрезал он. – Ты собиралась рассказать мне, какой совет Селим счел необходимым тебе подать.
– Он посоветовал мне попытаться понять тебя.
Дэймон хрипло рассмеялся.
– Притащив тебя в Кашмеру, я добивался совсем не твоего понимания.
– Тогда скажи, зачем ты меня сюда притащил?
– Мне показалось, что это я уже объяснил предельно доступным образом.
– Я тоже так думала. – Кори, не дрогнув, встретила его взгляд. – Ты был зол и хотел наказать меня. Это все?
– А этого не достаточно?
– Этого было бы достаточно, будь ты действительно столь прост и незатейлив, как я пыталась убедить себя четыре года назад. Теперь я уже не столь уверена в этом.
– Я что, должен быть польщен тем, что ты теперь не считаешь меня таким, гм, однозначным?
– Я этого не говорила, – ответила она спокойно. – Просто я только что поняла, что ты можешь оказаться совершенно не тем, кем я себе тебя представляла. А ведь мне предстоит вступить с тобой в борьбу, и я не могу позволить себе такую роскошь, как незнание тебя. Поэтому я хочу узнать о тебе все, что смогу. – Она криво улыбнулась и добавила:
– Так, чтобы я смогла забрать у тебя сына и быть уверенной, что ты не отнимешь у меня его снова.
– Завидное взаимопонимание! – иронически заметил Дэймон.
– Я не чувствую ничего завидного по отношению к тебе, Дэймон. Я чувствую себя сбитой с толку и злой как черт.
– И еще ты хочешь меня.
Кори бесстрашно встретила его взгляд.
– Да, я хочу тебя. Я не буду тебе лгать. Глупо было бы даже пытаться, ведь мы оба знаем, что ты сделал со мной в самолете. А теперь твоя очередь сказать мне правду. Что еще ты чувствуешь по отношению ко мне?
– Я должен это сказать, чтобы ты могла использовать это против меня?
Она кивнула:
– Да, именно для этого.
– Ты, должно быть, думаешь, что я идиот, если я… – Он замолчал и долго смотрел на нее с грустной задумчивостью, а затем нехотя добавил:
– Черт, может, я и идиот. Кто ты для меня? Неутолимая жажда. И всегда ею была. Я никогда не мог насытиться тобой.
– Значит, ты не смог насытиться мной в постели четыре года назад и подумал, что теперь тебе стоит продолжить наш роман уже на собственных условиях. Я все правильно поняла?
– Черт, ну и круто же ты заворачиваешь! – Дэймон повернулся на каблуках, прошел к переговорному устройству на столике у дивана и нажал кнопку. – Я чувствую себя как свидетель на перекрестном допросе.
– Я не допрашиваю тебя. – В ее голосе послышалась легкая дрожь. – И все это дается мне совсем нелегко. Я хочу кричать и стучать кулаками по стене, вести себя глупо и по-детски. Это помогло бы мне почувствовать себя лучше, но так я бы ничего не добилась. Напротив, мне нужно попытаться понять, как ты устроен, что движет тобой. Я должна думать логически и правильно анализировать ситуацию. – Она глубоко вздохнула. – И я буду это делать, черт тебя побери!
– Да уж, в этом я не сомневаюсь, – медленно проговорил Дэймон. – Я не представлял, что ты можешь быть настолько…
– Агрессивной? – закончила она за него. – У меня вполне средний уровень агрессивности. Каждая женщина, которая стремится в наши дни сделать карьеру, должна быть настойчивой в достижении своей цели, не то все закончится для нее достаточно быстро.
– Нет, я остановился не на этом слове.
– Мне почти страшно спросить, какое же слово ты имеешь в виду.
– Сильной, – мягко проговорил он. – Раньше мне казалось, что это лишь упорство и решительность, но не сила. – Его глаза настойчиво всматривались в ее лицо, словно искали что-то. – Возможно, я не хотел узнавать в этом силу?
– Тогда, возможно, тебе нужно разобраться во, мне ничуть не меньше, чем мне понять тебя. – Она подняла подбородок с оттенком вызова. – Может быть, нам следует объявить перемирие?
– Для того, чтобы получше узнать слабые места друг друга?
– И оценить свою и чужую силу.
Некоторое время Дэймон стоял, пристально глядя на нее, и Кори уже решила, что он сейчас откажется. Неожиданно он очень тепло улыбнулся ей.
– А почему бы и нет? Было бы интересно узнать, насколько страшен для тебя я окажусь вблизи.
Открылась дверь, двое слуг в белом вкатили столик, покрытый узорчатой шелковой тканью, и учтиво поклонились Дэймону. Он щелкнул пальцами и показал в направлении веранды. Столик мгновенно вывезли на указанное место, и слуги начали накрывать на стол.
– Ты что, всегда щелкаешь пальцами, когда указываешь слугам? – спросила Кори.
– Что, я это сделал? – Он поморщился и сразу стал похож на маленького мальчика, которого застали за какой-то шалостью. – Вообще-то, это традиция, но я пытался избавиться от этой привычки. Мне уже говорили, что это грубый жест, настоящее варварство.
– Да, тут я полностью согласна, – не стала спорить Кори. – Я не могу поверить, что тебе действительно подчиняются, когда ты так делаешь.
– Как я уже говорил тебе, это всего лишь обычай, хотя и явно не из тех, что могут понравиться столь независимой леди.
– Но тебе это тоже не должно нравиться, раз уж ты пытаешься бороться с такими традициями.
– Во многом я столь же примитивен, как и весь Эль-Зобар, – жестко усмехнулся он. – Поэтому иногда девиз этой борьбы звучит так: делай, как я говорю, а не так, как делаю.
– И они делают, как ты говоришь? На его лицо внезапно легла тень от воспоминания о недавно перенесенной боли.
– Чаще всего – да. Только иногда они… – Он замолчал, прервавшись на середине, но продолжать не стал. – Ну, тебе вряд ли это будет интересно. – Он показал ей на столик:
– Присаживайся. Тебе, наверное, хочется есть. Ты едва дотронулась до еды в самолете.
– Я была очень расстроена. Я не могу есть, когда расстроена. – Она двинулась к столу, тщательно избегая его взгляда. Расстроенная, разгоряченная и истомившаяся голодом совсем не по еде.
– Ну, тогда ты, наверное, расстроена уже довольно давно, – задумчиво сказал он, глядя на нее. – Ты потеряла не меньше восьми килограммов с тех пор, как я познакомился с тобой.
– У меня развилась экзема после рождения Майкла; тогда я и похудела. С тех пор я постоянно ездила, поэтому набрать вес мне так и не удалось.
– Ты болела? – В его словах послышалась такая неожиданная заинтересованность, что она повернулась и с удивлением посмотрела на него через плечо.
– Могло быть и хуже. Они вовремя поставили диагноз и сразу начали лечение. – Кори поморщилась. – Я бы не хотела снова пройти через все это. Терпеть не могу чувствовать себя настолько слабой и беспомощной.
– Да уж. – Он направился к ней, глядя на нее и удерживая ее взгляд с какой-то странной силой. Прямо перед ней он остановился. – Извини, – проговорил он, запинаясь.
Она взглянула на него с явным недоумением.
– За что?
– За то, что мой ребенок принес тебе столько страданий. – Его пальцы коснулись ямочки на ее щеке с невероятной нежностью. – И что меня не было там, чтобы помочь тебе.
Окружавшее пространство сжималось вокруг них, окутывая бархатной паутиной интимности. Опасной интимности. Кори была в состоянии, близком к панике. Она едва заставила себя отвести от него взгляд.
– Ты забываешь, я ведь не оставила тебе выбора. Ты не можешь отвечать за это, – проговорила она, чтобы хоть как-то отвлечься.
– Мужчина всегда отвечает за свою женщину. – Голос Дэймона зазвучал мягче, – И находит в этом радость, Кори.
Теплота наполняла ее тело, пробуждая какие-то более глубокие и нежные эмоции, чем простое желание. Нет, она не должна себя так чувствовать, в отчаянии думала она. Ведь именно от этого она пыталась сбежать четыре года назад.
– Я сама за себя отвечаю!
Но он словно и не слышал ее. Его пальцы, ласкавшие ей щеку, теперь ткали такую же паутину нежности в ее волосах.
– Твои волосы тоже изменились. Сначала мне это не понравилось, но теперь я думаю, что тебе так больше к лицу. – Указательный палец легко обвил ее локон. – Они такие живые, дикие и полные солнца…
Он воздействовал на нее только жаром своего тела и игрой кончиков пальцев в волосах, но ей казалось, что он овладел ею больше, чем тогда, в самолете, во время куда более интимных ласк. Она чувствовала исходящий от него запах мыла и духов, и ей захотелось придвинуться к нему поближе, чтобы быть поглощенной этими запахами, его теплом и той необычайной нежностью, которую он предлагал ей.
Она попыталась рассмеяться.
– Да нет, все гораздо прозаичнее. Это всего лишь шампунь, гель для укладки и ничего более.
– Нет, твои волосы пахнут маргаритками.
– Всего лишь шампунь…
Его пальцы вернулись к щеке и очертили контур слабо наметившихся теней у нее под глазами.
– Ты выглядишь уставшей. Раньше я такого не замечал. Мне всегда казалось, что у тебя так много энергии… Ты вообще-то отдохнула?
– Немного. Я была слишком возбуждена, чтобы спать. – Она почти не слышала своих слов, их заглушал громкий стук ее сердца.
Ей нужно было отойти и разбить те колдовские чары, которыми он окутывал ее. Она шагнула назад.
– По-моему, я хочу есть. – Она села на стул, который подвинул ей слуга в белом, взяла салфетку, искусно уложенную на тонкой фарфоровой тарелке, и спросила:
– Ты можешь сказать им, чтобы начинали подавать?
Дэймон стоял, глядя на нее с каким-то загадочным выражением, а затем не спеша подошел к столу и опустился на стул напротив нее. Он хотел было щелкнуть пальцами, но потом остановился, заметив, как она нахмурилась.
– Я забыл, – сердито признался он, – Никто не совершенен.
Сейчас он так напоминал Майкла, когда его ругали за шалость, что она почувствовала какую-то беспредельную нежность… Она быстро опустила ресницы, чтобы скрыть выражение повлажневших глаз.
– Да, никто не совершенен, – согласилась она. – Как ты думаешь, тебе вообще удастся сообщить им, что я умираю от голода, без того, чтобы обращаться с ними как с собакой Павлова?
– Я не обращаюсь с ними как… – Он обернулся к слуге, почтительно склонившемуся у его локтя. – Пожалуйста, будьте добры, принесите нам обед.
Слуга оторопело смотрел на него, не двигаясь с места.
– Если вас не затруднит, – нарочито вежливо добавил Дэймон, свирепо нахмурившись.
Слуга поколебался, а затем начал пятиться к двери.
– Увеличение скорости исполнения будет всячески мною приветствоваться, – в голос Дэймона вкралась опасная кошачья мягкость.
Глаза слуги расширились от ужаса; преодолев оторопь, он пулей вылетел за дверь.
Кори, не в силах сдержаться, расхохоталась. Дэймон спросил ее самым невинным тоном:
– Что тут смешного? Я же использовал все правильные слова… Я был сама учтивость!
– Бедняга… – Кори покачала головой, лицо ее все еще светилось весельем. – Ты же прекрасно знал, что он отреагирует именно так. Фу, как некрасиво, Дэймон!
Дэймон нехотя улыбнулся.
– Иногда мне надоедает, что ко мне относятся как к бесчувственному варвару, и я уступаю искушению вести себя именно так. Вся эта сцена с обедом напомнила мне кое-что… Надо бы не забыть познакомить тебя с Дамитой Бандор. У вас с ней так много общего!