Джоансен Айрис. Дыхание пустыни (Наказание любовью)

   Изоляция. Одиночество.
   Если не во имя любви, то, может быть, во имя одиночества? Слова Селима вспомнились ей с каким-то странным чувством. И это чувство ей совсем не понравилось. Нет, она не должна жалеть Дэймона! Он не заслужил ни прощения, ни симпатии, и она немедленно должна закрыть свой разум и чувства для того и другого. Она отвернулась от Дэймона и стала намеренно смотреть в другую сторону, на мужчин, которые играли в дартс.
   Когда вновь она посмотрела в прежнем направлении, Дэймон уже исчез из виду.

* * *

   Ветер обдувал освещенные серебристым лунным светом дюны, поднимая вихри песка, перекладывая их в странные узоры таким образом, что в какой-то момент Кори показалось, что именно лунный свет дует с такой скоростью в этой загадочной пустыне.
   – Извини, я не мог освободиться раньше. Кори подскочила, но потом расслабилась, увидев Селима у входа в палатку.
   – Ты напугал меня. – Она поморщилась. – Все уже давно ушли в свои палатки, и, если честно, сидеть здесь одной мне было немного жутковато. – И дело было не просто в игре лунных теней, подумала она. Еще перед тем, как люди из племени удалились в свои палатки, она заметила какую-то перемену: они притихли, а на лицах поселилось выражение какого-то печального ожидания. Она попыталась улыбнуться. – Я тут сидела, скрестив ноги, так долго, что мне показалось, будто я превратилась в статую Будды.
   – Я собирался вернуться, но все изменилось. Надеюсь, о твоих удобствах позаботились.
   – Ко мне заходила очень хорошенькая девочка и дала мне чашку травяного чая и что-то вроде тушеного мяса. А ты ел?
   Селим покачал головой.
   – Я не голоден.
   Она не могла видеть в темноте выражение его лица, но чувствовала исходящее от Селима какое-то чужеродное для него напряжение. И кое-что еще – ту же печаль, которую она раньше заметила в жителях этого поселения.
   – Кори, я думаю, тебе следует знать… Она ждала продолжения, но потом, когда его не последовало, спросила нетерпеливо:
   – Знать что?
   – Кое-что произошло, – сказал он. – Дэймон…
   Она почувствовала, как ее сердце на миг замерло. – Что-то случилось с Дэймоном? – спросила она.
   – Не совеем. – На лице Селима было написано мучительное выражение, в котором перемешались сочувствие, боль и какой-то затаенный страх.
   Кори попыталась не обращать внимания на нахлынувшее чувство облегчения, и сердито вздохнула.
   – Селим, ты что, пытаешься продемонстрировать мне пример восточной загадочности? Ради Бога, выражайся яснее.
   – Дэймон очень расстроен, – пояснил он, колеблясь. – А когда он расстроен, то иногда реагирует довольно импульсивно.
   – Расстроен? Почему он…
   – Заливай бензин в джип, Селим.
   Дэймон был еще в нескольких метрах от них, но его голос прозвучал как удар хлыста, отозвавшись эхом в тишине ночи. Его движения, пока он быстро шагал к ним, тоже напоминали удары хлыста – резкие, взрывные, нетерпеливые.
   – Я уезжаю. Селим кивнул.
   – Немедленно!
   Селим повернулся, чтобы выполнить распоряжение, но внезапно остановился.
   – Ты хочешь, чтобы я остался, пока…
   – Да, – прервал его Дэймон. – Я пошлю за тобой водителя, как только мы вернемся во дворец. – Он потянулся, схватил Кори за запястье и рывком поднял ее на ноги. – Пошли, Кори. Твое первое путешествие в романтический мир Эль-Зобара официально закончилось.
   – Начнем с того, что я не понимаю, зачем ты притащил меня сюда? – раздраженно отозвалась она. – Я только и делала, что сидела.
   – Извини, что тебе было скучно, – буркнул Дэймон. – А может, нам все-таки остаться? Не исключено, что представление доставит тебе удовольствие. Как ты думаешь, Селим?
   – Я думаю, что вам обоим нужно убираться отсюда к чертовой матери, – тихо сказал Селим. – Тебе нечего здесь делать, Дэймон. Ты выполнил свой долг.
   – Да, выполнил, – в голосе Дэймона звучала горькая насмешка над самим собой. – И даже больше, чем требовалось. У меня это очень хорошо получается, правда. Селим?
   – Дэймон… – Селим замолчал и отвернул-ея. – Я сейчас подгоню джип. – Он быстро исчез в ночной темноте.
   Дэймон молча стоял, глядя ему вслед. Все мускулы его тела были напряжены, а рука крепко, до боли сжимала запястье Кори. Она попыталась освободиться.
   – Ты делаешь мне больно. Его хватка немного ослабла, но он не выпустил ее руки.
   – А почему, собственно, ты должна быть исключением? – хрипло проговорил он. – Я причиняю боль… – Он остановился и нарочно с силой сжал ей запястье. – И чего я должен переживать из-за того, что я делаю тебе больно? Тебе разве не наплевать, когда ты делаешь больно мне? И вообще, кого в этом мире волнуют чужие проблемы? Принцип домино – приведи цепочку в движение, и все костяшки упадут одна за другой. Причины и следствия.
   Фары джипа внезапно разорвали темноту; Селим подъехал и притормозил перед палаткой. Он встал из-за руля, не выключая мотор, и прошел к дверце у пассажирского сиденья.
   Дэймон отпустил ее руку и уселся за руль, а затем обернулся к Селиму.
   – Известишь меня немедленно, – коротко бросил он.
   Селим кивнул:
   – Хорошо.
   Он помог Кори залезть в джип и, наклонившись к ней, чтобы застегнуть ремень безопасности, тихо сказал:
   – Будь осторожна…
   – До свидания, Селим. – Кори внезапно почувствовала жгучее нежелание расставаться с ним. В конце концов, он был приятным и симпатичным человеком, а в манерах Дэймона сейчас сквозило что-то пугающее.
   Нога Дэймона рывком утопила педаль акселератора, и джип рванулся вперед, бросив Кори на спинку сиденья.
   – Господи, зачем так спешить, мы же не… – Она повернулась к нему и тут же позабыла все, что собиралась сказать.
   Огни панели управления освещали его лицо, и в первый раз за сегодняшний вечер она разглядела его выражение. Кожа натянулась, резко обозначились скулы, губы искривились в жесткой улыбке, а глаза… Она поспешно отвернулась, чтобы не видеть этих глаз, горевших диким, звериным пламенем.
   – Я хочу вернуться во дворец. – Его тон вполне гармонировал с выражением лица. – Я хочу выпить и принять душ. – Он покосился на нее и добавил с усмешкой:
   – И женщину, которая меня утешит.
   Это он нарочно, сообразила Кори. Дэймон хотел, чтобы она вспыхнула и наговорила ему колкостей, тогда у него появится подходящий объект, чтобы дать волю той ярости, которая клокотала в нем, ища выхода наружу.
   – Первое и второе ты, по всей видимости, получишь, а вот насчет третьего… Я никогда не считала себя особенной утешительницей.
   – Тогда научишься. – Его руки судорожно сжали руль. – И лучшего случая, чем сегодня, тебе не представится.
   Он утопил ногой акселератор, и джип рванулся вперед, поднимая фонтаны песка с той же яростной силой, что и пустынный ветер.
   Они прибыли во дворец уже после полуночи, но слуга с запиской встретил Дэймона прямо у входной двери. Он быстро пробежал ее глазами, и лицо его приняло еще более мрачное и отчужденное выражение.
   – Тебе звонили, – отрывисто проговорил он, бросив взгляд на Кори. – Кениг. •
   – Тогда почему слуга не передал записку мне?
   – Потому что я мог и не захотеть, чтобы ты получила ее, – с издевкой усмехнулся он. – Все внешние контакты киран регулируются ее покровителем.
   Она попыталась вздохнуть поглубже, чтобы сдержать подступившую злость.
   – Он просил передать что-нибудь?
   – Он хочет, чтобы ты ему позвонила. – Дэймон смял записку в руке. – Чего ты делать не станешь.
   – Черта с два. – Она вихрем повернулась на каблуках и направилась по коридору в свою комнату. – Если Гарри позвонил, значит, я ему нужна, и я не собираюсь терять друга из-за твоей глупости.
   – Ты очень озабочена проблемами Кенига. – Слова Дэймона прозвучали столь тихо и мягко, что Кори с трудом удалось уловить притаившийся в них могильный холод.
   – Да, – коротко отрезала она, оглянувшись на него. – В этом мире некоторые люди не живут во дворцах, где перед ними все ползают на коленях. Их проблемы тебе никогда не удастся понять даже приблизительно.
   Дэймон стоял с таким видом, словно она только что ударила его. С минуту он молчал, затем его лицо дрогнуло, а глаза затуманились. Он прикрыл их, словно пытаясь погасить полыхнувшую в них ярость.
   – Ты обнаружила удивительно тонкое понимание моих преимуществ перед всеми остальными смертными. Ты права. У меня нет ни проблем, ни желаний. Я выше этого, – Он отвернулся, едва сдерживая бешенство. – Я ведь Бардоно, не так ли? Я не должен чувствовать никаких сомнений или… – Не взглянув на нее, он зашагал в направлении библиотеки. – Звони своему проклятому Кенигу.
   – Позвоню, как и собиралась! – с вызовом выкрикнула ему вслед Кори. – С твоего или без твоего высочайшего позволения. Ты не можешь…
   Дверь библиотеки захлопнулась за ним, оборвав ее слова. Она посмотрела на дверь, сжав кулаки, Он был заносчив и груб, и ей следовало бы здорово разозлиться на него. И она действительно разозлилась. Глупо думать о той нечеловеческой боли, что, как ей показалось, промелькнула в его взгляде минуту назад. Если она и причинила ему боль, то он этого вполне заслужил, и она не должна была испытывать никаких угрызений совести. Господи, ну почему она чувствует себя так, словно только что посыпала солью открытую кровоточащую рану?
   А теперь ей еще придется перевязывать какие-нибудь душевные раны Гарри, подумала она устало, направляясь к себе в комнату. Нет, прежде чем позвонить ему, она сперва примет ванну, попробует расслабиться и успокоить свои нервы. Сегодня вечером она вполне могла бы обойтись без выслушивания проблем Гарри. У нее было такое чувство, что на этот раз ей вполне хватит собственных.

* * *

   Кори положила трубку телефона на рычаг и сидела, глядя на аппарат, стоявший на столике у кровати, пытаясь отыскать в себе достаточно сил, чтобы встать и приготовиться ко сну. Она чувствовала себя словно выжатый лимон, как это всегда бывало после трудного сеанса с Гарри, а этот был очень трудным.
   – Ты выглядишь расстроенной. Проблемы Кенига тебя всегда так трогают?
   Она подняла взгляд на входную дверь, где стоял Дэймон, прислонившись к косяку. Он все еще был одет в ту же рубашку цвета хаки, джинсы и коричневые сапоги, что и днем. Его черные волосы были слегка взъерошены, на губах играла циничная улыбка, а в глазах уже не было и намека на какое-то отчаяние. Они блестели, горя на бледном лице, как и в тот момент, когда они покидали поселение Мараина. Кори подсознательно напряглась, пытаясь овладеть собой.
   – Иногда. – Она встала и инстинктивна затянула пояс своего розового шелкового халата, словно стараясь возвести между ними как можно больше барьеров. Не то чтобы от этих барьеров была хоть какая-то польза, уныло подумала она. В таком настроении Дэймон может сокрушить на своем пути что угодно и даже не заметить этого. – Для человека совершенно естественно посочувствовать другому в его несчастье.
   – А что, Кениг стал несчастлив, когда ты уехала? – спросил Дэймон с издевкой.
   – Конечно. – Она смотрела ему прямо в глаза. – Ты не мог бы уйти? Я устала и хочу лечь спать.
   – Кстати говоря, нет. – Дэймон выпрямился, вошел в комнату и прикрыл за собой дверь. – Я решил, что раз уж ты так внимательна к чужим проблемам, то можешь позаботиться и о моих. – Он слабо улыбнулся. – Я же сказал тебе, что мне нужны душ, выпивка и женщина, которая меня утешит. Пока что у меня была только выпивка.
   Она покачала головой.
   – Мне кажется, ты и сам не знаешь, что тебе надо, а я устала успокаивать других. У меня есть собственные потребности, и одна из них – отдых.
   – Ты отдыхала целый день в поселении, теперь пора приняться за работу. – Он вытянул правую руку и демонстративно щелкнул пальцами. – Иди сюда.
   Она судорожно вздохнула. Это была явная провокация, откровенно направленная на то, чтобы растоптать ее гордость и уважение к себе. Какое-то мгновение ей даже не верилось, что он мог так поступить.
   Тогда он снова щелкнул пальцами.
   – Немедленно, – тихо сказал он.
   Несколько секунд она смотрела на него, не шевелясь, потом медленно прошла по комнате и остановилась перед ним.
   – Ты хочешь унизить меня? – спокойно спросила она. – Я не позволю тебе этого, Дэймон!
   – Посмотрим, – ответил Дэймон. – Расстегни мне рубашку.
   Кори поколебалась в нерешительности, и он снова щелкнул пальцами. Она вздрогнула и, скрипнув зубами, расстегнула все пуговицы сверху донизу. От него пахло ветром, потом и мускусом.
   – Знаешь, это ведь не имеет значения, – сказала она. – Я – та, кто есть, вне зависимости от того, что ты заставляешь меня делать. До этой части меня тебе не добраться.
   На мгновение тень покрыла его лицо.
   – Я знаю. – Он пожал плечами. – Но эта часть тебя меня в любом случае мало интересует. Так что какой смысл мне переживать по этому поводу? Положи руки мне на грудь.
   Ее ладони прикоснулись к его поросшей буйной растительностью груди, и она ощутила легкую дрожь внутри. Невероятно, подумала она. Она была так зла на него и тем не менее способна возбуждаться. Он пристально посмотрел ей в лицо.
   – Чему ты удивляешься? Это как раз та часть тебя, которая принадлежит мне. – Его руки накрыли и прижали ее ладони к мускулистой груди. Она ощутила сильное и отрывистое биение его сердца, упругость жестких черных волос и тепло, исходящее от его тела. – И всегда будет принадлежать.
   – Нет!!! – Черт подери, она завопила словно девственница, к которой пристал портовый рабочий, подумала Кори с раздражением. Она попыталась овладеть своим голосом. – У меня есть выбор!
   Он привел ее руки в движение и стал тереть, водить ими по своей широкой крепкой груди.
   – Так же, как и у каждого из нас, – с горечью улыбнулся он, – и этого выбора совсем немного. – Он внезапно освободил ее руки и направился к арочной двери. – Пойдем со мной!
   Она осталась стоять, захваченная врасплох внезапностью его решения. Он остановился у двери и снова посмотрел на нее.
   – Душ, – сказал он тихо. – Пункт второй в моей повестке дня. А потом мы приблизимся к третьему и самому приятному.
   – Но я уже приняла ванну.
   – Жаль, я бы с удовольствием к тебе присоединился. Я очень люблю мыться вместе. Но, может быть, это и к лучшему – ты сможешь полностью сосредоточиться на том, чтобы помыть меня. – Он исчез в дверях. Через минуту до нее донесся шум воды.
   Она стояла в оцепенении, глядя невидящими глазами на дверь в виде арки.
   – Кори, – мягкое звучание ее имени из уст Дэймона не могло скрыть твердости его команды.
   Она медленно двинулась в ванную. Дэймон стоял у дверей душа, снимая с себя последнюю одежду.
   Сила. Загорелые мускулистые бедра, широкие плечи, ягодицы, налитые крепостью и упругой силой. Она давно не видела его таким, подумала Кори. Ей всегда нравилось смотреть на Дэймона обнаженного. Ее возбуждал один взгляд на его движения, напряжение мускулов, животный магнетизм сексуальности, которую он излучал. Взгляд Кори двигался вниз по его телу; внезапно ее глаза расширились.
   Потрясающе.
   Он насмешливо улыбнулся.
   – Ты видишь, насколько я могу быть тактичен? Я мог бы заставить тебя довести мое раздевание до конца, но понял, что на это у меня не хватит терпения.
   – Тогда ты вряд ли дождешься от меня одобрения твоей тактичности. – Она быстро перевела взгляд опять на его лицо и глубоко вздохнула, неожиданно ощутив недостаток воздуха в легких. – Тактичность никогда не была в числе твоих сильных сторон.
   Он сжал губы.
   – Ты никогда не жаловалась. Я могу быть нетерпелив, но никогда не был жесток по отношению к тебе.
   Да, он никогда не был жесток, а его нетерпеливостью она всегда наслаждалась. Это заставляло ее чувствовать себя желанной, даже бесценной.
   – До сегодняшнего дня.
   – Обстоятельства изменились. Мне свойственно отвечать жестокостью на жестокость. – Он поднял руку и снова щелкнул пальцами, – Иди сюда!
   – Прежде чем это все закончится, я, по-моему, переломаю твои пальцы, – процедила она сквозь зубы, подходя к нему. – Я не собираюсь забыть это, Дэймон!
   – Я тоже. – Он стоял, широко расставив ноги, его поза была более вызывающей, чем когда бы то ни было. – Более того, я постараюсь, чтобы и тебе это запомнилось надолго.
   Дэймон встал под струю. Вода стекала по плечам и телу искрящимися потоками.
   – Сними с себя халат!
   Она развязала халат и позволила ему упасть на пол. Он стоял, не сводя с нее глаз; она видела, как жилка на виске Дэймона вздулась, и в ней нервно запульсировала кровь.
   – Это было давно. Я думал, что помню, но – увы. – Он протянул руку, словно отдавая безмолвный приказ. – Ты еще более…
   Кори ступила под теплую струю воды, и он закрыл дверь душа. Она вдруг почувствовала себя как бы пойманной в клетку вместе с ним. Паника охватила ее, и она инстинктивно отодвинулась в сторону.
   – Нет! – Его руки легли ей на плечи, и он притянул ее тело к себе. – Оставайся здесь. – Он расставил ноги, приблизился к ней вплотную и замер, едва касаясь бедрами.
   Ее губы раскрылись в молчаливом крике. Возбуждение, горячее и необоримое желание захлестнули ее. Она чувствовала, что дрожит, но не могла сдержаться. Его ладони медленно двигались вниз по ее спине. Внезапно он поднял ее и прижал к себе. Кори закусила нижнюю губу, чтобы подавить стон. Он то прижимал ее к себе очень сильно, то отпускал, и она чувствовала только возбуждение, теплую воду, ласкающую ее тело, грубые волосы его груди, щекочущие ей соски, его мужскую плоть, движущуюся, трущуюся о ее влажное лоно. Она не могла дышать, не могла думать. Его грудь поднималась и опускалась, словно он бежал; она ощущала его возбуждение словно свое собственное – дикое, примитивное, первобытное. Возможно, так оно и было, мелькнуло что-то лишь отдаленно похожее на мысль. В такие моменты она всегда чувствовала сильнейшую связь между ними, и это пугало ее. Сексуальность не должна быть такой… Слишком буйной, всепоглощающей.
   Слишком пугающей.
   Он поднял ее выше и замер, выжидая.
   Она посмотрела на него, и ее дрожь усилилась.
   Его лицо было напряжено, чувственно и, как никогда, полно всепоглощающего желания; глаза сверкали, пожирая ее почти невидящим от голода взглядом.
   – Держи меня, – его голос был низким, почти грудным.
   Ее руки инстинктивно обняли его плечи, а ноги обвили талию. Он сделал резкий глубокий вдох. – Теперь… здесь. Держи меня здесь. – Он начал входить в нее до боли медленно, сжав зубы. – Держи… меня… крепко.
   Ее шея выгнулась назад, а губы раскрылись, чтобы набрать побольше воздуха. Боже, это было так медленно! Что-то твердое, тяжелое и нежное заполняло ее пустоту, но так безумно, так невероятно медленно. Она инстинктивно стала двигаться навстречу ему, пытаясь ускорить это.
   – Правильно, – прохрипел он. – Крепче. Я хочу чувствовать, что ты держишь меня.
   Ее ногти впились ему в плечи. Она не станет просить у него большего. Она не позволит ему узнать, как он безумно необходим ей. Она уткнулась лицом ему в грудь, едва дыша.
   – Еще немного, – выдавил из себя Дэймон севшим голосом. – Мы… хорошо подходим друг другу. Ты всегда так сладко, обнимала меня. Словно горячая крепкая рука. – Его ладонь, придерживавшая ее ягодицы, внезапно сжалась с силой, и все было кончено.
   Он замер.
   Единственными звуками, нарушавшими тишину, были шум бегущей воды и хриплое дыхание Дэймона. Кори казалось, что она не дышит вовсе; все остановилось, все исчезло в темном лабиринте страсти. Его руки двигались вниз по ее спине, прижимая ее тело еще крепче.
   – Кори… – в его голосе прозвучало какое-то детское удивление. – Ты моя, мы сейчас практически одно целое. Неужели ты не чувствуешь этого?
   Она чувствовала. Она ощущала себя практически раздавленной, полностью подчиненной. И где-то подспудно, помимо всего этого, – удивительную и опасную связь, некие таинственные узы.
   – Ответь мне, – в низком голосе Дэймона слышалась какая-то сладкая боль. – Только один раз скажи, что ты – моя, Кори.
   Она сжала руки на его плечах и крепко стиснула губы, чтобы сдержать слова, готовые вырваться. Признание было бы полной капитуляцией, а она не могла позволить себе этого.
   Он ждал и, не услышав от нее ничего, как-то неуловимо изменился. Она почувствовала настороженную сдержанность там, где только что было полное единение, и суровую жесткость там, где до этого была только нежность.
   – Нет? – жестко рассмеялся он. – Не знаю, почему я ждал чего-то другого. – Держа ее одной рукой, он открыл дверь душа и ступил на пушистый ковер. – Но это и неважно. Вот что важно.
   Потом они каким-то образом оказались на ковре, и она чувствовала на себе тело Дэймона, движущееся в слепой яростной страсти, отрывая ее от всего, кроме этого мгновения жизни, этих эмоций, этой связи между ними…
   Нет, только не связь! Как такая мысль могла прокрасться ей в голову? То, что она чувствовала, длилось одно мгновение. Всего лишь мгновение. Она все еще останется Кори Брэндел, независимой ни от кого, кроме самой себя, когда все это безумие Чувственности будет закончено.
   И вот все кончилось, завершившись диким подъемом к самым вершинам того великолепия, которое способна дать людям чувственная любовь. Но связь между ними осталась, золотая цепь не хотела рваться.
   А разорвать ее было крайне необходимо.
   Она закрыла глаза, ожидая, когда он выйдет из нее. Он не шевелился. Его руки сжались вокруг нее, как стальные клещи.
   – Вернись ко мне, черт тебя подери!
   Не открывая глаз, она подсознательно напряглась.
   – Только не сегодня, не делай этого со мной сегодня! – Его поцелуй был крепким и грубым, он долго чувствовался на ее губах, в то время как он уходил из нее. Он встал, потом нагнулся и поднял ее на ноги. Она открыла глаза и увидела игравшую на его лице печальную улыбку. – Так не годится. Кори.
   Он притащил ее за собой в спальню к широкой низкой кровати, с которой сорвал нефритово-зеленое атласное покрывало, разбросав по полу белые шелковые подушки. Он почти насильно уложил ее на кровать и пошел прочь.
   – Куда ты? – спросила она его.
   – Ты мокрая, – пробурчал он. – Очень бы было на тебя похоже – остаться лежать на полу в ванной и схватить пневмонию, чтобы я почувствовал себя виноватым. – И он снова исчез в дверях ванной.
   Она лежала в постели, совершенно ошеломленная, и вдруг ей захотелось расхохотаться. Для Дэймона было абсолютным абсурдом демонстрировать эту внезапную нежность после того, что происходило раньше. Он пошел буквально на все, чтобы принудить ее подчиниться. Он занимался любовью с ней с таким ошеломляющим напором, что почти добился своего. А сейчас он вел себя с напускной храбростью маленького мальчика, который знал, что нашкодил, и хотел бы загладить свою вину, не признаваясь в содеянном.
   Он вернулся, опустился на колени рядом с ней и стал вытирать ее пушистым полотенцем, старатель-:
   Но отводя взгляд от ее лица.
   – Я сделал тебе больно? – Его голос был еле слышен.
   – Нет, – ответила она и посмотрела на него с любопытством. – А ты хотел?
   – Нет! – Он перевел глаза на ее лицо. – Я бы никогда… не знаю. Может, я и хотел сделать тебе больно. Может, я хотел сделать кому-нибудь так же;
   Больно, как… – Его плечи устало опустились.
   Так же, как было больно ему, закончила за него Кори. Он хотел, чтобы кто-нибудь разделил с ним его боль, но никто не мог помочь ему в этом. Поэтому он должен был что-то делать? Что же так мучило его? Что заставило его действовать с таким отчаянием? Ей стало любопытно.
   Она импульсивно протянула к нему руку и нежно провела по его волосам. Его волосы были мокрыми, сбившимися и взлохмаченными. Он выглядел странно, как мальчишка, и был так безумно похож на ее сына, на Майкла. Его сына.
   Странно. Она всегда думала о Майкле только как о своем сыне, но сейчас ее как откровение поразил тот факт, что Майкла дало ей семя Дэймона. Вместе им удалось создать столь необыкновенную жизнь.
   Он поднял глаза, ощутив ее прикосновение. На его лице было сомнение. Это сомнение причинило ей боль, происхождение которой ей не хотелось анализировать. Она быстро убрала руку.
   – Ты тоже мокрый. Лучше вытрись. – Она легла поудобнее и натянула на себя покрывало. – Я не единственная, кто может подхватить воспаление легких.
   Он удивленно смотрел на нее, машинально промокая грудь полотенцем.
   – Для тебя, в общем, все равно нет никакой разницы. – Когда она не ответила, он продолжил с некоторым вызовом:
   – Ты, наверное, злишься на меня?
   Неожиданная материнская забота проснулась в ней. Это было странно – чувствовать что-то подобное по отношению к этому проклятому мужику. Он был совершенно зрелым человеком, не ребенком, а это чувство было куда опаснее, чем та страсть, которую она недавно испытала.
   – Очень злюсь.
   Он посмотрел на нее, как будто она дала ему пощечину. "Господи, ну а чего этот идиот еще ожидал", – подумала она в отчаянии. Он вел себя как настоящий дикарь, и она не собиралась прощать его.
   – Ради Бога, ложись в постель и давай спать.
   – Что?!
   Приглашение лечь рядом удивило саму Кори не меньше, чем Дэймона. Она собиралась сказать ему, чтобы он ушел, оставил ее в покое, но, тем не менее, у нее вырвалась эта просьба. Безусловно, толчком послужили боль и отчаяние, которые она ощущала в каждом его действии. Почему-то ей не хотелось, чтобы сегодня ночью он оставался с этой болью один на один. Она отвернулась от него и стала яростно взбивать подушку.