– Ты знаешь, я даже рада, что напилась, – глухо сказала она. – Алкоголь сглаживает острые углы и проясняет запутанные проблемы. – Ее пальцы скользнули по его щеке к губам. – Знаю, ты не прощаешь слабости, но в данный момент я счастлива, что потеряла контроль над собой.
Энтони нахмурился.
– Ты почему-то считаешь меня напыщенным идиотом. Все не так, Дани. Человек не имеет права судить других людей, когда у него самого полно недостатков. Я просто думаю, что человек должен бороться с ними. – Он мягко сжал ее руку, потом отпустил и поднялся на ноги. – Я лучше отнесу тебя в постель. Сегодня ночью нам не стоит вести серьезных разговоров.
Он ошибается, подумала Дани, однако не стала протестовать, когда Энтони поднял ее на руки и понес к двери.
Если бы не странное бесшабашное настроение, которое овладело ею этим вечером, она никогда бы не смогла освободиться от страха, который так долго калечил ее жизнь. Сейчас ее душа словно освободилась от пут и наконец очистилась.
Дани попыталась сказать об этом Энтони, но слова не шли – ей было так восхитительно тепло в его руках, поэтому она решила ограничиться протестом.
– Я не хочу в постель.
– Не глупи. – Он легко преодолевал ступени лестницы. – Ты заснешь в один момент, как только твоя голова коснется подушки.
– Ретт Батлер.
Он удивленно посмотрел на нее.
– Что?
– Ретт Батлер нес Скарлетт по такой же лестнице, – сказала Дани мечтательно. – Бо не любит Ретта. Он же был приспешником янки, как ты знаешь.
– Да уж читал.
– А тебя Бо любит, – добавила Дани, прижимаясь к Энтони. А он в великолепной форме, подумала Дани. Его сердце бьется как часы, хотя он несет ее по лестнице. – Он тебе очень благодарен.
Его руки сжались сильнее.
– Как я понимаю, Бо ознакомил тебя со всеми своими проблемами. Ему не за что благодарить меня. – Внезапно голос Энтони стал суровым. – Хотел бы я, чтобы он не болтал попусту языком. Мне не нужна благодарность ни сейчас, ни потом, ни от него, ни от тебя. Я делаю то, что хочу, и никто мне ничем не обязан.
Раньше его суровость напугала бы ее, но то время прошло.
– Очень хорошо, никто тебе ничего не должен, – с готовностью согласилась Дани. – Я постараюсь не забыть об этом в следующий раз, когда мне захочется послать тебя к черту.
После секундного молчания раздался удивленный смешок Энтони.
– Ты ведь так и сделаешь. – Его губы легонько коснулись ее макушки. – Правда, это ничему не поможет. Тебе все равно придется делать то, что я скажу.
– Посмотрим, – весело отозвалась Дани. – Не зарекайся.
Энтони открыл дверь ее спальни и на мгновение остановился у порога, глядя на Дани одновременно и одобрительно, и насмешливо.
– Не буду. – Он ногой захлопнул дверь, затем осторожно прошел по темной комнате к кровати и опустил Дани на светлое покрывало. – Как ты сама сказала, посмотрим. – Он протянул руку и включил лампу на тумбочке у кровати. – Этой ночью, я думаю, мы сконцентрируем наши усилия на том, чтобы снять с тебя платье и уложить в постель. Ты можешь сесть?
– Разумеется. – Она начала подниматься, чтобы показать ему, как хорошо это у нее получается, и была немедленно наказана сильным головокружением. Ей даже пришлось зажмуриться, чтобы не видеть, как пол и стены наплывают на нее, будто волны в море. Энтони быстро опустился на кровать рядом с ней, и она изо всех сил вцепилась ему руками в плечи. – С небольшой дружеской помощью, – поправила себя Дани.
– Ты впервые назвала меня другом, – сказал Энтони с какой-то хрипотцой в голосе. – Это очень… – Он кашлянул и грубовато-небрежно добавил:
– Думаю, тебе лучше на время забыть о своей независимости и позволить мне раздеть тебя.
– Как скажешь. – Дани осторожно приоткрыла глаза и, к своему несказанному облегчению, обнаружила, что пол снова твердый и ровный. – Я сегодня очень послушная.
– Вот и слушайся меня, – твердо сказал Энтони. Его пальцы занялись застежкой на спинке ее гипюрового платья. – Очень красивое платье. Мне нравится этот оттенок червонного золота. Он замечательно подчеркивает цвет твоих волос.
– Я тоже думала, что оно красивое, пока не увидела Луизу. – Дани, нахмурившись, посмотрела на Энтони. – Это ты купил ей это платье?
– Возможно. Я не помню, – ответил он небрежно, стягивая с нее платье. – Я выписал ей приличную сумму, так что в следующем году она сможет покупать себе все, что захочет. К тому времени она наверняка найдет другого мужчину, который станет оплачивать ее счета.
– А она не обидится? – спросила Дани встревоженно. – Мне нравится Луиза.
– Я знаю. – Он заглянул ей в лицо, и выражение его глаз смягчилось. – В противном случае я бы никогда не пригласил ее к тебе домой.
– Ко мне домой? Но Брайарклифф – твой дом, Энтони. Ты можешь приводить сюда кого хочешь, при чем здесь я?
Энтони отвел глаза в сторону и, сняв с Дани туфли на высоком каблуке, поудобнее устроил ее под одеялом.
– Нет, – в конце концов сказал он. – Когда я отослал тебя отсюда шесть лет назад, я официально переписал Брайарклифф в твое владение. Фигурное катание – не самое безопасное занятие, и я хотел, чтобы у тебя были хоть какие-то запасы на всякий случай. – Он нахмурился. – Брайарклифф все равно должен был быть твоим, Дани, так что не вздумай и заикаться о благодарности.
– Не буду. – Дани зажмурилась, чтобы Энтони не заметил слезы в ее глазах. Брайарклифф был ее домом, и она беззаветно любила его. Именно поэтому Энтони и решил передать ей Брайарклифф, что бы он там ни говорил. И эта мысль наполнила Дани ослепительным ощущением радости. Когда-нибудь, очень скоро, она расскажет Энтони о своих чувствах. Если она заговорит сейчас, он сочтет это проявлением благодарности, которую он всячески отметал. Дани открыла глаза и с любовью посмотрела на Энтони. – В таком случае, – сказала она с притворной суровостью, – я бы хотела, чтобы ты держал своих любовниц подальше от моего дома.
– Слушаюсь, мисс, – с улыбкой сказал Энтони. – Постараюсь не забыть. – Он встал. – Мы обсудим все остальные требования завтра утром. Спокойной ночи, Дани.
Ее глаза расширились.
– Ты уходишь? Я думала, ты будешь спать со мной.
Энтони застыл, а его улыбка поблекла.
– Ты хочешь отплатить за Брайарклифф, Дани? Благодарность сама по себе отвратительна, но…
– О, ради Бога, – с отчаянием в голосе оборвала она. – Я ничего такого не имела в виду. Я просто думала, как мне будет приятно, если ты обнимешь меня. – Ее губы слегка дрогнули. – Ты ведь делал это раньше.
– Одного раза мне достаточно на всю жизнь, – процедил Энтони сквозь зубы. – Я больше не выдержу подобной ночи, и я не хочу пользоваться твоим состоянием. – Он помедлил. – Ты действительно хочешь, чтобы я остался?
Дани кивнула.
– Пожалуйста, Энтони!
– Это будет легко, – вздохнул Энтони. – Намного легче, чем лежать в другой комнате и всю ночь думать о тебе.
Он подтащил к кровати одно из кресел, уселся в него, а потом, взяв Дани за руку, сжал ее крепко и успокаивающе.
– Компромисс. Довольна?
– Довольна, – счастливо улыбнулась Дани. Однако потом она вдруг забеспокоилась:
– Тебе будет ужасно неудобно сидеть здесь всю ночь. Ты можешь уйти, как только я засну.
– Спасибо, – сухо сказал Энтони. – Очень благородно с твоей стороны. А теперь закрывай глаза и спи. – Он протянул руку и выключил лампу, так что комнату теперь освещала только луна, чей свет проникал сквозь неплотно задвинутые занавески на окне. Дани едва различала контуры тела Энтони в глубоком кресле. Дани закрыла глаза, и ее тут же затопила умиротворяющая волна сна.
Энтони почувствовал, как ее рука расслабилась, и понял, что Дани заснула. Он знал, что не сможет уйти, как предлагала Дани. Только не сейчас, когда она впервые в жизни попросила его остаться. Это была слишком драгоценная победа, чтобы прожертвовать ею ради собственного комфорта.
Энтони легонько погладил большим пальцем ее ладонь. Такие маленькие и изящные ручки, подумал он. Он любил следить за каждым их движением. Он откинулся на спинку кресла, и его губы тронула улыбка. Когда-то, когда Дани было одиннадцать или двенадцать, он учил ее делать «винт». Она выполняла эту фигуру с таким мечтательным выражением на лице, что он не выдержал и спросил, о чем она думает.
– Я представляю себе, что поднимаюсь в небеса, чтобы собрать звезды, – просто сказала она. Потом задумчивое выражение исчезло, и она бросила на него проницательный взгляд, редкий для столь юной девочки. – Довольно глупо, не правда ли? – пробормотала она смущенно и устремилась на другой конец катка.
Дани всегда рвалась в небеса, к звездам, подумал Энтони. Она всегда искала лучшее в себе и окружающих, и, возможно, именно это качество он больше всего любил в ней. Через несколько недель ей предстоит бороться за одну из самых ярчайших «звезд». Как бы ему хотелось самому сорвать ее с небосвода и отдать ей, но он не имел права. Дани должна сама сражаться за свои звезды… так же, как и он когда-то бился за свои. Если он поможет ей, то окажет медвежью услугу. Ему оставалось только, стоя в стороне, смотреть, как она борется, да еще держать ее за руку, когда она позволит, и любить ее. О да, он мог любить ее. Откинувшись на спинку кресла, Энтони приготовился провести в этой позе всю ночь. Он смотрел на лицо Дани, а его пальцы с силой сжимали руку девушки, которая хотела собрать звезды.
5
Энтони нахмурился.
– Ты почему-то считаешь меня напыщенным идиотом. Все не так, Дани. Человек не имеет права судить других людей, когда у него самого полно недостатков. Я просто думаю, что человек должен бороться с ними. – Он мягко сжал ее руку, потом отпустил и поднялся на ноги. – Я лучше отнесу тебя в постель. Сегодня ночью нам не стоит вести серьезных разговоров.
Он ошибается, подумала Дани, однако не стала протестовать, когда Энтони поднял ее на руки и понес к двери.
Если бы не странное бесшабашное настроение, которое овладело ею этим вечером, она никогда бы не смогла освободиться от страха, который так долго калечил ее жизнь. Сейчас ее душа словно освободилась от пут и наконец очистилась.
Дани попыталась сказать об этом Энтони, но слова не шли – ей было так восхитительно тепло в его руках, поэтому она решила ограничиться протестом.
– Я не хочу в постель.
– Не глупи. – Он легко преодолевал ступени лестницы. – Ты заснешь в один момент, как только твоя голова коснется подушки.
– Ретт Батлер.
Он удивленно посмотрел на нее.
– Что?
– Ретт Батлер нес Скарлетт по такой же лестнице, – сказала Дани мечтательно. – Бо не любит Ретта. Он же был приспешником янки, как ты знаешь.
– Да уж читал.
– А тебя Бо любит, – добавила Дани, прижимаясь к Энтони. А он в великолепной форме, подумала Дани. Его сердце бьется как часы, хотя он несет ее по лестнице. – Он тебе очень благодарен.
Его руки сжались сильнее.
– Как я понимаю, Бо ознакомил тебя со всеми своими проблемами. Ему не за что благодарить меня. – Внезапно голос Энтони стал суровым. – Хотел бы я, чтобы он не болтал попусту языком. Мне не нужна благодарность ни сейчас, ни потом, ни от него, ни от тебя. Я делаю то, что хочу, и никто мне ничем не обязан.
Раньше его суровость напугала бы ее, но то время прошло.
– Очень хорошо, никто тебе ничего не должен, – с готовностью согласилась Дани. – Я постараюсь не забыть об этом в следующий раз, когда мне захочется послать тебя к черту.
После секундного молчания раздался удивленный смешок Энтони.
– Ты ведь так и сделаешь. – Его губы легонько коснулись ее макушки. – Правда, это ничему не поможет. Тебе все равно придется делать то, что я скажу.
– Посмотрим, – весело отозвалась Дани. – Не зарекайся.
Энтони открыл дверь ее спальни и на мгновение остановился у порога, глядя на Дани одновременно и одобрительно, и насмешливо.
– Не буду. – Он ногой захлопнул дверь, затем осторожно прошел по темной комнате к кровати и опустил Дани на светлое покрывало. – Как ты сама сказала, посмотрим. – Он протянул руку и включил лампу на тумбочке у кровати. – Этой ночью, я думаю, мы сконцентрируем наши усилия на том, чтобы снять с тебя платье и уложить в постель. Ты можешь сесть?
– Разумеется. – Она начала подниматься, чтобы показать ему, как хорошо это у нее получается, и была немедленно наказана сильным головокружением. Ей даже пришлось зажмуриться, чтобы не видеть, как пол и стены наплывают на нее, будто волны в море. Энтони быстро опустился на кровать рядом с ней, и она изо всех сил вцепилась ему руками в плечи. – С небольшой дружеской помощью, – поправила себя Дани.
– Ты впервые назвала меня другом, – сказал Энтони с какой-то хрипотцой в голосе. – Это очень… – Он кашлянул и грубовато-небрежно добавил:
– Думаю, тебе лучше на время забыть о своей независимости и позволить мне раздеть тебя.
– Как скажешь. – Дани осторожно приоткрыла глаза и, к своему несказанному облегчению, обнаружила, что пол снова твердый и ровный. – Я сегодня очень послушная.
– Вот и слушайся меня, – твердо сказал Энтони. Его пальцы занялись застежкой на спинке ее гипюрового платья. – Очень красивое платье. Мне нравится этот оттенок червонного золота. Он замечательно подчеркивает цвет твоих волос.
– Я тоже думала, что оно красивое, пока не увидела Луизу. – Дани, нахмурившись, посмотрела на Энтони. – Это ты купил ей это платье?
– Возможно. Я не помню, – ответил он небрежно, стягивая с нее платье. – Я выписал ей приличную сумму, так что в следующем году она сможет покупать себе все, что захочет. К тому времени она наверняка найдет другого мужчину, который станет оплачивать ее счета.
– А она не обидится? – спросила Дани встревоженно. – Мне нравится Луиза.
– Я знаю. – Он заглянул ей в лицо, и выражение его глаз смягчилось. – В противном случае я бы никогда не пригласил ее к тебе домой.
– Ко мне домой? Но Брайарклифф – твой дом, Энтони. Ты можешь приводить сюда кого хочешь, при чем здесь я?
Энтони отвел глаза в сторону и, сняв с Дани туфли на высоком каблуке, поудобнее устроил ее под одеялом.
– Нет, – в конце концов сказал он. – Когда я отослал тебя отсюда шесть лет назад, я официально переписал Брайарклифф в твое владение. Фигурное катание – не самое безопасное занятие, и я хотел, чтобы у тебя были хоть какие-то запасы на всякий случай. – Он нахмурился. – Брайарклифф все равно должен был быть твоим, Дани, так что не вздумай и заикаться о благодарности.
– Не буду. – Дани зажмурилась, чтобы Энтони не заметил слезы в ее глазах. Брайарклифф был ее домом, и она беззаветно любила его. Именно поэтому Энтони и решил передать ей Брайарклифф, что бы он там ни говорил. И эта мысль наполнила Дани ослепительным ощущением радости. Когда-нибудь, очень скоро, она расскажет Энтони о своих чувствах. Если она заговорит сейчас, он сочтет это проявлением благодарности, которую он всячески отметал. Дани открыла глаза и с любовью посмотрела на Энтони. – В таком случае, – сказала она с притворной суровостью, – я бы хотела, чтобы ты держал своих любовниц подальше от моего дома.
– Слушаюсь, мисс, – с улыбкой сказал Энтони. – Постараюсь не забыть. – Он встал. – Мы обсудим все остальные требования завтра утром. Спокойной ночи, Дани.
Ее глаза расширились.
– Ты уходишь? Я думала, ты будешь спать со мной.
Энтони застыл, а его улыбка поблекла.
– Ты хочешь отплатить за Брайарклифф, Дани? Благодарность сама по себе отвратительна, но…
– О, ради Бога, – с отчаянием в голосе оборвала она. – Я ничего такого не имела в виду. Я просто думала, как мне будет приятно, если ты обнимешь меня. – Ее губы слегка дрогнули. – Ты ведь делал это раньше.
– Одного раза мне достаточно на всю жизнь, – процедил Энтони сквозь зубы. – Я больше не выдержу подобной ночи, и я не хочу пользоваться твоим состоянием. – Он помедлил. – Ты действительно хочешь, чтобы я остался?
Дани кивнула.
– Пожалуйста, Энтони!
– Это будет легко, – вздохнул Энтони. – Намного легче, чем лежать в другой комнате и всю ночь думать о тебе.
Он подтащил к кровати одно из кресел, уселся в него, а потом, взяв Дани за руку, сжал ее крепко и успокаивающе.
– Компромисс. Довольна?
– Довольна, – счастливо улыбнулась Дани. Однако потом она вдруг забеспокоилась:
– Тебе будет ужасно неудобно сидеть здесь всю ночь. Ты можешь уйти, как только я засну.
– Спасибо, – сухо сказал Энтони. – Очень благородно с твоей стороны. А теперь закрывай глаза и спи. – Он протянул руку и выключил лампу, так что комнату теперь освещала только луна, чей свет проникал сквозь неплотно задвинутые занавески на окне. Дани едва различала контуры тела Энтони в глубоком кресле. Дани закрыла глаза, и ее тут же затопила умиротворяющая волна сна.
Энтони почувствовал, как ее рука расслабилась, и понял, что Дани заснула. Он знал, что не сможет уйти, как предлагала Дани. Только не сейчас, когда она впервые в жизни попросила его остаться. Это была слишком драгоценная победа, чтобы прожертвовать ею ради собственного комфорта.
Энтони легонько погладил большим пальцем ее ладонь. Такие маленькие и изящные ручки, подумал он. Он любил следить за каждым их движением. Он откинулся на спинку кресла, и его губы тронула улыбка. Когда-то, когда Дани было одиннадцать или двенадцать, он учил ее делать «винт». Она выполняла эту фигуру с таким мечтательным выражением на лице, что он не выдержал и спросил, о чем она думает.
– Я представляю себе, что поднимаюсь в небеса, чтобы собрать звезды, – просто сказала она. Потом задумчивое выражение исчезло, и она бросила на него проницательный взгляд, редкий для столь юной девочки. – Довольно глупо, не правда ли? – пробормотала она смущенно и устремилась на другой конец катка.
Дани всегда рвалась в небеса, к звездам, подумал Энтони. Она всегда искала лучшее в себе и окружающих, и, возможно, именно это качество он больше всего любил в ней. Через несколько недель ей предстоит бороться за одну из самых ярчайших «звезд». Как бы ему хотелось самому сорвать ее с небосвода и отдать ей, но он не имел права. Дани должна сама сражаться за свои звезды… так же, как и он когда-то бился за свои. Если он поможет ей, то окажет медвежью услугу. Ему оставалось только, стоя в стороне, смотреть, как она борется, да еще держать ее за руку, когда она позволит, и любить ее. О да, он мог любить ее. Откинувшись на спинку кресла, Энтони приготовился провести в этой позе всю ночь. Он смотрел на лицо Дани, а его пальцы с силой сжимали руку девушки, которая хотела собрать звезды.
5
Когда она проснулась, Энтони в комнате уже не было. Он даже не оставил записки, как сделал тем утром два дня назад. Но это не расстроило Дани. Она думала, что сейчас ничего не сможет нарушить безмятежность и безграничную радость, которые она чувствовала. Сегодня Дани встала гораздо позже, чем обычно, – почти в девять часов. Она быстро приняла душ, надела повседневную одежду и уже через полчаса легко сбегала по ступенькам.
Внизу у лестницы ее встретил Бо. Бросив взгляд на ее светящееся от радости лицо, он насмешливо поднял брови.
– Я думал, сегодня утром ты будешь едва волочить ноги и стонать при каждом неосторожном движении, а мешки под глазами дополнят картину твоего морального разложения. Ты не привыкла так лакать спиртное, как делала это прошлой ночью.
– Какой же ты противный. Что за выражения! – Дани состроила ему гримасу. – Я не лакала, а изящно пила маленькими глотками.
– И все же, девочка, ты перестаралась. Дани печально кивнула в ответ:
– Определенно перестаралась. Но сейчас все в порядке. У меня немного болит голова, но это пройдет, как только начнется тренировка. – Она взглянула на свои часы на широком кожаном ремешке. – Я быстренько проглочу парочку бутербродов с кофе и буду в твоем распоряжении через десять минут. Договорились?
– Нет-нет-нет, – Бо отрицательно покачал головой. – Не пойдет, дорогая. Энтони перед отъездом составил план тренировок на сегодня, и ты должна ему следовать. – Он скривился. – Тебе это не понравится.
– Ты говоришь «оставил»? Он уехал? – изумленно спросила Дани.
Бо кивнул.
– Примерно сорок минут назад, ведя под руку пьяную Луизу. Должен тебе сказать, она забрала все свои вещи и определенно не собирается возвращаться.
– А я даже не попрощалась с ним, – рассеянно пробормотала Дани. Почему-то она не думала, что Энтони уедет, не поговорив с ней. На мгновение ее радужное настроение испортилось, но Дани приказала себе встряхнуться. Ради Бога, что еще она могла ожидать от Энтони? Ведь прошлая ночь была только началом. Они всего лишь заложили фундамент новых взаимоотношений. Им предстояла долгая дорога. Энтони по-прежнему оставался для нее загадочным и сложным человеком, каким и был всегда. Изменилось только отношение самой Дани к нему, к его поведению. Уже кое-что. По крайней мере она позаботится о том, чтобы не было отступлений и передышек на пути к их пониманию.
– Он ничего не просил передать мне? – спросила Дани.
– Да, кое-что есть, – медленно протянул Бо. – Во-первых, ты должна хорошо позавтракать. Мне поручено проследить за твоей едой. Учти: если откажешься, наказание будет очень строгим. Второй пункт плана, несомненно, поднимет тебе настроение: в течение трех часов ты будешь отрабатывать твои любимые обязательные фигуры. Боюсь, тебе не поздоровится.
Дани сердито нахмурилась.
– Я же занималась ими вчера, – не выдержала она.
– А Энтони сказал, чтобы сегодня ты продолжила. Затем можешь отдохнуть, легко пообедать и, если хорошо себя будешь чувствовать, сможешь перед ужином поработать и над хореографией: растяжки, батманы и прочее…
– Три часа на льду – и только обязательные фигуры. – Дани покачала головой. – Хуже не придумаешь. О чем только Энтони думал, давая такое задание?
Бо пожал плечами.
– Он просил также передать, чтобы ты пришла сегодня вечером в десять часов на каток. Он планирует детально отработать вместе с тобой произвольную программу.
Дани почувствовала, как учащенно забилось вдруг ее сердце.
– Энтони сегодня вернется?
Бо утвердительно кивнул, с отеческой нежностью глядя на озарившееся радостью лицо Дани.
– Он намечал пробыть в «Дайнет» почти до ночи, но потом велел передать тебе, что вернется самое позднее к десяти часам. Он хочет втиснуть твою тренировку между деловыми совещаниями.
– О, как я польщена, – язвительно сказала Дани. – Мне бы лучше отдохнуть как следует, чтобы быть бодрой и свежей, когда он снизойдет до занятий со мной.
– Я смотрю, ты не так уж сильно расстроена, как я было подумал, – несколько удивленно проговорил Бо. – Значит, возражений нет?
– На данный момент нет, – весело ответила Дани. Она взяла его за руки. – Но, если немного перефразировать твою любимую Скарлетт – завтра будет другой день. Ну что ж, последуем инструкциям и займемся усиленным питанием.
* * *
Каток находился в серой каменной пристройке. В большие полукруглые окна заглядывала полная луна. Издалека заметив, что в здании нет ни огонька, Дани почувствовала разочарование. Как она могла надеяться, что Энтони так быстро вернется после того, что произошло? Он был очень занятой человек и вполне мог забыть позвонить ей и предупредить, что не приедет. Дани придумывала всевозможные оправдания, но это не помогало развеять охватившую ее грусть.
Она открыла дверь и услышала величественные, ликующие звуки Болеро Равеля. Ей на мгновение показалось, что победоносная армия с развевающимися знаменами шествует над пустым катком. Но она ошиблась, хотя армии не было, каток не был пуст. Дани вдруг почувствовала, как ее охватывает волна возбуждения.
Энтони находился сейчас в центре ледяной арены, одетый в темно-серый свитер и черные обтягивающие джинсы. В этот момент он напомнил ей того Энтони, каким она впервые увидела его так давно. «Темное пламя» – назвала его тогда Дани, и он не очень-то изменился с тех пор, хотя прошло уже четырнадцать лет. Энтони двигался невероятно грациозно, точность и плавность его движений захватывали дух.
Энтони не включил освещение, но Дани все еще видела его довольно четко. Лунный свет струился через стеклянный потолок здания и бросал серебристые блики на сверкающий лед и на человека, который, наверное, только в такие моменты одиночества и был самим собой.
Дани бесшумно закрыла дверь и медленно прошла вокруг арены к скамейке рядом с колонками звукоусилителей, стоящей в тени. Она шла, не отрывая взгляда от гибкой фигуры Энтони. Он все еще не замечал ее, и Дани хотела воспользеваться этим редким удобным случаем и понаблюдать, как Энтони выпускает на волю свою страстную силу и огромную энергию, которые обычно он так старательно сдерживал. Дани села на скамью, привычным движением расстегнула «молнию» своей спортивной сумки, вынула коньки и надела их.
«Как же он великолепно катается!» – с долей зависти подумала Дани, быстро зашнуровывая коньки. Когда Энтони, подпрыгнув, сделал в воздухе шпагат и на секунду завис над катком, было очевидно, что он не сделает ни единой оплошности, и, когда опустится вниз, лед примет его, как пылкая влюбленная.
Так же, как и она примет Энтони, когда он придет к ней, а Дани не сомневалась, что это произойдет. Она весь день была охвачена трепетом ожидания, тщательно обдумывая, что наденет вечером. И сейчас она предчувствовала сказочное наслаждение, предвкушая то неизбежное, что ждет ее.
Дани хотела полностью принадлежать Энтони. Поэтому она собиралась подойти к нему и предложить ему не только свою любовь, но и тело, мечтающее о ласках его уверенных рук. Но как отнесется он к ее предложению? Прошлой ночью он почти довел ее до сумасшествия своими сомнениями, колебаниями и отговорками. Он всеми силами боролся со своим желанием, но Дани совершенно не нужна была эта его самодисциплина, которая так тяготила и самого Энтони. Дани подошла к магнитофону. Было немного жаль прерывать это магическое соло, но сейчас Дани больше всего интересовал их дуэт. Энтони прервал выполнение очередного пируэта, потому что вместо Болеро Дани поставила кассету с музыкой, под которую должна была выступать на Олимпиаде. Полились чарующие звуки мелодии «Раньше, в том времени». Энтони заскользил взглядом по скрывавшимся в тени скамейкам.
– Дани, ты где?
– Здесь, – ответила она, пытаясь справиться с дрожью в голосе, и выехала к нему из темноты. – Ты очень сдержанный и скрытный человек, Энтони. Нечасто мне выпадает возможность оценить твое мастерство. Я уже некоторое время не могу отвести от тебя восхищенных глаз.
– Я предполагал, что ты можешь здесь быть, – совершенно не удивившись, ответил Энтони.
Дани стояла в нескольких шагах от него и ясно видела его серо-зеленые глаза, хотя само лицо было скрыто призрачным сумраком.
– Ты ошибаешься: я не всегда бываю сдержанным. Иногда любой мужчина, каким бы он ни был, хочет покрасоваться. Тогда он распускает свой хвост и вышагивает как напыщенный павлин. – Он сделал паузу, затем закончил:
– Во время ухаживания за прекрасной павлинихой.
Дани почувствовала, как у нее перехватило дыхание.
– Скажи, Энтони, ты ради меня распускал свой хвост?
– Ты же видела, как я старался. Довольна, Дани?
– О да, я довольна. – Она неуверенно рассмеялась. – Я очень, очень довольна. – Несколько мгновений Дани теребила край своей плиссированной юбочки, затем произнесла:
– Возможно, я бы тоже не прочь немного покрасоваться перед тобой сегодня вечером. Как ты отнесешься к этому?
Энтони медленно окинул ее нежным взглядом. Господи, как она манила к себе! Коротенькая белая юбочка, сшитая из мягчайшего шелка, мерцала и переливалась в лунном свете, белый тонкий кашемировый свитер нежно облегал ее округлые формы. Темно-рыжие волосы, не стянутые в пучок, падали на плечи огненным покровом. Энтони глубоко вздохнул.
– Я думаю, ты прекрасно знаешь, что мне это понравится.
– Меня научили, что, когда хочешь очаровать кого-то, нельзя экономить силы, – игриво ответила Дани. – Впрочем, я любое дело выполняю, выкладываясь полностью. Ты сам поймешь это ночью.
– Но иногда все же лучше вести себя не очень активно, – осторожно заметил Энтони. – Я же сказал: «Покрасоваться во время ухаживания», а не после, Дани.
– Правда? – томно спросила она и, будто не понимая, что имел в виду Энтони, с кажущейся покорностью продолжила:
– Ну хорошо, я готова придумать новый ритуал ухаживания.
Она присела в шутливом реверансе:
– Потанцуешь со мной, Энтони? Он довольно хмыкнул:
– Мы не танцевали вместе больше шести лет. Прекрасная возможность для обоих поставить по парочке синяков на пятые точки, когда мы шлепнемся на лед.
– Доверься мне! – Дани протянула ему руки. – А я доверюсь тебе.
Она произнесла эти слова самым серьезным голосом, и было ясно, что она вкладывает в них гораздо более глубокий смысл.
– Вы позволите? – Энтони, не дожидаясь ответа, обнял ее, крепко прижал к себе, и они закружились в танце. Волосы разлетались позади нее как яркое знамя.
– Я не могу отказаться от твоего предложения, – прошептал Энтони.
Сколько долгих лет они шли к этому! Может быть, они наконец достигли того волшебного слияния, к которому оба тайно стремились? Энтони оказался не прав, предсказывая печальный исход их совместного танца. Ничего подобного! Все происходило поразительно красиво и странно. Не было эффектного зрелища: захватывающих поднятий над головой, не было сумасшедших вращений, просто Энтони обнимал ее, и они кружились в единении, и это наполняло Дани пьянящим восторгом.
Серебряный лунный свет на сверкающих лезвиях коньков, струящийся шелк и черная грубая хлопковая ткань, парящая мелодия, переплетенные тени и свечение между ними – неповторимые, волшебные минуты.
Дани не заметила, в какой момент непреодолимое желание принадлежать Энтони охватило ее. Возможно, это случилось во время исполнения одного из пируэтов, когда их бедра соприкасались и обжигали друг друга. Или когда он поднял ее и держал в своих руках с такой нежностью, что слезы подступили к ее горлу. Дани ничего не ощущала, кроме все возрастающего вожделения, и по тому, как постепенно руки Энтони становились все напряженнее, она понимала, что его охватывают те же чувства. Жилка на его виске отчетливо пульсировала, и Дани знала, что ее сердцебиение столь же неровно. Каждой частичкой кожи Дани чувствовала тепло его стройного гибкого тела. У нее было такое ощущение, что нервные окончания обнажились, поэтому каждое прикосновение воспринималось так болезненно. Энтони крепко обнимал ее, иногда его движения не попадали в такт музыке, он начинал немного спотыкаться, но и тогда не отрывал Дани от себя. Его грудь вздымалась при каждом вздохе, хотя он старался не выдать истинных чувств.
– Думаю, нам лучше закончить этот ритуал ухаживания, – сдавленным голосом сказал он.
– Согласна, – медленно ответила Дани, касаясь губами его шеи. – Потому что нам надо идти еще дальше.
Не дожидаясь его ответа и не обращая внимания на внезапную скованность его тела, она быстро подняла голову и поцеловала Энтони долгим сладостным поцелуем, сперва лаская его губы своими жаркими губами, а затем посылая в атаку язычок, страстно овладевший его ртом.
Энтони на мгновение растерялся, потом застонал от наслаждения и сам атаковал. Их языки встретились в поцелуе, касаясь друг друга с горячей настойчивостью, медленно исследуя каждую гладкую жемчужинку зубов, играя и соперничая друг с другом.
Казалось, поцелуй будет длиться вечность. Наконец Энтони откинул голову назад и жадно вдохнул.
– Надо подождать Калгари! – только и сумел сказать он.
Дани еще ближе прижалась к нему:
– Я возьму «золото», – пылко сказала она. – И ты тоже будешь моим. Все, что мне нужно, будет принадлежать мне.
– Я сказал тебе…
– Ты многое говорил. – Ее губы нежно двигались по горящей коже его напряженной шеи. – Я перестала слушаться, потому что для меня кое-что из сказанного тобой стало неприемлемым.
Энтони едва ли слышал, что она говорит. Сейчас он только ощущал упругость ее округлой груди, отделенной от него лишь тонкой тканью, и чувствовал непреодолимый соблазн проникнуть рукой за эту преграду и превратить свое желание в реальность. Он сделал движение, и Дани поняла его намерение.
– Нет, – лукаво произнесла она и легонько, но невообразимо возбуждающе укусила его за подбородок. – Прошло время, когда только ты управлял нашими отношениями, теперь это будет совместный проект.
– Дани, я не буду…
– Нет, будешь. – Она внезапно вырвалась из его объятий, проказливо смеясь, и стала откатываться назад, не отрывая от Энтони искрящихся глаз. – Я очень решительная женщина. – Ее пальцы играли краем свитера, чуть приподнимая и затем опуская его. – Раньше ты всегда давал мне все, что я хотела, и я не вижу причины отменять это правило. – И Дани одним легким движением сняла свитер. Ее грудь наполнилась лунным светом, розовые соски потемнели и напряглись. – Я помню, как ты обнимал меня, – томно произнесла Дани. – А ты помнишь? Я хочу вновь почувствовать твои руки.
Энтони прекрасно помнил, и это воспоминание переросло в болезненную напряженность в его чреслах.
– Ты замерзнешь, – хрипло сказал он.
– Надеюсь, что нет. – Даня пьяняще сладко улыбнулась ему. – Думаю, ты не дашь мне замерзнуть. – Она встряхнула своими огненными волосами, и они разметались и упали мерцающим каскадом на ее плечи и спину. Свитер все еще был в ее руке. Но вдруг она бросила его Энтони и кинулась прочь к скамейке в тени катка.
На мгновение Энтони застыл, сжимая в руках мягкую шерсть. Он находился в некотором замешательстве, не зная, что делать дальше. Ему открылась другая Дани, и он не вполне представлял, как ему справиться с ситуацией. Он понимал, что все меньше остается сил бороться с собой, со своими желаниями. В конце концов, он же не может позволить ей бродить тут полураздетой! И Энтони решительно направился к скамейке.
Но Дани там уже не было. На лавочке небрежно лежали лить ее спортивная сумка и коньки. Как она могла снять их так быстро? Он увидел Дани, стремительно движущуюся по холодному, как лед, деревянному полу в одних колготках. Энтони сел на скамейку, быстро снял свои коньки и надел легкие кожаные туфли, в которых пришел сюда.
– Дани! – позвал он, стараясь, чтобы его голос прогремел под высокими сводами как можно более грозно. Энтони начал перешагивать через ряды зрительских мест. – Дани, черт возьми, ответь мне!
Внизу у лестницы ее встретил Бо. Бросив взгляд на ее светящееся от радости лицо, он насмешливо поднял брови.
– Я думал, сегодня утром ты будешь едва волочить ноги и стонать при каждом неосторожном движении, а мешки под глазами дополнят картину твоего морального разложения. Ты не привыкла так лакать спиртное, как делала это прошлой ночью.
– Какой же ты противный. Что за выражения! – Дани состроила ему гримасу. – Я не лакала, а изящно пила маленькими глотками.
– И все же, девочка, ты перестаралась. Дани печально кивнула в ответ:
– Определенно перестаралась. Но сейчас все в порядке. У меня немного болит голова, но это пройдет, как только начнется тренировка. – Она взглянула на свои часы на широком кожаном ремешке. – Я быстренько проглочу парочку бутербродов с кофе и буду в твоем распоряжении через десять минут. Договорились?
– Нет-нет-нет, – Бо отрицательно покачал головой. – Не пойдет, дорогая. Энтони перед отъездом составил план тренировок на сегодня, и ты должна ему следовать. – Он скривился. – Тебе это не понравится.
– Ты говоришь «оставил»? Он уехал? – изумленно спросила Дани.
Бо кивнул.
– Примерно сорок минут назад, ведя под руку пьяную Луизу. Должен тебе сказать, она забрала все свои вещи и определенно не собирается возвращаться.
– А я даже не попрощалась с ним, – рассеянно пробормотала Дани. Почему-то она не думала, что Энтони уедет, не поговорив с ней. На мгновение ее радужное настроение испортилось, но Дани приказала себе встряхнуться. Ради Бога, что еще она могла ожидать от Энтони? Ведь прошлая ночь была только началом. Они всего лишь заложили фундамент новых взаимоотношений. Им предстояла долгая дорога. Энтони по-прежнему оставался для нее загадочным и сложным человеком, каким и был всегда. Изменилось только отношение самой Дани к нему, к его поведению. Уже кое-что. По крайней мере она позаботится о том, чтобы не было отступлений и передышек на пути к их пониманию.
– Он ничего не просил передать мне? – спросила Дани.
– Да, кое-что есть, – медленно протянул Бо. – Во-первых, ты должна хорошо позавтракать. Мне поручено проследить за твоей едой. Учти: если откажешься, наказание будет очень строгим. Второй пункт плана, несомненно, поднимет тебе настроение: в течение трех часов ты будешь отрабатывать твои любимые обязательные фигуры. Боюсь, тебе не поздоровится.
Дани сердито нахмурилась.
– Я же занималась ими вчера, – не выдержала она.
– А Энтони сказал, чтобы сегодня ты продолжила. Затем можешь отдохнуть, легко пообедать и, если хорошо себя будешь чувствовать, сможешь перед ужином поработать и над хореографией: растяжки, батманы и прочее…
– Три часа на льду – и только обязательные фигуры. – Дани покачала головой. – Хуже не придумаешь. О чем только Энтони думал, давая такое задание?
Бо пожал плечами.
– Он просил также передать, чтобы ты пришла сегодня вечером в десять часов на каток. Он планирует детально отработать вместе с тобой произвольную программу.
Дани почувствовала, как учащенно забилось вдруг ее сердце.
– Энтони сегодня вернется?
Бо утвердительно кивнул, с отеческой нежностью глядя на озарившееся радостью лицо Дани.
– Он намечал пробыть в «Дайнет» почти до ночи, но потом велел передать тебе, что вернется самое позднее к десяти часам. Он хочет втиснуть твою тренировку между деловыми совещаниями.
– О, как я польщена, – язвительно сказала Дани. – Мне бы лучше отдохнуть как следует, чтобы быть бодрой и свежей, когда он снизойдет до занятий со мной.
– Я смотрю, ты не так уж сильно расстроена, как я было подумал, – несколько удивленно проговорил Бо. – Значит, возражений нет?
– На данный момент нет, – весело ответила Дани. Она взяла его за руки. – Но, если немного перефразировать твою любимую Скарлетт – завтра будет другой день. Ну что ж, последуем инструкциям и займемся усиленным питанием.
* * *
Каток находился в серой каменной пристройке. В большие полукруглые окна заглядывала полная луна. Издалека заметив, что в здании нет ни огонька, Дани почувствовала разочарование. Как она могла надеяться, что Энтони так быстро вернется после того, что произошло? Он был очень занятой человек и вполне мог забыть позвонить ей и предупредить, что не приедет. Дани придумывала всевозможные оправдания, но это не помогало развеять охватившую ее грусть.
Она открыла дверь и услышала величественные, ликующие звуки Болеро Равеля. Ей на мгновение показалось, что победоносная армия с развевающимися знаменами шествует над пустым катком. Но она ошиблась, хотя армии не было, каток не был пуст. Дани вдруг почувствовала, как ее охватывает волна возбуждения.
Энтони находился сейчас в центре ледяной арены, одетый в темно-серый свитер и черные обтягивающие джинсы. В этот момент он напомнил ей того Энтони, каким она впервые увидела его так давно. «Темное пламя» – назвала его тогда Дани, и он не очень-то изменился с тех пор, хотя прошло уже четырнадцать лет. Энтони двигался невероятно грациозно, точность и плавность его движений захватывали дух.
Энтони не включил освещение, но Дани все еще видела его довольно четко. Лунный свет струился через стеклянный потолок здания и бросал серебристые блики на сверкающий лед и на человека, который, наверное, только в такие моменты одиночества и был самим собой.
Дани бесшумно закрыла дверь и медленно прошла вокруг арены к скамейке рядом с колонками звукоусилителей, стоящей в тени. Она шла, не отрывая взгляда от гибкой фигуры Энтони. Он все еще не замечал ее, и Дани хотела воспользеваться этим редким удобным случаем и понаблюдать, как Энтони выпускает на волю свою страстную силу и огромную энергию, которые обычно он так старательно сдерживал. Дани села на скамью, привычным движением расстегнула «молнию» своей спортивной сумки, вынула коньки и надела их.
«Как же он великолепно катается!» – с долей зависти подумала Дани, быстро зашнуровывая коньки. Когда Энтони, подпрыгнув, сделал в воздухе шпагат и на секунду завис над катком, было очевидно, что он не сделает ни единой оплошности, и, когда опустится вниз, лед примет его, как пылкая влюбленная.
Так же, как и она примет Энтони, когда он придет к ней, а Дани не сомневалась, что это произойдет. Она весь день была охвачена трепетом ожидания, тщательно обдумывая, что наденет вечером. И сейчас она предчувствовала сказочное наслаждение, предвкушая то неизбежное, что ждет ее.
Дани хотела полностью принадлежать Энтони. Поэтому она собиралась подойти к нему и предложить ему не только свою любовь, но и тело, мечтающее о ласках его уверенных рук. Но как отнесется он к ее предложению? Прошлой ночью он почти довел ее до сумасшествия своими сомнениями, колебаниями и отговорками. Он всеми силами боролся со своим желанием, но Дани совершенно не нужна была эта его самодисциплина, которая так тяготила и самого Энтони. Дани подошла к магнитофону. Было немного жаль прерывать это магическое соло, но сейчас Дани больше всего интересовал их дуэт. Энтони прервал выполнение очередного пируэта, потому что вместо Болеро Дани поставила кассету с музыкой, под которую должна была выступать на Олимпиаде. Полились чарующие звуки мелодии «Раньше, в том времени». Энтони заскользил взглядом по скрывавшимся в тени скамейкам.
– Дани, ты где?
– Здесь, – ответила она, пытаясь справиться с дрожью в голосе, и выехала к нему из темноты. – Ты очень сдержанный и скрытный человек, Энтони. Нечасто мне выпадает возможность оценить твое мастерство. Я уже некоторое время не могу отвести от тебя восхищенных глаз.
– Я предполагал, что ты можешь здесь быть, – совершенно не удивившись, ответил Энтони.
Дани стояла в нескольких шагах от него и ясно видела его серо-зеленые глаза, хотя само лицо было скрыто призрачным сумраком.
– Ты ошибаешься: я не всегда бываю сдержанным. Иногда любой мужчина, каким бы он ни был, хочет покрасоваться. Тогда он распускает свой хвост и вышагивает как напыщенный павлин. – Он сделал паузу, затем закончил:
– Во время ухаживания за прекрасной павлинихой.
Дани почувствовала, как у нее перехватило дыхание.
– Скажи, Энтони, ты ради меня распускал свой хвост?
– Ты же видела, как я старался. Довольна, Дани?
– О да, я довольна. – Она неуверенно рассмеялась. – Я очень, очень довольна. – Несколько мгновений Дани теребила край своей плиссированной юбочки, затем произнесла:
– Возможно, я бы тоже не прочь немного покрасоваться перед тобой сегодня вечером. Как ты отнесешься к этому?
Энтони медленно окинул ее нежным взглядом. Господи, как она манила к себе! Коротенькая белая юбочка, сшитая из мягчайшего шелка, мерцала и переливалась в лунном свете, белый тонкий кашемировый свитер нежно облегал ее округлые формы. Темно-рыжие волосы, не стянутые в пучок, падали на плечи огненным покровом. Энтони глубоко вздохнул.
– Я думаю, ты прекрасно знаешь, что мне это понравится.
– Меня научили, что, когда хочешь очаровать кого-то, нельзя экономить силы, – игриво ответила Дани. – Впрочем, я любое дело выполняю, выкладываясь полностью. Ты сам поймешь это ночью.
– Но иногда все же лучше вести себя не очень активно, – осторожно заметил Энтони. – Я же сказал: «Покрасоваться во время ухаживания», а не после, Дани.
– Правда? – томно спросила она и, будто не понимая, что имел в виду Энтони, с кажущейся покорностью продолжила:
– Ну хорошо, я готова придумать новый ритуал ухаживания.
Она присела в шутливом реверансе:
– Потанцуешь со мной, Энтони? Он довольно хмыкнул:
– Мы не танцевали вместе больше шести лет. Прекрасная возможность для обоих поставить по парочке синяков на пятые точки, когда мы шлепнемся на лед.
– Доверься мне! – Дани протянула ему руки. – А я доверюсь тебе.
Она произнесла эти слова самым серьезным голосом, и было ясно, что она вкладывает в них гораздо более глубокий смысл.
– Вы позволите? – Энтони, не дожидаясь ответа, обнял ее, крепко прижал к себе, и они закружились в танце. Волосы разлетались позади нее как яркое знамя.
– Я не могу отказаться от твоего предложения, – прошептал Энтони.
Сколько долгих лет они шли к этому! Может быть, они наконец достигли того волшебного слияния, к которому оба тайно стремились? Энтони оказался не прав, предсказывая печальный исход их совместного танца. Ничего подобного! Все происходило поразительно красиво и странно. Не было эффектного зрелища: захватывающих поднятий над головой, не было сумасшедших вращений, просто Энтони обнимал ее, и они кружились в единении, и это наполняло Дани пьянящим восторгом.
Серебряный лунный свет на сверкающих лезвиях коньков, струящийся шелк и черная грубая хлопковая ткань, парящая мелодия, переплетенные тени и свечение между ними – неповторимые, волшебные минуты.
Дани не заметила, в какой момент непреодолимое желание принадлежать Энтони охватило ее. Возможно, это случилось во время исполнения одного из пируэтов, когда их бедра соприкасались и обжигали друг друга. Или когда он поднял ее и держал в своих руках с такой нежностью, что слезы подступили к ее горлу. Дани ничего не ощущала, кроме все возрастающего вожделения, и по тому, как постепенно руки Энтони становились все напряженнее, она понимала, что его охватывают те же чувства. Жилка на его виске отчетливо пульсировала, и Дани знала, что ее сердцебиение столь же неровно. Каждой частичкой кожи Дани чувствовала тепло его стройного гибкого тела. У нее было такое ощущение, что нервные окончания обнажились, поэтому каждое прикосновение воспринималось так болезненно. Энтони крепко обнимал ее, иногда его движения не попадали в такт музыке, он начинал немного спотыкаться, но и тогда не отрывал Дани от себя. Его грудь вздымалась при каждом вздохе, хотя он старался не выдать истинных чувств.
– Думаю, нам лучше закончить этот ритуал ухаживания, – сдавленным голосом сказал он.
– Согласна, – медленно ответила Дани, касаясь губами его шеи. – Потому что нам надо идти еще дальше.
Не дожидаясь его ответа и не обращая внимания на внезапную скованность его тела, она быстро подняла голову и поцеловала Энтони долгим сладостным поцелуем, сперва лаская его губы своими жаркими губами, а затем посылая в атаку язычок, страстно овладевший его ртом.
Энтони на мгновение растерялся, потом застонал от наслаждения и сам атаковал. Их языки встретились в поцелуе, касаясь друг друга с горячей настойчивостью, медленно исследуя каждую гладкую жемчужинку зубов, играя и соперничая друг с другом.
Казалось, поцелуй будет длиться вечность. Наконец Энтони откинул голову назад и жадно вдохнул.
– Надо подождать Калгари! – только и сумел сказать он.
Дани еще ближе прижалась к нему:
– Я возьму «золото», – пылко сказала она. – И ты тоже будешь моим. Все, что мне нужно, будет принадлежать мне.
– Я сказал тебе…
– Ты многое говорил. – Ее губы нежно двигались по горящей коже его напряженной шеи. – Я перестала слушаться, потому что для меня кое-что из сказанного тобой стало неприемлемым.
Энтони едва ли слышал, что она говорит. Сейчас он только ощущал упругость ее округлой груди, отделенной от него лишь тонкой тканью, и чувствовал непреодолимый соблазн проникнуть рукой за эту преграду и превратить свое желание в реальность. Он сделал движение, и Дани поняла его намерение.
– Нет, – лукаво произнесла она и легонько, но невообразимо возбуждающе укусила его за подбородок. – Прошло время, когда только ты управлял нашими отношениями, теперь это будет совместный проект.
– Дани, я не буду…
– Нет, будешь. – Она внезапно вырвалась из его объятий, проказливо смеясь, и стала откатываться назад, не отрывая от Энтони искрящихся глаз. – Я очень решительная женщина. – Ее пальцы играли краем свитера, чуть приподнимая и затем опуская его. – Раньше ты всегда давал мне все, что я хотела, и я не вижу причины отменять это правило. – И Дани одним легким движением сняла свитер. Ее грудь наполнилась лунным светом, розовые соски потемнели и напряглись. – Я помню, как ты обнимал меня, – томно произнесла Дани. – А ты помнишь? Я хочу вновь почувствовать твои руки.
Энтони прекрасно помнил, и это воспоминание переросло в болезненную напряженность в его чреслах.
– Ты замерзнешь, – хрипло сказал он.
– Надеюсь, что нет. – Даня пьяняще сладко улыбнулась ему. – Думаю, ты не дашь мне замерзнуть. – Она встряхнула своими огненными волосами, и они разметались и упали мерцающим каскадом на ее плечи и спину. Свитер все еще был в ее руке. Но вдруг она бросила его Энтони и кинулась прочь к скамейке в тени катка.
На мгновение Энтони застыл, сжимая в руках мягкую шерсть. Он находился в некотором замешательстве, не зная, что делать дальше. Ему открылась другая Дани, и он не вполне представлял, как ему справиться с ситуацией. Он понимал, что все меньше остается сил бороться с собой, со своими желаниями. В конце концов, он же не может позволить ей бродить тут полураздетой! И Энтони решительно направился к скамейке.
Но Дани там уже не было. На лавочке небрежно лежали лить ее спортивная сумка и коньки. Как она могла снять их так быстро? Он увидел Дани, стремительно движущуюся по холодному, как лед, деревянному полу в одних колготках. Энтони сел на скамейку, быстро снял свои коньки и надел легкие кожаные туфли, в которых пришел сюда.
– Дани! – позвал он, стараясь, чтобы его голос прогремел под высокими сводами как можно более грозно. Энтони начал перешагивать через ряды зрительских мест. – Дани, черт возьми, ответь мне!