Джоансен Айрис. Тайна античных свитков

   — А?
   — Ну, не с вами лично, а со статуей Циры. Но сходство поразительное.
   — Вот именно — сходство. Не более того. Это не я!
   — Хорошо, хорошо. Я не хотел вас обидеть. Любимая мозоль, да?
   — Угадали. И тому есть причины. Хотя ваше «расследование», наверное, так далеко не простиралось. Что, интересно, вам удалось узнать про меня и Циру?
   — Из Интернета? Что какой-то маньяк гонялся за женщинами, убивал и уродовал их по странному принципу: они должны были быть похожими на изваяние Циры, звезды геркуланумского театра времен извержения Везувия. Все остальное было о том, как его поймали и убили. — Он сделал паузу. — Больше всего меня поразило, что в этих материалах почти не было ваших фотографий. Никак не могу понять, как вашим родным удалось сконцентрировать все внимание прессы на Цире, а вас оставить в тени.
   — Старались изо всех сил. Ева и Джо люди умные, но все равно первый год для меня был не сахар. — Она горько усмехнулась. — Ну а потом, как вы метко выразились, все утихло. И слава богу. — Джейн переменила тему. — Так вы говорите, Тревор держит статую Циры в этом замке Макдафа? Это в Шотландии?
   Бреннер кивнул:
   — Статуя и впрямь замечательная, настоящее произведение искусства. Даже я, неотесанный мужлан, это вижу. Хорошо понимаю, почему Тревору так хотелось заполучить ее себе.
   — До такой степени, что он сумел сторговаться с ее незаконным приобретателем, — сухо прибавила Джейн. — Только я не уверена, что его манила ее художественная ценность. Он такой же, как вы все. Помешан на Цире.
   — На женщине с вашим лицом. — Он улыбнулся. — Любопытная ассоциация.
   — Никаких ассоциаций тут нет. Она две с лишним тысячи лет как умерла, а я — вот она, жива и здорова. А почему он вас послал в Неаполь, а не отправился сам?
   — Ему там появляться было небезопасно.
   — Карабинеры? Неужели полиция нашла подземный ход, где были обнаружены эти свитки?
   Бреннер помотал головой:
   — Нет, вход он тщательно замаскировал. Но от ученого, которого он нанимал для перевода, пошла утечка информации. Он хотел продать их тому, кто даст лучшую цену, и, прежде чем Тревор умыкнул свитки у него из-под носа, успел наговорить лишнего всяким темным личностям. Судя по всему, о золоте в свитках было много сказано.
   — Да, Тревор мне так и сказал. А что за «темные личности»?
   — У Тревора недоброжелателей хватает, — уклончиво ответил Бреннер. — Он вам сам расскажет.
   — А вы не хотите?
   — Не сейчас. Надо и на его долю хоть что-то оставить! Вы с ним столько лет не виделись, вам есть что наверстывать. — Бреннер встал. — Вернусь-ка я лучше к своим обязанностям, пока вы из меня все не выудили.
   — Ничего я из вас не выуживала! Вы сказали ровно столько, сколько хотели сказать. И сколько хотели, чтобы я знала. Точнее — что Тревор хотел. Я права?
   Он усмехнулся:
   — Вообще-то, Тревор не поручал мне рассказывать, что я неравнодушен к Цире. Он даже думал, что вас это разозлит.
   — С чего бы вам отличаться от других? — устало проговорила Джейн. — Судя по всему, Цира была роковая женщина своего времени. Читали, наверное, как ее описывают современники? В свитках же есть такие описания?
   — Да, и весьма и весьма пикантные. Похоже, она в постели блистала не меньше, чем на сцене.
   — Но это не значит, что она была проституткой. Она родилась рабыней и изо всех сил старалась выжить.
   — Вы только что убеждали меня, что не имеете с ней ничего общего. А сами ее защищаете.
   — Конечно, защищаю. Что она могла сделать, если родилась в эпоху, когда секс был единственным оружием бесправной женщины? Она была сильная и умная. И заслуживает большего, чем сладострастные воздыхания мужчин.
   — Сдаюсь! — Бреннер ухмыльнулся и зашагал по проходу. — Но это ее плата за славу. Извлеките для себя урок.
   — Мне это не грозит. Я же говорю, я совсем другая.
   — Вообще-то, я заметил не только внешнее сходство. Вы умны. У вас, несомненно, волевой характер. — Он открыл дверь кабины. — А с учетом всего, что о вас уже написано в Интернете и печатной прессе, вы уже, считай, на полпути к славе.
   — Чушь собачья! У меня нет ни малейшего желания…
   Он исчез за дверью кабины, а Джейн устало откинулась на спинку кресла. Бреннер не прав! Она во всем любит ясность и определенность и ненавидит быть в центре внимания. В отличие от Циры, с легкостью манипулировавшей умами и сердцами зрителей и всех окружающих. Она хорошо понимает Циру, но это не значит, что она сама такая же. Такое впечатление, что она только и делает, что всем это объясняет, — с того самого дня, как сумасшедший маньяк вбил себе в голову, что она есть не что иное, как нынешняя реинкарнация римлянки, которая была предметом поклонения его отца и которую он сам ненавидел лютой ненавистью. Ей-то уже казалось, все позади — но нет, этот вопрос возникает снова и снова. Ну какое отношение все это имеет к ее жизни?! Господи, как они ей все надоели!
   — Тревор… — недоуменно повторил Джо. — Куда он ее везет, черт бы его побрал?
   — Я пересказала тебе все, что слышала от Джейн, — ответила Ева. — Это первый вопрос. А второй вопрос — каким образом он вообще оказался в этом замешан?
   — Это неважно. Главное — чтобы он держался от Джейн подальше. Проклятие! Я-то думал, она навсегда с ним распростилась.
   — А я — нет. Когда она уехала из Геркуланума, слишком многое осталось незавершенным. Но я надеялась хоть пару лет еще о нем не слышать.
   — Что это осталось незавершенным? Дело было сделано. Убийцу поймали, и Джейн снова зажила своей жизнью.
   — Так только кажется.
   — Ты говоришь загадками. А ну, выкладывай!
   — Нечего выкладывать! Я только хочу сказать, что мы так торопились избавить ее от этого ужаса и вернуть к нормальной жизни, что кое-что сделали необдуманно. И, наверное, напрасно.
   — Чушь! — отрезал Джо. — Я бы ни за что не позволил ей оставаться в Италии и продолжать поиски этих свитков, зная, что там находится Тревор. У нее, конечно, своя голова на плечах, но мы же видели, этот Тревор ее будто околдовал. К тому же опыта у Джейн никакого. Он наделен какими-то гипнотическими способностями, и я не хотел, чтобы Джейн в конце концов решила, что должна последовать за ним.
   Ева вспомнила, что и сама говорила дочери нечто подобное. Тревор и Джейн оказались слишком тесно связаны, а, когда история подходила к концу, Ева видела, что Джейн уже не слепой котенок.
   — Ну а сейчас она за ним пошла. Она сказала, что перезвонит часов через шесть или семь. — Ева помолчала. — Джо, это снова Цира. Цира и ее треклятое золото. Из-за него уже погибли Майк и Пол.
   — Пока подтверждения этому у нас нет.
   — А с чего тогда вдруг опять объявился Тревор после стольких лет? Он всегда был одержим поисками этого золота. А Леонарда выставил как приманку для Джейн. Связь определенно есть.
   — Тогда мы ее установим. Давай я позвоню в Интерпол. Посмотрим, может, Тревор как-нибудь проявился в последнее время. — Джо задумался. — Говоришь, перезвонит часов через шесть-семь? Куда можно долететь из Бостона за это время? До Неаполя?
   — Боже, только не это!
   — Бартлет говорит, ты перед вылетом звонила Еве? — Теперь к ней направлялся Тревор. — И упомянула мое имя. То-то Ева обрадовалась!
   — Не могла же я оставить ее в полном неведении!
   — Я подумала, какого черта… — Джейн пожала плечами. — Может, и не надо было. Она знает, ты безбашенный, а меня она до сих пор воспринимает как несмышленое дитя.
   — Ты не права. Просто она бережет тех, кого любит, а мне она никогда не доверяла. Поэтому я и удивился, что ты сказала обо мне.
   — Она тебе доверяет, но до определенного предела.
   — Потому что она мудрая женщина. — Тревор опустился в соседнее кресло. — Ей слишком много всего пришлось пережить, и она боится подпускать чужих слишком близко. Боится новых душевных травм.
   — Ошибаешься. Всякий раз, начиная очередную реконструкцию, Ева делается беззащитной перед любой обидой, она словно обнажается.
   — Это другое. Это ее работа, ее призвание. Ты и Джо — вся ее жизнь, и она на все пойдет, чтобы вас уберечь и не омрачить вашего счастья и благополучия.
   — Это нормально.
   — Не спорю. Перед Евой я преклоняюсь. У нас с ней много общего.
   — Она иного мнения, — сухо обронила Джейн. — Да и я тоже.
   — Ну, не знаю… — Тревор встретился с ней глазами. — Я тебя тоже однажды уберег.
   У нее вдруг перехватило дыхание. Бросило в жар… Господи! Она-то думала, все давно в прошлом, и вот опять. Нет, на сей раз она не поддастся!
   — Какой же ты наглец! Ждешь, что кинусь тебя благодарить за то, что спас бедняжку Лолиту от одолевшей ее похоти? — процедила она сквозь зубы. — Ты меня не хотел? Прекрасно. Будь я поопытнее, я бы тебя тоже не хотела. Представляю, как ты все эти годы важничал, что уберег меня от себя самой. Вообще-то, хоть мне и было всего семнадцать, я уже была не дурочка и имела право выбора. А ты обращался со мной, как с ребенком, который…
 
   — Угомонись! — Он жестом прервал ее тираду. — С чего ты взяла, что я именно это имел в виду, когда сказал, что уберег тебя? Между прочим, я приложил максимум усилий к тому, чтобы не подпустить к тебе убийцу.
   Джейн часто заморгала.
   — А… — Она вгляделась в его невинное лицо и выругалась: — Черт бы тебя побрал! Ты же совсем не об этом говорил!
   — Откуда ты знаешь? — Тревор лукаво улыбнулся. — Это был единственный способ снять с себя все твои обвинения в попытке совращения.
   — Ничего ты не снял! — возразила Джейн. Но умный дьявол добился своего. Ее гнев и досада поутихли. — Я серьезно говорю! И хорошо, что мы наконец объяснились начистоту.
   — Правильно. А тебе не приходит в голову, что это благодаря мне? Нечего копить обиды, это может помешать нам в решении наших общих проблем. Нарыв надо вовремя вскрывать.
   — Ну и метафора! Гадость какая! И ты себе льстишь, никакой обиды я и не думала копить.
   — А может, я не тебя имел в виду?
   Опять ее бросило в жар. Да что с ней такое? Она поспешила отвести взгляд:
   — Не пытайся со мной спорить. Я знаю, ты обожаешь командовать. Со мной это не выйдет. Не вздумай мной вертеть, как тебе хочется, лучше говори, зачем я тебе понадобилась.
   — Я же сказал: чтобы лишить противника одного из козырей.
   — Какого противника? Тревор не ответил.
   — Я поехала с тобой, потому что не видела другого выхода. Но я не останусь, если ты будешь использовать меня втемную.
   Он кивнул:
   — Я знал, что ты потребуешь ясности, правда, не думал, что так быстро.
   — Тем более. Так о ком ты говоришь?
   — Об одном крайне мерзком типе по имени Рэнд Грозак.
   — Мерзком? Это как понимать?
   — Убийства, контрабанда, наркотики, проституция — это все он. Ничем не брезгует, чтобы добиться цели.
   — А какое он имеет отношение к убийству Майка?
   — Леонард работает на него. Не думаю, что Грозак ставил ему задачу убить Фицджеральда. Это была ошибка. На самом деле это была попытка похищения, а объектом являлась ты.
   — Зачем? Только не говори ничего про свое слабое место. Если он так хорошо тебя изучил, как ты утверждаешь, он должен понимать, что воздействовать на тебя бесполезно.
   — Греет душу, что ты меня так хорошо знаешь, — проворчал Тревор. — А вот Грозак, похоже, вник и в другую, более восприимчивую сторону моей натуры.
   — Зачем я ему понадобилась? — повторила Джейн.
   — Он жаждет заполучить золото Циры и ищет, как к нему подобраться. Не исключено, что он думает, ты знаешь, где оно лежит.
   — Это безумие. С чего он взял? Это ведь ты за ним столько лет гоняешься! И свитки нашел ты.
   — Похоже, он решил, что я поделился с тобой информацией. Четыре года назад мы в Геркулануме были вместе. С тех пор ты трижды ездила туда на раскопки. Из этих двух обстоятельств он мог сделать вывод, что ты тоже гоняешься за этим золотом.
   — Не все же предпочитают деньги знаниям!
   — Грозака ты в этом не убедишь. Для него деньги — главное в жизни.
   — Как и для тебя.
   — Не буду отрицать, что деньги я люблю. Они, конечно, не главное в жизни, но они меня интригуют. Это приз в большой игре. — Тревор нахмурился. — И я играю по правилам. А Грозак — нет.
   — Да ну вас всех! Жизнь — не игра. А если ты думаешь иначе, то ничем не лучше своего Грозака.
   — Тут ты ошибаешься. Могу тебя уверить, когда ты с ним познакомишься, ты в этом сама убедишься.
   — Не собираюсь я с ним знакомиться! Я хочу видеть его за решеткой. — Она посмотрела на Тревора в упор. — И как только мы будем в Шотландии, я позвоню Джо и сообщу имя этого Грозака.
   — Я так и думал. Вот почему я хотел дать тебе немного времени справиться с эмоциями и призвать на помощь благоразумие.
   — А по-моему, вполне благоразумно доверить это дело полиции.
   — Благоразумно, но в случае Грозака малоэффективно. Он много лет уходит от закона, и ему это мастерски удается. Ты же не хочешь, чтобы он учуял опасность и лег на дно?
   — А еще я не хочу, чтобы подонок, убивший моего друга, разгуливал на свободе.
   — Ты же выросла в семье полицейского! Тебе отлично известно, какой процент убийств так и остается нераскрытым. И при этом у большинства из них нет таких связей и покровителей, как у Грозака.
   — Ему не уйти от ответа!
   — Я этого не говорил. Я не позволю ему уйти. Он опасен, и его надо нейтрализовать. — Тревор произнес эти слова с таким выражением, что Джейн испытала шок. Обычно он не откровенничал, и она нередко забывала, что он тоже не гнушается крайними мерами.
   — И как ты собираешься это сделать?
   — Он жаждет двух вещей — моей смерти и золота. Поскольку ни того, ни другого ему не видать, как своих ушей, я подпущу его поближе и прихлопну. — Он улыбнулся. — А это я умею, Джейн.
   — Могу себе представить. — Она отвернулась. — Но я все равно не уверена, что лучше — довериться тебе или полиции.
   — Объяснить, почему ты должна довериться мне? Я сделаю все, чтобы ты не пожалела.
   — Золото мне не нужно.
   — Это мы уже обсудили. Я знаю, что тебе нужно. — Он нагнулся к ней и заговорил бархатным голосом: — И ты это получишь. Все, что пожелаешь.
   Джейн перевела на него взор и мгновенно попалась на крючок, загипнотизированная выразительностью его глаз. Она тысячу раз рисовала это лицо и знала наизусть каждый изгиб, каждую линию, каждую черточку этих губ, этих синих глаз, умеющих то обдать холодом, то быть теплее южных морей. Сейчас эти глаза лучились теплом. Не может быть, чтобы он… Нет, конечно, нет! Джейн с усилием отвела глаза.
   — Свитки. Ты имеешь в виду свитки.
   — Неужели? — Тревор усмехнулся. — Конечно, свитки. Что же еще? — Он порылся в кармане. — У меня для тебя подарок.
   На его ладони лежал крупный синий камень.
   — Это лазурит из тех, которыми инкрустированы бронзовые тубусы из-под свитков. Не самый красивый, но я подумал, тебе понравится.
   Камень, которому две тысячи лет! Джейн протянула руку и осторожно дотронулась до камня.
   — Такой старый… Не надо было его вынимать.
   — Я и не вынимал. Мы открывали пенал, а он возьми да выпади. — Он вложил камень ей в руку. От его прикосновения по ее телу прошел трепет.
   Джейн вздрогнула, но заставила себя не убирать руку. Что же это такое? Он ее едва коснулся, а она уже вообразила, что между ними опять искра пробежала. Она подняла глаза — он за ней наблюдал.
   — И я был прав: лучше, чтобы он был у тебя.
   — Это взятка?
   — Скорее зарок. Обещаю дать тебе прочитать свиток из этого пенала. Но при условии, что ты дашь мне время отыскать сундук и стереть Грозака с лица земли.
   — Только этот свиток? Тревор фыркнул:
   — Ненасытная! Нет, я дам тебе прочесть их все. Но этот был самый интересный. Наверняка получишь такое же удовольствие, как и я.
   Джейн в волнении рассматривала камень.
   — Почему? Чем он так интересен?
   — Его написала Цира. Джейн подняла глаза: — Что?
   — Этот свиток написан рукой Циры. Остальные — Пресебием и писцами. Но этот определенно писала она сама.
   — Господи… — прошептала Джейн.
   — Я многого не прошу, — произнес Тревор. — Лишь каплю твоего времени. Позволь мне взять на себя заботу о твоей безопасности. Тебе нужен Грозак? Ты его получишь. Ты хочешь прочесть свитки? Ты их увидишь. Для тебя это беспроигрышная ситуация.
   Ее решимость была поколеблена и с каждым сказанным им словом рушилась все стремительнее. Надо не думать о нем, собраться с мыслями. Джейн чувствовала, как опять подпадает под его чары.
   «Лишь каплю времени». Он не говорил о безоговорочном подчинении, не требовал обещаний.
   «Беспроигрышная ситуация». Джейн не знала, прав он или нет, но внезапно поняла, что хочет это выяснить.
   Она откинулась к спинке кресла.
   — Два дня. Даю тебе два дня, Тревор.
 
   Отовсюду летят камни. Боль. Кровь/
   Сквозь пелену боли мелькнула мысль: она не даст похоронить себя в этих катакомбах! Они уже недалеко от выхода на поверхность. Ее не остановить. Еще мгновение — и она опять…
   — Беги! — раздался голос Антония. Он выругался, схватил Циру за руку и утянул в проход. — Потом будешь отдыхать.
   «Отдыхать? — с обидой подумала она. — Остановиться, когда истекаешь кровью и темнеет в глазах, — это он называет отдыхать?!» От злости кровь быстрее побежала по жилам, онемевшие ноги ожили.
   Она побежала. Со всех сторон на них сыпались камни. Жарко. Нечем дышать.
   Душная ночь.
   Во мраке Антоний держит ее за руку.
   Мрак?
   Нет, он, кажется, рассеивается.
   А там, впереди, свет?
   Сердце бешено забилось, Цира ускорила бег.
   Следуя за ней, Антоний прокричал:
   — Я говорил, что выведу тебя отсюда? Не смотри на него!
   — Да, если я не вздумаю отдыхать, — обиженно бросила она. — Я бы так и так выбралась.
   — Осмелюсь заметить, сейчас не до экспериментов, — возразил Антоний. — Признайся: ты правильно сделала, что доверилась мне.
   Они уже близко к свету. Почти в безопасности — если можно быть в безопасности, когда наступает конец света.
   — Я тебе не доверилась. Просто понимаю, что ты не меньше моего хочешь отсюда выбраться. Предать меня ты и сейчас можешь. Раньше же предавал.
   — Это была моя ошибка. Я был голоден, беден и…
   — Честолюбив.
   — Да, честолюбив. А ты разве нет? Скажешь, ты не рыла землю и не ела камни, чтобы выбраться из грязи и завоевать себе место под солнцем ?
   — Мне не платили за предательство. Мы собирались уехать и начать жизнь вместе, — с ожесточением напомнила она. — А ты меня бросил!
   — Ладно тебе! Ну, бросил. Юлий предложил мне выбор: я уезжаю из Геркуланума, и мне за это платят — или остаюсь с тобой и получаю нож: в спину. Я выбрал деньги. — Он крепче сжал ее руку. — Но я вернулся!
   — Потому что захотел еще больше денег. Ты захотел заполучить сундук золота, который мне подарил Юлий. Или куш, который Юлий пообещал тебе за мою голову.
   — Мне была нужна ты, — сказал Антоний. — Ради тебя я был готов на многое закрыть глаза, готов лгать и рисковать шкурой.
   — Ради меня и золота.
   — Да. Но я бы согласился на тебя и без золота. — Он поморщился. — О боги! Что за признание! Не думал, что когда-нибудь скажу эти слова.
   Она взглянула на него. Даже в этой мгле он был божественно красив. Идеальные черты лица, восхитительное тело. Самый знаменитый актер в Геркулануме. О нем мечтала каждая женщина в городе. Циру же с самого начала привлекали его ум и безрассудство. Ей всегда удавалось командовать своими возлюбленными. Всеми, но не Антонием. Наверное, опасность придавала их отношениям большую остроту. Но сейчас он был серьезен, а его слова были искренни.
   Не слушать его! Он уже предавал. Значит, может предать опять.
   — Я заберу тебя отсюда, — сказал он. — А если Юлий попытается меня остановить, я его убью. Если ты не хочешь брать золото, я тоже готов от него отказаться. — Он бросил на нее злой взгляд. — Только ты тогда будешь дурой, а я — дураком вдвойне, если скажу, что оно для меня ничего не значит. Оно для нас обоих значит очень многое. Свободу, возможность…
   В конце прохода, против света, кто-то стоял.
   — Что ? — Он нахмурился и проследил за ее взглядом. И окаменел. — Юлий?
   — Ты знал, что он там. Ты специально меня к нему привел! Будь ты проклят!
   Ярость. Разочарование. Бессилие.
   Ярость? Пускай. Только не бессилие! Какая же она дура! Почти поверила ему, а ведь не в первый раз! Когда она только поумнеет ?
   — Проклинаю тебя! — Она дернулась и схватилась за рукоять его кинжала. — Не позволю вам, мерзавцам, сделать это со мной.
   — Джейн, очнись!
   Надо вырваться из рук Антония, промчаться мимо Юлия и выбраться на свет.
   — Джейн! Джейн! — Ее кто-то тряс за плечо. — Открой глаза.
   — Юлий…
   Веки с трудом поднялись. Тревор.
   — Я думал, Цира перестала тебе сниться, — угрюмо проворчал он. — Ты металась и кричала.
   Взгляд рассеянно скользил по салону самолета. Она пыталась проснуться. Все правильно. Тревор. Майк погиб, и сейчас они с Тревором летят в Шотландию. Она покрутила головой, стряхивая сон. Что сказал Тревор? Что-то про Циру… Она выпрямилась.
   — Я уже четыре с лишним года, как не вижу снов про Циру.
   — Редко, да метко. Сегодня это был какой-то ужастик. Ты напугана до смерти.
   — Ничего я не напугана! — Напугана и сердита была Цира. Потому что думала, что ее предали. Черт побери, все не так! Сон-то ее, и все вызванные им эмоции тоже принадлежат ей, а не какой-то давно умершей актрисе. — Как ты узнал, что мне снилась Цира? Я называла ее имя?
   — Нет, ты называла имя Юлий. А поскольку Юлий Пресебий в той истории был главным злодеем, я понял, что твой сон — о Цире.
   — Логично. — Она вздохнула полной грудью. — По-моему, нет ничего удивительного, что она мне приснилась. Твой рассказ о свитках и спрятанном ею золоте снова все всколыхнул и вызвал из забвения.
   — Вряд ли это можно назвать забвением, — холодно заметил Тревор. — Судя по тому, что ты неоднократно выезжала на раскопки, ты о ней никогда не забывала. — Он поднялся. — Принесу тебе чашечку кофе. По-моему, тебе не помешает.
   «Это точно», — подумала Джейн, провожая его взглядом. Сон о Цире, как всегда, выглядел очень живо и натурально, и она никак не могла вернуться к реальности. Наоборот, ей отчаянно хотелось вернуться в свой сон и досмотреть его до конца.
   Безумие! Возьми себя в руки. Это же только сон!
   — Черный, да? — Рядом стоял Тревор с двумя чашками кофе в руках. — Давненько я тебе кофе не делал!
   Зато он помнил, как она обычно держит в руке чашку. У него вообще память отменная. Как сказала Ева, он талантлив во всем, а коэффициент интеллекта у него намного выше среднего — отсюда и память.
   — Да, черный. — Она сделала глоток. — Сколько нам еще лететь?
   — Час с небольшим.
   — Не думала, что я так долго спала.
   — Ты устала. У тебя был тяжелый день. — Тревор снова устроился в соседнем кресле. — Жаль, что тебе не приснилось что-нибудь приятное. Ведь про Циру сны приятными не бывают, да?
   — Не сказала бы. Ты, помнится, говорил, что, когда впервые прочел свитки, она тебе тоже снилась, причем эти сны как раз были сладкими до неприличия.
   Он рассмеялся.
   — И что с того? Я же мужчина! Чего ты ждала?
   — Чего ждала? Немного уважения к женщине, которая сделала все возможное, чтобы система ее не сломила.
   — Я ее уважаю. Но эти свитки, написанные о ней Юлием, вполне могут затмить Камасутру. Прочтешь — сама увидишь. — Он поднес чашку к губам. — Ты мне так и не рассказала свои сны.
   — Я рассказывала.
   — Очень мало. Цира в пещере или в подземном ходе, там жарко, она задыхается. Это происходит в ночь извержения?
   — Наверное. Во всяком случае, похоже на то. — Джейн заглянула в свою чашку. — Если бы эти сны были результатом чего-то прочитанного, тогда в них наверняка фигурировало бы извержение. Ведь для той эпохи это было самое значимое событие.
   — А ни в каких исторических трудах и других источниках упоминаний о Цире ты не встречала?
   — Но это не означает, что таких упоминаний нет. Я с раннего детства читала запоем. Могла попасться какая-нибудь фраза. Засела у меня в подсознании, а потом…
   — Да я не спорю. В жизни столько бывает загадочных совпадений, что я уже ничему не удивляюсь. Твое объяснение ничем не хуже других.
   Она поняла, что оправдывается. А оправдываться перед Тревором ей совсем не нужно.
   — Если у тебя есть объяснение получше — ничего не имею против. Я четыре года ищу что-нибудь логичное, и все без толку. Потому я и хочу эти свитки прочесть. Может, они освежат мою память.
   — Может быть. — Он улыбнулся. — А может, тебя просто разбирает любопытство. Перед отъездом из Геркуланума ты, помнится, сказала, что хочешь выяснить, не погибла ли Цира во время извержения.
   — Из свитков этого не узнаешь, — заметила Джейн.
   — Зато они могут направить тебя в нужную сторону. Джейн взглянула на него.
   — Правда?
   — Через несколько дней сама убедишься.
   — Я тебя задушу! Если выяснится, что ты водишь меня за нос, я такое сделаю, что ты пожалеешь, что родился.
   — Я бы не посмел. Ты же меня насквозь видишь! — Тревор встал. — Пойду-ка я подменю ненадолго Бреннера. А ты пока от меня отдохни.
   — Ага, а заодно и от моих вопросов, да?
   — Ну, вопросы ты сможешь и потом задать — Он сделал паузу и посмотрел на нее сверху вниз. — Джейн, я не пытаюсь использовать тебя втемную. Просто у меня куча забот, и думать о том, не случилось ли с тобой чего за тридевять земель, мне сейчас совсем некстати.