– Так, значит, он все еще не оставил своих попыток? Гуннер кивнул.
– К каким только способам он не прибегал, чтобы убедить шейха! Так что, мы теперь оказались в затруднительном положении.
– Попытайся задержать его еще ненадолго!
– Что же делать, раз ты такая упрямая, – Гуннер опять тяжело вздохнул. – У консула уже скопился целый мешок писем, которые Бено написал тебе.
– Я не хочу встречаться с ним, – твердо повторила Мариана.
– Но его невозможно остановить!
– Только на какое-то время, а потом… – она поморщилась. – Потом может получиться так, что ваши усилия больше не понадобятся. Все разрешится само собой.
– Мариана, ты все время думаешь о неблагоприятном исходе. Так нельзя! Ведь Эндрю говорил тебе…
– Не пытайся успокоить меня. Я честно пытаюсь пройти через то, что мне надо преодолеть; пока что мне удается справиться и сохранять равновесие. Ты же видишь, физически я в очень хорошей форме. Ем как верблюд, чтобы у Сэма был хороший вес; глотаю все необходимые пилюли без остановки, каждый день гуляю. Конечно, может получиться так, что я не смогу сохранить равновесие в последнюю минуту. Но мальчик у меня в любом случае родится такой здоровый и крепкий, что выдержит все трудности. Даже если ему придется остаться без меня…
– Ты все еще не передумала и хочешь сохранить его любой ценой?
Мариана посмотрела на Гуннера как на умалишенного.
– Я так и предполагал, – он наклонился и поцеловал ее в щеку. – Ты же знаешь, как мы все тебя любим. Потому и волнуемся.
– И я тоже люблю всех вас, – она погладила себя по животу. – И еще Сэма. Мы все составляем одну команду.
– И нам пока не остается ничего другого, как ждать, чем все кончится. – Гуннер повернулся к двери. – А сейчас поеду к шейху и попытаюсь его убедить, чтобы он не поддавался давлению американского посла. – И добавил с добродушной усмешкой:
– Хотя ничего хорошего в этом на самом деле нет.
Даже не дождавшись, когда дверь за крестным закроется, Мариана повернулась к своему чертежу. Нельзя позволять себе думать ни о чем, кроме этого! Не отвлекаться, не думать о Луи!
Разглядывая схему сочленений робота, она бормотала:
– Ну вот, Сэм, а сейчас мы с тобой посмотрим, что произойдет, если мы соединим эти два проводника…
Чья-то рука зажала рот Марианы, разбудив ее раньше времени:
– Не пугайся! Все в порядке. Это я.
Голос Луи!
Глаза ее распахнулись, и она действительно увидела Луи, склонившегося над ней. Боже, как сильно он похудел и осунулся с того времени, когда они виделись в последний раз!
Луи убрал руку.
– Что ты наделал?! – прошептала она. Луи горько улыбнулся.
– Что я наделал, объявившись в твоей спальне? Или тебя интересует, что я успел наделать за последние восемь месяцев?
– Зачем ты приехал, Луи?
Мариана пыталась убедить себя, что хочет, чтобы он ушел, но на самом деле не могла оторвать от него глаз. Как давно она не видела его. Ей казалось, что Луи очень изменился. Он выглядел старше, горькие складки залегли в уголках его рта, и сердце Марианы сжалось при виде их.
– А ты зачем приехала сюда? – Он присел на край кровати. – Тебе следовало отправиться вместе со мной в Коннектикут.
– Лучше скажи, каким образом ты оказался здесь?
– Мне пришлось приложить массу усилий для того, чтобы перебраться через границу нелегально. Но другого выхода не было. Почему ты не отвечала на мои письма?
– Потому что не читала их.
– Как мило с твоей стороны!
В голосе Луи прозвучала не только горечь, но и боль, и Мариана почувствовала, что с каждой минутой ей становится все труднее выносить его присутствие.
– Уходи, Луи.
– Низачто!
Мариана усмехнулась, услышав знакомые непреклонные нотки в его голосе.
– Тебе нельзя оставаться здесь.
– Тогда едем со мной! – Он поднялся и прошелся по комнате. – Здесь шкаф? – Когда Мариана ничего не ответила, он открыл дверцу, вытащил из шкафа дорожную сумку и поставил ее в кресло. – Вертолет ждет нас в двух милях от Компаунда. Ничего особенно не стоит брать с собой, только минимум одежды и какие-то личные вещи, без которых ты не сможешь первое время обходиться. Все, что тебе нужно, мы найдем в Штатах.
– Я никуда не поеду.
– Черта с два! – Глаза его яростно сверкнули. – За эти восемь месяцев я пережил все муки ада! И больше не желаю их терпеть. Мне неизвестно, почему ты все это затеяла, но я знаю, что ты – моя. И тебе это известно не хуже меня. – Взгляд его остановился на ее животе. – И ребенок тоже мой. Я не позволю, чтобы меня лишили и ребенка, и тебя!
– Но тебя никто не собирается лишать ребенка, – поспешно возразила Мариана. – Я все устроила так, чтобы…
– Ты что, не слышала, что я сказал? – голос его дрогнул. – Ты мне нужна! Именно ты! А ребенок – это только часть тебя.
Она отвела от него взгляд.
– Но ты не сможешь быть со мной…
– Почему нет? – Луи повернулся к выдвинутому ящику и, почти не глядя, покидал из него белье в дорожную сумку. – Ведь мы уже были вместе, и, признайся, ты чувствовала себя неплохо. Теперь я отвезу тебя в такое место, куда не доберутся твои люди из кланада. И ты увидишь, что я…
Внезапно громкая трель прервала его на полуслове.
– Что за чертовщина?!
– Мой будильник, – она протянула руку и нажала на кнопку.
– Ты поставила его на три часа утра? – недоверчиво глядя на нее, спросил Луи.
– Это специальная сигнализация, она включается каждые три часа, – ответила Мариана.
– Зачем?! – недоуменно воскликнул он.
– По рекомендации медиков. – Мариана отбросила покрывало и встала с постели. – Дай мне, пожалуйста, халат.
Луи поднял махровый купальный халат с кресла и протянул его Мариане.
– А что вообще говорят твои медики? – встревоженно спросил он.
Мариана предпочла не отвечать на его вопрос.
– Тебе пора уходить, – повторила она.
– Как только ты оденешься, мы уйдем отсюда вместе.
Боже, зачем он мучает ее?!
– Почему ты не веришь мне? Почему не уходишь?
– Ты знаешь, почему.
Мариана обхватила себя руками за плечи, пытаясь сдержать дрожь. Надо сейчас же успокоиться, взять себя в руки! Надо сохранить спокойствие, удержать равновесие…
– Идти с тобой я не могу, и тебе не следует больше оставаться здесь. Ты расстраиваешь меня, а этого нельзя делать ни в коем случае!
– Но я тоже немного расстроен…
– Ты не понимаешь!
– Хватит твердить одно и то же, мне надоело слышать эту фразу!
Мариана глубоко вздохнула и очень медленно выдохнула. Я не должна думать о нем, повторила она про себя. Нельзя позволять себе чувствовать ту боль, которая грызет его изнутри! Но она ощущала ее как свою, и эта боль росла с каждой минутой, отзываясь эхом во всем теле.
– Тогда я попробую объяснить тебе. Я не могу никуда уехать до тех пор, пока не родится ребенок.
– В Нью-Йорке врачи ничуть не хуже!
– Мне они не смогут помочь.
Глаза Луи испытующе пробежали по ее лицу:
– Ты больна? Но ты выглядишь очень хорошо. – И, помедлив, добавил мягче:
– И стала такой… красивой.
– На восьмом месяце беременности? Круглая, как бочка? Что тут может быть красивого?
– Ты даже не представляешь, как ты прекрасна. Ты вся просто… светишься!
Господи, до чего же она любит его! Как несправедливо, что у них все так получается, что она не может ему даже толком ничего объяснить…
– Это не такая болезнь, как ты думаешь. Это совершенно особое состояние. И я не могу… – Внезапно Мариана замолчала, схватившись за стол: острая боль пронзила ее тело. – Нет!
– Что случилось? – в ту же самую секунду Луи оказался рядом с ней и обнял за талию. – Мариана, что…
– Ребенок! – она закрыла глаза, не в силах перенести охватившего ее ужаса. – Мне кажется, начались… схватки.
– Не может быть! Ведь до срока еще далеко…
– Ох, Луи, я знала, что не смогу доносить его до самого конца. Но если бы я продержалась еще хотя бы неделю… – Вторая волна боли накрыла ее с головой. – Мне надо позвонить Эндрю!
– Вертолет ждет нас. Я могу отвезти тебя в клинику Марасефа.
– Нет, Эндрю… – колени Марианы вдруг подогнулись, и она без сил опустилась на постель. Темнота начала подступать к ней со всех сторон. – Звони Эндрю!
10
– К каким только способам он не прибегал, чтобы убедить шейха! Так что, мы теперь оказались в затруднительном положении.
– Попытайся задержать его еще ненадолго!
– Что же делать, раз ты такая упрямая, – Гуннер опять тяжело вздохнул. – У консула уже скопился целый мешок писем, которые Бено написал тебе.
– Я не хочу встречаться с ним, – твердо повторила Мариана.
– Но его невозможно остановить!
– Только на какое-то время, а потом… – она поморщилась. – Потом может получиться так, что ваши усилия больше не понадобятся. Все разрешится само собой.
– Мариана, ты все время думаешь о неблагоприятном исходе. Так нельзя! Ведь Эндрю говорил тебе…
– Не пытайся успокоить меня. Я честно пытаюсь пройти через то, что мне надо преодолеть; пока что мне удается справиться и сохранять равновесие. Ты же видишь, физически я в очень хорошей форме. Ем как верблюд, чтобы у Сэма был хороший вес; глотаю все необходимые пилюли без остановки, каждый день гуляю. Конечно, может получиться так, что я не смогу сохранить равновесие в последнюю минуту. Но мальчик у меня в любом случае родится такой здоровый и крепкий, что выдержит все трудности. Даже если ему придется остаться без меня…
– Ты все еще не передумала и хочешь сохранить его любой ценой?
Мариана посмотрела на Гуннера как на умалишенного.
– Я так и предполагал, – он наклонился и поцеловал ее в щеку. – Ты же знаешь, как мы все тебя любим. Потому и волнуемся.
– И я тоже люблю всех вас, – она погладила себя по животу. – И еще Сэма. Мы все составляем одну команду.
– И нам пока не остается ничего другого, как ждать, чем все кончится. – Гуннер повернулся к двери. – А сейчас поеду к шейху и попытаюсь его убедить, чтобы он не поддавался давлению американского посла. – И добавил с добродушной усмешкой:
– Хотя ничего хорошего в этом на самом деле нет.
Даже не дождавшись, когда дверь за крестным закроется, Мариана повернулась к своему чертежу. Нельзя позволять себе думать ни о чем, кроме этого! Не отвлекаться, не думать о Луи!
Разглядывая схему сочленений робота, она бормотала:
– Ну вот, Сэм, а сейчас мы с тобой посмотрим, что произойдет, если мы соединим эти два проводника…
Чья-то рука зажала рот Марианы, разбудив ее раньше времени:
– Не пугайся! Все в порядке. Это я.
Голос Луи!
Глаза ее распахнулись, и она действительно увидела Луи, склонившегося над ней. Боже, как сильно он похудел и осунулся с того времени, когда они виделись в последний раз!
Луи убрал руку.
– Что ты наделал?! – прошептала она. Луи горько улыбнулся.
– Что я наделал, объявившись в твоей спальне? Или тебя интересует, что я успел наделать за последние восемь месяцев?
– Зачем ты приехал, Луи?
Мариана пыталась убедить себя, что хочет, чтобы он ушел, но на самом деле не могла оторвать от него глаз. Как давно она не видела его. Ей казалось, что Луи очень изменился. Он выглядел старше, горькие складки залегли в уголках его рта, и сердце Марианы сжалось при виде их.
– А ты зачем приехала сюда? – Он присел на край кровати. – Тебе следовало отправиться вместе со мной в Коннектикут.
– Лучше скажи, каким образом ты оказался здесь?
– Мне пришлось приложить массу усилий для того, чтобы перебраться через границу нелегально. Но другого выхода не было. Почему ты не отвечала на мои письма?
– Потому что не читала их.
– Как мило с твоей стороны!
В голосе Луи прозвучала не только горечь, но и боль, и Мариана почувствовала, что с каждой минутой ей становится все труднее выносить его присутствие.
– Уходи, Луи.
– Низачто!
Мариана усмехнулась, услышав знакомые непреклонные нотки в его голосе.
– Тебе нельзя оставаться здесь.
– Тогда едем со мной! – Он поднялся и прошелся по комнате. – Здесь шкаф? – Когда Мариана ничего не ответила, он открыл дверцу, вытащил из шкафа дорожную сумку и поставил ее в кресло. – Вертолет ждет нас в двух милях от Компаунда. Ничего особенно не стоит брать с собой, только минимум одежды и какие-то личные вещи, без которых ты не сможешь первое время обходиться. Все, что тебе нужно, мы найдем в Штатах.
– Я никуда не поеду.
– Черта с два! – Глаза его яростно сверкнули. – За эти восемь месяцев я пережил все муки ада! И больше не желаю их терпеть. Мне неизвестно, почему ты все это затеяла, но я знаю, что ты – моя. И тебе это известно не хуже меня. – Взгляд его остановился на ее животе. – И ребенок тоже мой. Я не позволю, чтобы меня лишили и ребенка, и тебя!
– Но тебя никто не собирается лишать ребенка, – поспешно возразила Мариана. – Я все устроила так, чтобы…
– Ты что, не слышала, что я сказал? – голос его дрогнул. – Ты мне нужна! Именно ты! А ребенок – это только часть тебя.
Она отвела от него взгляд.
– Но ты не сможешь быть со мной…
– Почему нет? – Луи повернулся к выдвинутому ящику и, почти не глядя, покидал из него белье в дорожную сумку. – Ведь мы уже были вместе, и, признайся, ты чувствовала себя неплохо. Теперь я отвезу тебя в такое место, куда не доберутся твои люди из кланада. И ты увидишь, что я…
Внезапно громкая трель прервала его на полуслове.
– Что за чертовщина?!
– Мой будильник, – она протянула руку и нажала на кнопку.
– Ты поставила его на три часа утра? – недоверчиво глядя на нее, спросил Луи.
– Это специальная сигнализация, она включается каждые три часа, – ответила Мариана.
– Зачем?! – недоуменно воскликнул он.
– По рекомендации медиков. – Мариана отбросила покрывало и встала с постели. – Дай мне, пожалуйста, халат.
Луи поднял махровый купальный халат с кресла и протянул его Мариане.
– А что вообще говорят твои медики? – встревоженно спросил он.
Мариана предпочла не отвечать на его вопрос.
– Тебе пора уходить, – повторила она.
– Как только ты оденешься, мы уйдем отсюда вместе.
Боже, зачем он мучает ее?!
– Почему ты не веришь мне? Почему не уходишь?
– Ты знаешь, почему.
Мариана обхватила себя руками за плечи, пытаясь сдержать дрожь. Надо сейчас же успокоиться, взять себя в руки! Надо сохранить спокойствие, удержать равновесие…
– Идти с тобой я не могу, и тебе не следует больше оставаться здесь. Ты расстраиваешь меня, а этого нельзя делать ни в коем случае!
– Но я тоже немного расстроен…
– Ты не понимаешь!
– Хватит твердить одно и то же, мне надоело слышать эту фразу!
Мариана глубоко вздохнула и очень медленно выдохнула. Я не должна думать о нем, повторила она про себя. Нельзя позволять себе чувствовать ту боль, которая грызет его изнутри! Но она ощущала ее как свою, и эта боль росла с каждой минутой, отзываясь эхом во всем теле.
– Тогда я попробую объяснить тебе. Я не могу никуда уехать до тех пор, пока не родится ребенок.
– В Нью-Йорке врачи ничуть не хуже!
– Мне они не смогут помочь.
Глаза Луи испытующе пробежали по ее лицу:
– Ты больна? Но ты выглядишь очень хорошо. – И, помедлив, добавил мягче:
– И стала такой… красивой.
– На восьмом месяце беременности? Круглая, как бочка? Что тут может быть красивого?
– Ты даже не представляешь, как ты прекрасна. Ты вся просто… светишься!
Господи, до чего же она любит его! Как несправедливо, что у них все так получается, что она не может ему даже толком ничего объяснить…
– Это не такая болезнь, как ты думаешь. Это совершенно особое состояние. И я не могу… – Внезапно Мариана замолчала, схватившись за стол: острая боль пронзила ее тело. – Нет!
– Что случилось? – в ту же самую секунду Луи оказался рядом с ней и обнял за талию. – Мариана, что…
– Ребенок! – она закрыла глаза, не в силах перенести охватившего ее ужаса. – Мне кажется, начались… схватки.
– Не может быть! Ведь до срока еще далеко…
– Ох, Луи, я знала, что не смогу доносить его до самого конца. Но если бы я продержалась еще хотя бы неделю… – Вторая волна боли накрыла ее с головой. – Мне надо позвонить Эндрю!
– Вертолет ждет нас. Я могу отвезти тебя в клинику Марасефа.
– Нет, Эндрю… – колени Марианы вдруг подогнулись, и она без сил опустилась на постель. Темнота начала подступать к ней со всех сторон. – Звони Эндрю!
10
Самое главное – не давайте ей заснуть, – еще раз напомнил Эндрю медсестре, когда дежурный перекладывал Мариану на носилки. – Не оставляйте ее ни на минуту, ни на секунду!
Медсестра кивнула и бегом устремилась за носилками.
– Я пойду с ней, – сказал Луи.
– Не сейчас. Ее должны осмотреть доктор и акушерка. До тех пор, пока не начнутся роды, за Мариану можно не бояться.
– А потом? – Луи требовательно посмотрел на Эндрю.
– К сожалению, мы не можем усыпить ее, чтобы избавить от боли. А вам известно, что даже в обычных случаях женщины тяжело переносят родовые муки и не сразу приходят в себя.
– А случай с Марианой нельзя считать обычным? Эндрю молча покачал головой.
– Почему вы просили меня не давать ей уснуть? Эндрю помедлил, а потом негромко проговорил:
– Потому что, если она заснет, то уже никогда не проснется.
Луи замер, как громом пораженный.
– Что?!
– Неужели она ничего вам не сказала?
– Нет. Впрочем, она говорила что-то насчет «равновесия»… Что это такое?
– Я постараюсь объяснить покороче. Видите ли, дети-полукровки, которые рождаются в результате брака кого-нибудь из членов кланада, как правило, обладают необыкновенно сильным телепатическим даром. Но каждый из них переживает своего рода «пубертатный» период, который длится около года, когда степень их телепатической восприимчивости достигает наивысшего пика. Преодолеть этот год – все равно, что пройти по лезвию бритвы.
– В каком смысле?
– В этот период сильные эмоции могут довести такого человека до состояния комы.
Луи чувствовал себя так, словно его оставили последние силы.
– Боже мой!
– Но если им удается выжить в течение года, чувствительность стабилизируется, и, как правило, в дальнейшем у них уже не бывает никаких проблем. К счастью, не у всех детей-полукровок происходит разбалансировка, а что касается тех, в ком осталась всего четверть нашей крови, мы научились благополучно проводить их через критический период. Но понять, почему часть полукровок оказывается на краю гибели, а другая часть ничем не страдает, – нам пока не удалось.
– Мне нет никакого дела до других! Меня волнует только Мариана. Что с ней?
– Насколько я могу судить, нарушение равновесия началось около года назад.
– Год назад? Значит, согласно вашим же утверждениям сейчас она должна быть уже вне опасности. Эндрю молчал.
– Да отвечайте же, черт возьми!
– Не знаю, – негромко проговорил он. – Как правило, роды в таких случаях очень осложняют положение. Не стану скрывать: иногда они заканчиваются смертельным исходом. Нам трудно справиться…
– Тогда надо было избавиться от ребенка!
– Она не позволила.
– Но, может быть, не поздно сделать это сейчас? Разве мое слово в данном случае не имеет значения?
– К сожалению, нет, – твердо сказал Эндрю. – Мариана недвусмысленно высказала свою волю: ребенок должен остаться жить, даже если ей это будет грозить смертью.
– Боже мой… – только и смог повторить Луи.
– Поверьте, мы пытались уговорить ее, – нахмурился Эндрю. – Но у нее громадное чувство ответственности. Проблема в том, что Мариана очень долго не хотела признать наличия у себя особого телепатического дара. Она знала: следом за этим ей пришлось бы признать, как она близка к тому, чтобы выйти из равновесия.
– Мне надо поговорить с ней!
– Не стоит. Пытаясь переубедить ее, вы только еще более выбьете ее из колеи. Она должна сохранять ровный, спокойный настрой. В этом залог спасения.
Луи сжал кулаки.
– Таким беспомощным я еще никогда себя не чувствовал!
– И мы тоже, – кивнул Эндрю. – Но восемь месяцев упорной борьбы все же выдержали.
– Без меня… Но почему? Это несправедливо! Я должен был быть с нею рядом, помогать ей…
– Так решила Мариана, – Эндрю помолчал. – Но вам не следует укорять ее: она не верила в то, что сможет победить, и ей не хотелось, чтобы вы стали свидетелем ее ухода. Кстати, я думаю, что настала пора поставить вас в известность: она просила, чтобы ребенка отдали вам.
– Но я не хочу! – Луи закрыл глаза. – То есть, конечно… Только мне нужна и Мариана! Что я могу сделать, чтобы не потерять ее? Что для нее сейчас самое главное?
– Трудно сказать. Нам ведь пришлось преодолевать не только саму болезнь, но и уверенность Марианы в том, что она ни за что не сможет справиться с ней. Что у нее нет ни малейшей надежды выжить.
– Но почему она впала в такое отчаяние?
– Думаю, что причина уходит корнями в далекое прошлое. В детстве у Марианы была очень близкая подруга – маленькая девочка по имени Карла. Она тоже была полукровка. Разбалансировка у нее началась слишком рано – в возрасте шести лет, – и ее не удалось спасти. Девочка впала в состояние комы и уже не вышла из него. Так вот, в день смерти Карлы у Марианы началась истерика… – Эндрю помолчал. – Мариана никогда не признавалась в этом, но мы считаем, что какое-то время они были вместе.
– Что значит «вместе»?!
– Как бы вам объяснить? Собственно, в этом и проявляются телепатические способности. Человек как бы «подсоединяется» к сознанию другого…
– Темнота! – догадался Луи. – Она всегда боялась темноты. Какой же глубокий мрак она ощутила в ту ужасную минуту, когда сознание подруги все-таки покинуло ее тело!
– У Марианы телепатические способности только начали пробуждаться, когда Карла пережила состояние разбалансировки. После гибели подруги она сделала все, чтобы подавить их в себе. Это была своего рода защитная реакция. Не признавая в себе таких смертельно опасных качеств, Мариана верила, что ей не придется проходить через подобное испытание. А значит, ее не постигнет судьба подруги. – Эндрю опустил голову. – Но в глубине души она всегда знала, что это не так.
– Представляю, какой страх постоянно преследовал ее все эти годы! – Плечи Луи согнулись, словно на них легла огромная тяжесть, но он тут же расправил их. – Что мы можем сделать для того, чтобы она выжила? Мариана говорила, что вы прекрасный… нет, не врач, а «целитель». Она имела в виду ваши телепатические способности?
– Очевидно. В течение нескольких последних месяцев мне действительно удавалось управлять ее чувствами. Но я не уверен, что теперь смогу удержать ее под своим контролем. Роды требуют такого напряжения сил, вызывают такой мощный прилив эмоций… А она, как-никак, семнадцать лет пыталась убедить себя, что лишена телепатических способностей. По словам Гуннера, вы единственный человек, с кем она вошла в полный контакт. И то только потому, что вам грозила опасность.
– Она вошла со мной в контакт? Неужели? Когда это произошло? И почему я ничего не почувствовал?
– Это случилось, когда Гуннер напал на вас. И если бы ваше внимание не было целиком поглощено им, вы бы почувствовали глубочайшую внутреннюю связь с Марианой.
– Так вы думаете, нам снова удастся установить такой контакт? А если она не захочет?
– Тогда в наиболее трудный момент родов она может впасть в кому.
Ледяная волна страха окатила Луи.
– Мы не должны позволить…
– Разумеется. И постараемся сделать все, что в наших силах. – Эндрю положил руку ему на плечо. – Я верю в вас, Бено. Сейчас это наша единственная надежда.
– Я хочу пойти к ней! – настойчиво сказал Луи. На этот раз Эндрю не стал возражать.
– Сейчас самое время. Пойдемте, но сначала надо надеть стерильные халаты и маски.
– Все идет наилучшим образом, Мариана, – ободряющим голосом заметил доктор Блевинс, направляясь к столу, рядом с которым уже стояли две акушерки. – Схватки становятся все сильнее. Осталось совсем немного, и наш молодой человек скоро сможет увидеть солнечный свет.
Она не имеет права засыпать! Ребенку еще нужны ее силы, ее помощь… вот только лампы светят таким нестерпимо ярким светом. Даже глаза режет от боли. Прикрыть бы их хотя бы на минутку…
– Нет, Мариана!
Голос Луи? Это его пальцы сжали ее руку? Мариана сразу же открыла глаза.
Бледное лицо Луи склонилось над ней. Такое бледное, что почти сливалось со светло-зеленой маской, и от этого глаза казались еще более выразительными. За его спиной стоял Эндрю – в точно такой же маске и халате.
– Все в порядке, – прошептала она. – Сэм должен вот-вот родиться, Луи.
– Я знаю, – голос Луи дрогнул. – И с тобой тоже все будет в порядке.
Она слабо покачала головой.
– Ты не должен надеяться на это. Темнота все ближе.
– Но ей не справиться с нами! – пальцы Луи переплелись с ее пальцами. – Не будь эгоисткой. Подумай, каково мне будет без тебя.
– У тебя останется ребенок…
– Мне нужен не только Сэм. Я так долго был одиноким! Не бросай меня. Это будет слишком несправедливо.
Новый приступ боли, а следом за ним темнота придвинулись еще ближе.
– Нет! – Мариана непроизвольно отпрянула назад, чувствуя, как вязкая мгла накрывает ее своим крылом.
– Я знаю, как это больно, – снова раздался совсем рядом с нею голос Луи. – Но ведь теперь мы вместе, и я могу взять часть этой боли на себя. Только позволь мне!
– Разве я смогу?..
– Конечно, сможешь, – голос его звучал негромко, уверенно и настойчиво. – Тебе нужно только постараться открыться, разрушить все преграды, которые ты возвела между нами.
– Не понимаю, о чем ты просишь.
– Эндрю сказал, что, когда Гуннер бросился на меня, между мной и тобой установилась телепатическая связь. Вспомни это ощущение. Попытайся его воспроизвести в себе.
Эндрю, стоявший рядом с ним, напрягся и бросил на Луи быстрый взгляд.
– Не могу же я передать тебе… боль. Разве это мыслимо?
– Но мне ведь все равно больно, только сейчас это никому не помогает.
Мариана чувствовала, что ему и в самом деле больно; волны этой боли, сжимавшие его сердце, отзывались и в ее сердце.
– Я не знаю, как это сделать.
– Знаешь! – раздался рядом голос Эндрю. – Подсоединись к нему, Мариана, просто не пытайся отстраниться от него.
– Помоги мне! – прошептал Луи. В его голосе было столько отчаяния и сожаления, что Мариана не могла ему противостоять.
– Я… попробую, – прошептала она.
Глаза Луи сверкнули надеждой, и Мариане показалось, словно разряд молнии проскочил между ними. В его глазах были любовь, тревога, нежность… – все, о чем она могла когда-то только мечтать. А главное – она почувствовала, что между ними устанавливается та самая необъяснимая связь…
– Не будь таким печальным, Луи, – с трудом выдохнула Мариана. – Убери горечь!
И почти сразу вслед за этими словами наступило облегчение.
– У меня не будет оснований для печали, если ты будешь рядом со мной, – торопливо проговорил Луи.
– Возник контакт? – негромко спросил Эндрю.
– Думаю, что да, – отозвался Луи. – Я чувствую ее!
И Мариана чувствовала его. От Луи исходило тепло, бесконечная нежность… Ей так нужна была сейчас эта поддержка!
Внезапно новая волна боли накатила на нее.
– Дыши ровнее, – напомнил Эндрю.
Но дыхание ее сбилось, глаза закрылись, и не было сил заставить их открыться. И в этот миг Мариана почувствовала рядом с собой Луи, тяжесть медленно начала сползать с нее, а вместе с болью отступила и темнота.
– А теперь открой глаза, – попросил Луи. – Смотри на меня и не отводи взгляда.
– Зачем же тебе переживать такую боль?
– Она будет сильнее, если тебя не будет со мной. Да, так оно и есть. Мариана чувствовала, что он говорит правду.
– И к тому же наконец-то хоть один мужчина поймет, что переживает женщина во время родов! – усмехнулся Луи, и Мариана с удивлением ощутила, что губы ее тоже изогнула легкая улыбка.
– И в самом деле, забавно…
– Вот так-то лучше!
Но мимолетную улыбку быстро прогнал новый приступ боли.
– Тужься, Мариана, – попросил Эндрю. – Пора начинать тужиться.
Собрав все силы, она попыталась выполнить приказание брата; ногти ее впились в руку Луи.
– Так, – одобрил Эндрю. – Молодец. А теперь передохни минутку.
Луи тоже перевел дыхание.
– Не волнуйся. Все хорошо. Мариана снова улыбнулась.
– А это, оказывается, совсем не так уж… – Она не договорила: тело ее изогнулось от боли. – Луи!
– Малыш пошел! – заметил Эндрю, подступая ближе к родильному столу. – Тужься.
– По-моему, уже можно не тужиться, – проговорила Мариана сквозь стиснутые зубы. – Он…
– …уже здесь, – закончил вместо нее Луи. Сразу наступило невероятное облегчение – и чувство покоя.
– Нет, ты только посмотри на этого богатыря! – воскликнул Эндрю, глядя на малыша, которого взял на руки врач.
– Живой? – с трепетом в голосе спросила Мариана.
Оглушительный крик прозвучал ей в ответ: малыш начинал знакомиться с этим миром.
Слава Богу! Самый главный замысел в ее жизни осуществился. Она родила Луи здорового ребенка. А теперь можно отдохнуть…
– Нет, пока еще нет! – встревоженно воскликнул Луи: он теперь без труда читал ее мысли. – Не засыпай! Ты же помнишь, как всегда боялась темноты?
Неужели он не понимает, что темнота сгустилась слишком плотная, что ей уже не раздвинуть этот занавес никогда? У нее просто не хватит сил.
– Я устала…
– Знаю, – прошептал Луи. – Я представляю, как тебе трудно, но потерпи еще немного, ma petite.
– Мне не выдержать, – слабым шепотом выговорила она.
– Выдержишь! – Мариана вдруг почувствовала, как что-то твердое легло в ее ладонь, а потом Луи мягко сжал ее кисть. – Держи его покрепче. Он волшебный. Ты помнишь?
Мариана ощутила тепло нагретого его телом металла.
– Твой талисман?
– Ты можешь задумать желание, и он исполнит его, – напомнил Луи. – Задумай, чтобы мы навсегда остались вместе.
– Ты опять шутишь. Разве он может помочь? – Мариане казалось, что она усмехнулась, но губы ее почти не шевелились.
– Если ты по-настоящему захочешь, он сможет, – уверенно проговорил Луи.
Перед глазами Марианы мгновенно возникло голубое чистое горное озеро, возле которого они когда-то стояли.
– И ты веришь? – почти беззвучно спросила она. Луи слышал сейчас не только ее слова, но даже самые сокровенные мысли.
– Я верю, что мы родились для того, чтобы быть вместе. Я верю, что ты поможешь мне вырастить сына. Господи, ты даже не представляешь, как я верю в это! И ты тоже должна поверить.
– Попробую, – отозвалась Мариана, чувствуя, как в ней начинает зарождаться слабый огонек надежды.
– Нет, надо еще сильнее! – быстро и настойчиво сказал Луи. – Если тебя саму не пугает темнота, то подумай обо мне. Я не могу позволить тебе уйти, я просто уйду следом за тобой…
– Нет! – она рванулась от Луи, но он продолжал держать ее. Мариана умоляюще посмотрела на брата. – Помоги мне! Я не хочу забирать его с собой!
– Сейчас только ты сама можешь помочь себе, Мариана, – ответил Эндрю. – Я не могу разорвать вашу связь; она слишком прочна. Ради всего святого, ради вашего ребенка – не отталкивай Луи!
Но Мариана чувствовала, что начинает слабеть, что могучая волна опять тащит ее в темную пучину. Она так устала, что была не в состоянии шевельнуть даже кончиком пальца. Но не могла же она утащить за собой во мрак и Луи!
Мариана из последних сил оттолкнула от себя вязкое серое марево, но темнота не желала отступать. Тогда она сжала в руке талисман Луи, вцепилась в него, как утопающий хватается за соломинку, и тут же почувствовала, что каждая жилка ее тела наполняется силой. Жизнью! Отдаленный золотой свет манил вперед…
– Я… остаюсь, – прошептала она и услышала, как из груди Луи вырвался вздох облегчения.
– Все прекрасно, Мариана, – негромко сказал Эндрю. – А теперь расслабься и предоставь остальное мне.
– Доброе утро! – И он протянул цветы сиделке с несколько лукавой улыбкой. – Вы не поставите их в воду?
– Уж скажите прямо, что вам хочется поговорить с женой наедине. Но я не могу оставить ее, – строго ответила пожилая женщина, укоризненно глядя на него.
– Уверяю вас, что беспокоиться нет оснований! Я сейчас расскажу ей такое, что она ни за что не сможет задремать.
Сиделка помешкала еще мгновение, а затем пожала плечами и торопливо вышла, держа букет в руках.
Луи сел в кресло, стоявшее рядом с кроватью.
– Pauvre petite (Бедная малышка (фр.) , неужели они так и не дали тебе поспать?
– Я поспала ночью, когда Эндрю был рядом. Он считает, что должен пока управлять мной.
– А я уже навестил нашего сына, – счастливая улыбка осветила его лицо. – Какая ты молодчина! У него глаза точь-в-точь, как у тебя.
– Правда, он прелестный? – живо отозвалась Мариана. – Я пока видела его всего один раз: Эндрю сказал, что малыш еще должен побыть немного в боксе для новорожденных. Он все-таки не успел набрать нужного веса, – вздохнула она. – Но ничего: как только начнет кормиться грудью, сразу прибавит. И мне тоже надо хорошо питаться, чтобы было побольше молока. А ты видел, какие у него крохотные пальчики? Словно у куколки, которая…
Мариана не смогла закончить фразу: глядя на Луи, она вдруг почувствовала, как ее мысль куда-то уходит. Нежность, любовь, чувство гордости – все это вместе так озаряли его лицо, что ей захотелось навсегда запечатлеть его в памяти.
– Ты говорила что-то о кукле, – напомнил Луи.
– Это все ерунда. Это не имеет никакого значения. – Мариана отвела взгляд в сторону, пытаясь припомнить, что хотела сказать, и крепко сжала руку Луи. – Ты мне так помог вчера!
– Тебе? – Луи удивленно посмотрел на нее. – Мне казалось, что я помогаю себе. Разве я мог остаться без тебя? – Он внимательно посмотрел ей в лицо. – Разве я смог бы когда-нибудь найти женщину, похожую на тебя? Какое счастье, что все позади! Теперь мы поженимся, и будем жить счастливо до конца наших дней.
– А что, если со мной снова произойдет нечто подобное?
– Эндрю сказал, что так не бывает.
– Он просто не хотел тебя расстраивать. Такое случается, хотя и очень редко…
– С нами все будет хорошо!
– Какой ты уверенный…
– Конечно! А как же иначе? – Луи серьезно посмотрел на нее. – Я не смогу жить без тебя, любимая.
Мариана вдруг почувствовала нечто странное в груди – словно теплая волна прикоснулась к ее сердцу.
– А вдруг сможешь? – спросила она на всякий случай.
Луи покачал головой.
– Ты помнишь, что я сказал тебе в родильной палате?
– Ты мне многое говорил…
– Неужели ты не запомнила самого главного? Мы родились, чтобы быть вместе! – Он взял ее руку и прижал к губам. – Так что тебе придется дожить до глубокой старости.
– Пожалуй. Не могу же я, в самом деле, позволить, чтобы ты нашел какую-нибудь другую женщину!
Озорная улыбка сверкнула в его глазах, и он нежно поцеловал ее в щеку.
– После того, что я пережил в палате?! Боюсь, что ты даже не представляешь, чего я там натерпелся!
Эпилог
– Мистер Луи сказал, что ты должна идти сию же минуту! – строго заметила миссис Маггинс. – Немедленно прекращай работу!
– Сейчас, – отозвалась Мариана, искоса взглянув на робота, и вернулась к своему чертежу. – Я почти закончила.
– Мистер Луи сказал: сию же минуту! Ты должна вымыться, одеться и выйти. На все это тебе отводится двадцать минут – иначе вы не успеете на презентацию.
– Перестань надоедать мне! Я уже вымылась, и единственное, что мне осталось…
– Привет, ma petite. Ты все еще копаешься? Прикажи мистеру Маггинсу подогнать машину.
Миссис Маггинс выскользнула из комнаты, недовольно ворча.
– Не понимаю, что ты с ней сотворил, – заметила Мариана. – Но она слушается тебя беспрекословно – не то что меня.
– По-моему, ее сотворила ты. Так что это наверняка уже было заложено в ее изумительной программе. Миссис Маггинс прекрасно знает, кто всегда прав! – Луи остановился возле чертежа. – Что ты делаешь?
– Пытаюсь приспособить калькулятор прямо в глазу робота, чтобы они могли вычислять расстояние без помощи…
– А ты не могла бы сделать это завтра?
– Луи, мне только что удалось найти гнездо, где я смогу поместить его! Я выйду через…
– …минутку? – закончил он за нее и, забрав у Марианы карандаш, положил его на рабочий стол. – Час назад ты уверяла меня в том же самом. Если мы опоздаем, то заставим ждать сотню людей. А они соберутся, чтобы увидеть новый образец. Ты предлагаешь мне пойти сказать им, что изобретатель слишком занят работой над другим мистером Маггинсом?
– Нет-нет! – быстро возразила Мариана. Луи столько сил вложил в организацию этой презентации, было бы просто бессовестно сорвать все, что он сделал. – Я уже готова. Через пятнадцать минут…
– Подожди. – Луи взял ее за руку и вынул что-то из кармана пиджака. – Я забрал у ювелира твой талисман.
– Слава Богу! У меня такое ощущение, что я без него будто раздетая.
– Кстати, мистер Галан сказал мне, что не очень доволен тем, как сейчас выглядит медальон. Мариана нахмурилась.
– Почему?
– Ты же знаешь ювелиров. У них свои представления. С его точки зрения, здесь нарушилась симметрия. Он сказал, что надо вставить еще один бриллиант с левой стороны.
– Правда? – Ясная улыбка осветила лицо Марианы, когда она посмотрела на три бриллианта, которые сверкали на медальоне. По бриллианту на каждого ребенка: Сэм, Бред и вот теперь появился еще один камешек – для Кейт, которая родилась два месяца назад. – И что ты сказал по этому поводу?
– Сказал, что это не исключено. Ведь ты с таким же удовольствием проводишь время в детской, как и за своим рабочим столом…
Луи улыбнулся, глядя на нее, и Мариана прочла в его взгляде любовь. Конечно, эта любовь стала более ясной и спокойной, чем прежде, но неизменно оставалась свежей, как в тот самый момент, когда Мариана впервые увидела его в саду Дарсебо.
Господи, ну до чего же она счастлива!
Надев на шею медальон, Мариана снова почувствовала привычное тепло на груди. Луи подарил ей этот талисман в первые дни после рождения Сэма, и он казался тогда Мариане олицетворением безопасности. С тех пор в этом отпала необходимость, и она теперь носила медальон как символ ее связи с Луи.
Взглянув на мужа, Мариана с легкой улыбкой проговорила:
– Как знать, может быть, нам и вправду когда-нибудь понадобится еще один камешек.
Медсестра кивнула и бегом устремилась за носилками.
– Я пойду с ней, – сказал Луи.
– Не сейчас. Ее должны осмотреть доктор и акушерка. До тех пор, пока не начнутся роды, за Мариану можно не бояться.
– А потом? – Луи требовательно посмотрел на Эндрю.
– К сожалению, мы не можем усыпить ее, чтобы избавить от боли. А вам известно, что даже в обычных случаях женщины тяжело переносят родовые муки и не сразу приходят в себя.
– А случай с Марианой нельзя считать обычным? Эндрю молча покачал головой.
– Почему вы просили меня не давать ей уснуть? Эндрю помедлил, а потом негромко проговорил:
– Потому что, если она заснет, то уже никогда не проснется.
Луи замер, как громом пораженный.
– Что?!
– Неужели она ничего вам не сказала?
– Нет. Впрочем, она говорила что-то насчет «равновесия»… Что это такое?
– Я постараюсь объяснить покороче. Видите ли, дети-полукровки, которые рождаются в результате брака кого-нибудь из членов кланада, как правило, обладают необыкновенно сильным телепатическим даром. Но каждый из них переживает своего рода «пубертатный» период, который длится около года, когда степень их телепатической восприимчивости достигает наивысшего пика. Преодолеть этот год – все равно, что пройти по лезвию бритвы.
– В каком смысле?
– В этот период сильные эмоции могут довести такого человека до состояния комы.
Луи чувствовал себя так, словно его оставили последние силы.
– Боже мой!
– Но если им удается выжить в течение года, чувствительность стабилизируется, и, как правило, в дальнейшем у них уже не бывает никаких проблем. К счастью, не у всех детей-полукровок происходит разбалансировка, а что касается тех, в ком осталась всего четверть нашей крови, мы научились благополучно проводить их через критический период. Но понять, почему часть полукровок оказывается на краю гибели, а другая часть ничем не страдает, – нам пока не удалось.
– Мне нет никакого дела до других! Меня волнует только Мариана. Что с ней?
– Насколько я могу судить, нарушение равновесия началось около года назад.
– Год назад? Значит, согласно вашим же утверждениям сейчас она должна быть уже вне опасности. Эндрю молчал.
– Да отвечайте же, черт возьми!
– Не знаю, – негромко проговорил он. – Как правило, роды в таких случаях очень осложняют положение. Не стану скрывать: иногда они заканчиваются смертельным исходом. Нам трудно справиться…
– Тогда надо было избавиться от ребенка!
– Она не позволила.
– Но, может быть, не поздно сделать это сейчас? Разве мое слово в данном случае не имеет значения?
– К сожалению, нет, – твердо сказал Эндрю. – Мариана недвусмысленно высказала свою волю: ребенок должен остаться жить, даже если ей это будет грозить смертью.
– Боже мой… – только и смог повторить Луи.
– Поверьте, мы пытались уговорить ее, – нахмурился Эндрю. – Но у нее громадное чувство ответственности. Проблема в том, что Мариана очень долго не хотела признать наличия у себя особого телепатического дара. Она знала: следом за этим ей пришлось бы признать, как она близка к тому, чтобы выйти из равновесия.
– Мне надо поговорить с ней!
– Не стоит. Пытаясь переубедить ее, вы только еще более выбьете ее из колеи. Она должна сохранять ровный, спокойный настрой. В этом залог спасения.
Луи сжал кулаки.
– Таким беспомощным я еще никогда себя не чувствовал!
– И мы тоже, – кивнул Эндрю. – Но восемь месяцев упорной борьбы все же выдержали.
– Без меня… Но почему? Это несправедливо! Я должен был быть с нею рядом, помогать ей…
– Так решила Мариана, – Эндрю помолчал. – Но вам не следует укорять ее: она не верила в то, что сможет победить, и ей не хотелось, чтобы вы стали свидетелем ее ухода. Кстати, я думаю, что настала пора поставить вас в известность: она просила, чтобы ребенка отдали вам.
– Но я не хочу! – Луи закрыл глаза. – То есть, конечно… Только мне нужна и Мариана! Что я могу сделать, чтобы не потерять ее? Что для нее сейчас самое главное?
– Трудно сказать. Нам ведь пришлось преодолевать не только саму болезнь, но и уверенность Марианы в том, что она ни за что не сможет справиться с ней. Что у нее нет ни малейшей надежды выжить.
– Но почему она впала в такое отчаяние?
– Думаю, что причина уходит корнями в далекое прошлое. В детстве у Марианы была очень близкая подруга – маленькая девочка по имени Карла. Она тоже была полукровка. Разбалансировка у нее началась слишком рано – в возрасте шести лет, – и ее не удалось спасти. Девочка впала в состояние комы и уже не вышла из него. Так вот, в день смерти Карлы у Марианы началась истерика… – Эндрю помолчал. – Мариана никогда не признавалась в этом, но мы считаем, что какое-то время они были вместе.
– Что значит «вместе»?!
– Как бы вам объяснить? Собственно, в этом и проявляются телепатические способности. Человек как бы «подсоединяется» к сознанию другого…
– Темнота! – догадался Луи. – Она всегда боялась темноты. Какой же глубокий мрак она ощутила в ту ужасную минуту, когда сознание подруги все-таки покинуло ее тело!
– У Марианы телепатические способности только начали пробуждаться, когда Карла пережила состояние разбалансировки. После гибели подруги она сделала все, чтобы подавить их в себе. Это была своего рода защитная реакция. Не признавая в себе таких смертельно опасных качеств, Мариана верила, что ей не придется проходить через подобное испытание. А значит, ее не постигнет судьба подруги. – Эндрю опустил голову. – Но в глубине души она всегда знала, что это не так.
– Представляю, какой страх постоянно преследовал ее все эти годы! – Плечи Луи согнулись, словно на них легла огромная тяжесть, но он тут же расправил их. – Что мы можем сделать для того, чтобы она выжила? Мариана говорила, что вы прекрасный… нет, не врач, а «целитель». Она имела в виду ваши телепатические способности?
– Очевидно. В течение нескольких последних месяцев мне действительно удавалось управлять ее чувствами. Но я не уверен, что теперь смогу удержать ее под своим контролем. Роды требуют такого напряжения сил, вызывают такой мощный прилив эмоций… А она, как-никак, семнадцать лет пыталась убедить себя, что лишена телепатических способностей. По словам Гуннера, вы единственный человек, с кем она вошла в полный контакт. И то только потому, что вам грозила опасность.
– Она вошла со мной в контакт? Неужели? Когда это произошло? И почему я ничего не почувствовал?
– Это случилось, когда Гуннер напал на вас. И если бы ваше внимание не было целиком поглощено им, вы бы почувствовали глубочайшую внутреннюю связь с Марианой.
– Так вы думаете, нам снова удастся установить такой контакт? А если она не захочет?
– Тогда в наиболее трудный момент родов она может впасть в кому.
Ледяная волна страха окатила Луи.
– Мы не должны позволить…
– Разумеется. И постараемся сделать все, что в наших силах. – Эндрю положил руку ему на плечо. – Я верю в вас, Бено. Сейчас это наша единственная надежда.
– Я хочу пойти к ней! – настойчиво сказал Луи. На этот раз Эндрю не стал возражать.
– Сейчас самое время. Пойдемте, но сначала надо надеть стерильные халаты и маски.
– Все идет наилучшим образом, Мариана, – ободряющим голосом заметил доктор Блевинс, направляясь к столу, рядом с которым уже стояли две акушерки. – Схватки становятся все сильнее. Осталось совсем немного, и наш молодой человек скоро сможет увидеть солнечный свет.
Она не имеет права засыпать! Ребенку еще нужны ее силы, ее помощь… вот только лампы светят таким нестерпимо ярким светом. Даже глаза режет от боли. Прикрыть бы их хотя бы на минутку…
– Нет, Мариана!
Голос Луи? Это его пальцы сжали ее руку? Мариана сразу же открыла глаза.
Бледное лицо Луи склонилось над ней. Такое бледное, что почти сливалось со светло-зеленой маской, и от этого глаза казались еще более выразительными. За его спиной стоял Эндрю – в точно такой же маске и халате.
– Все в порядке, – прошептала она. – Сэм должен вот-вот родиться, Луи.
– Я знаю, – голос Луи дрогнул. – И с тобой тоже все будет в порядке.
Она слабо покачала головой.
– Ты не должен надеяться на это. Темнота все ближе.
– Но ей не справиться с нами! – пальцы Луи переплелись с ее пальцами. – Не будь эгоисткой. Подумай, каково мне будет без тебя.
– У тебя останется ребенок…
– Мне нужен не только Сэм. Я так долго был одиноким! Не бросай меня. Это будет слишком несправедливо.
Новый приступ боли, а следом за ним темнота придвинулись еще ближе.
– Нет! – Мариана непроизвольно отпрянула назад, чувствуя, как вязкая мгла накрывает ее своим крылом.
– Я знаю, как это больно, – снова раздался совсем рядом с нею голос Луи. – Но ведь теперь мы вместе, и я могу взять часть этой боли на себя. Только позволь мне!
– Разве я смогу?..
– Конечно, сможешь, – голос его звучал негромко, уверенно и настойчиво. – Тебе нужно только постараться открыться, разрушить все преграды, которые ты возвела между нами.
– Не понимаю, о чем ты просишь.
– Эндрю сказал, что, когда Гуннер бросился на меня, между мной и тобой установилась телепатическая связь. Вспомни это ощущение. Попытайся его воспроизвести в себе.
Эндрю, стоявший рядом с ним, напрягся и бросил на Луи быстрый взгляд.
– Не могу же я передать тебе… боль. Разве это мыслимо?
– Но мне ведь все равно больно, только сейчас это никому не помогает.
Мариана чувствовала, что ему и в самом деле больно; волны этой боли, сжимавшие его сердце, отзывались и в ее сердце.
– Я не знаю, как это сделать.
– Знаешь! – раздался рядом голос Эндрю. – Подсоединись к нему, Мариана, просто не пытайся отстраниться от него.
– Помоги мне! – прошептал Луи. В его голосе было столько отчаяния и сожаления, что Мариана не могла ему противостоять.
– Я… попробую, – прошептала она.
Глаза Луи сверкнули надеждой, и Мариане показалось, словно разряд молнии проскочил между ними. В его глазах были любовь, тревога, нежность… – все, о чем она могла когда-то только мечтать. А главное – она почувствовала, что между ними устанавливается та самая необъяснимая связь…
– Не будь таким печальным, Луи, – с трудом выдохнула Мариана. – Убери горечь!
И почти сразу вслед за этими словами наступило облегчение.
– У меня не будет оснований для печали, если ты будешь рядом со мной, – торопливо проговорил Луи.
– Возник контакт? – негромко спросил Эндрю.
– Думаю, что да, – отозвался Луи. – Я чувствую ее!
И Мариана чувствовала его. От Луи исходило тепло, бесконечная нежность… Ей так нужна была сейчас эта поддержка!
Внезапно новая волна боли накатила на нее.
– Дыши ровнее, – напомнил Эндрю.
Но дыхание ее сбилось, глаза закрылись, и не было сил заставить их открыться. И в этот миг Мариана почувствовала рядом с собой Луи, тяжесть медленно начала сползать с нее, а вместе с болью отступила и темнота.
– А теперь открой глаза, – попросил Луи. – Смотри на меня и не отводи взгляда.
– Зачем же тебе переживать такую боль?
– Она будет сильнее, если тебя не будет со мной. Да, так оно и есть. Мариана чувствовала, что он говорит правду.
– И к тому же наконец-то хоть один мужчина поймет, что переживает женщина во время родов! – усмехнулся Луи, и Мариана с удивлением ощутила, что губы ее тоже изогнула легкая улыбка.
– И в самом деле, забавно…
– Вот так-то лучше!
Но мимолетную улыбку быстро прогнал новый приступ боли.
– Тужься, Мариана, – попросил Эндрю. – Пора начинать тужиться.
Собрав все силы, она попыталась выполнить приказание брата; ногти ее впились в руку Луи.
– Так, – одобрил Эндрю. – Молодец. А теперь передохни минутку.
Луи тоже перевел дыхание.
– Не волнуйся. Все хорошо. Мариана снова улыбнулась.
– А это, оказывается, совсем не так уж… – Она не договорила: тело ее изогнулось от боли. – Луи!
– Малыш пошел! – заметил Эндрю, подступая ближе к родильному столу. – Тужься.
– По-моему, уже можно не тужиться, – проговорила Мариана сквозь стиснутые зубы. – Он…
– …уже здесь, – закончил вместо нее Луи. Сразу наступило невероятное облегчение – и чувство покоя.
– Нет, ты только посмотри на этого богатыря! – воскликнул Эндрю, глядя на малыша, которого взял на руки врач.
– Живой? – с трепетом в голосе спросила Мариана.
Оглушительный крик прозвучал ей в ответ: малыш начинал знакомиться с этим миром.
Слава Богу! Самый главный замысел в ее жизни осуществился. Она родила Луи здорового ребенка. А теперь можно отдохнуть…
– Нет, пока еще нет! – встревоженно воскликнул Луи: он теперь без труда читал ее мысли. – Не засыпай! Ты же помнишь, как всегда боялась темноты?
Неужели он не понимает, что темнота сгустилась слишком плотная, что ей уже не раздвинуть этот занавес никогда? У нее просто не хватит сил.
– Я устала…
– Знаю, – прошептал Луи. – Я представляю, как тебе трудно, но потерпи еще немного, ma petite.
– Мне не выдержать, – слабым шепотом выговорила она.
– Выдержишь! – Мариана вдруг почувствовала, как что-то твердое легло в ее ладонь, а потом Луи мягко сжал ее кисть. – Держи его покрепче. Он волшебный. Ты помнишь?
Мариана ощутила тепло нагретого его телом металла.
– Твой талисман?
– Ты можешь задумать желание, и он исполнит его, – напомнил Луи. – Задумай, чтобы мы навсегда остались вместе.
– Ты опять шутишь. Разве он может помочь? – Мариане казалось, что она усмехнулась, но губы ее почти не шевелились.
– Если ты по-настоящему захочешь, он сможет, – уверенно проговорил Луи.
Перед глазами Марианы мгновенно возникло голубое чистое горное озеро, возле которого они когда-то стояли.
– И ты веришь? – почти беззвучно спросила она. Луи слышал сейчас не только ее слова, но даже самые сокровенные мысли.
– Я верю, что мы родились для того, чтобы быть вместе. Я верю, что ты поможешь мне вырастить сына. Господи, ты даже не представляешь, как я верю в это! И ты тоже должна поверить.
– Попробую, – отозвалась Мариана, чувствуя, как в ней начинает зарождаться слабый огонек надежды.
– Нет, надо еще сильнее! – быстро и настойчиво сказал Луи. – Если тебя саму не пугает темнота, то подумай обо мне. Я не могу позволить тебе уйти, я просто уйду следом за тобой…
– Нет! – она рванулась от Луи, но он продолжал держать ее. Мариана умоляюще посмотрела на брата. – Помоги мне! Я не хочу забирать его с собой!
– Сейчас только ты сама можешь помочь себе, Мариана, – ответил Эндрю. – Я не могу разорвать вашу связь; она слишком прочна. Ради всего святого, ради вашего ребенка – не отталкивай Луи!
Но Мариана чувствовала, что начинает слабеть, что могучая волна опять тащит ее в темную пучину. Она так устала, что была не в состоянии шевельнуть даже кончиком пальца. Но не могла же она утащить за собой во мрак и Луи!
Мариана из последних сил оттолкнула от себя вязкое серое марево, но темнота не желала отступать. Тогда она сжала в руке талисман Луи, вцепилась в него, как утопающий хватается за соломинку, и тут же почувствовала, что каждая жилка ее тела наполняется силой. Жизнью! Отдаленный золотой свет манил вперед…
– Я… остаюсь, – прошептала она и услышала, как из груди Луи вырвался вздох облегчения.
– Все прекрасно, Мариана, – негромко сказал Эндрю. – А теперь расслабься и предоставь остальное мне.
* * *
Луи вошел в палату, сжимая в руках букет красных роз:– Доброе утро! – И он протянул цветы сиделке с несколько лукавой улыбкой. – Вы не поставите их в воду?
– Уж скажите прямо, что вам хочется поговорить с женой наедине. Но я не могу оставить ее, – строго ответила пожилая женщина, укоризненно глядя на него.
– Уверяю вас, что беспокоиться нет оснований! Я сейчас расскажу ей такое, что она ни за что не сможет задремать.
Сиделка помешкала еще мгновение, а затем пожала плечами и торопливо вышла, держа букет в руках.
Луи сел в кресло, стоявшее рядом с кроватью.
– Pauvre petite (Бедная малышка (фр.) , неужели они так и не дали тебе поспать?
– Я поспала ночью, когда Эндрю был рядом. Он считает, что должен пока управлять мной.
– А я уже навестил нашего сына, – счастливая улыбка осветила его лицо. – Какая ты молодчина! У него глаза точь-в-точь, как у тебя.
– Правда, он прелестный? – живо отозвалась Мариана. – Я пока видела его всего один раз: Эндрю сказал, что малыш еще должен побыть немного в боксе для новорожденных. Он все-таки не успел набрать нужного веса, – вздохнула она. – Но ничего: как только начнет кормиться грудью, сразу прибавит. И мне тоже надо хорошо питаться, чтобы было побольше молока. А ты видел, какие у него крохотные пальчики? Словно у куколки, которая…
Мариана не смогла закончить фразу: глядя на Луи, она вдруг почувствовала, как ее мысль куда-то уходит. Нежность, любовь, чувство гордости – все это вместе так озаряли его лицо, что ей захотелось навсегда запечатлеть его в памяти.
– Ты говорила что-то о кукле, – напомнил Луи.
– Это все ерунда. Это не имеет никакого значения. – Мариана отвела взгляд в сторону, пытаясь припомнить, что хотела сказать, и крепко сжала руку Луи. – Ты мне так помог вчера!
– Тебе? – Луи удивленно посмотрел на нее. – Мне казалось, что я помогаю себе. Разве я мог остаться без тебя? – Он внимательно посмотрел ей в лицо. – Разве я смог бы когда-нибудь найти женщину, похожую на тебя? Какое счастье, что все позади! Теперь мы поженимся, и будем жить счастливо до конца наших дней.
– А что, если со мной снова произойдет нечто подобное?
– Эндрю сказал, что так не бывает.
– Он просто не хотел тебя расстраивать. Такое случается, хотя и очень редко…
– С нами все будет хорошо!
– Какой ты уверенный…
– Конечно! А как же иначе? – Луи серьезно посмотрел на нее. – Я не смогу жить без тебя, любимая.
Мариана вдруг почувствовала нечто странное в груди – словно теплая волна прикоснулась к ее сердцу.
– А вдруг сможешь? – спросила она на всякий случай.
Луи покачал головой.
– Ты помнишь, что я сказал тебе в родильной палате?
– Ты мне многое говорил…
– Неужели ты не запомнила самого главного? Мы родились, чтобы быть вместе! – Он взял ее руку и прижал к губам. – Так что тебе придется дожить до глубокой старости.
– Пожалуй. Не могу же я, в самом деле, позволить, чтобы ты нашел какую-нибудь другую женщину!
Озорная улыбка сверкнула в его глазах, и он нежно поцеловал ее в щеку.
– После того, что я пережил в палате?! Боюсь, что ты даже не представляешь, чего я там натерпелся!
Эпилог
– Мистер Луи сказал, что ты должна идти сию же минуту! – строго заметила миссис Маггинс. – Немедленно прекращай работу!
– Сейчас, – отозвалась Мариана, искоса взглянув на робота, и вернулась к своему чертежу. – Я почти закончила.
– Мистер Луи сказал: сию же минуту! Ты должна вымыться, одеться и выйти. На все это тебе отводится двадцать минут – иначе вы не успеете на презентацию.
– Перестань надоедать мне! Я уже вымылась, и единственное, что мне осталось…
– Привет, ma petite. Ты все еще копаешься? Прикажи мистеру Маггинсу подогнать машину.
Миссис Маггинс выскользнула из комнаты, недовольно ворча.
– Не понимаю, что ты с ней сотворил, – заметила Мариана. – Но она слушается тебя беспрекословно – не то что меня.
– По-моему, ее сотворила ты. Так что это наверняка уже было заложено в ее изумительной программе. Миссис Маггинс прекрасно знает, кто всегда прав! – Луи остановился возле чертежа. – Что ты делаешь?
– Пытаюсь приспособить калькулятор прямо в глазу робота, чтобы они могли вычислять расстояние без помощи…
– А ты не могла бы сделать это завтра?
– Луи, мне только что удалось найти гнездо, где я смогу поместить его! Я выйду через…
– …минутку? – закончил он за нее и, забрав у Марианы карандаш, положил его на рабочий стол. – Час назад ты уверяла меня в том же самом. Если мы опоздаем, то заставим ждать сотню людей. А они соберутся, чтобы увидеть новый образец. Ты предлагаешь мне пойти сказать им, что изобретатель слишком занят работой над другим мистером Маггинсом?
– Нет-нет! – быстро возразила Мариана. Луи столько сил вложил в организацию этой презентации, было бы просто бессовестно сорвать все, что он сделал. – Я уже готова. Через пятнадцать минут…
– Подожди. – Луи взял ее за руку и вынул что-то из кармана пиджака. – Я забрал у ювелира твой талисман.
– Слава Богу! У меня такое ощущение, что я без него будто раздетая.
– Кстати, мистер Галан сказал мне, что не очень доволен тем, как сейчас выглядит медальон. Мариана нахмурилась.
– Почему?
– Ты же знаешь ювелиров. У них свои представления. С его точки зрения, здесь нарушилась симметрия. Он сказал, что надо вставить еще один бриллиант с левой стороны.
– Правда? – Ясная улыбка осветила лицо Марианы, когда она посмотрела на три бриллианта, которые сверкали на медальоне. По бриллианту на каждого ребенка: Сэм, Бред и вот теперь появился еще один камешек – для Кейт, которая родилась два месяца назад. – И что ты сказал по этому поводу?
– Сказал, что это не исключено. Ведь ты с таким же удовольствием проводишь время в детской, как и за своим рабочим столом…
Луи улыбнулся, глядя на нее, и Мариана прочла в его взгляде любовь. Конечно, эта любовь стала более ясной и спокойной, чем прежде, но неизменно оставалась свежей, как в тот самый момент, когда Мариана впервые увидела его в саду Дарсебо.
Господи, ну до чего же она счастлива!
Надев на шею медальон, Мариана снова почувствовала привычное тепло на груди. Луи подарил ей этот талисман в первые дни после рождения Сэма, и он казался тогда Мариане олицетворением безопасности. С тех пор в этом отпала необходимость, и она теперь носила медальон как символ ее связи с Луи.
Взглянув на мужа, Мариана с легкой улыбкой проговорила:
– Как знать, может быть, нам и вправду когда-нибудь понадобится еще один камешек.