Страница:
Пригласив тысячи ногайцев в Ейск, что на берегу Азовского моря, русский полководец торжественно зачитал им манифест, по которому шах Гирей, последний крымский хан, отказывался от своей власти в пользу Екатерины II и передавал ей все права и привилегии, включая суверенитет над ногайцами. Собравшиеся в молчании выслушали манифест и без возражений дали клятву верности своему новому правителю (вернее, правительнице). Церемонию завершили грандиозный пир, скачки и традиционная джигитовка. Всеобщее удовлетворение, казалось, давало надежду и русским, и ногайцам на мир и спокойствие. Однако, когда немного позже Суворов, победив одного из наиболее влиятельных вождей, сделал план Потемкина достоянием гласности, разочарование было слишком велико. Плохие новости со скоростью пламени распространились по лагерю ногайцев; недовольное ворчанье переросло в открытое недовольство, а у татар между словом и делом – всего лишь шаг. Прозвучал призыв к оружию; раздался звон сабель и пение луков. Скоро пространство вокруг кибиток и между ними заполнили толпы воинственно настроенных людей. Пролилось море крови. Первыми жертвами были те мурзы и султаны, которые соблазнились обещаниями русских, а возможно, и их золотом. Все произошло так быстро, что не успели русские вмешаться, как все эти люди поплатились жизнью за свое предательство. Но Суворов с присущей ему мудростью и прозорливостью, которые обеспечили ему благодарность соотечественников, предвидел подобное развитие событий и принял соответствующие меры. Когда разъяренные ногайцы атаковали ближайший из русских отрядов, на них обрушились полк за полком, и очень скоро все было кончено. Вытесненные на заброшенные земли и не имея возможности избежать гибели, несчастные кочевники в порыве отчаяния уничтожили все свои вещи, убили жен и детей и сами бросились в ближайшую реку.
Но это была лишь небольшая часть народа. Остатки ногайцев обратились за помощью к черкесам, которые с готовностью оказали им ее. После этого ногайцы предприняли отчаянную попытку спасти свою страну и сохранить независимость. Они собрали огромное войско и даже осадили Ейск; однако, потерпев поражение за поражением, были окончательно разбиты и практически истреблены Суворовым и Иловайским, атаманом донского казачества. Немногочисленные выжившие поселились среди черкесов; еще одна часть ногайцев двинулась в Крым, откуда крымские татары, в ужасе от русских методов правления, бежали в Турцию в таком количестве, что до сих пор их первоначальная численность на полуострове не восстановлена.
За эту операцию Суворов был пожалован орденом Святого Владимира I степени, а его товарищи по оружию, начиная с Иловайского и вплоть до рядовых казаков, получили от Екатерины щедрые награды. Теперь для русских поселенцев были открыты плодородные степи Ставрополя, и колонизация началась быстрыми темпами. С тех пор у черкесов не было потенциальных союзников к северу от Кубани, не было и возможных жертв, кроме русских; а последних становилось все больше и больше.
О событиях 1789 года, то есть о походе в Грузию, мы уже рассказывали. Его руководитель граф Павел Потемкин по возвращении увидел, что вдоль казачьей линии воцарился мир, и, хотя это слово не несло в себе своего истинного значения применительно к местным племенам, он смог посвятить себя, всю свою энергию и способности решению административных вопросов и колонизации. В феврале 1784 года Суворов вернулся в Россию, и Потемкин взял на себя командование обеими армиями. В мае 1785 года он был назначен первым наместником на Кавказе. Однако реально его власть распространялась лишь на Астраханскую и Ставропольскую губернии и сходила на нет за линией. Потемкин превратил Кизляр, Моздок и некоторые другие станицы в города и выбрал один из них – Екатеринослав – для своей резиденции. Там он выстроил первый дворец наместника, где, окруженный блестящим двором, занимался разработкой и осуществлением мер, которые гарантировали ему почетное место среди «завоевателей» Кавказа. Именно ему Россия обязана основанием гражданских видов деятельности казачества на линии и в ставропольских степях. Именно он привез на Кавказ немецких колонистов, чтобы они подняли на новый уровень виноделие и пчеловодство и создали систему сельскохозяйственного производства. Он пригласил на Кавказ мигрантов из внутренних частей России – это были государственные крестьяне. Это был настолько успешный проект, что в первое время можно было лишь с трудом удовлетворять потребности поселенцев в земельных наделах. Чтобы улучшить состояние торговли, Потемкин приветствовал появление на новой территории армян, которые до сих пор составляют большинство среди мелких торговцев на Кавказе. Когда в 1787 году разразилась война с Турцией, Потемкин, все еще будучи наместником, был назначен командующим армией на Кавказе и отличился при штурме Измаила под командованием Суворова. Однако событие, имевшее место в последний год его наместничества на Кавказе и о котором стало известно несколько позже, бросило серьезную тень на его репутацию. Судя по всему, это же событие может иметь отношение к его внезапной смерти некоторое время спустя.
Кажется, один из братьев шаха, Ага Мохаммед, ища убежища от этого тирана, добрался до берегов Терека и обратился к коменданту Кизляра с просьбой о защите. Ему незамедлительно были высланы корабли с отрядом солдат. Однако солдаты, по приказу или повинуясь некоему импульсу, напали на несчастного принца и его спутников, убили их и захватили богатства, которые были при них. Неясно, какую роль играл Потемкин в этом позорном деянии, но поскольку он не только не наказал виновных, но и скрыл случившееся, то есть основания предполагать, что он так или иначе получил некоторую выгоду от всего этого.
Тем временем в 1785 году произошло событие, полное значение которого стало ясно лишь позже. Шейх Мансур, провозгласивший и возглавивший газават, или «священную войну» против «неверных русских» на Северном Кавказе, был одним из тех странных людей, в котором соединились религиозный фанатизм, воинственный дух и природная склонность к авантюризму. Для такого человека подходящим полем битвы может быть только сонный, сражающийся, бурный и невежественный Восток в дни смуты и волнений. Ведь только там могут такие люди найти человеческие ресурсы и условия, необходимые для сколь бы то ни было значимого успеха. О шейхе Мансуре практически ничего не известно: ни его происхождение, ни его национальность, ни время и место рождения, ни даже его настоящее имя. Он как будто с неба свалился полностью сформировавшимся человеком – проповедником, воином и пророком. Несмотря на многочисленные неудачи, которых было гораздо больше, чем успехов, он вел за собой сначала одно, а потом и другие воинственные племена с гор и с равнин. Конечно, ему не удалось объединить эти племена против общего врага, но именно он научил их тому, что только в реформировании религии был их единственный шанс сохранить свободу и независимость, и тем самым заложил основу будущего союза и великого движения, которое под именем мюридизма будет год за годом испытывать на прочность мощь России. Точное время и место его первого появления на Северном Кавказе, равно как все, касающееся его детства и юности, неизвестны. Несколько лет тому назад профессор Оттино нашел в Государственном архиве в Турине письма, написанные шейхом Мансуром отцу. Если они подлинны, то могут разрешить загадку, окутывающую большую часть его жизни, но при этом сделают его «карьеру» еще более удивительной. Согласно этим документам, в лице этого якобы шейха мы имеем дело с итальянским авантюристом, неким Джованни Батистой Бетти, родившимся в Монферра, где его отец служил нотариусом. Определенный в ученики к местному врачу, Бетти сбежал из дома в возрасте 15 лет и после многочисленных приключений и странствий стал монахом доминиканского ордена, а затем отправился на Восток в качестве миссионера. Во время своих многолетних скитаний он побывал в Малой Азии, Палестине, Турции, на Кипре и даже, говорят, в Санкт-Петербурге. Его путешествия изобиловали удивительными и даже скандальными приключениями, кульминацией которых стало его появление в Курдистане в качестве мусульманского пророка. В этом образе он стал настолько популярен, что за ним пошли армии фанатиков, многочисленные толпы – он вел их за собой на такие важные города, как Битлис, Ахалцих, Каре и даже Тифлис. Однако какой бы ни была правда о его происхождении, в письмах нет ни капли истины, когда он говорит о своих ранних военных успехах. Поэтому будет благоразумнее подождать подтверждения из других источников и считать откровения Туринского архива продуктом буйной фантазии. За более или менее достоверной информацией о дальнейшей карьере Мансура мы можем обратиться только к русским источникам. При этом русские вовсе не претендуют на достоверное знание подробностей его юности. Казембек, ученый мусульманин и подданный России, говорит, что шейх Мансур был оренбургским татарином, получившим религиозное образование в Бухаре. В то же время в русских военных донесениях упоминается селение Алды в Чечне как место его рождения и Дагестан – как место, где он изучал Коран. Однако эта информация, скорее всего, была получена от самих чеченцев и, вполне возможно, основана лишь на естественном желании этого фанатичного народа приписать себе честь того, что именно из их среды вышел столь прославленный патриот и пророк. Однако совершенно точно, что он появился в Алды в 1785 году, провозглашая газават. Скоро он приобрел такое влияние, что это стало опасным, и граф Потемкин счел необходимым отправить полковника Пьери на его поимку. История этой экспедиции как две капли воды похожа на истории многих других экспедиций. Леса Чечни оказались роковыми для военной репутации многих командиров и стали могилой для храбрых людей, которые на открытой местности без усилий справились с врагом не менее храбрым, чем чеченцы, и вдвое превосходящим их числом. Пьери взял Алды и сжег его, но шейх Мансур сумел бежать; на обратном пути русские были окружены, когда шли через густые леса, и почти все убиты – погибли и сам командир, 7 младших офицеров и более 600 солдат. Среди немногих спасшихся был князь Багратион, потомок грузинских царей. Позже он стал выдающимся полководцем и прославился во время Отечественной войны 1812 года. Он был смертельно ранен в битве при Бородине.
Конечно, этот успех прославил пророка и сделал его известным во всех уголках Кавказа, после чего под его знамена встали новые сторонники. Возглавив свою недисциплинированную армию, он двинулся к Кизляру, взял стоявший на подступах к нему форт, но по дороге к самому городу был атакован казаками на открытой местности и, потеряв много людей, отступил. Это поражение на какое-то время вселило неуверенность в его сторонников, но не смутило шейха, и он начал восстанавливать свое влияние. Он призвал под свои знамена кабардинцев и начал осаду Григориополя, одной из крепостей, составлявших оборонительную цепь между Моздоком и Владикавказом. Гарнизон стойко оборонялся, а после того, как к нему прибыло подкрепление, шейх Мансур опять потерпел поражение, но скоро повторил попытку – теперь уже в Кизляре. На этот раз были разорены сады, виноградники и отдельно стоящие дома, однако атака на саму крепость провалилась. Чеченцы снова бежали, однако продолжающаяся череда неудач, которая была в основном результатом полного отсутствия дисциплины, не остудила их воинственный дух и веру в богоизбранность шейха Мансура. Поэтому вскоре после этого поражения он смог успешно противостоять русскому отряду под командованием полковника Нагеля[26].
Сражение состоялось 2 ноября при Татартубе на Тереке, недалеко от нынешнего осетинского аула Елкхотово. Обе стороны сражались отчаянно, однако в конечном итоге дисциплина взяла верх, и горцы потерпели жестокое поражение[27].
Как это обычно бывает с союзниками, находящимися лишь на пути к цивилизации, поражение внесло раздор в ряды последователей шейха Мансура. Кумыки отошли в восточные степи, чеченцы и дагестанцы начали сражаться друг против друга; кабардинцы остались на месте, потому что Татартуб был их родиной. Однако они скоро заключили мир с победителями и два года спустя, когда началась война с Турцией, послали России свой отряд, который преодолел водораздел и нанес поражение туркам при Суджук-Кале и захватил две пушки в качестве трофея. Шейх Мансур нашел себе прибежище у турок на берегу Черного моря и через год приобрел среди черкесов такое же влияние, какое ранее имел среди чеченцев и других восточных племен. Это еще раз доказывает, что этот предшественник муллы Мухаммеда и Шамиля был прирожденным лидером, обладавшим некоторыми выдающимися способностями. Под его вдохновенным руководством черкесы возобновили набеги на другой берег Кубани, стали вновь сжигать деревни, уводить в плен их жителей и скот, угрожать Ростову и даже подошли к Черкасску, штаб-квартире донских казаков. Говорят, что в годовщину битвы при Татартубе они атаковали и уничтожили три полка донских казаков на редуте Болдырева, что на реке Ей.
Теперь уже шла война с Турцией (1787 год), и Потемкин, стремясь разбить черкесов и их лидера прежде, чем ему придется столкнуться с куда более серьезным противником, направил против них три отдельных соединения. Русские выиграли несколько сражений, но шейху Мансуру всегда удавалось ускользнуть. На следующий год он снова был разбит генералом Текелли, новым наместником на Кавказе. В конце концов, покинутый местными племенами, он снова укрылся у турок в Анапе.
Расположенная на Таманском полуострове, в 32 километрах от устья Кубани, Анапа была важным морским укреплением и служила опорой турецкого влияния на Северном Кавказе. Именно из Анапы религиозная и политическая пропаганда Турции распространялась среди чеченцев и других племен Кавказа. Сначала это был лишь небольшой порт, не имеющий особого стратегического значения, но затем Анапа приобрела особое значение, когда завоевание Крыма нарушило сухопутное сообщение между Турцией и Кавказом. При помощи французских инженеров Анапа превратилась в первоклассную крепость, за владение которой в основном и велась война между Россией и Турцией, если говорить только о Кавказе. Если бы Турция потеряла Анапу, она не смогла бы даже надеяться принимать непосредственное участие в борьбе. И хотя религиозное влияние Стамбула продолжало бы оставаться важным фактором, Россия вполне могла рассчитывать на то, что без поддержки армии оно в конечном итоге сойдет на нет. Именно поэтому Анапа стала основным объектом борьбы и пала благодаря свойственной туркам небрежности. Правда, русским войскам эта победа далась дорогой ценой. Осенью 1788 года Текелли совершал свой первый поход, но этот осторожный полководец, понимая, что его сил недостаточно, чтобы взять это укрепление, и понимая все катастрофическое значение возможного поражения, отошел от стен Анапы и перешел на другой берег Кубани. Его преемник, генерал Бибиков, повторил попытку на следующий год; однако, приступив к действиям в конце января, когда лед на Кубани был уже не очень прочен, а снег все еще блокировал дороги, он столкнулся с опасностями, которых Текелли с его прозорливостью смог избежать. Русской армии численностью в 8000 человек удалось дойти до Анапы; но поскольку в пути русским войскам приходилось отбивать вылазки черкесов, да и состояние дорог не позволяло им двигаться достаточно быстро, то к Анапе войска подошли не в том состоянии, чтобы успешно штурмовать это укрепление. Однако после одного из первых успешных боев генерал Бибиков отдает приказ начать штурм. Как было вполне возможно предвидеть, попытка провалилась, а за этим последовало одно из самых ужасных отступлений в русской военной истории. Кончались запасы еды и амуниции, погода была отвратительной, дороги разбиты, и несчастные солдаты умирали от холода и голода, но шли вперед верста за верстой, стремясь к Кубани и безопасности. В официальных сообщениях приводилась цифра 1100 погибших, но, по другим данным, из 8000 человек домой целыми вернулись только 3000, причем в самом жалком состоянии; еще 1000 человек вернулись больными или ранеными, и из них выздоровели лишь меньшинство. Неудивительно, что Екатерина писала Потемкину: «Должно быть, он сошел с ума, если 40 дней держал людей в воде, почти без хлеба. Удивительно, что вообще кто-то выжил. Я полагаю, с ним вернулись домой очень немногие; сообщите мне о потерях, я всей душой скорблю о погибших. Если бы войско отказалось подчиняться, я бы этому не удивилась. Скорее, приходится удивляться их выносливости и терпению». Бибиков был снят с должности, а солдаты награждены серебряными медалями «За верность».
Это поражение не только оставило открытыми двери на Кавказ через Анапу, но и подтолкнуло турок объединить операции против деморализованных русских войск в районе Кубани с действиями, имеющими своей целью вернуть себе Крым. При этом последний проект был вынужденно сокращен из-за уничтожения турецкой флотилии в проливе Еникалы русским флотом под командованием адмирала Ушакова; однако осенью того же года Батал-паша высадился со своей армией на побережье Черного моря и двинулся в глубь страны, уверенный в победе и призывая под свои знамена все племена Северного Кавказа. Граф де Бальмен, вновь назначенный главнокомандующим русскими войсками на Кавказе, был в это время при смерти и не мог лично возглавить операцию. В результате даже крупные соединения не сумели действовать сообща. Одна дивизия восточной армии стояла без действия в 80 километрах от места встречи противоборствующих сил на берегах Подпаклеи. В это же время все западная армия была сосредоточена на Лабе и, как впоследствии выяснилось, даже не знала о вторжении врага. В результате вся мощь турецкой атаки пришлась на единственную дивизию генерала Германна, саксонца по происхождению, чья храбрость вошла в поговорку у солдат. Его военная карьера бесславно закончилась при Бергене на Зуме, когда, действуя заодно с англичанами под командованием герцога Йоркского, он был разбит и взят французами в плен. Однако в событиях, о которых мы сейчас ведем речь, он покрыл себя славой, поскольку со всего лишь 3600 солдатами и 6 пушками наголову разбил армию Батал-паши, которая насчитывала от 40 000 до 50 000 солдат. Сам Батал-паша был взят в плен. Потери турок были огромны, поскольку «русские не брали пленных». Победители потеряли всего лишь 150 человек убитыми и ранеными. Остатки разбитой армии столкнулись с Розеном во главе Кубанской армии и были уничтожены[28]. Де Бальмен перед смертью успел услышать известие о победе Германна.
Полный провал турецкого похода, тщательно подготовленного и столь масштабного, сгладил впечатление от поражения Бибикова и подготовил почву для третьей попытки взять Анапу.
Граф Павел Потемкин, который все это время сохранял должность наместника, хотя и не был на Кавказе с 1787 года, в конце 1790 года передал эту должность графу Гудовичу, который прибыл в Георгиевск в следующем январе во главе армии, насчитывающей 15 батальонов пехоты, 3000 стрелков, 54 эскадрона кавалерии и 2 казачьих полка с двумя пушками. Он пошел на штурм Анапы 22 июня. Гарнизон, насчитывавший 15 000 человек, был уничтожен, поскольку победители, раздраженные длительным сопротивлением и понесенными потерями, думали только о возмездии. Эта фраза периодически возникает в русской военной истории; русские историки произносят ее как нечто само собой разумеющееся. Судя по всему, им никогда не приходит в голову простая мысль: чем отважнее враг, тем больше уважения он вызывает и тем большего снисхождения заслуживает, оказавшись в роли побежденного.
Потери русских войск были велики – убиты или ранены 93 офицера и 4500 солдат, то есть почти половина от общего числа участвовавших в операции. В качестве трофеев русские захватили 83 пушки, 12 штандартов и 130 знамен; однако самым ценным трофеем был шейх Мансур, который был душой оборонявшихся и одним из немногочисленных пленников. Сначала его отправили в Петербург, в Царское Село для допроса у императрицы, а позже он был заточен в Соловецком монастыре, где и умер несколько лет спустя[29].
Покончив с турками, Гудович сосредоточил свои усилия на дальнейшем укреплении линии и получил разрешение расселить многочисленных донских казаков в новых станицах, расположенных от верхнего течения Кумы и Кубани до впадения последней в Лабу. Однако донские казаки, всегда готовые к сражению, не собирались навсегда покидать земли, где жили уже многие поколения. Поэтому они подняли восстание, и вопреки приказу командующего тысяча или две казаков двинулись домой. Они отказались повиноваться даже указу императрицы: власти были вынуждены послать против них войска; но только три года спустя (в 1795 году) тысяча семей наконец-то поселились в шести новых станицах.
Тем временем произошло вторжение Ага Мохаммеда в Грузию и резня в Тифлисе. Война с Персией стала неизбежной, и Гудовичу было приказано начать военные действия с имеющимися силами. Однако, прежде чем он смог закончить все необходимые приготовления, Екатерина назначила графа Валериана Зубова командующим действующей армией. Глубоко оскорбленный Гудович сказался больным и попросил разрешения покинуть место действий. Императрица дала свое разрешение, присвоила ему звание генерал-аншефа и подарила 1800 душ.
Глава 4
Граф Валериан Зубов, новый наместник и главнокомандующий, был младшим братом фаворита Екатерины Платона Зубова. Однако, хотя своим назначением он был обязан именно этому факту, он оправдал доверие своим поведением в ходе тяжелейших, но успешных операций. Хотя надо сказать, что серьезных сражений у него было не так уж много. В это время графу Зубову было всего 24 года, но он уже отличился в военных кампаниях под командованием Суворова в Турции и Польше. Солдаты любили его за молодой задор и удивительное мужество, а заслуженные офицеры готовы были служить под его началом и без колебаний отдавали под его начало свои опыт и знания.
Дербент, который, как всегда, был основной целью русских, на этот раз оказал некоторое сопротивление, однако после взятия передовой башни и нескольких дней обстрела 10 мая сдался на милость победителя. Хана шейха Али, которому в то время исполнилось 18 лет, взяли в плен, но вскоре он совершил отчаянный побег на глазах у всей русской армии – это, безусловно, кому-то обошлось очень дорого. Затем передовые части Рахманова и Булгакова заняли Баку и Кубу, а Зубов, следовавший с основной армией, покорил ханство Ширван с его столицей Шемахой, а также Шекен и Карабах. Все это заняло много времени, а непредвиденный случай в горах возле Алпани, где шейх Али, сказавшийся союзником хана Кази-Кумуха, перекрыл дорогу и разделил на две части сильный отряд русских под командованием полковника Бакунина, еще больше затянув время[30].
Но это была лишь небольшая часть народа. Остатки ногайцев обратились за помощью к черкесам, которые с готовностью оказали им ее. После этого ногайцы предприняли отчаянную попытку спасти свою страну и сохранить независимость. Они собрали огромное войско и даже осадили Ейск; однако, потерпев поражение за поражением, были окончательно разбиты и практически истреблены Суворовым и Иловайским, атаманом донского казачества. Немногочисленные выжившие поселились среди черкесов; еще одна часть ногайцев двинулась в Крым, откуда крымские татары, в ужасе от русских методов правления, бежали в Турцию в таком количестве, что до сих пор их первоначальная численность на полуострове не восстановлена.
За эту операцию Суворов был пожалован орденом Святого Владимира I степени, а его товарищи по оружию, начиная с Иловайского и вплоть до рядовых казаков, получили от Екатерины щедрые награды. Теперь для русских поселенцев были открыты плодородные степи Ставрополя, и колонизация началась быстрыми темпами. С тех пор у черкесов не было потенциальных союзников к северу от Кубани, не было и возможных жертв, кроме русских; а последних становилось все больше и больше.
О событиях 1789 года, то есть о походе в Грузию, мы уже рассказывали. Его руководитель граф Павел Потемкин по возвращении увидел, что вдоль казачьей линии воцарился мир, и, хотя это слово не несло в себе своего истинного значения применительно к местным племенам, он смог посвятить себя, всю свою энергию и способности решению административных вопросов и колонизации. В феврале 1784 года Суворов вернулся в Россию, и Потемкин взял на себя командование обеими армиями. В мае 1785 года он был назначен первым наместником на Кавказе. Однако реально его власть распространялась лишь на Астраханскую и Ставропольскую губернии и сходила на нет за линией. Потемкин превратил Кизляр, Моздок и некоторые другие станицы в города и выбрал один из них – Екатеринослав – для своей резиденции. Там он выстроил первый дворец наместника, где, окруженный блестящим двором, занимался разработкой и осуществлением мер, которые гарантировали ему почетное место среди «завоевателей» Кавказа. Именно ему Россия обязана основанием гражданских видов деятельности казачества на линии и в ставропольских степях. Именно он привез на Кавказ немецких колонистов, чтобы они подняли на новый уровень виноделие и пчеловодство и создали систему сельскохозяйственного производства. Он пригласил на Кавказ мигрантов из внутренних частей России – это были государственные крестьяне. Это был настолько успешный проект, что в первое время можно было лишь с трудом удовлетворять потребности поселенцев в земельных наделах. Чтобы улучшить состояние торговли, Потемкин приветствовал появление на новой территории армян, которые до сих пор составляют большинство среди мелких торговцев на Кавказе. Когда в 1787 году разразилась война с Турцией, Потемкин, все еще будучи наместником, был назначен командующим армией на Кавказе и отличился при штурме Измаила под командованием Суворова. Однако событие, имевшее место в последний год его наместничества на Кавказе и о котором стало известно несколько позже, бросило серьезную тень на его репутацию. Судя по всему, это же событие может иметь отношение к его внезапной смерти некоторое время спустя.
Кажется, один из братьев шаха, Ага Мохаммед, ища убежища от этого тирана, добрался до берегов Терека и обратился к коменданту Кизляра с просьбой о защите. Ему незамедлительно были высланы корабли с отрядом солдат. Однако солдаты, по приказу или повинуясь некоему импульсу, напали на несчастного принца и его спутников, убили их и захватили богатства, которые были при них. Неясно, какую роль играл Потемкин в этом позорном деянии, но поскольку он не только не наказал виновных, но и скрыл случившееся, то есть основания предполагать, что он так или иначе получил некоторую выгоду от всего этого.
Тем временем в 1785 году произошло событие, полное значение которого стало ясно лишь позже. Шейх Мансур, провозгласивший и возглавивший газават, или «священную войну» против «неверных русских» на Северном Кавказе, был одним из тех странных людей, в котором соединились религиозный фанатизм, воинственный дух и природная склонность к авантюризму. Для такого человека подходящим полем битвы может быть только сонный, сражающийся, бурный и невежественный Восток в дни смуты и волнений. Ведь только там могут такие люди найти человеческие ресурсы и условия, необходимые для сколь бы то ни было значимого успеха. О шейхе Мансуре практически ничего не известно: ни его происхождение, ни его национальность, ни время и место рождения, ни даже его настоящее имя. Он как будто с неба свалился полностью сформировавшимся человеком – проповедником, воином и пророком. Несмотря на многочисленные неудачи, которых было гораздо больше, чем успехов, он вел за собой сначала одно, а потом и другие воинственные племена с гор и с равнин. Конечно, ему не удалось объединить эти племена против общего врага, но именно он научил их тому, что только в реформировании религии был их единственный шанс сохранить свободу и независимость, и тем самым заложил основу будущего союза и великого движения, которое под именем мюридизма будет год за годом испытывать на прочность мощь России. Точное время и место его первого появления на Северном Кавказе, равно как все, касающееся его детства и юности, неизвестны. Несколько лет тому назад профессор Оттино нашел в Государственном архиве в Турине письма, написанные шейхом Мансуром отцу. Если они подлинны, то могут разрешить загадку, окутывающую большую часть его жизни, но при этом сделают его «карьеру» еще более удивительной. Согласно этим документам, в лице этого якобы шейха мы имеем дело с итальянским авантюристом, неким Джованни Батистой Бетти, родившимся в Монферра, где его отец служил нотариусом. Определенный в ученики к местному врачу, Бетти сбежал из дома в возрасте 15 лет и после многочисленных приключений и странствий стал монахом доминиканского ордена, а затем отправился на Восток в качестве миссионера. Во время своих многолетних скитаний он побывал в Малой Азии, Палестине, Турции, на Кипре и даже, говорят, в Санкт-Петербурге. Его путешествия изобиловали удивительными и даже скандальными приключениями, кульминацией которых стало его появление в Курдистане в качестве мусульманского пророка. В этом образе он стал настолько популярен, что за ним пошли армии фанатиков, многочисленные толпы – он вел их за собой на такие важные города, как Битлис, Ахалцих, Каре и даже Тифлис. Однако какой бы ни была правда о его происхождении, в письмах нет ни капли истины, когда он говорит о своих ранних военных успехах. Поэтому будет благоразумнее подождать подтверждения из других источников и считать откровения Туринского архива продуктом буйной фантазии. За более или менее достоверной информацией о дальнейшей карьере Мансура мы можем обратиться только к русским источникам. При этом русские вовсе не претендуют на достоверное знание подробностей его юности. Казембек, ученый мусульманин и подданный России, говорит, что шейх Мансур был оренбургским татарином, получившим религиозное образование в Бухаре. В то же время в русских военных донесениях упоминается селение Алды в Чечне как место его рождения и Дагестан – как место, где он изучал Коран. Однако эта информация, скорее всего, была получена от самих чеченцев и, вполне возможно, основана лишь на естественном желании этого фанатичного народа приписать себе честь того, что именно из их среды вышел столь прославленный патриот и пророк. Однако совершенно точно, что он появился в Алды в 1785 году, провозглашая газават. Скоро он приобрел такое влияние, что это стало опасным, и граф Потемкин счел необходимым отправить полковника Пьери на его поимку. История этой экспедиции как две капли воды похожа на истории многих других экспедиций. Леса Чечни оказались роковыми для военной репутации многих командиров и стали могилой для храбрых людей, которые на открытой местности без усилий справились с врагом не менее храбрым, чем чеченцы, и вдвое превосходящим их числом. Пьери взял Алды и сжег его, но шейх Мансур сумел бежать; на обратном пути русские были окружены, когда шли через густые леса, и почти все убиты – погибли и сам командир, 7 младших офицеров и более 600 солдат. Среди немногих спасшихся был князь Багратион, потомок грузинских царей. Позже он стал выдающимся полководцем и прославился во время Отечественной войны 1812 года. Он был смертельно ранен в битве при Бородине.
Конечно, этот успех прославил пророка и сделал его известным во всех уголках Кавказа, после чего под его знамена встали новые сторонники. Возглавив свою недисциплинированную армию, он двинулся к Кизляру, взял стоявший на подступах к нему форт, но по дороге к самому городу был атакован казаками на открытой местности и, потеряв много людей, отступил. Это поражение на какое-то время вселило неуверенность в его сторонников, но не смутило шейха, и он начал восстанавливать свое влияние. Он призвал под свои знамена кабардинцев и начал осаду Григориополя, одной из крепостей, составлявших оборонительную цепь между Моздоком и Владикавказом. Гарнизон стойко оборонялся, а после того, как к нему прибыло подкрепление, шейх Мансур опять потерпел поражение, но скоро повторил попытку – теперь уже в Кизляре. На этот раз были разорены сады, виноградники и отдельно стоящие дома, однако атака на саму крепость провалилась. Чеченцы снова бежали, однако продолжающаяся череда неудач, которая была в основном результатом полного отсутствия дисциплины, не остудила их воинственный дух и веру в богоизбранность шейха Мансура. Поэтому вскоре после этого поражения он смог успешно противостоять русскому отряду под командованием полковника Нагеля[26].
Сражение состоялось 2 ноября при Татартубе на Тереке, недалеко от нынешнего осетинского аула Елкхотово. Обе стороны сражались отчаянно, однако в конечном итоге дисциплина взяла верх, и горцы потерпели жестокое поражение[27].
Как это обычно бывает с союзниками, находящимися лишь на пути к цивилизации, поражение внесло раздор в ряды последователей шейха Мансура. Кумыки отошли в восточные степи, чеченцы и дагестанцы начали сражаться друг против друга; кабардинцы остались на месте, потому что Татартуб был их родиной. Однако они скоро заключили мир с победителями и два года спустя, когда началась война с Турцией, послали России свой отряд, который преодолел водораздел и нанес поражение туркам при Суджук-Кале и захватил две пушки в качестве трофея. Шейх Мансур нашел себе прибежище у турок на берегу Черного моря и через год приобрел среди черкесов такое же влияние, какое ранее имел среди чеченцев и других восточных племен. Это еще раз доказывает, что этот предшественник муллы Мухаммеда и Шамиля был прирожденным лидером, обладавшим некоторыми выдающимися способностями. Под его вдохновенным руководством черкесы возобновили набеги на другой берег Кубани, стали вновь сжигать деревни, уводить в плен их жителей и скот, угрожать Ростову и даже подошли к Черкасску, штаб-квартире донских казаков. Говорят, что в годовщину битвы при Татартубе они атаковали и уничтожили три полка донских казаков на редуте Болдырева, что на реке Ей.
Теперь уже шла война с Турцией (1787 год), и Потемкин, стремясь разбить черкесов и их лидера прежде, чем ему придется столкнуться с куда более серьезным противником, направил против них три отдельных соединения. Русские выиграли несколько сражений, но шейху Мансуру всегда удавалось ускользнуть. На следующий год он снова был разбит генералом Текелли, новым наместником на Кавказе. В конце концов, покинутый местными племенами, он снова укрылся у турок в Анапе.
Расположенная на Таманском полуострове, в 32 километрах от устья Кубани, Анапа была важным морским укреплением и служила опорой турецкого влияния на Северном Кавказе. Именно из Анапы религиозная и политическая пропаганда Турции распространялась среди чеченцев и других племен Кавказа. Сначала это был лишь небольшой порт, не имеющий особого стратегического значения, но затем Анапа приобрела особое значение, когда завоевание Крыма нарушило сухопутное сообщение между Турцией и Кавказом. При помощи французских инженеров Анапа превратилась в первоклассную крепость, за владение которой в основном и велась война между Россией и Турцией, если говорить только о Кавказе. Если бы Турция потеряла Анапу, она не смогла бы даже надеяться принимать непосредственное участие в борьбе. И хотя религиозное влияние Стамбула продолжало бы оставаться важным фактором, Россия вполне могла рассчитывать на то, что без поддержки армии оно в конечном итоге сойдет на нет. Именно поэтому Анапа стала основным объектом борьбы и пала благодаря свойственной туркам небрежности. Правда, русским войскам эта победа далась дорогой ценой. Осенью 1788 года Текелли совершал свой первый поход, но этот осторожный полководец, понимая, что его сил недостаточно, чтобы взять это укрепление, и понимая все катастрофическое значение возможного поражения, отошел от стен Анапы и перешел на другой берег Кубани. Его преемник, генерал Бибиков, повторил попытку на следующий год; однако, приступив к действиям в конце января, когда лед на Кубани был уже не очень прочен, а снег все еще блокировал дороги, он столкнулся с опасностями, которых Текелли с его прозорливостью смог избежать. Русской армии численностью в 8000 человек удалось дойти до Анапы; но поскольку в пути русским войскам приходилось отбивать вылазки черкесов, да и состояние дорог не позволяло им двигаться достаточно быстро, то к Анапе войска подошли не в том состоянии, чтобы успешно штурмовать это укрепление. Однако после одного из первых успешных боев генерал Бибиков отдает приказ начать штурм. Как было вполне возможно предвидеть, попытка провалилась, а за этим последовало одно из самых ужасных отступлений в русской военной истории. Кончались запасы еды и амуниции, погода была отвратительной, дороги разбиты, и несчастные солдаты умирали от холода и голода, но шли вперед верста за верстой, стремясь к Кубани и безопасности. В официальных сообщениях приводилась цифра 1100 погибших, но, по другим данным, из 8000 человек домой целыми вернулись только 3000, причем в самом жалком состоянии; еще 1000 человек вернулись больными или ранеными, и из них выздоровели лишь меньшинство. Неудивительно, что Екатерина писала Потемкину: «Должно быть, он сошел с ума, если 40 дней держал людей в воде, почти без хлеба. Удивительно, что вообще кто-то выжил. Я полагаю, с ним вернулись домой очень немногие; сообщите мне о потерях, я всей душой скорблю о погибших. Если бы войско отказалось подчиняться, я бы этому не удивилась. Скорее, приходится удивляться их выносливости и терпению». Бибиков был снят с должности, а солдаты награждены серебряными медалями «За верность».
Это поражение не только оставило открытыми двери на Кавказ через Анапу, но и подтолкнуло турок объединить операции против деморализованных русских войск в районе Кубани с действиями, имеющими своей целью вернуть себе Крым. При этом последний проект был вынужденно сокращен из-за уничтожения турецкой флотилии в проливе Еникалы русским флотом под командованием адмирала Ушакова; однако осенью того же года Батал-паша высадился со своей армией на побережье Черного моря и двинулся в глубь страны, уверенный в победе и призывая под свои знамена все племена Северного Кавказа. Граф де Бальмен, вновь назначенный главнокомандующим русскими войсками на Кавказе, был в это время при смерти и не мог лично возглавить операцию. В результате даже крупные соединения не сумели действовать сообща. Одна дивизия восточной армии стояла без действия в 80 километрах от места встречи противоборствующих сил на берегах Подпаклеи. В это же время все западная армия была сосредоточена на Лабе и, как впоследствии выяснилось, даже не знала о вторжении врага. В результате вся мощь турецкой атаки пришлась на единственную дивизию генерала Германна, саксонца по происхождению, чья храбрость вошла в поговорку у солдат. Его военная карьера бесславно закончилась при Бергене на Зуме, когда, действуя заодно с англичанами под командованием герцога Йоркского, он был разбит и взят французами в плен. Однако в событиях, о которых мы сейчас ведем речь, он покрыл себя славой, поскольку со всего лишь 3600 солдатами и 6 пушками наголову разбил армию Батал-паши, которая насчитывала от 40 000 до 50 000 солдат. Сам Батал-паша был взят в плен. Потери турок были огромны, поскольку «русские не брали пленных». Победители потеряли всего лишь 150 человек убитыми и ранеными. Остатки разбитой армии столкнулись с Розеном во главе Кубанской армии и были уничтожены[28]. Де Бальмен перед смертью успел услышать известие о победе Германна.
Полный провал турецкого похода, тщательно подготовленного и столь масштабного, сгладил впечатление от поражения Бибикова и подготовил почву для третьей попытки взять Анапу.
Граф Павел Потемкин, который все это время сохранял должность наместника, хотя и не был на Кавказе с 1787 года, в конце 1790 года передал эту должность графу Гудовичу, который прибыл в Георгиевск в следующем январе во главе армии, насчитывающей 15 батальонов пехоты, 3000 стрелков, 54 эскадрона кавалерии и 2 казачьих полка с двумя пушками. Он пошел на штурм Анапы 22 июня. Гарнизон, насчитывавший 15 000 человек, был уничтожен, поскольку победители, раздраженные длительным сопротивлением и понесенными потерями, думали только о возмездии. Эта фраза периодически возникает в русской военной истории; русские историки произносят ее как нечто само собой разумеющееся. Судя по всему, им никогда не приходит в голову простая мысль: чем отважнее враг, тем больше уважения он вызывает и тем большего снисхождения заслуживает, оказавшись в роли побежденного.
Потери русских войск были велики – убиты или ранены 93 офицера и 4500 солдат, то есть почти половина от общего числа участвовавших в операции. В качестве трофеев русские захватили 83 пушки, 12 штандартов и 130 знамен; однако самым ценным трофеем был шейх Мансур, который был душой оборонявшихся и одним из немногочисленных пленников. Сначала его отправили в Петербург, в Царское Село для допроса у императрицы, а позже он был заточен в Соловецком монастыре, где и умер несколько лет спустя[29].
Покончив с турками, Гудович сосредоточил свои усилия на дальнейшем укреплении линии и получил разрешение расселить многочисленных донских казаков в новых станицах, расположенных от верхнего течения Кумы и Кубани до впадения последней в Лабу. Однако донские казаки, всегда готовые к сражению, не собирались навсегда покидать земли, где жили уже многие поколения. Поэтому они подняли восстание, и вопреки приказу командующего тысяча или две казаков двинулись домой. Они отказались повиноваться даже указу императрицы: власти были вынуждены послать против них войска; но только три года спустя (в 1795 году) тысяча семей наконец-то поселились в шести новых станицах.
Тем временем произошло вторжение Ага Мохаммеда в Грузию и резня в Тифлисе. Война с Персией стала неизбежной, и Гудовичу было приказано начать военные действия с имеющимися силами. Однако, прежде чем он смог закончить все необходимые приготовления, Екатерина назначила графа Валериана Зубова командующим действующей армией. Глубоко оскорбленный Гудович сказался больным и попросил разрешения покинуть место действий. Императрица дала свое разрешение, присвоила ему звание генерал-аншефа и подарила 1800 душ.
Глава 4
1796–1806
Персидская кампания 1796 года. – Дербент снова взят. – Успехи русских. – Смерть Екатерины. – Павел приказывает отступить к линии Терека, но вынужден снова ввязаться в войну. – Присоединение Грузии. – Александр I. – Цицианов. – Царица Мария. – Смерть Лазарева. – Политика Цицианова и его успехи. – Через 400 лет целостность Грузии восстановлена. – Смерть Гулякова. – Война с Персией. – Героизм русских войск. – Баку. – Смерть ЦициановаНам не нужно надолго задерживаться на описании Персидской кампании 1796 года, поскольку, при всей своей успешности, она имела на будущее Кавказа не больше влияния, чем кампания Петра Великого и его помощников в начале века, и по той же самой причине. Теперь, как и тогда, смерть одного правителя и каприз другого привели к тому, что провинции, с такой легкостью завоеванные относительно малочисленными отрядами, были отданы противнику. Великая императрица умерла, и Павел, который не любил ни свою мать, ни ее политику, поспешил свести на нет завоевания Екатерины в Персии, как это в свое время уже сделала Анна. Однако, чтобы следовать ходу событий, мы можем кратко описать ход войны, которая по меньшей мере подтвердила полное превосходство России над Персией на поле боя. Она же утвердила Персию в ее страхе перед мощью московитов.
Граф Валериан Зубов, новый наместник и главнокомандующий, был младшим братом фаворита Екатерины Платона Зубова. Однако, хотя своим назначением он был обязан именно этому факту, он оправдал доверие своим поведением в ходе тяжелейших, но успешных операций. Хотя надо сказать, что серьезных сражений у него было не так уж много. В это время графу Зубову было всего 24 года, но он уже отличился в военных кампаниях под командованием Суворова в Турции и Польше. Солдаты любили его за молодой задор и удивительное мужество, а заслуженные офицеры готовы были служить под его началом и без колебаний отдавали под его начало свои опыт и знания.
Дербент, который, как всегда, был основной целью русских, на этот раз оказал некоторое сопротивление, однако после взятия передовой башни и нескольких дней обстрела 10 мая сдался на милость победителя. Хана шейха Али, которому в то время исполнилось 18 лет, взяли в плен, но вскоре он совершил отчаянный побег на глазах у всей русской армии – это, безусловно, кому-то обошлось очень дорого. Затем передовые части Рахманова и Булгакова заняли Баку и Кубу, а Зубов, следовавший с основной армией, покорил ханство Ширван с его столицей Шемахой, а также Шекен и Карабах. Все это заняло много времени, а непредвиденный случай в горах возле Алпани, где шейх Али, сказавшийся союзником хана Кази-Кумуха, перекрыл дорогу и разделил на две части сильный отряд русских под командованием полковника Бакунина, еще больше затянув время[30].