Вначале Мэтью хотел, чтобы Билли тоже остался, но мальчик просил разрешения пойти с ним, и Мэтью уступил. В конце концов ему уже почти одиннадцать, а это мир, в котором снова половая зрелость означает и общую зрелость. Сверхопека молодежи возможна лишь в сложном обществе.
Утро было яркое, солнце грело их, когда они проходили по открытым местам. Все чувствовали легкость и веселье. Что-то похожее на возбуждающую игру. Они пришли в лесистую местность, где луга были окружены полосками леса.
Лоуренс сказал:
– Вот его территория. Он бродит по этим полям, но далеко не уходит.
И тут же послышались звуки: кто-то с шумом пробирался по подлеску слева от них. У Мэтью оба ствола были заряжены. Он спустил предохранитель и взял ружье в руки.
Когда тело вырвалось на открытое место, Мэтью поднял ружье. И опустил. Это была собака, очень большая, косматая и черная. Помесь лабрадора, подумал Мэтью, но кто второй ее родитель, трудно сказать: она выше любого лабрадора, виденного Мэтью. Собака резко остановилась и посмотрела на них. Было такое впечатление, что она припоминает, узнает. Лоуренс свистнул:
– Эй, сюда!
Собака продолжала стоять, хвост ее слабо шевельнулся. Потом повернулась и побежала по полю к лесу на противоположном краю.
Лоуренс сказал:
– Она принадлежала местному фермеру. Я часто видел ее на аллеях. – Он покачал головой, выглядя старым и несчастным, веселость его исчезла. – Похоже, она неплохо справляется.
Они двинулись дальше. Вол пасся на четвертом поле, в углу, где сохранилась металлическая изгородь. На лучшую позицию нельзя и надеяться, подумал Мэтью.
На дальнем краю поля он сказал остальным:
– Я пойду в центре. Джордж и Чарли слева от меня, вы, Лоуренс, и Билли справа. Пойдем медленно, и я буду идти впереди ярдов на пять. Куда бы он ни побежал, я смогу выстрелить ему в бок, когда он пробежит мимо. Если я промахнусь или только раню его, уходите с его дороги, пусть убегает. Ты понял, Билли?
Они разошлись и двинулись по полю, по высокой траве – животному не грозил недостаток корма, – раскрашенной желтыми цветами лютика и розовато-лиловыми клевера. Не вреден ли клевер для скота? Вол, казалось, находится в прекрасной форме. Один раз он поднял голову, посмотрел на приближающихся людей и снова опустил. Может, дело окажется легче, чем они думали. В центре поля росла петрушка. Мэтью вспомнил, что видел ее ребенком. Они называли ее «смерть матери»: принесешь в дом, и твоя мать умрет. Тогда тоже полноправно правило иррациональное, но потом наступал вечер, и можно было идти домой, где ждали ужин и теплая постель.
Мэтью был в десяти ярдах от вола, когда тот вторично поднял голову. Маленькие глазки смотрели с узкой мощной коричнево-белой морды. Голова дважды слегка кивнула, как бы подчеркивая какое-то утверждение в споре. Затем переднее правое копыто ударило о землю, и животное бросилось в атаку. Оно направилось не направо, не налево, а прямо на Мэтью.
Мэтью быстро поднял ружье и выстрелил. Он не успел как следует установить ложе, и отдача отбросила его в сторону. Он был ошеломлен этим, а также выстрелом и топотом несущегося вола. Животное пронеслось в футе или двух от него, гневно рыча от боли. Поднимаясь, Мэтью увидел, что все разбежались в стороны, а вол несется по полю. Он поднял ружье, собираясь выстрелить вторично, но вначале Джордж оказался на линии огня, а потом животное было уже слишком далеко.
Лоуренс, подбегая, сказал:
– Вы его ранили, Мэтью.
– Но не уложил.
– Он теряет кровь. Нужно идти за ним.
– Да. – Мэтью строго сказал Билли: – Но ты держись сзади. Понял? – Билли кивнул. – Он и так одичал, а сейчас опаснее в десять раз.
Вол убежал на соседнее поле, и к тому времени, как они добрались до прохода, его уже не было видно. Но отыскать след оказалось нетрудно: в траве виднелись большие пятна крови. Рана, очевидно, была серьезной, и, теряя большое количество крови, животное должно было скоро устать. В хорошем настроении они двинулись по следу.
Их уверенность немного уменьшилась по мере того, как проходило время, а вола не было видно. След вел через рощу – его обозначила не только кровь, но и измятые кусты и поломанные ветви – на открытое место, оттуда на аллею, через поле, заросшее спутанным горохом, и еще дальше. Дважды они теряли след и вынуждены были возвращаться, чтобы отыскать его. Второй раз, в лесу, они искали след не менее десяти минут. И вот наконец Чарли закричал с торжеством; Мэтью посмотрел, куда он указывал, и очень удивился, увидев животное.
Маленькое поле, может быть, загон, поблизости от развалин большого дома. Вол стоял в центре поля на коленях. Когда Чарли закричал, вол поднялся на ноги и неуклюже повернулся к ним мордой. Кровь текла из зияющей раны под правым глазом. Вол глухо мычал и рыл копытами землю. Мэтью поднял ружье, готовый к новому нападению. Но тут животное вздрогнуло, опустилось на колени, а когда они медленно начали приближаться, упало набок.
Они молча и осторожно подошли. Но сомнений не было. Вол умер, его глаз безжизненно смотрел на солнце.
– Поздравляю, – сказал Лоуренс. – Отличный выстрел. Удивительно, как долго он продержался.
Все столпились, разглядывая животное, даже Билли. Мэтью отошел в сторону. Хотя он привык к виду смерти, ему стало нехорошо. Эту смерть вызвал он, а не бог. Мэтью отвернулся и проверил ружье. Прежде чем двинуться в преследование, он перезарядил оба ствола, Все в порядке.
– Какой большой! – сказал Джордж. – Как мы его унесем? Нам не справиться.
Лоуренс весело ответил:
– Не беспокойтесь. Я об этом подумал.
Он захватил с собой инструменты своей прежней профессии: скальпель и пилу для костей. При помощи Джорджа, Чарли и Билли, переворачивавших тушу, он взрезал шкуру и снял ее. Мясо парило, разлился неописуемый запах крови, зловоние внутренностей. Мэтью чувствовал себя лучше и спокойнее, но не намерен был участвовать в этой части операции; впрочем, от него этого и не ожидали. Удачливый охотник, по-видимому, не должен быть и мясником. Мэтью сел на траву немного в стороне от остальных и слушал их голоса и звук пилы, вгрызающейся в кости.
Лоуренс говорил:
– Теперь я понимаю, почему ветеринары учились дольше нас. Я, вероятно, не распилю его правильно. Неважно, лишь бы можно было нести.
От темноты к спокойствию, от спокойствия к чему-то вроде удовлетворения. Это необходимо было сделать, и он сделал. Он чувствовал гордость за совершенное и благодарность к остальным за то, что дали ему такую возможность. Как говорила Эйприл, они приличные люди. Несколько успехов взамен неудач и трудностей внесут значительное изменение в их жизнь, а это, несомненно, успех. У них будет пир со свежим мясом.
Солнце начинало жечь. Хороший день. Мэтью мысленно вернулся к его началу, к наклонившейся фигуре у ручья. Он снова подумал о Лоуренсе и Эйприл. Муравей полз по его ноге. Некоторое время он следил за ним, ощущая легкую щекотку. Потом сорвал стебелек травы. В первый раз муравей увернулся, но потом забрался на траву. Мэтью поднял его и перенес на цветок чертополоха. Он испытывал уверенность и удовлетворение. Вдруг вспомнил о Джейн. Как всегда, с любовью и болью, но на этот раз ее образ казался далеким, нематериальным.
Возглас Джорджа:
– Вот что его свалило!
Глубоко заинтересованный голос Билли:
– Как интересно соединяются суставы! У человека тоже так, Лоуренс?
Лоуренс, подумал Мэтью, а ведь меня он по-прежнему зовет мистер Коттер. Билли счастлив с этими людьми. Лоуренс объяснял ему что-то. Солнце грело все сильнее. Мэтью лег на спину и позволил солнцу бить в закрытые глаза.
Лоуренс умудрился разрезать тушу на пригодные для переноски куски. Их было гораздо больше, чем они могли унести – Лоуренс подсчитал, что они в трех-четырех милях от лагеря, – поэтому они выбрали лучшие куски, а остальное, по предложению Мэтью, подвесили к ветвям дерева. Они вернутся за ним, как только смогут, но собака, которую они видели, и другие собаки доберутся раньше.
Мэтью нес в одной руке ружье, а второй удерживал на плече ногу вола. Мясо, влажное, липло к руке, капала кровь, попадая на полу куртки. Они шли по полям и залитым солнцем полянам – счастливая окровавленная процессия. Экскурсия мясников, подумал Мэтью. Нет, что-то более простое и примитивное. Охотники, возвращающиеся в свой крааль. Только одежда не соответствовала. Случайная, плохо сидящая, она напоминала об универмагах и бифштексах, завернутых в целлофан. На них должны быть повязки летом, а зимой шкуры из меха.
Путь был долог, и ноша становилась все тяжелее, но возбуждение и веселье поддерживали их. Они много разговаривали и смеялись. Они смеялись над какой-то шуткой Лоуренса, когда Чарли спросил:
– Что это?
Мэтью тоже услышал. Он подумал, что это животное, может быть, кролик где-то поблизости, увидевший горностая. Но услышав второй раз, он понял, что кричит человек. Все остановились и замолчали.
Мэтью сказал:
– Мы уже близко. Может…
– Да, – негромко ответил Лоуренс, – может. – Он предостерегающе поднял руку. – Нет смысла нарываться. Мы должны увидеть, что происходит.
Совет был хорош. Мэтью кивнул.
– Вы знаете, как лучше подойти.
Они сложили окровавленные части туши в колючую изгородь, и Лоуренс как можно тише повел их к саду и гроту. Они услышали еще крик, и Мэтью уже не сомневался, что это мужчина. Женщин не было слышно. Подойдя ближе, они расслышали другие мужские голоса, один смеялся, другой, а может, два что-то неразборчиво кричали. Мэтью снова проверил ружье. Предохранитель спущен.
Они миновали кусты и оказались у последнего укрытия – зарослей гортензии древовидной. Лоуренс взглянул первый и тут же отвернулся. Мэтью продвинулся вперед и посмотрел в промежуток между двумя растениями. Перед ним примерно в 20 ярдах находился грот.
Вначале ему показалось, что их много, но, пересчитав, он убедился, что их пятеро. И еще Арчи. Они связали ему руки и ноги, и он лежал на спине. Куртка по-прежнему была на нем, но брюк не было. Тело его казалось маленьким, слабым и очень белым на фоне загорелых рук наклонившихся над ним мужчин. Один держал что-то вроде щипцов, а другой – зажженную свечу. Тошнота подкатила к горлу Мэтью. От садистов-школьников до дикарей – объекты те же. Глаза и половые органы, особенно последние.
Он поискал женщин и Кэти. Они прижались к скале, двое мужчин стояли перед ними. Пятый находился примерно между группами. Это был рослый мужчина, мускулистый, с длинными светлыми волосами и соломенной бородой. На нем были сандалии, фланелевые брюки, подрезанные и превращенные в шорты, выше талии он был обнажен. Кожа его, несмотря на светлые волосы, казалась бронзовой. Громким голосом кокни он сказал:
– Пора кончать болтовню. У вас здесь есть запасы. Вы знаете, где они. Если даже вас всего четверо, все равно запасы должны быть. А если, как вы говорите, ваши парни за углом, запасов должно быть еще больше. Не думайте, что я дурак. Вы живете здесь недели. Настоящую дорогу протоптали, и следы десятков костров. Значит, запасы есть. Нам нужно только одно: где они?
Он замолчал, ожидая ответа. Мэтью слышал, как плачет Кэти. Негромко застонал Арчи.
Мужчина сказал:
– Ладно! Подогрей его немного, Стенни. Посмотрим, долго ли выдержит рыжий.
Рука со свечой двинулась. Арчи снова закричал. Мэтью услышал крик Эйприл. Что она кричит, он не разобрал. Его охватила слепая ярость. Он ничего не воспринимал, кроме кричащего Арчи и людей вокруг него. Лоуренс что-то сказал и тронул его за плечо, но Мэтью отбросил руку. С криком выбежал он на открытое пространство. Мужчины больше в удивлении, чем в тревоге оторвались от жертвы. Когда человек со свечой начал вставать, Мэтью выстрелил. Один из них пошатнулся, другой упал. Тогда Мэтью резко повернулся к светловолосому предводителю.
Движение лишило его равновесия. Он почувствовал боль в лодыжке и понял, что падает. Светловолосый двигался к нему, побежал. Падая, Мэтью нажал на курок, не целясь. Но тот почти набегал на ствол ружья. Сила удара подняла его и отбросила назад. Мэтью краем глаза видел, как он упал и ударился о землю. Он лежал, извиваясь, тяжело дыша, и смотрел, как фонтаном бьет кровь из тела в нескольких футах от его глаз.
Утро было яркое, солнце грело их, когда они проходили по открытым местам. Все чувствовали легкость и веселье. Что-то похожее на возбуждающую игру. Они пришли в лесистую местность, где луга были окружены полосками леса.
Лоуренс сказал:
– Вот его территория. Он бродит по этим полям, но далеко не уходит.
И тут же послышались звуки: кто-то с шумом пробирался по подлеску слева от них. У Мэтью оба ствола были заряжены. Он спустил предохранитель и взял ружье в руки.
Когда тело вырвалось на открытое место, Мэтью поднял ружье. И опустил. Это была собака, очень большая, косматая и черная. Помесь лабрадора, подумал Мэтью, но кто второй ее родитель, трудно сказать: она выше любого лабрадора, виденного Мэтью. Собака резко остановилась и посмотрела на них. Было такое впечатление, что она припоминает, узнает. Лоуренс свистнул:
– Эй, сюда!
Собака продолжала стоять, хвост ее слабо шевельнулся. Потом повернулась и побежала по полю к лесу на противоположном краю.
Лоуренс сказал:
– Она принадлежала местному фермеру. Я часто видел ее на аллеях. – Он покачал головой, выглядя старым и несчастным, веселость его исчезла. – Похоже, она неплохо справляется.
Они двинулись дальше. Вол пасся на четвертом поле, в углу, где сохранилась металлическая изгородь. На лучшую позицию нельзя и надеяться, подумал Мэтью.
На дальнем краю поля он сказал остальным:
– Я пойду в центре. Джордж и Чарли слева от меня, вы, Лоуренс, и Билли справа. Пойдем медленно, и я буду идти впереди ярдов на пять. Куда бы он ни побежал, я смогу выстрелить ему в бок, когда он пробежит мимо. Если я промахнусь или только раню его, уходите с его дороги, пусть убегает. Ты понял, Билли?
Они разошлись и двинулись по полю, по высокой траве – животному не грозил недостаток корма, – раскрашенной желтыми цветами лютика и розовато-лиловыми клевера. Не вреден ли клевер для скота? Вол, казалось, находится в прекрасной форме. Один раз он поднял голову, посмотрел на приближающихся людей и снова опустил. Может, дело окажется легче, чем они думали. В центре поля росла петрушка. Мэтью вспомнил, что видел ее ребенком. Они называли ее «смерть матери»: принесешь в дом, и твоя мать умрет. Тогда тоже полноправно правило иррациональное, но потом наступал вечер, и можно было идти домой, где ждали ужин и теплая постель.
Мэтью был в десяти ярдах от вола, когда тот вторично поднял голову. Маленькие глазки смотрели с узкой мощной коричнево-белой морды. Голова дважды слегка кивнула, как бы подчеркивая какое-то утверждение в споре. Затем переднее правое копыто ударило о землю, и животное бросилось в атаку. Оно направилось не направо, не налево, а прямо на Мэтью.
Мэтью быстро поднял ружье и выстрелил. Он не успел как следует установить ложе, и отдача отбросила его в сторону. Он был ошеломлен этим, а также выстрелом и топотом несущегося вола. Животное пронеслось в футе или двух от него, гневно рыча от боли. Поднимаясь, Мэтью увидел, что все разбежались в стороны, а вол несется по полю. Он поднял ружье, собираясь выстрелить вторично, но вначале Джордж оказался на линии огня, а потом животное было уже слишком далеко.
Лоуренс, подбегая, сказал:
– Вы его ранили, Мэтью.
– Но не уложил.
– Он теряет кровь. Нужно идти за ним.
– Да. – Мэтью строго сказал Билли: – Но ты держись сзади. Понял? – Билли кивнул. – Он и так одичал, а сейчас опаснее в десять раз.
Вол убежал на соседнее поле, и к тому времени, как они добрались до прохода, его уже не было видно. Но отыскать след оказалось нетрудно: в траве виднелись большие пятна крови. Рана, очевидно, была серьезной, и, теряя большое количество крови, животное должно было скоро устать. В хорошем настроении они двинулись по следу.
Их уверенность немного уменьшилась по мере того, как проходило время, а вола не было видно. След вел через рощу – его обозначила не только кровь, но и измятые кусты и поломанные ветви – на открытое место, оттуда на аллею, через поле, заросшее спутанным горохом, и еще дальше. Дважды они теряли след и вынуждены были возвращаться, чтобы отыскать его. Второй раз, в лесу, они искали след не менее десяти минут. И вот наконец Чарли закричал с торжеством; Мэтью посмотрел, куда он указывал, и очень удивился, увидев животное.
Маленькое поле, может быть, загон, поблизости от развалин большого дома. Вол стоял в центре поля на коленях. Когда Чарли закричал, вол поднялся на ноги и неуклюже повернулся к ним мордой. Кровь текла из зияющей раны под правым глазом. Вол глухо мычал и рыл копытами землю. Мэтью поднял ружье, готовый к новому нападению. Но тут животное вздрогнуло, опустилось на колени, а когда они медленно начали приближаться, упало набок.
Они молча и осторожно подошли. Но сомнений не было. Вол умер, его глаз безжизненно смотрел на солнце.
– Поздравляю, – сказал Лоуренс. – Отличный выстрел. Удивительно, как долго он продержался.
Все столпились, разглядывая животное, даже Билли. Мэтью отошел в сторону. Хотя он привык к виду смерти, ему стало нехорошо. Эту смерть вызвал он, а не бог. Мэтью отвернулся и проверил ружье. Прежде чем двинуться в преследование, он перезарядил оба ствола, Все в порядке.
– Какой большой! – сказал Джордж. – Как мы его унесем? Нам не справиться.
Лоуренс весело ответил:
– Не беспокойтесь. Я об этом подумал.
Он захватил с собой инструменты своей прежней профессии: скальпель и пилу для костей. При помощи Джорджа, Чарли и Билли, переворачивавших тушу, он взрезал шкуру и снял ее. Мясо парило, разлился неописуемый запах крови, зловоние внутренностей. Мэтью чувствовал себя лучше и спокойнее, но не намерен был участвовать в этой части операции; впрочем, от него этого и не ожидали. Удачливый охотник, по-видимому, не должен быть и мясником. Мэтью сел на траву немного в стороне от остальных и слушал их голоса и звук пилы, вгрызающейся в кости.
Лоуренс говорил:
– Теперь я понимаю, почему ветеринары учились дольше нас. Я, вероятно, не распилю его правильно. Неважно, лишь бы можно было нести.
От темноты к спокойствию, от спокойствия к чему-то вроде удовлетворения. Это необходимо было сделать, и он сделал. Он чувствовал гордость за совершенное и благодарность к остальным за то, что дали ему такую возможность. Как говорила Эйприл, они приличные люди. Несколько успехов взамен неудач и трудностей внесут значительное изменение в их жизнь, а это, несомненно, успех. У них будет пир со свежим мясом.
Солнце начинало жечь. Хороший день. Мэтью мысленно вернулся к его началу, к наклонившейся фигуре у ручья. Он снова подумал о Лоуренсе и Эйприл. Муравей полз по его ноге. Некоторое время он следил за ним, ощущая легкую щекотку. Потом сорвал стебелек травы. В первый раз муравей увернулся, но потом забрался на траву. Мэтью поднял его и перенес на цветок чертополоха. Он испытывал уверенность и удовлетворение. Вдруг вспомнил о Джейн. Как всегда, с любовью и болью, но на этот раз ее образ казался далеким, нематериальным.
Возглас Джорджа:
– Вот что его свалило!
Глубоко заинтересованный голос Билли:
– Как интересно соединяются суставы! У человека тоже так, Лоуренс?
Лоуренс, подумал Мэтью, а ведь меня он по-прежнему зовет мистер Коттер. Билли счастлив с этими людьми. Лоуренс объяснял ему что-то. Солнце грело все сильнее. Мэтью лег на спину и позволил солнцу бить в закрытые глаза.
Лоуренс умудрился разрезать тушу на пригодные для переноски куски. Их было гораздо больше, чем они могли унести – Лоуренс подсчитал, что они в трех-четырех милях от лагеря, – поэтому они выбрали лучшие куски, а остальное, по предложению Мэтью, подвесили к ветвям дерева. Они вернутся за ним, как только смогут, но собака, которую они видели, и другие собаки доберутся раньше.
Мэтью нес в одной руке ружье, а второй удерживал на плече ногу вола. Мясо, влажное, липло к руке, капала кровь, попадая на полу куртки. Они шли по полям и залитым солнцем полянам – счастливая окровавленная процессия. Экскурсия мясников, подумал Мэтью. Нет, что-то более простое и примитивное. Охотники, возвращающиеся в свой крааль. Только одежда не соответствовала. Случайная, плохо сидящая, она напоминала об универмагах и бифштексах, завернутых в целлофан. На них должны быть повязки летом, а зимой шкуры из меха.
Путь был долог, и ноша становилась все тяжелее, но возбуждение и веселье поддерживали их. Они много разговаривали и смеялись. Они смеялись над какой-то шуткой Лоуренса, когда Чарли спросил:
– Что это?
Мэтью тоже услышал. Он подумал, что это животное, может быть, кролик где-то поблизости, увидевший горностая. Но услышав второй раз, он понял, что кричит человек. Все остановились и замолчали.
Мэтью сказал:
– Мы уже близко. Может…
– Да, – негромко ответил Лоуренс, – может. – Он предостерегающе поднял руку. – Нет смысла нарываться. Мы должны увидеть, что происходит.
Совет был хорош. Мэтью кивнул.
– Вы знаете, как лучше подойти.
Они сложили окровавленные части туши в колючую изгородь, и Лоуренс как можно тише повел их к саду и гроту. Они услышали еще крик, и Мэтью уже не сомневался, что это мужчина. Женщин не было слышно. Подойдя ближе, они расслышали другие мужские голоса, один смеялся, другой, а может, два что-то неразборчиво кричали. Мэтью снова проверил ружье. Предохранитель спущен.
Они миновали кусты и оказались у последнего укрытия – зарослей гортензии древовидной. Лоуренс взглянул первый и тут же отвернулся. Мэтью продвинулся вперед и посмотрел в промежуток между двумя растениями. Перед ним примерно в 20 ярдах находился грот.
Вначале ему показалось, что их много, но, пересчитав, он убедился, что их пятеро. И еще Арчи. Они связали ему руки и ноги, и он лежал на спине. Куртка по-прежнему была на нем, но брюк не было. Тело его казалось маленьким, слабым и очень белым на фоне загорелых рук наклонившихся над ним мужчин. Один держал что-то вроде щипцов, а другой – зажженную свечу. Тошнота подкатила к горлу Мэтью. От садистов-школьников до дикарей – объекты те же. Глаза и половые органы, особенно последние.
Он поискал женщин и Кэти. Они прижались к скале, двое мужчин стояли перед ними. Пятый находился примерно между группами. Это был рослый мужчина, мускулистый, с длинными светлыми волосами и соломенной бородой. На нем были сандалии, фланелевые брюки, подрезанные и превращенные в шорты, выше талии он был обнажен. Кожа его, несмотря на светлые волосы, казалась бронзовой. Громким голосом кокни он сказал:
– Пора кончать болтовню. У вас здесь есть запасы. Вы знаете, где они. Если даже вас всего четверо, все равно запасы должны быть. А если, как вы говорите, ваши парни за углом, запасов должно быть еще больше. Не думайте, что я дурак. Вы живете здесь недели. Настоящую дорогу протоптали, и следы десятков костров. Значит, запасы есть. Нам нужно только одно: где они?
Он замолчал, ожидая ответа. Мэтью слышал, как плачет Кэти. Негромко застонал Арчи.
Мужчина сказал:
– Ладно! Подогрей его немного, Стенни. Посмотрим, долго ли выдержит рыжий.
Рука со свечой двинулась. Арчи снова закричал. Мэтью услышал крик Эйприл. Что она кричит, он не разобрал. Его охватила слепая ярость. Он ничего не воспринимал, кроме кричащего Арчи и людей вокруг него. Лоуренс что-то сказал и тронул его за плечо, но Мэтью отбросил руку. С криком выбежал он на открытое пространство. Мужчины больше в удивлении, чем в тревоге оторвались от жертвы. Когда человек со свечой начал вставать, Мэтью выстрелил. Один из них пошатнулся, другой упал. Тогда Мэтью резко повернулся к светловолосому предводителю.
Движение лишило его равновесия. Он почувствовал боль в лодыжке и понял, что падает. Светловолосый двигался к нему, побежал. Падая, Мэтью нажал на курок, не целясь. Но тот почти набегал на ствол ружья. Сила удара подняла его и отбросила назад. Мэтью краем глаза видел, как он упал и ударился о землю. Он лежал, извиваясь, тяжело дыша, и смотрел, как фонтаном бьет кровь из тела в нескольких футах от его глаз.
12
Оставшиеся двое бросились бежать и исчезли за зарослями рододендрона. Из тех, что упали от первого выстрела, один сидел, зажав руку, другой лежал лицом вниз, обнажив рваную рану на плече и спине. Мэтью начал вставать. Все шло хорошо, пока он не ступил на правую ногу. Тут он почувствовал резкую боль. Переместив вес на другую ногу, он заковылял к Арчи.
Арчи говорил.
– Я им ничего не сказал. Я не сказал им, где…
Лицо у него было бледное, в слезах и в поту.
– Я знаю, – ответил Мэтью. – Успокойтесь.
Он достал свой нож и начал разрезать путы. Подошли остальные во главе с Лоуренсом. На теле Арчи виднелись ожоги и синяки.
Мэтью сказал Лоуренсу:
– Я думаю, ничего страшного.
Лоуренс ответил:
– Да. – Он извлек из сумки тюбик антисептической мази, слегка нагнулся и вложил ее в руки Арчи. – Это поможет. Помажьте. Вы знаете, где больно.
Арчи отвернул крышку и занялся мазью. Потом натянул брюки. Подошла Эйприл с жавшеюся к ней Кэти. Мэтью видел, как Сибил подбежала к Джорджу и они стояли, обнявшись.
Эйприл спросил:
– Они сильно его поранили?
– Болезненно, – ответил Лоуренс, – но не сильно.
Она была бледна, кожа ее приобрела желтоватый цвет, но оба вполне владели собой. Мэтью заметил, что свитер ее у шеи разорван, в разрыве виднелась ключица.
Она вздернула голову.
– А эти?
Тот, который был ранен в руку, встал. Он зажимал локоть рукой, сквозь пальцы сочилась кровь и капала на землю. Чарли стоял рядом с ним. Он подобрал ружье и целился. Раненый был испуган. Ни один из них, вероятно, не сознавал, что ружье не заряжено. Патроны лежали у Мэтью в кармане.
Лоуренс сказал:
– Пойду взгляну на них.
Кэти все еще жалась к Эйприл, но у Мэтью снова появилось ощущение, что они одни.
Эйприл прямо и серьезно посмотрела на него.
– Вы очень хорошо сделали, Мэтью, – сказала она.
Он ответил:
– Я действовал как дурак. Чистая случайность, что я попал в него вторым выстрелом. Если бы я промахнулся, он отобрал бы ружье. Их было бы трое против Лоуренса, Джорджа и Чарли. И Билли. Мне следовало действовать разумнее.
– Нет, вы хорошо сделали. – Она улыбнулась. – Я горжусь вами.
Свитер разорван, но брюки аккуратно застегнуты, и все пуговицы на месте.
Он сказал:
– Во всяком случае, вы с Сибил не пострадали.
– Да. – Голос ее звучал сухо. – Что было на охоте? Нашли вола?
– Нашли и убили, и даже принесли с собой мясо. Услышав крик Арчи, мы его бросили.
– Бедный Арчи.
К ним вернулся Лоуренс.
– Тот, в кого вы стреляли с близкого расстояния, мертв, Мэтью. Остальные две составляют проблему.
– Проблему?
– Только для меня. Я когда-то давно давал клятву. Впрочем, сейчас это не имеет значения. Тот, у которого ранена рука, будет жить, если, конечно, не подхватит инфекцию. Другой, по-моему, умрет, так как у нас нет ни медикаментов, ни возможности лечить его.
Эйприл горько сказала:
– А я думала, что наша единственная проблема – можем ли мы потратить еще два патрона. – Она посмотрела на Мэтью. – Или, вернее, может ли их потратить Мэтью.
Мэтью был поражен ее жестокостью, но, конечно, это разумно. Они не могут держать этих людей здесь, даже если бы могли их лечить.
Он сказал:
– Те, что убежали. Как вы думаете, могут они вернуться?
Лоуренс покачал головой.
– Не думаю. Как, Эйприл?
– Если это часть большой банды, то они могут вернуться. Но я так не думаю. По их разговорам, их только пятеро. Их возглавлял блондин. – Она посмотрела на его тело. Кровь все еще шла из раны на груди, но уже медленно. Над телом начали собираться мухи. – Я думаю, они остановятся, только добежав до берега.
Лоуренс смотрел на двоих мужчин, которых сторожил с пустым ружьем Чарли. Второй из них с трудом принял полусидячее положение, опираясь на локоть. Он начал стонать от боли.
– Так что же делать? – спросил Лоуренс. Он беспомощно взглянул на Эйприл. – Как вы думаете?
Она не ответила, а пошла к Чарли. Протянула руку, и Чарли отдал ей ружье. Мужчина, зажимавший руку, начал что-то говорить, но она оборвала его.
– Я не собираюсь в тебя стрелять, – сказала она. – У нас достаточно патронов, но все равно жаль их тратить. Уходи. Если повезет, догонишь своих приятелей.
Он снова открыл рот, но Эйприл, сделав шаг вперед, ударила стволом по раненной руке. Он закричал от боли, отскочил и начал уходить. Пройдя несколько шагов, он оглянулся через плечо. Эйприл вскинула ружье, и он неуклюже побежал.
Эйприл подошла ко второму мужчине. Тот стонал громче и быстро терял кровь. Она сказала:
– Ты тоже. Уходи.
Он посмотрел на нее. Лицо его было искажено от боли.
– Не могу, – сказал он. – Я тяжело ранен. Я не могу двигаться.
Она с угрюмым удовлетворением сказала:
– Ты умрешь, но не здесь. У нас и без тебя хватит падали.
Мужчина застонал, но не шевельнулся. Она сильно пнула его ногой в сандалии чуть пониже раны, и он закричал.
– Можешь двигаться, – сказала она. – Или ты хочешь, чтобы мы тебя утащили?
Он с трудом встал. Лицо его покрылось потом, губы дрожали от боли. Эйприл стояла рядом. Мэтью заметил, что на ее сандалии была кровь.
– Счастливого пути, – сказала она. – Убирайся подальше, прежде чем упадешь.
Лоуренс осмотрел лодыжку Мэтью. Пальцы его осторожно ощупали ногу.
– Всего лишь растяжение, – сказал он. – Вам придется несколько дней полежать.
– Холодный компресс? – спросила Эйприл.
– Хорошо бы.
Она кивнула.
– Я позабочусь об этом. – И пошла к ручью.
Лоуренс сказал:
– Итак, вы еще побудете нашим гостем. – Он улыбнулся и потом добавил:
– Мы перед вами в долгу, Мэтью.
– Ружье полезно, пока есть патроны, – сказал Мэтью.
– Не только ружье. – Лоуренс осмотрелся, как бы собираясь что-то добавить. – Эйприл перевяжет вам ногу. А я позабочусь об очистке места. Нужно оттащить его, а похороним позже. Сначала нужно принести мясо.
Джордж и Чарли за руки оттащили труп в кусты, Лоуренс сопровождал их. Мэтью снова лег на траву. Нога у него болела, но пока он не двигался, боль была не очень сильной. Кэти плакала, и Сибил успокаивала ее, говорила что-то негромким голосом. Арчи смотрел, как тащили тело.
Билли подошел к Мэтью. Он сказал:
– У вас сломана нога, мистер Коттер?
– Нет. Только растяжение. Но на несколько дней придется задержаться.
– Мы останемся здесь?
– Пока не заживет моя нога. – Билли кивнул. – Ты захочешь остаться после этого?
– Нет. – И быстро добавил: – Если вы пойдете, я с вами.
Разговор прекратился с возвращением Эйприл. Она принесла в кастрюле воды и намочила в ней повязку. У нее были крепкие руки, и она искусно пользовалась ими. Когда она наклонилась к его ноге, Мэтью посмотрел на ее каштановые волосы. Они слегка вились, были мягкими и блестящими, но с сединой. Он подумал о том, какой была ее жизнь раньше, до катастрофы. Дом, семья, круг знакомых. Она плотно затянула повязку, и он невольно поморщился.
Она посмотрела на него.
– Простите. Но чем плотнее, тем лучше.
– Я знаю. Все в порядке.
– Вам лучше?
– Гораздо лучше. Вы учились на медсестру?
– Не на медсестру. Просто первая помощь. – Она присела на корточки. – Подать носок?
– Нет спасибо. Мне хорошо.
Эйприл кивнула.
– Одно время я была в комитете национальной обороны. Я соглашалась с ним – относительно бомбы, – и просто сидеть без дела казалось мне неправильным. Поэтому я стала обучаться оказанию первой помощи. Конечно, все было направлено на то, чтобы сохранить жизнь в небольшом закрытом помещении, а весь наружный мир отравлен радиацией.
Мэтью сказал:
– Жизнь иногда бывает полна иронии.
– Правда? – Она с любопытством взглянула на него. – Чем вы занимались, Мэтью, до катастрофы?
– Выращивал помидоры.
– Конечно. Гернсийские помидоры. Вы всегда занимались этим?
– Нет.
Она ждала, и через несколько мгновений он продолжал. Он кратко рассказал ей о своем неудачном браке и о том, как он оставил Лондон.
Выслушав, она сказала:
– Вы были счастливы?
– Счастлив?
– Вы почти отошли от мира. Вычеркнули мир, кроме Джейн. И вы не соглашаетесь с тем, что Джейн мертва. Так что для вас в сущности ничего не изменилось. – Она увидела его улыбку и продолжала: – Конечно, окружающий мир изменился. Это очевидно. Но вам не нужно приспосабливаться.
Мэтью подумал об этом.
– В каком-то смысле, возможно, вы правы. Вы думаете, это делает меня счастливым?
Она колебалась, потом горько сказала:
– Изменения бывают разные. Наружное уродство само по себе плохо, но гораздо хуже внутреннее уродство. Оно вызывает отвращение.
Он подумал, что она говорит о своей жестокости по отношению к раненым.
Он сказал:
– В моменты стресса иногда делаешь странные поступки. Мы все так поступаем. Но это не значит, что мы сами изменились. Не нужно думать об этом.
Она покачала головой.
– Нет, вы не правы. Впрочем, я согласна, что нет смысла думать об этом.
Лоуренс вернулся, и она сказала:
– Куда вы его дели?
– Среди лавров. – Он взял Эйприл за руку. – Как вы?
– Хорошо.
– Сколько времени они здесь были?
– Не знаю. С полчаса. – Она продолжала быстрее: – Я думала об этом. Мы сделали ошибку, глубокую детскую ошибку.
– Какую?
– Держать все в подвале, кроме необходимого на сегодня. Именно поэтому они были уверены, что у нас запасы спрятаны.
– Что вы предлагаете? Держать часть наверху? Но это риск. Вернувшись, мы можем найти, что их у нас унесли.
– Лучше, чем потерять все. А мы бы потеряли все, если бы не Мэтью. Нужно найти место для второго тайника. Чтобы можно было его выдать под давлением.
– Есть предложения?
Эйприл пожала плечами.
– Нет. Нужно поискать.
Мэтью сказал:
– Вы думаете, это может случиться снова?
– Конечно. И помимо возможности, что убежавшие могут присоединиться к большой банде и приведут ее сюда.
– Вы можете уйти, – сказал Мэтью.
Она посмотрел на него с неожиданной холодностью.
– Какой в этом смысл? Нигде больше нет безопасности.
Он мог бы высказать много аргументов. Приближающаяся зима все равно заставит искать убежище. Лоуренс осмотрел повязку на ноге.
– Хорошо, – сказал он. – Отдыхайте, Мэтью, пока мы принесем мясо. Свежее мясо, Эйприл! Это подбодрит нас.
Она улыбнулась.
– Да. Нам это необходимо.
В этот день они не ходили на поиски. После того, как остальная часть мяса была принесена в лагерь, женщины засолили то, что не пойдет в пищу в ближайшие дни. Тем временем Лоуренс с мужчинами занялся телом, лежавшим в кустах лавра. Потом он вернулся туда, где Мэтью грелся на солнце рядом с Билли.
– Ну, вот, – сказал он. – Не очень глубоко, но достаточно, чтобы не добрались собаки. Компромисс между усилиями и требованиями санитарии.
Мэтью сказал:
– Как медик, вы не удивлены тем, что нет болезней, даже чумы?
– Миллионы непогребенных? Не знаю. Болезни времен войн вызывались не мертвыми, а условиями. Дизентерия в Галлиполи, например, распространялась живыми. И возможны вспышки, о которых мы не знаем. Жизнь по-прежнему общественная, но общины маленькие. Мы стремимся избегать другие группы численностью больше трех человек, а одиночки избегают нас.
– А много ли одиночек?
– Вероятно. Но точно знать невозможно. Иногда замечаешь их на удалении, но они быстро уходят. Их можно понять. Как ваша лодыжка?
– Хорошо.
– Повязку нужно время от времени менять. Если хотите, я это сделаю, пока Эйприл занята.
Мэтью покачал головой.
– Я подожду.
Лоуренс посмотрел туда, где работали Эйприл с Сибил и Кэти. Он сказал:
– Не знаю, как мы бы жили без нее. У нее столько мужества.
– Да.
– И не только в кризисах, но в обычной жизни. В том, что мы называем жизнью. У каждого бывают моменты слабости, отчаяния. Присутствие Эйприл очень помогает. Она заставляет стыдиться слабости. Я помню, как мы впервые встретились после катастрофы.
Он замолчал. Мэтью ждал продолжения.
Лоуренс сказал:
– Я долго не мог выбраться, только вечером первого дня. И я страшно устал. Лежал под открытым небом, потом уснул. На следующий день я начал сознавать размеры происшедшего. Я порылся в развалинах своего дома и поблизости, но никого живого не нашел. Тогда я отправился к своему кабинету и разыскал нембутал. Я знал, сколько мне понадобится. Это казалось мне единственным разумным поступком. Но тут я услышал, как кто-то кричит, и крикнул в ответ. Это была Эйприл.
Лоуренс помолчал.
– Я вел себя как дурак. Я сказал ей, что нет смысла продолжать жить. Она выслушала и сказала, что я могу поступать, как хочу, но вначале мне нужно поесть. Она сделала для меня сэндвичи. Хлеб был несвежий, но я все съел. После катастрофы я ничего не ел. После этого я почувствовал себя лучше. С тех пор у меня были трудные моменты, но она всегда была рядом.
Мэтью сказал:
– Даже зная ее такое короткое время, я вижу, какая это замечательная личность.
Лоуренс пристально взглянул на него.
– Это не вопрос взаимоотношений, вы понимаете? Мы с ней принадлежим к разным поколениям. Я на двадцать лет старше ее. Ей нужен кто-то более подходящий по возрасту, нужен сильный человек, на которого она могла бы опереться.
Арчи говорил.
– Я им ничего не сказал. Я не сказал им, где…
Лицо у него было бледное, в слезах и в поту.
– Я знаю, – ответил Мэтью. – Успокойтесь.
Он достал свой нож и начал разрезать путы. Подошли остальные во главе с Лоуренсом. На теле Арчи виднелись ожоги и синяки.
Мэтью сказал Лоуренсу:
– Я думаю, ничего страшного.
Лоуренс ответил:
– Да. – Он извлек из сумки тюбик антисептической мази, слегка нагнулся и вложил ее в руки Арчи. – Это поможет. Помажьте. Вы знаете, где больно.
Арчи отвернул крышку и занялся мазью. Потом натянул брюки. Подошла Эйприл с жавшеюся к ней Кэти. Мэтью видел, как Сибил подбежала к Джорджу и они стояли, обнявшись.
Эйприл спросил:
– Они сильно его поранили?
– Болезненно, – ответил Лоуренс, – но не сильно.
Она была бледна, кожа ее приобрела желтоватый цвет, но оба вполне владели собой. Мэтью заметил, что свитер ее у шеи разорван, в разрыве виднелась ключица.
Она вздернула голову.
– А эти?
Тот, который был ранен в руку, встал. Он зажимал локоть рукой, сквозь пальцы сочилась кровь и капала на землю. Чарли стоял рядом с ним. Он подобрал ружье и целился. Раненый был испуган. Ни один из них, вероятно, не сознавал, что ружье не заряжено. Патроны лежали у Мэтью в кармане.
Лоуренс сказал:
– Пойду взгляну на них.
Кэти все еще жалась к Эйприл, но у Мэтью снова появилось ощущение, что они одни.
Эйприл прямо и серьезно посмотрела на него.
– Вы очень хорошо сделали, Мэтью, – сказала она.
Он ответил:
– Я действовал как дурак. Чистая случайность, что я попал в него вторым выстрелом. Если бы я промахнулся, он отобрал бы ружье. Их было бы трое против Лоуренса, Джорджа и Чарли. И Билли. Мне следовало действовать разумнее.
– Нет, вы хорошо сделали. – Она улыбнулась. – Я горжусь вами.
Свитер разорван, но брюки аккуратно застегнуты, и все пуговицы на месте.
Он сказал:
– Во всяком случае, вы с Сибил не пострадали.
– Да. – Голос ее звучал сухо. – Что было на охоте? Нашли вола?
– Нашли и убили, и даже принесли с собой мясо. Услышав крик Арчи, мы его бросили.
– Бедный Арчи.
К ним вернулся Лоуренс.
– Тот, в кого вы стреляли с близкого расстояния, мертв, Мэтью. Остальные две составляют проблему.
– Проблему?
– Только для меня. Я когда-то давно давал клятву. Впрочем, сейчас это не имеет значения. Тот, у которого ранена рука, будет жить, если, конечно, не подхватит инфекцию. Другой, по-моему, умрет, так как у нас нет ни медикаментов, ни возможности лечить его.
Эйприл горько сказала:
– А я думала, что наша единственная проблема – можем ли мы потратить еще два патрона. – Она посмотрела на Мэтью. – Или, вернее, может ли их потратить Мэтью.
Мэтью был поражен ее жестокостью, но, конечно, это разумно. Они не могут держать этих людей здесь, даже если бы могли их лечить.
Он сказал:
– Те, что убежали. Как вы думаете, могут они вернуться?
Лоуренс покачал головой.
– Не думаю. Как, Эйприл?
– Если это часть большой банды, то они могут вернуться. Но я так не думаю. По их разговорам, их только пятеро. Их возглавлял блондин. – Она посмотрела на его тело. Кровь все еще шла из раны на груди, но уже медленно. Над телом начали собираться мухи. – Я думаю, они остановятся, только добежав до берега.
Лоуренс смотрел на двоих мужчин, которых сторожил с пустым ружьем Чарли. Второй из них с трудом принял полусидячее положение, опираясь на локоть. Он начал стонать от боли.
– Так что же делать? – спросил Лоуренс. Он беспомощно взглянул на Эйприл. – Как вы думаете?
Она не ответила, а пошла к Чарли. Протянула руку, и Чарли отдал ей ружье. Мужчина, зажимавший руку, начал что-то говорить, но она оборвала его.
– Я не собираюсь в тебя стрелять, – сказала она. – У нас достаточно патронов, но все равно жаль их тратить. Уходи. Если повезет, догонишь своих приятелей.
Он снова открыл рот, но Эйприл, сделав шаг вперед, ударила стволом по раненной руке. Он закричал от боли, отскочил и начал уходить. Пройдя несколько шагов, он оглянулся через плечо. Эйприл вскинула ружье, и он неуклюже побежал.
Эйприл подошла ко второму мужчине. Тот стонал громче и быстро терял кровь. Она сказала:
– Ты тоже. Уходи.
Он посмотрел на нее. Лицо его было искажено от боли.
– Не могу, – сказал он. – Я тяжело ранен. Я не могу двигаться.
Она с угрюмым удовлетворением сказала:
– Ты умрешь, но не здесь. У нас и без тебя хватит падали.
Мужчина застонал, но не шевельнулся. Она сильно пнула его ногой в сандалии чуть пониже раны, и он закричал.
– Можешь двигаться, – сказала она. – Или ты хочешь, чтобы мы тебя утащили?
Он с трудом встал. Лицо его покрылось потом, губы дрожали от боли. Эйприл стояла рядом. Мэтью заметил, что на ее сандалии была кровь.
– Счастливого пути, – сказала она. – Убирайся подальше, прежде чем упадешь.
Лоуренс осмотрел лодыжку Мэтью. Пальцы его осторожно ощупали ногу.
– Всего лишь растяжение, – сказал он. – Вам придется несколько дней полежать.
– Холодный компресс? – спросила Эйприл.
– Хорошо бы.
Она кивнула.
– Я позабочусь об этом. – И пошла к ручью.
Лоуренс сказал:
– Итак, вы еще побудете нашим гостем. – Он улыбнулся и потом добавил:
– Мы перед вами в долгу, Мэтью.
– Ружье полезно, пока есть патроны, – сказал Мэтью.
– Не только ружье. – Лоуренс осмотрелся, как бы собираясь что-то добавить. – Эйприл перевяжет вам ногу. А я позабочусь об очистке места. Нужно оттащить его, а похороним позже. Сначала нужно принести мясо.
Джордж и Чарли за руки оттащили труп в кусты, Лоуренс сопровождал их. Мэтью снова лег на траву. Нога у него болела, но пока он не двигался, боль была не очень сильной. Кэти плакала, и Сибил успокаивала ее, говорила что-то негромким голосом. Арчи смотрел, как тащили тело.
Билли подошел к Мэтью. Он сказал:
– У вас сломана нога, мистер Коттер?
– Нет. Только растяжение. Но на несколько дней придется задержаться.
– Мы останемся здесь?
– Пока не заживет моя нога. – Билли кивнул. – Ты захочешь остаться после этого?
– Нет. – И быстро добавил: – Если вы пойдете, я с вами.
Разговор прекратился с возвращением Эйприл. Она принесла в кастрюле воды и намочила в ней повязку. У нее были крепкие руки, и она искусно пользовалась ими. Когда она наклонилась к его ноге, Мэтью посмотрел на ее каштановые волосы. Они слегка вились, были мягкими и блестящими, но с сединой. Он подумал о том, какой была ее жизнь раньше, до катастрофы. Дом, семья, круг знакомых. Она плотно затянула повязку, и он невольно поморщился.
Она посмотрела на него.
– Простите. Но чем плотнее, тем лучше.
– Я знаю. Все в порядке.
– Вам лучше?
– Гораздо лучше. Вы учились на медсестру?
– Не на медсестру. Просто первая помощь. – Она присела на корточки. – Подать носок?
– Нет спасибо. Мне хорошо.
Эйприл кивнула.
– Одно время я была в комитете национальной обороны. Я соглашалась с ним – относительно бомбы, – и просто сидеть без дела казалось мне неправильным. Поэтому я стала обучаться оказанию первой помощи. Конечно, все было направлено на то, чтобы сохранить жизнь в небольшом закрытом помещении, а весь наружный мир отравлен радиацией.
Мэтью сказал:
– Жизнь иногда бывает полна иронии.
– Правда? – Она с любопытством взглянула на него. – Чем вы занимались, Мэтью, до катастрофы?
– Выращивал помидоры.
– Конечно. Гернсийские помидоры. Вы всегда занимались этим?
– Нет.
Она ждала, и через несколько мгновений он продолжал. Он кратко рассказал ей о своем неудачном браке и о том, как он оставил Лондон.
Выслушав, она сказала:
– Вы были счастливы?
– Счастлив?
– Вы почти отошли от мира. Вычеркнули мир, кроме Джейн. И вы не соглашаетесь с тем, что Джейн мертва. Так что для вас в сущности ничего не изменилось. – Она увидела его улыбку и продолжала: – Конечно, окружающий мир изменился. Это очевидно. Но вам не нужно приспосабливаться.
Мэтью подумал об этом.
– В каком-то смысле, возможно, вы правы. Вы думаете, это делает меня счастливым?
Она колебалась, потом горько сказала:
– Изменения бывают разные. Наружное уродство само по себе плохо, но гораздо хуже внутреннее уродство. Оно вызывает отвращение.
Он подумал, что она говорит о своей жестокости по отношению к раненым.
Он сказал:
– В моменты стресса иногда делаешь странные поступки. Мы все так поступаем. Но это не значит, что мы сами изменились. Не нужно думать об этом.
Она покачала головой.
– Нет, вы не правы. Впрочем, я согласна, что нет смысла думать об этом.
Лоуренс вернулся, и она сказала:
– Куда вы его дели?
– Среди лавров. – Он взял Эйприл за руку. – Как вы?
– Хорошо.
– Сколько времени они здесь были?
– Не знаю. С полчаса. – Она продолжала быстрее: – Я думала об этом. Мы сделали ошибку, глубокую детскую ошибку.
– Какую?
– Держать все в подвале, кроме необходимого на сегодня. Именно поэтому они были уверены, что у нас запасы спрятаны.
– Что вы предлагаете? Держать часть наверху? Но это риск. Вернувшись, мы можем найти, что их у нас унесли.
– Лучше, чем потерять все. А мы бы потеряли все, если бы не Мэтью. Нужно найти место для второго тайника. Чтобы можно было его выдать под давлением.
– Есть предложения?
Эйприл пожала плечами.
– Нет. Нужно поискать.
Мэтью сказал:
– Вы думаете, это может случиться снова?
– Конечно. И помимо возможности, что убежавшие могут присоединиться к большой банде и приведут ее сюда.
– Вы можете уйти, – сказал Мэтью.
Она посмотрел на него с неожиданной холодностью.
– Какой в этом смысл? Нигде больше нет безопасности.
Он мог бы высказать много аргументов. Приближающаяся зима все равно заставит искать убежище. Лоуренс осмотрел повязку на ноге.
– Хорошо, – сказал он. – Отдыхайте, Мэтью, пока мы принесем мясо. Свежее мясо, Эйприл! Это подбодрит нас.
Она улыбнулась.
– Да. Нам это необходимо.
В этот день они не ходили на поиски. После того, как остальная часть мяса была принесена в лагерь, женщины засолили то, что не пойдет в пищу в ближайшие дни. Тем временем Лоуренс с мужчинами занялся телом, лежавшим в кустах лавра. Потом он вернулся туда, где Мэтью грелся на солнце рядом с Билли.
– Ну, вот, – сказал он. – Не очень глубоко, но достаточно, чтобы не добрались собаки. Компромисс между усилиями и требованиями санитарии.
Мэтью сказал:
– Как медик, вы не удивлены тем, что нет болезней, даже чумы?
– Миллионы непогребенных? Не знаю. Болезни времен войн вызывались не мертвыми, а условиями. Дизентерия в Галлиполи, например, распространялась живыми. И возможны вспышки, о которых мы не знаем. Жизнь по-прежнему общественная, но общины маленькие. Мы стремимся избегать другие группы численностью больше трех человек, а одиночки избегают нас.
– А много ли одиночек?
– Вероятно. Но точно знать невозможно. Иногда замечаешь их на удалении, но они быстро уходят. Их можно понять. Как ваша лодыжка?
– Хорошо.
– Повязку нужно время от времени менять. Если хотите, я это сделаю, пока Эйприл занята.
Мэтью покачал головой.
– Я подожду.
Лоуренс посмотрел туда, где работали Эйприл с Сибил и Кэти. Он сказал:
– Не знаю, как мы бы жили без нее. У нее столько мужества.
– Да.
– И не только в кризисах, но в обычной жизни. В том, что мы называем жизнью. У каждого бывают моменты слабости, отчаяния. Присутствие Эйприл очень помогает. Она заставляет стыдиться слабости. Я помню, как мы впервые встретились после катастрофы.
Он замолчал. Мэтью ждал продолжения.
Лоуренс сказал:
– Я долго не мог выбраться, только вечером первого дня. И я страшно устал. Лежал под открытым небом, потом уснул. На следующий день я начал сознавать размеры происшедшего. Я порылся в развалинах своего дома и поблизости, но никого живого не нашел. Тогда я отправился к своему кабинету и разыскал нембутал. Я знал, сколько мне понадобится. Это казалось мне единственным разумным поступком. Но тут я услышал, как кто-то кричит, и крикнул в ответ. Это была Эйприл.
Лоуренс помолчал.
– Я вел себя как дурак. Я сказал ей, что нет смысла продолжать жить. Она выслушала и сказала, что я могу поступать, как хочу, но вначале мне нужно поесть. Она сделала для меня сэндвичи. Хлеб был несвежий, но я все съел. После катастрофы я ничего не ел. После этого я почувствовал себя лучше. С тех пор у меня были трудные моменты, но она всегда была рядом.
Мэтью сказал:
– Даже зная ее такое короткое время, я вижу, какая это замечательная личность.
Лоуренс пристально взглянул на него.
– Это не вопрос взаимоотношений, вы понимаете? Мы с ней принадлежим к разным поколениям. Я на двадцать лет старше ее. Ей нужен кто-то более подходящий по возрасту, нужен сильный человек, на которого она могла бы опереться.