Джонсон Бен. Заговор Катилины

   Вот уж двадцатый день ржавеет в ножнах
   Стальной клинок сенатского декрета,
   Хоть стал бы трупом ты, будь вынут он.
   А ты живешь и гнусную затею
   Не оставляешь, но осуществляешь.
   Отцы, желал бы я быть милосердным,
   Хотя опасность над страной нависла,
   Но мне, увы, тогда себя пришлось бы
   В преступном нераденье обвинить.
   Уж лагерем враги отчизны стали
   В ущелий, к Этрурии ведущем.
   Число их возрастает с каждым днем,
   А их главарь здесь, за стенами Рима,
   Меж нас, в сенате сеть злодейских ков
   Плетет открыто родине на гибель.
   Да если бы я даже приказал
   Тебя казнить на месте, Каталина,
   Меня скорей бы стали все винить
   В медлительности, чем в жестокосердье.
   Катон
   Все, кроме тех, кто из того же теста.
   Цицерон
   Но есть причины у меня помедлить
   С тем, что давно бы надо сделать.
   Тебя велю схватить я лишь тогда,
   Когда любой распутник и преступник,
   Ну, словом, человек, тебе подобный,
   Сочтет мое решение законным.
   Пока же хоть один среди живых
   В твою защиту выступить дерзает,
   Ты будешь жить, но жить, как ты живешь
   Под неусыпной строгою охраной,
   Без сил и средств вредить своей отчизне.
   Довольно у меня ушей и глаз,
   Чтоб за тобой и впредь следить, как раньше,
   Хоть этого ты и не замечал.
   На что же ты рассчитываешь, если
   Ни ночь сокрыть не может ваших сборищ,
   Ни стены заглушить не в силах шепот
   Твоих клевретов, если все наружу
   Выходит и становится известным?
   Опомнись наконец и перестань
   Стремиться к грабежам, резне, поджогам.
   Ты не забыл, как я назвал сенату
   Тот день, когда Кай Манлий, твой приспешник,
   Возьмется за оружие? Не прав ли
   Я был, определяя план и срок?
   Предупредил сенат я, что намерен
   Ты в пятый день после календ ноябрьских *
   Предать нас всех мечу. Узнав об этом,
   Уехало из Рима много знати.
   Попробуй отрицать, что в этот день
   Я не разрушил замысел твой черный,
   Держа тебя под бдительным надзором?
   Ведь ты не мог и пальцем шевельнуть
   Отечеству во вред и утешался,
   Смотря на уезжающих, лишь мыслью,
   Что крови нас, оставшихся, тебе
   Довольно будет. Разве не мечтал
   Ты ночью штурмом захватить Пренесту *
   И разве, подступив к ней, не нашел,
   Что я ее к отпору подготовил?
   Не можешь ты содеять, предпринять
   Или замыслить ничего такого,
   Что до меня бы не дошло. Я всюду
   С тобой, в тебе и впереди тебя.
   Припомни вашу сходку этой ночью
   Я не таюсь, как видишь, - в доме Леки,*
   Приюте и гнезде твоих клевретов,
   Которые питают, как и ты,
   Безумные злодейские стремленья.
   Что ж ты молчишь? Заговори, и это
   Тебя же уличит. Я вижу здесь,
   В сенате, тех, кто был с тобою ночью.
   О сонм богов бессмертных! Где же мы?
   В каком краю и городе живем?
   Какое государство населяем?
   Здесь, здесь, отцы, меж вас и рядом с вами
   В священнейшем собрании вселенной
   Присутствуют те, кто готовит гибель
   И мне, и вам, и городу, и миру,
   Кто рад бы даже солнце потушить,
   Чтобы свое потешить честолюбье.
   А я, ваш консул, должен ежедневно
   Смотреть на них как на сограждан честных,
   Дела правленья с ними обсуждать
   И оскорбить не смею даже словом
   Тех, кто давно заслуживает казни.
   Ты ночью был у Леки, Каталина,
   Италию на части с ним делил,
   Определял, кому куда поехать,
   Указывал, кому остаться в Риме,
   И намечал те городские зданья,
   С которых надо начинать поджог.
   Ты объявил, что сам уедешь вскоре
   И что отъезду твоему мешает
   Лишь жизнь моя. Тут три твои клеврета
   С помехой этой вызвались покончить,
   И двум из них ты отдал приказанье
   Меня в постели до зари убить.
   Но разойтись еще вы не успели,
   Как я уж все узнал, созвал друзей,
   Вооружил домашних и не принял
   Твоих людей, чьи имена заране
   Кое-кому из знати сообщил.
   Катон
   Катул все это может подтвердить.
   Цезарь
   (в сторону)
   Конец! Теперь все против Каталины!
   Цицерон
   Чего ж ты ждешь, враг Рима и народа?
   Распахнуты ворота. Уходи!
   Вождя твой лагерь в Фезулах заждался.
   Бери с собой друзей, очисти город,
   Чтобы твоя злокозненная шайка
   В нем воздух перестала отравлять.
   От всех тревог избавишь ты меня,
   Когда стена с тобою нас разделит.
   Ужель ты не исполнишь по приказу
   Того, к чему так долго сам стремился?
   Ступай! Уйти повелевает консул
   Тебе, врагу. Ты спросишь: не в изгнанье ль?
   Что хочешь, то и думай. Я же просто,
   Коль ты совета ждешь, - даю его.
   Что может удержать тебя в столице,
   Где в каждом, кроме кучки негодяев,
   Ты вызываешь ненависть и страх?
   Клеймом каких поступков непотребных
   Еще ты не запятнан в частной жизни?
   Какой разврат, какое преступленье
   Над именем твоим не тяготеют?
   Какой соблазн не приковал к себе
   Твой взор, какое злодеянье - руки,
   Какой порок - все существо твое?
   Кому из молодых людей, попавших
   В тенета и силки твоих посулов,
   Меча ты не подсунул для убийства,
   Не предоставил ложа для греха?
   Я обхожу презрительным молчаньем
   Всю гнусность твоего второго брака,
   Дабы никто не заключил, что может
   Такое вообще случиться в Риме
   Иль с рук сойти виновному. Не стану
   И разоренья твоего касаться
   (Оно к ближайшим идам станет явным),*
   Но сразу перейду к тому, что прямо
   Затрагивает безопасность Рима,
   Угрозе подвергая жизнь нас всех.
   Не ты ль стоял при консульстве Лепида
   И Тулла на комиции * с оружьем
   И с помощью наемных негодяев
   В день выборов пытался устранить
   И консула, и прочих магистратов,
   Которые тогда спаслись от смерти
   Не потому, что ты заколебался,
   А потому, что боги Рим хранят?
   Признайся, сколько раз исподтишка
   Ты направлял мне в сердце сталь, которой
   Я избегал, как говорится, чудом,
   И сколько раз кинжал из рук твоих
   Был выбит или выскользнул случайно,
   Хоть снова в них блестит, как будто ты
   Свершил над ним какое-то заклятье
   И дал обет, что он любой ценою
   Быть должен в тело консула вонзен.
   Но говорить я буду, вдохновляясь
   Не гневом, столь заслуженным тобою,
   А жалостью, которой ты не стоишь.
   Катон
   Ее он стоит, как Тантал * иль Титий! *
   Цицерон
   Вот ты пришел в сенат и занял место,
   Но кто из многолюдного собранья,
   Кто из друзей приветствовал тебя?
   Кто захотел сидеть с тобою рядом?
   Иль не заметил ты, как консуляры,*
   Тобою обреченные мечу,
   При появлении твоем вставали,
   Чтоб от тебя бежать, как от чумы?
   Да если бы меня мои рабы
   Боялись даже вполовину меньше,
   Чем мы, сограждане, тебя боимся,
   Свой дом покинуть я бы долгом счел!
   Уйди. Избавь от страха государство.
   Иль ждешь ты, чтобы я сказал - куда?
   Изволь, могу сказать: уйди в изгнанье!
   Что ж медлишь ты? Здесь все со мной согласны,
   И приговор мой лучше, чем словами,
   Безмолвием сената подтвержден.
   Сенат спокоен - значит, он одобрил;
   Не возражает - значит, согласился;
   Хранит молчанье - значит, все решил.
   Будь я неправ, меня б давно прервали.
   Но ты ведь не из тех, кого удержишь
   От низкого поступка - пристыдив,
   От дерзостной затеи - припугнув,
   От ярости слепой - воззвав к рассудку.
   Уйди. А впрочем, разве так уж нужно
   Мне приглашать тебя уйти туда,
   Куда ты сам людей вооруженных
   Послал с наказом ожидать тебя
   У Форума Аврелия? * Я знаю,
   Когда и где тебя встречает Манлий,
   В чей лагерь тот серебряный орел,
   Который гибель принесет тебе же,
   А не отчизне, как ты полагал,
   Тобою был заранее отправлен.
   Но вдруг мне бросит наш сенат упрек:
   "В уме ли ты, Марк Туллий? Раз известно.
   Что Катилина - злостный поджигатель
   Раздоров, смуты и войны гражданской,
   Изменник и зачинщик заговора,
   Главарь убийц, пример для всех злодеев,
   Зачем ему позволил ты уйти
   И полную свободу предоставил?
   Не должен ли ты был его схватить,
   Чтоб он понес заслуженную кару?"
   На этот правый гнев я так отвечу:
   "Отцы, сочти я нужным и полезным
   Его предать немедля смертной казни
   И дня б не прожил этот гладиатор.*
   Но так как есть меж нас в сенате люди,
   Которые, не веря в заговор
   И будучи терпимы к Катилине,
   Его тем самым пуще поощряли
   И привлекли на сторону его
   Немало слабых и дурных сограждан,
   Обязан я изгнать его, чтоб всем
   Стал ясен смысл его кровавых планов;
   Чтобы любой глупец или преступник
   Их разгадал, отверг и осудил;
   Чтоб вслед за ним покинули наш город
   Порочные приспешники его
   Сообщество безумцев разоренных;
   Чтоб был не только выдавлен нарыв
   На теле родины, но вырван корень
   И самый возбудитель всех болезней.
   Тогда как, устранив лишь Катилину
   И остальных изменников не тронув,
   Вздохнули б только на минуту мы,
   Затем что не был бы недуг излечен,
   А глубже в плоть отечества проник.
   Ведь если напоить водой холодной
   Того, кто лихорадкою снедаем,
   То жар спадет лишь на короткий миг,
   А вслед за тем еще сильнее станет.
   Итак, пускай злодеи удалятся,
   Пускай отделятся от честных граждан
   И соберутся вместе наконец;
   Пускай - я уж не раз просил об этом
   От них нас стены Рима защитят,
   Чтоб эти негодяи перестали
   На консула готовить покушенья,
   В суд к преторам с оружием врываться,
   Накапливать и прятать серу, паклю,
   Мечи и зажигательные стрелы,
   Короче говоря, чтоб убежденья
   Написаны у всех на лицах были.
   А я клянусь, отцы, себе и вам,
   Что будут ваши консулы (я - в Риме,
   Вне Рима - сотоварищ мой) так тверды,
   Вы сами - так решительны и властны,
   Патриции, которым лишь с трудом
   Расправиться на месте со злодеем
   Я нынче помешал, - так неусыпны
   И все квириты так единодушны,
   Что сразу же как только Катилина
   Оставит Рим, мы замыслы его
   Разоблачим, расстроим, покараем.
   Покинь же город, язва здешних мест,
   И при зловещих предзнаменованьях
   Иди на смерть, веди на истребленье
   Тех, кто с тобой кровавой клятвой связан!
   А ты, Юпитер, охранитель Рима,
   Такой же грозной молнией, как утром,
   Твой жертвенник, и остальные храмы,
   И городские зданья, стены,
   Н жизнь, и достоянье наших граждан
   От злобы Катилины защити.
   Изменников же и врагов народа,
   Италию стремящихся разграбить
   И спаянных злодейством меж собой,
   За муки, причиненные отчизне,
   Низринь по смерти в ад, казнив при жизни!
   Катилина
   Отцы, коль празднословия довольно,
   Чтоб доказать вину, то я виновен:
   Не зря же консул, соревнуясь с небом,
   Метал в меня ораторские громы.
   Однако слишком мудры вы, отцы,
   Чтоб веру дать тем мерзостным наветам,
   Которые он изблевал из уст
   На человека вашего сословья,
   Патриция, чей род перед отчизной
   Заслуг имеет столько, сколько вряд ли
   Измыслил бы мой враг велеречивый,
   Служи он правде, а не гнусной лжи.
   Катон
   Отечеству, сорвав с тебя личину,
   Он красноречьем больше услужил,
   Чем прадеды твои своей отвагой,
   И это будет помнить Рим, который
   Он спас.
   Катилина
   Кто? Он? Да будь я тем врагом,
   Каким меня изобразить он тщится,
   Я и тогда отчизне бы вредил
   Лишь для того, чтоб ей не дать погибнуть.
   Зачем в Атланта или Геркулеса
   Ты превращаешь выскочку, Катон?
   Катон
   Изменник!
   Катилина
   Как! Простолюдин арпинский
   Спаситель Рима? Да скорее боги
   Погубят двадцать Римов, чем потерпят,
   Чтоб помогло ничтожество такое
   Им уберечь не то что целый город
   Простой сарай!
   Катон
   Чудовище, умолкни!
   Катилина
   Да ведь им было б легче во сто крат
   Вновь первозданным прахом стать, чем слышать,
   Как называют имя проходимца
   С их именами рядом!
   Катул
   Дерзкий, вон!
   Катилина
   Отцы, что ж вы молчите? Иль вы все
   С ним заодно? Пусть так. Я удаляюсь.
   (Внезапно поворачивается к Цицерону.)
   Но ты, мой милый говорун...
   Цицерон
   Безумец,
   Ужель ты покусишься на меня
   И здесь?
   Все
   На помощь консулу!
   Катилина
   Отцы,
   Ваш страх смешон. Я болтуна не трону,
   Почетной смертью от моей руки
   Ты не падешь, речистый честолюбец!
   Катон
   Вон из сената, негодяй, изменник!
   Катилина
   Не сделают все почести и званья,
   Которыми сенат и чернь могли бы
   Катона, раболепствуя,, осыпать,
   Тебя достойным гнева Катилины.
   Катон
   Заткни свою чудовищную, глотку!
   Катилина
   Ты был бы мертв, будь ты его достоин.
   Катон
   Уймешься ли ты, выродок?
   Катул
   Убийца!
   Квинт Цицерон
   Покинь сенат, злодей, головорез!
   Катилина
   Отцы, я подчиняюсь, хоть меня
   В изгнание, как в пропасть, вы толкнули.
   Катон
   Чудовище, да замолчишь ли ты?
   Катилина
   Но так как это из-за вас я стал...
   Цицерон
   Кем?
   Катул
   Тем, чем был всегда - врагом отчизны.
   Катилина
   Костер мне будет нужен погребальный...
   Катон
   Что он сказал?
   Катилина
   ...такой, чтобы пожрало...
   Катон
   Ну, каркай, ворон!
   Катилина
   ...пламя не один...
   Катул
   Выкладывай!
   Катилина
   ...мой труп, но и весь город.
   Я, раз уж мне погибнуть суждено,
   Добьюсь, чтоб вы погибли заодно!
   (Выбегает из храма.)
   Красс
   (тихо Цезарю)
   Проиграна игра!
   Цезарь
   (тихо Крассу)
   Да, если только
   Он не успеет нанести удар
   Быстрей, чем консул навербует войско.
   Цицерон
   Отцы, что вам постановить угодно?
   Катул
   Угодно нам, чтоб наше государство
   Не понесло ущерба...
   Катон
   И чтоб меры,
   Как консулы, вы приняли к тому.
   Красс
   Давно пора.
   Цезарь
   О да.
   Красс и Цезарь уходят.
   Цицерон
   Отцы, спасибо.
   Но жду приказа я, как поступить
   Мне с Курием и Фульвией?
   Катул
   Как хочешь.
   Цицерон
   Я им награду дам, но только позже,
   Чтоб вновь они не изменили Риму.
   Катон
   Марк Туллий, мне сдается, Красс и Цезарь
   Неискренни.
   Цицерон
   Все это стало б ясно,
   Посмей мы их подвергнуть испытанью.
   Катон
   А разве есть на свете что-нибудь,
   Чего сенат, не смеет?
   Цицерон
   Только то,
   Что связано с опасностью бесцельной.
   Не стоит разом многих змей дразнить.
   Красс с Цезарем, быть может, и виновны,
   Но чересчур сильны. Сражаясь с гидрой,
   Должны рубить мы головы ей так,
   Чтобы на месте старой двадцать новых
   Не выросло.
   Катон
   Согласен я с тобой.
   Цицерон
   Следить за ними будут, но покуда
   Они открыто к бунту не примкнули,
   Не тронут их. Врагов я не намерен
   Себе и государству создавать.
   Уходят.
   СЦЕНА ТРЕТЬЯ
   Комната в доме Катилины.
   Входят Катилина, Лентул, Цетег, Курий, Габиний, Лонгин и Статилий.
   Катилина
   Мы просчитались. Этот хитрый кот
   Поймал нас, как мышей.
   Цетег
   Эх, если б только
   Ты дал мне волю, он бы не в сенате
   Мяукал, а в своем горящем доме.
   Ему бы я спалил усы!
   Катилина
   Пути
   Назад нам нет, и медлить мы не можем.
   Друзья, вы - римляне. Сверитесь с духом,
   Как накануне ночью. Приготовьтесь
   Осуществить наш план и не страшитесь
   Ни риска, ни шпионов, ни трудов.
   Отправлюсь к войску я, а вы здесь, в Риме,
   Подыскивайте и вербуйте тайно
   Союзников среди пригодных к бою
   Людей всех состояний и сословий.
   Я ж иль погибну, иль вручу вам власть.
   Я скоро водружу на стенах Рима
   Мои орлы. А вы держитесь твердо,
   На консула натравливайте чернь
   И, чтобы скрыть намерения наши,
   Пустите слух, что изгнан я безвинно,
   Что должен был в Массилию * уехать,
   Что время правоту мою докажет,
   Что не способен я поднять мятеж
   И что важней мне мир в стране упрочить,
   Чем оправдаться иль себя прославить.
   Прощайте же, Лентул, Лонгин, и Курий,
   И все друзья, и ты, мой добрый гений,
   Цетег отважный. В день свиданья мы
   Свободе жертву принесем.
   Цетег
   И мести.
   Лентул
   Фортуну зреньем наделите, Парки,*
   Чтоб видела она, кого ведет,
   И никогда его не покидала.
   Курий
   Ему ее поддержка не нужна:
   Кто смел, тот сам своей судьбы хозяин.
   Лонгин
   Пускай с собой и нашу долю счастья
   Он унесет.
   Габиний и Статилий
   (одновременно)
   И пусть оно его
   Оберегает.
   Катилина
   Я всем сердцем с вами.
   (Уходит.)
   Лентул
   Друзья мои, теперь за нами слово.
   Через Умбрена я вступил в сношенья
   С посланцами аллоброгов, чье племя
   Вконец разорено ростовщиками
   И у сената римского управы
   На них не раз искало, но напрасно.
   Мне думается, что таких людей
   Как по причине их нужды и бедствий,
   Так в силу их воинственного нрава,
   Стремленья к переменам и давнишней,
   Закоренелой ненависти к Риму
   Нетрудно будет в заговор вовлечь.
   Важна для нас военная их помощь:
   Они вблизи Италии живут
   И край их изобилует конями,
   Которых нам так сильно не хватает.
   С послами я условился о встрече.
   Они придут к Семпронии домой,
   И я вас всех прошу туда явиться,
   Чтоб укрепил ваш вид решимость их:
   Кто смел, тот смелость будит и в других.
   Габиний
   Приду.
   Статилий
   И я.
   Курий
   Я тоже.
   Цетег
   Ну, а мне
   Позвольте чем-нибудь другим заняться:
   Я не люблю всех этих совещаний.
   Зато велите вырезать сенат
   И я вам всех сенаторов прикончу
   На первом заседанье.
   Лентул
   Милый Кай,
   Ты мог бы нам присутствием своим
   Помочь.
   Цетег
   Нет, нет, я только все испорчу.
   Уходят.
   СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
   Комната в доме Цицерона.
   Входят Цицерон и Санга.
   Цицерон
   Рим за твои заботы, Фабий Санга,
   Тебе воздаст. Аллоброги же эти,
   Что вняли предложениям злодеев,
   Должно быть, сами вряд ли лучше их.
   Санга
   Они, достойный консул, как послы
   Жестоко угнетенного народа,
   К тому же потерявшие надежду
   На то, что наш сенат поможет им,
   Готовы были выслушать любого,
   Кто на свободу им хоть намекнет.
   Но, поразмыслив и со мною встретясь,
   Они увидели, что заблуждались,
   И покориться Риму вновь хотят.
   Цицерон
   Ты говоришь, Умбрен их свел с Лентулом?
   Кто он такой?
   Санга
   Старинный их знакомец,
   Давно торговлю с Галлией ведущий.
   Цицерон
   Привел ли ты послов с собою?
   Санга
   Да.
   Цицерон
   Впусти их. Если эти люди честны,
   Безмерна их заслуга перед Римом.
   Санга уходит.
   Вот он счастливый долгожданный случай
   Измену обличить и доказать!
   Хвала богам!
   Санга возвращается с послами аллоброгов.
   Почтенные послы,
   Союзники испытанные римлян,
   Привет! Мне сообщил Квинт Фабий Санга,
   Патрон народа вашего, что вас
   Лентул на днях склонял через Умбрена
   Примкнуть - прошу, садитесь - к мятежу,
   Который он с друзьями затевает.
   Не допускаю я, чтоб те, кому
   Есть что терять и кто в союзе с Римом,
   Его врагами беспричинно стали,
   Связав себя и свой народ с такими
   Отпетыми людьми, как Катилина,
   Отчаяньем толкаемый на бунт.
   Не безрассудно ль выстроенный дом
   Менять на призрачный воздушный замок
   И жизнью рисковать посула ради?
   Друзья, разжечь в два раза проще смуту,
   Чем жертвами ее самим не пасть,
   Начать войну легко, закончить трудно.
   Сенат уж приказал, чтоб двинул войско
   Мой сотоварищ против Катилины,
   Который вместе с Менлием объявлен
   Врагом отчизны. Часть их сил разбита
   Метеллом Целером.* Возвещены
   Прощенье - всем, кто лагерь их покинет,
   Награда - всем, включая и рабов,
   Кто донесет об их передвиженьях.
   Здесь в городе я с помощью трибунов
   И преторов расставил стражу так,
   Что никому нельзя ступить и шагу,
   Чтоб я об этом тотчас не узнал.
   Поверьте мне, сенат с народом вместе
   В величии своем накажут строго
   И тех, кто поднял руку на отчизну,
   И тех, кто умышляет на нее.
   Итак, почтенные послы, все взвесив,
   Решайте сами, с кем вам по пути.
   Вы просите, чтобы сенат исправил
   Вам причиненную несправедливость.
   Я обещаю вам не только это
   Все милости и выгоды, какими
   Рим может отплатить за ту услугу,
   Которую, моим советам вняв,
   Аллоброги ему бы оказали.
   Первый посол
   Достойный консул, верь нам: мы - с тобой,
   И хоть нас подбивали на злодейство,
   Злодеями от этого не станем.
   Нет, не настолько мы разорены
   И не настолько разумом ослабли,
   Чтоб предпочесть бредовые мечты
   Исконной дружбе с Римом и сенатом.
   Цицерон
   Разумное и честное решенье!
   Я об одном прошу вас... Где назначил
   Лентул свиданье с вами?
   Первый посол
   В доме Брута.
   Цицерон
   Не может быть! Ведь Деций Брут не в Риме.
   Санга
   Но здесь Семпрония, его жена.
   Цицерон
   Ты прав. Она - один из главарей.
   Итак, не уклоняйтесь от свиданья
   И постарайтесь все, что вам предложат,
   Как можно одобрительней принять.
   На похвалы и клятвы не скупитесь,
   Республику браните и сенат
   И обязуйтесь помогать восставшим
   Советом и оружьем. Я ведь вас
   Предупредил о том, чего им надо.
   Внушите им одно - что говорили
   Вы с консулом уже о вашем деле,
   Что предписал, ввиду волнений в Риме,
   Он вам покинуть город дотемна
   И что приказ вам выполнить придется,
   Дабы на подозренье не попасть.
   Затем, чтоб подтвердить те обещанья,
   Которые передадите устно
   Вы вашему сенату и народу,
   Пускай смутьяны письма вам вручат,
   Поскольку без последних головою
   Вы якобы не смеете рискнуть.
   Их получив, немедля уходите
   И сообщите мне, какой дорогой
   Покинете вы Рим, а я велю
   Вас задержать и письма конфискую,
   Так, чтоб никто ни в чем вас не винил,
   Когда обличена измена будет.
   Вот что вы сделаете.
   Первый посол
   Непременно.
   Не терпится нам выполнить наказ,
   И слов не станем тратить мы.
   Цицерон
   Идите
   И осчастливьте Рим и свой народ.
   Мне через Сангу вести шлите.
   Первый посол
   Понял.
   Уходят.
   СЦЕНА ПЯТАЯ
   Комната в доме Брута.
   Входят Семпрония и Лентул.
   Семпрония
   Когда ж придут послы? Я ждать устала.
   Скажи, у них ученый вид?
   Лентул
   О нет.
   Семпрония
   А греческим они владеют?
   Лентул
   Что ты!
   Семпрония
   Ну, раз они не больше чем вельможи,
   Не стоит мне их ожидать.
   Лентул
   Нет, стоит.
   Изумлена ты будешь, госпожа,
   Их сдержанностью, мужественной речью
   И строгою осанкой.
   Семпрония
   Удивляюсь,
   Зачем республики и государи
   Боятся женщин назначать послами,
   Хоть мы могли б служить им, как мужчины,
   В том ремесле, какому дал названье
   Почетного шпионства Фукидид! *
   Входит Цетег.
   Пришли они?
   Цетег
   А я откуда знаю?..
   Я что тебе - доносчик или сводник?
   Лентул
   Кай, успокойся. Дело ведь не в этом.
   Цетег
   Тогда зачем же путать баб в него?
   Семпрония
   Меж женщин есть не меньше заговорщиц,
   Чем меж мужчин изменников, мой милый.
   Цетег
   Была бы ты права, будь я твой муж
   И если б речь шла только о постели.
   Но если я себя в иных делах
   Дам паутиной клятв твоих опутать,
   Я соглашусь в ней умереть, как муха,
   Чтоб мной ты угостилась, паучиха.
   Лентул
   Ты чересчур суров, Цетег.
   Цетег
   А ты
   Учтив не в меру. Я предпочитаю
   Стать жалким изуродованным трупом,
   Как дикий Ипполит,* чем полагаться
   На женщин больше, чем на вольный ветер.
   Семпрония
   Нет, женщины, как вы, мужчины, тайну,
   Коль есть она у вас, хранить умеют,
   И слово их не менее весомо,
   Чем ваше.
   Цетег
   Где уж, Калипсо * моя,
   В словах и в весе мне с тобой тягаться!
   Входит Лонгин.
   Лонгин
   Послы пришли.
   Цетег
   Благодарю, Меркурий,*
   Ты выручил меня.
   Входят Вольтурций, Статилий, Габиний и послы аллоброгов.
   Лентул
   Ну что, Вольтурций?
   Вольтурций
   Они желают говорить с тобой
   Наедине.
   Лентул
   О, все идет, как было
   Предсказано Сивиллой!
   Габиний
   Да, как будто.
   Лентул отводит послов в сторону.
   Семпрония
   Ну, а со мной им говорить угодно?
   Габиний
   Нет, но принять участие в беседе
   Ты можешь. Я им рассказал, кто ты.
   Семпрония
   Не нравится мне, что меня обходят.
   Цетег
   Чем будут нам аллоброги полезны?
   Они ведь не похожи на людей,
   Вселенную способных ввергнуть в ужас.
   Любой из наших тысячи их стоит.
   А нам нужны союзники, чей взгляд
   Разлил бы бледный страх по лику неба,
   Юпитера заставив задрожать
   И молнию метнуть в них лишь затем,
   Чтобы увидеть их неуязвимость
   Иль если, сражены перуном все же,
   Они повиснут, словно Капаней,*
   На стенах высочайших вражьих башен,
   Второю молнией их сбросить вниз.
   Лентул, ты слишком долго говоришь.
   За это время можно было б солнце,
   Луну и звезды погасить, чтоб мир
   Лишь мы огнем пожара озаряли.
   Лентул
   Вы слышали, каков смельчак? Такими
   Людьми род человеческий и крепок.
   Такие миром движут.