Джордан Николь. Повелитель соблазна

   – Не смей шевелиться, – велел он, снова проводя ожерельем по разгоряченной плоти.
   Она дернулась от прохладного скользящего поцелуя бусин.
   – Я велел тебе стоять смирно, – рассердился Макс.
   – Не знаю… смогу ли.
   – Ты должна. Сначала я ублажу тебя, а потом войду глубже глубокого и услышу твои стоны.
   Его чувственное предупреждение окатило Каро волной желания, отозвавшегося пульсацией между ног.
   Ей хотелось протестовать, но не было ни сил, ни желания оттолкнуть его. Каждый нерв в ее теле был сосредоточен на чарующем скольжении серебряных бусин, дразнящих и возбуждающих ее. Внизу живота копилась знакомая сладостная тяжесть.
   Когда Макс помедлил, чтобы навить на пальцы конец ожерелья, она удивленно взглянула на него, не понимая, что он задумал. И очнулась, только когда большая резная бусина скользнула между створками розовой раковины. Ее словно молнией пронзило.
   Каро охнула.
   – Что ты делаешь? – выдохнула она.
   – Удовлетворяю твое страстное желание чувственного блаженства.
   За первой бусиной последовала вторая, утонувшая в скользких глубинах.
   – Нет у меня никаких желаний, – солгала она.
   – Будут. Обязательно. Даю тебе в этом слово.
   Каро не могла отрицать правдивость его предсказания. Пульсация между ног становилась все сильнее. Воспламененная, теряющая голову, она и не думала сопротивляться. И когда Макс преспокойно протолкнул в ее лоно еще несколько бусин, она вздрогнула от шокирующего восторга.
   – И как тебе это? – дерзко поинтересовался он.
   Но она была слишком возбуждена, чтобы ответить. Чувствовала, как холодный металл постепенно согревается в теле, как внутренние мышцы беспомощно сжимаются вокруг серебряных шариков, заключенных в ней. Потом Макс мягко, безжалостно, медленно заставил ее вобрать еще несколько дюймов ожерелья, пока не достиг конца.
   Каро пыталась оставаться неподвижной, ибо малейшее движение будоражило спрятанные шарики, но ничего не могла с собой поделать.
   – Что я приказывал? – процедил Макс, когда ее бедра дернулись. – Ты должна повиноваться мне, иначе твое желание так и останется неудовлетворенным.
   Каро, стиснув зубы, прислонилась к стене и оперлась на нее ладонями. Какое счастье, что ей есть за что держаться! Потому что Макс так же медленно стал вытаскивать нить, вытягивая по одной бусине.
   Ее трясло от возбуждения. Каждая интимная ласка лишала разума.
   – Ты вся горишь, верно? – издевался Макс. – Но я могу сделать так, что ты запылаешь.
   Она уже пылала. Умопомрачительное возбуждение овладело ею, заставляя таять, слабеть, шататься на подгибающихся ногах.
   – Ты кажешься расстроенной, ангел мой. Думаю, ты нуждаешься в утешении.
   Каро на мгновение подумала, что он решил пожалеть ее. Но Макс подался вперед, и жар его дыхания опалил ее. Каро дрожала от дерзкой близости.
   С бесконечной нежностью он провел языком по набухшей изюминке ее желания и вытащил очередную бусину.
   Пытка была поистине сладостной. Медленное скольжение ожерелья по влажной чувствительной плоти. Ласки его губ, вбирающих набухший бутон. Неторопливое поглаживание языком. Ощущение было ошеломляющим.
   Еще секунда – и она окончательно потеряла разум. Слишком слабая, чтобы устоять на ногах, Каро беспомощно схватилась за плечи Макса, продолжавшего ласкать ее губами и языком. Эти губы обожгли ее, когда еще одна бусина выскользнула наружу. Каро что-то несвязно бормотала, запустив пальцы в волнистую густоту его черных волос, подавшись вперед, чтобы встретить его жадный рот.
   В голове не осталось ни единой мысли. Он играл на ней, как на музыкальном инструменте, точно зная, где коснуться, где надавить, чтобы заставить ее жаждать большего, умирать от желания. Язык продолжал обводить крошечный бугорок, а бусины все падали, падали…
   Теряя сознание от накатывающего наслаждения, Каро выгнула шею.
   – Ты готова взлететь в небеса, верно? Но она уже не могла ответить.
   – Я спрашиваю, ты готова, милая?
   Он снова поцеловал ее, продолжая сосать набухший измятый бутон.
   – Судя по голосу, готова, и давно.
   Она была готова. И больше не могла вынести кинжальных ударов наслаждения. Фонтаны огня летели с его губ в ее плоть, вызывая жалобные крики. Она взорвалась мгновение спустя, содрогаясь и извиваясь под его бурными ласками, и, окончательно ослабев, обмякла.
   Но Макс и не думал ее отпускать. Он по-прежнему посасывал бугорок, где сосредоточились все ее желания, хотя она тряслась как в лихорадке, едва не ударяясь о стену. Высосал из ее плоти последнюю унцию страсти и вытянул последние шарики из потаенной пещерки…
   И в этот момент новая волна экстаза сотрясла ее, настолько бурная и мощная, настолько долгая, что Каро закричала. И целую вечность не могла отдышаться. Не могла прийти в себя.
   Все еще тяжело дыша, она взглянула на Макса. Его глаза свирепо сверкали, влажные губы изогнулись в довольной улыбке.
   Он в последний раз прижался поцелуем к ее трепещущей плоти, прежде чем подняться. И к ее невероятному изумлению, повернулся и спокойно отошел, помахивая ожерельем.
   Все еще ошеломленная, Каро наблюдала игру мускулов на его голой загорелой спине, размеренные движения упругих ягодиц…
   Усевшись на край кровати, Макс неожиданно повесил ожерелье на свою вздыбленную плоть, откинулся назад, оперся на локти и стал ждать: голый, абсолютно мужественный, бесконечно чувственный.
   – Теперь твоя очередь меня ублажать, – свысока объявил он. – Раздевайся. Я хочу видеть тебя голой.
   Каро возмутил его надменный тон. Даже если он намеренно дразнит ее игрой в хозяина и невольницу, чтобы отвлечь, она не собирается изображать его рабыню.
   – Я не стану повиноваться тебе.
   – Еще как станешь!
   – Почему ты так в этом уверен?
   – Потому что хочешь ощутить меня в себе. И найдешь моего петушка куда более приятным, чем бездушное серебряное ожерелье.
   Ничего не скажешь, тут он прав.
   Но Каро все же не двинулась с места. Синие глаза зловеще потемнели.
   – Я жду.
   Каро мигом ослабела. И совершенно не важно, что она все еще не простила Макса. Что он прекрасно сознает, какую власть заполучил над ней. Сознает свое смертоносное обаяние, которым, как оружием, может легко разрушить ее оборону. Одного такого взгляда было достаточно, чтобы ее сопротивление дрогнуло. Недаром его глаза так жарко горели, словно сжигая плоть, все еще прикрытую одеждой.
   – Это так ты понимаешь истинную покорность? – требовательно спросил он. – Ты – моя рабыня. И твой долг – исполнять все прихоти господина.
   Его высокомерие донельзя раздражало ее, и Каро едва не велела ему убираться ко всем чертям. Но в крови уже растекалось томительное желание, и сопротивляться не было сил. Откровенно говоря, Каро и не желала встретить рассвет, не познав напоследок страсти Макса. Хотя бы ненадолго притвориться, будто опасности не существует… Заставить его забыть все кошмары. Отринуть собственный страх неудачи.
   Когда она стала медленно раздеваться, его губы искривились в довольной, но сардонической усмешке. Рад, что она капитулировала?
   Каро стиснула зубы, молча клянясь отомстить.
   И поэтому ее движения стали еще медленнее.
   Одеяния упали на пол, но она оставила все свои ожерелья, понимая, как чувственно выглядят золото и серебро на ее обнаженной груди. Глаза Макса блеснули, но лицо оставалось бесстрастным.
   – Подойди, – приказал он.
   Она встала перед ним, многозначительно глядя вниз, на его восставшую плоть. Темный пульсирующий фаллос, восхитительно толстый и длинный, гордо покачивался в гнезде из темных завитков. Еще более эротичным было украшение: контраст изящных серебряных шариков и твердой мужской плоти только усилил голод, пожирающий ее внутренности.
   – Ты хочешь меня, – спокойно, чуть насмешливо констатировал Макс.
   Каро вздрогнула от ненасытного желания.
   – Да.
   – Что «да», рабыня?
   – Да… хозяин.
   – Прекрасно. Ты быстро учишься. А теперь покажи, как ты умеешь ублажить мужчину.
   Он выпрямился и поставил ее между своих разведенных ног. Каро со свистом втянула в себя воздух, чувствуя, как его фаллос обжигает ее, словно раскаленным тавром.
   Когда он снова стал ласкать ее груди, она остро ощутила, как твердеют и наливаются ищущие его прикосновений соски, как они пульсируют в его ладони.
   Каро словно завороженная наблюдала за смуглыми руками, играющими со светлыми холмиками… но тут же, очнувшись, намеренно оттолкнула его.
   – Ты приказал мне ублажить тебя, господин, – процедила она почти угрожающе.
   – Так оно и есть, – небрежно бросил он. Но она видела, что он вовсе не так безразличен, как хочет показать. Недаром глаза его сверкали огненными сапфирами, а руки нервно сжимались в кулаки. Но он, не отрывая от нее взгляда, все же лег на подушки. Ее ожерелье по-прежнему сверкало на его чреслах.
   Каро встала на колени рядом с ним и стала ласкать твердую, бархатисто-гладкую плоть его фаллоса. Он едва сдерживался, горя от нетерпения и желания, но Каро знала, что может возбудить Макса еще сильнее. И была исполнена решимости отомстить за все свои терзания той же пыткой.
   С милой дразнящей улыбкой она принялась медленно ласкать внутренние поверхности его бедер. Ее пальцы внезапно скользнули под тяжелую мошонку, и она увидела, как его фаллос жадно дернулся. Капля прозрачной жидкости выступила на набухшей головке и медленно покатилась вниз. Когда она легонько сжала двойной мешочек, Макс прерывисто вздохнул, но тут она захлестнула его плоть второй петлей ожерелья, и у него потемнело в глазах.
   Изнемогая от возбуждения, она нагнулась над ним, лизнула кончик закаменевшего фаллоса и обернула серебряную нить вокруг основания.
   Макс снова задохнулся.
   – Милосердный Боже, – прохрипел он запинаясь. Она хорошо представляла, что он сейчас испытывает, как изнемогает от невозможности взять ее: недаром она то усиливала, то ослабляла давление бусин на истомившуюся плоть.
   Несколько долгих минут она продолжала истязать его, пока не услышала тихое рычание, вырвавшееся из горла Макса. И когда он оттолкнул ее, Каро изумленно вскинула брови.
   – Не только ртом. Я хочу, чтобы ты воспламенилась не меньше, чем я. – И в ответ на недоуменный взгляд Макс погладил ее лоно. – Воспользуйся собственной влагой, чтобы я затвердел еще сильнее, – приказал он. – Ласкай себя. Ласкай свое лоно.
   Каро повиновалась, чувствуя, что истекает любовными соками. Все ради него. Потому что она исстрадалась по этому человеку. Все тело покалывало, по спине бежал озноб. Сердце ударялось в ребра, кожа приобрела необычайную чувствительность, груди набухли и болели.
   – А теперь коснись меня.
   Его вкрадчивый голос ласкал ее и лишал желания мстить. Но, упорно сопротивляясь желанию, она позволила своим пальцам скользить вверх-вниз по великолепному фаллосу, пока его плоть не заблестела влагой.
   Макс невольно выгнул спину, застонал и, словно не в силах дольше ждать, сорвал ожерелье и швырнул на пол.
   – Сейчас, – выдавил он. – Оседлай меня. Несмотря на решимость помучить его, у нее не было сил отказаться. Под его взглядом она чувствовала себя восхитительно желанной.
   Пойманная в сеть блестящих, восторженных глаз, она перекинула ногу через узкие бедра и опустилась на него, охнув от удовольствия, когда огромное твердое копье безжалостно скользнуло между шелковистыми стенками. После столь долгих мук удовольствие казалось ослепительным. Какое это счастье – чувствовать гигантский, твердый, раскаленный фаллос, наполняющий ее до отказа… и все же она нуждалась в большем. Хотела ощутить биение жизни, соединяющее их.
   Намеренно отринув мысль о губках или о какой-либо преграде между ними, Каро сжала запястья Макса и подняла его руки над головой, прижав к подушке, а сама распласталась на нем. Украшения, ложась на его грудь, слабо позванивали.
   Макс дал ей полную волю, и она наслаждалась своей властью. Однако прошло всего несколько минут, прежде чем он осознал перемену в Каро. Она больше не сопротивлялась ни ему, ни своим желаниям. Больше не терзала его. Ее прелестное лицо было сосредоточенным и грустным. И с каждым вздохом, каждым движением бедер ее страсть становилась все более лихорадочной. Она двигалась все быстрее, с большим напряжением, в почти безумном ритме.
   Подавшись вперед, она стала исступленно целовать его, и каким-то уголком затуманенного сознания Макс понял причину ее неистовства. Опасность, ожидавшая впереди, словно высвободила в ней то темное и примитивное, что таилось в душе, и теперь она выражала их соитием то, что никогда не позволила бы себе сказать вслух.
   Она увлекла и его своим дикарским ритуалом, а когда задрожала в экстазе, эта дрожь передалась и Максу.
   Всхлипнув, Каро откинула голову, и ее крик пронзил его душу. Уносимый штормом, Макс отчаянно цеплялся за нее, и его стоны вторили ее крикам, выражая смятение, владевшее телом и сердцем.
   Наконец Каро устало обмякла на нем, окутав облаком своих волос. Макс лежал не шевелясь, ощущая судороги ее страсти и возбуждения и разрядки, смешанных с чем-то более глубоким. Страхом.
   Пусть она не желает или не может признать это, но она боялась потерять его, возможно, так же сильно, как боялся он.
   Придя наконец в себя, она крепче сжала руки и зарылась лицом в изгиб его шеи в безмолвной мольбе, ища утешения.
   У Макса было тяжело на сердце от грустных предчувствий. Он мечтал лишь об одном: чтобы ночь продолжалась вечно. Чтобы рассвет никогда не наступил и они сумели избежать опасности, которую несет завтрашний день. И все же оба помнили о безжалостной обязанности, выполнить которую их призывали честь и долг.

Глава 17

   В половине четвертого, когда вокруг царила тишина, Каро оставила Макса и вернулась на женскую половину. Они еще дважды насладились любовными играми, прежде чем немного отдохнуть. Оба не спали. Просто лежали в объятиях друг друга, телом к телу, дыханием к дыханию, накапливая силы.
   Каро понимала, что с ее стороны более чем постыдно искать наслаждения в ласках Макса при таких обстоятельствах, но угрызения совести почему-то ее не мучили. Она нуждалась в его страсти, в той храбрости, которой преисполнялась, находясь рядом с ним. Так легче встретить то, что ждет впереди.
   Проходя через темный дом, она заметила только одного стражника, что несколько ее ободрило. На женской половине вообще не было ни души: очевидно, все давно спали.
   Все, кроме Изабеллы. Подруга уже ждала ее. Каро прокралась в комнату. Обе молча оделись в черные бурнусы, тюрбаны, перетянули талии поясами, на которых висели кинжалы, зарядили пистолеты и выскользнули в коридор, где стоял Макс. Каро заметила, что он нагнулся над телом стражника. Изабелла споткнулась, потрясенно глядя на Макса.
   Тот усадил стражника, прислонив к стене так, чтобы со стороны он казался спящим.
   – Сюда, дамы, – тихо велел он. Изабелла без особых колебаний последовала за ним по лабиринту коридоров в его покои. Каро держалась сзади, оберегая подругу.
   Через комнату Макса они вышли во двор. Луна почти зашла, и бледный свет в холодной ночи освещал каменную стену задней части дома.
   Макс повел их к абрикосовому дереву, которое росло у ограды, и первой подсадил на ветки Каро.
   Она поползла по самой крепкой ветке, затем на секунду повисла на руках и мягко спрыгнула на землю. Оглядевшись, она поняла, что находится в узком переулке, повернулась и подняла руки, чтобы помочь Изабелле. Вскоре та уже стояла рядом с подругой. Когда вслед за Изабеллой появился Макс, Каро наконец перевела дыхание.
   Макс показал направо, сделал женщинам знак идти туда и сам быстро двинулся по темному переулку. Его спутницы старались не отставать.
   Добравшись до места общей встречи, он поднял руку, молчаливо приказывая подождать, а сам открыл дверь и исчез в конюшне. Прошло несколько напряженных секунд, прежде чем Макс разрешил им войти. Сердце Каро куда-то покатилось, когда перед ней возникла темная тень. Рука сама собой потянулась к кинжалу. Но это оказался Сантос Верра. Она вовремя поняла это, когда тусклый луч света упал на его фигуру.
   Сантос, прижав палец к губам, кивнул в сторону ближайшего угла, где на тюфяках крепко спали берберские конюхи. Каро молча подняла брови. Верра кивнул, признавая, что это он опоил конюхов, и с широкой улыбкой сжал тонкие руки Изабеллы, с поклоном поднеся их к губам. Дама поблагодарила его величавой улыбкой и нежно прижала ладонь к его загорелой щеке, выражая свою искреннюю благодарность.
   – Теперь остается только ждать, – едва слышно выдохнул Макс.
   Испанец показал им свободное стойло в центре, где предстояло прятаться, пока не настанет время уходить. Каро без особого удивления удостоверилась, что конюшни Сафула были так же великолепны, как дом. Берберы высоко ценили своих коней и баловали куда больше, чем собственных детей.
   Почти все кони тихо похрапывали, кроме четырех, уже оседланных и приготовленных к поспешному отъезду.
   Каро устроилась на охапке соломы рядом с Изабеллой и взяла ее за руку, хотя нуждалась в утешении не меньше подруги. Храп коней и берберов почти заглушал биение ее сердца.
   Пришлось ждать не менее часа, прежде чем Верра принялся взнуздывать лошадей, после чего обернул их копыта тряпками, чтобы заглушить топот, так что им удалось почти бесшумно выехать из конюшни. Пока что все было тихо, но Макс на всякий случай вынул саблю из ножен.
   И Верра, и Каро также вооружились саблями, поскольку в такой тесноте холодное оружие было удобнее и в отличие от пистолетов или винтовок его не нужно было перезаряжать после каждого выстрела. Кроме того, сабли и кинжалы менее смертоносны, чем пистолет, а они не собирались убивать своих берберских хозяев, разве что их к этому вынудят.
   Каро затаила дыхание, когда они проезжали по темным, тихим улицам. Но все было спокойно. Никто не поднимал тревогу, требуя преследовать похитителей. Когда Макс остановил коней в сотне ярдов от ворот, она не увидела часовых на стенах: возможно, о них уже позаботился Райдер. И огромное деревянное бревно-засов уже было снято, так что массивные ворота открылись от малейшего толчка.
   Каро молча благословила Райдера за опытность и ловкость, и благословила еще раз, когда прогремел взрыв.
   Испуганные громовым ударом, лошади заметались, и Изабелла с трудом удержала свою кобылку, которая явно собралась ринуться назад, в знакомое стойло. К счастью, Каро поймала поводья обезумевшего животного и сумела его остановить.
   – Держитесь ближе, – велел Макс, въезжая в ворота. Каро пришпорила лошадь и потянула за собой кобылку Изабеллы. Макс поднял саблю над головой, на случай неожиданной встречи с врагом, и поскакал вперед. Каро, наскоро оглянувшись, заметила, что небо в южном направлении окрасилось в оранжевый цвет. На улицах тем временем поднялась суматоха.
   Верра, замыкавший кавалькаду, повернулся, готовый обороняться, пока дамы не смогут уехать. К этому времени Изабелла уже успела усмирить кобылу, и женщины поскакали за Максом.
   За стенами крепости в тени их ожидала группа вооруженных всадников. Торн, ведущий в поводу лишнюю лошадь, выехал вперед:
   – Добро пожаловать, миледи Изабелла. Как всегда, очень рад видеть вас.
   Судя по веселым ноткам в голосе, Торн был в своей стихии. Правда, он тут же обернулся к Максу, ожидая приказаний.
   – Мы поедем вперед с леди Изабеллой, – подтвердил тот, – а вы пока подождете здесь Райдера.
   – Прекрасно, – совершенно другим, серьезным тоном объявил Торн. – Постарайся благополучно вернуть леди Изабеллу друзьям.
   Взгляды Макса и Каро скрестились. Он должен проводить Изабеллу в горы и при надобности защитить, если дело дойдет до настоящего боя. Но предпочел бы оборонять Каро до последней капли крови.
   – Он так и сделает, – обронила Каро, однако он расслышал ее безмолвную мольбу так же ясно, как если бы она говорила вслух: «Я доверяю тебе жизнь Изабеллы. Поклянись честью доставить ее живой и здоровой, как доставил бы меня».
   И Макс так же молча дал ей слово сделать все, что в его силах. Коротко кивнув, он подъехал к Изабелле. И в эту минуту из ворот вырвалась фигура в черном бурнусе и метнулась к неоседланной лошади. Только сейчас Макс сообразил, что перед ним Райдер. И что за ним гонятся.
   Несколько берберов мчались за Райдером с поднятыми саблями, пытаясь его схватить. На них не было ни тюрбанов, ни сапог, но даже в ночных одеяниях они, похоже, были готовы сражаться не на жизнь, а на смерть.
   В рассветном полумраке Максу показалось, что он узнал Сафула. Очевидно, военачальника не одурачила придуманная ими ловушка.
   Макс инстинктивно среагировал на опасность и, загородив собой Изабеллу, с мрачной решимостью вступил в бой. Знакомый звон стали о сталь зажег огонь в крови, и какой-то частью своего сознания он понял, что по крайней мере одна тревога оказалась беспочвенной. Когда дело дошло до битвы, долгие годы тренировки и сражений сразу дали себя знать.
   Однако Каро не настолько привыкла к рукопашному бою. Краем глаза Макс увидел, что она несется наперерез берберам, чтобы дать время Райдеру сесть в седло, и одновременно размахивает саблей, отбиваясь от свирепых воинов.
   Изнемогая от страха, Макс попытался развернуть коня, прежде чем услышал крик Каро:
   – Макс, ради Бога, уезжайте!
   – Ко мне! – крикнул он своим людям.
   Воодушевленные командой, «хранители» сомкнулись вокруг него и Изабеллы подобно стае саранчи и, пришпорив коней, понеслись к горам.
   Макс скакал плечом к плечу с Изабеллой и, оглядевшись, с облегчением заметил, что Каро и Верра держатся неподалеку. В арьергарде, пригнувшись к холкам коней, скакали Торн и Райдер.
   Они мчались через долину, и топот громом отдавался в ушах Макса. Сколько раз такое повторялось в битвах! Его сердце билось в безумном ритме мелькающих копыт, резкого треска мушкетных и винтовочных выстрелов, отдающихся в ушах раскатами грома…
   Перестрелка становилась все яростнее, и Макс снова оглянулся. На этот раз их преследовало уже не менее дюжины берберов. Очевидно, они сумели разыскать коней в другом месте, и Сафул сам бросился за вероломными гостями. В довершение ко всему небо на востоке значительно посветлело, что делало «хранителей» легкой мишенью для винтовок берберов.
   Торн и Райдер, должно быть, тоже осознали всю степень опасности, потому что неожиданно свернули влево, пытаясь отвлечь преследователей на себя. Но тут снова раздались выстрелы; лошадь Райдера упала, сбросив седока, и перевернулась. Бедное животное дергало ногами, пытаясь подняться. Но Райдер лежал без движения.
   Макс задохнулся от страха, и испугался еще больше, когда Каро натянула поводья. Ее конь встал на дыбы, но она удержалась и тоже свернула влево, помчавшись за упавшим другом. Макс сообразил, что она задумала, и сердце его замерло. Она никогда не оставит человека в беде, да ведь и он никогда не покинул бы своего солдата в бою! Но сейчас ожил его самый жуткий кошмар: она жертвует жизнью ради друга…
   Он, сам того не сознавая, натянул поводья, но Верра повелительно крикнул:
   – Оставь их! Выполняй свой долг!
   «Пожалуйста. Я доверяю тебе. Поклянись благополучно доставить ее…»
   Максу еще никогда не приходилось так трудно, как в эту минуту, но он сцепил зубы и продолжал скакать рядом с Изабеллой.
   Преследователи разделились: несколько человек бросились вдогонку за Каро, но основная группа продолжала путь на север.
   Макс заметил, как исказилось тревогой лицо Изабеллы, понявшей, что произошло. Должно быть, на лице Макса отразилось такое же беспокойство, но усилием воли он старался отрешиться от всех эмоций, сосредоточиться только на спасении Изабеллы.
   К этому времени они уже достигли дальнего конца долины и стали взбираться в гору. Лошади начали уставать еще до того, как добрались до перевала. Под всадниками были не великолепные берберские кони, так высоко ценимые хозяевами, а быстроногие арабские скакуны, не имевшие сил и выносливости для дальних дистанций. По мере того как подъем становился круче, кони уже едва двигались.
   А на небе тем временем в полную силу разгорался рассвет, окрашивая небо золотыми, сиреневыми и розовыми тонами. Снова оглянувшись, Макс увидел, что воины Сафула догоняют их.
   Еще не окончательно потеряв способность мыслить здраво, он понимал, как им повезет, если успеют добраться до перевала прежде, чем их перехватят. Там их ждут свежие лошади, а Хок стоит с пороховым зарядом наготове, чтобы устроить обвал и остановить погоню…
   И тут он похолодел от ужаса, поняв, чем грозит осуществление этого плана. Если Хоку удастся взорвать горный проход, Каро и ее спутники окажутся запертыми по ту сторону завала и попадут в руки к берберам. Райдер к тому же наверняка ранен, а может, и мертв, что сделает побег почти невозможным.
   Паника скрутила узлом внутренности Макса. Он вцепился в поводья, сражаясь с собой, со своими чувствами и эмоциями.
   Какое решение принять? Сейчас они окажутся в узком ущелье и повернуть уже не смогут. И к тому же уже поздно возвращаться за Каро. Он ничем не сможет помочь ей и только поставит под удар все предприятие.
   Страх тошнотой подступил к горлу, но Макс мрачно припал к шее коня, словно силой воли заставляя его взбираться по усыпанному булыжниками откосу. Еще минута – и холодные тени ущелья сомкнулись вокруг них.