Джордан Пенни. Любовь - первая и единственная

   — Прошлая ночь была ошибкой, — перебил ее Рэн. — Этого не должно было случиться, и я… Почему ты не сказала, что была девственницей?
   — Я… Я… — Глаза Сильвии наполнились слезами.
   Вот чего быть не должно — Рэн, такой равнодушный, холодный и отчужденный, набрасывается на нее с обвинениями.
   — Рэн, я люблю тебя, — дрожащим голосом призналась она. — Я хочу, чтобы мы были вместе… поженились…
   — Поженились? Ты все еще ребенок, Сильвия… Твоя мать…
   — Я уже не ребенок. Мне скоро будет двадцать, — торопливо возразила она.
   — Ты ребенок, — упрямо заключил Рэн, — и насколько я понимаю… Почему ты не сказала мне? Почему ты вела себя так, словно Уэйн твой любовник?
   — Я говорила, но ты не слышал. Я думала, тебя обрадует… что ты мой первый… мой единственный…
   — Обрадует? О, Господи. — Рэн разразился хриплым, горьким смехом. — Ко всем прочим неприятностям не хватает еще, чтобы ты забеременела…
   Сильвия побледнела. Прошлой ночью, потеряв голову от любви, она мечтала зачать от него ребенка, а теперь, после его слов, испытала самое жестокое в своей жизни разочарование.
   — Я принимаю гормональные таблетки, — тихо сказала она, опустив голову. — Просто… я… Врач выписал мне их по другой причине.
   Это было правдой, и у нее кровь застывала в жилах при мысли о том, с какой неохотой она согласилась принимать лекарство. Слава богу, что согласилась. Она не могла вынести этого осуждения, этой горечи в глазах Рэна.
   Все ее мечты и надежды рухнули.
   — Пожалуйста, иди и оденься, — потребовал Рэн. — Я скоро уеду, но сначала нам надо поговорить.
   Одеться!
   Внезапно Сильвию охватило жгучее чувство вины и собственной греховности. Натягивая одежду в своей спальне, она уже знала, что дорого заплатила за свою близость с Рэном — не только потерей невинности, но утратой любви и уверенности в себе, как в женщине. Она думала, что никогда уже не захочет снова видеть Рэна, не осмелится взглянуть ему в глаза. Прошлая ночь ничего для него не значила, а Сильвия была для него всего лишь безликим телом, с которым он удовлетворил свою физиологическую потребность.
   Когда она вернулась в гостиную, Рэн налил ей кофе. Взяв чашку, Сильвия проследила за тем, чтобы не только не коснуться его пальцев, но и не браться за чашку в том месте, где ее держал он. Узнав о его истинном отношении, она почувствовала себя уничтоженной, опозоренной, запятнанной. Больше всего на свете Сильвии хотелось вышвырнуть его из своей квартиры, своей жизни и своего сердца.
   — Сильвия…
   — Я не хочу говорить об этом, Рэн, — гордо заявила она, отвернувшись. — Так получилось. Мы оба знаем, что это ошибка, но иногда девушкам приходиться терять невинность… — Она с болью повела плечом. — Уэйн обрадуется. Как и ты, он не хотел быть первым…
   Что она несет? Сильвия сама удивлялась своим словам, но гордость вынуждала ее притворяться, что Рэн не обидел ее, что он не способен причинить ей боль.
   — Ты затащила меня в постель, чтобы потом трахаться с Уэйном?
   Ей почудилось недоверие и что-то еще в гневном голосе Рэна, но она отбросила свои подозрения и вскинула голову, поворачиваясь к нему лицом.
   — Да, — согласилась она.
   — Я тебе не верю, — решительно заявил Рэн и угрожающе добавил, — Ты говорила, что любишь меня. Ты даже заговаривала о свадьбе…
   Сильвия равнодушно пожала плечами.
   — Разве не так должны вести себя девственницы? — Она состроила легкомысленную гримасу. — Как я могу любить тебя, Рэн? Я что, обязана тебя любить? Ты только и делаешь, что постоянно меня ругаешь. Я хочу, чтобы ты ушел…
   — Сильвия, ты не можешь…
   — Уэйн скоро придет, — соврала Сильвия и беспечно добавила. — Он давно меня уговаривал найти кого-нибудь, чтобы… стать женщиной. Он очень опытный и любит, чтобы его любовницы знали толк в сексе… Уэйн — тот мужчина, которого я люблю.
   Что она ему наплела? Сильвия поверить не могла, что оказалась способной на такую ложь, но Рэн все принял за чистую монету.
   Отставив нетронутую чашку кофе, он шагнул к ней.
   Сильвия отпрянула.
   — Не понимаю, чего это ты так распсиховался, — сказала она, — Это такая мелочь…
   — Да… для тебя, наверное, — мрачно перебил ее Рэн.
   — И для тебя тоже. — Раздался звонок, и Сильвия кинулась к телефону, бросив через плечо, — Это Уэйн…
   Естественно, это оказался не Уэйн, и Сильвия дико смутила и сбила с толку беднягу продавца из фирмы, торгующей стеклопакетами, заявив ему, что сделала все, что он просил, и теперь ждет не дождется, когда же он приедет, и они смогут быть вместе, если он понимает, о чем речь. Звучно чмокнув телефонную трубку, она нажала на рычаг и повернулась к Рэну.
   — Уэйн уже в пути, так что если не хочешь остаться и посмотреть, чему я успела научиться…
   Она продолжала улыбаться — все той же неестественной, фальшивой улыбкой, с которой бросила ему вызов — даже после того, как дверь захлопнулась и по ее лицу потоком хлынули слезы.
   Поздним утром она и вправду встретилась с Уэйном, но совершенно случайно. Ей хватило двух часов после ухода Рэна, чтобы обдумать случившееся и прийти к выводу, что она не должна больше видеться с Рэном… и со всеми, кому он близок.
   — Привет, куколка, — усмехнулся Уэйн. — Кажется, нам пора распрощаться. Я сегодня уезжаю с «зелеными».
   И тогда Сильвия приняла решение, воспользовавшись возможностью сбежать не только от Рэна, но и от всего, что с ним связано — от своей любви, своего стыда и страха, что он раскусит ее ложь.
   — Я еду с тобой, — решительно заявила она, и добавила, прежде чем Уэйн успел возразить, — Сводный брат прислал мне денег, так что я не буду нахлебницей.
   — Сколько он тебе прислал? — с интересом спросил Уэйн.
   Час спустя, сложив все необходимые вещи, Сильвия заперла дверь квартиры и вышла к Уэйну, дожидавшемуся ее в машине.
   Теперь она стала другим человеком. Рэн, ее любовь к нему, жизнь, которую она когда-то вела — все осталось в прошлом и будет благополучно забыто.

Седьмая глава

   Шум в саду за окном отвлек Сильвию от воспоминаний. Она растерянно выглянула в пронизанную лунным светом темноту и торопливо отвела взгляд, заметив скрывшегося в тени Рэна.
   Как долго он стоит там и смотрит на нее? Судя по одежде, он работал, должно быть, выслеживал браконьеров, которых тут наверняка не меньше, чем в поместье ее сводного брата.
   Дрожа, она направилась к кровати. Пробило три часа утра, и проведя ладонью по щеке, Сильвия заметила, что ее лицо намокло от слез.
   Что за глупость — стоять тут посреди ночи, оплакивая свое прошлое? Как же она завидует Рэну. Он-то небось и слезинки по ней не пролил.
   Что случилось с ее характером, с силой воли, с данным себе обещанием никогда больше не позволить Рэну оскорблять себя, как в тот прошлый раз, когда они встретились как враги, после того как Сильвия позволила «зеленым» вторгнуться на землю Алекса и разрушить хорошенькую лужайку среди леса, которую сама же и помогала обустраивать… в отместку за разрушенную любовь?
   Рэн возненавидел ее за это не меньше, чем она его. Она прочла это в его глазах, когда он провожал ее в Америку.
   — Что ты здесь делаешь? — спросила Сильвия.
   — А ты как думаешь? — огрызнулся Рэн, но она и сама знала ответ. Он хотел убедиться, что она действительно уезжает.
   Теперь она вернулась, вернулась, чтобы узнать, что не все меняется, и не каждая любовь проходит.
   Ей уже не двадцать лет; и теперь она знает, что невозможно убежать от себя и от своей любви. У нее есть работа, обязательства, и вообще, что дало ей то, первое, бегство? Ведь она так и не перестала любить его?
 
   В уютном полумраке залитого лунным светом сада Рэн прислонился к стволу дерева и закрыл глаза. Известие о том, что Сильвия является представителем Траста, вызвало в нем то же чувство горькой иронии, что и сообщение о неожиданном наследстве. Миллионером он, конечно, не стал, но его жизнь и планы на будущее совершенно изменились с тех времен, когда мать Сильвии обсуждала с Алексом детскую влюбленность своей дочери.
   Естественно, Рэн знал о ее чувствах, как знал и то, что Сильвия в свои семнадцать лет была еще слишком юной и совершенно не готовой к серьезным отношениям.
   — Так какого черта ее мать на меня наезжает? — в ярости воскликнул Рэн, меряя шагами пол библиотеки в доме Алекса.
   Алекс сочувственно покачал головой.
   — Мне трудно говорить об этом, Рэн. Ты мой друг и мой…
   — Твой работник… — Рэн поморщился. — И, конечно, с точки зрения матери Сильвии я мало чем отличаюсь от слуги, — презрительно добавил он.
   Алекс промолчал, не мешая другу выплескивать свой гнев.
   — Тебя это тоже беспокоит, — пришел к выводу Рэн. — Иначе ты не завел бы этот разговор.
   — Да, в некотором роде, — спокойно согласился Алекс. — Хотя меня волнует вовсе не то, что ты якобы не ровня Сильвии. Я знаю твою семью, Рэн, и твою родословную, так что в вопросе, кто кого знатнее, пожалуй, Сильвия тебе еще и уступит. Но ты сам должен понимать, что эти проблемы мне до лампочки. Нет, если честно, я беспокоюсь совсем о другом, и наверное, должен был обсудить это с Сильвией, а не с тобой, но… понимаешь, она мне не родная сестра, мы даже не родственники, и, боюсь, я совершенно не способен понять психологию девочек-подростков. Короче… Сильвия вбила себе в голову, что любит тебя. Я считаю, что ради вас обоих эти чувства не стоит… поощрять. Она еще маленькая и неопытная, и я не хотел бы, чтобы она страдала… и ты тоже.
   — Чего ты боишься? — взорвался Рэн. — Что я затащу ее в постель?
   — Это настолько уж невозможно? — тихо спросил Алекс. — Я ни в чем тебя не обвиняю, Рэн; физически она уже взрослая, и любит тебя… или убеждена, что любит…
   — Она увлечена мною, но долго это не продлится, — мрачно перебил его Рэн. — Это ты хочешь мне сказать? А я не должен прикасаться к ней, пока она не вырастет… или не разлюбит меня… Но как же мои чувства? Что, если я…? — Он покачал головой, злясь на себя и на Алекса. Даже больше на себя, потому что Алекс всего лишь выполнял свой долг сводного брата. — Ты прав, она еще ребенок, и чем скорее вырастет и забудет меня, тем лучше, — твердо сказал Рэн. — А что касается постели, — буркнул он, когда Алекс уже собрался уходить, — это не проблема.
   Это и не было проблемой до тех пор, пока Рэна не начало тошнить от женщин, которые значили для него так же мало, как и он для них. Но даже находя в них какое-то утешение, он с большим трудом сумел сдержать данное себе и Алексу обещание. Были моменты, не такие уж редкие, когда Рэн готов был сдаться, как в тот раз, когда он вытащил Сильвию из грязного озера и отвез в свой коттедж. Господи, как же ему хотелось принять все то, что она так невинно ему предлагала, взять на себя роль не соблазнителя, а волшебника, превращающего детское увлечение в настоящую, зрелую любовь.
   Но вопреки всем соблазнам Рэн постоянно напоминал себе о разнице в их возрасте, опыте и уровне жизни. Он любил свою работу и ни на что бы ее не променял, но вряд ли можно было ожидать от девушки, выросшей в роскоши, что она согласится переехать в жалкую хибару управляющего поместьем или дожидаться в одиночестве его возвращения с работы… Будь она старшее, опытнее… беднее… все могло бы сложиться по-другому. Так что Рэн упрямо боролся с искушениями и мог вполне гордиться своей самоотверженностью до того рокового дня, когда ему пришлось отвезти Сильвии чек от Алекса.
   Увидев ее на пороге дома, в одной только мужской рубашке — рубашке, сквозь которую в лучах жаркого летнего солнца просвечивала пышная и упругая грудь, и даже темные кружочки сосков — увидев ее с другим мужчиной, очевидно, любовником, Рэн испытал такую вспышку гнева, обиды и ревности, что совершенно потерял голову.
   Гораздо позже, когда уже ничего нельзя было изменить, убедившись, что в ее жизни не было других любовников, Рэн едва не свихнулся от чувства вины и отвращения к самому себе.
   — Я люблю тебя, — с невинным видом сказала Сильвия. — Я хочу, чтобы мы были вместе…
   Всю прошлую неделю Рэн обсуждал с Алексом, как бы уменьшить расходы на управление поместьем. В числе прочего Рэн предложил сдать в аренду его коттедж и переехать в хозяйский дом. Он знал, что если Алекс примет его предложение, ему даже некуда будет привести Сильвию. Трудно представить, как бы восприняла ее мать весть о том, что Сильвия будет жить в комнате для прислуги. А сама Сильвия еще так молода, так наивна… у нее вся жизнь впереди. Какое право имеет Рэн привязывать ее к себе? Пять или десять лет спустя она сама поймет, что совершила ошибку, и обвинит его в том, что он воспользовался ее юностью и неопытностью.
   И когда он пришел к единственно правильному решению, она огорошила его сообщением о своих отношениях с Уэйном.
   Рэн совершенно не ожидал такого поворота, но что-то в выражении ее глаз и в голосе заставило его поверить каждому ее слову. И он ушел, убеждая себя, что делает это ради нее, и что когда-нибудь, однажды сумеет ее забыть.
   И, естественно, не забыл.
   Теперь она вернулась в его жизнь, уже не девушка, а женщина, и какая женщина! Женщина, которую он любит… и которая ненавидит его в ответ.
   Это ранило его даже сильнее, чем ее подозрение в мошенничестве… Понимает ли ее обожаемый Ллойд, как сильно ему повезло, и как много бы отдал сам Рэн за одно-единственное ее объятие и признание в любви? Отдал бы все, что у него есть…
   Какой же он дурак. Она не любит его, она его презирает.
   Увидев ее в окне на пути домой, он испытал сильнейший прилив желания. Теперь уже нет смысла ложиться: скоро рассвет, а если Рэну и хочется улечься в постель, то вовсе не для сна, и уж тем более не в одиночестве.
   Сегодняшний поцелуй воскресил его любовь и страсть. Рэн понятия не имел, как сможет пережить следующие несколько месяцев. Он мрачно отвернулся, уходя от искушения, которым была для него спальня Сильвии, постель Сильвии, сама Сильвия.

Восьмая глава

   — Привет, детка, это я, Ллойд.
   Сильвия радостно улыбнулась, услышав голос начальника.
   — Ллойд, — ответила она, — как дела?
   — Замечательно. Слушай, мне тут придется смотаться в Англию по одному делу и я решил заскочить в Дербишир и проверить, как ты там управляешься в Хавертон-Холле.
   Сильвия рассмеялась. Ллойд вел себя как ребенок, получивший в подарок новую игрушку. Каждый раз, покупая новое здание, он клялся, но ноги его там не будет, пока не закончится ремонт, и каждый раз не мог сдержать свое любопытство. Он даже не столько стремился узнать, как идут дела, сколько подсмотреть, словно мальчишка, заглядывающий тайком в коробку с рождественским сюрпризом. Сильвия знала, что сколько бы собственности ни купил Ллойд, он все равно продолжал влюбляться в свои новые приобретения, а Хавертон-Холл стоил того, чтобы в него влюбиться.
   Этим утром у Сильвии были назначены переговоры с представителями ремонтной фирмы. Мастера этого предприятия прошли обучение в Италии, на фирме, услугами которой Сильвия пользовалась при восстановлении палаццо. Она видела образцы их работ и знала, что как бы дорого это ни обошлось, все затраты оправдаются.
   — Когда приезжаешь? — спросила она Ллойда, продолжая улыбаться.
   — Я заказал билет на сегодняшний рейс «Конкорда».
   Сильвия услышала скрип открывающейся двери, но не обернулась. Присутствие Рэна она чувствовала кожей. С той ночи, когда он поцеловал ее и они поссорились, оба старались держаться подальше друг от друга. Следующим утром Сильвия обнаружила в своем кабинете пачку документов, полностью доказывающих, что Рэн сам оплатил все работы в Доме священника.
   Она извинилась, очень коротко и сухо, и заявила, что он далеко не первый клиент, попытавшийся воспользоваться великодушием Ллойда.
   — Лично я никем не воспользовался, — ехидно напомнил ей Рэн, прежде чем уйти.
   С тех пор все контакты между ними были сведены к минимуму.
   — Ой, Ллойд, как здорово! — искренне воскликнула Сильвия. — Я соскучилась по тебе. — Это было правдой. Она действительно скучала. — Слушай, мне надо бы повидаться кое с кем в Лондоне. Может, там и встретимся? Мне придется где-то переночевать. В «Аннабель»? — переспросила она и, шутя, добавила, — Ну разве это не романтично?
   — Я много хорошего слышал об их дизайнере, — насмешливо ответил Ллойд. — Мой интерес к этой гостинице сугубо профессиональный.
   Когда Сильвия закончила разговор, Рэн уже ушел. И слава богу, чем меньше она общается с ним, тем лучше. Ей было намного приятнее ужинать в одиночестве, чем мучиться от его присутствия, хотя иногда она и спрашивала себя, с кем он проводит вечера. Наверняка это Вики. Эта женщина названивала ему постоянно и нахально мурлыкала в трубку, когда к телефону подходила Сильвия: «Передайте Рэну, чтобы он мне перезвонил. Он знает мой номер».
   Конечно, знает, — съехидничала про себя Сильвия, — как и любой другой мужчина, испытавший на себе сексуальное притяжение этой «разведенки».
 
   Мастерская «Филлипса и Компании», реставраторов и мастеров позолоты, располагалась в дальнем конце узкой аллеи, в окружении нескольких старинных домов.
   Проходя по внутреннему дворику, Сильвия чувствовала себя, как путешественница во времени. При виде узких елизаветинских зданий с выступающими вперед верхними этажами у нее вырвался вздох восхищения.
   — Это собственность королевской семьи, — сообщил Сильвии руководитель фирмы Стюарт Филлипс. — Они очень тщательно следят и за порядком в домах и за тем, кто является арендатором. Мы смогли снять здесь помещение только после того, как отреставрировали один из королевских дворцов.
   Час спустя, когда Сильвия подробно описала Хавертон-Холл и работу, которую требуется выполнить, Стюарт сказал:
   — Мы можем взяться, но это обойдется вам очень дорого.
   — Пускай дорого, — произнесла Сильвия и с улыбкой добавила, — лишь бы не чрезмерно. Здесь вам хватит работы на целый год.
   — У нас очень много заказов, — вежливо заметил Стюарт.
   — Нет, насколько мне известно. Я слышала, у вас крупный контракт сорвался из-за недостатка денег.
   — Не знаю, кто вас информирует… — повысил голос Стюарт Филлипс, но Сильвия его перебила.
   — Давайте будем честными друг с другом, — твердо предложила она. — Мы оба занятые люди, и у нас нет времени на пустые пререкания. Вы лучшие в своем деле, и я хочу, чтобы в Хавертон-Холле работали лучшие, но… есть ведь и другие фирмы…
   — Мне нужны гарантии, что этот контракт будет доведен до конца, — нахмурившись, сказал Стюарт. — Я не хотел бы складывать все яйца в одну корзину…
   — Гарантии будут, — заверила его Сильвия.
   — Гм… Судя по описаниям, оригинальная отделка выполнялась на очень высоком уровне, особенно резьба по дереву. Кстати, сами описания сделаны великолепно; даже вся мебель перечислена и цветовое оформление каждой комнаты.
   Сильвия знала, что благодарить за это нужно Рэна. Обычно ей приходилось перекапывать гору документов, чтобы составить четкое представление о том, как первоначально выглядело убранство дома. На этот раз Рэн сделал за нее всю грязную работу. Но Сильвия не стала рассыпаться в благодарностях. Она не собиралась давать ему ни малейшего преимущества.
   К концу разговора со Стюартом Филлипсом Сильвия добилась от него согласия полностью сосредоточиться на работе в Хавертон-Холле, хотя ей и пришлось ради этого пообещать дополнительную оплату. Она всегда старалась уложиться в отпущенный бюджет, но никогда не гонялась за дешевизной. Дело того стоит, — заключила она, выходя из внутреннего дворика. — Хавертон-Холл этого стоит.
   Сильвия должна была встретиться с Ллойдом в гостинице во время вечернего чая. Он обожал эту традицию.
   — Ни в одной стране мира не подают вечерний чай, как в Англии, — счастливым тоном заявил Ллойд час спустя, когда Сильвия пришла к нему в номер.
   — Надеюсь, что нет, — усмехнулась она, прежде чем перейти к своему рассказу о встрече с реставраторами.
   — Ты уверена, что они не хуже итальянцев? — переспросил Ллойд, его голос внезапно стал деловым и даже настороженным.
   — Даже лучше, — просто ответила Сильвия. — Видишь ли, первоначальную отделку дома делали англичане, выучившиеся в Италии, как и мистер Филлипс. И мне кажется, что их работа, хотя и итальянская по стилю, несет в себя явное английское влияние — там, где итальянцы изображали херувимов и аллегорические сцены, английские ремесленники помещали животных, птиц и картины природы.
   — Почему бы тебе не остаться здесь на ночь? — предложил Ллойд, когда они закончили обсуждать мистера Филлипса и его команду. — Я могу позвонить и заказать для тебя номер.
   Сильвия покачала головой.
   — Нет, спасибо. Я пообещала маме, что переночую у нее.
   Зная, что у Ллойда вечером назначен деловой ужин, Сильвия ушла сразу после пяти, договорившись встретиться завтра в десять утра.
   Из гостиницы она направилась прямиком к матери и покорно вытерпела ее знойные объятия.
   — Милая, я сегодня вечером иду играть в бридж. Я, конечно, могла бы отказаться, но…
   — Ничего страшного, — с улыбкой успокоила Сильвия свою маму.
   — Что ж, зато мы сможем вместе поужинать и ты расскажешь мне последние новости. Как там дорогуша Рэн? Это так потрясающе, его наследство… его титул…
   Улыбка Сильвии увяла.
   — У Рэна все хорошо, — сказала она и равнодушно добавила, — Мы редко видимся: заняты очень.
   — Ой, милая, какая жалость, — воскликнула мама.
   — Я… — Сильвия уставилась на нее в упор. — Когда-то он тебе страшно не нравился. — «И мои чувства к нему», хотела она добавить, но не добавила.
   — Но, милая, это же было до…
   — До чего? До того, как он унаследовал титул?
   — Конечно, ведь это все меняет. — Под насмешливым взглядом Сильвии мать начала оправдываться. — Теперь Рэн самый подходящий мужчина.
   — Мама! В наше время женщинам не нужны подходящие мужчины. Мы сами о себе заботимся.
   — Каждой женщине нужен любимый, Сильвия, — печальным голосом ответила мама. — Я все еще тоскую по твоему отчиму.
   Внезапно Сильвии стало стыдно. Быть может, ее мать старомодна и витает в облаках, но она искренне любила и родного отца Сильвии и своего второго мужа, отца Алекса. А сама Сильвия, несмотря на постоянную занятость, частенько чувствует себя одинокой.
   — Ты давно виделась с Алексом и Молли? — спросила она, желая перевести разговор в более приятное русло.
   — О, да, — торопливо ответила мама, — они пригласили меня в «Отель-Плейс» на Рождество.
   Несколько часов спустя, укладываясь спать пораньше, Сильвия вспомнила о Рэне. Вряд ли он ложится в постель в одиночестве. Рассердившись, она прикрыла глаза. Какая ей разница, с кем и как Рэн проводит ночи?
   Какая ей разница?
   Очень большая, вот только никто в мире об этом даже не догадывается.
   Она знала правду еще до того, как Рэн поцеловал ее. Знала, как отреагировало ее тело, органы чувств, все ее существо в тот момент, когда она увидела его снова. Ее детская наивная влюбленность, которую она так упорно пыталась забыть, вопреки обстоятельствам и собственной воле переросла в настоящую, зрелую любовь. Она желала Рэна — быть с ним, любить его, разделить его жизнь, вырастить его детей — желала этого с такой силой, что иногда само это желание казалось ей невыносимым.
   Живи одним днем, — вот ее сегодняшний девиз. Вытерпеть эту единственную минуту, этот час, и продолжать, продолжать внушать себе, что вскоре все изменится, что с восстановлением Хавертон-Холла будет покончено, и она сможет уехать от Рэна и привести в порядок свою жизнь. Так говорила Сильвия, но в глубине души сама не верила себе.
 
   — Сначала надо будет заскочить в Дом священника, — предупредила Ллойда Сильвия. — У меня нет с собой ключей от Хавертон-Холла.
   — Ничего страшного, — успокоил ее Ллойд. — Кстати, как вы поладили с Рэном?
   — Он клиент Траста, — серьезно сказала Сильвия.
   — И только поэтому ты в него не влюбилась, — усмехнулся Ллойд.
   Сильвии каким-то чудом удалось выдавить ответную улыбку. Ллойд не хотел ее обидеть. Он заботился о ней как о дочери и часто, полушутя, намекал, что пора бы ей наконец влюбиться. Он понятия не имел об их с Рэном отношениях и о ее истинных чувствах.
   — Какие красивые здесь места, — заметил он, когда они ехали по Дербиширу.
   — А в Хавертоне еще красивее, — поддразнила его Сильвия.
   Ллойд тут же переключился на дом и его архитектуру.
   У Сильвии екнуло сердце, когда, подъезжая к Дому священника, она заметила «лендровер» Рэна. Рядом стояла еще одна машина, и при виде ее сердце Сильвии екнуло еще сильнее. Похоже, после ее отъезда Рэн и Вики не теряли зря времени, используя опустевший дом как место для свиданий.
   Не желая беспокоить Рэна, Сильвия открыла дверь своим ключом, но в прихожей, как назло, столкнулась с Рэном и Вики.
   — Привет, — добродушно поздоровался Ллойд, но прежде чем Рэн успел ответить, раздался телефонный звонок.
   — Простите, я на минутку, — извинился Рэн и бросился в библиотеку снимать трубку.
   — Я даже не ожидала, что мы когда-нибудь встретимся, — игриво начала Вики, улыбаясь Ллоду и не обращая на Сильвию ни малейшего внимания.
   — Ллойд, Вики Эдвардс, — автоматически произнесла Сильвия. — Ллойд мой начальник и…
   — Так вы тоже работаете в Трасте? — поинтересовалась Вики.
   — Он и есть Траст, — ответила Сильвия, раздраженная ее ужимками.